Произнести мне не дано...

Проходили столетия, сменяли друг друга эпохи и королевские династии, и лишь не исчезала с лица земли древняя актерская династия актеров, - хранителей розы, и много ее поколении играли спектакли о Розе Правды, побеждающей ложь. Так прошло пятьсот лет. Неузнаваемо изменилась Абидония. Династия королей-тиранов прекратила существование, и престол занимал теперь достойный королевский род. Конечно, нельзя сказать, что народ Абидонии жил сказочно счастливо, не зная горя, нищеты и не сталкиваясь с несправедливостью, - так не бывает. Райская жизнь может быть только в раю, а на земле всегда будут испытания, которые надо преодолевать. Однако все, – и граждане Абидонии, и соседи – жители королевств Пенагония и Мухляндия понимали, что Абидония уже давно не оправдывает своего иронического названия, произошедшего, как считали в народе, от слова «обида». Но последние абидонские короли были просвещенными и образованными людьми, знавшими, что название «Абидония» происходит от слова «абии», - так называли себя варварские племена, - предки абидонцев. Короли знали и любили свою историю, какой бы жестокой она не была. Таким был и нынешний король Абидонии – Анри II. В его правление отмечался взлет науки и искусства во всех его видах, но особенно популярным стал театр, и многие бродячие артисты выступали со спектаклями при дворе короля. Играл при дворе и Жан-Жак Веснушка, – последний представитель династии актеров-хранителей Розы Правды, вместе со своим отцом Жаком он исполнял пьесу о розе. Но это было шесть лет назад, когда жива была королева Мария, бывшая принцесса Пенагонская, старшая сестра нынешнего короля Пенагонии Гедеона. После смерти королевы все праздники при дворе прекратились. Король Анри тяжело переживал смерть горячо любимой супруги. Он не хотел жениться во второй раз, и это беспокоило все королевство от министров до простого народа, ибо королева Мария умерла, не оставив наследника. Покойная королева была слаба здоровьем, она с трудом выносила ребенка, но долгожданная принцесса не прожила и дня. Это горе еще сильнее подкосило здоровье королевы, и последние годы ее величество не выходила из дворца. Умерла она совсем молодой, на тридцать третьем году жизни. Все королевство задавалось вопросом, что будет, если король, хотя он еще и молод, внезапно умрет. В таком случае государство останется без наследника престола – близких родственников у короля не было, а те, про которых говорят что они «седьмая вода на киселе», станут ожесточенно бороться за власть, и тогда не миновать смуты и гражданской войны, а гражданам Абидонии так хотелось мира и спокойствия! Жан–Жак Веснушка, потомок древнего рода комедиантов хранителей розы, долго смотрел на сухой цветок. «Кто бы мог подумать, что этой розе уже пятьсот лет, - размышлял он. Сухие цветы за несколько лет превращаются в прах, рассыпаясь пылью, а эта роза выглядит так, будто вчера она еще была живой. Наверное, это потому, что в ней скрыта волшебная слила. Отец говорил, что ее невозможно уничтожить». Жан-Жак вспомнил семейные предания о злоключениях хрупкого цветка. Однажды в гостинице начался пожар, и артисты вынуждены были выпрыгнуть в окно, не успев ничего взять с собой. Здание сгорело дотла, но каким-то чудом уцелел сундук с марионетками, где была и роза. Сундук не был железным, – создалось впечатление, что огонь не смог подойти близко, - пол на расстоянии фута от сундука не сгорел. В другой раз обрушился мост под фургоном, артисты лишь чудом выплыли из бурной реки. Сундук с розой вынесло на берег, и ни капли воды не проникло внутрь. А сколько раз розу пытались уничтожить озлобленные негодяи! Один пытался разрубить стебель цветка топором, и, в конце концов, разрубил, да только не стебель, а собственную ногу. Другой злодей хотел бросить цветок в костер, но роза несколько раз падала мимо костра. Закончилось все тем, что негодяй сам упал в огонь и умер от ожогов. Еще одна женщина с характером ведьмы хотела изломать стебель розы, но непонятным образом так сильно исколола руки о шипы, что истекла кровью. Однажды в роду хранителей розы появился человек, не веривший в ее волшебную силу. Это был прадед Жан-Жака. Он посчитал ненужным играть пьесу о розе. «Несколько столетий играть одно и то же, – какое глупое суеверие!» - думал он, продолжая хранить розу как память о предках. Вскоре молодой человек женился, но детей в семье не появилось. Так прошло пятнадцать лет. Артист был уверен, что его род угаснет вместе с ним, когда вдруг вспомнил слова отца о том, что по преданию, дети в роду будут появляться, только если артисты станут играть пьесу о розе. За один вечер он написал новую пьесу, и через день состоялась ее премьера. А через год его жена родила сына. Жан-Жак не был похож на своего прадеда, он свято верил в силу розы. Сейчас перед ним стояла нелегкая задача – надо было написать новую пьесу. Это хотел сделать отец Жан-Жака, умерший два года назад, - старик не успел написать новую пьесу из-за болезни, в конце концов, унесшей его. Пьеса, которую в течение двадцати лет играл старый Жак, надоела зрителям, и трудно было найти в Абидонии человека, не видавшего ее. Жан-Жак Веснушка был талантливейшим драматургом: артист обладал бурным воображением, и хорошей интуицией. Он написал около десятка пьес, и уже после их написания выяснилось, что он предсказал события, происшедшие чуть позже с прототипами персонажей его пьес. Знакомые артиста рассказывали, что их судьба оказалась похожей на судьбу героев пьес Жан-Жака, но не все понимали, что персонажи срисованы с них самих, и даже марионетки имели сходство с оригиналами. Жан-Жак не любил полностью вымышленных персонажей, они казались ему безжизненными. Совсем другое дело, когда герой срисован с натуры: кукла делается похожей на оригинал, и наделяется его характером, - и в таком случае это уже не мертвая марионетка, это почти что живой человек, яркая индивидуальность, личность – герой или злодей, но не безликая кукла. Здесь и была главная трудность в написании пьесы о розе: Жан-Жак не мог найти прототипов персонажей. Общий замысел пьесы и ее сюжет были уже давно сочинены, но не хватало самого главного – героев, олицетворяющих собой совокупность определенных черт характера: воплощение подлости, злобы коварства, зависти и жадности, которое возьмет себе в помощники одушевление глупости, тщеславия, ограниченности, лени и безволия, и станет им управлять ради собственной выгоды. Эти два злодея постараются уничтожить героя, олицетворяющего доброту, честь, благородство, ум, скромность, умение любить. Личностей, отвечавших этим требованиям, Жан-Жак не встречал, особенно того, кто мог бы стать прототипом положительного героя пьесы. Не лучше обстояло дело и с прототипами злодеев: Жан-Жак повидал немало негодяев, но похожих на персонажей задуманной пьесы, казалось, не существует на свете. За этими размышлениями его застала молодая жена Луиза. - Ты все думаешь о новой пьесе? – тихо спросила она. Жан-Жак молча кивнул в ответ. - У тебя хранится несколько сценариев пьес, написанных ранее твоими предками. Самой последней из них сто пятьдесят лет, и ее перестали играть лет сто тридцать назад, если не больше. Если ты выберешь какую-нибудь из этих пьес, то для публики она будет все равно, что новая. Может, стоит попробовать? - Я думал об этом, тем более что все они правдивы, все основаны на подлинных событиях, и все же мне пришлось отказаться от этой идеи. - Но почему? - Они не современны. Зрители их не воспримут сегодня так, как двести или триста лет тому назад. Многое из того, что было обычным делом в старину, неосуществимо в наши дни. Проблемы, затронутые в этих пьесах, в наше время кажутся смешными. Подумай сама, разве сейчас возможна смертная казнь за супружескую измену, насильственный постриг в монастырь, или сожжение на костре за колдовство? Нет, я хочу показать то, что может произойти сегодня, особенно мне интересно писать о том, как хитрый и расчетливый подлец управляет ограниченным дураком, искусно манипулируя и заставляя глупого служить себе. Вот только где искать благородство? Право, мне начинает казаться, что благородство не дожило до наших дней. - Я думаю, тебе надо подождать немного. Все придет само собой, и через некоторое время ты найдешь прототипов своих персонажей. Ты ведь не обязан сочинить новую пьесу прямо сейчас? А пока будем играть пьесу, написанную твоим отцом, – утешала мужа Луиза. - Пока нас не закидают тухлыми яйцами. Зрители уже знают ее наизусть. Вчера я не успел открыть рта, как кто-то из толпы начал подсказывать мне реплики героя. - А если не играть ее некоторое время, пока ты не напишешь новую? - А когда я ее напишу? Вдруг это займет несколько лет? Ты же мечтаешь о детях, а если мы не будем ее играть, дети у нас не появятся. Я думаю, нам придется играть пьесу отца – иного выхода у нас нет. Но делать это мы будем не слишком часто – я не желаю угощаться тухлыми яйцами. Луиза расстроенно молчала. Жан-Жак успокаивающе взял ее за руку. - Наберись мужества и не унывай, - так говорил мой отец. Быть может, я вижу мир в темном свете, и представляю наше будущее слишком мрачным. Надо надеяться, что все у нас с тобой будет хорошо, и ни одну из наших пьес публика не освищет. - Ваше величество, вот проект закона, который вы велели мне разработать. Изволите просмотреть? Король взял у пожилого канцлера документ и внимательно его прочитал, затем поставил подпись и печать. - Позволите сказать, ваше величество? - Я вас слушаю, канцлер. - Мне уже шестьдесят четыре года, и через год я хочу выйти в отставку. Я становлюсь стар для несения службы, и хотел бы прожить последние годы в своем родовом поместье, помогая невестке воспитывать внуков. Вам стоит задуматься, ваше величество, о кандидатуре моего преемника. - Я вас понимаю, господин канцлер, - ответил король. – Вы верно служили еще моему отцу, и сейчас заслуживаете отдыха с высокой пенсией. Но передо мной вы поставили трудную задачу – решать, кто же будет вашим преемником. В подобных случаях я опасаюсь принимать поспешные решения, а здесь идет речь о должности второго человека в государстве. - Ваше величество, у вас впереди еще целый год! – возразил канцлер. – Я же не выхожу в отставку прямо сейчас. У вас впереди много времени, чтобы подумать… - Боюсь, что здесь и года окажется мало… А каково ваше мнение, канцлер, кто сможет исполнять ваши обязанности? - Я думаю, ваше величество, на мое место есть три претендента: граф Нотер, - знаток юриспруденции, а так же верховный судья и главный прокурор. - Прокурор? Молодой граф Давиль? – удивился король. - Вас смущает его возраст, ваше величество? – спросил канцлер. – Да, он молод даже для должности прокурора, но, тем не менее, он очень умен, у него необыкновенный талант к политической деятельности, и благодаря своим исключительным способностям сей юноша получил должность прокурора – у него не было связей, которые помогли бы получить эту должность по дружбе. - Знаю, он хорошо справляется со своими служебными обязанностями, но все же для должности канцлера… - У вас есть еще судья и профессор. Последний представляется мне наиболее достойным преемником. Не торопитесь, ваше величество, я не сомневаюсь, что за год вы примете верное решение. Позвольте мне еще сказать вам, но выслушайте меня не как канцлера, а как старого человека, годящегося вам в отцы. Не гневайтесь за мою дерзость, но я прошу вас жениться. Стране нужен наследник престола. Король долго смотрел на канцлера, ничего не отвечая. Трудно было понять, какие чувства он испытывал от неожиданной просьбы канцлера. Наконец он ответил: - Вы же знаете, канцлер, как трудно в моем возрасте найти жену. Ни один король не отдаст свою дочь за такого старика, как я. - Ваше величество, да какой же вы старик в сорок лет? Мне бы сейчас ваши годы! - А всем соседним принцессам – по двадцать, - возразил король. Их родители предпочтут выдать своих дочерей за молодых принцев. - Вам не обязательно жениться на принцессе, - возразил канцлер. – Законы Абидонии позволяют королю жениться на придворной даме. Если помните, в нашей истории бывали случаи, когда короли женились на девушках низкого происхождения. - Это было по любви… Я, после смерти королевы не смогу полюбить другую женщину. Да и вы, канцлер, почему не женились во второй раз, после того, как овдовели в достаточно молодом возрасте? - У меня есть дети, ваше величество, - два сына и дочь. Если бы у вас был сын, я никогда бы не просил вас жениться. Я прекрасно понимаю ваши чувства, когда моя супруга скончалась, я испытал такую же боль, как и вы. Но вы король, вы должны жениться ради государства. В королевской семье должен быть сын и наследник престола. Простите, ваше величество. - За что? Я прекрасно понимаю, что вы правы, тысячу раз правы, канцлер. - Подумайте об этом, ваше величество. Разрешите мне удалиться? Король кивком головы отпустил канцлера, а сам долго смотрел на портрет покойной королевы, стоявший на его письменном столе. Вскоре в дверь постучали, и вошел секретарь короля. - Ваше величество, у вас просит аудиенции графиня Катрина. - Графиня Катрина? Где она? - В малой гостиной, ваше величество. Что ей передать? - Ничего не надо. Я приму ее немедленно, - с этими словами король, считавший, что с дамами следует беседовать в гостиной, вышел из своего кабинета. Графиня Катрина была вдовой генерала, верного слуги и старого друга королевской семьи. После смерти супруга она удалилась в родовое поместье, но Анри II просил ее вернуться ко двору, когда истечет срок траура. Войдя в малую гостиную, король увидел женщину лет пятидесяти, в сером платье и с длинной черной вуалью на голове. - Мое почтение, ваше величество, - с этими словами дама низко поклонилась. - Рад вас видеть, сударыня, - приветствовал ее король Анри. Он взял вдову за руку, и проводил к софе. Усевшись, они стали беседовать, как старые друзья. - Сколько лет вы не появлялись при дворе, сударыня, три или четыре? – спросил король. - Пятый год, ваше величество, - ответила Катрина. - Все это время вы жили в вашем поместье? - Да, почти безвыездно. Я иногда приезжала в Клервилль по самым неотложным делам, но простите, ваше величество, у меня не было желания появляться в обществе и при дворе. Знаю, мне следовало во время моих приездов в столицу навещать вас, но при дворе мне приходилось бы встречать много знакомых, которым надо уделять внимание, а после смерти мужа общение с друзьями стало для меня в тягость. - Как я вас понимаю, сударыня! Если б и я мог, как вы жить в деревне в полном уединении, вспоминая мою покойную супругу. Ведь мы с вами овдовели почти одновременно. Король и генеральша немного помолчали, вспоминая своих ушедших супругов. - А как ваши дочери, сударыня? Они, наверное, уже совсем взрослые? – наконец спросил Анри II. - Да, ваше величество, они уже в том возрасте, когда пора выходить замуж. Не скрою, что лишь из-за них я приняла решение оставить деревню и вернуться в столицу. Все сыновья наших соседей предпочли уехать из деревни, и если бы мои дочери остались жить там, то шансов выйти замуж у них было бы мало. - Так представьте же их ко двору, Катрина, приезжайте с ними в воскресенье вечером. В это время здесь всегда собирается общество, и много молодых дворян, сыновей знатных вельмож. Король и генеральша побеседовали еще около часа, и Катрина отправилась домой, сообщить своим дочерям весть о том, что скоро они будут представлены ко двору. У вдовы было три дочери-погодки: старшей, Флоре было двадцать один год, средней, Эмме, двадцать лет, а младшей Оттилии – девятнадцать. По-разному восприняли девушки сообщенную матерью новость: Флора не скрывала восторга, Оттилия вела себя сдержанно, но мать поняла, что девушка рада не меньше своей старшей сестры – иначе не провела бы она остаток вечера перед зеркалом, решая, какое платье надеть, отправляясь во дворец, и только Эмма с отрешенным видом смотрела в окно, – предстоящее событие ее скорее огорчило, чем обрадовало: Эмма боялась встретить при дворе барона Дени, - свою первую и единственную любовь. Родовое поместье барона находилось по соседству с поместьем Катрины. Эмма и Дени были знакомы с детства, а после кончины генерала, когда вдова с дочерями уехали в деревню, как они тогда думали, навсегда, Дени и Эмма стали друзьями, и незаметно детская дружба переросла в любовь. Но год назад родители Дени нашли для сына невесту более знатную и богатую, нежели генеральская дочь Эмма. Молодой барон покорно подчинился воле родителей, но юноша поклялся не забывать своей возлюбленной. Эмма не считала женитьбу барона предательством, и спустя год она любила его, как и прежде. Вот только любит ли ее Дени сейчас? Вдруг жена барона заняла в его сердце место Эммы? Девушка боялась узнать, что это именно так. Сможет ли она тогда пережить предательство? К тому же встреча с Дени будет тягостна при любых обстоятельствах: увидеться после долгой разлуки и сознавать, что больше они не принадлежат друг другу и их счастливые дни безвозвратно ушли в прошлое. Вдовствующая генеральша понимала причину плохого настроения дочери, но надеялась, что при дворе Эмма встретит новую любовь. Беспокоила Катрину и младшая дочь: красавица Оттилия по неизвестной причине не нравилась мужчинам. Молодые люди избегали красивую и умную девушку, и ни один кавалер долго не задерживался возле нее. Катрина знала, что характер у ее дочери не сахар, но в глазах любящей матери достоинства дочки перевешивали ее недостатки. А вот старшая дочь, Флора, не тревожила вдову. Правда, девушка еще ни разу не была серьезно влюблена, но у беззаботной хохотушки Флоры всегда было много поклонников, несмотря на то, что несколько полноватая девушка не была такой красавицей, как ее сестры. В назначенный день генеральша с дочерями явились ко двору. Все четверо вошли в главный зал, где в этот момент был король в окружении придворных. Катрина подвела дочерей к королю, семейство дружно поклонилось и взволнованные девушки как будто издали услышали голос матери: - Ваше величество, позвольте представить вам моих дочерей: Флора, Эмма, Оттилия. Каждая девушка поклонилась после того как мать назвала ее имя. - Рад видеть вас при дворе, сударыни, - отвечал король. Затем вдовствующая генеральша представила дочерей придворным, многие из которых были ее друзьями. Анри II тем временем незаметно наблюдал за семейством покойного генерала, сравнивая дочерей с матерью, думая, и размышляя, похожи ли девушки на отца. В сестрах было много общего, но в то же время они были совершенно разными. Старшая, Флора, была чуть полноватая блондинка с карими глазами, и веселым добрым лицом. Позже король узнал, что она не отличалась тонким умом и хорошим образованием, но все ее любили за доброту и веселый характер. Младшая, Оттилия, напротив, была очень умна и образованна. Это была стройная хрупкая брюнетка с карими глазами и правильными чертами лица. Но ее красоту портило недовольное и угрюмое выражение лица, именно это и отталкивало молодых людей от очаровательной девушки. Средняя, Эмма, казалось, собрала лучшие черты своих сестер, не обладая их недостатками. Она была синеглазой шатенкой с такой же стройной фигурой, как и у младшей сестры. Так же как и Оттилия, Эмма отличалась незаурядным умом и хорошим образованием, но в ее характере была та же доброта, как у ее старшей сестры и лишь не хватало ее беззаботной веселости. Короля поразило нежное и грустное выражение ее лица. А причиной этого был барон Дени, который находился здесь же, во дворце. Как и положено, по этикету, Катрина с дочерями подошла к барону с супругой, и все раскланялись чуть менее церемонно, как и полагается старым знакомым и добрым соседям. Встретившись взглядом с бароном, Эмма поняла, что он любит ее по-прежнему. Несколько учтивых фраз, - вот и все, что могли сказать друг другу Дени и Эмма под пристальными взглядами окружающих, и в присутствии жены барона. Больше в этот вечер не случилось ничего значительного, но через день придворные собирались сопровождать короля на охоту. Его величество лично пригласил вдову с дочерями. Анри II был страстным любителем охоты, и это занятие было одним из лучших развлечений королевского двора. На следующее утро после представления ко двору в доме генеральши произошла любопытная сцена, как нельзя лучше характеризовавшая сестер: - Что, Эмма, опять дурацкие стихи сочиняешь? Увидела барона и сразу растаяла! Право, не знаю, как ты можешь до сих пор любить этого подлеца! – ядовитым тоном произнесла Оттилия, незаметно подойдя к сестре. Эмма молча взглянула на нее глазами, полными слез. Но этот умоляющий взгляд не растрогал Оттилию. - Сестрица, ну зачем ты так? – негромко сказала Флора. - Ах, «зачем»? – передразнила ее Оттилия. – Затем, что Эмма может опозорить семью! Она готова бросится на шею этому идиоту в присутствии всего двора! - Неправда! – воскликнула Флора. – Сестра вела себя очень сдержанно. Ты, Оттилия, во всем видишь нарушения этикета, и, по-твоему, выходит, что все окружающие ведут себя неправильно. - Причем здесь этикет? Ты, сестрица, ничего не замечаешь вокруг. Эмма любит дурака, стихи вот глупейшие ему посвящает, а он ее знать не хочет! У Дени есть богатая и красивая жена, а про тебя он и думать давно забыл! – обратилась она к Эмме. – Он предал тебя, понимаешь, предал еще год назад, женившись на другой, а ты все пишешь ему стихи! - Может он и предал меня, – не выдержала Эмма, - но он меня любил, и я недолго, но была счастлива, а в тебя, Оттилия, никто никогда не был влюблен, и ты не понимаешь, что такое любовь! Оттилия вскочила с кресла, тяжело дыша, и лицо ее покраснело: - Да ты… ты… ты же знаешь, что я не такая идиотка, как вы обе, и любовь ваша глупая мне не нужна!!! – в гневе закричала она и выбежала из комнаты. - Сестрица!.. – воскликнула Эмма, вскочив и бросившись к двери. Но Катрина, молча наблюдавшая за ссорой, удержала ее: - Не надо, пусть побудет одна. - Матушка, я ее обидела, нельзя было так… - со слезами в голосе произнесла Эмма. – Это жестоко с моей стороны… - А как она с тобой поступила? – воскликнула Флора. – Разве можно смеяться над твоим горем? По-моему, ей доставляет удовольствие мучить людей. Матушка, ты ее слишком избаловала! - Девочки, но ведь она же младшая, и к ней надо относиться снисходительно… - Почему, мама? – Эмма посмотрела матери в глаза. – Она уже не ребенок! - Но ведь она обиженная, вы об этом не подумали? – возразила мать. Увидав в глазах Флоры и Эммы немой вопрос, Катрина продолжила развивать свою мысль: - Вы помните, во времена нашего детства, до того как отца произвели в генералы, мы жили очень бедно, и Оттилии, как младшей, приходилось донашивать ваши платья, играть вашими старыми игрушками… Вы никогда не задумывались, как это обидно? - Ой, мама, не преувеличивай, возразила Флора. Вы покупали сестре и новые платья, и дарили игрушки. - Я помню, мама, сестра донашивала наши платья, но не ходила в лохмотьях, - поддержала Флору Эмма, - Оттилия надевала наши праздничные платья, которые мы, в свою очередь, надевали по большим праздникам раза два-три. Потом мы вырастали из них. Согласись, мама, за три раза платье не станет поношенным. - Вот именно, - подтвердила Флора. - Ну а потом, девочки, когда вы подросли и стали выходить в свет, вы делали взрослые прически, надевали длинные платья и танцевали с кавалерами, а она еще считалась маленькой девочкой и в детском платье с бантиками в волосах сидела рядом с маленькими детьми, - думаете, ей не было обидно? - Мама, Флора первая из нас вышла в свет, и я ей, признаюсь, завидовала, но не настолько же чтобы ее обижать, - задумчиво сказала Эмма, - и ее детская зависть не повод для того, чтобы злиться на нас сейчас, когда прошло много лет. - Ну ладно, пусть так, - согласилась Катрина. – Но сейчас у нее не складывается личная жизнь, Оттилия одинока и очень страдает из-за этого… - А я не одинока? – дрожащим голосом спросила Эмма. – Мама, скажи, разве я не одинока? – повторила она, глядя матери в глаза. Катрина смутилась, не зная, что ответить. - Я же не веду себя, как Оттилия! И, тем не менее, ты советуешь нам быть с сестрой тактичнее, хотя ты должна сказать эти слова, прежде всего ей! Катрина тяжело вздохнула, понимая, что возразить нечего. - Ну ладно, хватит ссориться! – обняв мать и сестру за плечи, сказала Флора. Вот я тоже одинока, но на людей же не бросаюсь! - Доченька, как же это ты одинока, когда вокруг тебя всегда столько молодых людей? – весело спросила Катрина. - Что верно, то верно, матушка, молодых людей много, да все не то… Я мечтаю встретить смелого рыцаря. Встречу ли я его когда-нибудь? Таким вопросом задавалась Флора, не зная, что мечта ее близка к осуществлению, и скоро она встретит того, кого примет за рыцаря, и полюбит созданный ее воображением образ. А когда наступит прозрение, вместо рыцаря Флора увидит глупого солдафона, но самое страшное о нем узнает только после двадцати лет замужества… На другой день Катрина с дочерями отправилась вместе с королевским двором на охоту. После охоты состоялся пикник, на котором Эмме было не до веселья. Барон Дени был здесь вместе с супругой, и Эмма и барон боялись подойти друг к другу и поговорить, как старые знакомые, - им казалось, что тогда все узнают об их нежных чувствах. К тому же Эмма знала, что Оттилия пристально следит за ней, и в случае краткого разговора с Дени ей не избежать насмешек злобной младшей сестры. Но не одна Оттилия следила за Эммой, - сам король Анри незаметно наблюдал за красивой грустной девушкой. Эмма, приняв решение даже взглядом не встречаться с Дени, сидела, отвернувшись в противоположную сторону, задумчиво глядя на высокие сосны на окраине поляны, делая вид, что очарована красотой природы. Но выражение ее нежного лица выдавало печальные чувства, овладевшие девушкой. Король Анри, неплохо разбиравшийся в людях, догадался, что в ее жизни произошло нечто непоправимое, - какая-то личная трагедия, сделавшая юную красавицу несчастной. Вечером, когда двор возвращался с охоты, лошадь Флоры испугалась ужа, поднявшего голову из травы на опушке леса. Испуганно заржав, лошадь встала на дыбы, затем понесла галопом в поле. Не в силах остановить лошадь, Флора закричала, и еще больше напугала животное. Несколько всадников помчались вдогонку, но всех опередил молодой кавалерийский полковник. Догнав лошадь с испуганной всадницей, он смог ее остановить. Флора, изо всех сил старавшаяся удержаться в седле во время бешеной скачки, когда миновала опасность, почти лишившись чувств, упала на руки своего спасителя. - Сударыня, сударыня, что с вами? Вам дурно? Вот, хлебните, и будете вновь резвой, как ваша лошадь! – с этими словами полковник открыл флягу с коньяком и дал глотнуть Флоре. Девушка закашлявшись, оттолкнула его руку с флягой, и, придя в себя, взглянула на круглую, румяную и глуповатую физиономию полковника. - Ну как, сударыня? Вам лучше? - Я вам так благодарна!.. Без вашей помощи я, наверное, упала бы с лошади и разбилась насмерть! Могу ли я узнать имя моего спасителя? - Полковник Теодор де Галопьер к вашим услугам! – отчеканил молодой человек. В этот момент к ним подъехала Катрина в сопровождении Эммы и Оттилии. - Дочка, ты невредима? – заплакала взволнованная мать, обнимая Флору. - Благодаря господину полковнику… - Полковник, я до смерти не забуду вашей услуги, вы спасли мою дочь, я вам обязана… - Сударыня, так это ваша дочь? И какая она красавица, совсем как вы! Придворные, окружившие к тому времени полковника и вдову с дочерями, не смогли удержаться от смеха, услышав такой неуместный комплимент, ибо трудно было назвать красавицей пятидесятилетнюю женщину, рано постаревшую от горя, и сравнивать ее с юной, цветущей дочерью. Возвращаясь домой, Оттилия, улучив момент, шепнула Эмме: - Какой идиот… Хотя надо отдать ему должное, сестру спас. Через несколько дней был праздник Творчества, и по возобновившейся в этот год традиции, при дворе выступали бродячие артисты. Несколько знаменитых актерских трупп сыграли свои лучшие пьесы. День был теплым, и представление состоялось под открытым небом в дворцовом парке. Подобного события при дворе не происходило уже шесть лет, а раньше в этот праздник спектакли считались обязательными – этот обычай установился еще со времени правления покойного короля, отца Анри II. Смерть королевы Марии на несколько лет оборвала эту традицию. Жан-Жак Веснушка не выступал в этот день при дворе, трезво рассудив, что пока у него не закончился творческий кризис, ему незачем находиться на одной сцене рядом с артистами, полными вдохновения. Все пьесы, сыгранные сегодня, были замечательны. Актеры удостоились громких аплодисментов, восторженных похвал, и больших гонораров. Катрина, Флора и Эмма были в восторге, они очень давно не видели спектаклей. Лишь Оттилия презрительно кривила губы; «Не понимаю, что все находят в этом дурацком балагане…», - думала она с раздражением. После спектакля придворные разбрелись по парку. К жене барона Дени подошли две ее подруги, и полностью завладели вниманием молодой женщины. Воспользовавшись моментом, Дени последовал за Эммой, и вскоре настиг ее в уголке парка, заросшим кустами шиповника высотой в человеческий рост. - Эмма! – позвал он, умоляюще глядя на девушку. - Дени!.. – прошептала Эмма, почти бегом бросившись навстречу барону, но опомнившись, остановилась и медленно подошла к нему, храня достоинство. - Вот мы и встретились… - прошептал Дени. - Встретились еще неделю назад, - ответила Эмма. - Но только сейчас можем поговорить, - ответил барон. – Разве это встреча, когда не имеешь права говорить с любимой? - Мы утратили это право год назад, не забывайте об этом, барон. Вы женатый человек и не имеете права называть меня любимой. Теперь можете называть так лишь вашу жену. - Вы считаете, что обряд венчания мог заставить меня забыть вас? Нет, Эмма, ничто и никто не запретит мне любить вас. Я уважаю мою жену, но по-настоящему люблю и буду любить только вас. Весь этот год разлуки показался мне мучительно долгим. А я не знал, когда я вас снова увижу, сколько еще таких долгих и бессмысленных лет проживу без вас. Но я верил и ждал нашей встречи. Как же вы прожили этот год? - Зачем вы спрашиваете? Вы же понимаете, что я чувствовала то же что и вы. Одиночество и пустоту. Весь год как во тьме… - Моя дорогая… - с этими словами барон опустился на колени и стал целовать ей руки. - Ах, оставьте! – воскликнула девушка, но рук не отдернула. – Нас могут увидеть, за мной следит сестра! Дени, прошу вас! В моем сердце живете только вы, но умоляю, сейчас уходите, если не хотите скомпрометировать меня, да и себя тоже! Уходите, любимый! - почти со слезами воскликнула Эмма. - Барон поднялся, и посмотрел ей в глаза. - Уходите, прошу вас!– нежным тихим голосом повторила Эмма. У нас будет еще время побеседовать, но не здесь, не сейчас! Идите же!.. – Такой умоляющей просьбе трудно было не уступить, и барон, низко поклонившись, удалился. Эмма села на скамью и долго смотрела на гладь озера, пытаясь успокоиться и вытирая набежавшие слезы. Девушка сидела на скамье вполоборота, лицом к озеру, и не заметила, что с противоположной стороны по тропинке идет король. - Вы скучаете при дворе, сударыня? – неожиданно спросил он. - Ваше величество!.. Эмма встала, растерявшись и с ужасом подумав, что разгневала короля своим неуместно грустным настроением. - Я вас еще не видел веселой, разве только на спектакле. Вот почему я так подумал… - Нет, ваше величество, я не скучаю. Но я считаю, что гармония жизни - это равновесие: провела время в обществе – надо побыть одной, порадовалась – надо погрустить… Противоположности должны уравновешиваться… - Да вы философ, Эмма! В вашем возрасте обычно девушки уединения не любят и предпочитают быть в кругу веселых кавалеров, например как ваша старшая сестра. Она не скучает в обществе полковника де Галопьер. - Полковник очень смелый и решительный человек, он спас мою сестру, и я понимаю, как она ему благодарна… - Но его поступок был бы еще благороднее, если бы он поменьше хвастался. Об этом приключении весь двор знает, заметьте, от него самого. Красивее было бы предоставить вашей сестре самой рассказать об этом. - У всех людей есть свои слабости, ваше величество. - Вы снисходительны, и это редкое качество, которое встречается у людей в наше время. Большинство видят недостатки и не замечают достоинств человека. Особенно в юности. Снисходительность появляется в пожилом возрасте, когда человек становится мудрее. А вы мудры уже сейчас, вашей весной. - Благодарю вас, ваше величество, но мне кажется, вы преувеличиваете. Будь я по-настоящему мудрой, я научилась бы быть счастливой. - Думаете, этому можно научиться? Хотя… Возможно, вы правы: счастье, как говорят мудрецы, внутри нас самих. В этот момент к королю подошли двое пожилых вельмож, и Эмма, поклонившись, незаметно удалилась. Решив разыскать Флору, она направилась в том направлении, откуда пришла к скамейке в зарослях шиповника. На душе у нее было спокойно и радостно, и девушка спрашивала себя, был ли тому причиной разговор с королем? Вскоре она увидела шедшую навстречу Оттилию, которая разыскивала Эмму, предполагая, что та разговаривает с Дени. Веселый вид Эммы придал ей уверенности в своей догадке. - Что, Эмма, приятно с бароном любезничать за спиной у его жены? – насмешливо спросила она. - Я разговаривала с его величеством, - ответила Эмма. - Где? – удивилась и не поверила Оттилия. - Там, где роща из шиповника. Король, наверное, и сейчас там беседует со старым графом и маркизом, не помню только, как их зовут. - А о чем вы говорили? - Так, о пустяках. Потом расскажу… А где Флора? - Она беседует с полковником. О самом интересном. О лошадях, - насмешливо произнесла Оттилия. – Похоже, что сестричка в восторге от этого солдафона. По уровню своего развития он вполне под стать ей. Разговор полковника с Флорой был и в самом деле занимательным. Теодор раскрыл девушке всю глубину своих познаний: - Знаете, дорогая Флора, мне стало совсем неинтересно играть на скачках, потому что, взглянув на лошадей, я сразу угадываю, какая придет первой. - У вас богатая интуиция? - Нет, просто я хорошо разбираюсь в лошадях. Для того чтобы интересно было играть на скачках, надо хотя бы иногда ошибаться, - тогда будешь волноваться, и азарт появится. А я всегда знаю, что на которую лошадь поставил, та и выиграет заезд. Должен признаться, я играю только из-за денег: бывает, потратишься на девч… благотворительность, вот и идешь на скачки, - поправить финансы… Кого я вижу! Барон Дени! А вы слышали, какое приключение с нами произошло на охоте? - Полковник! – устало сказал Дени. – Я же это видел! - Правда? – неподдельно удивился Теодор. - Клянусь честью, ваше величество, - чуть позже рассказывал барон королю, полковник де Галопьер сообщил уже всем по два раза, что он спас мою соседку Флору. - Вашу соседку? – переспросил король. - Да, наши поместья расположены рядом, мы знакомы с детства. - Тогда, наверное, вы хорошо знаете и ее сестру Эмму, и младшую сестру - Оттилию? Расскажите о них, барон. - Ваше величество, что касается Оттилии, то это девушка с непростым характером, но она умна и образована. А вот Эмма… - голос барона дрогнул, - Эмма добра, столь же, как и красива, к тому же она одаренная поэтесса – пишет стихи с детства. - Мне кажется, она очень грустна, - заметил король. - Вы правы, ваше величество, ей есть о чем грустить, - ответил Дени. – Один безвольный дурак был влюблен… нет, любит ее и сейчас, но, не осмелившись противиться воле родителей, женился на другой. Если бы она Эмма смогла возненавидеть предателя, она теперь была бы гораздо счастливей. - Я так и думал… - ответил король. – Неужели она и вправду поэтесса? - А вы попросите ее прочесть вам стихи. Правда, я думаю, они будут грустными, ваше величество. Возвращаясь домой, Дени подумал: «Неужели его величество заинтересовала Эмма? В таком случае надо будет рассказать королю о ней еще больше. Вдруг его величество полюбит Эмму, и тогда… Лучшей королевы в нашей стране не будет…». Терзаемая любопытством Оттилия не упустила случая расспросить Эмму о подробностях ее разговора с королем: - Боже мой, как ты глупа! – Оттилия упала в кресло, и, достав флакончик с нюхательными солями, поднесла его к носу. - Матушка! – позвала она. - Что случилось, девочки? – спросила Катрина, входя в комнату. - Матушка, из-за сестрицы рано или поздно наша семья впадет в немилость! Эмма разгневала короля! - Ничего подобного! – воскликнула Эмма. – Тебе бы только маму расстроить! – Матушка, не волнуйся, его величество уверил меня в своем дружеском расположении… - Ха-ха-ха! – закатилась Оттилия. «В дружеском расположении!» После того, как увидел, что тебе скучно при его дворе! Да ни один король не стерпит этого! - Сестра, уверяю тебя, я тоже так подумала! Но его величество долго разговаривал со мной и был очень любезен. Поверь, король на меня не гневается! - Возможно, это действительно так, - немного успокоилась Оттилия. – Ты из любой ситуации выкрутишься. Но предупреждаю тебя, сестрица! Веди себя прилично при дворе! Прошло несколько месяцев. Наступила зима, год подходил к концу. И на рождественском балу весь двор с изумлением наблюдал, как Анри II пригласил на танец дочь покойного генерала, красавицу Эмму. Здесь было чему удивиться: в последний раз король танцевал с королевой десять лет назад, когда она еще была здорова. И многие уже догадывались, кто станет следующей королевой Абидонии. - Прочтете мне ваши стихи? – спросил король после танца, не отпуская руки Эммы. – Не удивляйтесь, я еще с первых дней нашего знакомства знаю, что вы поэтесса. - Откуда, ваше величество? – удивленно спросила Эмма. - Не забывайте, что при дворе слухи разносятся быстро. - Я с удовольствием прочитаю вам свои стихи, ваше величество, я не решалась сделать этого раньше – не люблю хвастать сомнительным талантом, но теперь, когда вы просите… - Почему «сомнительным талантом», дорогая? – весело спросил Анри. - Не все, кто пишет стихи, талантливы. Вот, например, полковник де Галопьер тоже пишет. - Полковник?! – с изумлением воскликнул король. – Полковник пишет стихи? А я думал, он грамоты не знает. - Угадайте, ваше величество, о ком он пишет стихи? - О вашей сестрице? Нет? А, все ясно! О лошадях! Я угадал?! - Разумеется, ваше величество! Если бы вы только это слышали! Я никогда в жизни так не смеялась! Полковник, желая произвести впечатление на Флору, сочиняет стихи о лошадях! Флора в восторге и считает это великолепным! Флора была настолько влюблена в полковника, что не находила в нем недостатков. Придя ей на помощь, Теодор стал романтическим героем, а его веселый нрав окончательно покорил девушку, и, будучи весьма недалекой, Флора не замечала его хвастовства, а главное, необычайной глупости. Роман старшей сестры с глуповатым полковником сильно беспокоил Оттилию. «Бескультурный солдафон», как называла его сама Оттилия, не понравился ей с первого взгляда, а теперь возникла угроза того, что Теодор станет ее родственником. Это вызывало сильнейшее негодование девушки, и она всей душой желала расставания сестры с полковником. Но их отношения были столь безоблачны, что трудно было представить иное, чем свадьба, завершение их романа. И никогда не смогла бы Оттилия признаться даже самой себе, что больше всего ее раздражает то, что кто-то, пусть даже столь недалекий, полюбил ее некрасивую и глупую сестру, и вот уже дело идет к свадьбе, а красавица Оттилия по-прежнему одинока, и ни один мужчина не сделал даже попытки поухаживать за ней. Завистливая девушка поклялась самой себе, что сделает все возможное, чтобы разлучить влюбленных. Но как это сделать? Есть два выхода: заметить полковника в обществе другой женщины и донести сестре, либо застать Теодора целующим и обнимающим Флору, и постараться вызвать гнев матери, преподнеся этот поступок как верх непристойного и распущенного поведения. Тогда, возможно, Катрина запретит сестре встречаться с полковником. А для того, чтобы осуществить задуманное, надо постоянно следить за влюбленными, и стараться подслушать их разговоры, чем Оттилия и занималась, правда, без успеха. Теодор так сильно влюбился, что вопреки своим привычкам забыл о существовании других дам, и вел себя с Флорой так уважительно, как никогда в жизни ни с одной другой женщиной. Все же Оттилия не сдавалась, и продолжала слежку за сестрой. Она так была увлечена этим занятием, что не придала значения отношениям Эммы и короля Анри. Внимания короля к Эмме трудно было не заметить, но только у Оттилии не было времени задуматься над этим, в то время как над семьей нависла угроза свадьбы Флоры и тупицы-полковника. Тем временем весь двор затаив дыхание, наблюдал за королем и генеральской дочерью. Мало кто уже сомневался в том, что король женится во второй раз. И хотя король вел себя с Эммой скорее как близкий друг, все придворные знали, что никогда Анри II не проявлял такого внимания ни к одной женщине, кроме своей покойной жены. Особенно пристально наблюдал за королем и его фавориткой главный прокурор Абидонии, граф Давиль. Это был невысокого роста тщедушный человечек с пугающе-холодным взглядом внимательных бесцветных глаз. На его невыразительном лице редко отражались эмоции, и вид у него всегда был деловым и сосредоточенным. Никто не видел графа смеющимся или хотя бы улыбавшимся искренней улыбкой. Если прокурор улыбался, то делал это неестественно и подобострастно. Казалось, что этот человек не способен испытывать никаких человеческих чувств. Впрочем, отчасти так и было: любовь, дружба, преданность, доброта и сострадание были для графа пустыми словами, смысла которых он не понимал. Он мог радоваться только своим успехам, и ненавидеть своих врагов, истинных или вымышленных. Главным в его жизни был карьерный рост. На пути к этой цели граф руководствовался соображениями трезвого холодного расчета, поэтому, не колеблясь, предавал тех немногочисленных людей, которые считались его друзьями. Умный и способный человек, граф Давиль отлично умел манипулировать людьми, подчиняя их себе и используя для своего продвижения по карьерной лестнице. Этим объяснялось то, что, не имея влиятельных родственников, граф в своем молодом возрасте занимал должность главного прокурора Абидонии. Он отлично выбирал объект воздействия, и приводил жертву в восхищение своими способностями и трудолюбием, а так же искусно изображаемым покладистым характером. Граф ввел в заблуждение много чиновников высшего ранга и старого канцлера, выдвинувшего его кандидатуру в свои преемники. И сейчас, на этом балу, граф думал о своем продвижении. Бал не интересовал его: граф ненавидел праздное времяпровождение и не умел веселиться. Но здесь было много людей, которые могли бы стать ступеньками на его лестнице успеха. Важно только присмотреться и выбрать подходящих персон, а дальше пойти на сближение и заставить этих простофиль служить себе. Сегодня холодный взгляд графа то и дело останавливался на фаворитке короля и ее младшей сестре. Занятая слежкой за полковником и Флорой, Оттилия не заметила, как сама стала объектом наблюдения. Прокурор заметил, что Оттилия одинока, и завидует старшей сестре, но самое главное, – другая ее сестра фаворитка Анри II. И если сейчас начать ухаживать за Оттилией, то когда Эмма станет королевой, муж ее сестры станет свояком короля. Это откроет такие невероятные возможности… Даже если прокурор не станет канцлером, все равно он возвысится над остальными. Надо только не спешить, и в случае победы над прекрасной Оттилией, сначала дождаться свадьбы короля, а потом уже жениться самому – кто знает, вдруг король раздумает жениться на Эмме? Закончился год, наступил следующий. Морозным январским днем Эмма была приглашена во дворец. За ней приехал экипаж, охраняемый двумя гвардейцами, которые сообщили Эмме, что король хочет видеть ее для важного разговора. - Но если ваша милость не сможет сейчас приехать или плохо себя чувствует, его величество не разгневается вашим отказом приехать. Он просил передать, что ни в коем случае не заставляет вас насильно ехать во дворец, - сказал офицер королевской гвардии. - Я поеду. – Эмма поднялась с кресла и пошла переодеваться. - Странно… - Оттилия удивленно взглянула на мать с сестрой. – Зачем это она понадобилась вдруг королю? Катрина пожала плечами, а Флора, вздохнув, мечтательно произнесла: - Ах, если бы полковник сейчас приехал за мной… - Опять твой полковник! Сестрица, можешь ли ты хотя бы один день не думать о нем? – раздраженно спросила сестру Оттилия. Через полчаса Эмма была уже во дворце. - Вы смогли приехать дорогая? – тепло встретил ее король. – Боюсь, я был слишком настойчив, вызвав вас так внезапно, но сегодня у меня есть свободное время, и я должен спокойно поговорить с вами, чего я не могу сделать во время многолюдного приема или бала. Могу ли я вам предложить прогулку по парку? - С удовольствием, ваше величество, – ответила Эмма. В парке было сказочно красиво. Пышные сугробы чистого белого снега чуть ли не до половины скрыли кустарники, а деревья были серебристыми от инея. Озеро заковал лед, и только ручей от родника не замерзал, но был почти укрыт снегом. - Помните, вот здесь мы с вами разговаривали в первый раз, и с того времени уже прошло полгода, - сказал король, подойдя к скамье в кустах шиповника. - Теперь трудно догадаться, что под сугробами находится скамейка, - ответила Эмма. - Я хорошо помню наш разговор – вы сказали тогда, что гармония жизни – в равновесии: веселье уравновешивается грустью. Я ведь не ошибаюсь? – спросил король. - Да, ваше величество, я ответила именно так, когда вы спросили, скучаю ли я при дворе. Признаюсь, я тогда очень испугалась, что разгневала вас своей неуместной скукой. - Позвольте же и мне признаться: я догадался в тот день, что вы тяжело переживаете личную трагедию, а позже я получил этому подтверждение, узнав, что вас предал любимый человек, оставив вас и женившись на той, кого выбрали ему в жены родители. - Это было именно так, - чуть понизив голос, но твердо сказала Эмма. – Могу я спросить у вашего величества, кто рассказал вам мою историю? Матушка? - Нет, это был ваш сосед, барон Дени. - Вот как… - ответила Эмма и погрузилась в молчание. - Вы тогда сказали, что если бы были мудрее, то научились бы радоваться. Прошло уже полгода с того нашего разговора, стали вы мудрее за это время? Научились ли радоваться, смогли забыть предательство? Эмма немного подумала, решив ответить искренне. И тут она вдруг осознала, что в последние месяцы уже не страдает из-за Дени. Видя его рядом с женой не испытывает мук ревности, не стремится к общению с ним, и совсем не думает о Дени в минуты одиночества, вспоминая о существовании барона только при встрече с ним при дворе. Но что послужило причиной такой перемены, девушка понять не могла. - Я забыла все свои огорчения, ваше величество, - наконец ответила Эмма. – Не могу утверждать, что научилась быть счастливой, но я забыла свою первую любовь, несмотря на то, что клялась любить его до конца дней моих. Я нарушила клятву – это, наверное, очень дурно? Во всяком случае, я желаю ему полюбить по-настоящему свою супругу. Люди говорят, что любовь приходит в браке. - Золотые слова, сударыня! А вы хотели бы обрести счастье в браке? - Я об этом не задумывалась, ваше величество. К тому же, я не удостаивалась чести получить предложение руки и сердца от кого-либо. - А если вам вдруг сделают предложение? - Не знаю… - Послушайте, Эмма: я намного старше вас, и знаю, что вы испытываете ко мне лишь дружеские чувства; но вы сами сказали мне сейчас, что любовь приходит в браке. Я прошу вас, моя дорогая, согласитесь стать моей женой и королевой Абидонии. - Ваше величество!.. Эмма, испугавшись, отступила на шаг. – Что вы говорите? - Я прошу вас стать моей женой и королевой Абидонии, - повторил Анри II. - Вы это серьезно? – прошептала Эмма. - Как никогда в жизни! - Боже мой… Ваше величество… - Ошеломленная Эмма прижала ладони к вискам. - Вы смущены? Не знаете, что ответить? Я могу дать вам время подумать, и не один день. Я прекрасно понимаю, это для вас неожиданно, и вас, наверное, смущает мой возраст, но в наше время большая разница в возрасте супругов перестала быть редкостью. - Ваше величество, достойна ли я стать вашей женой? Мне всегда казалось, что вы должны были бы жениться на иностранной принцессе, а не на дочери вашего подданного. - К счастью, королям Абидонии не обязательно жениться на принцессах. Мой прадед был женат на простой горожанке, и не думаю, что прабабушка задавала себе вопрос, достойна ли она стать супругой короля. Я не тороплю вас с ответом, подумайте. Король достал их кармана мешочек с крупой и высыпал на дорожку. Сразу со всех сторон слетелись голодные птицы: синицы, снегири, голуби и наглые воробьи, отнимавшие корм у других птиц. Анри и Эмма долго смотрели на птичью возню. - Если вы дадите согласие, возможно, через несколько лет вот так же вместе с нами кормить птиц будут наши дети, - сказал король. - Ваше величество, - вдруг решительно произнесла Эмма, - вы спрашивали меня, забыла ли я предательство и научилась ли радоваться; я ответила, что забыла все свои огорчения, не понимая тогда, что заставили меня забыть все беды именно вы. Вы, приблизив меня к себе, став моим другом, изменили мой мир. Я больше не чувствую горечи былых утрат. Вы сделали меня счастливой; и я согласна стать вашей женой. Король, молча склонившись, поцеловал руку Эммы. Затем, влюбленные, обнявшись, вернулись во дворец. Эмма пробыла во дворце до позднего вечера, и, вернувшись домой, ничего не рассказала матери и сестрам, объяснив, что скоро они узнают о ее разговоре с королем. В ближайшее воскресенье Анри II решил, соблюдая все церемонии, попросить у генеральши руки ее дочери. В тот день, когда Катрина с дочерями приехала во дворец, король пригласил вдову в библиотеку. Эмма осталась в коридоре, ожидая окончания их беседы, а Флора, встретившись с полковником, не замечала более ничего. Оттилия сосредоточила все свое внимание на этой паре, и хотя ее интересовал разговор матери с королем, подойти к двери библиотеки и подслушать она не могла. Зато она могла незаметно последовать за Теодором и Флорой, не выпуская их из вида. Между тем влюбленные покинули главный зал дворца, вышли в холл, и, надев плащи, покинули дворец. Оттилия тоже оделась, и бросилась их догонять. Пройдя по двору, достойная парочка свернула в сторону конюшни. Оттилия последовала за ними. Зайдя в конюшню, полковник и Флора крепко обнялись, и застыли в долгом поцелуе. В этот миг в конюшню вошла Оттилия, и увидела сие шокирующее зрелище. Тем временем Эмма с тревогой ждала у дверей библиотеки. Она не думала, что мать будет возражать против ее брака с королем, и все же сильно волновалась. Один раз из-за дверей до нее донесся удивленный возглас Катрины. Наконец генеральша и король вышли из библиотеки. Эмма с тревогой взглянула на мать, - Катрина вытирала слезы. - Благословляю тебя, дочка, будь счастлива, - сказала она, поцеловав Эмму. Войдя в главный зал, король обратился к придворным: - Господа, я счастлив сообщить вам о моей помолвке с мадемуазель Эммой. В скором времени она станет моей женой и королевой Абидонии. С этими словами король надел на безымянный палец Эммы кольцо с изумрудом, на котором был вырезан королевский герб. Придворные столпились вокруг короля, поздравляя его и Эмму, а Катрина продолжала вытирать слезы радости. В этот момент в зал ворвалась Оттилия. В возбуждении и негодовании она подбежала к матери. - Матушка, - срывающимся голосом произнесла она, - Флора целуется с этим мерзавцем Теодором, и знаешь где? На конюшне! Хорошее место для дворян! Она позорит честь нашей семьи… - Дочка, его величество собирается жениться на твоей сестре Эмме, - не обращая внимания на слова Оттилии, сообщила ей радостная Катрина. - Что?! – переспросила Оттилия, остолбенев от неожиданности. - Эмма стала невестой короля – повторила Катрина. Оттилия выслушала это, как весть о страшном несчастье. С минуту она стояла, не шелохнувшись, с широко раскрытыми глазами, растрепанной прической и соскользнувшим с одного плеча плащом. Наконец, опомнившись, она поправила плащ, провела рукой по волосам, и полностью овладев собой, подошла к Эмме со сладкой улыбкой: - Поздравляю тебя, сестричка, проворковала она, поцеловав Эмму. - Ваше величество, - с поклоном обратилась Оттилия к королю, - поздравляю вас. Вы оказали большую честь нашей семье, выбрав мою сестру в спутницы жизни. Все так же приторно улыбаясь, она подошла к матери. В этот момент в зал вошли Флора и Теодор. После того как Катрина сообщила им о помолвке Эммы и короля, Флора радостно поздравила жениха и невесту, затем это сделал полковник, который так же как и Оттилия, не сразу понял, что произошло. Оттилия отвела Флору в сторону и набросилась на нее с ядовитыми упреками: - Как ты себя ведешь?! Не подобает сестре будущей королевы целоваться в грязной конюшне с тупым солдафоном! Не смей больше позорить нашу семью! Но вскоре ей стало трудно играть роль счастливой сестры: - Матушка, я плохо себя чувствую, у меня болит голова и покалывает сердце. Я лучше вернусь домой. -Дочка, я не могу тебя оставить, когда тебе так плохо. Я поеду с тобой. Извинившись, Катрина и Оттилия отправились домой В дороге Катрина несколько раз спрашивала дочь о ее самочувствии. - Уже лучше, матушка, - сдержанно отвечала Оттилия. По прибытии домой, Катрина распорядилась подать чай. - Тебе, дочка, лучше добавить в чай успокаивающего настоя, - заботливо сказала Катрина. Оттилия промолчала, но, когда прислуга удалилась, девушка вдруг схватила со стола небольшую вазочку и запустила ею в дверь. - Мерзавка! – закричала она. - Дочка, ты что? – испугалась Катрина. - Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – при каждом слове Оттилия бросала со стола на пол чашки и блюдца. Затем она бросилась в свою комнату, сорвала покрывало с кровати, и разбросала подушки по полу. Упав лицом на постель, девушка громко зарыдала: - Почему, почему, ну почему всегда так?! – расслышала сквозь рыдания дочери Катрина. – Почему повезло не мне, а этой дуре? Почему король обратил внимание на нее, а не на меня? Чем я ее хуже? За что судьба так несправедлива ко мне? - Дочка, успокойся, завидовать – грех, прошу тебя, не плачь, - успокаивала Катрина Оттилию, ласково гладя ее по голове. - Ты же знаешь, король намного старше твоей сестры, не такое уж это счастье. К тому же ей придется выполнять множество утомительных обязанностей, соблюдать строгие правила этикета, возможно, даже быть в центре интриг. Это только кажется, что жизнь королевы легка и похожа на праздник. Я думаю, ты еще найдешь свое счастье, и будешь самой счастливой из моих дочерей. Оттилия постепенно успокоилась, и сделала вид, что заснула. Катрина тихо вышла из комнаты. Оттилия сразу же села на кровати, и зло глядя в пустоту, жестким тоном произнесла: - Не радуйся, сестричка, я расстрою твою помолвку. Король узнает о твоем романе с Дени. Жене барона так же интересно будет узнать, с кем развлекается ее муж. Но утром, успокоившись, Оттилия передумала расстраивать помолвку сестры. Свое вчерашнее решение она посчитала непростительной глупостью, ибо брак ее сестры может вознести семью покойного генерала на недосягаемую высоту: Катрина, Флора и Оттилия станут влиятельными придворными дамами, и тогда Оттилии легко будет найти себе мужа. Вскоре в семье вдовствующей генеральши произошло еще одно радостное событие: не успела Катрина полностью осознать радость от помолвки Эммы с королем, как полковник Теодор попросил руки ее старшей дочери. В тот день Флора подошла к матери, крепко обняла ее и сказала: - Матушка, если вы меня любите, прошу вас, не отказывайте полковнику в его просьбе, - с этими словами девушка вышла из комнаты, а вместо нее вошел Теодор. - Здравия желаю, сударыня! То есть я хотел сказать, добрый день! - Здравствуйте, полковник, присаживайтесь. С чем пожаловали? - Позвольте выразить соболезнования по поводу помолвки Эммы… То есть сочувствие… тьфу, черт! Не знаю, как сказать! – полковник смутился и покраснел как вареный рак. – Поздравляю вас с тем, что скоро станете королевской тещей! – бодро отчеканил он наконец. – Но, сударыня, у вас есть еще одна… и даже две дочери. Вам предстоит стать еще чьей-то тещей много раз. А посему позвольте просить руки вашей дочери Флоры. Будьте добры, станьте не только тещей короля, но и моей любимой тещей! Конечно, я не столь знатный зять как его величество, но зато я лучше разбираюсь в лошадях. Услыхав столь оригинальное прошение, Катрина не выдержала, и рассмеялась. Теодор с глуповато-умильным выражением лица смотрел на генеральшу, дожидаясь ее ответа. - Полковник, я не могу согласиться, не спросив мнения дочери. Если она считает, что вы – ее судьба, в таком случае я согласна! – вытирая выступившие от смеха слезы, сказала Катрина. - Матушка, я согласна, согласна! – ворвалась в комнату подслушивавшая под дверью Флора. - Бог да благословит вас, дети мои! – обняв и поцеловав обоих, сказала Катрина. – Мария, позови госпожу Оттилию! – приказала она служанке. Когда Оттилия вошла в гостиную, мать сообщила ей: - Дочка, твоя сестра выходит замуж за полковника! Оттилия выслушала эту новость с очень утомленным видом. Она и в самом деле чувствовала огромную усталость и опустошенность. Все ее усилия пропали даром, она не смогла разлучить Флору и Теодора. Все оказалось бесполезным, и теперь придется терпеть солдафона, который скоро станет членом их семейства. - Поздравляю, сестрица, ты нашла себе самого подходящего жениха: по своему уму и способностям он как твое отражение, - холодно произнесла она двусмысленный комплимент, и вышла из гостиной, не желая продолжать разговор. Через два с половиной месяца, в начале апреля, когда растаял снег и теплые лучи солнца согрели землю, в кафедральном соборе Святого Креста – главном соборе Абидонии, где короновались, женились и были похоронены последние Абидонские короли, состоялось венчание короля Анри II с генеральской дочерью Эммой. С этого момента Эмма стала королевой Абидонии. - Да здравствует король! Да здравствует королева Эмма! – кричал народ, когда Анри и Эмма вышли из собора, сопровождаемые толпой придворных. У короля Анри почти не осталось родственников, - пожилая тетушка ушла в монастырь, дядя – младший брат отца был парализован, и за спиной короля стояли лишь родственники его молодой жены: генеральша Катрина, и две ее дочери Флора и Оттилия, державшие конец длинной фаты королевы. Эмма великолепно выглядела в белом, расшитом серебром платье, и старинной короной на голове, той самой короной, которую носили несколько предыдущих Абидонских королев. За спиной Катрины шел пожилой канцлер, Флору сопровождал ее жених полковник Теодор. За ним следовали остальные придворные, сначала более знатные и пожилые. В конце шеренги шел молодой прокурор граф Давиль. Наблюдательные люди удивлялись, замечая на его обычно хмуром лице улыбку. Затем во дворце состоялся свадебный пир и бал. Всех удивило, что граф Давиль, никогда не танцевавший на балах, вдруг пригласил на танец Оттилию, и весь вечер не отходил от нее. Многие даже подумали, что прокурор выпил лишнего. А пожилой канцлер, пригласив на танец Катрину, сказал ей: - Представить не можете, как я рад, что его величество женился! У вас замечательная дочь, она очаровала короля. Теперь главное, чтобы у них родился наследник престола. Тогда государство будет в безопасности, и моя душа будет спокойна. Барон Дени, провожая взглядом молодую королеву, был счастлив и печален. «Так и должно было случиться, Эмма. Тебе на роду написано стать супругой короля, а не женой барона, который тебя недостоин. Ты рождена для того, чтобы быть королевой, и считала себя несчастной, не замечая воли Бога, ведущего тебя к королевскому трону. Тебе предназначена великая судьба, не сравнимая с долей обыкновенной женщины. Не ты должна подчиняться барону, а все дворянство должно служить тебе», – думал Дени. Когда закончились празднества по поводу королевской свадьбы, Оттилия, ссылаясь на плохое самочувствие, почти перестала посещать королевский дворец. Целые дни она проводила в своей комнате, наедине с книгами, пытаясь отгородиться от жестокой действительности. Во время пребывания во дворце ей было невыносимо тяжело видеть счастье сестры. Собрав всю свою волю, она делала вид, что веселится от души, но на сердце у нее лежал камень. Свою жизнь Оттилия считала полностью не сложившейся. Правда, один невзрачный зануда не отходил от нее на балах, охоте и во время спектаклей, но своим скучным видом и серьезным настроением он только мешал ей притворяться беззаботной. Оттилия даже предпочла бы, чтоб рядом с ней находился какой-нибудь глуповатый жизнелюбивый здоровяк вроде полковника Теодора. Сейчас, когда необходимость притворяться отпала, Оттилия чувствовала себя уставшей и измученной, ей не хотелось никого видеть, и любой пустяк вызывал сильнейшее раздражение. - Сударыня! – постучала в дверь горничная. - Ну что еще? – злобно прошипела Оттилия. - Там приехал граф Давиль, хочет вас видеть. «Что еще нужно этому дураку», подумала Оттилия, поправляя прическу и набрасывая на плечи шаль. «Надо притвориться больной», - решила она, входя в гостиную. - Добро пожаловать, граф, чем обязана вашему посещению? Граф пришел с букетом цветов, который он протянул девушке. - Добрый день, сударыня, извините, что я без приглашения, но услышав, что вы нездоровы, я счел своим долгом навестить вас. Как вы себя чувствуете? - Благодарю вас, уже намного лучше. У меня была небольшая простуда, которая сейчас почти прошла. - Тогда, надеюсь, вы сможете принять участие в королевской охоте, которая состоится на следующей неделе? - Не будем загадывать наперед, господин граф, длительное пребывание на свежем воздухе может быть вредным для моего здоровья. Во всяком случае, я надеюсь, что буду здорова. Садитесь, граф, извините, что сразу не предложила. Голова сильно болит. – Мария! Поставь цветы в воду. В этот миг из соседнего дома выбежали веселые слуги и с криками «У госпожи родился сын!» составив фарандолу, побежали вдоль по улице, оповещая об этом всех соседей. - Ненавижу эту чернь! – разозлилась Оттилия, и, встав, резко захлопнула ставни в трех окнах. - Мария! Принеси свечи и закрой последнее окно! – приказала она. - Прошу простить меня граф, за то, что заставляю вас днем сидеть при свечах, но я ненавижу шум. В соседнем доме небывалое торжество, - произнесла она со злой иронией. – У соседей семь лет не было детей, и вот сейчас, я так понимаю, родился сын. По этому поводу папаша напоил всех слуг, а поскольку чернь не умеет сдержанно выражать радость, соседские лакеи и горничные орут теперь на весь квартал. Это, конечно, возмутительно, и то, что хозяин напоил слуг, я считаю примером дурного тона. - Я совершенно с вами согласен, - сказал граф. – Рождение сына – это личная радость, и угощать слуг здесь неуместно. Но уж если они напились, то приказал бы им сидеть дома, - нечего бегать по улицам и разносить весть о событии в семье господина всем окружающим. К тому же похваляться своим счастьем перед всеми неприлично. Дворяне должны вести себя сдержанно. К сожалению, нельзя арестовать слуг, их аморальное поведение не является нарушением общественного порядка. Вот если бы они устроили драку на улице, или шумели после сигнала к тушению огней, тогда другое дело, их бы арестовали. Но танцы на улице среди бела дня не являются нарушением порядка. Увы, наши законы далеки от совершенства. Еще долго граф Давиль беседовал с Оттилией, и во время их разговора настроение девушки стало намного лучше. Она убедилась, что граф очень умный и интересный человек, а граф, в свою очередь, убедился в правильности своего выбора, ибо в случае женитьбы он получит в жены не только родственницу королевы, но и свою единомышленницу, которая будет верным другом и помощницей. С тех пор их часто видели вместе, и Оттилия явно не скучала в обществе прокурора, напротив, она с огромным удовольствием беседовала с графом. В мае полковник де Галопьер женился на Флоре. Свадьба была пышной, на ней присутствовали король и королева, и, хотя не было такой торжественности как на королевской свадьбе, зато гости веселились от души. После свадьбы Флора переехала в дом мужа, и Катрина с Оттилией остались одни. Катрина видела впереди череду грустных дней, на протяжении которых она будет утешать свою несчастную младшую дочь, умирающую от скуки и зависти к сестрам. К счастью, ее опасения не оправдались. Через несколько дней после свадьбы Флоры прокурор навестил Оттилию. Вид у графа был взволнованный, и девушка подумала, что у него неприятности. - Как вы себя чувствуете, господин граф? – спросила она. - Благодарю вас, хорошо, – прокурор снова надолго замолчал. - У вас какие-то сложности? Простите, но мне показалось, что это именно так… - Сложности? Я не боюсь их. Мне действительно сложно сказать то, что я хочу, но, тем не менее, я смогу это сделать, ибо всегда преодолеваю трудности. Собравшись с духом, он помолчал еще минуту, затем решительно произнес: - Госпожа Оттилия, я никогда в жизни не видел женщины умнее вас. Я восхищаюсь вашим умом, образованием, вашими манерами, тактичностью, и при всех этих бесценных качествах вы отличаетесь редкой красотой, и главное, я вижу, что мы с вами хорошо понимаем друг друга. Выходите за меня замуж. С моей стороны эта просьба неожиданная и дерзкая, но я хорошо разбираюсь в людях и думаю, что мы будем идеальной парой, ибо созданы друг для друга. Оттилия долго смотрела в бесцветные глаза прокурора; она не была взволнована или обрадована. Наконец она произнесла: - Я согласна, господин граф. Катрина была крайне удивлена, когда граф Давиль попросил руки Оттилии. Этот молодой человек почему-то не производил хорошего впечатления на вдову. Впрочем, раньше они почти не общались, и только сегодня впервые состоялся длительный разговор. Катрина убедилась, что граф серьезный, вежливый, умный и благовоспитанный человек, - чего нельзя было сказать о полковнике Теодоре. Поэтому, узнав, что Оттилия согласна выйти замуж за графа, Катрина не стала возражать. Лишь когда граф ушел, она спросила дочь: - Скажи, дочка, ты действительно любишь его? Если быть откровенной, мне кажется, что ты боишься остаться одна, и согласилась выйти замуж за графа, не подумав как следует. - В чем дело, мама? Ты не хочешь, чтобы я выходила замуж? Странно! - Нет, дочка, я всей душой желаю твоего счастья, но мне казалось, что твой жених не должен быть таким, как граф Давиль. - Чем он тебе не нравится? Ты в чем-то можешь его упрекнуть? Ты не возражала против бестолкового Теодора, так почему же граф оказался хуже его? - Не знаю… Трудно сказать… Есть в нем что-то такое… Но, может, это мне только кажется?.. Возможно, что он вполне неплохой юноша… Скажи только, любишь ли ты его? - Для удачного брака любовь не нужна. Не веришь? Тогда посмотри, во что превратится через несколько лет союз Флоры и Теодора. Сестра поймет, что он дурак, и будет всю жизнь мучиться. Я же трезво оцениваю графа, и вижу, что мы во многом схожи. Я выйду за него замуж! – решительно произнесла Оттилия. В начале июля граф Давиль женился на Оттилии. Свадьба была скромной и чопорной: присутствовали лишь родственники невесты и старый канцлер, благожелательно относившийся к прокурору. На свадьбу приехали король и королева, но это не придало церемонии не блеска, ни торжественности. Невеста была в узком белом платье из дорогой материи, но строгого покроя, а ее голову венчала длинная, но скромная вуаль. В прическе не было ни одного цветка, вопреки обычаю, по которому все абидонские невесты украшают волосы белыми цветами, и диадема была мало заметна, из мелкого жемчуга. Только бриллиантовое ожерелье было по-настоящему красивым, а без него Оттилия выглядела бы девушкой из небогатой семьи. В полной тишине и молчании Оттилия и граф подошли к священнику, и тот совершил обряд венчания. По просьбе молодых в церкви не звучал орган, и возможно, именно это лишило церемонию всякой торжественности. Затем все отправились в дом графа, и там состоялся скучный семейный ужин, на котором присутствовали только Катрина, старый канцлер, король, Эмма, Теодор, Флора и двоюродная тетушка полковника – ибо все родственники графа умерли и остались лишь те, кого он не признавал за родных. После ужина не было танцев, и, поговорив немного, гости разъехались по домам. - Клянусь подковами моего Бурана, не пойму, что это было: свадьба или поминки?! – возвращаясь домой, спросил Теодор у Флоры, - и это было самой умной шуткой, которую он сказал за всю свою жизнь. В конце лета старый канцлер ушел в отставку, и король Анри II совершил роковую ошибку, за которую впоследствии поплатился жизнью: новым канцлером Абидонии он назначил своего свояка графа Давиль. Семейные узы были решающим обстоятельством при выборе нового канцлера, и из-за этого должность канцлера не получил более достойный претендент. Надо заметить, что королева Эмма не просила мужа о назначении графа канцлером, хотя Оттилия умоляла ее об этом. Между сестрами даже возникла ссора. - Нет, Оттилия, его величество лучше меня знает, кого назначить, и я не столь хорошо разбираюсь в политике, чтобы давать королю советы, быть может, совсем глупые, - сказала Эмма сестре. Оттилия так обиделась, что решила прекратить общение с сестрой. Но назначение графа канцлером примирило сестер. Новый канцлер вместе с супругой переехал во дворец, как того требовали законы Абидонии, ибо надо канцлеру жить в королевском дворце, чтобы в любой момент предстать перед его величеством. Теща короля, генеральша Катрина, так же переехала во дворец, это обстоятельство вызвало многочисленные шутки придворных, но отношения зятя и тещи были замечательными. В тот год выдалась холодная и вьюжная зима, и со второй половины января до середины марта жители столицы совсем не видели солнца. Семнадцатого марта, в день Святого Патрика, солнце впервые выглянуло из-за туч, и согрело землю. Весело зачирикали воробьи, встречая весну, а люди радостно улыбались солнцу. Вдруг выстрелила пушка на крепостной стене, окружавшей королевский дворец. Она стреляла еще и еще, а народ, затаив дыхание, считал выстрелы. Всего последовало двенадцать залпов. Это означало, что королева Эмма родила мальчика. - Да здравствует наследник престола! – кричал народ, и даже незнакомые люди крепко обнимались. Все были счастливы: появление на свет долгожданного наследника престола было залогом благополучия и процветания страны. И никто не мог предугадать ужасных событий, которые произойдут всего через несколько лет, - невозможно было представить пресечения королевской династии, – загадочной гибели короля с королевой и покрытой занавесом тайны судьбы принца. Встречая на улицах города скромного немого юношу, мало кто будет догадываться, что встретил наследного принца Абидонии. Но все это случится позже, а сейчас страна радовалась, и все желали наследнику престола здоровья и счастья. Актер Жан-Жак Веснушка ликовал, как и все, не подозревая, что на свет появился прототип положительного героя его будущей пьесы. Месяц назад в семье артиста тоже произошло счастливое и долгожданное событие, – Луиза родила сына, которого по семейной традиции назвали Жаком. Никто не мог подумать, что сын бродячего артиста станет близким другом принца с детства и на всю жизнь.