Донхэ подрывается с места, подбегая к окну и прикасаясь к холодному стеклу ладонями. За стеклом падает снег, стоит женщина в тонком чёрном пальто, а мальчик, которого она держит за руку, в лёгкой шубке, с вязаной шапочкой и шарфиком на шее. Она наклоняется, проверяя, не продувает ли его и, удостоверившись, что все пуговицы застёгнуты, а шерстяная ткань надёжно прикрывает шею мальчика, она обратно встаёт, смотря в даль железнодорожного пути.
— Это ты, Хёкдже?.. — задаёт вопрос художник, не решаясь ни на минуту отвлекаться от этих двух персон, но сделать это вынуждает молчание парня. – Хё?.. — Донхэ поворачивается и застывает, видя, как Хёкдже недвижим, из его глаз скатываются слёзы, но лицо ничего не выражает. — Хёкдже? — художник подходит, взяв руками его плечи, трясёт, и всё равно — ноль реакции.
Юноша приоткрывает губы, но ничего не говорит. Кричит, хватаясь за голову, падает на колени, бьёт кулаком по полу, сдирая кожу с костяшек. Донхэ его прижимает к себе, крепко обхватывая спину, тот всё ещё метается, пытается вырваться, в порывах ударяет художника, но Донхэ не отпускает. Хёкдже часто дышит в чужую грудь, понемногу успокаивается и уже может контролировать свои эмоции.
— Да, я… — художник успокаивающе поглаживает его по волосам, ждёт, пока он до конца отойдёт, но испуганно прекращает свои действия, чувствуя, как в его колено болезненно вцепились леденящие пальцы. Донхэ ошарашенно распахивает глаза и пятится назад.
У Хёкдже была наклонена голова, так, что художник не мог видеть его глаз из-за чёлки. Он боялся шевельнуться, замер, ожидая чего-то ужасного. И оно настало. Парень медленно поднял голову, стряхнув напавшую на глаза шевелюру, Донхэ заметил, как он быстро облизал свои губы, а потом сверкнули алые глаза. У мужчины учащённо забилось сердце, он до смерти боялся этой личности и стал отсчитывать секунды до своей погибели, когда тот медлительно стал к нему приближаться…
Донхэ поджал губы, смотря в радужки, полностью наполнившиеся кровавым цветом. Юноша ухмыльнулся, роняя мужчину и нависая над ним сверху. Он оперся ладонью на грудь, из-за чего Донхэ стало тяжело дышать.
— В прошлый раз ты не дал мне договорить… — прошептал монстр ему на ухо, схватив одной рукой горло. — Теперь-то я увижу замечательную игру!.. — он сжимает горло сильнее, отчего Донхэ задыхается, но отступает, поднимаясь на ноги. Разминает шею и хрустит пальцами, смотря на толпу народа за окном. — Это был прекрасный день, я ещё никогда не получал столько удовольствия! — рассмеялся юноша, хватая художника за руку — он не вырывался, ему было боязно, все мышцы сковало от страха. — Пойдём, посмотришь на это великолепное зрелище! — они вышли, и поезд сразу рассыпался и развеялся по воздуху тысячами снежинок.
Они встали за спинами толпы, ожидающей прибытия транспорта, и мужчина увидел, как в воздухе всё поблёскивает тот полупрозрачный голубой щит — они вне опасности.
— Смотри внимательно, скоро всё начнётся, — Донхэ не решался взглянуть в красные глаза этого чудовища и просто смотрел на людей, как тот и предложил. Что-то в душе неумело мялось, что-то тяжёлое, неподъёмное и поселило в разуме панику. Художник почувствовал, как его пальцы стали дрожать, а дыхание всё ещё не приходило в норму.
Люди нетерпеливо топтались на станции, ходили туда-сюда, обнимались, чтобы согреться, ловили руками снежинки. Донхэ видел их спокойствие и поэтому немного расслабился, но совсем скоро «действие» началось.
Послышались крики людей, а за спиной что-то громко взорвалось. Донхэ резко обернулся и увидел совсем недалеко кинотеатр, рассыпающийся на куски. Красноглазый засмеялся, а в его глазах был такой азарт и наслаждение, что художник сжался и ощутил немыслимую боль — ему смешно, как люди умирают? Ему это нравится?!
Донхэ глубоко вздохнул, стараясь не удариться в истерику — поднявшаяся пыль, мёртвые люди под обломками — всё в точности, как в первый день его поездки на ужасном поезде. Он отвернулся от этой картины, а толпа людей на станции нервно замоталась — кто-то подбегал к разрухе, пытаясь разглядеть, что же произошло, но многие приняли решение поумнее — убегали со всех ног в противоположном направлении.
Появился стук колёс, а мужчина прикусил губу. Женщина крепко держала мальчика за руку и похоже тоже пыталась убежать, но он её мальчик не решался тронуться с места, и Донхэ мог расслышать его слова:
— Стойте, госпожа Ли! Донхэ скоро приедет, поезд уже рядом, пожалуйста, давайте его дождёмся, прошу! — женщина смотрела на него глазами, наполненными болью и слезами — маленький мальчик просто не понимал, что только что произошло и почему нужно убегать, пока его любимый друг не приехал… Она глубоко вздохнула, опускаясь на колени и прижимая мальчика к себе, он непонимающе хлопал глазами, а она рыдала, громко, не зная, что ей теперь делать. — Смотрите, поезд уже рядом, там Донхэ! — мальчик восторженно смотрел на подъезжающий поезд и улыбнулся, увидев в окошке Донхэ, который махал ему рукой. — Донхэ, Донхэ! — по глазам мальчика непроизвольно скатились слёзы счастья, он сделал пару шагов в сторону поезда, а женщина сидела на коленях, смотря на каменную кладку, засыпанную снегом, и белый пар.
Художник отошёл назад и сердце схватила немыслимая боль — воспоминания стали наполнять голову: дни, проведенные с Хёкдже, как он убегал из своего богатого дома, не предупредив ни мать, ни отца — он любил встречи с Хёкдже, он любил Хёкдже, он был его лучшим другом и человеком, без которого существование утратило бы всякий смысл.
Мужчина споткнулся о выступающий камень и упал, опираясь руками о холодную каменистую поверхность, наблюдал за двумя до жути счастливыми мальчишками, машущими друг другу маленькими бледными ручонками.
Но вновь раздался взрыв, ужасающий.
Донхэ запаниковал, рвано вдыхая и выдыхая — поезд развалился на куски, повалил дым, а языки красно-рыжего пламени заиграли на взорванном железе. Парень громко засмеялся, упиваясь зрелищем, а Донхэ сглотнул комок боли, из глаз ручьями текли горькие слёзы, а маленький мальчик упал на камни, чуть задетый огнём и обломками. Холодные крупинки жгли лицо, и он не мог понять, что же произошло. Ему повезло, что поезд не успел подъехать слишком близко — похоже, в нём и была заложена вторая бомба.
Донхэ зажал рот рукой, глотая слёзы — перед глазами всё плыло, а в голове уже было пусто. Почему? Почему так случилось?
Мальчик медленно поднялся с камней, держась за пораненное плечо, истекающее кровью. Он смотрел на горящие обломки поезда и не мог понять — где Донхэ? Куда он делся? Что случилось? Почему пожар?
— Донхэ?.. — тихо прохрипел мальчик, подходя к горящему поезду. Горячие порывы воздуха обжигали лицо, он уже не замечал женщину, упавшую на снег. — Ты где, Донхэ?.. — он замотал головой, будто искал своего друга, но кроме красного огня ничего не было… — Донхэ?.. Донхэ! — он уже кричал, упав на колени и из глаз покатились слёзы. — Донхэ, Донхэ, ты где-то здесь, Донхэ?! —, но никто не отзывался, лишь пустота, горящее пламя, а где-то тихие крики людей.
Художник громко заплакал, жмуря глаза, не желая видеть этого всего. Так 25 лет назад он ехал в поезде?.. И Хёкдже его ждал…
— Ну что, тебе нравится? — пропел парень, облизываясь. — Наслаждайся! Страдания, боль, как же приятно слышать крики людей! Божественное ощущение!! — юноша заливается смехом, скрючивая свои пальцы до безобразного состояния. — Этот придурок пожертвовал всем, чтобы спасти тебя, разыграл здесь трогательную драму, идиот… — чудовище коснулось холодными пальцами плеча Донхэ, отчего он поёжился. Он не мог никак отойти от увиденного, чувства душили, душа задыхалась и металась, ему захотелось не видеть этого больше никогда и не вспоминать. — А знаешь, что было дальше?.. — художник замер, трясясь от испуга и шока, сковавшего всё его тело, до самых клеточек. — Если увидишь прямо сейчас — будет неинтересно… Пожалуй, ты должен увидеть предысторию, — монстр ухмыльнулся, заглядывая своими алыми глазами в лицо Донхэ. Художник пытался не смотреть, но этот взгляд притянул, его мысли сплелись, рассудок помутнился, и он утонул в этих кровавых глазах, погружаясь в сон…
18 декабря 1990 год
— Мама, привет! Ты уже выздоровела? — Донхэ разговаривал по телефону со своей мамой, которая проходила лечение в центре города. — Я рад, очень рад!! — он улыбался, утирая непрошенные слёзы и накручивал спираль телефона на палец. — Мы с папой приедем уже завтра! — он слушал, как она просит его одеться потеплее, и соглашается. — Мам… А Хёкдже будет?.. — голос на той стороне провода замолчал, но потом продолжил. Мальчик внимательно слушал, сохраняя серьёзное выражение лица, и вдруг стал неописуемо счастливым. — Мамочка, мы приедем уже завтра, уже завтра!! Ждите нас с Хёкдже на станции, я соберу свой чемодан! — он чмокнул в трубку, а женщина посмеялась.
Мальчик быстро побежал в свою комнату на втором этаже и стал складывать свои игрушки и вещи в чёрный чемодан. Он взял с подоконника плюшевого медведя и обнял, затем отодвинул от себя и стал разговаривать с ним на вытянутых руках: — Завтра мы переедем жить в центр, представляешь, мистер Хью? Я буду жить к Хёкдже близко-близко! Мы будем с ним гулять целыми днями!! А ещё моя мамочка выздоровела, теперь всё будет хорошо! — он рассмеялся, вновь обнимая игрушку, и положил её в чемодан, защёлкивая замок.
Донхэ замер, покрутился на месте и кинулся к телефону, набирая домашний номер своего друга.
— Хёкдже!! Я приеду через неделю, жди меня на станции за кинотеатром, хорошо?
— Я встречу тебя!
25 декабря 1990 год
Отец вместе с маленьким мальчиком сели в поезд, складывая свои чемоданы. Донхэ всю дорогу восхищённо наблюдал за сменяющимся пейзажем за окном — он фантазировал, что все эти маленькие домики, которые постепенно сменяются высотками, на самом деле готические соборы с великолепными витражами и острыми верхушками! Он как заворожённый наблюдал, рисуя красным карандашом в своём альбоме какие-то пейзажи. Отец улыбался, наблюдая за тем, как его сын старается, усиленно пытаясь воссоздать видимые перед собой образы.
Они уже подъезжали к станции. Донхэ выглянул из окна и сразу увидел радостного Хёкдже, и они стали махать друг другу руками. Всё внутри трепетало, настолько он был счастлив видеть друга.
Вдруг в салоне что-то объявили, все заносились туда-сюда, Донхэ непонимающе посмотрел на своего отца, а тот пожал плечами, выходя из купе. Донхэ ёрзал на сиденье — хотелось скорее выбраться отсюда и побежать к Хёкдже, обнять его и поприветствовать, но что-то было не так…
— Донхэ, скорее!.. — врывается отец обратно в купе, смотря на Донхэ и нервно сжимая стенки.
— Что случилось, пап?.. — мальчик непонимающе покрутился, но не заметил ничего необычного. И резкий звук ударил по ушам, а всё тело вмиг обожгло, отчего Донхэ скрючился от боли, отец повалился. Поезд перевернуло, разыгралось пламя…
Никто не выжил.
Донхэ испуганно хватается за сердце, вдыхая запах дыма и гари, а рядом всё то же чудовище с красными глазами, скалится, получая удовольствие от напуганного взгляда Донхэ. Щит треснул.
— Ну как тебе?.. Милая история, правда? — Донхэ весь задрожал, всего колотило, состояние как неживое… Он вдохнул и закашлялся от дыма, картинка перед глазами немного расплылась и всё свело — непонятно, то ли горячо, то ли холодно… — Теперь тебе будет ещё приятнее смотреть этот спектакль, — парень усмехнулся, показывая зубы и прикусывая губу. Донхэ уже не чувствовал ничего, его будто разбили. Он повернул голову к бьющемуся в истерике мальчику — Хёкдже, который никак не мог найти своего друга — огонь не давал пройти, слишком горячий. Донхэ увидел, как над мальчиком нависла красная тень, обволакивающая его, как какая-то мантия — в алом пятне сверкали ярко-кровавые глаза.
Донхэ шумно втянул воздух носом и даже не понял — обжигает он или леденит. Тень наклонилась к мальчику и обвила некое подобие рук вокруг его шеи.
— Ты хочешь спасти его?.. — проговорил металлический голос на ухо мальчику. Казалось одновременно, что голос был очень громким, но в тоже время совсем тихим шёпотом. У художника по коже пробежались мурашки, всё это пугало, а нервы просто не выдерживали и начиналась очередная истерика. Парень громко захохотал, упираясь руками в бока, а у мужчины стучали зубы, будто от холода.
— Хочу, — сквозь слёзы прошептал мальчик сорванным голосом, а тень противно улыбнулась, отчего были видны клыки.
— Тогда я предлагаю небольшую сделку… — лукаво подмигнуло красное пятно, туже обхватывая шею какого-то ничего не чувствующего Хёкдже. — Примешь на себя боль 1158 людей, которые погибли при взрыве?.. Если выдержишь все их страдания, то твой друг вернётся к жизни… — тень указала на поломанный вагон. — Сейчас там тлеет его тело, запекается кровь… Хочешь, чтобы он был жив и был рядом с тобой?.. — Хёкдже раскрытыми глазами, безумными, посмотрел на дым от вагона, задрожал и всхлипнул, качая головой. — Ты готов принять их боль?..
— Я согласен, согласен, только верните мне его…
— Отлично, — тень захохотала как гиена, притянула мальчика к себе и над ними появился густой чёрный туман, какие-то прозрачные образы плясали только им понятный танец в небе, а потом вся эта горстка образов, мгновенно подлетела к Хёкдже, исчезая только соприкоснувшись с ним… Мальчик громко закричал от боли, пронзившей всё его тело, из глаз не переставая текли слёзы, и всё это было просто невыносимо. Он судорожно хватался за свой шарф, пытался себя задушить, но не мог, раздёргивал свою шубку, отчего пуговицы разлетались по сторонам. Тень заливалась смехом, как и парень рядом с художником, а он немо смотрел на картину перед собой, голова болела и ему казалось, что он не выдержит и просто упадёт, но продолжал смотреть, всю душу уже вывернуло, а рассудок испарился, осталось лишь сумасшествие, которое медленно превращалось в безумие…
— Ну как? Ты видишь, что этот глупец сделал? Заключил со мной сделку, он сам это сделал, понимаешь? Ха! Лучшая пища для меня — боль и страдания других людей, но слово я своё держу, так что ты вернулся целым и невредимым, но ты представляешь, какого испытать на себе тяготы тысячи людей? Я уже давно не получал настолько насыщенных чувств! — он безумно улыбнулся, направляя взгляд к небу. — Но мне не нравятся хорошие концы… Я люблю уничтожать полностью. Ваша история кончается здесь, я вдоволь ею насытился, благодарю! — парень схватил художника за руку, поднимая с холодного камня, но Донхэ чувствовал, что упадёт — ноги подкашивались, а голова кружилась. — А вот и кульминация… Она ведь должна была прийти, ты понимаешь? Я ждал пока вы привяжитесь к друг другу… Чтобы расставаться было ещё больнее. Ох, что может быть прекраснее страданий!.. Не переживай, я всего лишь насытюсь твоей болью и уйду, так что ты сможешь вернуться и жить по-прежнему… — монстр посмотрел на художника, проводя холодными пальцами по его лицу и упал на землю, как будто у куклы закончился завод. Донхэ не устоял на ногах и также пал, не ощущая ничего… лишь пустоту и обречённость.
Художник чувствовал, будто сердце хватает что-то холодное, он пугался раз за разом всё больше, а дар речи, кажется, совсем пропал. Зловещая красная тень приблизилась к нему, укутывая, а у него закружилась голова. Мир вокруг поплыл, будто на свежий рисунок красками брызнули воду. Всё стекало, цвета смешивались, оставляя чёрное полотно. Постепенно всё исчезло, осталась лишь темнота. Голос тени всё ещё раздавался где-то на дне сознания, будто уже проник в мозг. Донхэ обнял себя руками, а по щекам лились слёзы. Ему страшно, страшно, как брошенному в одиночестве маленькому ребёнку. В полной темноте было страшно.
— Донхэ?.. — художник дёрнулся, услышав родной голос Хёкдже, вскочил на ноги, но вокруг не было ничего кроме непроглядной тьмы. — Я здесь, Донхэ, — мужчина завертелся по сторонам, но он не видел ничего, даже собственных рук. Он пытался кричать, но голоса не было. Глаза застилала красная пелена, на ухо кто-то смеялся, а голова разболелась с неимоверной силой. Сердце бешено заколотилось, с каждым ударом художник рвано вдыхал, чувствуя, как всё тело сковывает безумие, кровь в жилах стынет и, кажется, что он уже стоит на грани забытия. — Я люблю тебя, Донхэ, — всё осветилось красным и тогда мужчина увидел, что Хёкдже стоит на краю обрыва. Художник раскрывал губы, но оставался нем, по лицу юноши катились слёзы, но он улыбался, эта улыбка — для Донхэ и только для него. Красная тень промелькнула перед глазами и пронёсся голос:
— Какое трогательное расставание… — тень засмеялась и легко толкнула Хёкдже, время словно замедлилось — он медленно падал, а улыбка не сходила с его губ.
— Хёкдже!! — выкрикнул Донхэ, что есть сил, бросился к нему, но успел коснуться лишь кончиков пальцев. Всё в груди сдавило, в животе скрутило, а он судорожно хватал воздух, глаза бегали как сумасшедшие, а перед его взглядом был падающий в темноту Хёкдже…
— Мило, — едко заметила тень и всё окрасилось красным.
Донхэ кинулся к обрыву, усиленно тянул руку, пытаясь достать юношу, но ничего не выходило. Он почувствовал, что его жизнь кончена, если сейчас Хёкдже исчезнет… Он не желает этого, не желает!!
И, спиной почувствовав, как прошёлся лёгкий холодок, художник вздрогнул и вдруг дотянулся до руки Хёкдже, крепко схватил её, он потянул его вверх и увидел полупрозрачные чужие руки, также схватившие Хёкдже. Художник поставил его на твёрдую поверхность, а он, не удержавшись, упал, но он вовремя подхватил его.
— Хёкдже, чёрт возьми!.. — казалось бы, могло случиться неизбежное, но его удалось спасти, удалось! — Чёрт, за что ты так со мной? Не умирай!! Я люблю тебя, Хёкдже, не смей умирать!! — Донхэ громко рыдал, уже не замечая ничего вокруг себя — за его спиной стояла тысяча призраков, а в первых рядах — забавная блондинка в платье, брюнет в костюме и с букетом в руках, поглядывающий на часы, юноша с мячиком в руках, мужчина с суровым выражением лица и щетиной и маленький мальчик, держащий плюшевого мишку в руках. Они все улыбнулись и медленно растаяли, растворяясь в воздухе.
Красная тень испуганно заносилась туда-сюда, а потом, громко чихнув, испарилась, прокричав, что они ещё поплатятся за это, но ни Хёкдже, ни Донхэ уже этого не слышали — они страстно целовались, как в последний раз, не желая ни на секунду отвлекаться. Они смогли пережить весь этот кошмар, они прошли всё это, вместе. Но сейчас их ничего не волнует, кроме тёплых объятий и поцелуев. Они — рядом с друг другом и не расстанутся никогда.
***
— У юного художника в голове неисчисляемое количество идей. Помню себя подростком: вдохновляло всё, что видел перед собой, всё, что слышал. Особенно мой друг, с которым я никогда и ни за что не расставался.
Девушка-интервьюер внимательно слушает и записывает в свой блокнот информацию.
— Ваша выставка откроется уже сегодня?
— Да, она несомненно вас шокирует.
***
Огромный зал, на стенах которого висят картины — на них буйство красок, некоторые висят криво, заставляя смотрителя застыть, рассматривая этот взрыв. Много поездов, красных и чёрных цветов. Пугающие и жуткие ночные пейзажи, рядом с которыми висят светлые зарисовки маленькой деревни, а в самом углу длинное полотно с большим количеством народа, которые будто стоят на крыше поезда, а сам поезд изображен чёрным силуэтом, на котором перевёрнутая надпись: «1158 призраков ушли, а 1158 дней кончились…»
