1158 дней

6 июня 2015 год — У юного художника в голове неисчисляемое количество идей. Помню себя подростком: вдохновляло всё, что видел перед собой, всё, что слышал. Особенно школьные уроки истории. Очень интересный предмет. Но я всегда на нём спал. Девушка-интервьюер хихикает, прикрывшись маленькой ручкой, делает небольшие заметки в своем блокноте красивым, аккуратным почерком. — Ходят слухи, что вы решили взять себе отпуск, это правда? — Слухи верны. — Когда нам ждать следующей вашей выставки? Это можно считать затишьем перед бурей? — Можете считать и так. Во время этой передышки я стану искать новые источники вдохновения. Не сомневайтесь во мне, я вернусь с тем, что заставит вас застыть от восторга с раскрытыми ртами, — в голосе художника уверенность. Никакого паршивого высокомерия или надменности. Он искренне улыбается в ответ на улыбку девушки, а она чуть смущается, продолжая своё интервью. * Пальто ярко-красного цвета появляется из-за двери кафе. Мужчина легко спускается по ступенькам. Ветер путается в его каштановых волосах, художник громко зевает и потягивается. — Кончился допрос? — навстречу ему идет вульгарно одетая высокая блондинка, показательно покачивающая узкими бедрами. — Выглядишь уставшим. — Уставшим? Пара-тройка вопросов не доведут меня до утомления, — кидает вскользь и идёт вперёд, игнорируя просьбы девушки его подождать. — О чём тебя спрашивали? — блондинка идет с ним наравне, не отрывая взгляда. — Так ли это важно? Но если интересно, то я рассказывал про своё детство. Буквально несколько слов. — Журналист действительно была красивой? — мужчина останавливается, что-то мямлит себе под нос и взъерошивает волосы, а на лице девушки глубокая заинтересованность и желание поскорее услышать ответ. — Так вот что ты хотела? Она была очень хороша собой. Мягкие блестящие волосы, яркие, искрящиеся глаза, аккуратный ровный нос, пухлые губы, отливающие цветом вишни. А еще её парфюм был просто замечателен, — художник говорит всё не меняясь в лице, как-то отстранённо, будто лишь для того, чтобы позлить блондинку. И это у него получается. — Эй! Хью! Почему ты так ко мне относишься? Я противна тебе? — карие глаза словно хрусталь, девушка шмыгает носом, опускает голову и легонько дергает мужчину за рукав вельветового пальто. — Как ты хочешь, чтобы я к тебе относился? — Ты видел меня полностью раздетой, это для тебя — пустяк?! — Ты натурщица. И я тебе за это заплатил. Откуда ещё какие-то претензии? — Хью бросает на блондинку равнодушный взгляд и, отцепив чужие пальцы от своего пальто, уходит. Мужчина перешагивает лужи, брызги летят на лакированные чёрные ботинки. Он надевает наушники, продолжая идти, но теперь под какую-то незатейливую, весёлую мелодию. Вокруг очень много людей, пыли и машин. Огромные высотные здания, сверкающие стеклянными панелями, в которых отражается ясное голубое небо. Шум, движение. Теснота. Художник выглядит опаздывающим, потому как сильно торопится, но на самом деле он просто не любит гудение города и оживлённые проспекты. Желание одно — поскорее уйти в тихое местечко. Ловит такси, называя нужное ему место. Постепенно пейзаж за окном меняется: людей становится меньше, здания не такие высокие и будто небо чуть светлее, чем прежде. Когда пункт назначения достигнут, никакого шума вокруг уже нет. Мужчина останавливается у одного из низких потрёпанных зданий, привычно поднимает голову, оценивая высоту. Пару секунд о чем-то размышляет, а затем уверенно шагает внутрь. Привычный маршрут. Открывает дверь не сразу. Прислушивается к звукам, будто бы дает оценку обстановке. Тишина. Заходит. Под ногами скрипят старые половицы, его приветливо встречает женщина с морщинистым лицом и белым фартуком. Говорить что-либо необязательно, они понимают друг друга по взгляду. — Она наверху. На первом этаже слабо слышен топот ног, но, поднимаясь на второй, он становится яснее и отчетливее. Громче. Близко. Художник замирает у деревянной двери, смотря на ручку с облупившейся чёрной краской. Что-то скребётся в душе. Дверь неприятно скрипит. Дети водят хоровод, но резко останавливаются, смотря на новоприбывшего. Из группы ребят одна девочка ярко улыбается и бежит навстречу мужчине. — Дядя Донхэ! — он присаживается на корточки и обнимает девочку, гладит по тёмным волосам. — Дядя, мне сказали, что ты скоро уедешь. Скоро вернёшься? — Очень-очень скоро. — Когда ты вернёшься, я буду уже с тебя ростом! А потом знаешь что, дядя? Возьму тебя на ручки, — Донхэ смеется на такие слова девочки и берёт её лицо в ладони. — Ты хочешь новую семью, Тиен? — Я же уже отвечала, дядя. Я дождусь, когда папа придет забрать меня! — у мужчины больно сжимается сердце, а девочка тепло улыбается, обнимая и целуя его в щёку. Донхэ всегда посещает детдом в конце недели. Потому что в нем живёт его племянница. Дочь его погибшего брата. Он хотел удочерить её, но девочка говорила, что дождется папу, что он жив и обязательно вернётся, чтобы забрать её. Тиен настолько не могла поверить в смерть отца, что создала иллюзию того, что с ним всё в порядке и это стало для неё реальностью. Донхэ осталось лишь навещать её. Знать, что с ней всё хорошо. Но сердце не перестало болеть. Он учит сирот рисовать животных, а они очень рады, что у них есть такой учитель. Все эти дети были брошены на произвол судьбы, но продолжают радоваться жизни, такой, какая она есть. На полгода отречься от всего, что уже стало привычным. Это было для художника единственным выходом. Реальность стала душить изнутри. Донхэ стоит на мосту, опёршись на перила. Снизу — вода, сверху — небо. Он на мосту, мост под ним. Простая логика, работающая и на людей. После успеха слишком многим захотелось подмять его под себя. А это уж очень выматывает. Силы будто все были выкачаны. Солнце заходит за горизонт, а всё вокруг ярко горит рыжим. Река золотится, дует лёгкий ветерок. Донхэ поглубже вдыхает, прикрывая глаза. Та самая свобода, которую он так долго ждал, для него начнётся уже завтра. Он в предвкушении закусывает губу, будто уже пробует долгожданное освобождение на вкус. Смартфон вибрирует в кармане и не заставляя себя долго ждать, Донхэ берёт трубку. — Хью, я взял тебе аренду на небольшой домик прямо рядом с тем местом. Сообщение с адресом уже на твоей почте, отлично отдохни! — Благодарю. 7 июня 2015 год Утро наступает слишком быстро, а художник встаёт с кровати слишком рано. Шикарная квартира. Все стены увешаны картинами пейзажей, некоторые стены вручную расписаны: мифические герои. На полках большое количество книг, в шкафу со стеклянными дверцами самодельная посуда, расписанная сюжетами из сказок. Он кропотливо и осторожно создавал свой маленький мирок. Определял, что и в каких пропорциях стоит ему взять, чтобы не перебрать и не перемельчить. Вымеренная в секундах гармония, урвавшая часы и года работы. Мир вышел восхитительным. Однако ж, настолько идеальная обстановка лишь по началу может дарить счастье. Ежедневное видение полного порядка в доме начало раздражать Донхэ. Сколько бы он не портил мебель, не переворачивал банки красок. Ему это не нравится. Совершенство. С пятнами на полу, с брызгами на стенах — всё равно не то. Завершённая идеальность, современная. Не получается заменить сами корни. Потому Донхэ и хочет сбежать. Туда, где не будет настолько давящей изящной обстановки, туда, где запах пыли, где темно, где можно не щурится от ослепляющего света блёсток. Он складывает в чемодан пару футболок, пару рубашек, пару джинс и пару носков. Пенал с карандашами, ластик и резак. Рука неуверенно останавливается, когда он собирается взять краски. Прислушивается к своим ощущениям: сейчас ему точно не хочется раскрашивать свой мир, он уже и так слишком яркий. Перенасыщение ему вовсе пойдет не на пользу. Когда вещи были собраны, Донхэ отправляет кому-то короткое сообщение, в котором лишь два слова: «Уехал. Новый». И ему действительно сейчас не хватает того «нового мира». Он хочет поскорее в него попасть, получить порцию приятных эмоций, впечатлений и вдохновения. На улице непривычно холодно, идёт мелкий дождь. Волосы намокают, а зонтика нет, но Донхэ это даже нравится — так мысли очистятся быстрее. Мужчина быстро добегает до автобусной остановки и, дождавшись нужного транспорта, садится, отправляясь к своей небольшой мечте. За окном быстро проносятся дома, бледные огоньки фонарей, бегущие в укрытие от дождя люди. Капля за каплей стекают по стеклу, а затем начинается ливень. Донхэ достаёт из чемодана книгу, которую догадался взять прямо перед уходом. Внимательно изучает абстракцию на обложке и, открыв первую страницу и вдохнув запах свежей печатной краски и бумаги, принимается читать. Впереди долгий путь. Достигнуть высот было непросто. Академический стиль живописи Донхэ критиковали, называя его слишком простым и скучным. Им просто хотелось скинуть валун со скалы, на которую так усердно забирался юный художник. Живописцу непросто выжить в соперничестве с другими талантами, непросто не потерять самооценку и уверенность в себе. Но если ты преодолел это, то характер закаляется, точно сталь. Никто уже не примет тебя за пустышку, никто не недооценит. Донхэ так и сделал. Покрепче сжал в руке карандаш, усердно тренировался, сидя ночами за мольбертом. Не отступал. Не сдавался. Когда пред теми же критиками предстала большая импрессионистская картина, написанная маслом, они не смогли сказать ничего плохого. Лишь замерли, боясь, что спугнут маленькую птичку, которая и красовалась на холсте. 8 июня 2015 год Донхэ приезжает, когда уже расцвело. Пред ним широкое поле, за ним лес. Полное умиротворение, еле слышимый шум ветра в ушах, шуршание свежей, зелёной травы. Хочется сделать глубокий вдох, дабы впитать в себя весь этот прекрасный пейзаж, насладиться им полностью, почувствовать и выдохнуть излишки. Местность совсем глуха, небольшая деревенька ещё спит, мужчина проходит её — его нынешнее место проживание дальше, в глубине. Под ногами никакого ровного асфальта, лишь песок с камнями. Приятный массаж ног. Небольшая постройка красуется на возвышенности в конце деревни, вот он — его приют. Донхэ замирает. Осторожно опускает чемодан на землю и подходит к калитке. Окна задёрнуты темной тканью, дом выглядит немного старым, но красивым. Резные ставни, узоры над дверью. Калитка бесшумно открывается, а художник достаёт ключ, которым открывает железную входную дверь. Несколько оборотов, щелчок. Открыто. Минута топтанья на пороге, пока мужчина решает: входить или нет. Входить. Внутри просторно и свежо. Сладостная нега на душе Донхэ. Запах пыли, темно. Он раздвигает шторы, пропуская в жилище первые лучи восходящего солнца. За окном уже слышится тихий гул. Пока Донхэ осматривает свой дом со всеми его достоинствами, в дверь кто-то стучится. — Ой, какой молодой и красивый мужчина! — женщина приятной наружности в белом платке улыбается, рассматривая новосёла. — Нам сообщили, что вы будете у нас арендовать домик, а я пришла посмотреть, обустроились ли вы. Всё хорошо? — Спасибо за гостеприимство. Ваша деревня прекрасна, — Донхэ с особой интонацией проговаривает последнее слово, тянет, вспоминая прекрасные пейзажи. — Ох, да что вы! Не стоит, мы всегда рады новым лицам в своей скромной деревеньке. Сейчас о нашем захолустье редко кто вспомнит, а что вас сюда привело? — Железная дорога. Она здесь недалеко. Её ещё называют «мёртвой». — Наслышана-наслышана, наши мальчишки часто девочек пугают рассказами о ней, но честно говоря, я никогда её не видела. Работы полным-полно! И коров подоить, и бельё постирать, и детей накормить! — она смеётся, кивая на силуэты детей вдали, недавно выбежавших из домиков. — Вот те сорванцы! Обустраивайтесь здесь хорошо и отдохните, господин Хью, вас ведь так зовут? — Да. — Отлично, память не подводит! Удачи большой, сходите скорее к железной дороге, но перед этим обязательно позавтракайте! — она машет ему рукой, быстро сбегая по склону и идёт в сторону маленьких ребятишек. Художник долго смотрит на то, как она что-то им говорит, активно жестикулируя; смеётся и снова вдыхает чистый воздух. Уж очень он хорош. Съев пару бутербродов и запив всё это чашкой крепкого кофе, Донхэ надевает лёгкую красную футболку с чёрными джинсами. Здесь — сухо, будто дождя не было. Это радует. Он медленно шагает по узкой тропе в лесу, прислушиваясь к пению птиц. Где-то стучит дятел, и иногда на ветках мелькают беличьи пушистые хвосты. Успевает по пути кушать сорванную только что с кустика землянику. Чувство, будто вновь стал маленьким ребёнком. Но это чертовски приятно. Чем дольше он идет, тем, кажется, темнее становится в лесу, звуки леса почему-то гаснут, а тропа сужается. Лёгкое беспокойство посещает его лишь на долю секунды, ведь перед ним уже железная дорога, а лес кончился. Длинный путь, по которому некогда ездили поезда. Донхэ поднимает голову, а небо заволокло густыми тучами, хотя по ту сторону леса была отличная погода. — Странно, — изъясняет свои мысли вслух Донхэ, осматривая местность. Какая-то тяжесть, густой туман не позволяют глубоко вдохнуть, как прежде. Совсем незаметно, но коленки отчего-то трясутся. Он подходит совсем близко к дороге, осматривает. Прогнившие брусья поломаны, в некоторых местах и вовсе отсутствуют; заржавевшие рельсы, похоже, на последней стадии коррозии. Донхэ идёт по шпалам, рассматривая пожухлую траву, как в слух резко врезается звук подъезжающего поезда. Он резко разворачивается и в немом шоке раскрывает глаза. Прямо сейчас, по этой самой непригодной дороге, несётся поезд. Он отпрыгивает с его пути, падая на землю и смотрит вслед, не веря своим глазам. Поезд останавливается недалеко. Из него выходит юноша в свитере и садится на рельсы, а поезд мчится дальше. Художник не может понять ситуацию. Она настолько необъяснима и фантастична, что, потеряв всякий страх, он быстро встаёт с земли и бежит к юноше, собираясь расспросить его обо всем, о чем только можно. Он останавливается всего в паре шагов, услышав, что этот самый юноша плачет. — Извини, ты в порядке? — юноша никак не реагирует на его слова, будто бы и не замечая его присутствия вовсе. Он выглядит очень ухоженно, волосы аккуратно уложены, а весь вид опрятен и приятен. Даже лёгкий запах одеколона есть. — Послушай, с тобой что-то случилось? — Она не пришла, — тихо шепчет парень, жадно схватывая носом воздух. — Кто не пришел? — сейчас Донхэ хочет как можно скорее вытянуть информацию о таинственном поезде, но состояние юноши привлекает еще больше: слишком странны его слова и действия. — Моя возлюбленная не пришла. — Вы должны были встретиться? Где? — У кинотеатра «Стрела», — он обнимает свои плечи и сжимается, словно смертельно замёрз. — Погоди, ты имеешь ввиду кинотеатр «Стрела» в столице? — мужчина вновь широко раскрывает глаза, не понимая, что здесь происходит. — Да. — Его же разрушили лет двадцать назад. Сперва террористы заложили там бомбу, а после взрыва, здание осталось лишь сносить, — на эти слова юноша быстро елозит на месте и трёт трясущиеся руки друг о друга, громко вдыхает и выдыхает, взгляд — чистое безумство. — Ты как? — Я должен встретиться с ней! — он неожиданно встаёт, еле держится на ногах, дрожит. — Какой сейчас год? — вспоминая фильмы с жанром «фантастика», Донхэ предполагает, что лишь этот вопрос окажется сейчас уместным и сможет чем-либо помочь. — 1990, — художник крайне шокирован. Неужели он стал героем сверхъестественной истории? Возможно ли это? — У меня осталось восемь часов. Я должен скорее найти её! Донхэ внимательно смотрит на свои наручные часы. Четыре часа дня. А через восемь часов наступит новый день. Что всё это значит?