Софист, часть 1. Песочница

      - В следующем месяце настает пора отдавать долги, Гавин, - опережающий своих Софист дерзко заступил дорогу распаренному послушнику, вместе с духовным наставником уступающим баню следующей группе. Без приветствий - утром мельком виделись. Софист мог пройти мимо, однако следовало во всеуслышание обозначить веху невозврата, ведь в такой маленькой общине жизнь протекает на виду у всех, включая птиц.       - На все воля Илматера, - с мерзкой улыбочкой поклонился чернявый, идеально раздвинув пальцы и скрестив руки в символе Плачущего Бога. Софиста это скудоумное упрямство совершенно не задело, его утомила сия охота и он уже успел списать данного егеря, сделав ставку на гораздо более крутого рейнджера и разномастные уроки целой группы арфистов-егерей, в чем-то опытнее Гавина, переставшего быть фаворитом даже для своих бывших сослуживцев и соседей по баронской мансарде – все восемь друганов отвернулись.       - Скособочься, послушник, сколько раз тебе повторять? – Упрекнул его Гилфорд за слишком горделивый поклон. И сам саданул кулаком по его правому плечу, добиваясь желаемого результата. - На все воля Илматера, - жрец показал пример, поддержав решение послушника.       - Что ж, может пока ты и лучший в Хиллтопе охотник, Гавин, но человек – коричневый, - вскрывший мозоль подросток иносказательно смешал гада с дерьмом. – Всем стоит помнить эту мудрость: на бога надейся, а сам не плошай… - поставив многоточие, произнес Софист. Он прекрасно помнил, что сохранил кровь Гавина и кусочек уха Терва. Арканный иерофант уже знал, с кем ему договариваться о помощи в создании амулета… отвращения, чтобы чернявый рейнджер-послушник и его питомец не смогли найти Софиста и вообще осознавать его присутствие, даже если тот будет стоять в шаге и самодовольно мочиться на них.       - Глубока народная мудрость, богами люду ниспосланная, - не растерялся опытный жрец, отбив еще один поясной поклон – после насильно скрючившегося послушника. В отличие от подопечного, за свои двадцать четыре наслушавшегося уйму острот о себе, повернутый на вероисповедании клирик соотнес коричневый с темным цветом кожи, а потому его реплика получилась крайне двусмысленной, касающейся и первой части утверждения Софиста. Онемевший Гавин приобрел странный оттенок и дикий взгляд укрощаемого быка.       Юный заклинатель без экивоков вежливо поклонился и с независимым видом отправился вперед, стремясь побыстрее в баню, чтобы магией вскипятить воду, прибавить жару в подстывшей топке и заклятьями порыва ветра и горячей волны подготовить баню к приему его очереди. Как раз вчера, двадцать девятого тарсаха, феерично вернулся Пайпер с Куадкой и четырьмя потрепанными жизнью новоселами женского пола, телепортированными священниками Чонти вместе с большой телегой их скарба и тележкой церковной утвари. Надобности в стационарном телепорте комиссия высокоранговых священников не усмотрела, но групповыми молитвами-песнопениями за час споро соорудила пруд с розой-фонтаном минеральной воды – «зело пользительна для пития и полива». Нет, сработали не чисто в пику илматерцам, чей источник уже обеспечивал всю деревню прекрасной водой, просто множество обрядов и ритуалов требовало освященную жидкость, а брать ее от источника другого храма или старого частного колодца – невместно. Закономерно, что ручеек из источника у часовни Чонти вывели поить Вершок с восточной стороны, образовав дугу питаемого с двух сторон пруда – эдакий водораздел от кладбища. Конечно, арфисты связались с церковью Мать-Земли в тот же день, как произошло чудо, и без доброхотов ставшее известным иерархам. Пайпер прошел испытание, таки без понукания церковников прибыв в лоно старшей церкви и назначив вместо себя друида Фаргана ответственным за часовню Великой Матери. Естественно, фермер не мог выступать настоятелем прихода, потому комиссия оказала сию честь одному из не шибко угодных священников, всего год как выросшему из неофитов - его поселили девятым в казарменную комнату стражей-контрактников. Софисту такая логика показалась странной, пока Уллю не подслушал речи при церемониальном обмене грамотами между церковью Чонти и церковью Илматера, признанной главенствующей в этой деревне.       К слову, разодетым в богатые рясы мужам, со светлыми улыбками принявшим аляповатые венки от детей, потребовался всего час проповеди, чтобы устроить двойную свадьбу. Во-первых, Куадке удалось отыскать в дерьме золото: бывшую морячку и разменявшую сороковник бабу, заработавшую на собственный домик с садиком и перебивавшуюся сдачей наемникам смежных комнат с кормежкой, стиркой и другими услугами. Вроде бы состоявшаяся, но совершенно одинокая и стареющая особа, бывшая не в ладах с соседями - и еще сохранившая магию в ягодицах! К сожалению, уже не в чреве – ушло ее время. Домик свой она церковнослужителям в долгосрочную аренду сдала, а сама рискнула попробовать переехать в деревню, купившись на обещанье холостых мужиков, сколько влезет. Во-вторых, трое мужицких рыл, всего лет на десять ее моложе, еле перебивались без бабы в доме, а после самогончика Хола вообще не брезговали друг дружкой. Почесали они свои тыковки, пристыженные да запуганные небесными карами за однополые сношения, да и все втроем согласились. Тем более, как работникам фермера Пайпера, Софист задешево облагородил дом, и без того имевший сложенный очаг, а теперь еще и погребок под сундуком у порога да большое светлое окно с укрепленной полупрозрачной дверью – по-хозяйски осмотревшуюся Яшинду в целом устроило. Поскольку в царстве животных полно примеров полигамных союзов, церковь Чонти в исключительных случаях венчала более одной жены или нескольких мужей, резко негативно относясь к однополым связям, не являющихся репродуктивными. Данный конкретный союз не ради собственных детей - узаконивание отношений с наказом принимать на воспитание сирот и подкидышей.       - Мальчики, а вы вместе с рубцами уберете мне жировые складки здесь, здесь и здесь? – Ущипнула себя Куадка за бока и ягодицы, жалуясь на грушевидность фигуры.       - Ложись уже любимая, - ревниво произнес Пайпер, еще четверть часа назад нормально мывшийся вместе со всеми, а теперь подталкивающий ее на массажный стол, обтянутый выделанной коровьей кожей.       - Сегодня только оставшиеся рубцы, мелкие экземы, бородавки, глубокие складки и прочие незначительные дефекты, мисс Куадка. Ложитесь, - указал Фарган, ополоснувший руки в святой водице.       - А как же?.. – Она возмущенно уставилась на ничуть не смущенного Софиста.       - Я объясню, а ты ложись, Куадка, медовую мазь можно втереть и без усыпления.       - Хорошо, своди наколки, а я послушаю, сладкоречивый ты наш, - залезла она, уткнув лицо в специальный овал массажного стола.       - Кожа, как всякий орган в теле, имеет период полного обновления – у кожи он порядка трех-четырех месяцев. Этот процесс порождает пыль - отшелушившиеся отмершие слои, - пояснял парень, втирая липкую разработку супротив обычно жирных составов. – Подкожный жир иного характера. Работая с лицом, мы его выдавили в другою часть тела, как и участки кожи натянули, подобно обтяжке этого стола. Хрящики перелепили – с ними проще. А жир, Куадка, оставим для питания чрева. Обычно впервые забеременевший организм старается как можно больше запастись энергией ради гарантированного вынашивания плода. Разогнавшись, после родов он какое-то время не может остановиться, запасая больше, чем тратится на производство молока, поэтому фигуры рожениц расплываются. Не волнуйся попусту, Куадка, Бархатные Ручки исправят все изъяны кожи и еще долгие месяцы будут следить за телом, лапая вас за ваши же деньги, - честно ухмыльнулся Софист, двумя руками замешивая тесто-ягодицу, то и дело ныряя ручками в горячий пах, чтобы через минуту уступить место умелым рукам скульптора, чьи любовные игры с Фионой начинались с эротичного массажа, расслабляющего натруженные мышцы кузнеца женского пола.       Набычившийся Пайпер чего-то неразборчиво зашептал себе под нос, громче и чаще застучав четками, напоминающими колос из-за пучков волос, торчащих в разные стороны после каждой бусины из осветленного дуба. А Куадка сникла:       - И чем нам расплачиваться с вами, мальчики? Мы уже договорились о еде, о доли урожая, об оплате за вас оброков… Остались налоги…       Софист переглянулся с Фарганом, находящим удовольствие в разминании женского тела, пусть и не первой свежести.       - Переворачивайся, Куадка, налоги мы сами заплатим.       - Хе-хе, город тебя испортил, Куадка, уже о налогах думаешь, - поддел Софист, с удовольствием прикладываясь к пышной женской груди. – По секрету открою тебе страшную тайну: в бане гораздо приятнее мыться, когда вокруг подтянутые и стройные фигурки с приятными глазу округлостями, и не обрюзгшие и подшитые мешки сала.       - Полегче, кореш, - Фарган одернул раньше Пайпера.       - Да я не в обиде на правду, - криво улыбнулась Куадка, теша себя завистливыми взглядами, достававшимися от товарок, заметивших, как она похорошела за время поездки в Эверлунд. – И все же, чем возьмете за труды?.. – Она провокационно облизнулась, а Пайпер напрягся, уже считая ее своей собственностью. Его реакция не укрылась от нареченной, прихорашивавшейся к завтрашней свадьбе.       - Да на кой нам сдалась твоя натура, Куадка? Фарган предпочитает мускулистых, а у меня каждый вечер новые феи…       - Феи?! – Вытаращилась клиентка, еще не вошедшая в курс местных сплетен.       - А что такого? Себя уменьшить, их увеличить. Ммм, вы себе не представляете, в какие позы можно сплетаться, свободно паря в воздухе… - подросток ушел в нирвану, прекратив растирать предплечье.       - Ах ты пошлый выдумщик, аха-ха-ха, колдуны с суккубами, значится, а друиды с феями зажигают? Аха-ха-ха! – Голая женщина развеселилась, позавидовав феям.       - Так вот для чего ты вечерами бережешь магию, - ошеломленно пробормотал Фарган, еще сильнее уморив Куадку и ошеломив зардевшегося Пайпера, до свадьбы уже познавшего страстный секс, когда удовольствие доставляют не за деньги, а чтоб захомутать. Друид просто в голову взять не мог, что его молодой приятель на самом деле тр*** с феями, а на бает подростковые сказки для повышения самооценки.       - А чего ты так удивляешься, Фарган? Разве невдомек, кто в элитные публичные дома поставляет зелья двукратного увеличения и уменьшения персон? За экзотику срубают колоссальное бабло… - выразился Софист в припортовом стиле. – Так что, Пайпер, твой чердак и половина складов будут забиты сушеной травой, коробками со склянками и прочей ерундой, а то дом бедного Фаргана совсем забарахлился.       - Да он себе с тобой замок отгрохает! – Притворно возмутилась Куадка, ничуть не стеснявшаяся процедуры – даже наоборот.       - Всех денег в мире не заработать.       - Правильно… Пайпер, - запнувшись, поддакнул старший друид.       - Да я уже понял, Фарган, что ты не за деньги пашешь, а за идею, - улыбчиво подхватил Софист, начавший растирать левую стопу блаженно щурившейся женщины. – Неужели ты и вправду подумал, что я, вскапывая огороды, обложил продовольственной данью весь Хиллтоп? Я ведь тоже друид, Фарган, я прекрасно могу собрать, вырастить или призвать себе еду. Да, признаю, очень приятно, когда о тебе заботятся и готовят лакомства. Но мне для пропитания вполне достаточно своего домашнего садика. Просто пойми одну вещь – бесплатность расхолаживает. Если ничего не требовать взамен, то сядут на шею и начнут погонять. К тому же, заметь, хозяйки стали гораздо вкуснее и сытнее кормить свои семьи, рассчитывая на мой приход. Пирожок с вареньем там, оладушек с паштетом тут, пастила здесь, ватрушка… Вот и десерт к салатику из свежего огурчика, помидорчика и всякой зелени. И все счастливы здесь и сейчас, а не перебиваются экономией, копя на безделицу. Куадка, как будущая хозяйка запоминай секрет управления персоналом. Пусть подсобник выложится, а ты его наградой стимулируй, делая послабления в очень строгих требованиях. Я так делаю, беря охапку сладких пирожков у самых отпетых должников и раздавая их детишкам из стесненных в жилье блейковских сервов, например, кто лучше всего помогал маме или папе, кто тише себя вел и так далее.       - Аа-а… А зачем вам тогда куча бабла? – Протянула Куадка, по смышлености опережавшая мужиков.       - Ой, да тебе ли не знать, женщина? – Картинно возмутился подросток. Выглядело комично. – На подарки любимым дамам, конечно! Кто-то предпочитает сверкающие бриллианты на себя навешивать, кто-то души не чает в острых штукенциях, а кто-то хочет тряпки модные и кружевное нижнее белье…       - Ах, пошляк пронырливый, все-то ты знаешь, сопля тощая! – Лукаво глянувшая на суженого, Куадка попыталась парня то ли шлепнуть за попу, то ли ущипнуть своими липкими пальцами, но Софист не дался. Вместо него ойкнул Фарган.       - Хех, на то и пострел, что всюду поспел! Готовься к усыплению, Куадка, и помечтай там во сне, что ли, какие сегодня хочешь габариты у пиписьки Пайпера.       - Эээ!?       - Хи-хи, уж я представлю, нихи-хи!       - Ага, а то его без стимула Гилфорд натянет, первым выбив портал для своей церкви. Конкуренция – она такая, у кого больше причиндалы – тот и прав…       - Ну ты и жук, Софист, - выдал Фарган, глянув на опешившего священника с красными ушами. Куадка еще пуще захихикала.       - Не в обиду, но Пайпер - худосочный да с маленьким членом, постоянно по этому поводу комплексующий мужик, потому чудивший да ходивший в бобылях. Пусть семейная проблема решилась, но надо как-то убеждать паству и управлять подсобными рабочими на ферме. А как это делать при плохой самооценке и шепотках за спиной?       - Эй-эй, не совращайте моего мужа, кретины! Он же так по бабам пойдет самость свою доказывать… - Искренне возмутилась Куадка, делая лицо Пайпера свекольным. Он не успевал слова вставить, только зенки пучил и краснел, даже перестав щелкать четками. И куда только запропастилась вся его словоохотливость?       - А ты действуй на опережение, Куадка. Сама подыщи миленькую молодку, что ему дюжину детишек нарожает. И ты рот не разевай, Пайпер! Яшинда вон тремя завтра обзаведется – чем ты хуже бабы? А нам с Фарганом закапают процентики на торговый оборот через портал…       Выключив женщину, трое мужчин по-свойски сошлись во мнении сопоставить величину процентов с размером достоинства – восемь дюймов. Уже потом напарники распределили шкуру неубитого медведя: три процента Фаргану и пять Софисту.       Свадьбы… До смешного доводить не стали – роль посаженного отца Куадки сыграл Хол Халасторн, для Яшинды – капитан Ганман. Роль посаженных матерей по традиции была у самой Великой Матери, по чему обряду проводилось двойное венчание – вел его вчерашний неофит всего-то лет двадцати отроду. Светскую власть представлял мэр – барон Вераунт Шаттлкомб.       Софист наблюдал за церемонией из толпы, держась сержантской алебарды, украшенной плетеными лентами в честь молодоженов. Сам сержант Топер был украшен детским веночком из цветов, которые к рассвету были целой телегой телепортированы из главного храма в самом Эверлунде. Софист тоже вырастил и поделился охапкой – в каждом букетике или веночке был вплетен светящийся бутон орхидеи или лотоса, лилии, фиалки. Первый парень на деревне особо договорился, ради праздника собрав всех без исключения «детей малых» от пяти до девяти лет включительно. Софист уже вполне разобрался с заклинаниями лакея и орды невидимых слуг из третьего круга, коими пользовался мастер Дроган на своих участках, потому на каждое непоседливое дите приходилось по незримой няньке, завязанной на тоже наколдованную, но одну, квази-реальную и более умную дородную воспитательницу, одетую в строгую робу монашки и «получившуюся» с не очень приятной лошадиной рожей. Юный друид вместе с ребятишками готовил дары богам, чтобы прогнать ночные заморозки и вызвать лето, тогда как старший друид Фарган в то же самое время раздавал занятым взрослым цветущие веточки сирени.       О, три дня назад у Софиста с Фарганом вышел небольшой спор: вишню сажать, сирень, калину, рябину, барбарис, иной первоцвет или плодово-ягодный, которым можно обеспечить всю деревню не разово, а постоянно, и чтобы кустарник долгие годы напоминал о необычной свадьбе. Фарган победил, сойдясь на плодовой лозе актинидии и кустах дикой сирени, которую необходимо будет специально подталкивать к раннему цветению и потом срезать пустоцвет в дар богам, а Софисту пришлось пообещать позже сделать такие же пирамидки-обогреватели, которые Пайперу не будет напрягом заряжать, раз в год два месяца кряду через каждую декаду сливая в них всю свою магию – или пока богиня не отметит за службу, как произошло с Гилфордом и его снежными розами. Оба друга лихо прокатились под мокрым снегом верхом на гигантской Пятнашке. Изгваздались все, но зато собрали здоровые и крупные кустарники на пересадку – окружили ими дом молодоженов, который бывший трактир и ныне казарма. Дикую лозу тоже нашли и пересадили. Фарган, как сельский друид, давно намеревался начать ее разведение в Хиллтопе, да все случая не было.       Под музыку, напоминающую торжественный марш, брачующиеся вышли из здания фермера Пайпера. Каждый в невзрачной серой сорочке до пят и нарядном синем плаще на меху. Они шли сквозь живой коридор, волнуясь, как зеленая молодежь. Даже ветер слушал супружеские клятвы перед мирскими властями, звучащие с торжественным… препинанием. Макание ладоней в чернила и отпечаток на обратной стороне грамот, свидетельствующих регистрацию брака. Мужчина растопыренную правую кисть, женщина левую – большие пальцы соединяются кончиками. В случае с Яшиндой никто пальцы не растопыривал – еле ужались.       В следующую стадию церемонии вновь первыми отправились Пайпер и Куадка. Народ бросал цветы под ноги брачующимся, с разных сторон совершавшим ритуальный обход алтаря богини Чонти. Поравнявшись с обратной стороны, они раскрыли фибулы, уронив плащи, одна завязка – и сорочки ниспадают к ногам, оставляющим позади берестяные лапти. Нагими, как появились на свет, люди предстали пред богиней и босиком прошлись по колючим розам, совершив полный оборот – за это время представителя мирской власти сменил проводник небесной. Бледнокожий брюнет совершил обряд омовения, из одного ритуального ковшика облив супругов святой водой. И вновь клятвы, теперь спинами к зрителям и на коленях перед алтарем богини – скреплялись священные слова браслетами, перевитая с серебром бронза символизировала их общественный статус.       - Будь верен жене, - начал первый наказ посаженный отец невесты, вручая набедренную повязку Пайперу, красному, как помидор, от жуткой гордости и стеснения, ведь все откровенно пялились на его представительное мужское достоинство, ранее размерами присущее разве что безусому подростку.       - Будь верна мужу, - от лица посаженный матери, повторял наказ черноокий священник, передавая женское нижнее белье Куадке, впечатлившей всех практически идеальной кожей, пусть и с жировыми складками и другими следами старости, но совершенно без дряблости и рубцов, уродовавших многое испытавшую и перенесшую женщину.       Раздутый от гордости Барт, которому оказали великую честь, следующим предметом подал Холу мужскую сорочку:       - Семья – это ближайшее окружение, блюди чистоту отношений, - произнес старик второй наказ, продолжая церемонию прилюдного облачения в празднично расшитый наряд.       Утверждая патриархальный строй, этот наказ эхом повторил священнослужитель, принявший женскую сорочку из рук светлокудрой девчушки года на два старше Барта, нет-нет, да кидавшего взгляды на не видящего его Софиста.       - Мужчина – корень семьи, - начал Хол третий наказ, поясняя роль и вручая штаны.       - Женщина – крона семьи, - продолжил Майлз, говоря о порождении новой жизни с представительностью и вручая нижнюю юбку.       Поскольку Пайпер не был воином, ему не предлагали щитки и нагрудник, но за ремнем был резной ритуальный кинжал, а Куадке вручили позвякивавшую серебром мошну. Последней деталью был широкий плащ, легший на плечи обоих супругов, взявших фамилию Пакхилл. К слову, количество элементов облачения и наказы варьировались от возраста, рода занятий и достатка брачующихся. Поэтому одевание при втором венчании прошло чуточку быстрее.       Холостой полуэльф, из воинской учебки ушедший в духовную семинарию при храме Великой Матери, наизусть и с положенным вдохновением прочитал нравоучительную проповедь о том, что такое - Брак. Он всех присутствующих построил в семейные круги. Женщина – это сердце, слева. Мужчина – это опора, право. Сердце матери – дети. Опора детей – мать. Их сердце у отца и для отца они поддержка.       И вот, под ликование толпы и нестройный хор хвалебной песни под обволакивавшую всех музыку Хании Дейлз поверенные народом супруги вместе принялись собирать цветы и букетики, по которым недавно прошлись. Они от лица народа и всей деревни возлагали их к самому алтарю, молясь за благополучие и призыв лета. И каждая семья в свой черед подходила к центральному камню, отдавая земные поклоны. А молодой священник в это время сыпал из котомки лепестками алых роз. Ведомые сакральной магией, они причудливо кружились над колоннами, над супругами и толпою, не падая – не уносясь. Лепестки символизировали единение. Народ в это время пел и одновременно неторопливо шел, черпая блюдечками воду из фонтана, делая почти полный круг и аккуратно поливая один из молоденьких дубков или одну из еще не начавших куститься юных роз. Один круг – фраза-мольба к богине. Второй круг – с коротким пожеланием выливали блюдце в кадку той или иной новообразованной семьи и брали из блюда медовые орешки. Церемониальное действо рождало узы, объединявшие всю деревню, а в более обжитых местах в этом участвовали только желающие или вовсе одни приглашенные на свадьбу. Когда завершился второй круг, обвенчавшиеся сплели руки, помогая друг дружке пить воду из кадки – остатки преподнесли в дар Великой Матери, облив центральный камень алтаря. Блюдца символизировали жизненные тяготы и оттачивали походку.       Трогательная церемония – и сплошь радостные лица. Свадьбы на День Зеленой Травы сулили погожее и урожайное лето.       Только когда у открытого небесам алтаря Чонти завершилось послеполуденное священнодействие, дозволялось накрывать столы к празднованию Гринграсса – исключительно вегетарианская диета. Ради такого случая Софист не пожалел выставить часть заначки из элитного вина – для обвенчанных землей и небом с их ближним кругом. Народ прямо на улице ставил и накрывал столы, невзирая на переменную облачность с проходящими мимо тучами, несущими то мокрые хлопья снега, то холодный дождь с грозой.       Общие пляски и хороводы водили без устали. Конечно, четыре приведенные Куадкой переселенки неплохо «лабали музу», но Уллю поставил им максимум троечку, при том, что убывшей Перл он давал – четыре, Хании – твердую шестерочку, а некоторым феям – восемь баллов из десяти. Забавы, шутихи, конкурсы – народ активно веселился, проводя на улице остаток дня и вечер.       Днем спиртное пили мало и только благородное вино. Все потому, что впереди были - проводы. Софист еще вчера на рассвете вскопал, а после него бригада сервов Пайпера вместе с ним самим на призванном буйволе и одолженном тягловом коне взборонили небольшое поле, поросшее бурьяном – прошлый год оно отдыхало. И вот с началом вечерних сумерек толпа народу отправилась туда, почти за милю от деревни – провожать зиму за порог и новобрачных к их ложу.       Прямо за воротами деревни четверо рядовых солдат в кои-то веки побили своего сержанта - под улюлюканье толпы. Сами победители остались, конечно, а «труп зимы» понесли «хоронить»: приготовленное чучело сожгут, а самому сержанту вместе с послушником Гавиным и посажёнными отцами предстояло дежурить неподалеку от «ложа новобрачных», пытаясь смутить и воспрепятствовать зачатию новой жизни – изображая попытки Зимы-карги остаться и насмерть заморозить. Конечно, народ вышел не в чисто-поле, а к палаткам, заранее поставленным рейнджером-послушником Гавином. Шумное шествие с факелами шутило и подначивало. Звонко пели частушки и зычно прогоняли холод. Закат встретили в чистом поле, совершив ритуальное захоронение пепла чучела - ритуальные посадки саженцев - вишни! У многих тертых мужиков с сединой явственно лились слезы – так на них подействовал вид темного поля с глубоким слоем мягкого чернозема.       До самого возвращения в Хиллтоп никто не снимал с шей сплетенные детьми гирлянды со светящимися цветками в центре композиции. За день не утратившие свежесть бутоны послужили великолепными фонариками разных красок, освещавшими путь для процессии – все восторгались зрелищностью нынешнего Гринграсса. Гирлянды с шей стали последним аккордом и последним подношением на сегодня, причем, подношением всем богам. Именно поэтому на караванной стоянке из цветочных ожерелий и воткнутых в их центре факелов выложили большой солнечный круг.       Вот после этого и началось настоящее застолье со вполне одобренными чрезмерными возлияниями крепких спиртных напитков. Ко времени празднества в храме уже был сооружен блок с кухней и уборной с баней, блок с лазаретом и кельями-номерами над ним, библиотечный зал напротив и рядом приемная мэра с кабинетом. Потому, формально, церковь Илматера не превратилась в храм разврата. Гилфорд лично спроваживал несовершеннолетних, разводил пьяные парочки по свободным помещениям и потом вместе с Марой и Гавином приводил Общий Зал в чистоту и порядок.       Не один Софист ощущал себя одиноким в толпе, однако у него имелось преимущество и отрада: как он взял с самого утра шефство над стайкой детишек, так весь день с ними провел, избавляя родителей от необходимости следить за юными чадами. Экзамен был успешно сдан – подросток вместе с фамильяром и призванными крупными кошками успешно умудрялся следить за всеми подопечными и занимать их познавательными играми. Женщины к концу дня стали достаточно доверять Софисту, однако, по понятным соображениям, после возвращения из поля кормящие матери не оставили ему своих младенцев, коим новый деревенский клирик Майлз подарил погремушки из желудей, дарящих крепкий и здоровый сон. А вот более старших на одну ночь передали на попечение феям юного друида – в его доме, впервые открывшем двери посторонним. Внутри уже все было готово под ясли, только белье принести и постелить. А уж как все мамашки и ребятишки охали и ахали на санузел и светлячков на потолке, безбоязненно светящихся и разноцветно переливающихся ночными звездами при пасмурном небе. Так что подросток оказывал взрослым жителям огромную и уж точно назревшую услугу - они в эту ночь без помех могли вспомнить свою первую брачную ночь. Некоторые даже не стали покупать у Фаргана противозачаточные средства…       Находясь посреди сладко спящих детей, надежно убаюканных колыбельной фей, умаявшийся и на сегодня сверх терпеливый Софист медитировал на алтаре до самого утра, благополучно пересидев навязанных Ханией и мэром помощников – Томана Бросса, четырнадцатилетнего подростка Глендира и немногим его младшей девочки Дейзи…