***
Я тяжело дышал, оглядываясь по сторонам. Казалось, что меня что-то душило. Я был удивлен. Очень удивлен. Я узнал коридор нашей средней школы. Синие шкафчики, немного поломанные от долгого пользования; впереди выход — синие двери, через которые с бешеной скоростью выбегали ученики; окна, на которых многие сидели во время перемены. Волосы на голове встали дыбом — я понятия не имел, что же приготовило для меня подсознание. И, если честно, я бы предпочел не узнавать об этом никогда в жизни. Я прошел вперед. В коридоре, а возможно, во всей школе было пусто. Абсолютно никого. Через некоторое время я достиг дверей и протянул руку к ручке двери, но замер в нерешительности. Железная ручка, блестящая при лунном свете, к которой я никак не мог заставить себя прикоснуться. Пока я не решался схватиться за ручку и толкнуть дверь, неожиданно на синей поверхности двери начались появляться буквы. Я удивленно наблюдал, как из ниоткуда начались выводиться буквы, образуя слово, написанное красным цветом. «Убийца.» Я отступил на шаг назад, и тут же дверь с грохотом распахнулась. Поднялась пыль. Я невольно сглотнул и, выпучив глаза, уставился на людей. Мое сердце забилось сильнее — становилось трудно дышать. Люди, стоящие впереди меня были грязными, с волдырями на коже. У них было множество ожогов, одежда почти отсутствовала — она полностью сгорела. Волосы женщин совсем исчезли, остались маленькие волоски, а на лицах почти что не было кожи — виднелось мясо. У мужчин были видны кости. Дети были без одежд; на их маленьких телах были ожоги и волдыри; руки поцарапаны; не головах ничего не было. Я отступил назад. В миг безжизненные глаза людей загорелись не добрым огнем. Я снова сделал шаг назад. Казалось, что сработал какой-то механизм. Люди вдруг шевельнулись и резко побежали на меня. Я отвернулся к ним спиной и осмотрелся. Выход был впереди. Прибавив скорости, я почувствовал, как маленькие ладошки хватаются за мою куртку, тянут на себя, но у них не хватает сил. До выхода оставалось немного. Я вскрикнул, когда открыв дверь, которая вела на выход, я наоборот — упал Упал, как с обочины, но я... Я падал в темноту. В кромешную темноту. Я проснулся в холодном поту, тяжело дыша и не понимая происходящее. Я был весь без сил, не мог сдвинуться хоть на миллиметр и понимал, что эти кошмары будут преследовать меня. Они не останутся со мной до гроба и я не могу отрицать, что это просто ужасно. Я и не помню, когда спал нормально, без кошмаров, а спокойным сном. Может, такого вообще не было. Все, что было со мной в прошлом, напрочь вылетело из головы. Все, кроме Оливии. Вообще, раздумывая над всем этим кошмаром, я понимал, что мое подсознание снова издевается. Не удивительно. Мой старый телефон, который более менее работал и лежал у меня в бардачке, затрезвонил. Я вдохнул, и пересилив себя, поднялся, потянувшись к телефону. На экране высветился незнакомый номер, но позже я узнал абонента. — Чего тебе? — спросил я грубо, не сдерживая себя. — Нужна твоя помощь. — прохрипел мужчина. Я закатил глаза. — Я не буду помогать. — отрезал я и захотел повесить трубку, но следующие слова заставили меня застыть на месте: — Не мне нужна твоя помощь, дурья башка, а Китнисс Эвердин.//17//
2 марта 2016 г. в 19:03
Я всегда был убежден, что мое сердце было сделано из льда, а окружало его лишь темнота. Даже когда моя мать плакала и убивалась от горя из-за моих братьев, которых убили, ни один мускул на моем лице не дрогнул; я пролил ни единой слезы.
Смешно то, что я не жалел их, не был опечален их утратой, наоборот, я считал, что они полностью заслужили эту смерть.
И сейчас, став крупным человеком в сфере общества, я жалел себя. Жалел то, что однажды я решил вступить на дорогу бизнеса. Сколько бы я не думал о своих утраченных лет на создание этого чертового бизнеса, и в общем, проекта, я был убежден, что все это: эти светские вечеринки; эти папарацци, которые не давали проходу; все эти слухи — они портили мою жизнь настолько, что я забывал, где на самом деле счастье и что в мелочах можно найти радость.
На самом деле, я был уверен, что неожиданная теплота и любовь ко мне со стороны матери была вызвана только тем, что у меня есть деньги и, если признаться честно, меня тошнило от всего этого.
Моя мать делала иллюзии всему обществу, ведь в газетах она была представлена самой прекрасной, самой заботливой матерью о своем чаде. В ней не находили недостатки, но стоило остаться с ней наедине простому человеку, который считал ее настоящим ангелом, то пред ним предоставлялся новый образ этой женщины — хладнокровной, безжалостной и властной матери.
И в какой-то момент я понимал, что так не может продолжаться — все эти фальшивые улыбки, радость весь день напролет — они были лишь маской.
Я не был таким, каким меня описывали журналы. Я был прямолинейным, честным и если в какой-то момент человек очень сильно раздражал меня, я говорил предложения, которые ударяли человека под дых, забирая все моральные силы. Это и вправду было много раз — я видел, как человек поникает и его настроение пропадает моментально.
И все же во мне были плюсы. Ну, я надеюсь, что они есть. Я не мог пройти мимо человека, который чувствовал себя отвратительно. Казалось, что я читаю все их эмоции. Я помогал благотворительным фондам; организовывал благотворительные балы; я так много общался с детьми в детдомах; в клиниках. Мне было жаль их.
Удивительно, что мне не было жаль своих братьев. Я жалел незнакомых мне детей, но стоило им улыбнуться — я отбрасывал все принципы назад и общался с ними, как с давними знакомыми. Я жалел их, пытался сделать их жизнь лучше; пытался провести с ними день так, чтобы они запомнили его навсегда. И я действительно считал, точнее, был уверен, что все это: каждодневные процедуры, уколы — были для них губительны. Дети не заслужили этих неизлечимых болезней. Лучше бы этими болезнями болели отморозки, убивающие людей; маньяки, готовые сделать все угодно и люди, которые еще не поняли, что другие не отличаются от них нечем.
Пока я отъезжал от того здания, то чувствовал боль в груди. Сознание утверждало, что во всем произошедшем виноват только я. И я не отрицал это. Мой мозг отрабатывал все это, я не мог отойти от шока. В моих ушах все еще звучали голоса и крики людей, наполненные болью. Казалось, что я чувствовал все эти эмоции умерших. Желание жить и надежда. Мои руки дрожали и я никак не мог понять, почему все так получилось.
Они хотели убить меня, но я вышел из здания. Это и спасло меня от погибели.
Я не мог больше держать себя в руках. Нажав на тормоз, я остановился около обочины и закрыл руками свое лицо. Мои руки все еще дрожали, я не мог сосредоточиться. Мое дыхание было тяжелым, мне казалось, что мою шею сжимают руками, прикрывая доступ к кислороду.
Включив сигнализацию, я перелез на задние сиденья автомобиля и попытался принять удобное для сна положение. Мой организм требовал отдыха.
Не сопротивляясь усталости, я закрыл веки и в глазах потемнело. Царство Морфея забрало меня к себе.