Фрагменты Хиггсбери

Тихо летят паутинные нити. Солнце горит на оконном стекле. Что-то я делал не так; извините: жил я впервые на этой земле. Я ее только теперь ощущаю. К ней припадаю. И ею клянусь… И по-другому прожить обещаю. Если вернусь… Но ведь я не вернусь. (Р.Рождественский)

Периодически я замечал его в окрестностях своего лагеря или просто прохаживающимся где-то неподалёку. Я спрашивал его, зачем он приходит и почему не приходил раньше. Он отвечал, что просто наслаждается своим творением или вышел полюбоваться природой. Это было неправдой: он приходил, чтобы встретить меня. Но я не понимал, зачем именно. Возможно, ему было одиноко, как и мне, но, учитывая специфику наших отношений, я бы не назвал это общение приятным. Однако для меня это могло быть полезным, поэтому я не игнорировал его появления. Я медленно пробирался сквозь ветки деревьев, наклоняя голову, отгораживался от них руками. Пытался срезать путь: нужно было пересечь лес до наступления вечера. В лесу много пауков, и не хотелось бы встретиться с ними в тёмное время суток. Услышав, как позади меня треснул прут, я резко обернулся и увидел его. Он шёл сзади.  — Добрый день! — пропел кукольник. Опять кривляется. Однако это хорошо, что он здесь: вряд ли пауки или ещё какие твари захотят полакомиться мною при Максвелле.  — Добрый, — сухо приветствую его я, направляясь в сторону тропинки.  — Чем сегодня занимались, господин учёный? Как же я ненавидел, когда он называл меня «господин учёный», сколько яда было в этих словах. В этом обращении, пожалуй, была вся суть моего нахождения здесь. Захотел в момент стать человеком обширных познаний? Пожалуйста! Я и сам постоянно чувствовал, что не достоин более называться учёным. Неужели я и вправду полагал, что какие-то «тайные знания» помогут мне в работе? Такое могло прийти в голову только настоящему идиоту, никак не учёному. Я шёл впереди него, приходилось говорить громко, а он и не старался идти быстрее. Конечно! Не ему же ночевать с пауками. — Тем же, чем и обычно. Прилагал усилия, чтобы не умереть, — кричу я. — Это, конечно, прекрасно, господин учёный, но посмотрите-ка, что вы чуть не упустили, — он вдруг отодвинул рукой еловые ветки. Я остановился, отклонившись назад, и увидел поляну. На ней — несколько кустов ягод и целый участок, засеянный травой. Специально засеянный. Я молчал и смотрел. Еда у меня закончилась ещё утром. И травы как раз не было. Он специально сейчас подстроил всё это, чтобы я почувствовал себя простофилей. Наколдовал. Это было ужасно глупо. — Так несётесь куда-то, даже не замечаете, сколько всего интересного вокруг, — поднял брови он со святым выражение лица. — Знаете, даже не хочется это комментировать, — тихо произнёс я, протискиваясь рядом с ним на поляну, плотно окружённую елями, чтобы собрать все, что здесь есть. — О чем вы? — спросил он, прислонившись к стволу дерева, поджигая зажатую во рту сигару. — О том, что сегодня утром этого здесь не было, — безучастно говорю я с такой же любезной интонацией, как и у него. А я действительно всегда проверял такие места, зная, что там может прятаться нечто подобное. Он затянулся и выпустил дым, посмотрев на свою сигару, всё ещё делая вид, что безучастен в появлении кустов. — Ну что же, этот мир полон загадок, — произнёс он с улыбкой. Его вдруг что-то смутило. — Какой я грубиян. Не желаете сигару, господин учёный? — жантильно спросил кукольник. — Спасибо, нет. Он долго смотрел, как я укладываю всё в рюкзак, и наконец сказал: — Знаете, я совсем забыл, каково это — быть настоящим человеком. Он почти отвернулся и смотрел куда-то в пустоту. Мёрзнуть ночами, — Максвелл потушил сигару о дерево. Красные угольки рассыпались миллионами искр, ударяясь о землю. — Бояться темноты, — говорил он очень тихо. — Вы, право, хотели сказать «бояться умереть в этом грёбаном аду каждую секунду жизни»? — процедил сквозь зубы я, скосив на него взгляд. — Страх — единственное, что у меня осталось, господин учёный. Благодаря этому я вспоминаю, что ещё не всё потеряно. Мы молча дошли до саванны. Жёлтая солома постепенно серела, солнце начало садиться. Уходил он очень подавленный.