forever young

В старой индийской пещере царила легкая беспечность. Один из последних погожих дней, переливающийся золотом прохладного солнца, и отсутствие уроков располагали к жизнерадостному безделью. Мертвые поэты сидели в кругу и покуривали трубки. Кашель от крепкого табака переплетался со смехом и терялся в тумане терпкого дыма. — Скажу так, попахивает делом об ограблении фабрики трубок, — Бет с неуклюжим британским акцентом изображала небезызвестного детектива. — Клянусь богом, мистер Холмс, это не так. Я ограбил не фабрику, а только лишь своих родителей, — улыбнулся Микс. — Какое коварное хладнокровие! — девушка драматично схватилась за грудь. — Коварством было тащить меня вчера вечером на семейный ужин вместо того, чтобы позволить мне писать эссе для МакАлистера. К тому же отец трубки коллекционирует, у него их штук тридцать. — Твой папаша собирает трубки? Это очень интересно! — поиздевался над товарищем Питтс. — На самом деле действительно необычное хобби, — пожала плечами Беатрикс. — О, поверь мне, все намного хуже. Во-первых, у него в кабинете, можно сказать, музей трубок, а во-вторых, это не единственное его увлечение, — поморщился Стив. Девушка обеспокоенно и вопросительно посмотрела на парня. — Микс-старший, — пояснил Чарли, — Очень гордится своими призрачными шотландскими корнями. — Скажем так, лучше не видеть его после нескольких виски теплым летним вечером. — О, боже, — не на шутку испугалась девушка. — Все хуже, чем ты можешь подумать, — рассмеялся Питтс, — Я как-то раз был свидетелем этого его состояния. — Он надевает килт, клетчатый берет, — обреченно пояснил Микс, — и выходит гулять вокруг дома и играть на волынке. Все дружно покатились смеху. — Я уже испугалась, что он выпивает и бьет тебя, — Бет похлопала несчастного по плечу. — Это было бы не так стыдно. — Жаль, что ты у него похитил для нас только трубки! Нужно было волынку тоже принести, у нас бы тут образовался целый оркестр, — девушка многозначительно кивнула в сторону Чарли, на шее которого красовался блестящий саксофон, — Почему никто не комментирует эту «трубку». — Потому что всему свое время, — важно отозвался Долтон. — Мы давно научились не задавать вопросы, все равно рано или поздно он не выдержит и расскажет или покажет, зачем то и дело притаскивает с собой, бог знает что, — пояснил Кемерон. — Поразительно, что ты думаешь, будто нужно быть богом, чтобы знать, что это, — Чарли нежно провел рукой по изгибам инструмента, — Но вы действительно скоро узнаете, зачем я взял с собой друга. — Чтобы привлечь к себе внимание, — издевательски громким шепотом пояснил Ричард. — В отличие от тебя у меня это получается естественным образом. — Нокс, чего ты такой угрюмый? — перевела тему Бет. Он действительно выглядел подавленным. Трубка без дела покоилась в его руке, а взор был обращен в землю. — Это все Крис! — насмешливо воскликнул Джерард. — Крис! — подхватили хором мальчишки. — Смотри, вот она — Питтс потряс перед лицом несчастного обнаженным фото, которое на первое собрание принес Чарли. — Засунь ее в трубку и скури, — рассмеялся Микс, показывая на изображение пальцем. Бет нахмурилась и уже набрала побольше воздуха, чтобы пристыдить товарищей, когда пещеру заполнил пронзительный свист. Гогот тот час же покорно утих. — Прекратите, — приказал Чарли, — Курите свои трубки. И девушка невольно улыбнулась. Такая, казалось бы, мелочь очень многое говорила о Долтоне. Беатрикс поймала секунду всеобщего пристыженного смущения и посмотрела на Чарли. Взгляд был мимолетным, но внимательным, будто она быстро сделала фотографию этого момента и его в нем, и золота саксофона блеснувшего в случайно прорвавшемся в пещеру луче солнца. Она почувствовала волнительную теплоту и улыбнулась, и меньше всего на свете ей хотелось моргнуть и отвести взгляд. — Друзья, студенты, уэлтонцы, — Нил ворвался в пещеру, весело подражая Шекспиру. Мальчики снова рассмеялись, и момент тот час же остался лишь воспоминанием. — Нил! — Что это у тебя? — Стив обратил внимание на какое-то плачевного вида старье в руке товарища. — Во даешь! Это лампа, Микс, — пояснил Питтс, будто отвечая дремучему идиоту. — Нет! — Нил сорвал дырявый, истрепанный абажур, обнажая скульптурную ножку лампы, — Это божество нашей пещеры. — Божество пещеры? — расхохотался Ричард. — Будем ему покланяться теперь? — искренне не понял Джерард. — Не буду я ему молиться, у него даже ног нет, — запротестовал Стив. Нил с улыбкой слушал шутки друзей и двигал книги на каменном откосе, освобождая место для измученного временем фарфорового жителя лампы. — Ладно, покланяться, но надо ли ему приносить жертвы? — усмехнулся Чарли, — Если да, то я знаю несколько девственных кандидатов. — Так благородно с твоей стороны вызваться на роль жертвоприношения вне очереди, — не сдержалась Бет. — Ну что ты, дамы вперед, — он раздраженно ухмыльнулся. — Вы все не так поняли, он будет как бы хранителем нектара поэзии здесь. — И отпугивать непрошеных гостей, — пожал плечами Кемерон. Вдруг пещеру наполнил оглушительный гуд. От неожиданности Питтс подскочил на месте и закашлялся, подавившись густым дымом, Бет вскрикнула, Ричард чуть не съехал с высокого камня, на котором сидел, а Нил чуть не выронил божество. Звук застал врасплох всех, кроме Нокса, который даже не шелохнулся. — Раз уж мы все, наконец, в сборе, что скажете, если мы начнем наше собрание? — важно обратился к товарищам Чарли. — Секунду, у кого спички? — Нил взял трубку, которую ему протянул Тодд, — Сейчас прикурю и прочитаю вступление. Ричард передал ему коробок. Чарли на секунду пригляделся к этому процессу, затем встал. — Или так, так тоже можно, — невнятно хмыкнул Нил, прикуривая. — Джентльмены, — Чарли многозначительно взял в руки золотистый инструмент. — О, нет, он будет играть, — трагично усмехнулся Рич. — Кто-нибудь захватил беруши? — прыснул Джерард. — «Поэтомузыка» Чарльза Долтона, — он гордо объявил самого себя, игнорируя колкости. Кашлянув, он с видом профессионала приложил мундштук саксофона к губам. Никто больше не проявил серьезности в отношении грядущего выступления, только Бет улыбнулась в предвкушении. Но тут молодой человек начал... издавать звуки, игрой это назвать было нельзя. Он беспорядочно пережимал пальцами клавиши, создавая нарочито громкую и неприятную какофонию. Чарли не упустил возможности кружиться в процессе, видимо для того, чтобы оглушить всех равномерно. Вдруг пытка для слуха прервалась так же резко, как началась. — Смеешься, плачешь, мечешься, бормочешь, Должен делать больше, должен быть большим! И беспорядочная груда жестоко спорящих друг с другом звуков вновь обрушилась на уши мертвых поэтов. Нил, давно привыкший к выходкам друга, не обращал особого внимания и старательно водружал свечу на голову фарфорового бога. Остальные курили и переглядывались, не скрывая легкого раздражения и усмешек. Безобразный шум вновь прекратился. — Хаос вопит, Хаос дремлет, — продолжил Чарли и вдруг зашептал, — Должен делать больше, — и вдруг закричал, — Должен быть большим! Его губы снова прильнули к мундштуку, но только в этот раз все в юноше было иначе, чем мгновения назад. Любое его движение вдруг стало плавным, он закрыл глаза и заиграл нежно, печально, певуче. Мальчики тот час же забыли обо всем остальном и в блаженном восхищении удивленно уставились на друга. Беатрикс показалось, что время утонуло в тягучей, словно патока музыке и замедлилось, она жадно всматривалась в его лицо, в написанную на нем печальную мудрость, совершенно несвойственную семнадцатилетнему мальчишке. Он медленно кружился в танце с саксофоном, прядь темных волос спадала из-под черного берета на чуть нахмуренный лоб, а со всех сторон причудливо клубился сладковатый табачный дым. Ей вдруг почудилось, что эта молочная пелена вот-вот скроет его целиком, а она проснется где-то далеко, никогда не зная этой дивной и полной тоски музыки. И мысль больно пронзила ее сердце. Горько-сладкая мелодия продолжала переливаться, отталкиваясь от каменных сводов, будто не смея их покинуть; она окутывала слушателей теплом и заставляла каждого погрузиться в самые потаенные уголки души. Бет почти не дышала, боясь ненароком разрушить прекрасное виденье, ведь она любила его. Да, она сдалась, оставила любые попытки переубедить себя или обратиться к здравому смыслу. Она была безнадежно влюблена и сама удивилась, что впервые не боялась признать это. Чарли завершил полный круг и, сопровождаемый своей затихающей музыкой, мягко опустился на одно колено перед единственным другом, который смотрел не на него, а в землю. Он выпустил саксофон и ободряюще растрепал Ноксу волосы. На долю секунды в воздухе еще растворялись отголоски волшебной мелодии, а потом их перебили восхищенные аплодисменты. Парень гордо распрямился в центре «зала», раскланялся, удовлетворенно впитывая восторженную реакцию, и опустился на свое место. — Чарли, — выдохнула Беатрикс, но ее голос затерялся среди волн удивленных комментариев, взбушевавшихся подобно морскому шторму. — Ты когда-нибудь перестанешь нас удивлять? — улыбнулся Микс. — И не мечтай, — Долтон упивался очередной минутой славы. — Где ты научился так играть? — с нескрываемой гордостью лучшим другом спросил Нил. — Меня родители годами принуждали заниматься кларнетом. — Обожаю кларнет! — обрадовался Ричард. — Я его ненавидел, — ухмыльнулся Чарли. Все засмеялись, уши Кемерона покраснели. — Саксофон, — продолжил Долтон, тщательно подбирая слова, — Он более... более звучный. — Надо же, какие слова знает! — Вот это словарь! Добрая насмешка друзей развеяла недолговременный пафос от концерта, легкий смех закружился по пещере. — Я так больше не могу! — воскликнул Нокс, драматично вскинув руки. Все обеспокоенно уставились на него. — Что случилось, приятель? — Если я не заполучу Крис, я покончу с собой! — Нокси, тебе бы успокоиться. — Нет, Чарли! Моя проблема в том, что я был спокоен всю свою жизнь. Пора ломать привычные устои! — парень вскочил со своего места. Все словно по инерции засуетились вместе с ним. — Куда ты собрался? — голос Нила был полон беспокойного восторга. — Что же ты будешь делать? — привычно насмешливо поинтересовался Чарли. — Я ей позвоню! — триумфально воскликнул Нокс и безумно рассмеялся. Его влюбленное сумасбродство было удивительно заразно, друзья спешно поднимались со своих мест и следовали за ним прочь из пещеры. Бет не могла сдержать улыбки, она постаралась как можно точнее вспомнить Крис, ее веселую улыбку и чуть ли ни ангельскую внешность. Она подумала, что именно такие девушки способны пробудить столь бурные чувства. И улыбка исчезла с ее лица. Теперь уже она подумала о себе, о темных коротких волосах, остроте черт лица и тела и о навечно поселившейся в ней грусти. Два образа резко сменяли друг друга у нее в голове и представлялись полными противоположностями. Крис была ярким летним днем, за теплотой которого невыносимо хотелось гнаться до потери памяти; всем своим существом она завораживала, будто бы она сошла с холста Боттичелли или Вермеера и сияла теперь среди живых и смертных. С другой же стороны была сама Беатрикс, которая себе представлялась не более чем промозглым поздним ноябрем, то и дело срывающемся на рыдающие ливни. Она казалась себе пейзажем безжизненной пустоши, которую хочется забыть, как страшный сон. Мрачные ассоциации утраивались юношеским максимализмом и болезненно ранили. — Ты идешь? Голос будто пробудил Беатрикс ото сна, она поняла, что стоит на месте. Она увидела перед собой удивительно голубые глаза. — Ты в порядке? — тихо спросил Тодд, окончательно возвращая ее в реальность. — Да, просто задумалась. Иди, я сейчас догоню. Андерсен помедлил еще мгновение, будто хотел что-то сказать, но лишь смущенно улыбнулся и побежал прочь. Девушка отогнала тяжелые мысли и последовала за ним. На выходе из пещеры она остановилась и обернулась. Божество пещеры гордо стояло на каменном откосе, будто сторожа свои опустевшие владения, было непривычно тихо без поэтов. Но одного из них Бет, казалось, все еще видела, силилась видеть. Стоит ей моргнуть еще раз или два, и в центре пещеры вновь закружиться саксофонист, а из-за шороха перебираемых слабым ветром листьев вот-вот послышится музыка. Но она моргнула раз и два, и три, а пещера так и оставалась пустой и тихой. Она помедлила еще секунду, надеясь увидеть хоть мимолетный призрак, а потом пустилась бежать по лесу вслед за товарищами. Расстояние до Уэлтона друзья преодолели быстро, не останавливаясь, вбежали в академию и прямиком к телефону на первом этаже. Над аппаратом висела строгая записка доктора Хейгера: «пожалуйста, ограничьте ваши звонки 10 минутами». Нокс чуть дрожащими руками снял трубку и стал набирать номер. Соратники плотно окружили его, будто загнав в угол. Во рту у него пересохло, сердце билось беспорядочно и громко, норовя оглушить несчастного влюбленного. Он прижал трубку к уху. Один гудок, второй. Весь мир замер. Третий. Вдруг он услышал знакомый, любимый голос. — Алло? Нокс в абсолютной панике резко повесил трубку. С секунду он с ужасом смотрел на проклятый телефон, потом с мольбой в глазах обернулся на друзей. — Она меня возненавидит. Они не ответили. — Вся семья Денберри меня возненавидит. Родители меня убьют! — в отчаянии воскликнул он. Но друзья молчали. Он оглядел их лица, но не нашел в них сострадания. — Ладно, чёрт подери, — прошептал он. И мальчики улыбнулись. — Вы правы, — покачал головой Нокс, — Carpe Diem. Даже если это убьет меня. Нил и Тодд, синхронно усмехнувшись, переглянулись, Стив, Джерард и Ричард тоже не скрыли восторга, Чарли не отрывал серьезного, вдумчивого взгляда от Нокса, а Бет — от Чарли. Твердой рукой парень снова снял трубку и набрал заветный номер. Этим вечером все как обычно собрались в гостиной заниматься тригонометрией и физикой, но на уме у каждого было свое. Тодд думал о грядущем дне своего рождения, о котором никому не говорил. Он не любил этот праздник, ведь родился на день позже своего превосходного старшего брата и с момента появления на свет находился в его тени. Он привык быть неважным и теперь размышлял, стоит ли вообще давать новым друзьям знать, что он родился. «Тоже мне, событие, — думал он, — А ведь ребята все что-то делают. Нил готовится к театральному дебюту, следует за мечтой. Нокс так и вообще в шаге от „и жили они долго и счастливо“. Микс с Питтсом в семнадцать лет уже умеют собрать настоящий радиоприемник. Кемерон удивительно точно знает, чего хочет добиться. Чарли вообще человек-оркестр, да и с такой бойкой наглостью он точно далеко пойдет. А если и не она, так богатые родители откроют перед ним все двери. Беатрикс... о, чёрт!» — он заметил, что выписывает в тетради число 5.98. Тодд спешно зачеркнул проклятые цифры. Больше всего на свете он боялся, что кто-то узнает, что они означают. А означали они оскорбительное прозвище, которое дал ему отец: пять долларов, девяносто восемь центов — рыночная цена всех химических веществ, составляющих человека. Но никто не обратил внимания на жестокое число в его тетради, все были погружены в себя не меньше Тодда. Нокс мысленно репетировал свой поход на вечеринку к Крис. Он продумывал до мельчайших подробностей, что наденет, каким тоном поприветствует девушку своей мечты, как встретится с ней взглядом, какую шутку небрежно отпустит... Нил был потерян в круговороте беспорядочных фантазий о том, как театр изменит его жизнь. Как на премьере «Сна» в зрительском зале окажется именитый театральный критик, который его заметит, напишет блистательную рецензию на его исполнение Пака, тогда-то навязчивая идея отца о медицине канет в лету. На смену ей придут лавры и, конечно, тяжкое бремя славы, которое он самоотверженно водрузит себе на плечи и проберется через тернии к театральному Олимпу. А там его будут ждать главные сцены мира, бесконечные гастроли, букеты и гром оваций. Нил всегда будет отдавать лучшие билеты родителям, чтобы они воочию могли видеть, что его мечта — не подростковая блажь, а истинное призвание, дарованное самими небесами. Отец, конечно, поначалу будет относиться к успеху скептически, но рано или поздно поймет. А мама будет очень рада с самого начала, как только увидит рецензию под заголовком: «Дебютант Пак похищает сердца зрителей». С блаженной улыбкой на лице Нил выписывал в тетрадь формулу вычисления электромагнитного поля сосредоточенного внутри цилиндра. Бет нервно покусывала заусенец на большом пальце, пытаясь придумать, как бы ей спросить любовного совета у Нокса, чтобы он не догадался, что ее сердце заставляет биться чаще его лучший друг. У телефона она восхитилась его смелостью и теперь старалась понять, где бы ей раздобыть хоть немного такой уверенности в успехе, с какой он объявил, что Крис непременно будет его. Ей чертовски хотелось узнать, где набраться такого бесстрашия. Но все внутри сжималось, стоило ей вспомнить, что все любимые ею в прошлой жизни люди больше не с ней. Разве может она так безрассудно рисковать после всего, что пережила? Стоит ли оно того? Чарли в свою очередь напряженно хмурил брови, бездумно рисуя в тетради обнаженное женское тело по соседству с формулами. Ум его был занят совсем другим. Как и его друзья, Долтон находился в том нежном возрасте, когда все мысли заняты всего-навсего всем миром. Он переживал за Нокса и его сердце, боялся за Нила, скрывавшего театральную авантюру от деспотичного отца. Мысли о будущем одновременно восхищали и ужасали. С одной стороны оно представлялось ему идеалом. За ближайшим поворотом ждала взрослая жизнь, в которой, он был уверен, ждет свобода. Но с другой, ему виделся за этим поворотом страшнейший кошмар — неизвестность. Что станет с ним и его друзьями? Ведь точно не будет как раньше, все поступят в разные университеты, разъедутся по разным городам, разным штатам, а может и странам. Смогут ли они оставаться друзьями, или с каждым днем все ближе становится неизбежный конец прекрасной эпохи? «Прекрасной эпохи?» Он нахмурился, поймав себя на идеализировании Уэлтона. «В самом деле, разве все так прекрасно? Особенно теперь. Если так посмотреть, эпоха уже ушла. Как было хорошо, когда нам всем было лет по 12, вот это было время! Вот тогда мы были настоящими друзьями, неразлучными, мечтающими о больших приключениях, пиратских сокровищах и всем мире у наших ног. А чем мы старше, тем мечты наши ничтожнее. Взять Нокса. Еще несколько лет назад величайшим счастьем для него, да и всех нас, была экспедиция по городам майя, ацтеков и инков в поисках утраченных сокровищ. Теперь единственное интересующее его золото — это золото волос Крис. Микс с Питтсом больше рвутся в Йельский университет, а не на приключения в дебри африканских джунглей. Спросить Нила сейчас, так он без задней мысли лучше сыграет Шерлока Холмса, чем сам будет вести опасную погоню за преступными гениями. Я и сам ничуть не лучше, раньше мне снилось, что я авантюрист, легенда, гремучая смесь Джакомо Казановы и графа Сен-Жермена... Но, стоит мне сейчас закрыть глаза, как меня терзает череда кошмаров, рваным монтажом проносятся мои ошибки и страхи, смешиваясь в одну безобразную массу. А потом появляется она. Тогда все прочие ужасы меркнут. Вдруг отец и правда отправит меня в Сорбонну или Оксфорд, и я больше никогда ее не увижу? А если я останусь, но Нолан отошлет ее неизвестно куда? А, может, я ее все же завоюю, но однажды Бет поймет, что слишком хороша для меня и уйдет? По крайней мере, на этом реалистичные варианты развития событий заканчиваются». Он поднял хмурый взгляд от тетради и оглядел товарищей. Среди них больше не было пиратов, индейцев или искателей приключений, только подростки и соответствующего масштаба амбиции. Что хуже всего, он был одним из них. Чарли вспомнил, что говорил мистер Китинг на самом первом уроке, когда просил их рассмотреть старые фотографии выпускников в зале славы академии: " Не слишком ли долго они мешкали, прежде чем совершить хоть крупицы того, на что были способны? Потому что, видите ли, джентльмены, сейчас эти юноши удобряют нарциссы«. Слова отзывались в юном разуме бесконечно жестоким эхом. В это мгновение он твердо решил, что этот порочный круг пора разрывать. Пришло время делать больше, быть большим, быть кем-то, кем Байрон мог бы гордиться. Чарли понимал, что спасать друзей от ничтожно обыкновенных жизней предстоит именно ему. Это подбодрило, и он увлекся разработкой плана. Следующим утром за завтраком друзья большую часть времени отвели подколкам Нокса. Ставили ему шуточные условия по типу «или общество, или Крис» и через край драматизировали каждый раз, как он снова и снова выбирал ее. Атмосфера царила легкая и смешливая. — Кстати, об обществе, — невнятно сказал Нил, пытаясь прожевать резиновый бекон, — Чарли, ты намерен превращать собрание в мюзикл, как вчера? — Не переживай, у меня достаточно козырей, чтобы не повторяться. Знаешь же, что со мной не соскучишься, — Долтон загадочно улыбнулся. — Еще один аргумент в пользу Крис, — усмехнулся Нокс. — Приятель, ты не представляешь, чего себя лишаешь. — Ты все равно потом мне подробно расскажешь, что учудишь, так что я не переживаю. Чарли на мгновение задумался, после чего согласно кивнул. — Может, заранее посвятишь нас в свои планы? — недоверчиво спросил Стив, — Ну чтобы мы понимали, к чему готовиться. — Скажу так, можешь приглашать летописца, потому что я буду творить историю. Хм, впрочем, как и всегда. Поверить не могу, что вы все еще не пишете мою биографию. Придется мне и это самому делать. — Как озаглавишь? — насмешливо поинтересовался Питтс. — Хороший вопрос. Нужно что-то цепляющее. Например «Histoire de ma vie». — Заодно возьми псевдоним «Казанова-младший», — наигранно серьезно одобрила идею Бет. — А есть идеи лучше? — отмахнулся Чарли. — «Quid nobis infeliciter fieri potest? » - Предложил Стив. — Черт, а ведь хорошо, — почесал затылок Джерард, — так хорошо, что меня даже не злит латынь во время еды. — Что скажешь, Чарли? Могу рассчитывать на десять процентов с продаж твоих мемуаров за то, что придумал для них идеальное название? — Futue te ipsum, — Долтон рассмеялся. Друзья расхохотались. — Смейтесь, смейтесь, ведь это моя победа, — гордо поднял голову Микс. — Твоя? Может ты меня не так услышал? — заливался Чарли. — Так. И это был идеальный императив! — Клянусь, твое занудство тебя до добра не доведет, — разозлился Питтс. — Зато точно доведет всех до успешной сдачи экзаменов, — возразил Стивен. — Сомневаюсь, что МакАлистер высоко оценит подобный императив, — Бет многозначительно кивнула в сторону Чарли. — Вызов... — Это был не вызов! — взволнованно перебил его Нил, — Ничего не принято, никаких вызовов. Я бы очень хотел праздновать выпуск из Уэлтона вместе с тобой, Долтон. Боюсь, если ты пошлешь МакАлистера, секунды не пройдет, как ты сам с каторги вылетишь по этому самому адресу. — Так и быть, дружище. Но только ради тебя. — Высоко ценю твою жертву, — Нил расслабился. — Катастрофа предотвращена, — улыбнулась Бет. — Минуточку, хочешь сказать, мое исключение для тебя является катастрофой? — Настоящей трагедией! — искренне воскликнула она. — Друзья, — похоронным тоном объявил Долтон, — Мой прискорбный долг сообщить вам, что наша мисс Нолан скоро нас покинет. — Куда это я вас покину? — девушка непонимающе вскинула брови. — Ведь она либо смертельно больна, — комично переигрывая, продолжал Чарли, — либо тронулась рассудком. — Идиот, — она засмеялась. — А нет, может и выживет, — улыбнулся в ответ парень. — Ну, кстати, — Бет встала из-за стола, — иронично, но я действительно вас покидаю. — В смысле? — нервно воскликнул Кемерон, — Почему? Куда? — В библиотеку, — успокоила его девушка, — не переживай так. Хочу поскорее разобраться с заданием по истории. — А, — смутился Ричард, — я и не переживал. — Вау, — восторженно выдохнул Чарли, — это было потрясающе. Потрясающе жалко, даже для тебя, Кемерон. — Не слушай его, Рич, это было мило. Я побегу, увидимся позже, — она махнула друзьям рукой. — До скорого, — кивнул Нил. — Спишу у тебя потом историю, — крикнул ей в след Чарли. — А сам? — с видом разочарованного отца покачал головой Нокс. — Я бы с удовольствием, но у меня дел невпроворот, так что как-нибудь в другой раз. И, раз уж на то пошло, Микс, у тебя спишу тригу и, кто-нибудь, дайте мне биологию. — А как же латынь? — насторожился Стивен. — Сам сделаю, императивы я хорошо понимаю. — Чарли, — строго посмотрел на него Нил. — Что? Ладно, твоя взяла. Латынь тоже у Микса возьму. — Красиво сыграно, — похлопал его по плечу Питтс. Следующий день был приятно насыщен. После завтрака Нил и Тодд представили друзьям на суд несколько старательно отрепетированных ими сцен из «Сна в летнюю ночь». Они произвели настоящий фурор. Праздник жизни на этом не закончился, из-за сильного ливня не состоялось занятие по гребле. Мальчикам было поручено заняться благородными науками в библиотеке, дабы провести время с пользой. Они восприняли это, как законный повод подготовиться к предстоящему собранию в пещере и с рвением штудировали поэзию. С ревностной преданностью Чарли вчитывался в строки Байрона, ища в его словах отголоски собственной души. С коварной улыбкой он небрежно выписал кое-что себе в тетрадь. — Что тебя так захватило? Поделись с классом, — улыбнулся Нил, обративший на это внимание. — Это, — Долтон многозначительно захлопнул тетрадь, не позволяя никому взглянуть, — будет сюрпризом. Особенно для тебя, дружище. — Ты наконец признаешься Нилу в любви? — не сдержала усмешки Беатрикс. — Давно пора! — поддержали мальчики. — Для этого не нужно слов, — Чарли подмигнул другу. — Взаимно, — кивнул Нил. Все расхохотались. За окном свирепо барабанил дождь и бушевал ветер, от чего в теплой библиотеке становилось еще уютнее. Ливню вторили шуршание страниц и негромкие разговоры. Через некоторое время Чарли снова заговорил, отвлекая друзей от чтения. — Думаю, вот этим могу сразу поделиться. Послушайте! «Надежду счастьем не зови: Лишь время даст оценку им — Мечтам об истинной любви, Что так ревниво мы храним Для памяти всего милей То, чем надеялись мы быть; Но лишь свои утраты в ней Дано надежде растворить. Ах, все обман! Что может дать Грядущего неверный путь? Чем были — нам уже не стать, На то, чем стали, — не взглянуть.» — Немного угрюмо, но очень красиво, — задумчиво кивнул Стив. — Мне нравится, не все же тебе сонеты любовные читать, — согласился Кемерон. Долтон одарил его раздраженным взглядом. — Идеально! — на удивление всех воскликнула Бет. Она проигнорировала непонимание такой реакции, спешно пролистала несколько страниц небольшого сборника Джона Китса и улыбнулась. — Чарли, мы можем почти диалог с тобой прочитать завтра. — Неужели, — он вскинул брови и улыбнулся. — Еще как! У меня здесь идеальный ответ! «К Байрону»! Слушай. «О Байрон! Песней сладостной печали Ты к нежности склоняешь все вокруг, Как будто с арфы, потрясенной вдруг Сочувствием, рыданья в прах упали, И чтоб они не смолкли, не пропали, Ты осторожно поднял каждый звук, Дал волшебство словам душевных мук, Явил нам скорбь в сияющем хорале. Так темной туче отсвет золотой Дарит луна, идя тропой дозорной, Так жемчугом блестит убор простой, Так жилками мерцает мрамор черный. Пой, лебедь гордый, песнь разлуки пой, Дай нам упиться грустью благотворной». — О, черт, я в деле! — он с восторгом смотрел на нее, — Серьезно, завтра читаем вместе. — Что, все теперь увлекаются театром? — буркнул Ричард. — Ну, для пьесы коротковато, — мягко сказал Нил, — но это и правда идеально! Беатрикс сияла. Мысль о «сценке» с Долтоном разливалась волнами теплого счастья по всему телу и волнительно трепетала в груди. Его реакция, его взгляд дарили ей надежду. Она отодвинула «Бесплодную землю» Т. С. Элиота, которую с интересом читала ранее. Теперь она была занята повторением «К Байрону», то и дело аккуратно поглядывая на Чарли поверх книги. После нескольких часов в библиотеке друзья разошлись. Стив, Ричард и Бет занимались тригонометрией, Тодд и Нокс углубились в биологию. Нил и Джерард ушли в гостиную, куда их позвали другие одноклассники помочь с физикой, а Чарли удалился работать над новым выпуском школьной газеты. К ужину дождь прекратился. В столовой было непривычно спокойно. Рано наступившая темнота и бушевавшая ранее погода сыграли свою роль, то и дело кто-то зевал, другой ёжился, почти все были в теплых свитерах. Даже за преподавательским столом была заметна всеобщая усталость. Меланхоличное спокойствие нарушил лишь Долтон, бегом ворвавшийся в столовую с сильным опозданием. Его лениво проводили несколько взглядов и опустились обратно в тарелки с горячим рагу. Друзья попытались спросить, что его задержало, но он лишь отмахнулся, загадочно пообещав, что скоро они все узнают. Резко холодало. Яркая красота ранней осени стремительно уступала место суровому ноябрю. Серое небо нависало совсем низко, а вдоль озера стелился туман. К радости мертвых поэтов дождя на следующий день не было, никто не горел желанием пробираться к пещере по слякоти и грязи. Нил и Джерард ловко умыкнули с кухни тосты и джем для перекуса на собрании вечером. Мертвые поэты пребывали в состоянии беспечного вдохновения, только Нокс переживал. Ему это было простительно, ведь он собирался на вечеринку к Крис. Он судорожно примерял всю свою одежду по десять раз, устроив неуклюжий показ мод для Бет. Он ценил ее поддержку, но раздражался, когда она говорила, что он во всем хорош. Он не мог себе позволить выглядеть хорошо, он стремился к совершенству. Нокс очень хотел, чтобы Чарли присоединился к жюри, ведь он был связан с жестоким миром моды благодаря своей матери, но его никто не видел после обеда. В итоге беспроигрышным вариантом был выбран его парадный костюм, чем парень остался доволен. — Настоящий джентльмен! Ты превосходно выглядишь! — улыбнулась Беатрикс. — То, что надо, — он ликовал, глядя в зеркало, — Противопоставляю себя этому безмозглому спортсмену Денберри. Крис нужен кто-то утонченный, культурный, при этом стильный, как считаешь? — Дорогой друг, ей нужен ты. Поверь, это не лесть, а искренние чувства. Не забывай, я сталкивалась с этим ужасным Четтом. Врагу не пожелаю. — Спасибо, для меня твои слова много значат. Нокса провожали всей компанией, будто на фронт. Друзья хлопали его по плечу, и каждый давал советы, которые парень из-за волнения едва ли слышал. Справедливости ради, он не упустил ничего важного, ведь никто из собравшихся не был экспертом по части отношений. Быть может Чарли был бы способен сказать что-то дельное, но его все еще не было. От этого тревожно было не только Ноксу. Все ждали Долтона, чтобы вместе пойти на собрание. Отправив друга покорять сердце возлюбленной, друзья ждали еще около часа, после чего Нил объявил, что Чарли дорогу знает и рано или поздно присоединиться к ним. Мертвые поэты собирались неспешно, утепляясь, повторяли стихи. До пещеры пробирались осторожнее, было в холодной темноте, рано опустившейся на лес, что-то особенно устрашающее. Беатрикс было не по себе. Она все время останавливалась и оборачивалась, надеясь увидеть холодный свет фонаря, догонявший их. Но сзади была лишь чернота. Девушка волновалась, недавнее вдохновение от предстоящего чтения стихов вместе с Чарли испугано угасало. Она мысленно повторяла, что с ним все в порядке, друзья же совершенно не удивились, что он пропал. Эти мысли слабо помогали, ведь перед уходом из Уэлтона она проверила кладовую, где Долтон так любил курить, но и там было пусто. В пещере Бет отвлеклась из-за продолжительной и неуклюжей возни с костром. Из-за вчерашнего ливня хворост все еще был мокрым и упорно отказывался гореть. Он поддался только тогда, когда с похоронным видом Кемерон согласился пожертвовать несколько страниц из своей тетради, в которую выписал стихи. С теплым светом костра стало заметно уютнее. Первым делом друзья принялись нанизывать сухие тосты на палки, согревать их в огне и уплетать за обе щеки с пересладким джемом. Подкрепившись, поэты засуетились, рассаживаясь вокруг огня, готовые к духовному насыщению. Нил торжественно зажег свечу на голове старой лампы. — Мы оттягивали, как могли, — объявил он, — Предлагаю начинать. Друзья согласно закивали. «Пять веков поэзии» мирно лежали у ног божества на камне, вступительное стихотворение Торо все давно уже знали наизусть. Нил подал поистине режиссерскую команду и мертвые поэты в один голос начали читать заветные строки. Им почти удалось закончить, когда стихотворение было бесцеремонно прервано заливистым смехом и голосами. Друзья озадачено и несколько испуганно уставились на вход в пещеру, свет фонариков направили туда, будто театральные прожекторы. — Это здесь? — спросил никому незнакомый женский голос. — Да, здесь, — ответил слишком знакомый голос. Через мгновение в проходе появились две светловолосые девушки, за ними пробирался Чарли. — Проходите, милости прошу, это моя пещера. Осторожно, смотрите под ноги. Девушки шагнули в центр, распрямились и доброжелательно поздоровались с ошарашенными поэтами. Мальчики резко поднялись со своих мест, Бетрикс не пошевелилась. — Привет, ребята! — Чарли сиял, — Знакомьтесь, это Глория и... Он щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить второе имя. — Тина, — с осуждением напомнила девушка. — Тина! — с чувством повторил Долтон. Он представил подругам все еще шокированных мертвых поэтов, провел Глорию и Тину на лучшие места и устроился на камне рядом с ними. Все следили за каждым их движением, будто загипнотизированные. Бет вдохнула, собираясь познакомиться с гостьями, но заговорил Чарли, и слова так и застряли у нее в горле. — Друзья, у меня объявление! В духе страстных экспериментов, присущих мертвым поэтам, я отказываюсь от имени Чарльз Долтон. С этого момента, — он кокетливо посмотрел на девушек, — называйте меня Нуванда. Мальчики расхохотались, брови Бет так стремительно поползли вверх по ее лбу, что, казалось, собирались окончательно покинуть бледное лицо. До неприличия довольный собой Нуванда выхватил красную помаду из рук Тины и нанес импровизированный боевой окрас на свои щеки. Его театральное поведение забавляло друзей, даже Беатрикс снисходительно улыбнулась, наблюдая за ним. Но внутри у нее все сжалось от боли и непонимания. Ведь только накануне они договорились читать вместе стихи, она этого так ждала. Теперь же ей казалось, что вечер точно будет иметь мало общего с поэзией. Под пристальными взглядами мальчиков Тина достала небольшую бутылку виски из кармана куртки и сделала глоток. — Может, это лишнее? — неуверенно спросила Беатрикс. Девушки удивленно повернулись к ней. — Чарли, — прищурилась Глория. — Кто? — он смешливо покачал головой. — Нуванда, — улыбнулась она, — ты не говорил, что у тебя в обществе уже есть девушки. Он не успел ответить, Беатрикс сдавленно усмехнулась. — О, не переживайте! — едко улыбнулась она, — Я из другого общества, просто заглянула на огонек. Хотите тосты? Получив утвердительный ответ, Бет с особой жестокостью пронзила куски хлеба веткой и подвинулась к костру. Она заметила, что Чарли смотрел на нее, но нарочно отвернулась. Девушка никогда не знала, как ядовита может быть ревность. Она настолько привыкла видеть Долтона в компании уэлтонцев, что совершенно не была готова к женскому присутствию. Беатрикс поймала себя на мысли, что больше всего на свете хочет ненавидеть этих девушек и самого Долтона, но противный голос внутри не позволял. Он настойчиво оправдывал парня тем, что ему самое место среди красивых, женственных созданий... таких ухоженных, ярких, с красиво уложенными волосами и солнечными улыбками. Таких счастливых. Таких отличных от нее. Она сняла подрумянившийся хлеб с ветки и подала его и банку джема Глории и Тине. — Ну, будет у нас собрание или что? — спросил Чарли. — Да, если собрания не будет, как мы поймем, что хотим вступить в ваше общество? — кивнула Глория. — Вступить? — опешил Нил. Кемерон всплеснул руками. Беатрикс не без удовольствия подметила, что не одинока в своем осуждении этого фарса. — Не удивляйся, — она улыбнулась Ричарду, — Нуванде ведь так не хватает девушек в его обществе. — Думаю, — с раздраженной ухмылкой парировал Чарли, — нам всем тут не хватает прекрасного пола. — Говори за себя, — буркнул Ричард. — Извините за него, — обратился Долтон к подругам, — его в детстве уронили головой об пол. Несколько десятков раз. Девушки захихикали, Кемерон покраснел. — У остальных мозги не всмятку? Можем начинать? — Чарли вызывающе обратился к друзьям. — Можем снова прочитать вступление, — неуверенно предложил Нил. Второе прочтение было куда менее гармоничным. Мальчики сбивались и краснели, глядя на новую публику. Девушки пили виски и ободряюще смотрели на ребят. Когда стихотворение было домучено до конца, Глория протянула бутылку Нилу. Он на мгновение замешкался, оборачиваясь на друзей. Слегка позеленевший от вида алкоголя Ричард устрашающе провел рукой по горлу. Остальные не выразили заметного протеста, поэтому Нил пожал плечами, сделал глоток и передал спиртное дальше. Когда бутылка дошла до Беатрикс, она не выпила и начала протягивать ее Питтсу, но в очередной раз ее остановил голос Чарли. — Сравню ли с летним днем твои черты? — он обратился к Тине, глядя ей в глаза, — Но ты милей, умеренней и краше. — Это так мило! — игриво заулыбалась девушка. Беатрикс нервно усмехнулась и принялась неосознанно сдирать ногтем уголок этикетки «Jacquin’s Rock and Rye». — Я сочинил это специально для тебя, — томно ответил Нуванда. Тодд не сдержал смешок, Ричард закрыл глаза руками, Нил покачал головой, Бет сделала солидный глоток ржаного виски. — Правда? — Тина была не на шутку польщена. Лжешекспир заверил ее улыбкой. — Для тебя тоже сочиню, Глория, — он подвинулся ко второй жертве своего очарования. Друзья в неверии наблюдали за столь безапелляционной наглостью, Бет повторила глоток. Огонь виски быстро распространялся по всему телу. — Она идет во всей красе... — начал Долтон и на несколько мгновений задумался, вспоминая строки, — Она идет во всей красе - Светла, как ночь ее страны. Вся глубь небес и звезды все В ее очах заключены. Со всех сторон пещеры звучал легкий шелест приглушенного смеха, друзья переглядывались. — Как красиво, — выдохнула Глория. Беатрикс заметила, как приблизились их лица друг к другу, и выпила снова. Тодд заметил это и мягко забрал бутылку из ее рук. — Я и не такое могу, — самодовольству Чарли не было предела. — А вы все здесь пишите стихи? — восторженно спросила у Нила Тина. — О, нет, — он мельком посмотрел на друга и снисходительно улыбнулся, — нет, Нуванда — настоящий гений среди нас. Мы обычно читаем чужие стихи. Тина понимающе закивала. — А чем еще вы тут занимаетесь? — Глория оглядела друзей. — Кхм, на собрании «Общества Мертвых Поэтов»? — не скрывая сарказма, улыбнулась Бет. — У нас проходят лучшие вечеринки в штате! — быстро ответил Чарли, не позволяя девушкам обдумать услышанное, — Общество собрало в себе самых выразительных представителей богемной молодежи современности. Мистер Перри, например, известный актер! — В будущем, — негромко поправил Нил. — А Стив и Джерри — технические гении! Расскажите про радио. — Эм, — Микс не ожидал оказаться в центре внимания. — Мы недавно собрали радио, — смущенно пожал плечами Питтс. — И оно работает, — кивнул Стив. — Разве не замечательно? Да-да, милые леди, вы в обществе светлого будущего нашей страны. Хотя все наши таланты меркнут перед вашей дивной красотой, и мы у ваших ног. Девушки явно были удовлетворены таким устройством общества, в которое теперь уверенно хотели вступить. Беатрикс смотрела на их сияющие обожанием лица, устремленные на самопровозглашенного лидера мертвых поэтов, и чувствовала, будто в живот ей раз за разом вонзают раскаленную кочергу. Она закурила. — Наша цель — создать мир свободно мыслящих людей, — продолжал рекламу общества Чарли, — и, конечно, нам помогают науки, искусство и поэзия на нашем благородном пути. Но поэтам нужны музы, — он подмигнул Глории. — Я совсем забыла! — неожиданно для всех Бет вышла на центр пещеры, — Я же тоже сочинила стихотворение. Она сделала шаг в сторону Чарли, голова предательски кружилась, а ноги были слегка ватные. Он пристально посмотрел на ее раскрасневшееся от виски лицо. — Ты уверена? — осторожно спросил Долтон. — Конечно, Нуванда, — она выдохнула дым ему в лицо, — Я сочинила его специально для тебя. В пещере повисло молчание, только потрескивал костер. — И я покажу тебе нечто отличное От тени твоей, что утром идет за тобою, И от тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку: Я покажу тебе ужас в пригоршне праха. Беатрикс курила и не отрываясь смотрела Чарли в глаза, он выглядел растерянно, пытался подобрать слова. — Это не Китс, — почти шепотом наконец сказал он. — Я не поняла. Что это значит? — громко спросила Тина. — Что я решила не вступать в это общество, — ухмыльнулась Бэт. По румяной щеке скатилась слеза. Девушка улыбнулась шире, вставила свою сигарету в приоткрытый рот Чарли и быстро вышла из пещеры. — Что это было? — присоединилась к непониманию подруги Глория. Нуванда задумчиво сделал затяжку и ничего не ответил. Бет слышала приглушенные голоса, отдалявшиеся с каждым ее шагом. Вскоре они стали неразличимы за ветром и шуршанием листвы под ногами. Она торопливо шла по темному лесу и чувствовала, как ее душат подступающие слезы. Как она могла быть столь наивна? Неужели она и правда думала, что ему не все равно? Кажется, еще никогда Беатрикс не чувствовала себя такой дурой. Она искала в нем глубину, причину всем его действиям, сравнивала со своим отцом. Видимо, иногда за показной бравадой не кроется ничего большего. Но сколько бы она не обращалась к голосу разума, боль в сердце не притуплялась, а лишь нарастала. Девушка пробиралась сквозь кусты и деревья, всеми силами сдерживая слезы. То и дело она останавливалась на мгновение и прислушивалась, надеясь различить шаги догоняющего ее Чарли. Но холодная темнота жестоко молчала, и Бет продолжала путь. Наконец, из-за стволов показались черные очертания академии. Ни в одном окне не горел свет, здание выглядело враждебным. Подойдя к нему, Беатрикс ощутила невыносимое одиночество и беспомощность. Она тихо опустилась на каменные ступени крыльца, закрыла лицо руками и разрыдалась. Горячие слезы наполняли ладони, было трудно дышать. Больше всего на свете ей хотелось просто исчезнуть, никогда не знать Уэлтона и Чарли, умереть тем апрельским утром вместе с папой. Бет не знала, сколько времени так провела. Внезапно, ее уединение было бесцеремонно прервано. — Что случилось? — тихо спросил обеспокоенный голос. Девушка убрала руки от лица, но не подняла взгляд. В горле встал ком, она не смогла ничего ответить. — Что с тобой? — настойчивее спросил Нокс, присаживаясь рядом и приобнимая ее, — Тебя опять Долтон обидел? — Я сама себя обидела, — сдавленно ответила она. — Хочешь поговорить об этом? — Нет, — она помолчала мгновение и заговорила снова — Хотя, какая разница. Он привел девушек на собрание и флиртовал с ними и читал им стихи, — она разрыдалась сильнее. — Мне повезло это пропустить, — Нокс крепче прижал ее к себе. — Но они ни в чем не виноваты, все им были рады. А я просто дура. — Пожалуйста, не говори так. Что бы ты ни сделала, я все равно куда больший идиот. — Сомневаюсь. Он пригласил их в общество, потому что «девушек не хватает». Он читал им Байрона и Шекспира, будто он сам написал эти строфы специально для них. А я в ответ прочитала ему четверостишие из «Бесплодной земли». — Зачем? — Нокс не смог сдержать добрую усмешку. — Я не знаю, — рыдала Бет, — затем, что я дура и люблю его и... Она замолчала. Собственные слова будто окатили ее ледяной водой. Зачем она сказала об этом Ноксу? Некоторое время они просто сидели на ступенях, обнявшись. Бет всхлипывала и дрожала. — Ты любишь Чарли? — после продолжительного молчания спросил парень. — Это не важно. И его теперь зовут Нуванда. — Он знает? — Надеюсь, нет. Я итак уже сделала из себя достаточное посмешище. Сменим тему. Как твой вечер с Крис? Беатрикс подняла взор и увидела его лицо. Жгучий виски выветрился за секунду, рыдания резко оборвались. Девушка вскрикнула. Его грустное лицо было запятнано почерневшей кровью. — Что случилось? — Это? — ухмыльнулся Нокс, показывая на свой опухший нос, — Видела бы ты другого парня. Кажется, он ушиб костяшки о мое лицо. — Боже мой, Нокс. — Я сам виноват, мог бы догадаться, что Четт сделает, если я поцелую Крис. — Ты ее поцеловал? — в голосе Беатрикс восторг спорил с ужасом. — Ну, меня в один момент заставили выпить, а она уснула на диване. Я поцеловал ее в лоб. Финал истории перед тобой. — Нокс, мне так жаль... — Не стоит! Знаешь, это было удивительно. Он бил меня, а она защищала. Она боролась за меня, не хотела, чтобы мне было больно. Беатрикс изумленно вглядывалась в его улыбку. — Как тебе это удается? Как ты способен видеть хорошее в этой ситуации? — Наверное, это глупо, но знать, что ей не все равно — это счастье. Увидеть это даже через такую призму дает мне надежду. Я люблю ее, поэтому нельзя сдаваться, не так ли? — Вопрос не ко мне, дружище, я официально сдаюсь. Умываю руки. — Я знаю, что Чарли может быть сложным, даже невыносимым, но... — Никаких «но». Просто я больше не могу. Знаешь, я думала, что я уже так близко к нему. Оставалось только протянуть руку, и он возьмет ее в свою. Но вместо этого он взял с собой Глорию и Тину. Я рада, что у тебя надежда есть. Хочу верить, что она оправдается. А я сдаюсь. Я больше не пойду на собрания поэтов. Думаю, лучше мне вообще с ним не общаться какое-то время. — Думаешь, сработает? — Думаю, нужно хотя бы попытаться. Я не знаю, что делать со всеми этими чувствами. Зато я знаю, что делать с тобой. — Прошу прощения? — Пойдем, — она встала и протянула ему руку, — умоешься и расскажешь мне подробнее про вечеринку. О Нуванде больше ни слова, пожалуйста.