Родной и домашний

Солнце пробивалось сквозь гардины, и Элиот открыл глаза опять. Он так и не смог заснуть – даже после того, как довольно долго уделял внимание Лео… Ночью. Думал, думал; пытался же забыть все, выбросить из головы слова отца, но не получалось. А теперь он видел, как бегут по лицу Лео солнечные лучики, и понемногу вспоминал, почему Лео спит с ним в одной постели. Элиоту было так хорошо рядом с ним. Он прогнулся в спине, словно кот, и повел плечами. С плеч соскользнуло одеяло; что же, оно было ему уже не очень нужно. Однако, встать он не смог; лень взяла свое, и он упал обратно на кровать. Та предательски скрипнула, и Лео поморщился, ежась. - Я же отдыхаю, - прошипел он в подушку, лицом в него утыкаясь. Элиот бросил взгляд на часы. - Уже десять утра. - И воскресенье, - пробормотал Лео. - Понедельник. Сегодня понедельник, - ответил Элиот. – Ты совсем на праздниках счет времени теряешь. - Ой, замолчи. Лео уткнулся в подушку другой щекой, от Элиота отворачиваясь, но там уже ему мешало солнце. Он тряхнул головой; Элиот помнил, что часто, часто он говорил, что… - Скучаю я в такие моменты по своему старому вороньему гнезду на голове, хоть волосами от солнца закрыться можно было, - да, именно это и говорил. - Ты просто стал чуть аккуратнее, даже общую форму не изменил, - фыркнул Элиот. - Не могу привыкнуть. - Три года уже не можешь. - Но не отращиваю. - Почему? – хмыкнул Найтрей. - Потому что мне нравится. И тебе нравится. И лохматого меня никто не будет всерьез на работе воспринимать, - буркнул Лео, потягиваясь, и недовольно добавил: - Все-таки не дал обратно заснуть. Элиот в ответ на это сам уткнулся в подушку, но на самом деле, стоило Лео отвернуться, чуть отодрал лицо от мягкости, внимательно за другом своим следя. Это было чудо, быть может, но… Элиот все так же был в Лео влюблен, как и давным-давно. Его чувства не поменялись за эти годы, и уж тем более за миг с ними ничего не могло произойти; но вместе с этим Элиот хранил в себе еще то старое, самое первое, восхищение телом Лео. Таким красивым и невероятно привлекательным, вовсе не изломанным, пусть и худым, но… Великолепным. Для Элиота – точно великолепным. Таким невероятно желанным, даже… Даже стыдно Элиоту было, что прошедшей ночью он забывал об этом, думая лишь, что это поможет забыть всю ту мерзость, которую они с Лео услышали от Бернарда Найтрея. Кровать скрипнула вновь; Элиот прикрыл глаза, грудью по подушке ерзая, а потом под ним что-то провалилось. Это Лео встал рядом на коленях, а потом мягко его в щеку поцеловал. Сел на задницу – он не был тяжелым, весил столько же, сколько и сам Элиот, разве что сложен был не столь утонченно и аристократично. Ладони горячие на поясницу Найтрея положил. Элиот поджал губы, улыбаясь не то довольно, не то забавляясь, и Лео протянул игриво: - Знаешь, я тут подумал… Его руки были горячими-горячими. - Сколько мы уже творим непотребства? Мне было шестнадцать в первый раз, да? - Шесть лет получается, - пробормотал Элиот, губу кусая. Ладони Лео скользнули вверх. - Не то чтобы я жаловался… Еще выше. - Ведь ты всегда думаешь о том, как меня ублажить, даже о себе порой забываешь… Вот как, как он мог говорить такое, не краснея совсем? - Но… Но? - Но ты никогда не позволял над собой брать верх. Элиот замер. Он почувствовал, как от затылка его по спине побежал легкий холодок – пробежал и исчез под ладонями Баскервиля, такими мягкими и настойчивыми теперь. Он не боялся, нет – не боялся ни разговора, ни того, что могло за ним последовать. Разве что немного. Он не был против; но как-то пока было не по себе. Лео, наверное, было тоже не по себе… Лет так шесть назад. - Зря, Элиот. Это удовольствие я ни с чем не могу сравнить, - лукаво прошептал Лео, чуть приподнимаясь, и его ладони замерли на плечах Элиота. Он выгнулся над Найтреем, словно грациозная пантера, и казалось, что Элиот чувствует даже его тень; грудь Лео почти легла на спину Элиота. Его шепот Элиот слышал прямо около своего уха. - Мне искренне жаль, что за шесть лет наших непотребств ты ни разу его не испытал. Он слов этих уже иные мурашки побежали, и ловкие руки Лео заставили его расслабиться, дать сжать свои плечи и руки, шею, провести по лопаткам. Волосы Лео, уже сильно отросшие, пощекотали кожу Элиота, и он вздрогнул. Губы у Баскервиля были мягкие, чуть влажные, они прижались к шее Найтрея – и скользнули ниже. Лео начал целовать его позвонки, своим дыханием согревая; не забыл и одной косточки, и Элиота это, признаться, заводило. Когда он был младше, Винсент часто приводил домой мужчин. Он же говорил с Элиотом, что нет ничего дурного в том, чтобы любить мужчину; Ванесса почему-то была лицемерна, потому что для себя мужчин любить считала позволительным, а для Винсента – нет. Но Винсент не говорил, что это обязательно. Он просто… Давал Элиоту понять, что, если что, всегда поможет и выслушает младшего братца. А Элиот думал отчего-то, что мужчина, который возьмет над ним верх, обязательно будет сильнее и старше. Наверное, сказывалось чуть стереотипное восприятие Ванессы. И Эрнеста. Да и Клода. Да и вообще всех, ну, кроме Винсента. Элиот отпустил подушку, ощутив жаркие ладони Лео уже на своей груди, и обернулся. - Это революция? - Ты не будешь против, когда она свершится, - улыбнулся лукаво Лео. Элиот нахмурился. Хотел было сказать, что его тело не в совсем должном виде, но так удачно завибрировал телефон на полу около постели, и он взял трубку. На экране высветился номер Эрнеста, и Элиот чуть дрожащим пальцем сбросил вызов, пусть и был рад сейчас его принять. Тут же пришло сообщение – что же, в нем не было ничего приятного, и Элиот быстро настрочил ответное. Мобильник завибрировал вновь, оглашая о еще одной вести. - Кто там такой настойчивый? – поинтересовался недовольно Лео. - Эрнест, - фыркнул Элиот. – Лео. - А? - Будь добр, пошли его жестом. - С превеликим удовольствием, - немного раздраженно ответил Лео, демонстрируя оба средних пальца, и Элиот поднял руку, стараясь его сфотографировать. Сделать это лежа на животе, когда Лео сидел на его спине, было не так просто, но Элиот смог – и отправил фотографию брату, снабдив ее довольно резкой подписью. Убрал телефон обратно на тумбочку, отключая его вовсе; вздохнул. Перевернулся на спину – изящная посадка Лео это позволила, и неловко протянул руки к бедрам друга, и тот сел на его. - Бунт завершен? – поинтересовался Элиот. - Огонь революции что-то потух, - пробормотал Лео, глядя ему в глаза. - Какие робкие бунтари, - покачал головой Элиот. – Впрочем, законный правитель продолжает следить за ними с интересом. Лео усмехнулся. - Правда? Потому что это не очень честно, что ты всегда сверху. - Если тебе так нравится быть снизу, почему ты решил от этого отказаться? – приподнялся на локтях Элиот. - Потому что иногда хочется разнообразия. Это как ты питаешься в Макдональдсах и прочих Сбарро вместо приевшихся ресторанов, - улыбнулся уже мягче Лео, ладони на живот Элиота кладя. – Но ты, видимо, еще не готов попробовать посетить рестораны чуть другого типа. Его метафоры были порой довольно странны, но все же весьма интересны. Элиот поджал губы. - Слушай… - Слушаю, - склонил голову Лео. Элиот сбился. Глянул на плечи друга неловко; снова лег на подушку, вздыхая, ладонями бедер Лео коснулся - и чуть притянул к себе. Совсем немного поближе. - Лео, я совсем не против и мне даже интересно, - начал он. Замолчал на миг. - Но… Я испытываю некий… Страх. Не совсем страх; скорее, я пока просто недоумеваю, мое сознание пытается это переварить, - сказал он сбивчиво. – Понимаешь? - Ты в двадцать один находишься на том уровне восприятия, на котором я был в шестнадцать, м-да, - чуть опечалился Лео. - Вообще-то меня иногда такие фантазии во сне посещают, - нехотя процедил Элиот. – Так что я не вру. Но в то же время у меня есть то, чего… - У тебя есть страхи, Элиот. Ты вовсе не особенный. Ты боишься, - перебил его Лео, вздыхая. – Но я всегда могу… - Неудобно мне с тобой об этом говорить, - прервал уже его Элиот. – Знаешь, не очень хочется показывать тебе не самые лучшие свои стороны. - Я и так знаю твои не самые лучшие стороны, - скрипнул зубами Лео. - А есть то, чего я стесняюсь. - Ты? Да не верю. Элиот улыбнулся такой странной шутке. А потом помрачнел, услышав то, что Лео сказал. - Мне вот помог Винсент. Элиот прикусил губу. - И? - И? – повторил Лео. – Поговори с ним, раз не можешь со мной. - Он же мой брат! – покраснел Элиот. – Совсем идиот? Как я могу о таком… Это как с матерью… Или Ванессой… - Чисто фактически он не твой брат, - покачал указательным пальцем Лео, кивая. – Но он действительно может успокоить. У меня было меньше забот, чем у тебя сейчас в голове, но он не просто так психиатр. - Он не психолог. - Все равно успокоит и поможет, а, может, вообще все так обернет, что только об этом мечтать будешь, - улыбнулся Лео, по носу Элиота щелкая легко. Тот поморщился, кончик носа потирая. - А сейчас ты все равно выглядишь сонным, - пожал Баскервиль плечами. Убрал руку Элиота, склонился - осторожно в нос поцеловал. – Не волнуйся, принцесса, я подожду. - Это теперь ты у нас принцесса, - нехотя протянул Элиот. - Точно, я и забыл, - совсем уж лег на его грудь Лео. – Ты из-за этого не спал? Элиот неловко отвел взгляд. - Я не могу поверить, Лео. - Что у меня теперь куча денег? – изогнулась бровь Баскервиля. - Что? Нет, - махнул рукой Элиот. – Хоть это и неожиданно. Конечно, фамилия у тебя весьма звучная, но кто же знал, что ты – не очередной однофамилец известного мужика, который оставил тебе огромное наследство. - Не порть мою легенду о крестной фее, - нахмурился Лео. - Просто… Мой отец… Я поверить не могу, что он такой. Что он все просчитал. И теперь… Такого требует. Это было правда очень неприятно. Всю ночь Элиот пытался забыть этот разговор, но не смог. Лео исполнился двадцать один год, и он стал настолько совершеннолетним, насколько это вообще было возможно; и вот тогда-то Бернард Найтрей уже никак не мог молчать. Дело было в том, что у Лео было большое наследство. Дело было в том, что он происходил из очень богатой семьи. Дело было в том, что на самом деле Лео был теперь так богат, что мог купаться в деньгах, но… Найтреи все-таки имели дурную славу, и некоторые ее подтверждали. Элиота возмутили три мысли, сказанные отцом, но какие это были три мысли. Он собирался женить Лео на Ванессе, будто был на дворе девятнадцатый век. Но, когда у Элиота и Лео начали складываться хорошие – а после даже очень хорошие – отношения, он понял, что эта идея не воплотится в реальность. Тем более, что Ванесса Лео мягко говоря недолюбливала. Потом Бернард Найтрей подумал, что может потребовать с Лео все деньги, что были потрачены на него Найтреями… С процентами. А потом сказал Элиоту – наедине, - что мальчишка слишком непослушный, и в идеале Элиот должен… В принципе, как и Ванесса. Выйти за него. Элиота передернуло от воспоминаний. - Мой отец такой… Фу, это мерзко, - вскинул он руки. - Твой отец жадный, как и многие богачи, - пожал плечами Лео. – Я не собираюсь отдавать свои деньги ему, тем более, я еще даже не закончил университет, который учит меня тратить эти деньги. - И это правильно, - кивнул Элиот. – Но… - Но? – переспросил его Лео. - Ты вообще представляешь, что было бы, женись ты на Ванессе? Лео замер, а потом откинулся назад, на бедра Элиота садясь, и рассмеялся. - Я? На Ванессе? Да она бы придушила меня во сне! - И таким образом получила бы все твои деньги, - мрачно продолжил Элиот. – Но она тебя послала первой, прежде чем ты успел послать ее. - Что поделать, если у нее уже есть кавалер. - Кавалер? Я думал, это леди, - изогнулась бровь Элиота. - Ох уж эта скрытная Ванесса. Даже большое состояние ее не прельщает. Этим она явно не в папочку, - усмехнулся Лео. А Элиот помрачнел. Ему было стыдно не только из-за того, какую участь готовил отец Лео. Ему было стыдно, что ему была в этой участи отведена одна из главных ролей. Бернард правда думал, что Элиот убедит Лео поделиться своим наследством с Найтреями. Идиот старый. - А вот «Баскервиль» звучит гордо, - продолжил Лео. И мягко тыкнул пальцем Элиота в нос. – Не хочешь фамилию сменить? Элиот посмотрел на него с невыразимой иронией во взгляде. Лео ответил ему таким же, а Элиот покачал головой. - Просто… Зачем? - От кольца на пальце чувства не изменятся, и это так, - склонил голову Лео, на шепот переходя, - но ведь есть и другие преимущества. - Ну да. Я могу убить тебя и получить все твои денежки, принцесса, - обнял его Элиот, на себя потягивая и на постель заваливая. Сверху навис, улыбнулся. – Ты так хочешь этого? - Если с тобой что-то случится, я не смогу навестить тебя в отделении интенсивной терапии, - покачал головой Баскервиль. – А будучи мужем – легко. - Или я могу тебя убить, чтобы получить твои денежки, - вернулся к своей линии Элиот. Неловко взгляд опустил. Провел почти вслепую кончиками пальцев по губам Лео. - А ты хочешь замуж? - Не сказал бы. Элиот почувствовал, как Лео улыбнулся, и улыбнулся в ответ. - Уж точно не после того, как это навязал тебе твой отец. Может, чуть позже. Двадцать один год только, вся жизнь впереди, - посмотрел Лео на гардины, развевающиеся на легком ветерке, и запустил пальцы в светлые волосы Элиота. - А ведешь себя как подросток, - нахмурился Элиот. – И говоришь так же. - Потому что с тобой я всегда буду подростком, - фыркнул Лео. – Я не собираюсь менять себя при тебе. Это как измена. - Тут ты прав, - кивнул Элиот. Пополз выше, на локтях, и мягко-мягко губ Лео коснулся своими, целуя нежно. Отстранился. - Теперь я буду водить тебя по шикарным ресторанам, - игриво пробормотал Лео. Элиот встрепенулся, словно кошка, на которую вылили воды. - Вот не надо тут! Я сам могу за себя платить! – возмутился он, почти подскакивая. Лео просто поцеловал его в лоб. Легко, невесомо и осторожно, как всегда по таким утрам. А Элиот почувствовал, как засыпает на его груди.