Wretched Kingdom

Когда Джон согласился поехать с приятелями в Миэрин, он представлял не это. Он никогда не был в Эссосе, не говоря уже о Миэрине, и потому не был уверен, что стоит представлять. Может быть, экзотические пляжи, коктейли у бассейна и тур по барам поздней ночью. Вместо этого Миэрин оказался переполненным и душным городом, погребенным под нависающими над ним высокими кирпичными стенами и едва присутствующими пляжами. И вместо того, чтобы наслаждаться напитками около бассейна на крыше, Джон сопровождал его друзей, Сэма и Гренна, в недра пирамиды — под голос Сэма, который пытался утомить их до смерти своими энциклопедическими показаниями о городе. — Эту пирамиду построили как копию Великой Пирамиды в Гизе, — объяснил Сэм, приподнимая фонарь, который помогал ему освещать бесконечно тянущийся темный коридор перед ними. Сырой, затхлый запах окружал их, с каждым шагом становясь все сильнее. Джон сражался с желанием натянуть на нос ворот футболки. — У нее тридцать три уровня — это число считается священным для миэринских богов. Тридцать три уровня, вашу мать. — На каком уровне мы сейчас? — спросил Джон. А ведь он мог сейчас бы пить пиво на яхте. Смахнув паутину, налипшую на руку, он выругался себе под нос. Сколько времени прошло с тех пор, как сюда кто-то спускался? Сэм бросил на него и Гренна застенчивый взгляд. — Ни на каком. Мы в катакомбах под Великой Пирамидой. Это здесь держали узников, насколько я помню. Но не волнуйтесь — ими не пользовались веками. Джон тупо уставился на него. — О. Это утешает. Гренн усмехнулся. — Какого черта мы здесь забыли? Большой любитель истории и бакалавр археологии, Сэм подкупил миэринисского экскурсовода ради нелегальной прогулки по пирамиде. Днем они трое исследовали все разрешенные для посещения места с группой туристов. Когда Сэм попросился увидеть «гробницу», экскурсовод отказался — пока Сэм не предложил ему тысячу серебряных марок. И даже после этого экскурсовод не собирался идти с ними; он согласился отвести их к частично скрытому входу после заката, но не пойдет дальше. Джон не был уверен, что так его напугало, но Сэм настаивал, что то, что они делали, было не незаконно. И так как Сэм не был известен как любитель нарушать правила, Джон был практически уверен, что их не арестуют. — Я в универе ходил на «историю и культуры Драконьего Залива», — восторженно объяснил Сэм, его высокий, писклявый голос раздался по коридору. — Давным-давно, он был известен как Залив Работорговцев, пока женщина, которую они называли Миса, не освободила всех рабов. Ее называли спасительницей, и она правила Миэрином до своей смерти. — Круто, — заметил Гренн. — Но при чем здесь мы? Остановившись, Сэм повернулся к ним лицом. Его фонарь мотало вперед и назад, и по его лицу затанцевали тени. — По всем описаниям Миса была необыкновенной, но неоднозначной фигурой. Неизвестно точно, как она умерла, но самая распространенная теория говорит о том, что ее предал и убил ее любовник. Кинжалом в сердце. — Вот мудак, — пробормотал Джон. Согласно кивнув, Сэм продолжил идти. — Ее тело так и не нашли, но местные легенды говорят, что ее гробница где-то в катакомбах под этой пирамидой. Они подошли к еще одной лестнице. — Значит, мы охотимся за старым трупом? — спросил Гренн, последовал за Сэмом, Джон шел замыкающим. Пока они один за другим спускались вниз, Джон оперся о стену, внезапно ощутив головокружение. Ступеньки все не кончались и не кончались, освещенные лишь светом фонаря. Они словно спускались в сам ад. — Нет, нет, конечно, нет, — заверил их Сэм, затем задумался. — То есть… Может быть. Я не знаю. Я просто хочу увидеть ее гробницу, если она и правда здесь. Потому что тайна, окружающая ее смерть, все эти сумасшедшие легенды, которые до сих пор не забылись, со временем становятся все более популярными. Она была не просто Мисой, они называли ее Матерью Драконов. Она завоевала Залив Работорговцев с помощью драконов. То есть понятно, что это выдумка, но все равно интересная, не думаете? Одна из легенд гласит, что когда она умерла, один из ее драконов принес ее тело в Миэрин, чтобы его похоронили под Великой Пирамидой. Миэринцы так чествуют своих мертвых, хоронят их в криптах под своими домами. Начиная задыхаться от усталости, голос Сэма начал говорить все отрывистее, продолжая лекцию: — Конечно, есть и другие легенды, более зловещие. Говорят даже, что она до сих пор ходит по городу даже после своей смерти; другие говорят, что кто-то из ее фанатичных последователей воскресил ее. И когда она воскресла, он была другой — не живой, но и не мертвой. Рука Джона поймала острый выступ в стене, рассекший его ладонь, и он зашипел от боли. Он инстинктивно отдернул руку и слизнул кровь с ладони, ощутив на языке металл. — Да блять. Сколько еще идти? — раздраженно спросил он. По крайней мере, царапина не была глубокой. — Не уверен, — медленно произнес Сэм, и лестница наконец закончилась. Коридор, в котором они оказались, вел только в одном направлении, так что них не было выбора, кроме как идти вперед. — Если ничего не найдем в следующие пять минут, пойдем обратно. — Надеюсь, ты знаешь, как вывести нас отсюда, — пробормотал Джон, прижимая ладонь к рубашке, чтобы остановить кровь. Нервный смешок Сэма никак не добавил ему уверенности. — Я требую пирушки после этого всего, — заявил Гренн, его голос эхом ушел вперед по коридору. — И горячую валирийскую штучку. Или две. — В последний раз, я не пойду в долбанный дом удовольствий, — рявкнул Джон на своего похотливого друга. Внезапно Сэм шикнул на них. — Тихо… Слышите это? Джон и Гренн напрягли уши. Они были так глубоко, чтобы что-то слышать. Джон сглотнул и пошевелил челюстью в надежде, что это поможет сбросить давление в ушах. — Нет, — сказал Гренн и добавил: — Только себя. — Именно! Как будто наши голоса отражаются от чего-то. Может быть, стены. Думаю, что мы близки к залу, — сказал Сэм, заторопившись вперед. Обменявшись взглядом, Джон и Гренн ускорили шаг, чтобы не отставать от него. Свет фонаря внезапно разошелся кругом, перестав сдерживаться стенами коридора. Сэм был прав. Они вошли в большой, похожий на пещеру зал. Они замедлились, когда он громко вздохнул. — Смотрите. Смотрите! Здесь! Видите? Джон прищурился. В приглушенном свете за пределами их фонаря, он едва мог разглядеть силуэт огромной коробки на полу. Волоски на его шее встали дыбом, его омыло недобрым предчувствием. — Это…? — Думаю, да, — согласился Сэм приглушенным от трепета шепотом. Он ринулся к нему, но Джон и Гренн не торопились. Вблизи, Джон разглядел белый мраморный саркофаг. Он лежал в центре зала, покрытый толстым слоем пыли и грязи. Сэм медленно его обошел, вслух рассуждая: — Седьмое пекло. Она правда здесь! Поверить не могу. О, профессор Таргариен будет вне себя, когда я расскажу ему! По позвоночнику Джона прошла волна холода. Что-то здесь было не так. Ему это не нравилось. Когда он услышал что-то за своей спиной, он обернулся, но дальше нескольких шагов царила тьма. Его сердце начало колотиться в ушах, в горле застыл комок. — Так, ладно… Сфоткай ее или что ты там хотел, и пошли отсюда нахрен, — прошипел он Сэму. Сэм выудил из кармана телефон, прижимая к себе фонарь. Его рука дрожала, пока он делал фотографии с разных углов, вспышка на мгновение освещала зал вокруг. — Так, готово. — И это все? — скептически спросил Гренн. — Мы сюда тащились ради пары фоток ящика? Да с тем же успехом его можно открыть и посмотреть, что внутри. Сэм распахнул глаза. — О, нет, не думаю, что это хорошая идея… Но Гренн уже толкал крышку саркофага. Она не пошевелилась. — Гренн…- встревоженно начал Джон, но Гренн проигнорировал их, на этот раз обеими руками надавив со всей силой. Камень проскрипел о камень, разбив тишину зала. С последним толчком, крышка соскользнула с саркофага, упав на землю. Нечеловеческий визг пронзил воздух, такой громкий, что они закрыли уши руками. Фонарь моргнул, прежде чем погас совсем, окунув их в темноту. — Какого хуя? — крикнул Джон, ощутив порыв ветра. Кто-то взвизгнул — скорее всего Сэм — и Джон ощутил, как в него кто-то врезался, сбив с ног. — Включите долбанный свет! — в панике заорал Джон, пытаясь подняться на ноги. — Я-я не могу…! — ахнул Сэм. Джон услышал дребезжание и судорожные щелчки. — Фонарь не работает! Гренн громко выругался прямо у уха Джона, заставив его дернуться. Должно быть, это он сбил его. — Стой…- белый свет внезапно ввинтился в глаза Джона, и он поднял руку, чтобы прикрыть глаза. Сэм включил вспышку на телефоне. — Работает! — Валим отсюда нахрен! — крикнул Гренн, толкая Сэма вперед. Сэм пошатнулся, но удержался на ногах, и они побежали. Джон вытащил телефон, чтобы тоже включить вспышку, надеясь, что они двигаются в правильном направлении, и что Сэм знал, как выбраться. Они очень быстро оказались у лестницы. Пробежав по ней, стука по камню ботинками, и единственным иным звуком был звук их дыхания. Наверху лестницы они повернули и побежали по коридору, снова повернув. Они несколько раз оказывались в тупике и должны были вернуться назад, но через несколько минут слепого блуждания и криков, они нашли выход на поверхность, выпал в ночной воздух города. Гренн захлопнул за ними тяжелую дверь и рухнул на землю. — Седьмое ебанное пекло! — выругался он, покрасневший и задыхающийся. — Какого хуя только что произошло? Сэм не мог говорить, согнувшись в три погибели и пытаясь отдышаться. Мгновение спустя он закашлял и издал рвотный позыв, прежде чем опустошил желудок. В ответ на вопрос Гренна, он только мог мотать головой. Джон сидел на коленях рядом с ним, пытаясь надышаться. Вернув себе дыхание, он зло уставился на Гренна. — Долбоеб, зачем ты открыл саркофаг? Что с тобой не так?! — затем его осенило. — Ты оставил его открытым! Поморщившись, Гренн начал смеяться. — Бля-ять. — Вытерев пот с лица, он, пошатываясь, поднялся на ноги. — Блять? Это все, что ты можешь сказать? Дебил, — выплюнул Джон, но Гренн поднял руки с усмешкой. — Ой, расслабься. Не говори мне, что веришь в эти сказки про гремлинов и призраков. — Он пожал плечами. — Все нормально. По-моему, мы просто себя перепугали. Обычно Джон бы с ним согласился, вот только… Что издало этот проклятый звук? И откуда взялся ветер — под землей? Он помотал головой. Лучше не задумываться над этим. Выпрямившись, он помог Сэму подняться. Бедняга все еще дрожал, его лицо было бледным, как простыня. — Не надо было нам тревожить ее, — промямлил Сэм. — Ее? — Гренн помотал головой. — Да ладно. Она мертва! Эй, по крайней мере, у тебя теперь есть история для твоего профессора? Сэм слабо улыбнулся. — Д-да… Да, наверное. Джону не было весело. — Мы можем уже уйти отсюда? — прорычал он. Сэм кивнул, все еще слегка пошатываясь, и двинулся вперед. Гренн двинулся за ними. — Итак… Теперь идем в бар? — жизнерадостно предложил он. *** Джон вертелся и крутился, и все никак не мог заснуть. Может быть, из-за храпа Сэма…или потому что его все еще тревожило случившееся. Или хостел, где они остановились, было просто безумно душным. Вздохнув, Джон сдернул с себя простыню и, отвернувшись от стены, лег на спину. Он уставился на верхнюю койку, где без забот на зависть ему спал Гренн. Вторая двухэтажная кровать досталась Сэму полностью, даже он спал мирно, несмотря на испуг в пирамиде. После всего, они отправились в местный паб, выпили там немного, чтобы расслабиться, и наконец вернулись в хостел, чтобы переночевать. Его друзья вырубились быстро, но Джон не мог заснуть несколько часов. Он поднял руку — он едва-едва мог разглядеть порез. Он несколько раз сжал кулак, чувствуя, как тянет нежную, распухшую кожу. Задумавшись, не пойти ли ему в общую комнату, он вдруг ощутил пробежавшую по спине дрожь. По его рукам поползли мурашки, волоски встали дыбом. Окончательно проснувшись, Джон повернул голову к двери. Там, в открытом проеме, стояла женщина, одетая в белое, свободное платье. В свете города из окна ее волосы были почти белыми, кожа — молочно-бледной. — Ого. — Выкатившись из кровати, Джон вскочил на ноги, полностью к ней развернувшись. Она не пошевелилась, продолжая просто смотреть на него. Никто из его друзей не пошевелился, не заметив неожиданную гостью. Мгновение спустя, он осторожно спросил: — Вам помочь? — Когда она не ответила, он нахмурился. Она тоже была гостьей хостела, которая заплутала на пути к своей комнате? Она ходила во сне? Или просто была пьяна? — По-моему, вы ошиблись комнатой, — сказал он приглушенным голосом. Наконец она открыла рот: — Джон Сноу. Он застыл. Видимо, она все-таки не потерялась. — Я тебя знаю? — настороженно спросил он. Ее голос был мягким и сладким, незнакомый акцент тянул гласные, превратив его имя в странно соблазнительную конструкцию. Вместо ответа она подошла к нему. Подол ее длинного, бесформенного платья болтался вокруг голых ног; она двигалась так гладко, что едва не проплыла по комнате. Остолбенев, Джон остался стоять на месте, не в силах оторвать от нее глаз. Добрые боги — она была прекрасна. Словно из другого мира. Близи черты ее лица были нежными, рот — пухлым и розовым. Когда он бросил взгляд вниз, у него пересохло во рту. Почти каждый дюйм ее тела был закрыт платьем, но ткань была такой тонкой и прозрачной, что он видел ее роскошные изгибы, начиная от маленькой груди к женственным бедрам. И ее глаза — ее глаза, цветом, как сверкающий аметист — околдовавшие его. Едва она встала перед ним, дар речи покинул его. Она потянулась к нему, притянув его лицо к себе. Она не тратила время, ее пухлые губы раздвинули его, язык скользнул в его рот в требовательном поцелуе. Когда она прижала свое тело к его, он ясно ощутил все, что видел всего доли секунды назад. Ошеломленный, Джон схватил ее за талию — но вместо того, чтобы оттолкнуть ее, он сжал ее. Не отрывая от него рта, она подтолкнула его назад, пока он не столкнулся с его кроватью, стукнувшись о раму задней частью колен. Упав на матрас, он удивленно ахнул. Еще более удивительно: она толкнула его на спину и забралась к нему на колени. Затем она продолжила целовать его, ее язык был горячим и скользким, и она потянула с него рубашку. Завороженный, Джон позволил ей раздеть себя. Несмотря на тень, закрывающую ее лицо, ее глаза сияли только ярче. Это безумие, подумал он. Она сошла с ума. И он сошел с ума. Где-то задним умом он знал, что это неправильно, что он должен остановить происходящее, но не мог. Он словно был пьян от ее поцелуев, его разум был затуманен всепоглощающей страстью. Кто она? Откровенно говорят, он даже не был уверен, что ему не все равно. Теперь, когда он был без рубашки, она провела руками по его груди, и он сглотнул вскрик, шокированный тем, насколько ледяным было ее прикосновение. Но когда она поцеловал его вновь, он позабыл обо всем, жадно исследуя ее рот в ответ, сжимая ее бедра сквозь тонкую ткань ее платья. Отчаянно желая дотронуться до кожи, Джон задрал его к ее талии. Она опустилась на него всем весом. Даже сквозь шорты он чувствовал жар ее лона на его эрекции. Когда она начала тереться об него, он вслух застонал, прежде чем вспомнил, где они. — Нам нужно… Нам надо быть тише, — прохрипел он, а она уткнулась лицом в его шею. У него захлопнулись глаза, когда ее язык прошелся по его горлу, лизнув челюсть, где она оставила несколько влажных поцелуев и снова вернулась к его шее. Бездумно пыхтя, Джон притиснул ее бедра к своим, переживая нарастающую волну удовольствия. Сладкое трение между их телами изгнало все остатки трезвого разума, что у него еще остались к этому моменту. Он ощутил укол там, где был ее рот, и дернулся, открыв глаза. Боль только усилилась. Не понимая, он попытался скинуть ее с себя, но ее рот остался прижат к его горлу. Язык продолжал облизывать и гладить кожу, и она начала сосать. — Эй, — хрипло сказал он, поднимая руку, чтобы толкнуть ее в плечо. Проигнорировав его, она простонала, и давление ее рта усилилось, зубы впились в кожу. Тут он ощутил страх. Уже не нежничая, он толкнул ее в плечо, но она не пошевелилась. — Что за блядь? — Из чистой паники Джон схватил ее за руки и изо всей силы дернул от себя. Наконец она отпустила его и чуть откинулась назад. На ее губах блестела кровь, она была размазана по ее подбородку, она капала по ее шее, запачкав ворот платья. Когда она приоткрыла губы, в темноте сверкнули два длинных клыка. Вскрикнув, Джон сел в постели — и тут же стукнулся головой о кровать над ним. Сжимая лоб, он громко выругался от боли. — Джон? Ты в порядке? Сонный голос Сэма застал его врасплох. Он резко развернулся. Женщины нигде не было. Только Сэм смотрел на него со своей кровати, задрав на лоб маску для сна. Над ним Гренн как спал, так и продолжал спать. — Я…- Это было сон. Просто сон. Джон помотал головой и зло стукнул кулаком по раме кровати, игнорируя боль от пореза на ладони. Это все его чертов вина. Гренн только фыркнул и перекатился под скрип пружин матраса. — Да. Я в порядке, — проворчал Джон, упав на постель. Сэм тоже лег, но Джон мог только смотреть на сетку кровати над собой, чувствуя, как все еще колотится сердце. Вспомнив ее зубы на своей шее, Джон автоматически пощупал свое горло. Когда он повернул руку, кончики его пальцев были темными от крови. Сердце рвануло в горло. Моргнув, он увидел, что никакой крови не было, пальцы были чистыми. Ебаное пекло. Нахуй Гренна, открывшего эту ебаную стремную гробницу. И нахуй Сэма за то, что вообще потащил их к этой ебаной стремной гробнице. Фыркнув, Джон повернулся на спину и провел остаток ночи, безуспешно пытаясь заснуть. *** На следующий день Джон чувствовал себя разбитым. Он устал и мучился с головной болью, которая все никак не проходила — он едва спал накануне, видимо, это и была причина. По крайней мере, он надеялся, что дело было в недостатке сна, а не в какой-нибудь местной болезни. Он заставил себя выйти из хостела, чтобы присоединиться к Сэму и Гренну в дальнейшем путешествии по Миэрину. Он почти сразу пожалел о своем решении, потому что Сэм привел их на экскурсию по городу, от Храма Благодати до Плазы Очищения. Хотя сами по себе достопримечательности были интересными, длинные лекции его друга о каждом камне никак не спасали от гремящей в голове боли или от его мрачного настроения. К тому времени, как они дошли до ресторана, в котором собирались попробовать местную кухню, Джон чувствовал себя совершенно отвратительно. После ужина Гренн предложил посетить паб, «Пурпурный Лотос», чтобы попробовать «что еще может предложить Миэрин», и Джон согласился в надежде, что смена обстановки поднимет ему настроение. Вместо этого настроение Джона только ухудшилось, клуб был переполненным и душным, а музыка слишком громкой. Чувствуя, как подкатывает к горлу тошнота, он наконец решил уйти. — Ты уверен? — спросил Сэм встревоженно, когда Джон сообщил ему, что возвращаться в хостел. Гренн был слишком занят, флиртуя с миэринкой, чтобы заметить. — Я пойду с тобой. — Нет, останься, — настоял Джон. Больше всего на свете ему хотелось спать, оставалось только надеяться, что когда он проснется, он снова почувствует себя в своей тарелке. — Не дай мне испортить себе отдых. Увидимся в нашей комнате. Просто скажи Гренну, чтобы он не орал, как обычно, когда вернется. Сэм согласился, и Джон покинул «Пурпурный Лотос» даже не допив эль. Снаружи, ночной воздух был жарким и влажным, и через несколько минут его одежда уже была морской, прилипая к коже от пота. От этого он только хуже себя чувствовал. Пока он брел по улицам в сторону их хостела, он надеялся, что остальные гости тоже вышли в город, чтобы он мог смыть пот и болезненность в единственном на этаж душе, прежде чем рухнуть в кровать. Он ощутил опасность до того, как увидел, волоски на его шее встали дыбом. Охваченный необъяснимым чувством тревоги, Джон настороженно оглянулся по сторонам — и резко остановился, когда заметил фигуру на расстоянии. Женщина в белом длинном платье стояла посреди мощеной улицы в нескольких десятках метров от него, и уличные лампы окружили ее мягким янтарным светом. Стылый летний бриз колебал кончики ее серебристых волос, свисавших до талии. Это не могло быть реальным. С силой встряхнув головой, Джон потер глаза. Когда он открыл их вновь, она исчезла. На улице не было никого, кроме него. Вот и галлюцинации пошли. Отлично. Резко выдохнув, он возобновил путь к хостелу — на этот раз с куда большей скоростью. *** Это был не последний раз, когда он видел женщину в белом. Выспавшись, Джон наконец почувствовал себя лучше, если не отлично. Ему было неловко портить отдых друзьям, особенно, Сэму, поэтому он настроился получать удовольствие от остатка их пребывания в Миэрине. В расписании на день было исследование древних бойцовские ямы, вроде Ямы Дазнака и Золотой Ямы. По крайней мере, эти достопримечательности показались Джону интереснее предыдущих. — Раньше бойцовские ямы были огромной частью культуры Миэрина, — объяснил Сэм, пока они шли сквозь подземный туннель к Яме Дазнака. — Пока несколько веков назад Миса не запретила их. Джон слушал только краем уха, но это упоминание вырвало Джона из его мыслей. Заинтересовавшись. Он позволил Сэму болтать еще несколько минут, прежде чем у него кончилось терпение. — Эта… Миса, — перебил он, странно выговорив непривычное для языка слово. — Миса, — поправил его произношение Гренн, вызвав удивление у Сэма, и у Джона. В ответ на их вопросительную тишину, он отвернулся от выставки миэринийского оружия. — Что? Я учил Старый Гискарский в колледже, — сказал он, оправдываясь. Покраснев, он пожал плечами в ответ на их недоверие. — В том классе была девчонка, которая мне нравилась. А вот это имело больше смысла. Джон покачал головой и продолжил свой вопрос. — А есть описание, как она выглядела? — спросил он у Сэма. — Миса в смысле? — пробормотал Сэм. — К сожалению, ее портретов не осталось. Я помню, что ее описывали как невероятную красавицу. Но это неудивительно, она была от крови Старой Валирии. Так что скорее всего у нее были такие же валирийские черты как и у современных потомков — бледная кожа, серебристые или золотистые волосы, фиолетовые глаза. Внезапно Джон ощутил холодок, и у него засосало под ложечкой. Это была женщина из его снов. Но откуда он может знать, как она выглядела? — А что? — спросил Сэм, бросив на Джона любопытный взгляд. Он попытался отбросить дурное предчувствие, сунув руки в карманы. — Да ничего. Просто после твоих лекций пытаюсь представить, как она выглядела, — солгал он. Должно быть, он что-то читал про нее в детстве, и оно отложилось в подсознании, сказал он себе. Это единственное объяснение, которое имеет смысл. Они втроем продолжили свою экскурсию бойцовских ям, а затем отправились в центр города. К ночи, они оказались на знаменитом рынке специй. Здесь, среди самой разной еды на прилавках, начиная от медовых пальчиков и засахаренной саранчи до вяленой конины и кровавого пирога. Кроме того, они попробовали и настойки на специях и вина, отчего мир вокруг приобрел приятную размытость. Джон покупал чай для матери, когда увидел ее: просто мелькнувшая бледная плоть, маячившая в лабиринте рынка. Он застыл, но так же быстро, как появилась, она исчезла среди покупателей. Джон вытянул шею, пытаясь снова увидеть ее, но каждый раз, когда он находил ее, она снова пропадала. Импульсивно, Джон оставил свою покупку и побежал за ней, проигнорировав гневный выкрик торговца. Он нырнул в толпу, избегая столкновения с зеваками, следуя за ее ускользающей тенью и быстро сокращая расстояние между ними — пока какой-то здоровяк не врезался в его плечо. Сила их столкновения едва не сбила Джона с ног, и он едва не врезался в другого покупателя. Он крикнул что-то неразборчивое на валирийском, прежде чем развернулся и ушел. Когда Джон повернулся, женщины в белом уже не было. В отчаянии он развернулся, глядя во все стороны, заглядывая за тела и над головами, но ее нигде не было. Его схватили за плечо, заставив его врасплох. Он повернулся, но это был всего лишь Гренн. Его друг странно посмотрел на него, кусая медовый пальчик. — Ты в порядке, приятель? Я видел, как тебя куда-то дернуло, — сказал он с полным ртом. — Ты видел ее? — требовательно спросил Джон, но его друг был без понятия. — Кого? — спросил он. — Валирийку в белом платье! Гренн нахмурился и оглянулся. — Вокруг дофига валириек, но… Никого в белом платье. — Он прищурился, глядя на Джона. — Ты уверен, что все нормально? Разочарованный, Джон провел рукой по волосам. Нет, все было отнюдь не нормально. Он просто съезжает с ебаных катушек. Он длинно выдохнул. — Да, я просто… Мне показалось, что это знакомая, — это было лучшее, что пришло ему в голову. Гренн усмехнулся. — Ну да. Слушай, я не осуждаю, но… Если мы еще заглянем в клуб до отъезда, тебе бы поработать над тем, как ты флиртуешь. У тебя проблема и с этим, и с оправданиями. Поморщившись, Джон обошел друга и недовольно топая, пошел обратно к торговцу чая, чтобы закончить покупку подарка для матери. *** В их предпоследний день в Миэрине, Гренн решил, что с него хватит «нердовских» сэмовых экскурсий, как он назвал их. Это была его очередь выбирать планы на день — в которых оказался тур по пабам днем и прыжки по клубам ночью. В конце концов они снова оказались в «Пурпурном Лотосе», где Гренн снискал расположение местных дам, которые пригласили всех троих мужчин на костер на пляже с их друзьями. Конечно, Гренн не мог упустить такую возможность, даже Сэм, несмотря на смущение, предвкушал продолжение приключений. Честно сказать, Джон не особо горел желанием, чувствуя беспокойство с той самой проклятой экскурсии под пирамиду. Но он все равно пошел, потому что знал, что если откажется, то Сэм откажется тоже, и Джон не хотел лишать его приятных впечатлений. И он их получил. Только боги знают, почему, но для женщин Миэрина любой вестероссец казался привлекательным — пара дам явно увлеклись Сэмом, который краснел и хихикал почти столько же, сколько они. Гренн тоже оказался оккупирован несколькими женщинами, которые, судя по смеху, были совершенно им очарованы. Увы, даже мрачное настроение Джона не могло затмить его северную загадочность. С того момента, как они пришли на пляж, одна женщина не могла оторвать от него глаз. Она села на песок рядом с ним у костра, продолжая флиртовать с ним, несмотря на его односложные ответы и ворчание. Да, она была привлекательной, с вьющимися темными волосами и карими глазами, но когда она коснулась его локтя и близко наклонилась, Джон ничего не почувствовал. Его больше интересовал порез на руке, который превратился в тонкую розовую линию. — Ты не хочешь пойти в более тихое место? — спросила она, видимо, исчерпав все остальные методы соблазнения. Так вежливо, как мог, он стряхнул ее руку и встал. — Пойду еще пиво возьму, — сказал он, хотя все еще не допил эль. Проигнорировав ее разочарованный вид, Джон прошел к стоявшему на песке холодильнику с алкоголем и бочонку с пивом, вылил теплое содержимое своей кружки рядом, чтобы наполнить ее из бочонка, как бросил взгляд на пляж — и застыл. Там, в танцующих языках пламени, стояла женщина в белом. Его сердце пропустило удар. Он моргнул. Нет — конечно, не в самом костре, осознал он. Она просто стояла по другую сторону от него, за спинами людей. И смотрела на него. Затем она развернулась и начала уходить. Он выронил кружку, совсем забыв о ней, и побежал за ней. К тому моменту, как он обогнул костер, она была маленькой, бледной фигурой вдалеке, белом пятном на фоне темного песка. Не отрывая от нее глаз, он кинулся за ней, полный решимости поймать ее до того, как она снова исчезнет. На этот раз, она не стала убегать. Она подошла к кромке воды, и нежные волны залива облизывали ее ноги и намочили подол платья. Осторожно, Джон остановился всего в нескольких шагах от нее, по-прежнему стоявшей к нему спиной. Его грудь вздымалась от одышки — от истощения или страха, он не мог сказать. Теперь, когда он догнал ее, он не знал, что сказать. Он не знал даже ее имя. Ощутив его присутствие, она повернулась к нему. Оказавшись лицом к лицу, Джон напрягся, но она не пошевелилась. Она лишь наблюдала за ним, ее прекрасное лицо оставалось нечитаемым. Он с трудом сглотнул под ее странным взглядом. Мгновение спустя он наконец нашел свой голос: — Кто ты? — выдохнул он. Часть его не ожидала ответа, поэтому, когда она заговорила, он удивился. — Ты знаешь, кто я, Джон Сноу. Опять, тот же певучий акцент. Ее голос обвил его, словно песня, интимность, с которой ее язык обласкал звуки его имени, словно распахнула что-то внутри него. Обезоруженный, он заколебался, чувствуя имя на кончике языка. — Женщина из хостела, — сказал он вместо этого. Он не это собирался сказать, но не мог заставить себя произнести свои подозрения вслух. Он сглотнул, призывая на помощь гнев. — Что ты сделала со мной? — требовательно спросил он, чувствуя нотку отчаяния. Она сделал с ним что-то той ночью в хостеле — с тех пор он не мог найти покоя. Она наклонила голову на бок. — Так ты желаешь закончить то, что мы начали? — Он не сразу понял, что она имела в виду, только когда она за подол начала снимать платье. Завороженный, Джон смотрел, как она через голову сняла его и бросила на песок. Его рот открылся в беззвучном неверии; она встала перед ним совершенно обнаженная, и окружающая темнота никак не скрывала привлекательность ее мягкой груди или серебристого клочка волос между ее бедер. — Это все, что ты помнишь? — спросила она. Он нахмурился, но снова потерял сосредоточенность, когда ее руки начали изучать изгибы собственного тела, обхватив груди и скользнув между ног. Его член дрогнул. — Что ты имеешь…? — протянул он, но она резко развернулась и ступила в воду, уходя от него, пока кромка воды постепенно не достигла ее груди. Держа голову над поверхностью, она уплыла от берега и затем развернулась, с ожиданием глядя на него. Осознание прошило его как удар тока: она ждала его. Джон оглянулся на костер — и с шоком осознал, насколько далеко он отошел. Под покровом ночи, он не видел больше никого, только мягкое сияние огня на фоне ночного неба и слабое эхо смеха и криков, которое доносилось до него через пляж. Безумие. Мысль об этом отозвалась этом в его голове, пока он снова обратил свой взгляд к ней. Она была просто одиноким пятном, качающимся на поверхности воды. Одинокая и прекрасная. Его сердце заколотилось в груди, и он сжал кулаки, решившись. Если она сошла с ума, то и он тоже. Отдавшись этому временному безумию, Джон сначала стянул с себя рубашку, затем обувь и штаны, прежде чем сдернул с себя нижнее белье. Затем он головой вниз ухнул в залив, и длинными, мощными рывками поплыл к ней. К счастью, вода была теплой, принеся облегчение от липкого летнего воздуха. Когда он оказался близко, она потянулась к нему, схватившись за его плечи, чтобы притянуть его к себе всем телом. На это раз когда она поцеловала его, он не дрогнул, охотно открывая рот. Он встретил ее язык смелыми мазками своего, чувствуя соленую воду на ее губах и что-то другое — что-то острое и терпкое. Сначала это отвлекало, но чем дольше он продолжал, тем голоднее этот вкус делал его, пока его не охватило желание поглотить ее. Под водой, ее обнаженное тело терлось о его, ее торчащие соски касались его груди. Со стоном почти боли, он обхватил ее тонкую талию, продолжая шевелить второй рукой, удерживая их в воде. Она прижалась к нему, обвив ногами за талию и прижавшись лоном к его пахе. Его член налился кровью, скользя по скользкой, горячей расщелине между ее бедер. Она стонала, всасывая его язык, прежде чем резко оттолкнулась от него. Они уставились друг на друга, оба тяжело дыша, затем она развернулась в воде и начала плыть к берегу. Ошеломленный, Джон смотрел ей вслед, пока наконец не пришел в себя и не поплыл за ней, подталкиваемый отчаянием, словно его и ее связывала тонкая нить. Он не мог ее потерять. Только не снова. Когда она вышла из воды, она прошла по мокрому песку туда, где было брошено ее платье. Там, она легла поверх него, приподнявшись на локтях и ожидая, когда он выйдет на сушу. Ее алебастровая кожа блестела в приглушенном лунном свете. Когда он подошел к ней, он тут же упал на колени и полз к ней, пока не оказался между ее расставленных ног вплотную к ее телу. Запутавшись рукой в его мокрых волосах, она притянула его голову к себе. — Я знала, что однажды ты снова найдешь меня. — Прошептала она, затем соединила их губы в жадном поцелуе, прежде чем он успел задуматься о смысле ее слов. От торопливости, они врезались носами друг в друга, пока он не наклонил голову, толкнув язык в ее рот в подобии того, что будет дальше. Дрожа, он оторвался от нее и вслепую начал целовать ее шею, ее кожа быстро остывала из-за ветра остужавшего воду на ее коже. Она всхлипнула, когда его губы и язык нажали на жилку пульса и ямку горла; она выгнулась, он начал покрывать поцелуями ее грудь, прежде чем взял одну в рот, жадно посасывая острый пик. Ее ахи удовольствия возбуждали его, и он втянул сосок сильнее, стискивая вторую грудь. Желая угодить ей, он куснул и тут же успокоил сосок. Со стоном, она дернулась. — Да, Джон, да. — Ее стоны превратились в безумные, бессмысленные выкрики на языке, который он не узнавал и не понимал. Его налитый член был зажат между их телами, соблазняя ее схватить его. Когда ее кулак сжался вокруг него, он зашипел от удивления, не готовый к ее ледяной хватке. Рефлекторно, он отдернулся. — Черт, — ахнул он, но неудобство вскоре растаяло, потому что она начала двигать рукой. Она притянула его лицо к своему, поймала его губы в новом жестком поцелуе, который выставил из его разума все разумные мысли кроме того, что он должен быть в ней, он должен взять ее сейчас. Она видимо подумала о том же, потому что обвила ногами его талию и направила его член в себя. Его головка коснулась скользких складок, и Джон резко вдохнул через нос, толкая бедрами навстречу ей. Ее мокрое лоно впустило его, и он вонзился еще глубже. Он застонал ей в рот, задыхаясь; боги, она была горячей, такой горячей, почти обжигающей. Он вздрогнул от краткого головокружения. Ее язык пробрался в его приоткрытый рот, обнимая его язык и притягивая его к ее рту. Они утонули в грязном, ленивом поцелуе, и Джон начал двигаться в ней. Она опустила руку и сжала его зад, подстегивая его. Он подчинился, толкаясь быстрее. Вскоре, они сношались, как два диких зверя, их рыки и стоны раздавались во все стороны. Ее мягкое лоно растягивалось и хлюпало вокруг его члена, мокрые звуки только раззадоривали его ее больше. Он толкнулся еще сильнее, трахая ее так быстро, что шлепки его бедер о ее задницу почти слились в один звук. Она всхлипнула ему в рот; когда он оборвал поцелуй, чтобы вдохнуть, она впилась в его нижнюю губу, всосав ее между своими. Его стол перешел в рык, когда он ощутил остроту ее зубов. Боль стала сильнее, сбив его ритм. Он попытался отстраниться, но она держалась крепко, продолжая жадно перебирать его волосы. — Блять, — прошипел он, чувствуя вспышку боли, когда ее зубы впились в нежную плоть внутренней части его нижней губы — но затем боль пропала, ее язык успокоил ее. Она открыла рот, чтобы снова его поцеловать, скользнув языком между его зубов. Тут же этот же терпкий вкус наполнил его рот, теперь более едкий и металлический. Он удивился этому, его толчки остановились, когда он осознал: это была кровь, его кровь. Он распахнул глаза, но когда ее язык сцепился с его, и ее лоно стиснуло его член, его разум расплылся, и он потерялся, и в поцелуе, и в ней. Нетерпеливая, она обвилась вокруг него и с удивительной легкостью перекатила его на спину. Он ощутил шершавость мокрого песка и царапающие плечи и зад осколки камней, а она поднялась над ним, мокрые пряди ее волос прилипли к рукам и груди. Ее аметистовые глаза ярко сияли в темноте, лишив его подвижности, пока она двигалась над ним, его член все еще был глубоко внутри нее. Ее губы были теперь цвета темней; она намеренно облизнула их, чтобы сберечь вкус, и ее лицо дернулось от удовольствия. Она начала качаться на нем, сначала медленно двигая бедрами, затем быстрее, и быстрее. Завороженный, он мог лишь наблюдать, как она объезжает его, как ее грудь колышется в эротическом танце. Закинув голову назад, она застонала и сделала бедрами круг, накалывая себя на его член с силой опускаясь вниз, снова и снова. Джон схватил ее за бедра, чтобы помочь двигаться, но она скинула его руки, прижав их к земле по обе стороны от его головы. Она удержала их там, мокрые кончики ее волос теперь щекотали его грудь, когда она выгнулась над ним. Она не отрывала от него глаз, вновь околдовывая его и заставляя не шевелиться. Затем ее рот скользнул по его бородатой челюсти к его шее, повторяя проделанное им, он откинул голову назад, на твердый песок. Ее язык облизал его горло, легко найдя набухшую вену, пока он напряженно двигал бедрами, подкидывая ее на члене. — Я кончу, — прорычал он, резко и коротко дыша, но ей не нужно был его предупреждение. Вместо этого она с большей силой опустилась на него, ее лоно стиснуло его плоть. Его позвоночник прострелило, член налился и запульсировал, и, мгновение спустя, он излился в нее. После череды резких вдохов. Джон еще двигался в ее тесном лоне, наполняя ее своим семенем. Это было так быстро — у него не было времени среагировать, когда он ощутил острые кромки ее зубов, пронзившие его кожу и мускулы. Сквозь оглушающее страстное удовольствие, проступила боль, но лишь смутной вспышкой. Неохотно, его глаза открылись, и он задушенно запротестовал, но когда он попытался сесть, она весом своего тела удержала его. Не понимая, Джон повернул голову в сторону, но ее рот последовал за ним, крепко прижавшись к его горлу. Он слабыми руками попытался вырваться из ее хватки вокруг своих запястий, но безуспешно. Еще один укол — и, внезапно, он ощутил, как по его горлу потекла теплая жидкость. Пораженный, он остановился. Когда она начала сосать, это ощущение простелило его пах, заставив член дернуться внутри нее в подобии еще одного, анемичного, оргазма. — Блять, — застонал он, — возбужденный и ошеломленный. Поглощенный ощущениями, он не заметил, как тяжелеет его тело. Словно проваливаясь в песок. К тому моменту, как она отпустила его руки, он был слишком слаб, чтобы шевелить им. Со стоном, она лизала его горло, громко чмокая и глотая. Странно, но звуки утешали его, затягивая его в безэмоциональную оболочку, которой стало его тела. Она все еще трахала его, резко дергая и вскидывая бедрами. Ее лоно дергалось вокруг его члена, и боль-удовольствие этого еще больше оглушило его. Когда она наконец кончила, ее плоть ритмично пульсировала; давление с его шеи пропало, она выпрямилась и хрипло вскрикнула. По ее подбородку текла кровь, стекая в ручейки между ее грудей. Омытая лунным светом, она была самым завораживающим зрелищем, что когда-либо представали перед его глазами. Когда она снова взглянула на него, ее глаза сияли. Наклонившись вниз, она погладила его по волосам удивительно нежным жестом. — Не волнуйся, ñuha jorrāelagon, — пробормотала она. Боль пройдет. Я обещаю. По какой-то необыкновенной причине он ей поверил. Удовлетворенная, но не удовлетворившая свой голод, она снова впилась в его горло. Она довольно всхлипывала, пока по его шее текло что-то. Над ними, звезды дрогнули и мигнули. У него закрылись глаза, вокруг заплясали черные точки, пока, наконец, темнота не поглотила его целиком. Где-то, потерянный в это вуали тьмы, он вновь ощутил на языке вкус крови. Он вспыхнул, наполнив его рот прежде не испытанной сладостью. Затем его забрало ничто. *** Когда Джон проснулся, он был уже не на пляже. Каким-то образом он оказался в хостеле, лежащим на кровати. Он еще никогда не чувствовал себя так плохо. Все тело болело. Замерзнув, он попытался дотянуться до одеяла, но тело отказывалось подчиняться. Вместо этого он съежился и снова уснул. Еще позже его разбудили голоса. Разговор казался далеким, фрагментарным. — …Нашли… Уже таким… — …Ушел. Что произошло…? — …Не знаю… Больной… — …Просто похмелье, Сэм… Джон снова уплыл, качаясь на волнах сознания. С течением дня боль только становилась хуже. Каждый мускул ныл. Его желудок сжимало и крутило. Его то и дело била дрожь, хотя одежда пропиталась потом. Сотрясаясь от судороги, он застонал вслух. — Джон? — он узнал голос, но в бреду не мог назвать владельца. Кровать прогнулась под чьим-то весом. — Ты меня слышишь? — У Джона не было сил даже на стон, ответ занял бы слишком много сил. — Мне тревожно, Гренн. Может быть, нам стоит отвести его в больницу. — В чужой стране? Это будет кошмар. У него температура? Обжигающие прикосновения к его лбу заставило его дернуться. — Не думаю. Вообще, он холодный. — Может быть, он словил пищевое отравление. Пусть проспится. Если ему не станет лучше к моменту выезда, тогда позовем на помощь. Кто-то укрыл его одеялом. Даже нежное движение ткани по его коже огнем обожгло его нервные окончания. Поглощенный чистой, ничего не замутненной агонией, Джон снова потерял сознание, найдя в этом укрытие от боли. Третий, последний раз, когда Джон проснулся, был в темноте. В комнате было тихо. Какое-то время он просто лежал в постели без движения, глядя на стену, возле которой стояла его кровать. Боль совершенно исчезла, заметил он с некоторым трепетом. Вообще, он уже очень давно так потрясающе себя не чувствовал. Неужели все было сном? Еще одна галлюцинация? Нет. Он не знал, почему, но был уверен, это было по-настоящему. Она была настоящей. Джон сел на койке, перекинув ноги на пол. Напротив, Сэм спал на нижней койке, Гренн над ним. Джон посмотрел на свою руку и сжал ее. Порез исчез, кожа была гладкой и целой. Он посидел на краю постели еще немного, прежде чем встал. Удивительно, но он не чувствовал скованности или дискомфорта. Тихо двигаясь, он надел обувь. Затем, схватив телефон, он выскользнул из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь и не издав ни звука. В хостеле царила тишина. Он прошел через общую комнату, но остановился на кухне. Открыв ящик, он порылся там немного, прежде чем нашел нож. Он уставился на лезвие, изучая его, затем сунул его за пояс, натянув сверху футболку. На улице город был странно неподвижным. Джон замер на мгновение, дивясь разнице. Уличные огни казались ярче, ночной воздух слаще. Все еще чувства стали сильнее. Он как будто впервые увидел окружающий мир. Глубоко вдохнув, он задержал воздух в легких, прежде чем медленно выпустить его. Затем он двинулся, следуя знакомой дороге к Великой Пирамиде. Он нашел вход, к которому их приводил доцент, и вошел внутрь. Внутри было темно, поэтому он включил вспышку на телефоне. Он повторил их путь той первой ночью — вниз, вниз, вниз под землю. Он не помнил дорогу, просто его вело что-то. Направляло. Звало. Ждало. У подножия последней лестницы Джон прошел коридор, пока не вошел в тот же огромный, похожий на пещеру, зал. Вновь вспышка его телефона осветила саркофаг в центре, и он замер. Саркофаг был закрыт, крышка на месте. Все выглядело прежним, даже слой пыли. После секундной задержки, Джон подошел, ступая легко и бесшумно. Когда он встал перед саркофагом, положив руку на каменную крышку, она была холодной, тяжелой и твердой. Вот только когда он толкнул, она легко поддалась, отодвинувшись на несколько дюймов. Глухой скрежет камня прозвучал оглушительно в тишине. Сжавшись, он с силой толкнул крышку. Ничего не произошло. Ни визга, ни ветра. Осторожно потянувшись, Джон вытащил нож из ножен на поясе и занес его над головой. Затем он заглянул в саркофаг и застыл. Внутри лежала женщина в белом. Ее глаза были закрыты, руки сложены на груди. Ее кожа такая бледная раньше, сейчас выглядела розовой, на ее щеках был румянец, губы казались влажными и мягкими. Даже ее волосы, блеклые и бесцветные, сейчас блестели, рассыпаясь по плечам. Она не выглядела мертвой. Она выглядела спящей. Сомневаясь, Джон опустил нож. Он выпал из его пальцев, звякнув у его ног об пол. Он смотрел на нее, и его накрыло чувство покоя и узнавания. Чувство тоски…и желания. Миса, подумал он. Но нет, это тоже было неправильно. Вместо этого он наконец озвучил ее имя: — Дэйенерис. Как по команде ее глаза распахнулись, ошеломляюще-аметистовые и не отпускающие его взгляд. Зарычав, она обнажила зубы — два сверкающе-белых клыка. Затем она потянулась к нему, схватив за плечи, и затащила его в свой саркофаг, прежде чем он успел вскрикнуть. Крышка сама скользнула на место, похоронив их в темноте. Вместе. *** — Тысячу лет я ждала тебя. Теперь мы будем вместе, навсегда. Ты голоден, ñuha prūmia? — Да. Мне нужно… Нужно что-то… — Скоро, ñuha jorrāelagon. Скоро мы будем пировать.