Wretched Kingdom

Он всегда приходил к ней во снах. Колеблющаяся тень с прекрасным лицом; она никак не могла разглядеть его, вспомнить его, проснувшись. Она только помнила прикрытые веками глаза и жестокий, полный рот; вес его тела сверху и между ног. Но каждый раз сон прерывался прежде, чем она находила так дразнившее освобождение. Каждый раз она, вздрогнув, просыпалась в одиночестве, неудовлетворенная и без иного выхода, кроме как помочь себе самой. Сны начались вскоре после смерти кхала Дрого. Она была едва овдовевшей женщиной, которая только что потеряла мужа и ребенка, и теперь пыталась справиться с Квартом, его обманами и предательствами. Она решила, что ее сны проистекали из неудовлетворенности и тоски — всего лишь тяга к человеческому прикосновению. Едва Сыны Гарпии накрыли своей воинственной тенью ее Миэрин, сны прекратились. В те дни она ложилась в постель в компании гнева, сомнений и страха, и примитивные радости секса были последним, что приходило ей на ум. В те ночи, если ей вовсе удавалось заснуть, ее будили ужасы войны, и она просыпалась, дрожа, мокрая от пота. Ее укрытый тенями любовник превратился в ускользающее воспоминание, глупой фантазией одинокой женщины. Но он вернулся, стоило ей только пригласить в свою постель наемника по имени Даарио Нахарис. На этот раз он не уложил ее на перину, он лишь смотрел на нее из угла комнаты, закутанный в темноту. Но несмотря на тени, она все же разглядела усы и бороду, волевую челюсть, вьющиеся волосы, обрамлявшие его лицо. Его глаза сияли кроваво-красным, и его взгляд пригвоздил ее к постели. Изучал. Примеривался. Вбирал, словно его добычу. Вскрикнув, Дэни села в постели, но он исчез. Угол комнаты был пуст, лишь грязь и пыль, и осколки камня, освещаемые слабым светом очага. Она оглянулась направо и увидела Даарио, мирно спящего рядом. Встревоженная, Дэни натянула простыню на обнаженное плечо, хотя воздух был тяжелым и жарким. Все же, она вздрогнула и свернулась в клубок, заставив себя закрыть глаза. Но сон не шел, и физический вес призрачных алых глаз не дал ей заснуть до рассвета. *** Он возвратился следующей ночью и следующей, и в ночь после этого. Каждый раз он таился в углу, наблюдая за ней издалека, и каждую ночь она заставляла себя проснуться, сбрасывая с себя его чары. Пока однажды она этого не сделала. Не сразу. Она открыла глаза, чувствуя его присутствие. Она наблюдала за ним, пока он смотрел на нее, выравнивая дыхание. Вдох, выдох. Медленно, она позволила своему сердцебиению успокоиться, и вместе с тем, ее страх ушел. Словно ощутив ее принятие, он подошел. Один шаг, другой, еще и еще, пока он полностью не вышел из тени. На свету он был безупречен. Его глаза были темными, как смоль, не алыми, волосы — словно вороново крыло. Губы, полные и розовые — изгиб не был жестоким, осознала она, скорее, печальным. И он был обнажен. Рельефные мускулы его плеч, груди, живота, узкая талия, ведущая к сильным ногам. Дорожка темных волос, ведущая туда, где между крепких бедер висел тяжелый член. Этот мужчина выглядел, словно был вылеплен самими богами — или голодным воображением одинокой женщины. Она подняла взгляд к его глазам. Теперь возбуждение, не страх заставил ее сердце заколотиться о грудную клетку. Она чувствовала свой пульс в груди, шее, между бедер. Медленно, она села. — Ты вернулся, — прошептала она, не желая разбудить Даарио. Но едва она подумала об этом, она вдруг поняла, что его не было рядом. Когда она посмотрела направо, обычно занимаемое им место было пустым, к шелковым простыням словно никогда не притрагивались. В кровати была только она, рядом лишь ее ночной любовник, больше не скрытый в тенях. — Я и не уходил. Его голос был низким, словно восхитительный перекат грома. Заметный акцент словно утяжелял его слова, хотя он говорил на всеобщем. Это ее удивило. Большинство людей в Миэрине говорили на валирийском, но его слова звучали так, словно он пришел из Вестероса. Ей показалось, что его манера говорить походила на манеру Джораха. Неужели она настолько соскучилась по ее Медведю, что, несмотря на его предательство, придала ее гостю из сна его черты? Но нет, мужчина перед ней был молод и хорош собой, его тело было подтянутым и практически безволосым, совсем не похожим на тело Джораха. И если Даарио был привлекателен, то он был прекрасен. В его облике, его движениях было нечто потустороннее. Нечто незыблимое. Дэни подтянула колени к груди, внезапно застыдившись своей наготы. — Тогда что ты хочешь? — храбро спросила она, подняв подбородок. Он подошел ближе. Постель прогнулась под весом его колена. — То, что мне можешь дать только ты, Дэйенерис Бурерожденная из дома Таргариен. Ну конечно, подумала она с легким разочарованием. Им всегда что-то было от нее нужно. Ее имя, ее тело, ее драконы. Ее жизнь. Ее дыхание становилось все чаще, чем ближе он становился. Когда он дотянулся до ее лодыжек, она не стала сопротивляться, позволив ему оттянуть ноги от груди. Инстинктивно, Дэни легла на спину. В ее ушах громыхало сердце, она закрыла глаза и задержала дыхание, ощутив его ладонь на своем колене. Он сел в треугольнике меж ее ног, нависая над ней. Его пальцы оставляли на ее коже огненный след, разжигая внутри нее пламя, его рука двинулась от колена к бедру, и по ее ребрам. Когда он обхватил ее грудь, она выгнулась навстречу его руке, выдохнув со вздохом. Ее тело живо отвечало на его ласку, соски затвердели. Лоно пульсировало, мокрое от одного простого прикосновения. Он легко ее гладил, кончики пальцев обвели одну грудь, затем вторую — пока она не начала ерзать, чувствуя острую пульсацию желания. — Пожалуйста… — Она прикусила нижнюю губу. Нет, она не будет умолять. Его рука замерла, и она ощутила его горячее дыхание на лице. Ощутила непреодолимую силу его бедер, не дававшую сомкнуть ноги. — Посмотри на меня, — промурлыкал он. Она была слишком испугана увидеть его так близко, слишком испугана, чтобы открыть глаза и увидеть, что он вновь исчез, прежде чем закончил то, что обещали его руки. Он обхватил ее подбородок. — На этот раз я тебя не оставлю. Осторожно, Дэни открыла глаза, затем подняла подбородок и взглянула в темные глаза. Он улыбнулся, обхватив ее шею, прижав пальцы к горлу там, где бешено бился пульс, словно испуганная птичка, пытающаяся вырваться из клетки, и вновь накрыл ладонью грудь. Она была не готова, что его пальцы жестко ущипнут сосок. Из ее губ вырвался пораженный вскрик в ответ на щипок, и он накрыл ее раскрытый рот поцелуем, гладя губы языком. У него был вкус зимы. Теплого эля со специями и пепла костра. Дрожащими губами она целовала его в ответ, прижимая свой язык к его и к острым кромкам его зубов. Странно — она никогда не видела снега, и все же, его поцелуи заставили ее подумать о тающих на языке снежинках. Наконец, она прижалась к нему и с силой провела ногтями по его спине, оставляя алые дорожки на твердой мужской плоти. Его губы дрогнули в улыбке, и удивленное веселье в его дыхании опьянило ее, словно вино. Его реакция сделала ее еще голоднее, влажнее там, где она так до боли желала его. Она схватилась за его зад, притягивая его к себе. — Сейчас, — потребовала она, задыхаясь ему в рот. — Не приказывай мне, — пробормотал он, вонзая зубы в её пухлую нижнюю губу. Она дернулась. Её живот подрагивал от желания. Прижавшись к нему, она охнула, когда жесткие волосы его паха царапнули ее нежную кожу. — Qogralbar nyke, — она потянулась к его члену, но он поймал ее руку, не дав коснуться. Разозлившись, он схватил и вторую, прижав их к постели. — Gaomā daor udrāzma nyke, — прорычал он и с силой сжал ее запястья. Она вскрикнула от боли, замерев под ним, пока он вновь не поймал ее губы своими, едва не превращая требовательные, жесткие поцелуи в пытку. Смилостивишись, он отпустил ее руки, опускаясь всем весом между ее ног. Теперь, когда ее руки были свободны, Дэни должна была оттолкнуть его, ударить за то, как он посмел с ней обращаться, вместо этого она обхватила его лицо, сунула ладонь в мягкие волосы — гладя, дергая, застонав ему в рот. Ее тело было охвачено огнем, кровь кипела под тонким покровом кожи. Она хотела его, хотела так, как не хотела еще ни одного мужчину. Пот собрался на ее животе, между грудей, в подмышках и между ног, там, где она едва не капала. Ее любовник опустил рот к ее груди, всосав нежные вершинки, облизывая и кусая. — Пожалуйста, — застонала она, обхватывая коленями его талию, бесстыдная от страсти. — Не отказывай мне, не сейчас. — Dōrī arlī, — прошептал он ей в грудь. Она ощутила, как его пальцы раскрывают ее розовую влажную плоть, но, когда он толкнулся в нее, его член был холодным, как лед. Она задохнулась криком от этого неожиданного вторжения, воздух выбило из легких. Несмотря на слишком большую толщину его члена, он легко двигался в ней, ее лоно было таким влажным, что она слышала влажные, необузданные шлепки кожи о кожу. Его член словно высасывал тепло из ее лона, и холод прокрался по ее животу и по груди в самое сердце. Но было и удовольствие. Безумное, оглушающее удовольствие. Его член вонзался в ее тесное, жаркое лоно, растягивая ее, пока она не выгнулась, раскинув ноги, словно шлюха, его шлюха, которой он воспользуется, наполнит семенем и бросит. Он дышал ей в шею, все громче и громче, пока не начал рычать, как огромный зверь, грязные слова и проклятия текли с его языка рекой. Он схватил ее бедра и сжал, склонив голову к ее груди и толкаясь в нее со звериной ожесточенностью. Дэни ерзала под ним, подаваясь навстречу каждому толчку члена, ругаясь на валирийском и дотракийском, пока не ощутила жар оргазма. Ее лоно содрогнулось, удовольствие овладело ей, прокатившись по ней, словно прилив, затянув на дно под волны. Она дрожала, ее сердце гремело в горле и ушах — оглушающим и мерным тук-тук-тук. Ее любовник не останавливался, с силой толкаясь в влажный жар ее лона. — Да, да, да, — твердила она, ощутив, как запульсировал его член, словно его обнаженное сердце оказалось внутри нее. Внезапно ее любовник с силой двинул бедрами, глубоко толкнув член, и пролил семя. Откинув голову назад, он издал оглушающий, ревущий вой, такой рык, что она похолодела. Дэни открыла глаза. Над ней был уже не мужчина, а призрачный волк, такой огромный, что его клыки были длиной с палец. С задушенным криком Дэни резко села в постели, пытаясь выпутаться из простыней. Она отчаянно хватала воздух ртом, сердце норовило вырваться из груди. Все ее тело дрожало, ноги непроизвольно содрогались, утихающие волны удовольствия все еще прокатывались по ее лону. Она не сразу поняла, что одна. Ее темный любовник исчез. Это был всего лишь сон. В необъяснимом смятении, Дэни легла на подушку, широко открытыми глазами уставившись на каменный потолок и переводя дыхание. Она все вертелась, пытаясь успокоиться и чувствуя между ног липкую влагу собственного возбуждения. Но затем она осознала, что шелковая простыня под ее ягодицами тоже мокрая насквозь. В замешательстве, Дэни коснулась себя между ног. Пальцы очень легко скользнули по все еще набухшим от возбуждения губкам. С любопытством она толкнула пальцы в себя, гадая, откуда эта гиперчувствительность, почему нежная плоть кажется стертой. Когда она вытащила руку и уставилась на нее, она заметила покрывающую пальцы белесую жидкость, так не похожую на прозрачный нектар ее тела. Заметив на запястье едва видные синяки, она задохнулась. У синяков была форма пальцев. Ее сердце трепетало в груди, ледяное осознание свернулось в животе. Встревоженная, она перевернулась на бок и заткнула свои мысли, выбросив из головы свой странный сон. Всего лишь сон. *** Впервые Дэни заметила, что что-то было не так, оказавшись брошенной Дрогоном в Дотракийском Море. У нее кружилась голова, ее тошнило, и она была так истощена. Но она к тому же была голодна, потеряна и преследуема, так что она просто решила, что это последствия ее тяжелых обстоятельств. И, может быть, у нее возникли кое-какие подозрения, когда к ней вовремя не пришла лунная кровь. К тому моменту, как она вернулась в Миэрин, и этого по-прежнему не случилось, ей стало страшно. И все же она не могла отрицать, что надежда пустила свои корни. Безумная глупость для кого-то проклятого, как она. Но лежа ночью в постели, она могла поклясться, что ее сердце теперь билось с удвоенной силой. Ее живот рос. По началу это было заметно лишь ей самой, на ощупь, когда все ее платья и штаны были сняты на ночь. Но вскоре Миссандея не могла удержаться от любопытства, ведь это она одевала Дэни по утрам и помогала раздеваться на ночь. Дэни упорно игнорировала вопросительные взгляды подруги и, в конце концов, начала одеваться сама, не желая выслушивать неизбежных вопросов, на которые у нее не было ответов. Но легкие платья Миэрина мало что скрывали, и вскоре всем стало ясно: Драконья Королева была беременна. Миэрин был в безопасности, работорговцы изгнаны, ее армия при ней, как и три взрослых дракона, так что для Дэни трудно было найти лучшее время, чтобы отправиться в Вестерос. И нельзя было сказать, что Даарио с восторгом воспринял отказ от его профессиональных — и интимных — услуг. Она чувствовала только жалость и слабое раздражение, пока он бушевал. — А как же наш ребенок? Ты собираешься забрать его у его отца? — рычал он. Впервые за все время он упомянул ребенка. Она холодно на него взглянула. — Не волнуйся, Даарио. Он не твой. Он, сгримасничав, выдал смешок: — Ты лжешь. Я единственный, с кем ты делила постель. Дэни сглотнула, поднимая подбородок, чтобы он не заметил, что он дрожит. — Ты не знаешь, что я делаю, когда тебя нет рядом. Его лицо побелело, и он отшатнулся, словно она дала ему пощечину. Может быть, если бы она просто его ударила, это было бы не так болезненно. Не сказав ни слова, он сплюнул ей под ноги, развернулся и ушел. После ухода Даарио, в ее комнаты вошел Тирион. Он предложил ей кубок вина, но она отказалась, опасаясь, что ее желудок его не удержит. Тирион сел на ступеньки рядом с ней и сделал глоток. — Как он воспринял новости? — мягко поинтересовался он. Она криво улыбнулась. — Так хорошо, как этого можно было ожидать. — А вы? Она уставилась в пол. — Я только что причинила боль человеку, к которому, как я думала, я была неравнодушна, и все же… Я ничего не почувствовала. — Не заметив этого, она прижала ладонь к животу. Тирион лишь искоса наблюдал за ней, прочистил горло и нахмурился. — Простите мне мою бестактность, но, э-э… Раз вы собираетесь сесть на Железный Трон и править Семью Королевствами, как вы собираетесь объяснить своим людям тот факт, что вы не замужем и беременны? И ребенком от иноземца. — Она замерла, но Тирион поспешил продолжить. — Не поймите меня неправильно, Ваша Светлость. Я восхищаюсь вашей… Дальновидностью. Заняться появлением наследника как раз перед тем, как вы вернете корону, это умный ход. Но… Бастард? Увы, Вестерос слегка более… Старомоден в этом отношении, чем Эссос. — Он не будет бастардом, — сказала Дэни. — Он мой. Он будет Таргариеном. — Тирион только сильнее нахмурился, так что она, сжав зубы, повернулась к нему. — Этот ребенок… Необыкновенный, лорд Тирион. Нежданный подарок. Это не должно было быть возможным, и все же… Если Вестерос примет меня, как его королеву, им придется принять и моего ребенка. Вы понимаете? Тирион вздохнул и склонил голову. — Я понимаю, Ваша Светлость. Но другие… Благородные дома, которые вы хотите сделать своими союзниками, их будет труднее убедить. *** Но это оказалось не настолько трудно, когда твоя соперница — Серсея Ланнистер. Дома Мартелл и Тиррел с удовольствием присоединились к дому Таргариен вслед за домом Грейджой, ни черта не обеспокоенные ее растущим животом и бастардом внутри. Узнав, что незаконнорожденный сын Эддарда Старка стал Королем Севера, Тирион был почти вне себя от радости. Какими бы благородными не были Старки, бастард не имел права осуждать другого бастарда за обстоятельства его рождения, твердил он. — Я помню, что Джон Сноу мне нравился, — сказал Тирион своей королеве. — Он разумен и вменяем. Пригласите его на Драконий Камень и попросите клятвы верности. — Джон Сноу, — пробормотала Дэни, перекатывая имя на языке. Сноу, мысленно повторила она, вновь ощутив вкус тающих во рту снежинок. Она вздрогнула и, хоть и с опасением, но согласилась. К прибытию Короля Севера на Драконий Камень, Дэни была на последних месяцах беременности. Никакие платья и плащи не могли этого скрыть. Но ей не было стыдно; она была готова с гордостью встретить сына Пса Узурпатора. В конце концов, его отец служил человеку, который пытался убить ее первенца. Она сидела на троне и ждала, стоявшая у нижних ступенек Миссандея была готова ее представить. Наконец стражи распахнули высокие, тяжелые двери, вошел Тирион, за ним двое мужчин. Тень падала на их лица, и, лишь когда они вступили в центр тронного зала, она смогла четко разглядеть их. Она уставилась на поднявшего к ней лицо Короля Севера, и ее сердце прыгнуло в горло. Полные губы печального рта, и эти темные глаза. Она едва могла дышать, почти не слыша, как Миссандея перечисляет ее титулы. Король Севера тоже не обращал на них внимания, не отрывая от нее глаз. Дэни на подгибающихся ногах встала с трона, живот лишил ее равновесия. Тирион встревоженно смотрел, как она спускается по ступеням. — Ваша Светлость, — укорил он, когда ее сапоги ударили по каменному полу. Дэни, дернувшись, остановилась лишь в нескольких шагах от Короля Севера. Джона Сноу. Это был он. Ее любовник из тени. — Я знаю тебя, — обвиняющим шепотом сказала она. Он, словно в пустоту, уставился на нее и моргнул. Затем, жестокая, довольная усмешка медленно расцвела на его губах. — Приятно вновь тебя увидеть, Дэйенерис Бурерожденная из дома Таргариен. — Его взгляд упал на ее круглый живот. — Скажи мне, моя королева, как там наш ребенок?