Pov Bill
Том ушел, и мне тут же стало тоскливо. Когда его не было, я спал, чтобы не изводить себя мыслями о положении, в котором оказался. Толку мучить себя вопросами, на которые ответа все равно нет?
Когда-то давно я читал, что некоторые маньяки выбирают только одну жертву, не становясь серийными, что в моем положении, конечно же, играло далеко не на руку. Меня будет сложнее найти. Если бы этот псих похищал людей постоянно — не обращался бы со мной так. Не готовил нормальную еду и не искал книжки, которые я попросил. Конечно, и такое предположение могло быть глупым — но все же лучше, чем ничего.
Я поел. В голове была дурацкая идея устроить голодовку, но я сам себя оборвал, понимая, что это не принесет пользы. Да и мало ли — с этого парня станется кормить меня насильно. Этого хотелось меньше всего. Кинув контейнер и нож с вилкой обратно на тумбочку, я задумчиво покусал губу. Дурацкая привычка, оставшаяся с детства, из-за чего нижняя губа у меня шелушилась практически постоянно. Интересно, если Тома попросить принести бальзам для губ, он это сделает? Фыркнув собственным мыслям я встал с кровати и немного размялся. Конечно, до спортсмена мне далеко, но элементарной зарядкой я не пренебрегал никогда. Моего похитителя все не было, и я открыл одну из принесенных им книг. Почитал.
Мне быстро надоело. Даже привычное занятие не могло заставить меня абстрагироваться от той ситуации, в которую я попал. Никогда не мог назвать себя слишком уж эмоциональным, но Тома начинал ненавидеть всей душой. Даже если он по какой-то своей причине хотел со мной, ну не знаю, познакомиться, это не дает ему права похищать человека! Да ничего, никакие мысли не могут дать такого права. Это и бесило.
Откинув книгу на кровать, я обошел по кругу свою «комнату». Наверное, круге на третьем, я подошел к двери и, приложив к ней ухо, прислушался. Засмеялся над собой, наверняка, со стороны это выглядело, как минимум, странно.
Тома все не было, и я начал психовать. Парень так и не сказал мне, чего хочет и ради чего вообще затеял весь этот спектакль. А теперь вон вообще, ушел. Будто я его жена и должен сварить к приходу мужа домой борщ. И ждать, не смея выйти на улицу. Крепостное право, не иначе.
Я сполз спиной по двери и уселся прямо на пол, бездумно скользя взглядом по своим «апартаментам». Повернул голову в сторону, посмотрел на мерцающую в освещении лампы дверную ручку. На ней были мелкие царапинки, которые, как паутинка, бликовали серебристыми полосочками. Красиво даже. Под ручкой был один из замков, на которые Том вечно закрывал меня тут. Странно, обычно он был…
Не веря своим глазам, я подскочил и уставился на дверь. Так и есть. Видимо, парень торопился слишком сильно и закрыл только один замок. Второй же, более серьезный, был в положении «открыто». Я знал такие замки. Это тот стандарт, который ставится на каждую дверь при покупке. А вот второй… хм.
Я полез в карман джинсов и вытянул наружу подкладку. На ней блестела маленькая булавочка. «От сглаза» — всегда говорила мама, прикалывая на каждую вещь такой своеобразный амулет. Я усмехнулся. От неприятностей не спасло, зато вполне могло подойти для замка.
В магазине я часто открывал булавкой холодильник, где стояли букеты новых привезенных цветов. Денег на новую дверь не было, а старая всегда норовила захлопнуться и заклинить. Вот и приходилось вскрывать замок в собственном магазине. Присев около двери, я всмотрелся в скважину и немного сжал булавку.
Вот если Том вернется, что я ему скажу? Караулил тебя и вместо глазка использовал замочную скважину?
Отмазаться не выйдет явно, потому что если уж парень и придет в этот момент, сразу станет понятно, что я делал, практически уткнувшись носом в замок. И плевать. Все обещания «вести себя хорошо» померкли в один момент, стоило только призрачному шансу на спасение замаячить где-то впереди.
Закусив многострадальную губу, я ковырялся булавкой в замке. Кажется, прошло больше часа, прежде чем я услышал самый прекрасный, как мне показалось, в мире, звук. Щелчок открывшегося замка.
Надавив на ручку, я тихо вышел из своей тюрьмы.
Похоже, я на даче. Очень уж обстановка дома напоминала загородные небольшие коттеджи с минимальными, но комфортными условиями. Достаточно места, светлая мебель, которая, как я понял даже в скудном ночном освещении, была подобрана друг к другу.
Я обошел комнату, в которой оказался, и увидел явно ведущую на улицу дверь. Метнувшись туда, я замер в метре от нее, так как тишину дома разорвал…
…тихий голос и шаги вернувшегося Тома.
Он стоял по ту сторону двери и ковырялся в ней ключом, что-то тихо ворча под нос. Том явно не представлял, что его пленник находится куда ближе, чем он думает.
Мысль о том, чтобы остаться в комнате и сказануть что-то вроде «я тут просто осваиваюсь» привела в ужас.
Шагнув в сторону, я оказался около какой-то тумбочки и буквально тут же дверь открылась, заслоняя меня от вошедшего. Я стоял, стиснув зубы и почти не дыша, надеясь лишь на то, что Том не включит свет или не полезет сразу за дверь. Парень зашел и потянулся, поднимая руки вверх и со звуком зевая. Из-за открытой еще двери я видел часть его спины. Нужно было бежать сейчас, иначе потом я не смогу тихо открыть двери. Тем более эта явно открывалась ключом как снаружи, так и изнутри.
Решившись, я сделал шаг вперед и, подавив в себе желание заорать или зажмуриться, с силой пнул стоящего ко мне спиной парня по пояснице. Страшно было ударить человека, но страшнее было остаться с ним в одном помещении. Конечно же, Том не ожидал, и по инерции пробежал немного вперед, оставшись, все же, на ногах. За это время я выскочил за дверь и закрыл ее, надеясь, что пока парень развернется и откроет ее снова я получу драгоценные несколько секунд форы. Наугад я несся по садику, видя впереди калитку и часть дороги, мелькающую за ней.
Маты, звук стукнувшейся о стену двери, которую с силой распахнул Том, заставили мои ноги буквально вприпрыжку сокращать расстояние до калитки. Орать я не начинал, бесполезные звуки собьют такое сейчас нужное дыхание. От шока я перемахнул забор, не открывая калитки, и вот уже несся по дороге, даже не задумавшись, в какую сторону.
Все загородные поселки были похожи один на другой. Прямые относительно широкие улочки, и прилегающие к ним узенькие, поросшие травой, на одну из которых я и завернул, не рассчитав и шорканувшись рукой о чей-то забор. Локоть и все, что выше, до плеча, обожгло. Наверняка, ссадил кожу. Но это волновало меня меньше всего. Я просто всем нутром чувствовал, что Том не отстает от меня.
Перепрыгивая через какие-то коряги, я бежал, судя по всему, в какой-то лесок. И я соврал бы себе, если бы не признал, что перспектива заблудиться в лесу меня пугала куда меньше, чем остаться с Томом наедине после всего этого.
— Стой, Билл! — раздалось сзади и, конечно же, возымело прямо противоположный эффект, — дальше некуда бежать, там река!
А вот это было совсем хреново, ибо плавать я не умел. Но и данный пункт меня не остановил и, добежав до первых деревьев, я ломанулся вперед, собирая лицом практически всю паутину на своем пути.
То и дело спотыкаясь о корни деревьев и задевая ветки, я не сбавлял хода. Хотя легкие уже саднило от прохладного ночного воздуха и бега. Я налетел на какой-то куст, в половину моего роста, чуть не растянулся на земле и расцарапал, кажется, все лицо, пока выбирался оттуда. Судя по матам и хрусту сухих веток за моей спиной, не один я испытывал трудности с перемещением по лесу ночью.
Впереди и правда показалась речка. Неширокая, но с быстрым течением. Добежав до воды, я понесся вдоль нее. Какая-то дурная фраза из школьного урока по выживанию в лесу всплыла в голове, и суть ее была в том, что куда течение — там и люди. Даже не успев удивиться всему бреду, который возникает в голове в такое, блять, подходящее время, я побежал вдоль берега, то и дело пробуксовывая на песке, среди которого торчали кустики травы.
Задыхаться я уже начинал совсем. Из горла вырывались хрипы, а чертов Том не отставал, не думал сбавлять ход. Оценив масштабы катастрофы и поняв, что терять-то уже, собственно, нечего, я резко повернулся и ломанулся в реку. Меня тут же пошатнуло, так как течение оказалось сильнее, чем можно было подумать, а вода было просто ледяной.
— Идиот! — донеслось сзади, и я, уже дойдя до середины речушки, стоя в воде по пояс, обернулся.
Тяжело дышавший, злющий, и выглядевший в лунном свете как нечисть, Том, быстро заходил в реку. И то, как он держался, говорило мне, что плавает парень явно не как топор. Не как я, то есть.
Страх снова предал мне сил, и я двинулся вперед. Только бы дойти. Слезы злости брызнули из глаз, потекли по расцарапанным щекам, раздражая края порезов и вызывая боль. Черт! Да почему вся херня мира всегда происходит именно со мной?
Я упрямо шел вперед. Пусть этот маньяк меня догонит, но останавливаться и упрощать задачу ему я не буду. Зубы от холода стучали, а плеск воды доносился все ближе. Я сделал еще шаг и моя нога, неожиданно, провалилась куда-то глубоко, заставляя нелепо взмахнуть руками и начать падать. Успев глотнуть воздуха, я с головой ушел под воду. Дергая ногой, я понимал, что наступил в какую-то ямку, и теперь просто запутался в водорослях или каком-то иле. Из-за чего кроссовок будто въелся туда. Течение не упрощало задачу, снося меня в сторону и от этого причиняя еще и боль в неестественно вывернутой ноге.
Внезапно меня за подмышки подхватили сильные руки и в ту же секунду рывком вытащили на поверхность. Я нос к носу оказался с Томом.
Парень так же стучал зубами от холода и был очень, очень зол.
Я тяжело дышал, отплевывался от воды, начиная ощущать боль в разодранных руках, царапинах на лице и вывернутой ноге.
— Привет, — не к месту высказался я, и оглушительно чихнул.
Том держал меня так крепко, что, наверное, будут синяки. Если, конечно, парень не утопит меня прямо тут. Я начал улыбаться, а через пару секунд уже ржал, как ненормальный. Стресс и нервотрепка сделали свое дело, и меня словно переклинило. Горло начинало саднить, что было первым признаком болезни. Имея отвратительный иммунитет, я заражался на раз — и болел долго, сложно и тяжело.
Мой смех оборвала звонкая пощечина. Она, словно нож масло, разрезала ночную тишину леса. Щеку обожгло, а все царапины просто ужасно заболели. Я замолчал, но тут же снова открыл рот, не пытаясь даже сдерживать снова побежавшие слезы:
— Сука! Ненавижу тебя, ненавижу! Какого хрена? Вот какого? — губы дрожали, а я с крика перешел на хрип, а затем на шепот, — верни меня домой, верни…
— Нет.
Это было единственное слово, сказанное Томом за остаток ночи. Он молча схватил меня за руки и заставил выйти из реки. Потом так же молча тащил обратно, не обращая внимания на то, что я хромал и пару раз даже упал, находясь в каком-то забытьи. Мы доковыляли до его дома и меня грубо втолкнули обратно в комнату, закрыв, теперь уже, на все замки. Я снова всхлипнул и стянул с себя мокрую одежду. Голова гудела, горло першило, ссадины тянуло. Оставив на себе только еще немного влажные трусы, я, скуля,подобно побитому щенку, заполз на кровать и укрылся пледом, накрываясь им с головой и сворачиваясь в клубок.
Хотелось просто сдохнуть, но я всего лишь уснул. Практически упал в темноту, оглушенный дикой пульсацией в висках.
Pov Tom
Я не спал весь остаток ночи. Ворочался в кровати, мысли не давали уснуть.
Билл чуть не сбежал! Я буквально был в миллиметре от провала. Страшно подумать, что произошло бы в дальнейшем, если бы его побег увенчался успехом. Нет, меня пугала не расправа, не возмездие в дальнейшем: полиция, тюрьма и уже мое заточение, не это. Одна только мысль о том, что я мог потерять Билла навсегда, приводила в панику. А ведь я и в самом деле мог его больше никогда не увидеть. Надежда на то, что наши отношения рано или поздно изменятся, не покидала. Я знал, чувствовал это. И между нами была некая связь, о которой сам Билл еще и не подозревал. Пока что не понял о ее существовании. Но
я ее чувствовал.
Вечеринка у Юрри проходила весело и даже начинала приносить удовольствие, но в один момент я понял — что-то не так. Беспричинное беспокойство появилось в душе. Нужно было возвращаться домой. И, как выяснилось позже, получилось это более, чем вовремя! Билл чуть не сбежал…
В восьмом часу утра, я понял, что уснуть больше не получится, да и нет смысла. Осторожно заглянул к Биллу. Парень спал, завернувшись в плед и отвернувшись к стене. Будить его тоже нет смысла. Пусть отдохнет. Для него ночная ситуация стала большим стрессом чем для меня. Надо как-то подбодрить его, когда проснется, сделать что-то приятное. Но что? Мысли о ночном инциденте не покидали, но всё рассеялось после того как я спустился с завтраком к Биллу.
Удивительно, но парень всё еще спал и, судя по всему, даже не собирался просыпаться. В душе шевельнулось беспокойство. Поставив поднос с едой на стол, я присел на край кровати и потрогал лоб спящего. Так и есть, температура, да еще какая! Билл просто горел.
Кляня себя на чем свет стоит, не теряя ни минуты, я быстро собрался и поехал в город за лекарствами и всем необходимым при простуде. Купание в ледяной реке не прошло даром. Бедный мой мальчик! Он же такой хрупкий! И это я довел его до такого. Как же ему сейчас плохо!
***
Нагруженный пакетами с провизией и лекарствами, я первым делом спустился к Биллу. Он уже не спал. Просто сидел тихо, завернувшись в плед, и молчал. Взгляд невольно упал на оставленный для него завтрак. К еде он так и не прикоснулся, не считая воды. Ее Билл выпил без остатка.
— Как ты? — я осторожно, словно парень мог меня убить, сел на краешек кровати рядом с ним.
— Не особо, — просипел он чуть слышно и сразу же закашлялся, — пить хочется. Не мог бы ты…
— Да-да! конечно! — я сразу же встал на ноги, — воды? Чай? А может кофе? Или воду с лимоном? Теплую. Давай? Нет, чай! С медом и лимоном и сахаром. Я всё-всё купил!
Брюнет посмотрел на меня уставшим больным взглядом и я моментально замолчал, осознавая, как глупо смотрелся со стороны.
— Просто воды и всё.
— Хорошо-хорошо, сейчас.
Я пулей слетал за водой и вернулся обратно. Билл сидел в той же позе что и раньше, его щеки порозовели. Видимо, снова поднималась температура. Перед тем как начать пить, он попросил таблетку от головной боли. Я начал рыться в пакете, вытаскивая всё, что купил в аптеке. Билл просто наблюдал за моими действиями.
Вообще, несмотря на скверно сложившуюся ситуацию, меня не могло не порадовать то, что он разговаривал совершенно спокойно. Без какой-либо агрессии в интонации, обиды, злобы. Взгляд его так же не выражал ничего. Хотя это было не совсем положительно. В безразличии ничего хорошего нет, но чего я хотел, собственно? Чтобы он спасибо сказал?
— Ты ничего не ел.
— Не хочется.
— А на обед или ужин что хочешь?
— Не знаю. Ничего. Хочется спать. Не мог бы ты оставить меня?
— Конечно. Если ты просишь… Тут вот лекарства, я не знал… Может быть…
— Сам разберусь, — перебил он меня, — я прекрасно вижу, как ты постарался. Иди. Ужасно клонит в сон.
— Билл, — обратился я к нему напоследок, уже стоя в дверях.
— Что?
— Прости. Прости, пожалуйста.
Парень ничего не ответил, лишь махнул на меня рукой.
***
Дни летели незаметно. И каждый из этих дней я, само собой, проводил с Биллом. Бывало ему становилось хуже, поднималась температура, и я клял себя, на чем свет стоит. Но к концу недели он пошел на поправку. Стал лучше есть, меньше спать и, что удивительно, больше общаться со мной. Один раз мы даже поиграли в шахматы, причем об игре попросил он. Это не могло не радовать. И я был рад, даже несмотря на то, что Билл каждый раз меня обыгрывал.
Шел второй месяц заключения Билла в моем загородном доме. И, наверное, впервые в жизни я был так счастлив. Обожание этого человека иной раз становилось чем-то ненормальным, больным. Я просыпался среди ночи после очередного сна, в котором осмеливался взять его за руку. Решался ласкать его пальцы, такие нежные, ласковые. Во снах я становился к нему ближе, позволяя себе все больше и больше того, чего не мог позволить наяву. И, к сожалению, Билл тянулся навстречу только в сновидениях. Там он не смотрел с холодом или безразличием в глазах. Во взгляде читалось лишь желание быть мне другом, самым лучшим на свете, и даже больше. Намного больше. И нечто наподобие искры то и дело проскальзывало между нами, но ни я, ни он, не могли сделать первый шаг к тому неизведанному, о чем мы сами толком не знали. Не могли окончательно понять и разобраться. Столь туманные сны, наполненные новым для меня чувством, всё больше сводили с ума. И мысль о том, что когда-то я расстанусь с Биллом, перестану видеть его, осознаю, что его больше нет рядом, поднимали в душе мутную панику. Как песок со дна озера. И после всех тревожных мыслей я долго не мог уснуть, но, как только песок тихо и медленно опускался, меня накрывало уютной бездной снов.
***
Во время очередной поездки в город я снова столкнулся с Юрри. Что он делал тут, черт бы его побрал? Он как раз вышел во двор своего дома, когда я ехал мимо. Поднял руку в приветственном жесте и широко улыбнулся. Я отзеркалил его жест и улыбку. На обратном пути надо заехать к нему под каким-то предлогом и узнать, сколько еще продлится его отпуск, или что там у него стряслось, почему он до сих пор живет тут.
Юрри вызывал неприятное беспокойство, будто мог чем-то помешать или вмешаться. Само собой, думать так абсурдно с одной стороны, а с другой… Мало ли что может произойти, перестраховка не помешает. Да и не входил он как-то в мои планы. Лишнего общения не нужно абсолютно.
Стоило хоть немного успокоить новый приступ паранойи, как на мою голову свалилась новая «беда». И это на самом деле была беда, даже можно сказать катастрофа!
Как только я попал в зону действия мобильной сети, сотовый разразился звонком.
— Чёрт! — вздрогнув от неожиданности, я достал телефон, — о нет, вы шутите? — на экране светилось имя «Кларисса». Секретарша босса. Звонок нельзя было оставлять без ответа.
— Алло.
— Добрый день, Том. Не хотелось тебя отвлекать, но тут такое дело…
— Весь во внимании.
— Нужно срочно выйти на работу.
— Как так? Почему? Я по праву взял такой долгий срок и…
— Знаю. Тебе его вернут позже или компенсируют, но в ближайшее время ты нам нужен здесь. Форс-мажорная ситуация.
— Хорошо, — ответил я после небольшой паузы.
— Отлично. С понедельника ждем тебя в офисе. Босс всё объяснит. Ситуация на самом деле серьезная. Оплата будет двойная.
Не прощаясь, я нажал отбой. Что за дерьмо могло произойти? Будь всё проклято! Я с досадой ударил по рулю. Потерять работу непозволительно, тем более столь высоко оплачиваемую, как моя. Что же делать?
Ситуация вырисовывалась, мягко говоря, не очень привлекательная.
Что делать с Биллом? Как поступить? Работая шесть дней в неделю, я не смогу каждый раз мотаться из города и обратно. Но как оставить Билла одного? Забрать в свою квартиру? Нет, это бред. Не выйдет. Но о чем я думал раньше? Лето и отпуск, как и деньги, рано или поздно закончатся и что-либо решать со своим пленником придется в любом случае. Почему об этом мысли не было?
Потому что я наивно полагал, что мы подружимся. Сблизимся намного быстрее, чем это происходит на самом деле. Думал, Билл поймет меня так же как и я, казалось, понимал его. Ведь он так же одинок.
Обожание этого парня закрыло глаза на самое главное — существование реального мира. И реального мира самого Билла, в котором ему, по всей видимости, было комфортно.
Но я надеялся, думал, что со временем смогу добиться чего-то, расположить его к себе, пусть и таким варварским способом, как похищение. Мне нужно было осознавать, что он рядом, ощущать иллюзию обладания этим человеком. Просто общение, завязка дружбы, как обычно бывает в повседневной жизни, меня не устраивало. Слишком долго, слишком хрупко. Слишком много его свободы. Поэтому я и привез его к себе, оторвав от всего остального мира. Всё лишнее извне не должно было мешать моему плану.
Только я и только Билл. И больше никого.
План пошел крахом. И теперь с этим идеальным человеком я буду видеться намного реже, чем предполагалось. Мысли о разлуке в шесть дней приводили в ужас! Да и как же он будет совершенно один? Совсем один. Как быть? Придется смириться. Другого выхода нет.
Теперь все мысли только и были заняты тем, как преподнести эту новость моему пленнику. Но, спустившись к Биллу, я совершенно забыл о том, что хотел сказать. То, как он меня встретил, очень удивило. Я моментально растерялся.
— Тебя так долго не было. Я заскучал.
-Дела были. Кхм, — его внезапное расположение смутило. Неестественно медленно я накрывал на стол, дабы скрыть приступ волнения.
— И проголодался, — продолжил он и, подойдя ближе, положил руку мне на плечо, — не оставляй меня больше так надолго.
— Прости, — я повернулся и, убрав его руку со своего плеча, нежно сжал в своей ладони его ладонь.
Билл посмотрел мне в глаза, а я, не выдержав взгляда, отвел свой в сторону.
— Тебе не за что извиняться, ведь ты хочешь для меня только лучшего. Ведь так?
— Да, — только и смог произнести я. Мое волнение возрастало. В этот момент мы были так близки, так едины. Так трудно было удержаться!
Я понял, что он позволит мне непозволительную вольность, о которой, может быть, пожалеем мы оба.
С этими мыслями, с нотой опаски, я поднес к губам руку брюнета и оставил поцелуй на его тонком запястье. Запах и бархат его кожи действовал дурманящее и, словно в бреду, целуя его ладонь, я пробормотал:
— Не оставляй меня, пожалуйста, прошу. Ты смысл моей жизни. Я просто не смогу…
— Не оставлю. Я многое понял и осознал, пока тебя не было. Ты так много делаешь для меня.
— Но как же…
— Я думал о тебе, — перебил он, — еще меня не покидали мысли об этом вынужденном заточении. И знаешь что?
— Что? — спросил я с замиранием сердца, словно сейчас должно случиться что-то очень важное.
— Кажется, я понял, — Билл сделал паузу и, опустив взгляд, продолжил, — понял, что это лучшее, что когда-либо случалось в моей жизни. Ведь теперь я не одинок. Это ты хотел донести, Том? Ты так же одинок, но теперь мы…
— Вместе, — закончил я его фразу.
В этот момент чувства били через край. Небывалый душевный подъем переполнял сверх меры. Первый раз в жизни я чувствовал себя таким счастливым. Неужели? Можно ли поверить в это? Можно ли осмелиться? Все мои действия были не зря. Ведь он понял. Понял!
— Пообещай мне, — я сильнее сжал ладонь Билла и чуть ли не вплотную приблизился к его прекрасному лицу, — пообещай, что всегда будешь рядом. И я, в свою очередь, тебя не оставлю. Никогда! Если мы вместе, значит вместе. Только так и никак иначе.
Легкая улыбка коснулась его губ и это была самая прекрасная улыбка на свете.
— Я пообещаю, но, — теперь Билл стыдливо поджал губы.
— Но?
— Что дальше?
— Я не понимаю, о чем ты?
— Наши отношения. Ты ведь добивался чего-то большего, чем просто дружба? — ладонь парня выскользнула из моей ладони и легла мне на грудь, — и если я останусь, то не просто как друг, — почти прошептал он, и рука с моей груди опустилась ниже.
Какое нежное касание! О таком можно было только мечтать, но…
— Нет! прекрати! — я резко оттолкнул брюнета, — так нельзя, это неправильно, так не должно быть!
— Что не так, Том? — в его взгляде читалось непонимание и разочарование.
— Всё не так, всё!
Я просто пулей вылетел из подвальчика, не в силах более сдерживать возросшее напряжение. Громко хлопнув дверью, кое-как справившись с замком, я попытался сдержать судорожное дыхание.
Скорее всего, со стороны я смотрелся как полнейший псих и Билл не понял, что произошло. Но больше я не мог сдерживать себя. Дрожь от его касания, да еще такого, в опасной близости от…
Ладонь, которая вот-вот окажется ниже пояса.
И как результат — эрекция, из-за которой я готов был провалиться сквозь землю от стыда.
Как последний извращенец, добившийся своих больных желаний, я прикоснулся к себе и… кончил.
Позорно, отвратительно кончил, как какой-то прыщавый подросток, после просмотра порно-журнала. Слезы обиды сразу же выступили на глазах, в сердцах я ударил по стене кулаком. Я болен!
Я чертов больной придурок! Но иначе не могу.
Уже не могу.
