Одержимость

      Pov Tom       Год спустя.       Помню, концентрация моего терпения достигла своего апогея, когда я получил последнее письмо Билла. Я выбросил его, не читая.       Хватит. Я больше так не мог. Нужно было остановиться. Он отправлял по три письма каждый месяц и каждый раз я ждал с нетерпением, но по прочтении готов был лезть на стену. Он был прав, когда написал, что каждое послание станет для меня удушающим глотком кислорода. Так и случилось.       Билл измучил меня. Я добросовестно нёс наказание, но ещё чуть-чуть и…       Часто я вспоминал тот момент, когда Билл последний раз навещал меня и рисовал в воображении, какой будет наша новая встреча. Когда она случится и будет ли вообще. Но всё, что у меня оставалось на тот момент, это чертовы письма, которые я не мог не читать. Что он написал в последнем, я так и не узнал. Не хотел знать. Это уже не имело значения. Когда-то я сказал ему, что умру без него и в тот момент я был на грани. Жизнь летела ко всем чертям и в моем бессильном положении надежды оставалось мало. Впервые за всё время у меня на самом деле опустились руки. Всё, чего я хотел, это хоть раз увидеть Билла и попросить прощения за то, что совершил. Но впереди был лишь тюремный срок и проклятые письма, которые окончательно добивали меня. Сколько ночей, не счесть, я мысленно проговаривал те самые главные слова, которые сказал бы Биллу. Запоминал фразы, те, что более удачно могли передать, насколько сильно я раскаиваюсь и сожалею. Как хотел бы вернуть всё назад, повернув время вспять. Как хотел бы не поддаваться больному, сумасшедшему порыву, когда впервые увидел этого прекрасного брюнета. Я был самоуверен, амбициозен, жесток и глуп. Времени переосмыслить у меня было предостаточно, но от сути своей я не отказался. Я всё еще любил парня, так много хотел ему сказать. Так много…       Теперь же, стоя перед дверью его дома, я даже боялся постучать. Всё во мне кричало, что это ошибка и приходить не стоило, но я не мог иначе. Я боялся, собираясь с силами, ощущая себя раздавленным, поверженным своими же поступками в прошлом, слабым и ничтожным. И если Билл, увидев на пороге незваного гостя, просто захлопнет дверь перед моим носом, я просто уйду и более никогда не потревожу его. Оставлю в покое, постараюсь обрести покой и для себя. Там, где не будет ни этого города, ни прошлого, никаких писем и звонков. Там, где не станет Билла, мыслей о нём и меня самого. Я должен хотя бы попытаться.       Собравшись с силами, я постучал. Где-то в глубине дома раздался собачий лай и спустя какое-то время дверь открылась. На пороге стоял Билл, а позади него я увидел пса, который нюхал воздух, повиливая хвостом.       — Место! — скомандовал Билл, и собака пропала из поля моего зрения. — Чем обязан?       Вместо ответа я снял кепку и темные очки. Парень не узнал меня сразу, но как только наши взгляды встретились, он слегка нахмурился и сказал:       — Всё-таки пришел. Впрочем, это было очевидно.       — Я просто хотел сказать, что… В общем. — Я замолчал. Все слова и фразы моментально вылетели из головы. Я опустил взгляд, не в силах теперь уже выдержать взгляд парня.       — Заходи в дом, не люблю разговаривать на пороге, — не дожидаясь ответа, Билл направился внутрь дома. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.       Мы расположились в небольшой, но уютной гостиной. На предложенный чай или кофе я отказался. Возникла тяжелая, гнетущая пауза. Я теребил в руках свою кепку, рассматривая каждый стежок, и не знал с чего начать.       — Неловкое молчание немного затянулось, тебе не кажется? — Билл нарушил тишину.       — Зачем ты это сделал? — я  осмелился посмотреть ему в глаза, ощущая при этом холодок между лопаток и болезненный укол в груди.       — Решил, что с тебя хватит.       — И всё?       — И всё.       — Так не бывает.       — Но ты же сейчас тут, Том. Значит, бывает, — Билл усмехнулся и, сложа руки на груди, прошелся по комнате.       — Должна быть причина, Билл…       — Сядь, — предостерег меня парень, предугадывая моё желание встать с кресла и направиться к нему. — Нет причины. Я так решил.       — Почему?       — Потому что я не ты, — казалось, он даже разозлился, — в отличие от меня, ты бы такого никогда не сделал. Мысль о том, что даже в такой ситуации я лучше тебя, согревает. Но не только она, само собой. Я-то тебя отпустил, а ты меня? Нет, — ответил он сам же на свой вопрос. Было ощущение, словно он пытается оправдаться.       Я же поджал губы и промолчал.       — И поэтому ты ощущаешь себя еще хуже от этого. Я прав?       — Прав. Я пришел попросить прощения. За всё, что сделал и причинил. Ты вправе не прощать, ведь я монстр и совершенное преступление ужасно. Да что там… Я сам себя простить не могу, но всё равно глупо надеюсь, что ты не держишь зла. Ты один такой в этом мире. И, может быть, это прозвучит гадко для тебя, но лишь рядом с тобой жизнь имела смысл. Спасибо тебе, Билл. Спасибо за то, что не прогнал и дал шанс моим никчемным извинениям. Как же ужасно они звучат теперь. Я благодарен тебе за ходатайство о освобождении. Я недостоин этого и удивлен таким поступком.       — Я писал тебе в последнем письме о своих планах. Ты его не прочитал?       — Нет. Ты измучил этими письмами настолько, что я больше был не в силах и… выбросил, так и не распечатав. Почему ты сделал это?       — Я уже отвечал, это во-первых. Во-вторых, не переоценивай моих возможностей. И в-третьих, считай, что это просто везение. Не каждый может похвастаться рождественской амнистией.       — Билл, — я не выдержал царившего напряжения и, встав со своего места, просто подлетел к парню, хватая его за руку, — прости, прости меня, прости. Ты моя боль, моё наказание, мой грех, моя жизнь. Я болен тобой, одержим, называй это как хочешь. Без тебя я задыхаюсь, умираю и всё время разлуки было похоже на ад. Помню каждую минуту, каждую секунду, проведенную с тобой. Не могу без тебя, не могу! — я тараторил похожие на бред слова и целовал ладони парня. Пальцы его чуть подрагивали, выдавая нервное напряжение. Я посмотрел ему в лицо, видя, как увлажнились глаза, в которых застыл нечитаемый взгляд.       — Я простил тебя, Том. Отпусти, — Билл попытался убрать мои руки, но я не хотел отпускать. — Том, прекрати. Хватит! — Последнее он выкрикнул, когда моя ладонь легла на его затылок и наши лица оказались в опасной близости. — Хватит, Том, — теперь уже прошептал он, — Всё кончено.       Парень моргнул и по щекам его скатились слезы.       — Ты ведь ждал меня. Ждал. Вот в чем дело, скажи, Билл, — я сам не заметил, как начал покрывать его лицо поцелуями, чувствуя соленый привкус слёз, — скажи, прошу, ведь я прав? Прав? Пожалуйста, малыш, пожалуйста.       Я ловил губами его губы, нагло продолжая свой натиск, чувствуя лишь едва заметное сопротивление. Руки мои теперь обнимали парня без усилий, не сдерживая порывов избавиться от объятий. Их не было. Он обнял меня в ответ и всхлипнул сжимая пальцы на моей спине. Плотина сдерживающая напряжения не выдержала натиска и подрагивая, уткнувшись носом мне в шею, Билл прошептал еле слышно, сквозь зубы:       — Ждал… Я ждал тебя, Трюмпер, чтоб тебе провалиться, сволочь. Ждал…       В тишине комнаты отчетливо слышалось тиканье настенных часов. Два человека застыли в молчании, думая о боли. Каждый о своей, но поделенной надвое, что связывала теперь воедино не оставляя даже шанса на побег ни одному, ни второму. Конец.©