Навстречу

Джеймс зажег очередную сигарету и поднес ее к губам, на миг засмотрелся на заваленный бумагами рабочий стол, и сделал небольшую затяжку. Не то, чтобы он сильно любил курить, просто это, как и многое другое, настолько вошло у него в привычку, плохую привычку, что просто было невозможно от нее избавиться. Он еще раз прочел последнее предложение и снова сделал очередную затяжку, наслаждаясь едким дымом. Он любил, чтобы все было так, как он скажет, и многие думали, что этот человек просто слишком тщеславен и самовлюблен. Но на практике все оказывалось совершенно иным. Джеймс работал в крупной компании, которая занималась издательским делом. Это отнюдь не был маленький печатный цех, что выпускал бульварную литературу, зарабатывая себе тем самым на жизнь. Компания, в которой работал Джеймс, а для подчиненных — просто мистер Сандерс, имела несколько филиалов за границей, два больших завода по производству печатной бумаги и типографию, способную за ночь напечатать тысячу экземпляров «Гарри Поттера». Сандерс занимал одну из руководящих должностей арт-отдела, лично отбирая заготовки и готовый к печати материал — обложку будущих изданий. Но он был также и тем, кто помогал юным гениальным авторам, и был для них кем-то вроде редактора. Он любил свою работу, более того, был первым, кто вывел незатейливую нишу печатника на новый уровень, даруя ей новую жизнь, и это в свои двадцать пять. Поэтому, стоит ли его винить за легкий цинизм и прагматизм во всем, что шло вразрез с его мировоззрением по отношению к работе. Мужчина оставил недокуренную сигарету на краю пепельницы и приложил пальцы к губам, снова и снова перечитывая последнее предложение, что отображалось на зажатой между пальцев бумаге. Оно ему определенно не нравилось и даже не потому, что разрушало его убеждения, а было просто не логичным и абсолютно глупым. Джеймс отнюдь не был дураком, как думали многие, он всегда мог найти способ добиться желаемого результата, но в последнее время многие авторы, которые только что обрели известность, провозглашая себя, в уме, конечно, лауреатами Нобелевской премии за заслуги на литературном поприще, доставали мужчину. Они отождествляли себя с истинными носителями звезды великих литераторов, которые создавали бестселлеры или издавались многомиллионными тиражами. Те писаки яро настаивали на выполнении выдвинутых ими же требований и грозились, при невыполнении оных, прекратить писать. Эти их действия так раздражали Сандерса, просто не желающего проявлять тактичность, да и более того, считавшего тактичность в данной ситуации делом гиблым, просто отказывал им в попечении и отправлял восвояси. И вот сейчас, читая очередной бред новой зазнайки, что имел несчастье печататься в их издательском доме, Джеймс готов был запихнуть лист бумаги в глотку того самого неудачника-писаки. — Да чтоб тебя, — зло проговорил он, отбрасывая смятый листок на стол и небрежно отводя волосы, которые за последнее время сильно отросли и падали на глаза. За те несколько недель, что Джеймсу пришлось пережить, он не то, что подстричься не мог, зачастую просто не успевал пообедать или, банально, принять душ. Работы было невпроворот. Заказов было больше, чем работников в его отделе, а это почти десять человек. Почему почти — все просто, в команде Джеймса работал один крайне любопытный персонаж, но он, как и сам Сандерс, был не лишен всех тех качеств, которые презирало большинство. А еще, мистера Пайса, а именно так звали нашего слегка самовлюбленного юношу, подстегивали собственные амбиции и неутолимая жажда показать себя. Дэрэк Пайс не был уверен в своей гениальности (хотя весьма был склонен к ней, проявлению этой самой гениальности), может быть оттого, что встречал по-настоящему талантливых людей. Считал ли он Джеймса таковым — вряд ли. Наоборот он с явной неприязнью и неподдельным презрением относился к начальнику. Объяснений этой очевидной нелюбви было несколько. Во-первых, их с Сандерсом пути успели пересечься, как только тот перешел в среднюю школу. Джеймс с самого детства скрывал свою сущность, подстегиваемый отцом всегда добиваться только вершин, а с половой принадлежностью, к которой его отнесли с рождения, он мириться не хотел и верил, что это будет преградой на пути к успеху. Естество омеги, а именно им он и был, шло вразрез с его планами о собственном бизнесе, доходе, уважении как к человеку, достигшему всего упорным трудом. Он, безусловно, хотел детей и никогда не был против брака. Но считал, что для этого еще не пришло время, да и достойного кандидата повстречать ему так и не удалось. А стоит ли говорить, какие критерии отбора альф в поисках идеала могли быть у закоренелого трудоголика, обожающего классику и не лишенного качеств гедониста? Поэтому Сандерс, так как ему не было суждено родиться альфой, решил притвориться бетой. Апатичной, весьма строгой к себе и окружающим, дальновидной и расчетливой бетой, коим его и считали все подчиненные в компании. Циником бетой, не готовым мириться со своей слабостью, и превозмогая ее, что, позвольте заметить, удавалось ему весьма действенно. Он сразу дал отпор провоцирующему его Пайсу, который лишь хотел узнать интересующую его личность поближе. Это неловкое недопонимание переросло во враждебность, потом в презрение, а со времени перехода в старшую школу — в неприкрытую злобу. Они отчаянно соперничали в самых разных областях: будь то кружок поэзии или общество любителей забегов на длинные дистанции. И разница в возрасте этому не была преградой. А еще они часто любили спорить и затевать по этим спорам драки, не лишая благодарную толпу не только хлеба, но и зрелищ. Такие вот «дуэли» они устраивали на заднем дворе школы, сразу оговаривая основные условия драки: по лицу, в живот и ниже пояса не бить. Казалось, Дэрэк лишился общества беты-отшельника, когда их пути разошлись после старшей школы, и Пайс даже успел забыть об этом слегка заносчивом парнишке, что изводил его в школьные годы. Но жизнь, штука странная, решила свести враждующие личности вновь. Сигарета уже давно погасла, но серый дым все еще струйкой поднимался над рубиновой пепельницей, причудливо развеваясь. В дверь кабинета негромко постучали, и Джеймс, поднимая на нее утомленный взгляд, устало проговорил: — Войдите. — Мистер Сандерс, будут ли еще поручения на сегодня? — поинтересовался его молодой секретарь–омега, с недовольствием вдыхая сигаретный дым, которым пропахла комната. Марк был весьма милым и сообразительным юношей, который в первый же день решил не спорить с начальником, а положиться на его чутье и деловую хватку, выработанную в трудовые годы — и не прогадал. Сандерс был странным, весьма странным, но вместе с тем справедливым и даже добрым. Он часто отпускал Марка домой, когда у того должна была начаться течка, старался интересоваться его делами и самочувствием, из чего Марк сделал выводы, что его шеф был весьма дружелюбным, просто не всем показывал это, а еще Марку он казался милым. Особенно это было заметно в те дни, когда его шеф сидел в кафетерии компании и читал книги самых разных жанров, сосредоточенно глядя в желтые страницы и улыбаясь только ему известным шуткам. — Нет, ты свободен на сегодня, Марк, — отпустил сотрудника Джеймс. — Тогда до завтра, сэр, — попрощался омега и, развернувшись и прикрывая ладошкой нос, покинул кабинет. Единственное, что доставало омегу, это была глупая привычка его шефа курить. Джеймс бросил быстрый взгляд на часы и удивился тому, что они показывали половину десятого — так долго он уже давно не засиживался на работе. Мужчина поднялся с места, забирая со спинки кожаного стула дорогой, но помятый пиджак, и направился на выход. Проходя по тускло освещенному коридору, Джеймс обратил внимание, что в зале, где они часто с командой обсуждали новый макет обложки, все еще горел свет. Помещение, где они проводили планерки, было небольшим, и все, что было в нем, можно было наблюдать через большие окна, что выходили в коридор, прикрытые лишь наполовину жалюзи молочного цвета. Джеймс сделал еще несколько шагов, аккуратно заглядывая в «комнату споров» — так это помещение часто называли сотрудники — и удивился еще больше. За большим столом, что занимал почти всю комнату, сидел Дэрэк, его окружали макеты одной книги, которую им нужно было сдать в печать уже очень скоро, и сосредоточенно рисовал обложку, видимо, уже не на первом ватмане. На полу были разбросаны палитры с акварелью, акриловые краски в маленьких баночках и смятые листы ватмана. На столе лежала гора разноцветной бумаги, кисточки, фломастеры, карандаши и трафареты. — Он что, идиот? — проговорил шепотом Джеймс, завороженный картиной происходящего, а потом смело, хватаясь за ручку двери, зашел в «комнату споров». — Ты в своем уме, Пайс?! — произнес он на октаву выше обычного и удивленно уставился на подчиненного, тот от неожиданности выпустил из рук кисточку, что была смочена в красной краске, на ватман и не менее удивленно уставился на своего начальника. — Я же запретил тебе разрабатывать эскиз Эммета Одера, — проговорил строго Джеймс, словно застал непутевого ребенка за поеданием на ночь шоколада. Дэрэк устало вздохнул и, подняв кисточку с листа, попытался вывести ярко-красное пятно. — Чхал я на это, — тихо проговорил он и, облизав губу, в уме представляя красочную обложку в полевых цветах, начал воплощать свою идею на бумаге. Ненависть Джеймса к Пайсу была аналогичной. Он не только ненавидел его за то, что этот юнец, младше его всего на три года, тупо игнорирует его указания, а иногда и приказы, так он просто сам организовал группу «единомышленников», назвав себя «криэйторами», и пытался во всем обойти Сандерса. Ему это удавалось с трудом, надо заметить, и то, в основном, из-за нехватки опыта, но это Дэрэк компенсировал сполна своим сильным эго альфы и диким желанием стать лучше Джеймса. А еще Сандерс терпеть его не мог, потому что это отец навязал ему этого юнца, по просьбе отца того самого несносного сопляка пристроить мальчишку. И вот сейчас Джеймс играл в няньки, по крайней мере, думал, что играл. Да и это можно было бы стерпеть, если бы не ужасный характер Пайса. Когда они только познакомились, Дэрэк показался омеге весьма выдающейся личностью. Он был отличником почти по всем предметам, капитаном их школьной команды по софтболу и, ко всему прочему, тоже любил книги. Окончательной каплей, которая переполнила сосуд совершенства Пайса было то, что он являлся альфой, и Джеймс был даже готов сблизиться с ним, если бы не тот факт, что Дэрэк, считая себя сильной личностью, окружал и себя такими же. Сандерс не любил софтбол, считая эту игру слишком жестокой. Он предпочитал литературу математике и не засматривался на милых омег из других классов. Все это не давало повод для их сближения, а постоянное задирание друг друга в попытке показать собственное превосходство, иногда доходило до откровенного маразма. Хотя Сандерсу вряд ли бы удалось в полной мере противостоять Пайсу, и дело было даже не в том, что он был омегой со слабым запахом и непримечательным для омег телосложением и характером. Джеймс не мог конкурировать с самой сущностью Дэрэка — сущностью альфы, которая заставляет только повиноваться. Это природная тяга была сильнее собственного мировоззрения. — Ты вновь начинаешь выводить меня из себя, — начал Джеймс, понимая, что снова заводится. Разговоры с Пайсом он считал бесполезными, потому что Дэрэк всегда делал все наоборот и обязательно по-своему. И вот сейчас, когда Сандерс запретил работу над оформлением очередной книги Эммета, популярного писателя, что печатался только в их издательском доме, откладывая работу над обложкой до прихода вдохновения и ожидая последней главы книги, Пайс решил во что бы то ни стало, проявить себя. — Ну, так и не заводись, — лаконично предложил Дэрэк, водя кисточкой по ватману, делая мазок за мазком. — Вдруг сердечко не выдержит? — он перевел свой взгляд на руководителя и мило улыбнулся. — Послушай сюда, щенок, — из последних сил сдерживал себя Джеймс, — что бы ты там не намалевал, оно не пойдет в печать, ибо окончательный эскиз нужно согласовывать со мной. А я добро не дам, потому что ты не настолько гениален, чтобы создать шедевр, а именно это мы и издаем, в одиночку, — пригрозил ему Сандерс, зло щуря глаза. Дэрэк хмыкнул и, отодвинув стул, на котором сидел, поднявшись и откладывая кисточку, вальяжной походкой направился к Джеймсу. Он подошел почти вплотную и заглянул в зеленые глаза руководителя, что сейчас полыхали праведным гневом. Пайс был почти на полголовы выше, несмотря на возраст. — Посмотрим, — прошептал он еле слышно, но достаточно для того, чтобы это услышал собеседник. Последняя фраза остудила пыл Сандерса, и он с легкой ухмылкой, смотря снизу вверх в голубые глаза подчиненного, отбрасывая назад свои непослушные светлые волосы, вскинул бровь в легком удивлении. Потом также хмыкнул и не спеша удалился из офиса, чувствуя свое явное превосходство. Это чувство помогало ему преодолеть тот природный магнетизм, которым обладал Пайс, и которого, как думал Джеймс, он сам был лишен. — Мне нужно будет забрать из типографии несколько экземпляров «Цветения сада» Кевина Оттиса для презентации. Заехать к редактору Льюиса Форса и, конечно же, наведаться в книжный, проверить продажи, — отчеканил порядок на день Джеймс, не успев войти в свой кабинет, на следующее утро. Марк, как всегда, был готов записать его указания, и, едва поспевая за Сандерсом, направился вдоль коридора с большим блокнотом в руках, жадно ловя каждое слово начальника. Джеймс, не замечая окружающих, но при этом кивая всем, кто с ним здоровался, достал из кармана полупустую пачку сигарет и, заглянув в нее, замолчал на минуту. — Ах да, купи мне еще сигарет, — напомнил он, поворачиваясь к Марку, и впервые за сегодня посмотрел на омегу. — Конечно, сэр. Что-либо еще? — спросил секретарь, продолжая строчить в блокнот. — Еще нужно, чтобы ты послал цветы моим родителям, скоро, — он замолчал, удивленно наблюдая, как несколько человек замелькали между молочного цвета жалюзи в комнате, где они проводили ежедневные планерки, — у них годовщина. Джеймс окончательно замолчал, поражаясь происходящему и пытаясь все-таки понять, что там происходит. — Что, к дьяволу, это такое? — не удержался он, когда увидел в комнате большой ватман, прикрытый белой материей, наподобие той, которую сдирают со статуй на выставках или открытиях. Полупустая пачка так и осталась зажатой в одной руке, второй же он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабив зажатую шею, и развернулся в пол-оборота к Марку, повторяя весьма настойчиво свой вопрос: — Что, к дьяволу, это такое?! Омега скривился от этого тона и, пождав губы, ответил, отводя взгляд: — Мистер Пайс собрал команду сегодня пораньше. — Что?! Сандерс впился взглядом в юного омегу, как будто тот знал, что творится в голове у Дэрэка, и требовательно ждал ответа. — Он сообщил, что готов представить свой вариант… — Марк так и не успел договорить. Джеймс просто влетел в «комнату споров», сжимая кулаки, в одном из которых все еще находилась пачка сигарет, полностью игнорируя секретаря, который бросился за ним. — Ты что себе позволяешь, сопляк?! — не выдержал руководитель арт-отдела. Ярость так и плескалась в его глазах, но Дэрэк не замечал ее, напротив, он удивленно обернулся на возглас. — А, мистер Сандерс, — словно только что увидев его, ответил Пайс. — Вы как раз поспели к презентации. — Какой, к черту, презентации?! — снова повысил голос начальник. Все присутствующие опасливо оглянулись, боясь вмешаться. — Ну, как же, презентации моей идеи по поводу обложки романа Эммета Одера, — как ни в чем не бывало ответил Пайс, и начал раскладывать на места папки с описанием. Джеймс заставил себя сделать глубокий вдох-выдох и уже спокойнее проговорил: — Оставьте нас, — обращаясь к остальным сотрудникам, что сидели в комнате. Ребята без повторного напоминания поднялись и тихо удалились, прикрывая за собой дверь. — Сэр, позвольте напомнить… — попытался возразить Марк, опрометчиво думая, что Сандерс послушает его. — Позже, — как можно сдержаннее ответил тот, не оборачиваясь к секретарю. — Хорошо, — спокойно проговорил Марк и не спеша покинул помещение. Но «комната споров» и была примечательна тем, что в ней были большие окна, прикрытые лишь наполовину жалюзи, чего вполне было достаточно для того, чтобы видеть всё происходящее внутри комнаты. Как только входная дверь закрылась, Джеймс сделал еще один большой вдох-выход. — Так, повторять дважды не буду, — начал он свою пылкую речь, обдуманную несколькими секундами ранее, — я руководитель отдела. Я, а не ты. Пайс поднял на него удивленный взгляд, положив последнюю папку на место, и оперся бедром о край стола, с невозмутимым видом наблюдая за омегой. — Да и не нужно это дважды повторять. То, что ты руководитель отдела, я узнал в первый же рабочий день, — проговорил Дэрэк, продолжая мило улыбаться, словно пытаясь окончательно вывести из равновесия руководителя. Омега пропустил колкости в свой адрес, вовремя вспоминая, что перед ним не просто подчиненный, о котором попросил позаботиться отец, а и его школьный недруг. — И, как руководитель арт-отдела, решения принимаю я, — договорил он, всматриваясь в глубину голубых глаз собеседника. Пайс кивнул, соглашаясь с ним. — Я никогда не претендовал на должность руководителя отдела, и уж тем более, не собирался принимать решения вместо тебя, — проговорил альфа, складывая руки на груди и вздергивая темную бровь. Сандерс легонько сжал переносицу большим и указательным пальцами, прикрывая глаза и не давая новой порции гнева овладеть им. «Он только этого и ждет», — думал омега, скрипя зубами. — Рад, что на этом мы сошлись, — проговорил он после минутной заминки и, уже более расслабленно, подошел к столу, пододвинув деревянный стул, сел на него, продолжая наблюдать за подопечным. — Позволь же показать тебе, за что меня все-таки выбрали руководителем, — продолжал Джеймс, закидывая длинные ноги на лакированную черную столешницу, напрасно пытаясь выудить из помятой пачки целую сигарету. — Предоставляю тебе возможность продемонстрировать мне то, над чем ты так усердно работал прошлым вечером, — с гаденькой улыбкой проговорил он, запихивая помятую пачку в карман брюк и устремляя свой взор снова на альфу. Пайс опешил от такой резкой смены настроения своего шефа, но решив, что отступать будет просто глупо, подошел к прикрытому флип-чарту и, развернувшись к омеге, проговорил: — Я не утверждаю, что это шедевр, который ты просто обязан утвердить, просто посмотри. — Да-да, — поторопил его омега, пытаясь поскорее развеять тот флёр уникальности, которым окружал себя, как думал Джеймс, альфа. Пайс поджал губы, заранее понимая, что его сейчас просто раскритикуют, даже не соизволив объяснить, но без колебаний сдернул длинный полог, прикрывавший ватман, и с интересом посмотрел на своего шефа. Сандерс застыл, пораженный тем, что было перед ним, он был явно готов отвергнуть любой проект, который бы представил ему Пайс, ибо свято верил, что обложку-шедевр не может придумать один человек. Но Дэрэк снова обошел его, и что немаловажно, удивил, что с Джеймсом случалось крайне редко. Пайсу удалось передать столь четко и так понятно суть романа в одной картине, что омега прикрыл рот, стараясь не выдать своего восхищения от увиденного. Эммет Одер был весьма одаренным мальчишкой двадцати лет, который за столь короткую карьеру писателя, всего два года, сумел обзавестись солидной аудиторией любителей и почитателей его бесспорного таланта. Когда Джеймс познакомился с ним в одном из книжных магазинов, Эммет так увлеченно читал «Казанову», мечтая однажды стать столь же популярным, как позднее он признается все тому же Сандерсу, и подумать не мог, что перед ним стоит тот, кто откроет его талант миру. Джеймс не прогадал, это вообще удавалось ему крайне редко. Прочитав только первые шесть — семь страниц его рукописи, что Эммет прихватил с собой, омега был поражен. Одер очень умело описывал, казалось бы, обыденные вещи и открывал то, о чем Джеймс никогда и не подозревал. Сандерс сразу понял, что этот парнишка настоящий талант, и отпустить его будет равносильно тому, как отдать под трибунал невиновного, так же печально. За те два года, что Одер издавался в компании Джеймса, они оба успели сдружиться, и была ли тому виной их природная принадлежность или же просто одинаковые взгляды на жизнь, Джеймс не знал. Но вот последняя книга, которую с таким воодушевлением ждали получить в печать, никак не хотела выходить из-под умелого пера автора. Сейчас же, в преддверьи последней главы, не только автор был как на иголках. Джеймс нервничал не меньше, и да, успел выкурить столько сигарет, сколько не выкурил, наверное, за всю жизнь. Пайс же был готов ко всем тем перипетиям, что их ожидали на пути к успеху, а то, что книга будет успешной, сомневаться никому не приходилось. Сандерс обомлел, мысленно, конечно, увидев обложку будущего шедевра. Она действительно в полной мере отражала суть произведения, не лишая ее мысли автора и разрешая читателю вообразить сюжет, и это было действительно то, что Джеймс желал увидеть на прилавках книжных магазинов. Казалось бы, незамысловатый сюжет о жизни и трудностях, что встречаются на ее пути — это то, что может написать каждый третий любитель бульварной литературы. Но Эммет снова удивил всех, и Сандерса в том числе, предложив закрученный детективный сюжет, не лишенный, конечно же, юмора. На белом ватмане, что был вывешен на деревянном каркасе, ярким пятном выделялись две стеклянные вишни, что красиво переливались в невидимом свете. Они олицетворяли то желание героя книги, к которому он, в течение всего повествования, так стремился. К этим двум стекляшкам — напрасному увлечению — рвались несколько десятков рук тех людей, кто всю книгу пытался отнять столь желанное у героя. — Ты молчишь уже минуты три. И это меня пугает, — проговорил Дэрэк, наблюдая за реакцией руководителя. Сандерс перевел взгляд с ватмана на подчиненного, серьезно всматриваясь в его лицо. — Ты прочел книгу, — констатировал он. — Конечно, — без сомнения ответил Пайс и удивился, подходя ближе. — Я должен был знать, о чем она. — И о чем же? — спросил Джеймс, как-то загадочно улыбаясь. Альфа хмыкнул, отодвигая стул и занимая место напротив начальника. — Думаю, это и так понятно, я ведь это нарисовал, — ответил он, сложив руки на груди. Сложно оценивать работу, когда ее сделал твой недруг, пусть и подопечный, а оценивать хорошую работу — сложно вдвойне. Джеймсу захотелось закурить, очень сильно захотелось. — Что ж, — ответил он после секундной заминки. — Не могу сказать, что это плохая обложка, ибо я видел и получше, — критично оценил он, поднявшись с места, и приблизился к флип-чарту. — То есть… — поторопил его Пайс, намереваясь поскорее услышать столь желанную похвалу, не сводя упрямого взгляда с руководителя. — То есть, я подумаю над тем, чтобы выдвигать ее на рассмотрение, — закончил он, оборачиваясь к Дэрэку. Альфа хмыкнул. — Это так сложно, да? — поднялся он с места и быстрым шагом, обходя овальный стол, направился к начальнику. — Что? — сделав вид, что не понял слов Пайса, ответил омега. Подчиненный удивленно вскинул бровь, поражаясь реакции Сандерса. — Черт возьми! — не выдержал он, — да признай ты, наконец, что моя работа сделана на отлично, она четко отражает суть сюжета и вполне годится, чтобы быть обложкой книги. Джеймс сжал губы. — Видимо, мы не лишены качеств самовлюбленного болвана, — сухо ответил он, сложив руки на груди, и эта фраза настолько взбесила альфу, что он, не удержавшись, с силой схватил начальника за руки и прижал его к стене, попутно зло шепча: — По-моему, это ты у нас самовлюбленный болван, который не замечает ничего дальше своего носа и боится признать, что кто-то сделал его работу лучше. Дэрэк упрямо смотрел в зеленые глаза руководителя арт-отдела, пока тот пытался вырваться. — Пусти, чертов альфа! — прокричал Джеймс, напрасно пытаясь освободиться от цепкой хватки Пайса, который так неожиданно прижал его к стене. — Запомни, — Дэрэк наклонился к его уху и медленно, еле слышно, проговорил: — Не все и не всегда будет так, как ты скажешь. Очень скоро ты сам сможешь в этом убедиться, я обойду тебя, — альфа наклонился так близко к Сандерсу, что тот даже опешил от такой дикой наглости, которую проявлял его подчиненный и школьный недруг. Пайс же воспринял его реакцию иначе, напрасно полагая, что омега задумался над его словами, и невольно усмехнулся, сильнее вдыхая воздух, а потом еще и еще, пытаясь уловить странный аромат, который исходил от его руководителя. Он наклонился ниже, к шее, попутно касаясь кончиком своего носа скулы Джеймса, отчего последний вздрогнул, словно его ударили, и снова замер, не понимая действий Пайса. Дэрэк же, ведомый сейчас больше инстинктами альфы, попытался сосредоточиться на едва уловимом аромате и найти его источник. Он наклонился еще ниже, почти к основанию шеи омеги и, не удержавшись, провел по этому месту языком. Благо, не застегнутая верхняя пуговица рубашки и отсутствие галстука на шее Сандерса это позволяли. Но альфа не смог долго наслаждаться происходящим, ибо спустя пару секунд он ощутил резкую боль в животе от удара, а через секунды три он увидел кулак руководителя, направленный в его лицо. Годы тренировок по софтболу научили Пайса быстро соображать, поэтому он, больше на инстинктах, успел отклониться в сторону, избегая второго удара. — Ты что себе позволяешь, извращенец, — прошипел Джеймс, занося другую руку для еще одного удара. Дэрэк и сам не понимал, что он только что себе позволил, но зато он понял одно — обдумать случившееся он сможет и позже, а сейчас нужно вразумить разбушевавшегося босса, и лучше без летального исхода для них обоих. Джеймс шел в свой кабинет с одним желанием — покурить, и, не дай бог, Марк не купил для него сигарет. — Сэр, позвольте все-таки напомнить, — поспешил сообщить важную деталь сегодняшнего дня Марк, как только увидел своего шефа, который возвращался из «комнаты споров». — Да, — рассеянно проговорил Джеймс, смотря на секретаря и потирая рукой то место, которого касался Пайс, но, вспомнив, что на него смотрит секретарь, резко убрал руку. — Ты купил мне сигарет? — нервно спросил он, одергивая манжеты и поправляя воротник. — Конечно, — кивнул секретарь, доставая из верхнего ящика стола пачку сигарет и протягивая их шефу. — Вас ждет Эммет Одер, — сообщил Марк, внимательно наблюдая за поведением омеги. Джеймс удивленно на него уставился, а потом, словно вспоминая, кивнул, направляясь в свой кабинет. «Чертов Пайс», — думал он по пути. — Здравствуй, Эммет, — радушно поприветствовал он омегу, что расположился в одном из мягких кресел напротив стола руководителя арт-отдела. — Рад видеть вас, — поднялся с кресла парнишка, отставляя принесенный ранее кофе. Мистер Одер выглядел неважно, хотя так называть его никто бы не решился. Эммет был ярким представителем своего вида — невысокий, с неразвитой мускулатурой. Светлые кудрявые волосы придавали его лицу милое очарование, а светло-серые большие глаза — кукольный облик, дополняли внешность идеального омеги пухлые губы, которые при улыбке открывали еле заметные ямочки на щеках. Но сегодня он выглядел болезненно-бледным, и Джеймс весьма обеспокоился этим. — Я же просил обращаться ко мне на «ты», — напомнил Сандерс, обходя свой стол и направляясь к креслу. — Ты себя хорошо чувствуешь? — спросил он, внимательно наблюдая за гостем. — Да, — кивнул Эммет, снова усаживаясь в мягкое кресло цвета топленой карамели и опуская глаза.

***

Стоит ли упоминать, что как только он, Одер, повстречал Джеймса, жизнь его круто перевернулась, и дело здесь было не только в растущей популярности первого, как автора. Безусловно, Эммет любил писательское дело и всю жизнь мечтал издаваться, но было еще кое-что, что наш юный обладатель престижной премии пера любил. Это, как не странно, был Джеймс. В день, когда они познакомились, шел дождь, и Сандерс, по чистой случайности, зашел в один малоизвестный букинистический магазин, чтобы просто переждать эту морось. Одер стоял возле небольшого стеллажа и увлеченно читал «Казанову», завидуя его популярности, и не только у противоположного пола. Эммет поднял взгляд на вошедшего, того, кто посмел оторвать его от чтения, войдя в магазин, и обомлел. Он еще никогда не видел столь красивого молодого человека, от которого веяло силой и уверенностью, тем, чего так не хватало юному омеге. Эммет неотрывно наблюдал за Сандерсом, который прогуливался между стеллажами, и не мог не восхищаться его уверенной походкой, цепким взглядом и силой, которой могли обладать только альфы. В тот миг он подумал, что встретил истинную любовь, пару, которую ждал всю свою, столь короткую, жизнь, и влюбился. Вот так просто влюбился в только что вошедшего незнакомца, который не встретился с ним даже взглядом, но при этом успел задеть те струны души юного гения, о которых последний даже не догадывался. Одер сглотнул, осознавая свою догадку, и подошел поближе к стеллажу, у которого остановился Джеймс. — Дрянь, — выругался Сандерс, читая корешки книг, — ну как можно читать эту дрянь, — продолжал он, взглядом ища что-то стоящее, и в этот момент Эммет, ведомый какой-то неодолимой силой, обходя стеллаж, приблизился к Джеймсу. — Не хотите ли прочитать что-то другое? — тихо предложил он, всматриваясь в ярко-зеленые глаза Сандерса. Джеймс обернулся к говорившему и удивленно вскинул брови, поражаясь бестактности сотрудника, как он подумал, этого захудалого магазинчика. — Сомневаюсь, что у вас есть то, что способно меня поразить, — ответил он надменно, снова оборачиваясь к стеллажам. Нормальный человек воспринял бы эту фразу весьма однозначно и, развернувшись, покинул бы общество этого зазнайки. Но только не Эммет, который в тот момент уже боготворил, как ему казалось, своего альфу. — Уверен, это удивит вас, — проговорил он тверже, доставая из сумки рукопись. Одер не был уверен в своей гениальности, более того, считал себя весьма посредственным. И, конечно же, не знал, что рукопись удивит визитера, но он так хотел подольше остаться рядом с этим человеком, что просто не нашел иного предлога. Сандерс снова обернулся к говорившему, желая послать того подальше, но, видимо, в тот момент, когда он, Джеймс, прочел благоговение в глазах стоящего напротив юноши, еще совсем ребенка, и побоявшись травмировать детскую психику своим явным сарказмом, решил все-таки почитать его писанину, не рассчитывая, конечно же, увидеть шедевр. С прочтением каждой последующей страницы зеленоглазый омега терял дар речи. Этот набросок был способен стать полноценной главой, претерпев лишь некоторые изменения. Сандерс нашел талант, который сможет прославить его, и этот талант он не упустит. Очень быстро Джеймс понял, что парнишка испытывает к нему не только чувство слепого благоговения, но и нечто большее, и это огорчило его. — Эммет, позволь спросить тебя, — начал он как-то, когда оба омеги собрались выпить кофе в одном немноголюдном кафе, украшенном георгинами и гибискусами. — Да, — Одер был безумно счастлив от таких вот их встреч, что случались три-четыре раза в месяц. Он все еще продолжал боготворить Сандерса, списывая все его грехи на профессионализм. Эммет был безмерно влюблен и счастлив оттого, что этот обворожительный блондин заметил именно его. — С недавних пор я обнаружил, что твой герой очень сильно напоминает меня, — начал Джеймс, отпивая принесенный ранее макиато. Одер опустил глаза, будучи смущенный услышанным, что было безусловной правдой. Новый роман, который повествовал о нелегкой судьбе брошенного омеги, был ничем иным, как отражением жизни Одера. И, конечно же, в романе судьба преподносит юноше прекрасный подарок — возлюбленного, который был на удивление схож с циником-омегой, сидящим напротив Эммета, и только идиот или тот, кто не был знаком с Сандерсом, не смог бы этого не заметить. Конечно, кудрявый юноша хотел Джеймса, но не мог решиться сделать первый шаг к этому сближению, считая себя, в первую очередь, недостойным такого выдающегося альфы. Поэтому он не придумал ничего иного, как воплотить образ этого самого альфы на страницах своего романа. — Да, — согласился Одер, опуская голову. — Это не очень хорошо, — ответил Сандерс, неспешно помешивая сахар в чашке. — Твои герои должны быть уникальными. — Я понимаю это, — поднял голову Эммет, — просто Джордж (так звали книжное альтер-эго Джеймса) идеальный альфа, он — мечта любого омеги, и он, — Эммет помолчал, внимательно и жадно всматриваясь в зелень глаз, которые так любил, — не может быть похожим на кого-то другого. Джеймс замолчал, прикрывая на секунду глаза и пытаясь собраться. — Ты любишь меня? — спросил он, всматриваясь в лицо парня напротив. Одер покраснел, но постарался не отвести взгляда. — Да, — тихо ответил он. — Любишь, как омега может любить альфу? Кудрявый парень кивнул, не в силах что-либо ответить. «Черт», — подумал Сандерс, на это он не рассчитывал. Он не был сторонником только «правильных браков» и считал, что омега вполне может встречаться с таким же, как он сам, то есть с омегой. Он, в какой-то степени, даже был согласен на это, Эммет тоже нравился ему — юный, полный идей и желаний, необузданный и неопытный — такого будет за честь приручить. Но во всем этом сценарии был один большой минус — Джеймс не видел перспектив. А все, что он когда-либо считал бесперспективным, он удалял — расставался, вычеркивал из своей жизни. — Эммет, я не смогу ответить тебе взаимностью, — начал он аккуратно, пытаясь подобрать нужные слова. Джеймс не хотел ранить парня по двум причинам. Во-первых, Одер был омегой, милой, застенчивой и искренней омегой, а во-вторых, он приносил Сандерсу доход, весьма солидный доход, от которого Джеймс не собирался отказываться. — Я понимаю, — ответил тихо Одер, поднимая на сидящего напротив взгляд своих серых глаз. — Я просто недостоин быть рядом с вами. — Да нет, — с этими словами Джеймс готов был поспорить. — Я отказываю тебе не потому, что ты не достоин, — продолжал он, и впервые Эммет посмотрел на него с сомнением. — Я отказываю тебе потому, что мы оба в одной лодке. Этой метафоры Одер не понял, как бы не пытался. Потому что он и представить не мог, что его возлюбленный — всего лишь омега со слабым запахом и сильной аурой альфы-победителя. — Я говорю о том, — отпивая остывший макиато, продолжил Джеймс, видя замешательство рядом сидящего, — что нам обоим нравятся альфы. Эммет округлил и так большие глаза и с явным непониманием уставился на Сандерса. — Просто я, — Джеймс передернул плечами, — омега.

***

— Как продвигается написание последней главы? — поинтересовался руководитель арт-отдела, удобнее устраиваясь в кресле. И хотя Эммет был подавлен после категоричных слов омеги, любить его меньше он не стал, правда, эта любовь очень быстро переросла в любовь братскую, дружескую, приправленную все тем же обожанием. Одер был по натуре человеком «правильным» и никогда бы не смог пойти против своей природы, даже будучи любим таким же омегой, пусть и не самым ярким представителем этой гендерной противоположности, как он. — Не знаю, — честно сознался он и отпил кофе. Джеймс поджал губы, такого ранее с его подопечным не случалось. Одер задерживал главу уже добрые три недели, и даже оправдываться не спешил. — Эммет, я понимаю, что ты устал, и это давление со стороны прессы и нашего издательства немного напрягает, — Сандерс открыл взятую у секретаря пачку сигарет и, вытянув одну, закурил, отбрасывая на стол зажигалку. Он втянул добрую порцию никотина и, удовлетворенно откинувшись на спинку кресла, продолжил, — но ты должен понимать и всю ответственность, что на тебя возложена. Одер кивнул, отставляя чашку. — Я не хочу заканчивать этот роман, — проговорил он, продолжая наблюдать за Сандерсом. Джеймс закашлялся, не успев выпустить дым из легких, и сквозь легкую пелену, что застилала глаза, посмотрел на кудрявого парнишку. — Что, прости? — Ну, мне кажется, что произведение и так неплохое, — начал говорить он, отводя взгляд. Сандерс замолчал, жадно вдыхая сигаретный дым. Эммет удивил его, удивил, как никогда до этого. — И почему, позволь спросить, ты так решил? — Джеймс, как уже было подмечено выше, дураком не был, и стань он сейчас внушать свои мысли Одеру, тот просто сбежит, так и оставив роман недописанным, что означает крах, а этого зеленоглазый омега допустить не мог. — Просто и так понятно, чем все это закончится, и мне не хочется разочаровывать читателей. Пусть каждый додумает концовку сам, — ответил парень, складывая руки на коленях. — Эммет, — Сандерс поднялся с кресла и, обогнув стол, присел на корточки перед омегой, — я понимаю, как тебе тяжело расставаться с книжными героями и всем тем, что связывает тебя с романом, — Джеймс старался говорить мягко и непринужденно, всматриваясь с серые глаза, — но неужели тебе не хочется начать что-то новое, более захватывающее? Ты ведь любишь писать? — Люблю, — тихо сознался Эммет, тоже смотря в глаза человека напротив. — Но вас я люблю больше. Сколько бы Сандерс не просил омегу называть его на «ты», Одер просто не мог. Он боготворил этого слегка заносчивого циника и причислять его к лику «людей мира сего» не хотел. — Это мы уже с тобой проходили, — закатил глаза Джеймс, поднимаясь на ноги и отходя от омеги. Раздражение начало волнами накатывать на него. День только начался, а все уже идет не так, как он хотел. — Я помню это, — Одер тоже сорвался с места и направился к мужчине. — Просто я не хочу с вами расставаться, — ответил он, пытаясь поймать взгляд руководителя арт-отдела. — Что-то я не пойму, ты куда-то собрался? — Джеймс обернулся к юнцу и внимательно на него посмотрел. — Нет, я это к тому, что когда я закончу роман, то издаваться здесь больше не буду, а, соответственно, вас я тоже не смогу видеть так часто, как мне бы того хотелось. Сандерс облегченно вздохнул. — Эммет, — он легонько схватил обеими руками руки парня выше локтя и произнес: — контракт можно и продлить. Одер замотал своей кудрявой головой в знак протеста и тихонько всхлипнул. — Нет, нельзя, права на издание следующей книги выкупила «Вест».

***

Джеймс стоял в коридоре высокого здания, в котором располагалась их корпорация и не спеша потягивал сигарету, наблюдая, как на город опускается вечер. Уличные фонари медленно зажглись, отгоняя темный сумрак, а свет уходящего светила окрашивал небосвод во все оттенки синего и красного. И как это он мог не заметить, что не только его компания проявляла интерес к Эммету и его таланту. Одер был весьма милым и, возможно, в силу своей натуры — добрым и человечным. Как-то раз на одной из презентаций будущего романа, журналист вскользь поинтересовался, планирует ли Эммет писать и издаваться и дальше. Ведь многие талантливые писатели заканчивали свой карьерный путь, ограничиваясь лишь одним произведением, наивно полагая, что написать больше одного шедевра никто не способен. Эммет, быть может, тоже мог бы так думать, но все дело было в том, что он не был избалован любовью своих почитателей и еще не успел получить сногсшибательные рецензии и отклики на свои произведения. Он был обычным студентом-медиком, мечтающим лишь о том, чтобы его воспринимали как взрослого и любили таким, какой он есть. На этот незатейливый вопрос он ответил, что планирует и дальше писать, и что его мечта — издаваться и продавать свои романы. Тогда-то один из сотрудников известной печатной корпорации и предложил провести своего рода тендер — если новый роман Эммета Одера продержится в топе издаваемых юных дарований в течении месяца, то права на печать следующей его книги перейдут в «Вест». Аргументировал он, сотрудник, это тем, что, мол, не только издательству Джеймса печатать выдающихся писателей, пусть и другие побалуются. А при более тесном знакомстве, которое случилось через несколько дней после конференции, Лоуренс Фоукс, а именно так звали руководителя и того мужчину, что предложил печататься Эммету, сообщил последнему, что готов платить ему 75% от продажи книги, а не какие-то жалкие 50%, как это делают в прижимистом печатном доме Джеймса Сандерса. Одер был так польщен тем, что сам руководитель «Вест» решил уделить ему время, что пообещал издать свой следующий роман в его издательстве. И все было бы неплохо, если бы Джеймс учел тогда этот факт, что Эммет согласится, причем в письменном виде, сам поясняя это тем, что никогда не будет лидировать в списке самых продаваемых. Сандерс прогадал, Одер не только надежно закрепился в топе лидеров, а и возглавил его и продал столько экземпляров, как никто и никогда до этого в издательстве Джеймса. И все было бы неплохо, если бы Сандерс сумел заставить Эммета вовремя отказаться от своего обещания, но он, как руководитель арт-отдела, так закрутился с новыми проектами, которые посыпались на него словно из рога изобилия после успеха с Одером, что про это просто забыл. И вот сейчас «Вест» смело выкупили права на издание последующей книги омеги, и последнему оставалось только одно — забыть о писательстве. — Я знаю, что Эммет Одер будет большой утратой для компании, но, если ты продолжишь там стоять, то явно ничего не добьешься, — проговорил Пайс, наблюдая за руководителем. Когда Джеймс сбежал из «комнаты споров», оставив альфу одного, то Дэрэк и подумать не мог, что этот бета сможет так зацепить его. Пайс размышлял о своем поступке весь день, не обращая внимания на коллег и работу, и когда его мозг уже попросту отказался соображать, решил все-таки отправиться домой. Выходя из своего кабинета, он увидел кудрявого мальчишку и легко смог узнать в нем юного, но бесспорно талантливого Эммета Одера, с которым, как подозревал Дэрэк, у Джеймса был роман. И дело было даже не в том, что Пайс сомневался в таланте юного парня, просто те отношения, что Дэрэк наблюдал между своим боссом и писателем, воспринимать иначе просто не мог. Было ли это оттого, что он, альфа, привык не видеть других отношений, кроме любовных, или же эта жизненная позиция была сформирована под влиянием воспитания, он не знал, но и задумываться особо над этим не собирался.

***

Джеймс обернулся к говорившему, теряя из виду яркую точку на небосводе, что была ничем иным, как самолетом, заходящим в ближайший аэропорт, и потушил сигарету, бросая окурок в пепельницу. — Что ж, я полагаю, у тебя есть план, — на последнем слове омега нарисовал в воздухе кавычки и состроил лицо а-ля «я тебя внимательно слушаю, о мудрейший», смотря на Пайса. Новость о том, что следующий роман будет печататься в «Весте», разлетелась быстрее новости о беременности незамужнего младшего сына президента их печатного издательства. Пайс облизал губы, в который раз поражаясь реакции своего босса, и ответил: — Ну, если ты позволишь мне изложить свою идею выхода из сложившейся ситуации, то я, будучи столь благодарен, — он сделал шутливый поклон, — поделюсь ею с тобой. Сандерс замолчал, наблюдая за сотрудником и прикидывая в уме, уж не тронулся ли он, Дэрэк, этим самым умом. — Контракт — штука хитрая, но всегда найдется лазейка, способная изменить положение вещей, — начал Пайс, запихивая руки в карманы брюк. — И что это за лазейка? — Джеймс, в свою очередь, сложил руки на груди и внимательно уставился на собеседника. Яркие лучи уходящего солнца позволяли увидеть тот интерес, что был в глазах альфы, и Джеймс готов был поклясться, что раньше он этого не видел в парне. — Не так быстро, мой дорогой босс, — ухмыльнулся Дэрэк, подходя ближе. — Взамен я хочу гарантию того, что мой эскиз пойдет в печать и станет полноценной обложкой книги так горячо любимого тобой Эммета Одера. Джеймс чуть было не открыл рот от возмущения и наглости, которую с неимоверной щедростью сегодня распространял этот самодовольный альфа. — И ты думаешь, что я слепо доверюсь твоей теории и пойду у тебя на поводу? — парировал он, всматриваясь в глубину голубых глаз, что в свете заходящего солнца казались нереально красивыми. — Ну, — передернул плечами Пайс, — у тебя просто нет выбора, — он ухмыльнулся и направился на выход.

***

— Ненавижу этого чокнутого выскочку и проклинаю тот день, когда согласился взять его на работу, — возмущенно проговорил Джеймс, усаживаясь в мягкое кресло. — Ну перестань уже, — ответил седовласый мужчина, который разместился в кресле напротив и неспешно потягивал коньяк из пузатого бокала, не смотря на омегу. — Перестать? — не унимался Сандерс. — Сегодня этот самовлюбленный болван поставил мне условие, представляешь, мне — и условие. — Да неужели? — с улыбкой переспросил его собеседник, отставляя бокал. — И ты туда же. Мой собственный отец против меня. — Джейми, у тебя, что, скоро течка должна начаться или, возможно, это первые симптомы… — но договорить мужчина не успел, так как ему мило заткнул рот небольшой печенюшкой только что вошедший. — Хватит нести чушь, Альберт, или ты действительно хочешь, чтобы наш единственный сын остался одиноким? Сандерс закатил глаза и отвернулся. Конечно, он любил своих родителей, но постоянные наставления и упреки по поводу необходимости скорого деторождения за последнее время надоели так, что бедный омега уже хотел удрать из города подальше. Он понимал, конечно, где-то на задворках своего сознания, что все это родители делали от великой любви к нему, единственному наследнику, но мириться с этой ситуацией явно не собирался. И ладно, если бы они не обговаривали эту ситуацию, так нет, ни один разумный довод Эндрю, папа Джеймса, не хотел воспринимать всерьез. А в один прекрасный день Сандерс поклялся, если родители снова заведут эту шарманку, то он не удержится и переспит с первым встречным, причем без предохранения и будучи абсолютно неподготовленным, а потом этим будет затыкать родителям рот до конца дней. С того времени пыл Эндрю немного поубавился, но вот Альберт, будучи истинным альфой, пытался пристроить ребенка, понимая, что допустил явную брешь в воспитании, все время настаивая, чтобы он, Джеймс, был сильным, самостоятельным и холодным с окружающими. И вот результат — перед ним сейчас сидел не счастливый семьянин, отец двоих-троих детей и счастливый супруг, а волк-одиночка, помешанный лишь на работе и получающий удовольствие только от чтения книг и курения сигарет. Признаться честно, когда Альберт встретил своего старого знакомого, который был так обеспокоен судьбой своего сына-альфы, что начал лелеять надежду на то, что этот самый альфа, так красочно описанный его родителем, станет достойной парой Джеймсу. Но этим мечтам, как и многим другим, просто не суждено было сбыться. Его сын-омега возненавидел этого самого альфу, как только встретил его. Как позднее узнал Альберт, эти двое учились вместе и симпатии друг к другу явно не испытывали, да что там, сам Дэрэк Пайс, что так был рад познакомиться с мистером Сандерсом-старшим и показался тому достойным кандидатом, готов был разорвать Джеймса, как только понял, под эгидой кого ему придется работать. — Я просто не пойму, почему вы до сих пор не можете найти общий язык? — спросил Эндрю, ставя большую тарелку на стол и наливая в чашки пряный чай. — Как можно найти общий язык с человеком, который считает себя гениальным во всем? — задал риторический вопрос омега, уставившись на папу. — О, Джейми, — сетовал Эндрю, садясь рядом. — Вы же работаете вместе, неужели эти вечные противостояния тебе не надоели? — чисто-голубые глаза старшего омеги уставились на сына. Сандерс понимал, что родитель прав, и даже не оттого, что в этих глазах плескалась мудрость, а просто оттого, что он, Эндрю, любил своего сына, и будет продолжать это делать всегда. Джеймс отвернулся, попутно доставая из кармана начатую пачку сигарет. — Только не в моем доме, — возмутился Альберт, беря еще одно печенье с тарелки. — Ну и ладно, — обиделся Джеймс и поспешил на улицу. Любовь к родителям — это, пожалуй, единственный вид любви, которую он чувствовал. Выйдя на крыльцо небольшого особняка в спальном районе, он затянулся и посмотрел на небо. Поздний осенний вечер оказался холодным, но омега этого не замечал, он сосредоточился на словах так ненавистного ему Пайса. Или этот альфа был прав, или он просто дурак, играющий с огнем. Конечно же, Пайс дураком не был, он был довольно умным, образованным и дальновидным. Именно эти качества всегда ценил в людях Сандерс. Он сделал еще одну затяжку, небрежно выдыхая дым. Омега всегда думал, что умеет выбирать себе окружение. Взять хотя бы его секретаря, Марка, парнишка был умен, предан и понимал все с полуслова. Ну и что, что на него с интересом посматривала большая половина офисных альф, а сам он был весьма не прочь пофлиртовать. А Эммет, милый парень, что своей наивностью покорил сердце циника Сандерса, Джеймс даже иногда думал, что это именно Одер разбудил в нем такие чувства, что заставляют думать и о других. Да и было много таких других, но только не Дэрэк — с его приходом, размеренная жизнь отшельника-омеги превратилась в настоящий кошмар, хотя нельзя было не признать, что именно такого всплеска Джеймс и ждал. А еще Пайс был непредсказуем, как тогда, когда согласился работать под началом слегка самовлюбленного гедониста. Тогда, когда сам же предложил разработать обложку последней книги Эммета со своей новоиспеченной группой любителей-криэйтеров. А еще тогда, когда так неожиданно прошелся языком у основания шеи своего босса. Джеймс потрогал это место, выпуская дым и запрокидывая голову. — И почему это меня так взволновало? — проговорил он, смотря на еле заметные точки-звезды. Наверно оттого, что никогда в своей жизни Сандерс не позволял кому-либо так с ним обращаться. Стоит ли говорить, что Джеймс вообще в своей жизни не подпускал никого близко, боясь посягательств на свое личное пространство. К тому же, он всегда считал любовные связи чем-то обременительным, и, да, у него никогда не было возлюбленного, и, как результат, он так и оставался девственником. — Ну, хватит уже, иди в дом, — самобичевание зеленоглазого омеги было безжалостно прервано его родителем-Эндрю, — холодно ведь. — Пап, ты же не огорчишься, узнав, что я могу никогда не выйти замуж, не родить тебе внуков? — как-то без прелюдий поинтересовался Джеймс, туша окурок и смотря на отца. Старший омега улыбнулся, подходя к сыну ближе. — Родной мой, я знаю, что этого никогда не случится, — он обнял своего ребенка, и Джеймс тоже поддался этому нежному порыву и обнял отца, невзирая на то, что был почти на полторы головы выше него. — Хорошо, что ты так думаешь, — тихо ответил Сандерс, поднимая голову к небосводу.

***

Джеймс вышел из припаркованного BMW, последней модели бизнес-класса, и быстрой походкой направился ко входу в огромное здание. Он наведывался к родителям не часто, но в те редкие моменты, когда это все-таки случалось, он позволял себе расслабиться и побыть взрослым ребенком, разрешая заботиться о себе. А еще такое вот времяпрепровождение всегда наталкивало его на умные мысли, вот и сейчас он был переполнен желанием совершить правильный поступок. Он хотел перешагнуть через ту вражду, что существовала между ним и Пайсом, тем самым показав последнему, что он выше этого, и, в свою очередь, получить выгоду в виде обложки, нарисованной Дэрэком, на книжных полках магазинов по всей стране и, возможно, за границей. — Доброе утро, мистер Сандерс, — учтиво поздоровался охранник, пропуская руководителя арт-отдела внутрь здания. — Доброе, — на автомате ответил Джеймс, показывая свое удостоверение. Он специально приехал сегодня пораньше, чтобы успеть отдать в печать обложку и выслушать «умный» план от Пайса. Конечно, в глубине души он надеялся, что альфа действительно нашел лазейку в этом тупом контракте между Эмметом и «Вест», но одновременно был склонен думать, что Пайс просто решил воспользоваться ситуацией, дабы продвинуть свою работу в печать. — Здравствуйте, мистер Сандерс, рад, что вы приехали так рано. В холле его встретил весьма обеспокоенный Марк, видимо, ждавший его уже давно, и это притом, что официально они приступали к работе не раньше девяти. На больших же часах в холле было только двадцать минут девятого. — Доброе утро, Марк, неужто случилось что-то, что ты сегодня так рано? — изволил пошутить руководитель арт-отдела и даже слегка улыбнулся, и все было бы ничего, если бы и Марк улыбнулся в ответ. Но омега, напротив, стал еще более скованным и даже отвел взгляд. — Случилось, сэр. В этот момент Джеймс занервничал. Что же могло случиться такого, что его секретарь в столь ранний час встречает его не у кабинета, а в холле, да еще и с таким видом? — Что случилось? — улыбка резко исчезла с лица Сандерса, и он быстро подошел к секретарю. — Я понимаю, что не мне следует это вам говорить, но все же, — начал парень, внимательно всматриваясь в зеленые глаза блондина, — «Вест» сегодня ночью выпустила свою обложку книги Эммета Одера. — Что? — не веря услышанному, переспросил Джеймс. — Да мы их засудим, у них нет на это прав, книга еще не издана. — Здесь вы могли бы быть правы, сэр, — Марк сильнее сжал папку в руках, — но дело в том, что Эммет Одер сам отдал права на печать книги «Вест», и они готовы выпустить ее в печать уже сегодня. Более того, — секретарь передал боссу планшет, который держал до этого в руках, — они официально объявили об этом, — он протянул ошеломленному Сандерсу девайс. На экране была изображена обложка, которую руководитель арт-отдела узнал бы из миллиона. Это был эскиз Пайса. О, то, что он почувствовал в этот момент было невозможно описать словами. — Дьявол, — непроизвольно вырвалось у Джеймса, он с силой втиснул в руки удивленного секретаря планшет и направился в офис, попутно бросая: — Вызови Пайса, немедленно! Марк кивнул, как будто шеф мог его увидеть, и поспешил к охранному посту, где располагался ближайший, на данный момент для омеги, пункт телефонной связи.

***

Дэрэк с легким упоением шел на работу. На удивление, сегодня он проснулся весьма рано, что обычно бы огорчило его, ибо он был любителем поваляться в постели подольше. Утренняя прогулка, как он и ожидал, придала только сил и бодрости, и он даже вприпрыжку направлялся в офис. Конечно, альфа был обеспеченным мужчиной и с легкостью мог себе позволить автомобиль класса люкс, что, в принципе, он и сделал, как только устроился на работу. Но сегодняшняя прогулка бодрила больше, чем езда на ламборджини, поэтому он с некоей эйфорией направлялся на работу, желая только одного — увидеть Джеймса Сандерса, и этому желанию способствовали две причины. Первая заключалась в том, что Пайс был уверен в своих силах, а это автоматически причисляло его к лику победителей. Да, он знал немало лазеек в договоре между Одером и «Вест». Взять хотя бы тот факт, как они предложили писателю этот глупый договор. Ведь даже ребенок знает, что права на книгу, а уж тем более ту, что уже издается, принадлежат не только автору, но и издательству. «Странно, что Сандерс это не учел», — подумал Пайс, но вовремя одернул себя. Джеймс был стратегом, и не знать столь значительной мелочи просто не мог, значит, тут было что-то другое. Зачем руководителю арт-отдела самому отдавать столь выгодный контракт в руки соперника — это и собирался выяснить альфа. Второй же причиной, пусть и слегка банальной, было то, что, похоже, Пайс заинтересовался Джеймсом, пока сам того не сознавая, стараясь понять его. Мысленный хаос, что сейчас царил в голове у Дэрэка, был безжалостно прерван телефонным звонком, и альфа остановился, смотря на экран мигающего смартфона. Из офиса ему еще никогда не звонили, но это не означало, что он не узнал номер, наоборот, этот звонок вселил в душу парня волнение. — Слушаю, — твердо ответил он, всматриваясь в толпу проходящих мимо людей. — Здравствуйте, мистер Пайс. У меня к вам срочное дело. Дэрэк пропустил мимо ушей то, что Марк, да, он, конечно, узнал омегу, назвал его мистером, хотя раньше оба договорились обращаться на «ты», и резко ответил. — Да, я слушаю. В трубке послышался шорох, видимо Марк отошел подальше от охранного пункта, во избежании лишних ушей. — Дэрэк, приезжай быстрее, у нас внештатная ситуация, — мягче ответил секретарь, переходя на «ты».

***

Пайс вбежал в огромный безлюдный холл через десять минут после разговора с Марком и еле успел отдышаться, мигом оценивая ситуацию и почему-то считая, что произошло что-то, что может угрожать жизни. Омега-секретарь все еще продолжал стоять возле удивленного охранника, так и не успев подойти к альфе. Дэрэк поднял голову на стеклянный балкон верхнего этажа и увидел Сандерса. Злого, готового обрушить свой гнев только лишь одним своим взглядом. Его напряженная фигура сейчас, как никогда, проявляла власть и заставляла подчиниться. Марк сочувственно наблюдал за только что вошедшим, а Пайс, тем временем, переводя дыхание, направился к лифту. — Ничего не хочешь мне сказать? — ледяным тоном поинтересовался Джеймс, как только альфа переступил порог длинного коридора, выходя из лифта. — Доброе утро, — рискнул предположить альфа, пожимая плечами и переводя дыхание. О, чего стоило только Джеймсу сдержаться. Наверное, заинтересованный взгляд охранника послужил катализатором для последующей фразы, и Сандерс, не меняя тона, проговорил: — В мой кабинет, живо! Пайс обернулся к Марку, что все еще оставался стоять на месте, но тот лишь кивнул, мол «иди за ним». Дэрэк сжал губы и направился за начальником, мысленно прикидывая, что все-таки случилось, и главное — чем все закончится. — Итак, когда ты это решил? — Джеймс, зашел в кабинет, со злостью бросая на стол свой портфель, не оборачиваясь к парню, вошедшему следом и, не обращая внимания на распечатанную фотографию, которую ему продемонстрировал секретарь ранее. Пайс попытался в уме прикинуть, какой ответ удовлетворит этого разъяренного бету. — Тогда, когда мой отец сообщил тебе, что я буду твоим начальником? В тот день, когда ты познакомился с Эмметом? Или, может быть, вчера, когда так любезно предлагал мне свою помощь, — каждое слово омеги сочилось ядом и негодованием, а еще и неприкрытой злобой, но он и не собирался останавливаться. — О чем ты? — спросил Дэрэк, вообще не понимая, к чему Сандерс клонит. Джеймс хмыкнул, а потом резко обернувшись, преодолел разделяющее его и альфу расстояние и просто прошипел, схватив того за грудки: — Не играй со мной. Его взгляд полыхал яростью и презрением, но этот взгляд, хоть и был столь неприятным, так понравился Пайсу, что он просто замер, не в силах отвести свои глаза от зеленых глаз напротив. Он застыл, жадно вбирая образ этого нового человека, коим предстал пред ним сейчас Джеймс. Бета был прекрасен, и этого Дэрэк не ожидал. — Не возьму в толк, ты или боишься, или просто не знаешь, что сказать, потому что я загнал тебя в угол? — руководитель арт-отдела вздернул светлую бровь и все продолжать буравить взглядом альфу. — Скорее второе, — все-таки совладав с собой, проговорил все еще ничего не понимающий Пайс, отцепляя тонкие руки Джеймса от себя. — Я абсолютно не понимаю, что сейчас происходит, — честно сознался он, поправляя смятую железной хваткой рубашку. — Не понимаешь? — хмыкнул Сандерс и ощутил жгучее желание закурить. — А так? — спросил он, беря со стола фотографию и протягивая ее Дэрэку. О, какое же удивление отобразилось на лице последнего, когда он увидел свою обложку, возле которой виднелась подпись конкурирующего издательства. — Ну ты и сволочь, — выплюнул он, поднимая взгляд на мужчину. — То же самое могу сказать и о тебе, — ответил Джеймс, оборачиваясь к огромному окну. — Скажи только, зачем? Эммет ведь не виноват. — Что зачем? — не понял раздраженный Пайс и кинулся к боссу. — Причем здесь Эммет? — раздражение резко сменилось непониманием. — Подожди, так ты думаешь, что это я отдал эскиз «Вест»? — альфа удивленно уставился на босса. Сандерс хмыкнул, не оборачиваясь. — А ты, видимо, знаешь других кандидатов. — Да, тебя. Джеймс обернулся и внимательно посмотрел на Дэрэка, в уме прикидывая, что же за игру ведет альфа. — Совсем с катушек слетел?! — не выдержал он. — Зачем мне отдавать столь прекрасную работу «Вест», они конкуренты, чего я этим добьюсь? — А я откуда знаю? — на октаву выше проговорил Пайс, снова опуская взгляд на обложку. — Ты считаешь мою работу прекрасной? — с осознанием слов Сандерса альфа снова поднял на него взгляд. Джеймс удивился — в порыве гнева и сам не заметил, как хвалебные слова сорвались с его уст. — Не об этом сейчас стоит думать, — он обернулся к портфелю, желая достать пачку сигарет и незамедлительно вдохнуть едкий дым. — Хорошо, если не ты и не я это сделали, тогда давай рассуждать логически, — предложил Дэрэк, опускаясь в кресло напротив стола руководителя арт-отдела. — Эммет явно не мог этого сделать, — спокойнее ответил Джеймс, в уме соглашаясь с Пайсом. Альфа напрягся. Конечно, Сандерс считает, что его драгоценный омега — невинный ангелочек, как же иначе? — Кто вообще заинтересован в этом? — смяв ненавистную фотографию, спросил Дэрек, вальяжно устраиваясь в кресле. — Это, безусловно, важный вопрос. Но на повестке дня сегодня другое — что мы будем с этим делать? — Сандерс все-таки не удержался и, достав злополучную сигарету, закурил. Пайс кивнул, соглашаясь с ним. — Уже поздно доказывать, что это именно ты разработал обложку, да даже если бы и могли это сделать, то нет времени издавать книгу. «Вест» готовы это сделать уже сегодня. Читатели жаждут последнюю главу, и «Вест» даст им ее. Мы останемся в пролете со всем романом, а потом и еще с одним, с согласия Эммета, — подытожил Джеймс, оставляя на краю пепельницы сигарету и откидываясь на спинку кресла. — Нужно их обыграть. — Не надо утверждать очевидное, — устало бросил Сандерс, не желая больше спорить с подчиненным. За эти несколько дней он устал так, что сейчас его голова отказывалась соображать. Черт, и как он мог так опростоволоситься. Омега отвел волосы с лица, наблюдая за лепниной на потолке, эти завитки почему-то его всегда успокаивали. Дэрэк неотрывно смотрел на начальника и будто видел его впервые. Усталый вид Сандерса наводил на мысль о том, что тот вообще не отдыхает, а работает круглые сутки напролет. Глупо было думать, что у него есть время на любовника. В голове у Пайса созрел план. Конечно, эта его идея была направлена на исправление ситуации, в которую попал этот глупый бета, хотя Дэрэку должно быть фиолетово, что будет с непутевым руководителем. Но, по большой части, это было неправдой. На самом деле Пайс этим только утешал себя. Ведь ему всегда была присуща заботливость и чувство поддержки, и он просто не мог, видя самобичевания, как он считал, своего босса, бросить последнего. — У меня есть идея, — ответил альфа, разрушая тишину, тем самым привлекая внимание Джеймса, который перевел свой взгляд с потолка на рядом сидящего. — Конкретнее, — поторопил его Сандерс, будучи готовым услышать самые бредовые идеи, и будьте уверены, он бы ухватился за любую. — Мы опередим их, предлагая свою обложку. Джеймс кивнул, соглашаясь со словами альфы. — Ну да, вот только сейчас достану еще одну отличную идею, и выдвину ее, — сарказм был сродни защитной реакции на стресс, и омега просто не смог себя остановить. — Слушай! — сорвался с места Дэрэк. — Я вообще-то тоже хочу помочь, и не будь ты таким упертым, моя работа бы уже была в печати и мы бы издавали Одера. Но нет, ты же у нас любишь поломаться — вот и результат! — не выдержал альфа, тоже выпуская пар, но вовремя остановился, ловя себя на совсем неподобающем поведении как подчиненного и как альфы. — Прости, — проговорил он, отводя взгляд и снова садясь в кресло. — Нет, — тихо ответил Сандерс, — ты прав, не будь я эгоистом, книга бы уже была на прилавках, — Джеймс поднялся с места и отошел к окну. В этот момент в душе Пайса что-то встрепенулось, что-то сильное, но не известное ему ранее, что-то, что заставляет сострадать. Не то, чтобы альфа никогда не чувствовал ранее этого самого сострадания. Но сейчас оно было настолько сильным, как будто Джеймс был частью его самого, и тот дискомфорт в душе, что чувствовал он, чувствовал и Пайс. — Ладно, — проговорил альфа, подойдя ближе к парню, — все это мы сможем обсудить и позже. Готов выслушать мою идею? Джеймс обернулся к нему и улыбнулся, соглашаясь принять помощь. А Дэрэк в этот миг мог поклясться, что никогда не видел столь искренней и прекрасной улыбки.

***

— Слушай, что сегодня такое случилось? Все словно на иголках, — поинтересовался миловидный парень лет двадцати пяти, садясь рядом с задумавшимся Пайсом. — А? — тот удивленно поднял глаза на только что подошедшего. — Ты здоров, амиго? — поинтересовался он, удивлено смотря на альфу и поправляя свои длинные волосы. Дэрэк кивнул и, отпив кофе, снова уставился в окно кафетерия. Обеденное время, впрочем, как всегда, казалось бесконечным. Большое здание офисного кафетерия гудело как улей. По меньшей мере, десятка три сотрудников спустились, чтобы подкрепиться. Парень же напротив стал наблюдать за сотрудником арт-отдела. — Майк, а можно вопрос? — вдруг спросил Пайс, переведя взгляд на соседа за столом. — Почему бы и нет, — отозвался тот, улыбаясь. Майкл Адлер был пиарщиком и работал в корпорации довольно долгое время, но это отнюдь не помешало ему сблизиться с таким же дальновидным альфой как Пайс. Оба парня быстро нашли общий язык, и не потому, что обоим нравились милые омежки, бейсбол, темное пиво и постапокалиптические фильмы. У них были одинаковые взгляды на жизнь и оба, втайне друг от друга, конечно, мечтали о счастливой семейной жизни. — Ты ведь и с бетами крутишь? Парень напротив Пайса кивнул. Да, Адлер был весьма любвеобильным и проявлял интерес еще и к третьему полу. Конечно, он предпочитал омежек, которые вкусно пахли и мило стонали во время секса. Но иногда холодные беты ему казались куда привлекательнее, поэтому он, бывало, брезговал вниманием «прекрасной половины», отдавая предпочтение высокомерным бетам. — Скажи, — Пайс замялся, — а они тоже пахнут? — наклонившись к собеседнику ближе спросил он. Майкл удивился. — Разве вы это в колледже не проходили? — с улыбкой уточнил Адлер, прищуривая свои карие миндалевидные глаза. — Да, но, — Дэрэк задумался, опершись на локти, и снова перевел взгляд на окно, за которым виднелись серовато-белые тучи, все время затягивающие солнце, но его яркий диск можно было разглядеть. — Я помню, что они не издают аромат как омеги и альфы, — он снова замолчал, касаясь рукой своего затылка. — Ты прав, беты не пахнут и не могут чувствовать запахи альф и омег. Я встречался с довольно большим количеством бет и ни один из них не издавал аромат, — ответил Адлер, всматриваясь в напряженную фигуру друга. — Видимо, много у тебя их было, — хмыкнул Пайс, отбрасывая глупые мысли о Джеймсе и его столь привлекательном аромате и смотря на альфу напротив. — Я просто люблю секс, и если тебе партнер доставляет удовольствие, а ты — ему, какая разница, кто он? — А как насчет альфы? — усмехнулся Дэрэк, снова опираясь на локти и внимательно смотря на друга. — Амиго, ты не в моем вкусе, — облизал ложку Майк и подмигнул парню. — Что ты, да я не о себе, — откинулся на спинку стула Пайс, скрестив руки на груди и морща лоб. — Тебе же вроде нравятся омеги, — рискнул предположить Адлер, тоже отпивая кофе. — Вроде, — тихо ответил Пайс. — Или тебе захотелось чего-то запретного? Голубоглазый альфа задумался, вспоминая свое поведения с Сандерсом вчера и реакцию на его тело. — Дэрэк, только не говори, что тебе понравился… — Пайс перевел взгляд на собеседника, затаив дыхание, — я, — договорил Майкл, мило улыбаясь. — Чего? — встрепенулся Дэрэк, чуть не опрокинув кружку остывшего кофе. — Да кто о тебе вообще говорит? Конечно, Пайс тоже любил получать наслаждение во время секса и дарить такое же своему омеге, но назвать его андроманом было бы преувеличением. Да и Дэрэк, в силу своей натуры, любил больше поболтать с партнером, нежели позволять тому ласкать себя. — Тебе приглянулся бета? — с интересом уставился на друга Майк, пытаясь поймать его взгляд. Пайс задумался, а нравится ли ему Сандерс. Безусловно, он в некой степени уважал его как руководителя и стремился заслужить его одобрение, может, даже больше, чем осознавал. Он даже мог понять причину тех или иных поступков Джеймса, но он не знал, нравится ли ему этот противоречивый бета, хотя, наверное, нравится, и не как бета, а просто как человек, способный заинтересовать. — Ну и как, вы уже развлекались? — с улыбкой спросил Адлер, пытаясь вывести из раздумий альфу. Дэрэк перевел на него взгляд, а в голове уже родился новый вопрос. Хотел ли он переспать с Джеймсом? Нет, его не привлекали дебелые беты, которым была чужда романтика и любовные взаимоотношения. — Понятно, — коротко кивнул Майкл, откидываясь на спинку стула. — Так что сегодня стряслось? Пайс уже было собирался рассказать другу о сегодняшнем происшествии, как его взор привлек знакомый силуэт возле стола с основными блюдами.

***

Джеймс был весьма удивлен реакцией альфы на инцидент с обложкой. Он почему-то был уверен, что это именно Дэрэк продал «Вест» свою идею, тем самым желая показать свое превосходство и никчемность Сандерса. Но альфа так яро принялся доказывать, что он никогда бы в жизни не поступил подобным образом, что Джеймс поверил. И поверил скорее не твердым словам, а пронзительному взгляду голубых глаз, что горели негодованием и даже легким отчаянием, и тому, что помнил, как поступал альфа в школьные годы. Пайс не был способен на измену, он был слишком предан чему-то одному, отдаваясь этому сполна, будь то тригонометрия или состязание на скорость чтения или даже споры с ним, Джеймсом, что не прекращались столь длительное время. Это, пожалуй, и была основная причина, по которой Сандерс решился взять на работу этого заносчивого эгоиста. Он понимал, что Пайс отдается делу сполна, иногда даже перегибая палку. — Нет, это не он, — тихо проговорил омега, когда Дэрэк покинул его кабинет. Сейчас же, по истечении некоторого времени, когда первый шок миновал, и Сандерс позволил себе расслабиться, отбрасывая мысли о своем возможном провале, он наконец-то смог соображать логически. Нужно было срочно опередить «Вест» и издать книгу к концу недели. — Марк, — Джеймс отложил сигарету на рубиновую пепельницу и, подняв телефонную трубку, связался с секретарем. — Да, сэр, — быстро среагировал тот, готовый выполнить любое поручения босса. — Свяжи меня с Эметтом, немедленно, — резко проговорил он, обретая некую уверенность. — Конечно, — ответил Марк, и Сандерс замолчал, ожидая соединения. — Доброе утро, Джеймс, — удивленным, но не менее радостным тоном поздоровался Одер. — Доброе, — ответил на автомате руководитель арт-отдела. — Не мог бы ты сегодня заехать в издательство? — полюбопытствовал Джеймс, наблюдая, как угасает пламя на кончике сигареты. — Что-то случилось? — поинтересовался белокурый омега, будучи явно удивлен подобному предложению от своего редактора. Сандерс замолчал, поднимая с пепельницы почти догоревший окурок. — Возможно, — тихо проговорил он и положил трубку, разъединяясь. Честно признаться, он не знал, что скажет Эммету. Конечно, в данной ситуации он мог подозревать любого, и даже милый Одер не стал тому исключением. Но вовремя включив мозги, выбитый из колеи быстрой реакцией «Вест», Джеймс начал логически соображать. Это не мог быть Эммет по нескольким причинам. Во-первых, он любил Сандерса. Любил детской непосредственной любовью и ни за что бы не предал его. Во-вторых, Эммет был, как это и не грустно было признавать, невозможным трусом, он бы не смог даже придумать такой вариант, как украсть обложку из офиса всего за ночь. И, в-третьих, Одер даже не знал, что эскиз обложки уже был готов. Сигарета неспешно догорела в зажатых тонких пальцах зеленоглазого омеги, и он, окончательно потушив окурок, снова поднял телефонную трубку, попутно связываясь с Марком. — Да, сэр, — снова молниеносно ответил тот. — Будь так любезен, принеси мне обед, — устало попросил Джеймс. — Конечно, — покладисто ответил секретарь.