****
Этим же утром в отдаленной от дома Корнелии части города совсем другая девушка листала журнал и размышляла о превратностях судьбы. Работы у Кэтрин Бауэр в будни днем было не так много: люди, которые могли себе позволить что-то купить в ювелирном салоне, днем работали, а насчет бездельников-школьников у них в уставе даже был особый пункт — выставлять за дверь красноречивым убийственным взглядом. Этим и утешала себя девушка, что хоть чему-то пришлось научиться за год, который могла провести с друзьями на побережье, а не коротать унылые будни в Хитерфилде. Закинув ногу на ногу, Кэт болтала в воздухе ногой, рискуя отправить босоножку на платформе в короткое путешествие до стеклянной витрины. Гороскоп в журнале сулил всем Козерогам неожиданный сюрприз и счастье в любви, и Кэт лишь криво усмехнулась. Парня у нее не было, счета в банке — тоже. Все говорили, что гороскопам верить нельзя, а она все равно продолжала их читать. Не жизнь, а мрак, но окунуться в депрессивные мотивы в этот раз не вышло. Колокольчик над дверью оповестил, что у нее посетитель. Кэтрин подняла глаза, заранее готовясь взглядом придавить зеваку в пол, но сердце екнуло почти в унисон с колокольчиком, заставляя забыть все заученные фразы с курсов НЛП для продавцов-консультантов. Вошедший не был школьником или безработным студентом, от которого нужно поскорее избавиться. Он скорее производил… платежеспособное впечатление. Черное приталенное пальто подчеркивало его атлетичную фигуру и внушительный рост, а кожаные ботинки… Нога Кэт непроизвольно дернулась, стараясь удержать свою босоножку на месте, и она подскочила с места с ослепительной улыбкой на губах. — Добрый день! Что-то конкретное ищете? Парень бросил на нее рассеянный взгляд и улыбнулся, отрицательно качая головой. Светлые волосы доходили до лопаток, и Кэт даже немного позавидовала, как идеально они лежат, не смотря на ветреную погоду снаружи. — Могу показать вам новую коллекцию, — вкрадчиво промурлыкала девушка, подбираясь поближе. — Вам нужно что-то на особый случай или?.. На какую сумму Вы рассчитываете? — Особый случай, — как-то странно усмехнулся парень, будто в этом было что-то особенно смешное, но понятное только ему одному. — И мне нужны аметисты. — Украшение с аметистами? — вежливо улыбаясь, спросила девушка-консультант, игриво стреляя глазками. — Говорят, что этот камень гасит душевную боль и проясняет разум… Подходит близнецам, весам и водолеям. — Серьезно? — заинтересовавшись, поднял на нее веселые глаза покупатель. — А что подходит Козерогам? Кэтрин знала, что Козерогам совершенно точно подходят рубины, опалы и топазы, но почему-то промолчала, пожимая плечами. Красивый парень всё-таки кому-то достался… А может быть, он выбирает подарок матери? Кэт задумчиво бросила на него взгляд и тотчас отмела свое предположение, отбирая с витрины всё, что было у них с аметистами. — Серьги, кольцо, кулон или?.. Он, рассматривая варианты, предложенные Кэт, рассеянно улыбнулся. — Все сразу? Кэт еле заметно закусила губу, сдерживая вздох. Вот ведь кому-то повезло! Он придирчиво осматривал варианты, периодически поглядывая на время, но не на ценник. И всё-таки гороскопы сегодня одному Козерогу не соврали: вот и сюрприз и удача в любви. Кэт мечтательно улыбнулась, перевязывая коробочку розовой лентой. Может быть, и у нее сегодня что-то хорошее случится? — Вашей девушке очень повезло, — на прощание улыбнулась девушка, решившись высказать то, о чем думала последние минуты. — Она пока об этом не знает, — донеслась до Кэт его слегка насмешливая фраза за секунду до того, как за ним захлопнулась дверь. Седрик уже привык, что если ты красив, то все двери для тебя открыты. Красив, молод, успешен, богат — список того, что ценится у людей можно продолжать до бесконечности. Взяв коробочку, Седрик вышел на улицу. Несмотря на конец декабря, шел дождь. Грязные лужи, серые улицы придавали городу постапокалиптический шарм. Седрик поплотнее надвинул воротник. Погода навевала воспоминания о Меридиане в день его перерождения. Это сейчас на нем модное пальто и кашемировый шарф. Новая жизнь началась у него со слизкой канализации, куда смываются все отбросы из подземелий. Очнувшись, он долго не мог понять, откуда он здесь. Перематывая в голове все произошедшие события, он не мог вспомнить, что последнее с ним произошло. Так и лежал в грязной зловонной воде, размышляя о том, то ли это место, куда после смерти попадают все змеи-оборотни, сильно напортачившие при жизни? Сделав над собой усилие, он сел и огляделся, ощущая себя как-то… по-новому. Когда в последний раз он видел свои руки, они были покрыты темно-зеленой чешуей. Но сейчас ничего не осталось. Он не был больше оборотнем, не был змеем. Пошатываясь, он тогда вылез по трубам наверх и пошел по улице города. Меридиан встретил его привычным желтым цветом неба. «А на Земле небо всех оттенков синего», — с какой-то тоской пронеслось в голове. Откуда взялось это чувство и такие мысли, Седрик понятия не имел. Только вот что-то изменилось. И Седрик знал, кого за это благодарить. Первым делом он наведался в замок, в том хаосе, что там творился, его никто не заметил. Несмотря на то, что, по большей части, замок был разграблен и разнесен, его хранилище так и не смог никто открыть. А все было так просто: сдвинуть рог оленя в сторону севера и комната, забитая до отказа драгоценностями отворилась бы догадливому смельчаку. Седрик сметал самое ценное, что мог унести с собой в объемный мешок. Он должен был успеть, чтобы не попасться на глаза прислуге. — Можешь не торопиться, — мрачно отчеканил высокий голос за его спиной. Седрик вздрогнул. Обычно шестое чувство его не подводило, но, похоже, у его перерождения есть своя цена. — Фобос, — не обернувшись, отозвался Седрик напряженно, продолжая укладывать свою ношу. — Ты жив. — Ты тоже, — Седрик, наконец, встал и, забросив мешок за спину, обернулся, не ожидая увидеть такие метаморфозы своего бывшего господина. Фобос представлял собой бледную тень себя прежнего. Под глазами залегли темные круги, в уголках искусанных губ краснели мелкие язвочки, а прежде идеально лежащие волосы растрепались и даже потеряли платиновый блеск, отдавая желтизной. Принц стоял, облокотившись о косяк двери. Наблюдая за выражением лица Седрика, он то и дело кривил губы, стараясь вложить в это действие больше ядовитого презрения. — Видимо не очень, — отрывисто бросил Фобос после того, как Седрик отвел глаза. Седрик не знал, что сказать. Должно быть, прошло немного больше времени, чем он думал. Принц выглядел, как живой труп, хотя даже сейчас Седрик чувствовал энергию, исходящую от Фобоса. Одним движением руки принц теперь мог стереть его в порошок, но вместо этого он давал возможность новым силам отравлять его изнутри. Должно быть, что-то пошло не так, когда Элион отказалась от своих сил. Седрик не знал, как именно работает ритуал отречения, но результат был на лицо: Свет Меридиана бился внутри Фобоса, отчаянно не принимая нового хозяина и отравляя его сущность. — Уходишь?.. — Фобос презрительно скривился. — Вернешься на Землю к… своей ведьме? — Если примет, — сухо бросил Седрик, без слов понимая, о ком говорит принц. — О, боже мой, она же выполнила условие заклинания, как ты можешь сомневаться в этом? У вас же… — Фобос с ненавистью выплюнул последнее слово, — любовь. Седрик удивленно вскинул брови. Вот значит, как работало заклинание… Жизнь оборотня-змея не такая долгая, а хрустальное сердце, качающее по сосудам ледяную кровь, рано или поздно разбивается, сколько не подпитывай его магией. А Корнелия забралась под кожу, согрела его холодную кровь, и внутри у погибающего змея забилось настоящее, живое сердце. Связь же с Фобосом оборвалась, как только Корнелия произнесла слова. Зверь внутри довольно заурчал и свернулся в клубочек. Корнелия действительно смогла полюбить его таким уродом. Седрику хотелось спросить у Фобоса о том, что случилось и что он пропустил. Только не хотелось пускаться в откровенные разговоры, и желание уйти немедленно перебивало все остальное, только вот Фобос загородил единственный выход из комнаты. — Не все так просто забывается, принц, — он заглянул в глаза Фобоса, и не увидел там больше ничего. Он стал не читаем, и Седрик не знал связано ли это с разрушением их связи или со странными изменениями в самом принце. Кажется, ему сильно досталось, будто все разрушения замка стали болезненным отражением того, что происходило у того на душе. — Надеюсь, ты сможешь забыть, что держал её в темнице на привязи, как дворовую шавку! Фобос злился на него, это было очевидно, и последнее слово здорово резануло слух, но Седрик ничего не ответил и двинулся к выходу. Фобос рассчитывал на ответную реакцию, ему необходима была встряска, что угодно, чтобы разрушить эту тишину вокруг него в пустом замке. Только вот у Седрика нет на него времени. Больше нет. — Ты действительно веришь, что сможешь загладить вину? — со звериным отчаянием выкрикнул ему вслед Фобос, хватаясь за дверной косяк до побеления ногтей. Седрик замер и медленно развернулся. Он не был змеем, но по-прежнему был выше и шире Фобоса в плечах. Несмотря на то, что Фобос был явно не в себе, объяснить кое-что ему не помешало бы. Седрик подошел вплотную к принцу и встряхнул за воротник мантии. Тот с жадностью уставился в лицо бывшего лорда, будто стараясь запомнить его лицо. Но Фобос не получит того, чего так сильно ждет. — Ты сделал все, чтобы получить королевство. Ты хотел этого с самого начала, — Седрик резко отпустил его, и Фобос неожиданно покачнулся и припал к стене, явно нуждаясь в опоре. — У тебя был выбор, и ты сам все разрушил. Никто кроме тебя не виноват в том, что ты потерял Элион. На секунду глаза Фобоса вспыхнули, и он прошипел: — Что ты вообще можешь знать об этом? Седрик мог бы ему многое сказать, но не стал. На это у него не было времени. Около недели у него занял поиск открытых порталов. Без змеиного чутья было тяжело, но человеческая сущность тоже давала свои бонусы, его больше не боялись обычные люди. Найдя, наконец, с помощью местных крестьянских мальчишек светящееся окно на северных развалинах, он с незнакомым ему трепетом в груди разбежался и впрыгнул в портал.****
Корнелия потом объяснит девочкам всё, что случилось, сейчас хватает сил только на то, чтобы блаженно улыбаться, чувствуя в своей руке тепло руки Седрика. Она сама до конца не понимала, как так случилось, что он вернулся, а он не спешил объяснять, отнекиваясь лишь фразами, что у них будет еще время обо всем поговорить. Корнелия не возражала и старалась идти с ним по улице в обнимку, оставляя как можно больше точек для соприкосновения. Наплевать, что их консьерж неодобрительно фыркает, отгораживаясь от них газетой, или что Урия многозначительно приподнимает брови, когда видит их вместе на углу улицы Сомерсета Моэма. У Корнелии очень много планов и еще больше она придумает, если Седрик будет продолжать на нее смотреть так. Мама, кстати, осталась очень довольна правильным выбором дочери, позволяя Седрику оставаться допоздна у них дома. Пожалуй, отец был слегка напряжен по поводу перемены настроения дочери, но это пройдет, ведь ее глаза так сверкали от счастья. Счастье переполняло ее и заставляло каждое утро срывать случайным радостным движением с окон тяжелые шторы, которые прежде не открывались по нескольку дней. В конце концов, миссис Хейл это надоело, и она сняла их вовсе, оставив полупрозрачный тюль. И есть только один вопрос, который беспокоил Корнелию, но она не решалась заговорить об этом, боясь спугнуть нахлынувшее счастье, пока Седрик, наконец, не завел об этом разговор сам. — Корнелия… Я не мог прийти раньше. Она вздрогнула и удивленно округлила глаза. Разумеется, не мог… Только вот от этой его логики два долгих месяца боли и одиночества никуда не исчезнут. Она с готовностью кивнула, не желая продолжать бессмысленный разговор. Лучше пусть еще раз обнимет ее прямо сейчас, и она улыбнулась, приподнимаясь на носочках, но вместо поцелуя он выдохнул ей в губы: — Я ничего не мог бы тебе предложить. Всего два месяца назад Седрик был никем. Оборванец без имени, документов и влиятельных родных. Толкнув скупщикам пару своих побрякушек, Седрик вложился в успешную аферу и приобрел некоторое состояние. Тогда он занялся поисками обанкротившихся честолюбивых аристократов. Найдя подходящую семью, Седрик подделал нужные документы и еще раз вложился в выигрышное дельце. Змеиная сущность оставила его окончательно, однако, за всю сознательную жизнь он так сросся с ней, что кое-какие инстинкты у него остались. Он даже гордился собой, только вот Корнелия не задала об этом ни единого вопроса. — Мне ничего не нужно было, — Корнелия пожала плечами как-то слегка удивленно, что приходится говорить об этом, — кроме… Тебя. С началом новой жизни, у Седрика периодически что-то происходило впервые. Будто человеческое сердце открыло для него всю широту спектра новых чувств. Вот и сейчас что-то внутри переворачивается, и Седрик понимает. Он не может этого объяснить, но внутренне он понимает, о чем говорит Корнелия и знает, что это самое правильное, что есть сейчас у них. Ему ведь тоже ничего кроме нее и не нужно? — Прости меня, — тихо прошептал он ей на ухо, притягивая к себе, и чувствуя, что она улыбается уже искренне. — Я просто не умею пока по-человечески. — Ничего, — ей пришлось закусить губу, чтобы не улыбаться, как полная идиотка. Влюбленная идиотка. — Я научу тебя. Они шли по улице и уже, казалось, ничего не могло омрачить или нарушить спокойствие в ее душе, только вот на улице стоит дом Элион Браун. И Корнелия была уверена, что таких совпадений не бывает: они ведь так и не встретились ни разу за последние два месяца, Элион забрала документы из школы, а Корнелия не решилась ее навестить. И теперь случайно встретить Элион на улице казалось просто фантастическим. Только вот после возвращения Седрика в жизни у Корнелии значительно увеличился процент немыслимых происшествий. На встречу шла такая знакомая фигура в синем балахоне, и Корнелия напрягла все зрение, чтобы убедить себя, что это не Элион. У нее это почти получилось, пока та не подняла глаза. Элион всегда производила впечатление создания из хрусталя, но сейчас создавалось впечатление, что ее разбили и на скорую руку склеили. Мешок с костями. Бледная кожа приобрела желтоватый оттенок, а тонкие губы почти потеряли свой цвет, сливаясь с кожей. Она смотрела с вызовом, будто ожидая от Корнелии какого-то замечания. Раскаяние снова затопило Корнелию, и она потеряла дар речи от того, как многое нужно сейчас сказать. Элион точно так же, как и Корнелия, медленно умирала в одиночестве. И если для Корнелии Седрик умер героем, то Элион предали и выбросили, как использованную вещь. И сейчас Корнелия не знала, кому было больнее. Седрик ободряюще сжал ее руку. Кажется, он тоже был удивлен, но Корнелия перевела на него глаза и замечает странное смирение и понимание во взгляде Седрика. Или не удивлен? — Элион… — неуверенно начала Корнелия, когда они останавливаются в паре метров друг от друга. — Ты не выглядишь мертвым, — бесцветным голосом заключила Элион, глядя на Седрика и пропуская мимо ушей реплику Корнелии. — А вот ты именно так и выглядишь, — миролюбиво и довольно непринужденно отозвался Седрик, взирая на нее сверху вниз. — Очень мило, — хмыкнула безразлично Элион и обошла их по касательной, выходя на пустую дорогу с тротуара. Корнелия шумно выдыхает, бережно сжимая руку Седрика в своей руке. Она обязательно попробует поговорить еще раз… Просто не сейчас. Внезапно Седрик отпустил ее руку и сорвался с места в сторону Элион. — Элион! Постой! Она с надеждой обернулась, в ее глазах горел немой вопрос, который она так и не решилась озвучить. — Возвращайся, — выдохнул Седрик немного виновато. — Я должен был сказать это раньше, но… Я не буду искать оправданий. Просто возвращайся. Здесь тебе не место. Элион покачала головой. — Там мне места тоже нет. — Твое место рядом с Фобосом. — Когда же ты стал экспертом в геолокации? — иронично поджала губы Элион, слегка вздрагивая при имени Фобоса. «В чем?» — захотелось переспросить Седрику, но он решил, что это не так важно. — Он умрет, если ты не вернешься. В прошлый раз, когда я его видел, он выглядел еще хуже, чем ты. А выглядишь ты неважно, если честно. Маска холодного безразличия медленно растрескалась и слетела с ее лица. Теперь Седрик увидел ту же тоску и отчаянье на ее лице, как и у Фобоса. — Элион, он любит тебя больше жизни, даже если не признается в этом никому. — Меня это не волнует, — голос у нее был осипший и больной, оттого неясно правду она говорила или только притворялась. Она вдруг покачнулась, и Седрику пришлось придержать ее за плечо. «Это магия, — догадался Седрик неожиданно для себя. — Она была частью Элион, без нее девчонка умирает. Как и Фобос, которого разрывает на части». — Элион, ты же понимаешь, что происходит? — осторожно спросил Седрик, заглядывая в голубые глаза с красной сеточкой порванных сосудов. — Это Свет Меридиана. Без него ты просто когда-то уснешь и не проснешься… Неожиданно Элион фыркнула и тихо рассмеялась, по-прежнему рассматривая Седрика усталыми глазами как будто в первый раз. — Почему все вокруг видят только магию? — вздохнула она, освобождая свое плечо из рук Седрика. — Свет Меридиана — то, Свет Меридиана — это… Может быть, Свет и нужен мне, но если я и умру, то точно не поэтому. С этими словами она махнула на прощание Корнелии и кивнула Седрику. Теперь все зависело от выбора Элион, ему же оставалось смотреть ей в спину и надеяться, что она поступит правильно. Тонкие изящные руки обняли его со спины, и теплое дыхание обдало ему участок шеи, не скрытый воротником. — Все будет хорошо, — прошептала Корнелия ему на ухо, и ему жутко хочется в это сейчас поверить.****
Тхорон подвел черту под затяжным бабьим летом и, наконец-то, вступил в зенит, обрушившись на Меридиан серией проливных дождей. Замок, изрядно пострадавший во время набегов мятежников, стоял опустевший, и перемещался по нему один лишь сырой тяжелый воздух, перегоняемый ветрами. Но Фобос игнорировал эту проблему. У Фобоса был жар, но это его тоже мало волновало. Кондракар быстро нашел замену Элион, подыскав на семейном древе Эсканоров еще одного родственника, претензии на трон которого были слишком несостоятельны, чтобы Фобос хоть на секунду воспринял их всерьез. Он лениво пресекал вылазки повстанцев, но ответных шагов не делал. Отчего-то вся его жизнь стала казаться такой скучной, оттого пару недель и распустил почти всю прислугу, оставив некоторых людей, не докучавших ему по пустякам. Под завывания сквозняков и неритмичную капель он все глубже погружался в воронку из своих воспоминаний. Воспоминаний, в которых Элион была с ним. Он так редко слышал ее смех, в замке она совсем перестала улыбаться. Он ведь даже избегал ее. А сейчас он бы отдал многое, чтобы вернуть те дни, когда она была рядом. Последние несколько месяцев самобичевания не могли не пройти даром. Он почти не ел. И много пил. Пожалуй, слишком много, — подумал он, наблюдая, как из сорванной с петель двери вышла именно она. Его Элион. Еще более бледная, даже с каким-то зеленоватым оттенком, тонкая и состоящая вся будто из острых углов и изломов. — Элион, — прошептал он, закрывая глаза, содрогаясь при мысли, что она может раствориться в воздухе. Иллюзии бывают так часто похожи на правду, а он сотворил их в своей жизни так много, что сам иногда забывал, где кроется правда. Он помнил Элион совсем другой, и если бы его воспаленному сознанию пришлось создать ее двойник, то Фобос воссоздал образ сонной девочки в длинной ночной рубашке. Элион, которую он видел перед собой, он не знал. И это давало ему надежду. — Фобос, — мягко ответила она, добавляя еще одно очко в пользу реальности всего происходящего. Фобос прикрыл глаза. — Ты пришла… — голос дрожал, должно быть, от сырости в тронном зале. Паршивые повстанцы пробили стену где-то в нескольких комнатах от зала, и сырые сквозняки Тхорона давали о себе знать не самым приятным образом. Фобос прочистил воспаленное горло, которое прорезалось болью только сейчас. Интересно, как долго он молчал? — …за короной? — Нет, — она отрицательно покачала головой и медленно продвинулась, слегка пошатываясь от внезапного тумана в голове. Воздух тут был тяжелый, и дышать ей под ускоренный ритм сердца было всё труднее. Он смотрел на нее в упор, но не делал никаких движений навстречу. «Ну, помоги же мне, Фобос», — мысленно взмолилась Элион, вступая по лестнице прямо к трону, на котором, словно каменное изваяние, восседал недвижимый Фобос. Внутри все разрывалось от неуверенности, трепета и страха. Фобос получил Свет Меридиана, и теперь, когда ничего, кроме ее бессмертной души, не осталось, Элион боится оказаться просто не нужной ему. Элион страшно, что он ее оттолкнет и в этот раз. Но Фобос с остекленевшим взглядом смотрел в одну точку и совершенно не хотел ей помогать. Не дождавшись от него инициативы, Элион глубоко вздохнула. Начинать говорить всегда трудно, особенно, когда слишком многое нужно сказать. Поэтому она присела на пол у трона и задала первый вопрос, который пришел в голову: — Ты не считаешь, что пора наладить отношения, Фобос? — Отношения? — Глаза у него были сухие, а взгляд колючим. — Мы же семья, — вяло попыталась улыбнуться Элион и неопределенно дернула плечом. Да уж, семья… — Ах, семья, — на секунду потеплевший взгляд снова затуманился, и Элион не могла прочитать мысль, отчетливо проступившую на его лице. Он отвернулся. — Не надо. Элион показалось, что ледяные обручи вдруг стянули ее грудь, не давая выдохнуть. Не нужна. Никогда не была нужна! — Фобос, — голос предательски задрожал, но гордость почему-то молчала, очевидно, включилось чувство самосохранения, — у меня никого не осталось. Ты, только ты. Я не знаю, что я для тебя значу и значу ли вообще что-либо, но это неважно. Потому что мы… — Элион шумно вдохнула, набирая побольше кислорода, и буквально выплюнула последние слова: — Долбанная семья. Реакция Фобоса не такая яркая, как ожидала Элион, Фобос будто и не услышал, о чем она говорила, рассеянно рассматривая гобелены на противоположной стене. — Я лучше захлебнусь спиртом, — прошипел он, когда Элион неуверенно шагнула к нему чуть ближе, — чем буду снова изображать нормальную семью. Вот и вся правда, которую требовалось услышать Элион. Как ни странно, слёз не было, да и дышать она могла свободнее. Просто внутри стало так пусто, что, когда она, слегка покачиваясь, поднялась с пола, ей послышалось, что шаги эхом отражались не только от стен в тронном зале, но и у нее в груди. Хорошо было бы сказать что-то на прощание, только вот в голову ничего кроме банальностей не шло, да и Фобосу это не было нужно. Теперь она для него была просто бесполезной девчонкой. Нелепой, довольно наивной, совершенно разбитой и склеенной на скорую руку. Сил идти дальше у нее не было, и она надеялась, что сможет выскользнуть за дверь до того, как Фобос узнает, какая она, к тому же, слабая. У самых дверей Элион не сдержалась и обернулась, всего на секунду, но этого хватило. Двери тронного зала захлопнулись прямо перед ее носом, а сорванная с петель дверь встала в проем под углом и неожиданно с глухим треском вылетела прямо в тронный зал, чудом не задев плечо Элион. Это произошло так быстро, что она даже не успела понять, что именно чуть случилось, а вот черты лица Фобоса исказились в страшной гримасе. Он еще сильнее побледнел и вскочил со своего места. — Прости, — глухо произнес он и замер в десятке метров от нее, сам до конца не понимая, как так вышло, что он оставил трон. — Это вышло случайно. Он не хотел ее отпускать, — эта призрачная мысль зажгла сразу тысячу огоньков у нее в душе, и она неуверенно сделала серию коротеньких шагов навстречу Фобосу. — Не смей меня жалеть! — пророкотал внезапно окрепший голос Фобоса. — Убирайся вон! И Элион послушно замерла, разглядывая его в упор. В том, что он был не здоров, сомневаться не приходилось, и ей хотелось его успокоить, залечить раны. Только вот он не позволил бы, а Элион не уверена, что он готов ее принять. — Почему? — непринужденно поинтересовалась она, словно они говорят о чем-то совершенно обыденном. — Что? — Почему ты хочешь, чтобы я ушла? Несколько секунд он просто непонимающе моргал, а затем неожиданно усмехнулся и встряхнул головой. Он не понимал, зачем она пришла и как она могла вернуться к нему после всего, что он сделал. — Я — чудовище, — кривая усмешка обнажила зубы с фиолетовой каемкой по краю. — Это не моя проблема, — Элион почти не задумывалась, что отвечать, позволяя словам литься бурным потоком. — Мне все равно. Должно быть, это было неожиданно, и Фобос закрыл глаза, не сдерживая больной, истеричный смех, что позволило Элион сократить расстояние между ними. Открыл глаза он уже, когда Элион была на расстоянии вытянутой руки. Фобос шумно выдохнул, мгновенно прерывая смех. — Ты хочешь знать, почему? — Именно это я и спросила, — коротко подтвердила Элион, рассеянно блуждая взглядом по истощенному бледному лицу, прежняя красота которого сейчас просматривается лишь, как воспоминание. — Ты заставляешь меня ненавидеть себя еще больше, — тихо и с болезненным отчаянием прошептал он, — потому что то, что я к тебе чувствую… Напряженные плечи опустились, и он медленно опустился перед ней на колени, будто подкошенный чем-то. Он сдался, будто открывая перед ней свою больную, уродливую сущность, даже не рассчитывая, что она сможет его принять. — …это неправильно. И делает меня чудовищем даже в своих глазах. — Что ты ко мне чувствуешь? — бесцветным голосом спросила Элион. Стоило протянуть руку и можно коснуться его волос, но Элион не была уверена, что может пошевелиться. — Элион… — Фобос покачал головой. — Неужели это не очевидно? Для Элион — нет, точно не было очевидно. Потому что Фобос говорил сначала одно, потом другое, а делал вообще третье. О чем он думал, ей казалось, не знает даже он сам, поэтому она решилась, сжигая за собой все пути к отступлению. — Я люблю тебя, — она заметила, как опущенная голова Фобоса запрокидывается наверх, и как в холодных глазах появилось недоверие, напополам смешанное с надеждой, и это дало ей силы продолжать. — Люблю, Фобос! Ты мой брат, и я не знаю, что происходит между нами, но я люблю тебя и просто не выживу без тебя. Ни там, ни здесь я — ничто без тебя. Я не хочу, — дыхание опять подвело ее, и она споткнулась на слове, — разбираться во всех этих хитросплетениях. Давай попробуем просто жить. Вместе. Он все еще смотрел на нее снизу вверх, стоя перед ней на коленях. Только сейчас он замер, пытаясь осознать, что именно ему предлагает Элион. — Хочешь, я верну тебе всё? — с неожиданной страстью предложил Фобос, и Элион едва сдержала разочарованный вздох, потому что он снова уводил разговор в другое русло, будто надеясь, что Элион могла передумать. — Корону, Свет… — Не хочу, — категорично покачала головой Элион, наконец, присаживаясь рядом с ним и неуверенно протягивая руку, заправляя выбившуюся прядь волос ему за ухо. — А чего тогда ты хочешь? — бесцветным голосом спросил Фобос, снова превращаясь в ледяную статую. — Я хочу быть с тобой, — просто и немного устало ответила Элион. — Хочу засыпать и просыпаться с тобой рядом. Хочу целовать тебя и чтобы ты целовал меня в ответ. По реакции Фобоса было сложно что-то понять, кроме того, что слова Элион доставляют ему невыразимые муки. Теперь, когда все стало так прозрачно, и невозможно было искать иной смысл во всех ее словах и действиях, Фобосу особенно трудно было найти причину отпустить ее. — Это не нормально, — наконец, жалко сказал он, с трудом опуская взгляд. Ее рука осторожно коснулась его и провела по щеке, отчего Фобос прикрыл глаза. — Ну и что? — спокойно пожала плечами Элион, перемещаясь еще ближе, чувствуя, что касаться его просто жизненно необходимо. — Ты ведь тоже чувствуешь это? Без тебя мне не выжить, как и наоборот. Если эта любовь — такая трагедия, то почему ты моё исцеление? Поэтому не прогоняй. Пожалуйста, Фобос, позволь мне просто быть рядом. — Это все Свет Меридиана, — тихо и с неясной горечью в голосе объяснил Фобос, неуверенно раскрывая перед ней объятия, и притягивая ее к себе на колени, касаясь затылка, и чувствуя, как им обоим становится легче. Что-то темное будто расступилось перед ним, и он снова мог дышать свободно. — Он убивает меня, потому что не признает во мне хозяина. И без него ты тоже… — Нет, — прошептала Элион, запуская пальцы в его спутанные волосы, успокаивающе поглаживая затылок. — Это не поэтому. Ты можешь думать, что угодно, — неуверенно улыбнулась она. — Просто дай мне немного времени. Я хочу посидеть с тобой рядом вот так. Не уходи, побудь со мной немножко. И он позволил себе обнять ее в ответ, в первый раз за долгие месяцы чувствуя, что живет. Обнимать Элион, спутывать их серебристые волосы и слушать ее сбивчивое дыхание, когда Свет Меридиана плавно перетекал в ее хрупкое тело, устанавливая баланс между ними. Отпустить ее сейчас уже и самому Фобосу казалось просто невозможным, и слова сами сорвались с губ: — Я скучал по тебе. Она всхлипнула и сильнее обняла его, будто опасаясь, что он может передумать. — Я не знал, что тебе плохо, — продолжил свои откровения Фобос. — Если бы знал, пришел бы за тобой сам. У Фобоса не было логичного объяснения, он просто старался об Элион не думать. Предполагал, что если увидит ее снова, то не сможет остановиться, не сможет поставить точку, не сможет забыть. — Я не могу отказаться от Света Меридиана, — тихо признался он, слегка отстраняясь и заглядывая ей в глаза. — Даже, если я очень этого захочу. Он просто не вернется к тому, кто уже от него отказался. — Но сейчас… — Элион непонимающе приподняла брови. — Я ведь… — Чувствуешь? — понимающе кивнул Фобос, печально опуская руки. — Только оттого, что источник Света близко. Фобос сожалел, что у Элион не было выбора. Однако, ожидаемого разочарования и отчаяния не появилось на ее лице. Вместо ответа она прислонилась горячим лбом о его плечо, а затем осторожно поцеловала его сначала во впалую щеку, а потом в сухие прохладные губы. Можно ли мечтать о большем? И не была нужна ей никакая корона и Свет Меридиана, пускай, всё остается, как есть. Ей нужен был только Фобос, прежний любимый Фобос, который пока даже не догадывался, каким он может быть. Она сотрет из его взгляда эту неуверенность и покажет, что она не ошибается и не передумает. Вместе. Навсегда.