Играя чувствами

      В моей комнате настолько жарко, что даже откинув простынь, я не избавляюсь от того горячего воздуха, который окутал меня; также не могу избавиться от ноющей головной боли. Похоже, кто-то вчера перебрал с алкоголем. На своём животе я чувствую чью-то руку. Я поворачиваюсь лицом к её обладателю и чуть ли не вскакиваю с кровати, разбудив Тобиаса.       — Ты что здесь делаешь? — тихо спрашиваю я, прикладывая руку к виску.       — Ты разве не помнишь? — он садится на кровать. — А, ну да, ты же отмечала приём на работу.       — У нас было что-нибудь? — я указываю на его полуобнажённое тело, а потом смотрю на себя. Я в одном нижнем белье. Я облегчённо выдыхаю, потому что один момент из вчерашнего вечера уже прояснился. — Что я вчера делала?       — Ты? Ты спела песню про какую-то опасную девочку, взбесив при этом Прунеллу, попросила меня отвезти тебя домой…       — И предложила переспать? — договариваю я. — Господи, Четыре, прости меня. Я не думала, что говорила тогда. Прости. Если честно, то когда я проснулась, я подумала, что это Роберт, вот и испугалась. Я не хочу так просто отдаться ему.       — Вы вчера вечером поссорились, я видел это, когда пел для тебя песню.       — Ты пел для меня песню? — переспрашиваю я. — О Боже, мне так стыдно за весь вчерашний вечер. Прости меня. — Тобиас слабо улыбается, пытаясь подбодрить меня. — Тебе во сколько на работу?       — Во вторую смену, это после обеда.       — Ну, тогда ты можешь ещё поспать, — я слегка толкаю его на кровать. Я встаю с неё, захватывая с собой наушники с плеером. — А я пойду в душ.       — С наушниками?       — Почему бы и нет? — я ухмыляюсь. Тобиас издаёт короткий смешок, но с кровати так и не сдвигается. Я чувствую его взгляд, способный прожечь во мне дыру.       Спокойно выдохнув, я продолжаю путь к ванной комнате, борясь с желанием перейти на бег, лишь бы скрыться от его взгляда. Я закрываю за собой дверь на замок и наклоняюсь к ванной, чтобы вымыть голову.       В то время, когда волосы у меня были намного короче, чем они сейчас, мыть их было гораздо проще, сушить намного меньше, а расчёсывать можно было с небольшими потерями, отразившимися на расчёске. А сейчас длинные волосы хоть и визуально делают меня шестнадцатилетней девушкой, проблем с ними не меньше, чем было в том возрасте.       Смыв шампунь, я закручиваю волосы в полотенце. Кинув на себя взгляд в зеркало, я понимаю, что помимо того, что я пела, я ещё вчера и плакала. Я закрываю глаза, прикладывая руки к вискам, чтобы попытаться хоть что-то вспомнить из событий вчерашнего вечера. Обрывками в моей памяти всплывает разговор с Зиком. Зик. Именно с ним мне нужно сегодня поговорить о Тобиасе. О страхе в его глазах, который был вчера ночью. И снова обрывок воспоминания. Больше не нужно так бурно отмечать события и сданные экзамены, ни к чему хорошему это не приведёт.       Я беру в руки плеер и вставляю в уши наушники, установив небольшую громкость, чтобы лишний раз не чувствовать головную боль, но неприятный стук в висках всё равно присутствует. За эти несколько лет у меня выработалась привычка слушать музыку в тот момент, когда я сушу волосы феном. От него у меня разлетаются волосы, как у одной из самых популярных певиц, а фен служит мне микрофоном, в который я и пою. Выбрав нужную песню, я кладу плеер на стиральную машинку и поворачиваюсь к зеркалу, выбрав нужный режим фена. Pixie Lott — Mama Do       Струя горячего воздуха бьёт мне в лицо, и я спешу её направить на волосы. Тепло окутывает всё лицо, и от этого становится невыносимо жарко. Чтобы выпустить лишний воздух, я начинаю петь. Смотрясь в зеркало, я представляю, что я снимаюсь в каком-нибудь клипе какой-нибудь известной певицы или группы. Одно другому не мешает.       Через несколько мгновений я выключаю фен, решив, что волосы могут высохнуть и естественным путём, ведь я никуда не тороплюсь, а звуком работающего фена могу разбудить Тобиаса, если, конечно, он снова завалился спать. Сквозь музыку я слышу дверной звонок. Я убираю фен в ящик и захватываю плеер с собой. Заглянув в спальню, я вижу, что Тобиас лежит на кровати, но я не могу понять, спит он или просто прикрыл глаза. Я закрываю дверь и отправляюсь ко входу, во всё горло распевая песню.       В ночи есть что-то особенное,       Она скрывает всё под своей завесой, и мне это нравится…       Маленькие черные бабочки,       Они кружат внутри меня…       Что бы сделала мама,       Я отпираю входную дверь, надеясь, чтобы там была Кристина или Холли. На крайний случай — Зик, потому что только он может тревожить меня так рано.       (О-оу о-оу)       Если бы она узнала о нас с тобой?       И что бы сказал папа (О-оу о-оу)       Если б он увидел, как я страдаю от всего этого? (О-оу о-оу)       На пороге стоят мои родители. О-оу. Вот кого уж я не ожидала здесь увидеть. В таком случае я была бы рада даже Роберту. Конечно, я рада видеть маму с папой, но не в одном же нижнем белье. Я вытаскиваю наушники и сжимаю их в кулаке, пытаясь волосами закрыть зону декольте. Мама с широким удивлением рассматривает меня, а папа стоит, потупив взгляд.       — Беатрис? — наконец говорит мама. — Ты что делаешь в таком виде?       — Я только что вышла из душа, — тихо отвечаю я и отхожу в сторону, давая возможность родителям зайти в квартиру. — Мам, пап, проходите, — я заметно повышаю голос, надеясь, что Тобиас меня услышит.       Родители проходят на кухню. Я захожу вслед за ними и становлюсь к плите, чтобы поставить чайник. Внезапно у меня начинает кружиться голова, а в виски пронзает яркая вспышка боли. Я сажусь на стул, приложив руку к левому виску.       — Трис, я не знал, что… — в кухне появляется Тобиас, вызывая недоумение на глазах моей мамы. Он тоже сильно удивлён. — Здравствуйте, миссис Приор.       — Тобиас? — она удивляется? — Я же сказала тебе, чтобы ты к ней на расстояние пяти миль не приближался.       Я поднимаю на неё взгляд. Она сказала, чтобы Тобиас не приближался ко мне? Раньше я могла бы посчитать это за защиту, но в данной ситуации это не защита.       — Что значит «ты сказала»? Почему я об этом не знала?       — Вы тогда только расстались. Беатрис, я не хотела напоминать тебе о Тобиасе, потому что знала, что тебе будет неприятно, а сейчас ты сама пускаешь в свой дом, да ещё и… спишь с ним?       — Мам, у нас ничего не было, — я пытаюсь оправдаться, хотя по маминому выражению лица не видно, что она верит моим словам. — И если я сейчас с ним, то я сама так решила. Если я захочу, я буду с ним даже под угрозой того, что мы можем снова расстаться.       — Беатрис, я тебе давно уже говорила, что если он тебя бросил, то он может сделать это снова, как бы ты ему не доверяла, — её голос повышается на крик, отчего моя голова начинает болеть сильнее.       — Мам, не кричи, пожалуйста, — я потираю свои виски. Мамины глаза медленно округляются.       — Так ты ещё и пьянку вчера устроила? Беатрис, вдали от нас с отцом ты испортилась!       — Миссис Приор, она вчера ничего не пила, — влезает Тобиас, но мама поднимает руку в знак протеста. — Мы вчера были здесь весь вечер.       — Беатрис, ты уже всё знаешь? — мама переводит взгляд с меня на Тобиаса и наоборот. Увидев моё удивлённое выражение лица, она улыбается. — Если нет, Тобиас сам тебе всё расскажет.       Ни с того, ни с сего, мама берёт папу за руку, и они уходят из квартиры, бросив мне мимолётное «Пока». Я с удивлением смотрю им в след, не до конца осознавая, что произошло.       Я перевожу взгляд на Тобиаса, ожидая от него того, что именно он должен мне рассказать. Он устремил свой взгляд в стол и старается не смотреть на меня, даже несмотря на то, что я красуюсь перед ним в одном нижнем белье.       — Что я должна знать? — я становлюсь прямо перед ним. — Четыре, говори сам, пока я тебя пытать не начала. Повторю ещё раз: что я должна знать?       — То, что это моя квартира, — говорит он. — Ну, не моя, а квартира моих родителей, но фактически она принадлежит мне.       Я хмыкаю, поднимая вверх брови. Теперь всё становится на свои места: теперь я понимаю, какая у мамы знакомая, которая живёт в другой стране, а хорошую квартиру на Манхеттене сдаёт, да ещё и недорого. Это Эвелин, и она живёт в паре тройке кварталов от моих родителей. Везде в этом мире обман.       — А ты где живёшь? — я сажусь обратно за стол. Кипит чайник, которым никто этим утром не воспользуется, и я выключаю его. — Далеко отсюда?       — Я снимаю квартиру, от полицейского участка недалеко, да и отсюда минут пятнадцать пешком идти.       — Четыре, если это твоя квартира, то живи здесь ты. Я могу сегодня же съехать, пока поживу у Холли, а потом найду себе квартиру.       — Нет, Трис, можешь и дальше жить, ты мне никак не мешаешь. Всё равно, рано или поздно мы помиримся.       — Хм, а мне нравится твоя уверенность. Четыре, у нас нет совместного будущего. Есть ты, есть я, а «нас» нет и не будет. Я не хочу с тобой отношений, хватило мне уже всего.       — Пойми, как бы сильно ты меня не отталкивала, меня влечёт к тебе не меньше.       Тобиас уходит в спальню, откуда я уже не могу слышать, что он делает. Немного посидев на стуле, я решаю заварить себе кофе. Но как только я подхожу к кухонной стойке, я слышу, как хлопает входная дверь. Я заглядываю в свою спальню и понимаю, что Тобиас ушёл к себе. Я шумно выдыхаю и подхожу к своей прикроватной тумбе, на которой лежит телефон. Стоит мне только подумать о телефонном звонке, как он раздаётся. Я быстро хватаю его, и моё сердце почему-то учащает свой ритм. В глубине души я надеюсь, что звонит Тобиас, но это не он.       — Зик, привет, — отвечаю я через несколько секунд.       — Трис, как ты после вчерашнего? — заботливо спрашивает он, хотя в его голосе слышен смех. Ещё бы. Он слышал весь мой пьяный бред.       — Половину случившегося не помню. Слушай, а мы сможем сегодня встретиться? Мне нужно поговорить.       — Да, давай в кафе, что возле участка. Я в обед постараюсь выкроить для себя свободный час. Приходи туда.       — Подожди, я сейчас запишу, а то с этими экзаменами забуду, — я достаю из нижнего ящика свой ежедневник и открываю его на первой попавшейся странице. Я беру ручку и большими буквами пишу о кафе и встрече с Зиком. — До встречи!       Он отключается как раз в то время, когда я вырываю страницу из блокнота. Только я собираюсь его убирать, как что-то лежащее внутри привлекает моё внимание. Я открываю на той странице, где и лежит какая-то закладка, и нахожу там билет. Билет на концерт Республиканцев. Концерт будет через десять дней, и я вообще не планировала туда идти, потому что не все экзамены сданы, да и денег на концерт у меня нет.       Я пристально смотрю на билет, будто могу узнать, кто его подарил. VIP-зона. По-моему, это самый дорогой билет, и эта зона находится очень близко к сцене.       Об этом ежедневнике знает только Роберт, потому что он же его мне и подарил. Значит, билет на концерт подарил он, положив его в блокнот. Нужно будет попозже позвонить и поблагодарить, даже несмотря на то, что мы с ним поссорились.       Убрав блокнот с ручкой в нижний ящик, а билет — в верхний, я на холодильник на магнит вешаю лист, на которым большими буквами написано о встрече с Зиком. Как только я убеждаюсь, что записка на нужном месте, я продолжаю готовить себе кофе.

***

      Кафе, в котором назначена встреча с Зиком, мне давно знакомо. Мы ходили сюда с ним и Шоной в то время, когда Зик учился здесь. Он любит это кафе, в частности потому, что из любого окна будет видно здание Департамента. Зик просто без ума от своей работы, он любит её, и поэтому для него карьера полицейского — хобби, за которое он получает деньги. У меня до такого дело ещё не дошло, я люблю свою работу, но чтобы считать её своим хобби — для меня это пока слишком.       Администраторы знают меня с Зиком уже в лицо, так что я смело могу проходить мимо хостесса и занять столик, который уже по праву принадлежит нам с Зиком, что я сейчас и делаю. Как только я захожу внутрь, меня сразу же обволакивает та уютная атмосфера и запах кофе с корицей и румяных булочек, что придаёт этому заведению некий шарм и обаяние. Здесь хочется сидеть холодными зимними вечерами и греться чашечкой кофе, слушая мягкие звуки скрипки или саксофона. Порой возникает такое желание принести сюда с собой плед, заказать какао, забраться с ногами на мягкий диван и просто сидеть, наблюдая за происходящим на улице, или читать книгу.       — Два эспрессо с булочками, — говорю я, когда ко мне подходит официант. Он кивает мне, записывая заказ в свой блокнот, и уходит к барной стойке.       Из-за того, что я сижу спиной ко входу, я не сразу вижу Зика. Как бы тихо он не старался подойти, я всё равно поворачиваюсь раньше, чем он подходит, потому что как только Зик заходит, он сразу же начинает смотреть на меня, и я чувствую это.       — Трис, вот вечно ты раньше времени поворачиваешься! — Зик закатывает глаза и садится за стол. В это время подходит официант и ставит перед нами чашки с кофе и пару булочек, от которых исходит восхитительный аромат корицы. — Спасибо.       Официант уходит, оставляя нас одних. Я беру в руки горячую чашку с кофе и грею ей руки, даже несмотря на то, что на улице жарко. Я отпиваю немного кофе, и он приятно течёт по горлу, оставляя приятное послевкусие ванили и корицы.       — Так о чём ты хотела поговорить? — Зик откусывает булочку, запихивая кусок за обе щеки. Он совсем не изменился. Откусив ещё кусок, он также отправляет его за свою щёку.       — О том, что ты похож на хомяка, — хохочу я, чем привожу Зика в смущение и неловкость. Он мигом опустошает свой рот, запивая булочку кофе. — Шучу я, не переживай ты так.       — Очень смешно, — кривится Зик. Мне кажется, или у него я научилась всему сарказму, с которым иногда отвечаю на некоторые вопросы. — Ладно, выкладывай давай.       Прежде чем начать говорить, я откусываю булочку, наслаждаясь сладкой начинкой в виде варёной сгущёнки. Я делаю глоток кофе и отставляю его в сторону.       — Как вчера оказалось, после того, как я попросила Тобиаса, чтобы он отвёз меня домой, я потащила его в свою спальню, предложив ему переспать. Мы начали целоваться, я сняла с него одежду, — я ненадолго замолкаю, молясь, чтобы мои щёки не покраснели, — потом снова его поцеловала, но он отстранился от меня, и знаешь, я видела в его глазах какой-то страх.       Зик молча сидит, анализируя сказанное мной. Он подпирает подбородок рукой и большим пальцем начинает водить по нему, одновременно осматривая меня.       — Он боится причинить тебе боль, — тихо говорит он, всё так же не сводя с меня взгляд.       — В смысле? У меня… у нас с ним уже был первый секс, так что ту боль я уже не смогу испытать, даже если захочу.       — Нет, Трис, это совсем другое. Я могу сказать тебе всё начистоту, но будь готова к тому, что в некоторых местах я могу грубо изъясняться. Хорошо?       Я киваю ему, а внутри меня нарастает волнение от того, что мне не понравится то, что Зик мне скажет. Но глубоко вдохнув, я снова утвердительно киваю Зику.       — Понимаешь, тут вот в чём дело, — он отводит взгляд в окно и собирается с мыслями. — Четыре любит тебя, и любой твой поцелуй заводит его, тем более, у него никого не было с момента вашего расставания. А в такой ситуации инстинкты берут над ним верх, и в первую очередь, он ищет удовольствие для себя, поэтому если он сильно возбуждён, наедине с тобой он будет просто не управляем, и остановиться в этот момент ему будет очень трудно.       — Зик, я прекрасно понимаю это, если бы у меня ещё до сих пор не было секса, но он был, и был с ним, так что я не понимаю, чего он боится?       — Он боится поддаться своим желаниям. Ты думаешь, что он думает об одном, но нет. У всех парней, в том числе и у меня, есть схожие черты. Например, если ты во время секса можешь думать о вашей свадьбе, вспоминать какое-то ваше свидание, то Четыре в это время будет думать совсем о другом. Как бы сильно он тебя не любил, но во время секса он думает о том, что, прости за выражение, хочет драть тебя, как последнюю шлюху, даже если никогда в этом не признается. Это ведь животный инстинкт.       Теперь уже я отворачиваюсь в окно, переваривая информацию. Я будто открыла для себя новую сторону Тобиаса.       — Я тебя не обидел? — Зик машет передо мной ладонью.       — Нет, всё нормально, — я встряхиваю головой. — Откуда ты так хорошо знаешь психологию людей?       — В академии была. Мне же нужно знать психологию преступника, чтобы знать, куда надавить. Здесь ситуация немного похожа, плюс личный опыт.       — То есть, он просто боится навредить мне?       — Ну наконец-то дошло. Трис, вам нужно поговорить. Обещай мне, что вы поговорите.       — Поговорим, — я замечаю строгий взгляд Зика, означающий, что мой ответ его не удовлетворил. — Обещаю.       — Вот и хорошо, — он доедает свою булочку, запивая её остатками кофе. Он смотрит на свои часы. — Прости, мой перерыв заканчивается.       Зик подзывает официанта и оплачивает счёт, несмотря на мои возражения. Он такой же упёртый, как и я. За пять лет нашей дружбы я крепко это уяснила, хоть и иногда люблю с ним поспорить.       — Кстати, Трис, — Зик возвращается через несколько секунд, — у Четыре день рождения на следующей неделе, приходи в наш клуб. Конечно, он мне сказал, чтобы я никого не звал, но не могу же я не пригласить его девушку! И Холли с Кристиной с собой бери!       Он чуть ли не выбегает из помещения, потому что знает, что за то, что он называет меня девушкой Тобиаса, он может и подзатыльник получить.       В ночной клуб со мной пойдёт только Холли, потому что Кристина через несколько дней переезжает к Эрику, и в честь этого у них будет совместная неделя просмотра фильмов или ещё чего-то похожего. Свой переезд она объяснила тем, что Эрик давно ей это предлагал, но Кристина не хотела меня оставлять; потом приехал Тобиас, и Кристина успокоилась. А после того, как я сказала ей, что квартира, в которой мы живём, принадлежит Тобиасу, она вообще сказала, что я в безопасности.       Но и мне скоро придётся съезжать из этой квартиры, потому что я не могу жить на всём готовом, позволяя Тобиасу платить за своё жильё, в то время как у него есть своя трёхкомнатная квартира в центре города. Нужно будет найти для себя какую-нибудь маленькую однокомнатную квартиру, чтобы она была примерно в том же районе, где и живу я.       Я забираюсь с ногами на диван и укладываю свою голову на подоконник, наблюдая за полицейскими. Вот идёт Тобиас, которому нужно на работу ко второй смене. Он не обращает внимания на кафе, что мне на руку. Я просто смотрю на его широкие плечи, мой взгляд поднимается на плавные чёрные линии на шее и остаётся там, пока Тобиас не скрывается из виду. Я откусываю кусочек булочки, который приятно хрустит во рту. Взяв в руки чашку с кофе, я принимаюсь наблюдать за жизнью западной пятьдесят четвёртой Улицы, поудобнее устроившись на мягком диванчике нежно-голубого цвета.