Играя чувствами

      Мириам не сильно сопротивляется, когда я достаю её из кроватки. Я укладываю её на большую кровать и начинаю одевать. Я надеваю на неё тёплые вещи, одеваюсь сама и на себя надеваю эрго-рюкзак, в который усаживаю Мириам. Закрепив на себе все ремни, я убеждаюсь в том, что моей дочери комфортно, забираю сумку и выхожу из квартиры.       Я ловлю такси и усаживаюсь в машину. Мириам начинает что-то лепетать, я обращаю на неё внимание. Вскоре она начинает хныкать, я беру её за руки и успокаиваю. Она начинает капризничать и отворачиваться от меня всякий раз, когда я хочу поцеловать её. Скорее всего, она недовольна комбинезоном, в который я её одела — я вытащила её из зоны комфорта.       — Если ты сейчас не успокоишься, мы развернёмся и поедем домой, — говорю я. Замечаю, как Мириам смотрит на меня, будто ожидая, что я опровергну свои слова. Я в шутку обращаюсь к водителю. — Скажите, вы ведь сможете развернуться?       — Без проблем, — отвечает он. Я смотрю на Мириам — она сразу же замолкает и кладёт свою голову на мою грудь. Я обнимаю её и целую в макушку.       Меня останавливают возле отеля. Когда я выхожу на улицу, я окидываю его взглядом и считаю, когда была здесь в последний раз. Возле дверей по-прежнему стоит наш швейцар, который улыбается мне всякий раз, когда видит. Этот раз не становится исключением, он с улыбкой открывает мне двери. Я прохожу по коридору и выхожу в просторный холл, где вижу родные мне стойки администраторов.       Холли стоит там же, где и всегда, там же, где и стояла я год назад. Она широко улыбается мне и идёт навстречу. Одна из девушек-администраторов занимает её место, Холли обнимает меня и помогает снять рюкзак. Она берёт на руки Мириам и расстёгивает её комбинезон.       Я говорю Холли, что отойду в уборную. Я передаю ей свою сумку и не успеваю отойти, как Мириам начинает плакать. Холли начинает её успокаивать и что-то показывать в отеле, указывая то на одну люстру, то на другую, затем достаёт из сумки одну из игрушек. Пользуясь моментом, я быстро ухожу.       Я возвращаюсь на плач Мириам, которая никак не может успокоиться даже со своими игрушками. Она тянется ко мне, я беру её на руки и прижимаю к себе. Мириам замолкает и успокаивается, я достаю из сумки бутылочку с молоком и даю ей. Она отворачивается от неё и просится на руки к Холли.       — Хочешь, я покажу тебе отель? — говорит Холли, обнимая Мириам, которая поворачивается в мою сторону. — Да пойдёт она с нами, не переживай.       Мириам спокойно сидит на руках Холли, даже не хватается за её волосы. Мы поднимаемся по ступенькам, Холли попутно объясняет Мириам устройство отеля, хотя мне кажется, что ей это совсем неинтересно. Мы поднимаемся на седьмой этаж, и я знаю, куда собирается зайти Холли, независимо от того, есть ли кто-нибудь в нужном ей номере.       Она без проблем открывает дверь и входит внутрь. Я захожу следом за ней и вижу в номере тот порядок, который после себя оставляют гости. Я сразу про себя отмечаю, что, вероятно, жильцы недавно выселились, а горничная сюда ещё не заходила.       — Моя милая Мириам, — Холли вместе с моей дочерью подходит к окну и неожиданно разворачивается ко мне. — Если бы не я и этот номер, неизвестно, как долго бы твоя мама сопротивлялась твоему отцу, их невозможно было помирить. Но я сделала невозможное, и вот сейчас держу тебя на руках и всё это рассказываю. В этом номере писалась история твоих родителей.       Мириам поворачивает голову ко мне и смотрит таким взглядом, будто спрашивает, правда ли то, что сказала Холли. Я подхожу к ней и беру свою дочь на руки.       — Не льсти себе, Холли. Это всё равно произошло бы, рано или поздно. Вопрос лишь в том, сколько бы сейчас было Мириам и родилась бы она вообще.       — Всё произошло так, как должно было произойти, — она улыбается. — С моей помощью или без неё, но ты сейчас стоишь здесь и держишь на руках свою дочь, которую ты родила от Четыре.       Здесь я не могу не согласиться с Холли. Всё случилось так, как и должно было случиться. Отвлекаясь на свои мысли, я не замечаю хнычущую Мириам и не чувствую боли от того, что она дёргает меня за волосы, чтобы я обратила на неё внимание. Я успокаиваю её и достаю из сумки бутылочку с молоком и держу в руке, пока она пьёт. Совсем скоро она отворачивается от меня, и я убираю бутылочку в сумку.       Мы спускаемся на лифте на первый этаж, оттуда я иду в ресторан, где с безупречной улыбкой нас встречает Мэтт. Он выходит из-за барной стойки и берёт на руки Мириам, но она сразу начинает плакать, и я забираю её обратно и прижимаю к себе.       — Так и живём, — смеясь, говорю я, и Мэтт возвращается за барную стойку. Один из официантов сообщает ему о заказе, и он начинает выполнять его.       Я присаживаюсь на стул, Холли уходит за свою стойку, я прошу Мэтта сделать мне кофе. Он ставит передо мной ванильный капучино и интересуется, может ли он помочь мне с Мириам, чтобы мне было удобно пить кофе. Я в ответ качаю головой и усаживаю Мириам на одну из своих ног, левой рукой обнимаю её, чтобы она не упала. Она берётся за мою руку и щипает её, изо всех сил привлекая внимание. Она начинает хныкать, и я сразу смотрю на время — ей уже пора спать. Я быстро допиваю кофе и расплачиваюсь за него, одеваю Мириам и ухожу из ресторана.       Попрощавшись с Холли, я выхожу на улицу и ловлю такси, попутно успокаивая ребёнка. Я доезжаю до дома за полчаса, расплачиваюсь с водителем и покидаю автомобиль. Поднявшись в квартиру, я раздеваю Мириам и проверяю её чистоту. Вымыв и накормив её, я укладываю её спать. Когда замечаю, что она перестаёт ворочаться в кровати, сама ненадолго прикрываю глаза.       Когда я просыпаюсь, я первым же делом смотрю на время. Я спала полтора часа, через пару часов с работы вернётся Тобиас, а мне ещё необходимо прибраться в квартире и приготовить ужин. Я закрываю дверь в спальню с внешней стороны, чтобы не разбудить Мириам и начинаю наводить порядок в квартире. Я справляюсь за час с лишним, затем проверяю, спит ли Мириам. Она начинает ворочаться, когда я подхожу поближе, а потом и вовсе просыпается. Я беру её на руки и уношу с собой на кухню, где усаживаю в стульчик для кормления и кладу перед ней несколько игрушек. Пока она оказывается ими увлечена, я обрабатываю шампиньоны для жульена и разогреваю духовой шкаф.       Ужин оказывается готов через полтора часа, а Тобиаса всё ещё нет. Я немного накладываю себе и ставлю рядом с собой Мириам, чтобы мне было не так скучно. Я даю ей бутылочку, и она начинает пить молоко. Я съедаю свой ужин и убираю за собой посуду, затем беру Мириам на руки. В тот момент, когда я собираюсь пойти с ней в ванную, чтобы искупать её, я слышу звук открывающегося дверного замка. В квартиру заходит Тобиас, я с улыбкой его встречаю. Он подходит ко мне и целует, затем целует в макушку Мириам и берёт на руки. Я быстро насыпаю Тобиасу еды и ставлю на стол, затем забираю Мириам, чтобы она ему не мешала. Я сажусь напротив него, чтобы составить компанию, и расспрашиваю о том, как прошёл его рабочий день. Он отвечает мне быстро и кратко, будто не хочет об этом разговаривать.       Я ухожу в ванную, чтобы не докучать его своими вопросами и быстренько купаю Мириам. Я заматываю её в полотенце и выхожу в комнату. Тобиас стоит на кухне и что-то бубнит себе под нос. Со стороны это выглядит, будто он собирается с мыслями, чтобы мне что-то сказать. Совсем скоро я попадаю в поле его зрения и подхожу ближе.       — Трис, я завтра утром улечу в Вашингтон на неделю. Обещаю, это моя последняя командировка.       — Вашингтон? Опять? Ты в прошлом месяце мне говорил, что больше никаких командировок не будет, а сейчас опять уезжаешь? — недоумеваю я. Я вижу, что он хочет возразить, но я опережаю его. — Я терпела, когда ты оставлял меня одну на протяжении всей беременности, когда и после родов ты уезжал, оставляя меня одну с грудным ребёнком на руках. Мне надоели твои командировки, Тобиас, мне нужен муж.       — Трис, я не виноват, что назначают меня! Я не могу просто так подойти к шерифу и отказать ему, иначе меня уволят. И позволь заметить, что мне нельзя терять работу, иначе нам просто не на что будет жить.       — Я не заставляю тебя увольняться, я просто хочу, чтобы ты чаще был дома. Ты думаешь, я не знаю, почему ты часто берёшь ночные смены? Ты думаешь, я не догадываюсь, почему тебе нравится ездить в командировки? Там тихо, нет плачущего ребёнка. Хотя если бы ты чаще ночевал дома, ты бы знал, что Мириам спокойная, и ночью я сплю прекрасно, — после этих слов я начинаю успокаивать её, потому что она начинает плакать. — Как ты думаешь, мне легко справляться одной с домом и с ребёнком? За эти полгода я вернула себя в прежнюю форму, если ты даже не заметил. Я вместе с ней ходила в тренажёрный зал, потому что я хотела, чтобы ты гордился мной, а не сбегал от меня. Я всего лишь хочу, чтобы ты был рядом.       — Трис, но я и так рядом с тобой! Кто, по-твоему, на прошлых выходных с утра пошёл с Мириам на прогулку, тем самым позволив тебе выспаться? Я забочусь о вас, потому что я несу за вас ответственность. Ты сидишь дома и не видишь того, что я делаю для всех нас.       — А не ты ли это заставил меня уволиться с работы, которая приносила мне удовольствие? Сейчас ты обвиняешь меня в том, что я целыми днями занимаюсь твоей дочерью вместо того, чтобы ходить на работу?       — Я думаю, нам какое-то время нужно будет жить раздельно, — говорит Тобиас, и я молча соглашаюсь с ним.       Успокаивая Мириам, я ухожу в спальню, чтобы успокоиться самой и уложить её спать. Я переодеваю её в чистую одежду и укладываю в манеж. Когда она засыпает, я иду в ванную и быстро принимаю душ. Когда я приближаюсь к спальне, я замечаю, что там горит тусклый свет. Я захожу внутрь и вижу Тобиаса, склонившегося над кроваткой, где спит Мириам.       — Ты же не запретишь мне с ней видеться? — спрашивает он, не смотря на меня.       — И не собиралась, — отвечаю я, надевая неглиже. — Она твоя дочь.       Я подхожу ближе к кроватке и опираюсь на её стенки. Мимолётно я замечаю, что Тобиас с лёгкой улыбкой смотрит на спящую Мириам. Он чувствует на себе мой взгляд и поднимает глаза. Я сразу же опускаю голову, но он берёт меня за подбородок и поворачивает к себе. Он тут же целует меня в губы, и я быстро забываю обо всех своих обидах. Мои руки скользят на его шею, я прижимаюсь к нему всем телом. Я отстраняюсь от него, только чтобы посмотреть, не разбудили ли мы Мириам, затем легко толкаю Тобиаса к выходу и иду за ним, попутно оглядываясь на нашу дочь. Я тихо прикрываю дверь, и Тобиас ведёт меня в другую комнату.       Мы заходим в гостиную и закрываем за собой дверь. Я хватаюсь за воротник рубашки Тобиаса и притягиваю его к себе. Пальцами быстро и аккуратно расстёгиваю пуговицы и снимаю с него рубашку, отбрасывая её на пол. Я расстёгиваю ремень на брюках, и Тобиас быстро снимает их. Кончиками своих пальцев он скользит по моим рукам, слабо хватается за плечи и отходит на несколько шагов назад. Я смотрю на него и бездействую, позволяя ему делать то, что он хочет.       Тобиас убирает волосы с моих плеч и аккуратно снимает с меня лямки, и неглиже скользит по мне, оставляя меня полностью обнажённой. Он подходит ближе и медленно целует в шею, постепенно поднимается к губам. Он снимает с себя боксеры и усаживает на свою талию, а затем я чувствую его в себе. Моя спина касается дивана, Тобиас укладывает меня на него и нависает сверху. Я закрываю глаза, и он снова входит в меня, снова целует в шею, снова оставляет засос. Он целует меня в одну из птиц татуировки, в ложбинку в середине груди и начинает что-то шептать.       — Твоё тело безупречно, — говорит он, и это единственное, что я смогла разобрать. Я хватаюсь за его шею и привстаю. Я сажусь на него, начинаю двигаться в собственном ритме; я крепко обнимаю его и целую сначала в губы, затем в мочку уха, спускаюсь к шее. Я чувствую, что ему это нравится так же, как и мне, поэтому продолжаю это делать. На мгновение я прислушиваюсь, не проснулась ли Мириам, и когда я ничего не слышу, кроме нашего с Тобиасом прерывистого дыхания, я успокаиваюсь и продолжаю целовать Тобиаса. Я целую его в мочку уха, в ямку под ним, перехожу к губам.       Он обнимает меня за талию и спускает губы к моей груди. Он целует её и слегка посасывает. Затем он наклоняет вниз, я ложусь на диван и ощущаю, что места на нём мало для двоих. Тобиас опирается своей рукой о спинку дивана и несколько раз с силой толкает её, она опускается, предоставляя нам вдвое больше места. Я отодвигаюсь на середину дивана, и Тобиас нависает надо мной. Я закидываю на него ноги и руки и прижимаю к себе. Он опирается на свои руки и делает несколько сильных и уверенных толчков, отчего меня с головой накрывает удовольствие.       Через некоторое время я чувствую лёгкий поцелуй в плечо и его тяжёлое тело рядом с собой. Он прерывисто дышит и совсем ничего не говорит. Я прислушиваюсь к тишине и с облегчением понимаю, что мы не разбудили Мириам и можем оставаться в этой комнате хоть до самого утра. Я переворачиваюсь на правый бок и смотрю на Тобиаса. Он поворачивает голову ко мне и взглядом притягивает к себе. Я укладываюсь на его грудь и целую в шею. Свою правую руку я тяну к его руке, обнимающей меня за талию, и сжимаю пальцы.       Кончиками пальцев левой руки я поглаживаю кожу на его груди и чувствую, как он водит пальцами вдоль моего плеча. Мы лежим в тишине; я уже начинаю засыпать, окружённая его руками и сосредоточенная на лёгких движениях вдоль плеча, но тут Тобиас решает завести разговор.       — Это будет в последний раз, я обещаю, — шепчет он и целует меня в макушку. — А после возвращения я возьму отгулов на неделю или вообще напишу рапорт на отпуск.       — Как тебе вообще могла прийти в голову идея о том, что нам лучше пожить раздельно некоторое время? Если я жаловалась на твоё отсутствие днём, то ты же предложил отсутствовать круглосуточно.       — Я не думал, что говорил, забей, — говорит он и замолкает. — А она действительно спокойная, я даже раньше не замечал этого.       — Если хочешь, мы можем пойти в нашу спальню, Мириам мы всё равно не разбудим, — предлагаю я и чувствую, как Тобиас качает головой и крепче обнимает меня.       — Не надо, здесь тоже хорошо, — по его интонации я понимаю, что он улыбается.       Он продолжает водить пальцами по моей руке; он случайно задевает локтевой сгиб, и я покрываюсь мурашками.       — Тебе холодно? — он привстаёт и оглядывается в поисках чего-нибудь, чем можно было бы укрыться.       Я молчу, хотя и могла бы сказать, что я не замёрзла. Тобиас встаёт с дивана и уходит в другую комнату. Через пару минут он возвращается, держа в руках одеяло и подушки с нашей кровати. Уложив всё это на диван, я укладываюсь на свою подушку и жду Тобиаса. Он ложится рядом со мной и вновь притягивает к себе, стараясь вернуться к нашему первоначальному положению.       — Разбудишь меня завтра, когда будешь собираться? Не хочу, чтобы ты ушёл, даже не попрощавшись. — Я поднимаю глаза и смотрю на Тобиаса. Он кивает в ответ и целует меня в макушку. — Я люблю тебя.       Я приподнимаюсь над ним и целую его к губы. Он касается пальцами правой руки моего подбородка, большим пальцем проводит по нижней губе и целует.       — Я тоже тебя люблю, — шепчет он и снова укладывает на свою грудь.       Своей грудью я чувствую его сердцебиение. Я задумываюсь, какой была бы наша жизнь, если бы не моя беременность и рождение Мириам. Вероятно, я могла бы получить должность администратора гостиничного комплекса или всё так же стоять за стойкой регистрации. Тобиас по прежнему ездил бы в командировки в Вашингтон, уверяя меня, что он едет туда в последний раз. Этим летом мы могли бы вдвоём (или же в компании) куда-нибудь полететь отдохнуть...       Но в соседней комнате спит наша полугодовалая дочь, которая может проснуться в любой момент, а уже завтра утром Тобиас снова улетит в Вашингтон. Я смотрю на него: его глаза закрыты, дыхание тихое и ровное. Его рука лежит рядом с моей, его пальцы перестали скользить по моей коже. Я накрываю его руку своей и кладу её рядом с собой. В этот момент я понимаю, что то, что случилось, уже не может быть исправлено, что всё идёт так, как и должно. Я понимаю, что наша жизнь была бы такой, какая она именно сейчас.