Мой страх — отсутствие тебя

      По мере того, как юноша выходил из тени, лунный свет, струившийся мягкой серебристой вуалью, скользил по лицу когтевранца, открывая постепенно его лицо — разомкнутые, искусанные в кровь, пересохшие губы, напряженные скулы и карие, кажущиеся теперь черными глаза, полные безумия и презрения. Боль от предательства плескалась в них, грозя вылиться за края этого бездонного океана. Дилан тяжело дышал. Казалось, что ему физически не хватает воздуха, так как Гермиона могла поклясться, что слышала хрип. Ей было настолько не по себе, что она даже не могла пошевелиться.       Драко не мог не заметить этого. Его взгляд быстро и оценивающе бегал по площадке Астрономической башни, пытаясь зацепиться за что-то, что в случае опасности могло сыграть ему на руку. Палочки лежали совсем рядом, поэтому слизеринец просто не мог не воспользоваться этой возможностью. Одним рывком он поднялся с пола и кинулся к ним.       — Экспеллиармус! — и палочка Драко отлетает от него в противоположный конец. — Не так быстро, друг мой...       Понимая, что шансов добраться до нее не осталось, Малфой глубоко вдыхает морозный воздух, поднимает голову вверх и медленно выдыхает его из своих легких, наблюдая за тем, как облако пара рассеивается в ночи. Развернувшись, он спокойно возвращается к Гермионе, помогает ей встать и уверенным движением заводит ее за свою спину, бросая предупреждающий взгляд.       — Ты сегодня не особо разговорчив, — слова Дилана текут тихой рекой, в которой скрыт не один омут. Голос едва различим, его заглушает ветер. Гермионе приходится напрячь свой слух, но от бешеного стука в висках она не может ничего понять.       — Грэйв, тебе лучше уйти, — сквозь зубы произносит Драко, становясь похожим в эту минуту на дикого израненного волка, которого охотники загнали в угол, затравив гончими. Он насторожен и сконцентрирован. Грейнджер чувствует это по всей его позе, по напряженной спине, по рукам, застывшим в положении, с которого он мог бы броситься на своего врага.       — Я больше не стану уступать тебе, братец, — губы Дилана растянулись в неестественной улыбке, что делало его лицо похожим на маску.       — Разве мы в чем-то соревновались? Мы слишком разные, чтобы хотеть одного и того же.       — О, нет, — Грэйв склонил голову набок. — Мы похожи даже больше, чем ты думаешь. У меня могло быть все, что принадлежит тебе сейчас.       — Это бред! — закричал Малфой, перекрывая завывания ветра. — Этого не может быть! Ты всего лишь сын прислуги...       — А отец кто?! Никогда не задумывался об этом?! — крик Дилана в сочетании с блеском в его глазах производили ужасающий эффект и действовали на девушку как гипноз, как паралич. Она чувствовала себя кроликом, которого вот-вот проглотит удав.       Осознание того, что это могло быть правдой, тяжелым грузом придавило Драко. Он просто не был готов к такому. Но ведь сколько он себя помнил, Дилан всегда был рядом. Они вместе росли. Грэйв, пожалуй, был единственным его другом до того момента, как они отправились учиться в Хогвартс, где более тесное общение с Забини и Паркинсон вынудило Драко сначала стесняться связи с безродным юношей, а потом и вовсе отказаться от всяких разговоров и встреч с ним.       — Отец всегда делал ставки на тебя. Он хотел, чтобы ты был его единственным и достойным наследником. Люциус прекрасно знал, кто я, но никогда даже не смотрел в мою сторону, а если и натыкался на меня в стенах поместья, то я чувствовал себя ничтожеством, жалким отбросом общества... Ты хотя бы понимаешь, какого это — все время жить в твоей тени?! Я должен был занять твое место! Я лучше тебя справился бы со всем, что отец хочет от тебя!       Слова действовали на Драко мощнее, чем заклинания. В горле пересохло, и он не мог ничего ему ответить. Жалость смешалась в нем вместе с ненавистью к Дилану, но тело будто бы стало ватным, и он не хотел даже думать о том, что, пожелай сейчас Грэйв убить его, ему бы это удалось с легкостью. Малфой понимал его и в ту же минуту сам себе говорил, что это невозможно, что это все неправильно.       — Знаешь, что стало решающим фактором? — спросил Дилан, приблизившись вплотную. — Ты убил ее.       Ледяные мурашки побежали по спине, а серые глаза застыли словно стекло.       — Дилан... — раздался дрожащий голос Грейнджер. — Драко не мог сделать этого, он был ребенком.       — Милая Грейнджер, — когтевранец обратил внимание на девушку, и в этот миг выражение его лица переменилось. Взгляд потеплел, а рука потянулась к ней. — Подойди ко мне, не бойся. Я не причиню тебе вреда.       — Стой, где стоишь! — будто очнувшись, рявкнул Драко, продолжая в упор смотреть на Дилана. — Я никогда бы не смог убить, и ты это знаешь.       — Ты так похожа на нее, — продолжал Дилан, не обращая внимания на слизеринца. — Поверь, я сделаю тебя самой счастливой, если ты пойдешь за мной.       — Грейнджер, он явно не в себе, я этого не делал! Клянусь тебе! — Малфой повернулся к девушке и схватил ее за запястья, пытаясь вместе с тем поймать ее взгляд.       — Ах, да... Как я мог пропустить это? — насмешка слетела с губ Дилана. — Твоя драгоценная матушка стерла тебе память, поэтому ты так и не усвоил урок нашего отца в отличие от меня. Люциус тогда был так зол на нее... Кстати, не мог бы ты утолить мое любопытство? Как поживает леди Малфой?       Грэйв знал, куда бьет, поэтому попал прямо в цель. Драко кинулся на него, полный желания убить этого мерзавца, который посмел насмехаться над памятью о его матери. Противостояние изначально не было на равных условиях. Ослепленный яростью Драко успел сократить расстояние между ними буквально на несколько шагов, но реакция Дилана была еще быстрее.       — Круцио! — красная вспышка осветила площадку Астрономической башни, и в тот же момент Драко рухнул на пол. Его трясло как в лихорадке, глаза закатывались от боли, которую он испытывал. Внезапно тело юноши выгнулось дугой так, что Гермионе показалось, что она слышит хруст костей.       — Остановись, Дилан! — девушка бросилась к когтевранцу, стараясь сделать так, чтобы Малфой исчез из его поля зрения. — Прошу тебя! Я сделаю все, что угодно, только прекрати это!       — Гермиона... Он... Не может больше... Не может подчинить тебя себе, — Драко произнес эти слова, собрав всю свою волю. Боль, испытываемая им, была всепоглощающей. Она сжигала изнутри, ломала, плавила, резала, душила. Но он знал, что выдержит, чего бы это ему не стоило.       Девушка, видя все это, не могла больше сдерживаться. Она бросилась к Драко, но осознала, что ничем не может ему помочь. Слезы душили ее, но она не замечала, что плачет и задыхается от рыданий. Все ее мысли были заняты тем, как спасти его. Любой ценой.       — Гермиона, — позвал ее Дилан. — Подойди ко мне.       Грейнджер тут же поспешила к когтевранцу, вытирая на ходу слезы.       — Запомни, радость моя, — вкрадчивый голос юноши совсем не сочетался с тем, что он делал сейчас. — Ты принадлежишь только мне. Я клянусь тебе, что убью его, если увижу вас рядом, — Дилан вновь протянул руку к ее лицу и едва заметно провел тыльной стороной ладони по лицу, вытирая вновь сбежавшую слезинку.       — Я обещаю тебе, что это не повторится, только прекрати это... Я прошу тебя, — прошептала Гермиона, поймав руку Дилана и прижав ее к щеке.       На лице Грэйва заиграла улыбка, палочка была опущена.       — Гермиона... — почти забывшись, позвал Драко. — Я не могу снова тебя потерять.       Не оборачиваясь, Грейнджер подавила комок, подступивший к горлу. Она смотрела на Дилана, не понимая, зачем он это делает. В голове роились мысли. Ей нужно завладеть его палочкой. Вот она. Рядом. На расстоянии, меньшем вытянутой руки. Если только ей удастся это сделать...       К несчастью, Грэйв перехватил ее взгляд раньше. В следующую секунду Гермиона получила пощечину, в которую Дилан вложил всю силу. Девушка осела на пол, так как перед глазами появились темные круги, а щека нещадно горела.       — Гермиона, я хотел, чтобы все было по-хорошему. Я давал тебе не один шанс, но ты упрямо стоишь на своем. Мне ничего не остается, как использовать свой последний и главный козырь — твои родители, — Гермиона подняла взгляд на Дилана, не веря услышанному. — Выбирай, моя дорогая — их жизни или жалкое и недолгое сосуществование с моим очаровательным братцем, которому не помешало бы подучиться манерам. И будь уверена, я не блефую.       — Родители, — произнесла Гермиона, закрыв глаза.       — Вот и умничка, — Дилан заботливо стряхнул с нее снежинки, успевшие запутаться в волосах девушки. — Абсолютно для всех все произошедшее здесь будет выглядеть так, как будто во всем виноват слизеринец, который совсем не дает тебе прохода. Он оскорбил тебя и ударил так, что у тебя до сих пор щека горит. К счастью, я совершенно случайно оказался рядом и помог тебе избежать беды. Ты все поняла?       Гермиона молчала, уставившись на Драко, который больше не издал ни единого звука. Что, если он убил его?       — Дилан, мне кажется, он не дышит...       — Тем лучше, — грубо ответил когтевранец, схватив гриффиндорку за плечо и потянув ее за собой к лестнице.       Пока Дилан силой тащил Гермиону за собой, размышляя о том, что никто даже не расстроится, если в Хогвартсе станет известно о беспричинной кончине Драко Малфоя, последний нашел в себе силы дотянуться до палочки. Наведя ее на Грэйва он прошептал заклинание, желая отплатить ему той же монетой. Тусклый зеленый луч устремился к юноше, но тот, будто почувствовав опасность, машинально толкнул вперед Грейнджер, а сам остался стоять за ней. Сначала когтевранец подумал, что это было смертельное заклинание, но его спутница продолжала твердо стоять на ногах в то время, как Драко, окончательно обессилев, рухнул в снег.       Луна давно скрылась за ночными тучами, и на площадке воцарилась тьма. Мирно летящие до этого снежинки собирались превратиться в сильный снегопад, грозивший засыпать окрестности Хогвартса. Грэйв зажег палочку и приблизился к Гермионе, чтобы понять в чем дело. Она стояла с закрытыми глазами, словно прислушиваясь к чему-то.       — Гермиона?       Гриффиндорка распахнула глаза, даже не зажмурившись от яркого света. Она внимательно всматривалась в лицо юноши, будто искала в нем знакомые черты. Ее руки поднялись к голове, а замерзшие и покрасневшие от холода пальчики прижались к вискам. Она выглядела потерянной.       — Милая, с тобой все в порядке? — переспросил Дилан, догадываясь о причине, по которой происходили такие перемены в поведение Грейнджер.       — Почему мы здесь? — удивилась она. — Голова очень сильно болит.       — Мы пошли прогуляться, Гермиона, — юноша сочинял на ходу, понимая, что все складывается как нельзя лучше. — Но тебе вдруг стало нехорошо, наверное, голова закружилась от высоты и этих снежных хлопьев, и ты упала в обморок. Хорошо, что ты была не одна, а рядом со мной.       — Ай! — воскликнула девушка, задев щеку. — Почему так жжет?       — Прости, я напугался, что не могу привести тебя в чувство. Пришлось растереть лицо снегом, — ложь так хорошо вплеталась в правду, что Дилан и сам начинал в это верить, увлекаясь рассказом.       — Гермиона! — совсем рядом раздался голос Рона.       — Рональд? Это ты? — откликнулся Грэйв, понимая, что опасность миновала. — Мы здесь. Гермионе стало плохо, помоги отвести ее в гостиную. Мне к вам не попасть.       Услышав непродолжительный рассказ о том, чего на самом деле не было, Рон, обеспокоенный состоянием своей подруги, поднял ее на руки и поспешил в направлении гостиной гриффиндора, где о девушке позднее позаботилась Джинни. Дилан же вернулся к Драко и ударил его ногой в живот, чем привел в сознание.       — Запомни эту ночь, братец, — склонившись, произнес он. — Сегодня ты собственноручно доказал, что ничем не лучше меня. Посылать заклятия в спину — низко, но даже так ты умудрился промазать.       — Тебе ли говорить о низости, — приглушенно ответил Драко. — Где Гермиона?       — О, не беспокойся. С ней все будет хорошо, ведь ты сам помог ей себя забыть, — улыбка не сходила с лица юноши, пока он сообщал эту новость Малфою. — Так что, можешь больше не спешить, потому как тебя уже не ждут.       — Мы уже проходили через это. Справимся еще раз.       — Если хочешь рискнуть ее душевным состоянием, то вперед. Но помни, что Гермиона очень хрупкая девушка, второй раз может и не оправиться. Выбирай — ее спокойная жизнь или вечное безумие.