Аминь!

-Будь по- твоему – в глазах мага загорелось пламя, и на несколько секунд в них отчётливо виделись переливы углей в костре и вместе с этим позади Ренделла вспыхнул полностью потушенный камин. Парень резко обернулся, и некоторое время смотрел на яркие языки пламени, пляшущие в предназначенном для них месте. -Это ты сделал? – Он не спеша повернулся и уставился на Совергона. – Неужели ты не мог просто промолчать? Всё эта твоя честь, гореть ей в аду. – Слова давались ему с трудом, потому что не было осознания. Он не понимал, как такое вообще возможно. – Ты был мне другом! – Ренделл не выдержал и со всей силы ударил слугу кулаком в челюсть. Тот лишь отшатнулся, но промолчал. Из губы неприятно начала сочиться кровь, но больше всего раздражало то, что парень не мог её стереть. Он пытался слизать её, но получалось не особо. - Я не мог позволить ей умереть, вы же понимаете, сэр. – Всё-таки решился ответить Совергон. - Ты что совсем ум потерял!? Какой я тебе к чёрту сэр?! – Он уже замахнулся, что бы ударить как следует ещё раз, и вышибить из мальчишки всю дурь, но остановился. Слуга даже не напрягся. Стоял спокойно, серьёзно смотря прямо в глаза, своими тёмными, казавшимися в свете камина почти чёрными, глазами. -Дурак ты, Совергон, такой дурак – Причитал рыцарь, обходя слугу. Сильные, привыкшие к оружию, пальцы коснулись верёвки. Ренделл пытался развязать узел, но получалось плохо. Совергон время от времени шипел, но старался не дёргаться. Верёвка сильно стёрла кожу, и каждое прикосновение к запястьям теперь отзывалось сильной болью. Через некоторое время, верёвка была побеждена и валялась на полу. Совергон, искривившись в лице, и иногда постанывая от боли, пытался размять затекшие запястья, но от этого становилось только больнее. - Принести воды? – тихо спросил Ренделл. -Не надо. Не выходите из комнаты и вообще, никто не должен знать, что вы спокойно разговариваете со мной. Это запятнает вашу честь. -О чём ты думаешь, идиот?! -О вас, сэр. -Если ты ещё раз назовёшь меня так, я тебя побью, хорошенько так. Почему ты это делаешь? -Потому что я не уверен, что могу быть ва..твоим другом, после того, что сделал. Я предал ва… -Заткнись! Заткнись! Заткнись. Я не хочу этого слышать. – Ренделл потряс своего слугу за плечи. – Ты мне друг! И только друг! Всё! Я отпускаю тебя! – Немой вопрос в глазах Совергона гласил: «Почему ты не сделал этого раньше?» И Ренделл ответил. – Не отпустил раньше, потому что боялся, что ты уйдёшь. Освободишься и уйдёшь. - Ты прав…я бы ушёл, что бы ни причинить тебе вреда. - Ты дурак! – Ренделл не сдержался и отвесил парню звонкую пощёчину. Все замолчали. Рыцарь коснулся холодной рукой щеки «пострадавшего» и тот в ответ положил свою ладонь поверх. Было чертовски больно. Жгло запястья, жгло щёку, и неприятно саднила разбитая губа. Совергон не мог заглушить всю боль, да и не хотел. (Я чувствую то, что должен чувствовать.) Эти мысли всегда приходили к нему, когда случалось что-то нехорошее, как он считал, по его вине. Только сейчас Ренделл заметил как много кровоподтеков на руках его друга. Как сильно распухли, всегда невероятно тонкие, запястья. Парень выглядел почти мальчишкой, хотя возрастом почти не отличался от самого Ренделла. Однако глаза были совсем не детские. Серьёзный, пронзительный взгляд. В тёмных глазах трудно было что-либо разглядеть, но он сам видел всех насквозь. Без, присущей людям чистой крови, надменности и высокомерия. Эти двое, проболтали до самого утра. Совергон рассказывал, что он родился таким и что всегда скрывал свой дар или своё проклятие, как он сам изредка называл это. Он напрочь отказался показывать, что он ещё может, как Ренделл не уговаривал. Однако в один момент, сильно разозлившись, он, из-за того что устал, потерял на несколько секунд контроль. И тут же сидящий рядом рыцарь почувствовал холодное лезвие ножа, прижатого к его горлу. Нож парил в воздухе, но одно резкое движение и он бы впился в кожу. -Прости – тихо сказал Совергон. – Это то, что я имел ввиду. Я могу причинить тебе вред. – И нож с характерным звуком упал, ударяясь о каменный пол. Почти перед самым рассветом Совергон встал и с серьёзным видом посмотрел в окно. -Пора…завяжи мне руки снова. -Но они, это уже даже не безопасно. -Всё равно! Они не должны увидеть ни малейшей поблажки с твоей стороны, ко мне, ни какого проявления жалости. -Совер… -Никакой! – Ренделл хотел возразить, но понимал что его друг прав. Поэтому он, ни говоря ни слова, поднял с пола верёвку и, как можно аккуратнее, снова связал руки Совергону. – И помни – продолжил маг – Не всех ведьм следует сжигать на костре. Есть такие, у кого в душе огонь. Их глаза горят золотым. А есть те, у кого в душе чёрный дым, и, когда они колдуют, их глаза застилает тьма. В окнах забрезжил рассвет и тут же к ним ворвались люди церкви. Они были недовольны, что ведьмак, всё ещё не доставлен на место. И повторилось всё как в день до этого. По пыльным улицам тащили человека. Но в этот раз вместо красивой женщины, тащили худощавого паренька в старой одежде. Его пытались заставить идти самостоятельно, но из-за тычков в спину он постоянно спотыкался и падал и его поднимали за верёвку на руках, больно их выгибая. Парень поначалу молчал и старался не сильно морщиться, но по мере подхождения их к главной площади, всё чаще слышались его пронзительные крики. Весь в пыли и грязи. С разбитым лицом он стоял около костра, низко опустив голову. Его руки были разведены в стороны и их держали два огромных инквизитора. -Этот человек осуждается за колдовство! – начал старший – Так посмотри же в лицо человека, которого ты предал, мразь! – он с силой потянул голову парня за волосы назад так, что бы все могли видеть его лицо. Совергон моментально нашёл глазами Ренделла. По щекам последнего текли слёзы, но он старался сохранять спокойствие. - Сжечь его! – крикнул кто-то из толпы, и все тут же подхватили это незамысловатое выражение. Парня привязали к столбу, в середине костра и подожгли. Вспыхнуло яркое пламя, и в полнейшей тишине, разнёсся по улицам города страшный крик. Люди так не кричат. Так кричат загнанные звери, так кричат птицы, когда им подстреливают крылья. Стоявший в толпе Ренделл, зажал рот рукой и отвернулся, не в силах смотреть на это. Его тошнило от запаха жжёной плоти, от всего увиденного. Однако он стоял на площади дольше всех. Даже когда все уже разошлись, он стоял и смотрел на догорающий костёр. Слёзы, не переставая, текли по его щекам, от чего те уже порядком распухли. Глаза выжиг дым, уши – крики, а душу смерть. И этой тишине, он вдруг увидел, как на самое пепелище, садиться маленькая чёрная птичка, с оранжевыми перышками на крыльях. Птичка посмотрела на Ренделла, потопталась по пеплу и улетела ввысь, как следует взмахнув крыльями.