***
Изменения в Алисе не могли остаться без внимания, но на фоне обрушившейся на цирк ненормальности они блекли и затухали. Каждое утро Лили всё с большей напряженностью приближалась к клеткам ставших родными зверей. Те бесновались, метались по клеткам, скалились и рычали всякий раз, когда мимо проходил человек. Один лишь Брандашмыг сохранял внешнюю невозмутимость, хотя и он то и дело вздрагивал, напряженно оглядываясь по сторонам. Время шло к весенним выступлениям. Атмосфера в коллективе накалялась с каждым днём. Эхо и Цвай продолжали работать как обычно, но в каждом их движении чувствовался разлад. - А что с ними? – однажды вопросила Шерон во время растяжки в зеркальном зале. - Поссорились, - улегшись животом на большой надувной мяч, ответила Алиса, - только никто не знает, почему. - Здесь со всеми что-то стало происходить, - помрачнев, продолжила Шерон. – Когда мы с Брейком только пришли, все здесь были такие дружные. - Не парься, - на выдохе произнесла Алиса. – Перед весенними концертами всегда так. Все слишком трясутся над выступлениями. - Лишь бы не оправдались мои подозрения... - Какие? – Баскервиль заметно напряглась. - А? – Рейнсворт осеклась и быстро натянула теплую улыбку. – Ты о чём? - Да так. – Отвечала Алиса, - ни о чём... Время неумолимо приближало первое выступление. Взволнованная Шерон подолгу оставалась в гимнастическом зале, раз за разом оттачивая каждое свое движение. Эхо и Цвай не появлялись уже второй день. Лили и Шарлотта неустанно следили за псами, предпринимая любые попытки успокоить напуганных чем-то животных. Оз и Алиса проводили вечера на сцене. Безариус как-то неуверенно поглаживал девушку по руке, постоянно бросая на нее изучающие взгляды: - Что-то случилось? Алиса оторвалась от мыслей, непонимающе глядя на парня: - Ничего. - Ясно, - он замялся. – Представляешь, Гилберт вчера обжёгся. Факир с пятилетним стажем обжёгся! - Вокруг одна чертовщина творится! – Баскервиль резко подскочила. – С приходом этого белобрысого всё обернулось страшной задницей! Оз напрягся, смотря словно сквозь Алису, и одними губами произнес «вспомнишь солнце – вот и лучик». Баскервиль испуганно обернулась: по направлению к ним вальяжно выхаживал ранее упомянутый альбинос. Девушка даже скривилась от количества напускного пафоса и быстро отвернулась. Весь прошедший месяц она успешно избегала его, даже поверила в возрождение прежней ненависти, но сердце предательски сжалось. Перед глазами поплыли картинки. Как же противно, когда фантазия доставляет куда больше наслаждения, чем плотская реальность. Это раздражало. - О, юный Безариус и мисс Кролик! Не ждал вас тут увидеть, - все знали, что каждый вечер они сидят у сцены. - Я, пожалуй, пойду, - Оз поспешно соскочил со сцены и, минуя Брейка, рванул к выходу, провожаемый саркастической ухмылкой Зарксиса. - Пугливый он у тебя, - с усмешкой заметил альбинос. Он сделал рывок и в следующую секунду оказался в паре сантиметров от Алисиного лица. Баскервиль чувствовала на губах его теплое дыхание. Мысли оттолкнуть его, оскорбить, накричать и сбежать утонули в неге вспыхнувшего желания. Она бежала от этого целый месяц, тем не менее оказалась поймана и обездвижена. Алиса немного подалась вперед. Брейк сделал рядом с её лицом неопределённый жест рукой и приложил к её губам простенького вида конфетку: - Будешь? Алиса несколько секунд просидела в ступоре, а после её лицо залила густая краска. Необходимо было быстро перевести стыд в гнев: - Я ненавижу сладкое, - прорычала она. - Что ж, - раздосадовано произнес альбинос, - очень жаль, - он бросил на девушку хищный взгляд и медленно, растягивая слова, произнёс: - а я вот очень люблю сладкое. Алиса поёжилась и, раздражённо бросив «да пошёл ты!», направилась к выходу, чувствуя на спине его взгляд. Последние дни были уже на исходе. Вскоре должно было начаться шоу. Сквозь плохо задёрнутый занавес лился мутноватый молочно-белый свет. Шерон нервно теребила костюм, прерывисто вдыхая. Несмотря на все старания, у неё никак не выходило перевести дыхание. «А сейчас на сцене великолепные, несравненные и невероятно грациозные Шерон и Алиса! Осторожнее! Они могут вскружить вам головы!» - звенело в её голове. Сердце билось часто-часто. Алиса рядом несильно сжала её руку. Рейнсворт сделала глубокий вдох... Занавес открылся. Шерон встретил гул аплодисментов. В сложных фигурах она забывала как дышать. Зал то удивленно охал, то пораженно затихал. От напряжения заложило уши, и девушка неотрывно следила за Алисой. Движения получались словно сами собой. Входя восторженная, Шерон уходила со сцены ещё более восторженной. Зал провожал её радостными криками. Уже оказавшись за сценой, она продолжала слышать крики. Но вдруг они изменились. Стали более резкими, истеричными. Среди них Шерон разобрала вопль Алисы: - Бежим! – она потянула её за собой к лестнице на второй этаж. Забросив Рейнсворт в гримерку, Алиса дрожащими руками заперла дверь. Растрепанная и мокрая, она бессильно сползла по двери, глядя в пол немигающим взглядом. Ее всю трясло крупной дрожью, на одежде блестели темные разводы. - Алиса, ты ранена?! – Шерон немедля бросилась к ней, изучая разводы. – Что случилось? - Псы Лили, - дрожащим голосом заговорила Баскервиль, - с ними что-то не так. Да с ними всё не так! – на её глазах проступили слёзы, - Всё, вроде, шло хорошо, но тут они вдруг бросились в зал. Я сначала подумала, что это часть номера... а потом... - она всхлипнула и сжалась от страха. Шерон сидела неподвижно. Так прошло пару минут. А после в дверь постучали, заставив девушек испуганно вскрикнуть. - Шерон? Шерон, ты здесь? - Брейк! – Рейнсворт кинулась к двери. Белый плащ альбиноса был забрызган алыми каплями. Опережая вопрос сестренки, он быстро заговорил: - Всё в порядке. Кровь, по большей части, не моя. Надо уходить. Одежду возьмите с собой, - его голос был ровный, твердый, словно при отдаче военного приказа. В руке он крепко сжимал складную трость, поблескивающую багровым светом. В коридорах стоял тяжелый запах. Воздух загустел так, что было трудно сделать вдох. Шерон трясло, Брейк поддерживал её за локоть, бесшумно шагая к запасному выходу. Проходя мимо кулис, Алиса невольно бросила взгляд в зал. Ошмётки человеческих тел покоились в лужицах крови. Мальчик лет шести лежал в странной позе с запрокинутой к верху головой. Его рот всё ещё был открыт в беззвучном крике. Рядом лежали две крупные обезглавленные собачьи туши. Алиса не могла пошевелиться. Её лба коснулось что-то теплое. Брейк убрал волосы у неё со лба и потянул за руку прочь от зала...***
- Происшествие знатное, - тихо проговорил Барма. – Странно, что куда приходишь ты – туда приходит смерть. И ведь не первый раз. - Ну что вы, я божий одуванчик, шериф! – он резко помрачнел. – Но вы ещё не дослушали. Алиса была миленькой девочкой. Честное слово, не забавы ради на честь ее посягнул. Но знала она кое-что, что знать не следовало...***
- Я видела! Это был ты! – вжатая в стенку, она продолжала отпихиваться и кричать. – Ты сделал их такими! Ты давал им мясо! Они встретились позади циркового здания, в небольшой роще, где их бы не увидели посторонние. Это случилось всего через пару дней, после происшествия. Алиса обещала рассказать что-то интересное. - Значит, теперь мне придется тебя убить, - с притворным сожалением сказал Брейк. Алиса только и успела открыть рот, как последовал резкий удар. В ушах зазвенело. Она упала на колени, зажав ладонью саднящее ухо. - Что ты!? - вскрикнула Баскервиль и, получив второй удар, упала без чувств. Боль лениво растекалась по затылку раскалённым железом, вспыхивая с новой силой с каждым ударом сердца. До слуха девушки доносилось тяжёлое дыхание. Она приоткрыла глаза: тьма озарилась тусклым светом. Ветви деревьев над ней ритмично покачивались, перед глазами плясали яркие точки. Мир ненадолго замер. - С добрым утром, - услышала она голос, приглушённый болью в затылке. - Что? – снова промямлила Алиса, силясь понять, что происходит. - Я долго решал: сразу убить тебя, а потом использовать или наоборот, - голос Брейка звучал безучастно, монотонно, - а потом подумал, что соваться в мертвых девушек слишком извращенно, - он ухмыльнулся. – Даже хорошо, что ты очнулась, - альбинос навис над ней; Алиса, похолодев, уставилась в пустую глазницу, - вдвоём ведь веселей. Он растянул губы в кривой усмешке. Сделал пару толчков, и Алиса окунулась в мир глубоких чувственных ощущений: в оголенную поясницу больно впивались острые камушки, щепки от веточек с каждым толчком словно пробирались глубже под кожу, влагалище горело, низ живота скрутило судорогой от холода и грубого вторжения в тело, голова налилась свинцовой тяжестью. Алиса взвыла, наугад вскинув руку. Мир вновь замер, послышалось гневное шипение Брейка – она полоснула его ногтями по здоровому глазу. Девушка вдруг осмелела. Она набросилась на Зарксиса, пытаясь ещё раз задеть его когтями. Даже удар в живот не вернул трезвости разуму. Боль отступила, сдалась. Алиса схватила с земли увесистый камень и ударила им мужчину. Тот замешкался, схватившись за голову. Баскервиль вскочила на ноги и понеслась к чёрному входу. Там, в большой комнате сразу за кулисами среди опустевших клеток, притихнув, за решеткой лежала собака. Она не участвовала в том проклятом номере: была запасной. Лили так и не смогла увести её. Одинокая, истощенная она тихо заскулила, завидев приближающуюся человеческую фигуру. Алиса припала к клетке, затуманенными от шока глазами глядя на животное. Собака почуяла запах крови, встрепенулась, предвкушающе облизнулась. Алиса распахнула клетку и, громко вскрикнув «Фас!», указала в сторону выхода. Зверь, по привычке, незамедлительно отреагировал на команду, бросившись на человека, показавшегося у дверей…***
Барма дописал и со стуком опустил ручку. На этом допрос был окончен, но он все же спросил: - А после? - Она удрала, - просто констатировал Брейк, - пока я разбирался с собакой, удрала. А потом я встретил вас, и эта встреча взлохматила… пардон! Я хотел сказать «взбудоражила» мою жизнь, - он едко ухмыльнулся. - И ты в одиночку, голыми руками справился со взрослым ротвейлером? – всё ещё не веря, переспросил Руфус. - И голодным и истощённым ротвейлером, - чеканя каждое слово, проговорил Зарксис, - я и сам был не в лучшей форме, но на моей стороне были слепая ярость, неудовлетворённость и дверной косяк. - Ладно, меня это не касается, - шериф поднялся, прихватывая с собой исписанные бумажки, - здесь ты не останешься. Удачной поездки в один конец. - Постойте, шериф, - ледяным тоном окликнул его Брейк, - а как же фокус? - Что ещё за фокус? – голос его звучал ровно, но сердце ускорило ход. - Мой прощальный фокус, - кровь на его волосах засохла и, словно ржавым забралом, прикрывала глаза, - с исчезновением. Барма внимательно посмотрел на него, а после молча скрылся за дверью допросной. Брейка отвели в полицейский фургон, несколько раз проверив застегнутые за спиной наручники, словно опасаясь, что те в любую секунду по щелчку альбиноса растворятся в воздухе. Машина выехала за пределы города: в решётчатом окне перестали мелькать дома. Зарксис бросил взгляд на полицейского, сидящего с ним в перевозной камере: рослый, широкий в плечах, морда кирпичом. Только взгляд у него уж больно затравленный. Открывшиеся детали дела явно припугнули его. Брейк гипнотизировал бедолагу взглядом, словно змея свой небогатый ужин. На самом деле, он просто был сосредоточен. Можно сказать, готовил фокус. Да какой! Коротко улыбнувшись, он вдруг сделал рывок, оглушая стальным браслетом освободившейся руки охранника по виску. Тот упал на пол с громоподобным стуком. Фургон притормозил. Брейк с жалостью посмотрел на выбитый сустав большого пальца руки, которую он смог вытянуть из наручников, и вернул его на место. Снаружи послышалась возня и тихая ругань. Тяжёлая щеколда на дверях громко звякнула. - Эй, Дейв, с тобой всё… - дверца резко дернулась, ударив водителя по голове. Брейк был глубоко оскорблен таким наплевательским отношением к своей несравненной персоне. Что эти полицейские вообще о себе думают? Выводя фургон на проселочную дорогу, густо усеянную выбоинами и кочками, он прикидывал, как скоро сможет заесть своё горе каким-нибудь убийцей диабетиков. Он ведь злостный насильник, убийца целого стада человек, да ещё и ярый ненавистник псовых, а ему двух остолопов приставили. Словно в подтверждение его слов два тела в камере гулко стукнулись о железный пол, когда машина подпрыгнула на очередной кочке. В лесной чаще мелькнул силуэт внедорожника. Брейк круто вывернул руль навстречу машине. Присвистывая, он заглушил двигатель и выпрыгнул из фургона. Внедорожник затих, открылась дверца и послышался недовольный голос водителя: - Ты бы знал, что они со мной сделали! - Я тоже рад тебя видеть, Алисонька. Брысь от руля, я поведу, - бросил он, когда девушка полезла обратно. - У тебя есть вкус, - уже сидя в машине, Зарксис любовно ощупал руль, - я приятно удивлен. - Мне было все равно, что воровать, – гордо отозвалась Алиса. – Я просто подумала, что нам понадобится нечто мощное. На первое время. - У тебя есть конфеты, - нетерпеливо вопросил Брейк, заводя машину. - Есть! – тут же воскликнула девушка, опустошая карманы. – Эти чертовы психологи. Болтали со мной целыми днями. Я такая бедненькая, такая несчастная, но такая сильная! «На тебе конфетку», - зло передразнила она. – Ненавижу сладкое. - Очень зря, - набивая щёки, сказал Брейк. – Хотя конфеты так себе. Если бы у тебя в мозгу ничего не переклинило, может, и не пришлось бы разыгрывать этот гнилой спектакль. - Он был там, - сжавшись в комок, проговорила Баскервиль. – Винсент. - И что? Я не видел его среди тел. - Удрал. - Его там не было. Давно у тебя галлюцинации? - С тех самых пор, как эта крыса потрошила своих ассистенток прямо у меня на глазах, - Алиса выдохнула. – А потом и со мной решил расправиться, чтобы не проболталась. Накачал меня какой-то хернёй… - Столько людей… - выдохнул альбинос. – Это можно было решить не так кроваво. А ты на них собак спустила. - Всё равно никто ничего не понял, - угрюмо глядя в окно, сказала девушка. – Слушай, - ее глаза вдруг загорелись и она залепетала: - мы с тобой теперь как Бони и Клайд? - Мы теперь как психопатка и глупый членоносец, идущий на поводу у наивного отверстия. Бони никого не убивала. - Фу, - брезгливо бросила Алиса, вновь оборачиваясь к окну, - я тебя не заставляла. - Да, - улыбнулся Брейк, - давно я так не веселился…