Чтобы ни о чём не жалеть

POV Kurama       Я всегда старался жить так, как завещал Рикудо: людей любить, не есть, не давить как жуков, не позволять того же братьям и сёстрам. Я старался быть терпим. Я старался не поддаваться человеческим страстям. Поддерживать гармонию. Быть гарантом мира. Должно быть, так трудно жить, когда во всём покой? Этого я не знал, но мелкие зверушки продолжали бросаться друг на друга. Стоило закончиться одной войне, начиналась другая, за враждой вражда, за убийством месть, и так тысячи тысяч лет. Ах, нет, я вру: этот мир был достаточно молодым чтобы помнить тех, кто помнил тех, кто помнил Мать. Не знать лично, но помнить — они не могли жить так долго. Всегда находились желающие укоротить свой век.       Мадара Учиха был форменным идиотом — тогда я должен был предвидеть — но он обещал решить все споры одним боем, с моей помощью. Два клана, наследовавших Мудреца, я не мог стоять в стороне, предложение было очень заманчивым и очень вовремя. И он почти смог выполнить обещание, если бы не Хаширама. Мадара был осторожным и предусмотрительным, точно как Индра, ему хватило ума не пытаться подчинить меня своей воле. Что казалось Ашуры, вернее, его потомка, то стоило мне попасть в его руки, он заключил меня в клетку — косвенно, физически меня сдерживала чакра его жены. Узумаки Мито. Как много он сделал, чтобы не дать ей поверить мне.       Несмотря на ухищрения Сенджуу, мы с моим сосудом всё-таки смогли неплохо поладить. Ей нужны были знания прошлых поколений, и я в меру охотно делился ими — когда мне было выгодно. Наш условный тандем разрушился в её глубокой старости — для Конохи; я был уверен, будь она на свободе, в Узушио, Мито считалась бы химё в её лучшем возрасте, «последний цвет сакуры», так сказать. Что императрице нейтрального вольного клана делать в военной деревне? Хаширама всё же очень любил клетки.       Несносная рыжая бестия слушала только мужа и иногда — изредка — мои советы. Именно поэтому я ничуть не удивился, что на смену ей пришла другая Узумаки, не менее энергичная и оттого ещё более взбалмошная. Кушина была миленькой маленькой девочкой, думал я, пока она не открыла рот. Посыпались обвинения: ужасный, жуткий, жестокий, чудовище... После «монстра» я злобно рыкнул и на несколько лет закрыл ей вход в подсознание. Хозяйкой она была просто отвратительной, и я продолжал убеждаться в этом, сравнивая её, её бабку и драгоценную дочь. Быть прикованным к лавовому шару — не самая завидная участь для биджуу.       И всё же, я не был слишком рад, когда меня, будто этим жутким человеческим приспособлением, пылесосом, вытянули из печати. Мальчишка безумен, у него в подсознании творился такой бардак, что я, старый дух, ужаснулся его порывам. Он был смешон в своём беспомощном протесте... Только до тех пор, пока не перестал быть беспомощным. Учиха воплотил в жизнь пустые угрозы, превратив её в земной ад — из того, что я видел в мелькающих перед носом картинках памяти абсолютно незнакомого человека.       Между мной и миром Четвёртый Хокаге выставил ненадёжный щит, тонкую ширму — собственную новорожденную дочь. Минато не был дураком, иначе не поднялся бы так далеко по карьерной лестнице... Но что я увидел, пробудившись от долгого сна, когда печать наконец была надломлена? Не до смерти испуганного ребёнка, готового от страха тут же упасть в обморок, не изящный тепличный цветок, выращенный заботой поверенных главы деревни, нет... Взрослого шиноби, звавшего девятерых биджуу по именам, своими глазами видевшего Мадару и Джуби — и меня, меня будущего. Бред, подумал я, блокируя необъятную волну эмоций. Жалкий человек должен был бы уже сломаться. Я не учёл одного: этой Узумаки и дела не было до того, что я считал законами мироздания.       Она знала сложнейшие техники сендзюцу и была абсолютным профаном в политике. Она с голыми руками бросалась на идейного врага и совершенно терялась, когда дело касалось межличностных отношений. Эта Наруко меня откровенно пугала: каким образом доверчивая по-детски наивная девчонка вообще дожила до этого момента? И её не успели прибрать к рукам с её-то неисчерпаемой силой, неспособностью врать и простейшим набором ценностей, ограничивавшихся «семья-деревня-мир во всём мире»? И как вообще человек способен был мысленно отмечать каждого, кто хоть раз сделал что-то хорошее, как неопасного, а друзья так и вовсе считались семейным кругом? Ах да, этого у неё как раз и не было.       Намиказе послал её исправлять их ошибки? Прекрасный план! Я даже не сомневался, что у неё всё получится — как только оправится от глубокой душевной травмы и сильнейшего болевого шока. Всё же отец из правителя никудышний. Но девочка на удивление быстро подстроилась под обстоятельства, видно, такие эксцессы ей не впервой. Я мог только позавидовать: так стойко перенести встречу с прошлым не каждому дано. Что было после той встречи — уже другое дело. Никто не узнает о маленьком незначительном происшествии, выведшем её из равновесия.       Я решил приложить и свою лапу к ситуации. Куноичи так хотела получить поддержку, так отчаянно хваталась за любую возможность, что я не мог не помочь: кто-то должен был вернуть её из будущего не физически, но морально. Подходящей кандидатурой показался Хатаке — он не в праве был отказать, ему слишком дорога память об учителе. Наруко очень похожа на отца, пепельноволосый оценил. Я привязал его обещанием, но кто знает, как всё сложится — из нас двоих неудачи притягиваю я, но Ками благоволит моей джинчуурики... Проблем, кажется, возникнуть не должно. Со временем всё образуется, так было всегда и так будет сейчас. Другого пути нет, но если так...       В окно комнатки настойчиво постучали.       И почему я не удивлён? Сын Белого Клыка, не найдя одного из трёх подопечных на месте, предсказуемо направился её искать. Будить, точнее. Сегодня у людей пройдёт очередной бесполезный турнир, который они решительно озаглавили экзаменом на Чуунина. Вряд ли кто-то из них хоть раз задумывался, что ни биджуу, ни призывных животных их условные звания не интересуют, но я точно знал, что девчонку этот вопрос волнует очень сильно. Даже получив контроль надо мной и сенчакрой, Узумаки продолжала ныть, что она всего лишь — как это у них называется? — генин, низший по статусу. Высший, соответственно, Хокаге. И далась ей эта чушь! Меня передёрнуло: чем гнаться за шляпой, лучше бы занялась тренировками.       Моя джинчуурики что-то бессвязно промычала, перевернувшись на другой бок. Организму нужен сон, пока я активно восстанавливал перебитые кое-где каналы чакры и растянутые мышцы. Она запустила подушкой предположительно в направлении назойливого джонина — болван скрипнул оконной створкой — и сверкнула глазами из-под одеяла: дикий зверёк показал зубки. — Наруко, сегодня Первый этап, почему ты не в Академии?       Она вздрогнула, пару секунд пролежала неподвижно, а затем с невообразимой скоростью вскочила с кровати, одним взмахом расправляя смятые простыни. Забегала по квартире, размахивая руками, что, впрочем, не мешало ей двигаться быстро и целенаправленно. Почти змеиный рывок к комоду, по пути она столкнула с тумбы несколько безделушек, хлопнула дверцей шкафа и протиснулась в ванную через гору коробок неизвестного предназначения. Едва ли пепельноволосому пришлось ждать — тут же вывалилась обратно в комнату, кое-как на ходу завязывая волосы, и метнулась на кухню. Небольшая заминка, она роется в кофте и достаёт свиток, моментально запечатав туда пару рисовых пельменей.       Я даже не стал останавливать её, напоминая, что ей не предстоит с боем прорываться сквозь часовых их наскоро разбитого палаточного лагеря в песках пустыни и тут же бросаться между Десятихвостым и Мадарой. Непозволительное зрелище того стоило — стоило проблеска в глазах потенциального пособника: искреннее удивление и совсем чуть-чуть — восхищение и одобрение. Ещё миг, и Наруко дёрнула балконную ручку, попутно застёгивая старую растянутую кофту и сжимая в зубах бутерброд. Всё действо заняло не больше двух минут, чтобы лишний раз точно уверить меня: эксцессы действительно были, были часто и много.       До Академии добирались по крышам, и Узумаки успела пожаловаться, что не доела завтрак. Преодолев лестничный пролёт на этаж, Какаши мягко подтолкнул её к группе детей, толпившихся в узком проходе, но она помотала головой, ещё дожёвывая — стоит пожурить её за разговоры с полным ртом. — Не-е, Какаши-сан, это третий, — и потянула его за рукав дальше по ступеням.       В этом и была вся Наруко: она сама не сразу сообразила, что выдала себя с потрохами. Если в моменты концентрации держать маску ребёнка было уже нелегко, то сейчас девчонку, рассеянную, заспанную и совершенно бесхитростную даже обвинить толком не удавалось. Она говорила что думала, и только в очень редких случаях то, чего действительно требовала ситуация. Хоть с этим всё в порядке: за словом в карман не лезет, и ладно. — Нет-нет, сюда, — джонин уверенно остановился, — здесь Саске и Сакура.       Она сдавленно охнула, чуть вздрогнув, и ещё раз глянула на будущих шиноби. Ну да, команда в сборе — Наруко поманила их рукой и продолжила путь наверх, не проверив, идут ли они следом. Встретившись с насмешливым взглядом взрослого, закатила глаза, вернулась и после долгого спора на повышенных тонах всё-таки потянула ребят за собой.       Предсказуемо, класс пустовал. Постепенно подтягивались другие ученики, рассаживаясь по свободным местам. Кого-то я чувствовал рядом постоянно, кого-то смутно узнавал по воспоминаниям джинчуурики — основные черты лица всегда легко отличимы. Что заинтересовало меня больше — красноволосая девчушка, в очках, со слегка напуганным личиком.       Узумаки?       Наруко тоже её заметила, помахав ей рукой. Та удивлённо улыбнулась и махнула в ответ. Начало долгого знакомства? Девочка, как я понял, была падка на сомнительные социальные связи. Теперь за ней будет присмотр. Змеиный саннин должен был уже её завербовать, ну или сделает это в скором времени, в чём я был практически уверен.       Джинчуурики оперативно заполняла листок, мысленно восторгаясь своими умственными способностями. Почему ей так рьяно хотелось получить ранг, я так и не понял, но усердствовать не мешал. Это ведь тест на списывание, в конце концов, он не рассчитан на выпускников Академии. Но её это волновало в последнюю очередь — знаний из жизни хватало с головой, почему не воспользоваться?       Детвора перебрасывалась листочками, записками, кто-то заглядывал товарищу и сопернику через плечо и за спину. Узумаки чуть вздрогнула, ощутив под ногами текучий песок. Землистая масса двигалась и струилась, цепляя одежду, забиваясь в обувь и карманы. Дошло до того, что когда песчаное око возникло прямо над её плечом, девочка рефлекторно выбросила руку и сжала его в кулаке. Глаз рассыпался на песчинки и вновь собрался над другой партой, а чей-то злобный взгляд прожёг блондинке дыру со спины.       Джинчуурики. Ну как же без него? End POV Kurama