Чтобы ни о чём не жалеть

POV Naruko       Лежать и пялиться в потолок оказалось ужасно интересно. Жёсткая кровать под спиной дарила ощущение безопасности и спокойствия — после лет сна на тонких футонах, больше похожих на коврики, и в походных мешках, чуть более уютных, старый продавленный матрас казался пуховой периной. Тесная комната, заваленная всякого рода хламом, соответственно, была опочивальней феодала — по сравнению с брезентовой палаткой, конечно. Тепличные условия для жизни, и так уже неделю; беру обратно все детские возмущения: я почти что живу на широкую ногу. — И он сказал: в нашем мире те, кто нарушает приказы, считаются отбросами, но те, кто бросает своих друзей — ещё хуже отбросов. — Прямо так и сказал? — мой юный ученик заёрзал на стуле, — а что было дальше?       Я ухмыльнулась и положила перед ним очень потрёпанную книжку в мягком переплёте: — Прочитай и узнаешь. — Так не честно-о, — протянул Конохамару, — не буду я это читать, там картинок нет! — Ну, — я пожала плечами, — как хочешь. Ищи другого, кто расскажет тебе конец истории, я отказываюсь.       Ребёнок обиженно надулся, но книгу взял, ковыряя край обложки. Как я могла не заметить в первый раз — во второй, в третий, в четвёртый — эта фраза была действительно оттуда. «Повесть о храбром шиноби» всё так же покоилась в моём подсумке, когда меня, сильно помятую и полусознательную, «выбросило» в середину солнечного дня в старой деревне, ещё не тронутой довоенным ремонтом. Спустя полмесяца у меня перестали дрожать руки от прикосновения к своим вещам, которые мне хватило духу только сразу же запечатать в свиток и убрать на самую верхнюю полку, аккуратно вытащив один-единственный предмет. Теперь эту историю, которая сделала меня той, кем я есть, я должна передать другому. Джи-Джи даже не поймёт, кто обеспечил ему рекламу.       Нытик устроил форменный скандал, стоило мне оказаться в его поле зрения. Какаши был вне себя, махал руками как мельница и пыхтел — наверное, все слова, которые вертелись у него в голове, были не для детских ушей. Я ведь тогда, ещё в подсознании, нашла у него пресловутый отцовский кунай и даже сразу опробовала технику после вкусного ужина в компании АНБУ Кири, прямиком из приоткрытой бочки. Хорошо, что не попыталась во время боя: чакры на полное перемещение не хватило. Если бы не Ку, была бы фаршем, расщепление на полдороге — это не шутки. Ну меня, собственно, и расщепило — до лагеря меня дотащил Курама, попутно залечивая множественные порезы, ну а оттуда уже и до деревни оставалось недалеко, вернулись меньше, чем за день. Снова и снова мысленно благодарю Обито: без него я не стала бы джинчуурики, а свой лохматый коврик я теперь никому не отдам!       Биджуу, будто услышав мои размышления, довольно завозился.       Младшего Сарутоби выдворить не удалось, зато я за компанию скормила ему порцию заварного рамена — мелкий паразит, дома наверняка ничего не ест, даттебаё! Не то, чтобы мне очень нравилось готовить, для этого и существует крохотный круглосуточный магазинчик в квартале ходьбы, но и нормального домашнего мяса поесть тоже неплохо, пускай это и ящерица, пойманная клоном на соседской клумбе — кажется, за годы использования сенчакры я всё-таки приблизилась к жабам больше, чем хотела бы. — Вставай, мелочь, пойдём, поможешь мне.       Конохамару поплёлся за мной к выходу, тоскливо оглядываясь на открытый пакет чипсов. — Ладно-ладно, так и быть, я тоже куплю тебе что-нибудь, — как мало ребёнку нужно для счастья! Немного сладкого данго, и он уже увлечённо слушал мои комментарии по поводу и без. Я пыталась найти небольшой набор кунаев на ту жиденькую сумму, полученную за миссию. Ничего не подходило, руки не обманешь: в бою только это уже многократно увеличивает шансы, а на войне попросту нет времени думать, острый ли меч. Хотя всё свободное время действительно уходило на сон и заточку стали. — Смотри внимательно: край должен быть ровным и гладким, чтобы не рвать, а мягко резать, — не давать ребёнку опасных игрушек — ничему не учить. Если только запрещать — желание владеть усиливается. А вручить и позволить потрогать — легко, в радость и для развития полезно: будет знать, где острый конец.       Завтра начнутся тренировки, специальные спарринги и уличные драки. Завтра в центре Конохи будет не протолкнуться, завтра приедет толпа народу со всего мира... или не завтра... — Эй, пацан!       Ну да, кто ещё мог нарваться на неприятности в такое время? И на этот раз это был совсем не Канкуро. Здоровый верзила — Конохамару нечаянно задел его плечом — гневно раздувал ноздри, глядя в нашу сторону. Похожий на быка, которому вдобавок сунули под нос красную тряпку. Сарутоби не видел своей вины. Парень не видел причины его не побить. — Ну-ну, детка, не плачь, — обидчик криво улыбнулся, хватаясь за конец длинного синего шарфа, удавкой обвившего шею хозяина, — мы только немножко с тобой поиграем и... — Отпусти его, — он, как-никак, мой маленький братик, и мутузить его могу только я. Ведь не ставлю же синяков, что заживали бы больше трёх дней — ребёнок сильно расстроится.       Меня смерили презрительным взглядом: — А ты кто? — Я? — я пожала плечами, — Это — внук Хокаге, вот что важно.       Парень не поверил. Встряхнул жертву за ворот. Замахнулся ладонью. И это происходит. Снова. Глаза застилает тёмная дымка, мышцы напряглись, нервы дёргаются, как верёвочки тряпичной куклы. Тело будто отделяется от сознания и действует по наитию, автоматически. Нога по привычке выдвигается чуть вперёд — запомнившаяся ещё с Академии не совсем верная стойка — и даёт отличную пружинистую опору. Рефлекторно выбрасывается кулак, пальцы плотно сжаты и едва укреплены чакрой, только для точности. Целиться даже не пришлось, лицо верзилы расплылось в одну сплошную мишень, куда ни попади — всё в радость.       Одним участником меньше. Мелкий шкет смотрит круглыми от шока глазами, как «сестрёнка» за долю мгновения ломает нос незнакомому человеку. Я всегда любила бить именно в нос — наименее травмоопасно, любой хоть сколько нибудь хороший ниндзя-медик возобновит мягкий хрящ меньше, чём за полчаса — зато зрелище-то какое! Кровь чуть ли не фонтаном. Ксо-о, запачкал его любимую жёлтую кофту, прийдётся срочно застирывать, пока не подсохло... — Наруко! — правильно, бестолкового я не взяла бы в ученики: Сарутоби быстро сообразил, что на этом мой план действий заканчивался, стиснул мою ладонь и побежал. Остановился только возле какой-то забегаловки в двух кварталах от места моего феерического дипломатического провала. Ну вот, сейчас начнёт обижаться. — Это... Это было круто, Наруко-нее-чан! — Ха-ха, ещё бы! — лучше всего сейчас было бы перекусить. Заткнуть ребёнку рот сладким данго и не задумываться над его вопросами, которые так и лились на меня рекой: как ты так сделала? Как так быстро? А меня научишь? Ты знала, что стойка неправильная? Нет, Конохамару, это совсем-совсем не круто, и тем более не хорошо.       Я заметила эту странную особенность задолго до миссии в стране Волн. Ещё тогда, давно, в ту же ночь, когда сдуру чуть не убила Мизуки — да, тогда это случилось во второй раз. В первый — когда до потери сознания подралась с хулиганами, чтобы выиграть немного времени маленькой темноволосой девчушке, Хинате — она благополучно вернулась домой, а я осталась лежать на земле в дебрях сквера, помятая, но довольная. То же и с Ирукой-сенсеем: тот урод запустил сюрикен, Умино попал под удар, и дальше как в тумане — взрыв чакры, множественное клонирование, кулаки до тех пор, пока Третий не остановил детскую руку, обеспокоенно вглядываясь в моё лицо. И то же было с Саске. Дальше — лучше: благо, на войне уже не нужно было особо следить за тем, кого кроишь на части, Зецу неплохо выделялись из толпы.       Значит, старые заскоки дают о себе знать. Если так и дальше пойдёт, прийдётся искать кого-то, кто вечно будет рядом, бить по голове и унимать. Это не дело, нет, так не пойдёт...       Последние блестящие монеты холодят пальцы в кармане, и уходит минута, чтобы их пересчитать — возможно, вижу я всё-таки хуже, чём была уверена. Но это не слишком мешает, деревню я знаю как свои пять пальцев. Наверное будут проблемы при спаррингах, но мы ведь найдём Баа-чан, она меня починит, как всегда до этого.       На плечо ложится рука: — Вы тоже на фестиваль? — Ирука-сан улыбается широко и открыто, а у меня в голове всплывает странная мысль: мы теперь почти одногодки. — Фестиваль? Сегодня? — ну нет, точно, они ведь одного возраста с Итачи, как это прошло мимо меня? Чуунин всегда выглядел чуть старше, чем на самом деле, в этом его жилете и протекторе. Замечательный человек таким и остался, его лицо вечно будто светится изнутри, какая-то затаённая радость и вера играют на смуглых скулах. Ну да, Умино как раз теперь был достоин зваться «якорем надёжности», неизменной отправной точкой. Раньше ей был Какаши-сенсей.       Что до Хатаке, никогда особых перемен в нём не было, это и забавляло и бесило одновременно. Он словно замер во времени и, Джуби его за ногу, прекрасно в него вписывался! И только сейчас, наверное, пришло запоздалое осознание: он стал другим, совершенно абсолютно другим, и теперь, если я знала, что заставило двигаться вперёд Саске, Сакуру, Гаару, Сая, Хинату, Нейджи, Цунаде, даже Нагато — что привело к такому решению Какаши, я понятия не имела. Моя ошибка, стоило обратить внимание вовремя. Может, его вела «Ича-Ича»?       Мы с Сарутоби почти что идеальные образцы нахлебников. В который по счёту раз оба едим за чужой счёт? Это не так уж и важно, когда угощает сам Ирука-сан, грех не согласиться. Где-то слышны истошные вопли девчонок — неужели наш хмурый мистер Я-стану-Хокаге тоже пришёл? Я тогда готова была просто придушить его на месте: приходит, когда не звали, отобрал у меня бой с Обито, так ещё и заявил, что отберёт должность! Мадару ему в печёнки, этому ужасному несносному теме! Совсем от рук отбился, глупый маленький Саске-чан, никакого Итачи на него не напасёшься. — Йо, как праздник? — только недавно вспоминала. Элитный джонин уселся сбоку, как всегда сверкая своими не поддающимися погодным условиям серебряными волосами. И кто умудрился обозвать цвет пепельным? Шелковистые наощупь пряди — Ками-сама, я надеюсь, сенсей простит мне мои пассы руками в то время, когда он отсыпался в госпитале — по непонятной причине торчали в разные стороны. — Н-нормально, — нервная улыбка, и конечно, подозрительный прищур в ответ. Но это доли секунды, вот он так же натянуто улыбается и машет бумажкой с корявой печатью. — Завтра состоится первый этап экзамена на Чуунина, — он выжидает, с другого бока возбуждённо попискивает Конохамару и, я почти вижу, кривит губы Умино.       Я пожала плечами, возвращаясь к порции горячего рамена: — Мне никто не говорил. — Это вроде сюрприза, — Хатаке устало вздохнул, и напряжение заметно спало, стоило ему развернуться спиной к стойке и опереться на неё локтями. — Всем и скажут-то завтра, но, — выдержал паузу, — я всё-таки не последний в государственной цепи питания, так что... М-да, я пока пойду найду остальных.       И если до этого я просто не успевала ничему удивиться, то сейчас Какаши-сан едва заметно и очень ехидно ухмыльнулся, поднимаясь, и подмигнул нам здоровым глазом. Что последний раз делал на моей памяти никогда. В какой момент всё пошло не так? — Не опаздывай, — смогла только заторможенно кивнуть ему в спину, снова втупившись в миску лапши со свининой. Ну и что это было, даттебаё?       Наш глубокоуважаемый наконец расплатился, не то, что некоторые, и я невольно отметила, что Курама сегодня всё время молчит. Спит наверное, пылесборник лохматый, вчера прорву чакры на меня потратил — по кусочкам собрать, склеить-сшить-спаять-срастить и прочее, так ещё и до лагеря довести. Нужно поработать с печатью, две трети энергии идут на чёрти-что.       Сакура увлечённо тискала Саске, так что пришлось из дружеских соображений спасать его от загребущих девичьих рук. Наверное, он даже рассмеялся. Им тоже сообщили радостную новость — они тогда стреляли шариками по мишеням — и Харуно уже успела пройти стадию паники перед проверкой. Всё лучше, чем могло бы быть.       Слишком хорошо знаю обоих чтобы понять: сегодня — их праздник жизни, тут неуместно лезть со своими мрачными мыслями и планами. Дети и есть дети на то, чтобы наслаждаться всеми этими хлопушками-брызгами-фейерверками. Мне пора бы и домой, завтра — длинный трудный день, полный ужасных бумаг, бумажек, листиков, записок, шпаргалок и бланков. Совсем как у Пятой на столе, полнейший хаос, найти что-либо в котором было просто невозможно. Бабка поэтому большую часть работы скидывала на ученицу, а затем и на меня, стоило мне перейти ворота деревни. Личная охрана Хокаге — это не шутки: убирать, вытаскивать женщину из-под завалов документов и из-под стола, когда напьётся, подавать саке, тщательно спрятанное от пытливых глаз Шизуне где-то в стенной нише, то ли за портретом Хаширамы, то ли под флажком с символом Огня. Уметь составить компанию и тоже выпить, главное не захмелеть только, чтобы потом быть в форме в случае чего. Прекрасная работа, мне грех было жаловаться — и вечно под её присмотром. Безопасность превыше всего.       И всё-таки есть в мире справедливость: до общежития я добралась без нежелательных встреч. Улизнуть из-под носа Сарутоби и Умино — вот что сложно, а дальше в тенях прохожих и по узким грязным переулкам — прелести жизни в центре — и до дома недалеко. Уже заваливаясь на спартанскую койку, прикрыла глаза и попыталась вспомнить, что особенного произошло в этот же день сколько-то лет назад. Без особого успеха: тихое свистящее дыхание Кьюби в голове действовало лучше снотворного. И всё-таки, я что-то упускаю? End POV Naruko