So Beautiful, So Evil

(Далеко от идеала, но все же я подумала, что огромные, подробные описания читать не слишком интересно, да и мне, как автору, после долгого застоя тяжело "расписываться". Имеем, что есть.) А впереди… выходные. Не убежать и не спрятаться от глупых вопросов и ненужной, излишне наигранной заботы. Понадобилось пару часов, чтобы привести себя в порядок. Наутро – смыть пыль и размазанную грязь с лица, закинуть шмотки в стирку и перевернуть подушку чистой стороной. Потом Фуруичи достал собственный, небольшой ящичек с медикаментами – пластыри, мази, обезболивающие. Дружба с Огой научила его перестраховке и дилетантским навыкам медицины. Уж что, а оказать первую помощь – приклеить пластырь, в этом случае себе на лоб – он умел. Хорошо, что за челкой не видно! Дома Такаюки смог взять себя в руки и почти не раздражался по пустякам, что было сложно, а на него не похоже. Только Ханока, проигнорировав все: «всё нормально», «нет, сегодня я дома», «да, буду сидеть в комнате», решила состроить из себя крутого психолога, за что получила по лбу и, после негромкого, но убедительного посыла, оставила попытки, что-то злобно пробубнив. За несколько дней он смирился. Лучше от этого не стало, обида все так же продолжала бурлить внутри, пузыриться и, кажется, вообще дурно пахнуть. Было чувство, будто внутри что-то сдохло, а чем дальше – тем больше он убеждался в этом… От мыслей и неловких попыток анализировать поведение Оги (что, в общем-то, дело всегда безуспешное), да что тут, хоть как-нибудь объяснить ту сцену, понять или придумать причину, ужасно болела голова. К понедельнику все это увенчалось снами, вновь и вновь проигрывающими то же самое, следующей из-за этого бессонницей, припухшими красными глазами и полуобморочном состоянием. Последнее для Фуруичи стало малоприятным сюрпризом. Только таких финтов ему не хватало! Потому что он с ужасом подумал о том, что рухнет прямо на месте, когда чужая жилистая рука мощно припечатала его по плечу. Но Куракава, конечно, не со зла. - Хороший грим! Для зомби-апокалипсиса самое оно, может за собрата примут, - широко улыбнулся он, придвинувшись к лицу Такаюки, чтобы рассмотреть. И отпрянул: - воу, чувак, ты хоть живой? Чем занимался-то все выходные? - Точно не тем, о чем ты сейчас подумал, - хмуро отозвался Фуруичи, глядя, как лицо друга приобретает глуповатое выражение. Сам Куракава – парень на вид не здоровый, но телосложением уверенней, нежели Фуруичи. Хлюпиком не назовешь, в репу даст при случае, но до Ишаямовских, тут и говорить не стоит, далеко. Ростом чуть выше Фуруичи, учится на год старше, в некоторой степени даже привлекательной внешности – на отсутствие девушки не жалуется, да и с его половинкой, Мивако, Такаюки был знаком. Одним же делом все занимаются. «У школы просто удивительное множество всяких идиотских обычаев и праздников!» На этом моменте, стоило только подобной мысли промелькнуть в голове, как что-то зашевелилось там же. Что-то такое важное, но ужасно неуловимое и трудное мелькнуло, задело внутри паутинки и скрылось. Чувство, которое бывает за секунду до отгадки на головоломку, исчезло. Фуруичи тормознул, но потом и думать забыл об этом. - Так и не смог разобраться с тем монстром. Всю армию уничтожил. Куракава закивал, как будто бы поверил. Но прикапываться не стал, на том спасибо. Фуруичи рядом с ним было легко и интересно, наверное, из-за характера парня. Простого. То же касалось и остальных ребят из компании, сформировавшейся под гнетом «организационных обязательств». С ними было комфортно в том смысле, что среди занятых одним делом, подготовкой к школьному шоу Снега, Такаюки чувствовал себя «своим». Он не получал тычков, не слышал оскорбительных шуток и прозвищ в свой адрес. Глубоко в душе ему было хорошо, даже лучше. Это не чертокаменсие, от которых всегда ждешь подлость. - Смотри не усни, - пожелал Куракава, когда парни подошли к нужному коридору. – Подходи в командную на обеде, может что и сообразим, - махнул рукой. Что конкретно имелось в виду под «сообразим» - было понятно только Курокаве. А вот Фуруичи слегка перекосило, потому что всё, как ни старайся, сводилось к одной проблеме. Она не существовала, если вдуматься, конец был понятен, но продолжала преследовать. Той самой «проблемы» в классе не оказалось, как и на первом уроке. И последующих тоже… Фуруичи не знал, что и думать. Да и вообще плохо представлял, как вел бы себя, будь Ога все-таки тут. Шаловливую догадку о том, что парня, может быть, проела совесть, Фуруичи отмел сразу же, но не позволил себе не улыбнуться. В голове картинка выглядела жутко глупой. Внешне Такаюки выглядел помятым, как будто вот-вот уткнется носом в парту и засопит, молчаливым, но спрашивать никто не стал. Он сам толком не мог разобраться в том, что чувствует – тоска, горечь, злость или ничего. Только Куниеда, с ужасным смущением на лице и тайком, пока никто не видит, дернула парня за рукав (признаться, Фуруичи сначала обалдел, но потом лавочка с развратными мечтами быстро прихлопнулась), поинтересовавшись, куда запропастился Татсуми (Ога! Конечно Ога-кун!). Фуруичи вежливо, спокойно (и, кажется, даже слишком) честно ответил, что не знает. А потом еще добавил тихо: и не знал бы. В обед, на собрании Оргов он, по большей степени, отмалчивался. Бедлама хватало и без него, да и предложений особо стоящих не было. Сигуя – самый адекватный и ответственный по отношению к работе член команды - утвердила-таки конечный вариант музыкальной программы, на том и свернулись, считая долг выполненным. - Дела шли куда продуктивнее, если бы Куракава и Мивако между собой меньше ругались, - заметил Микки с укором, на что не получил особо бурной реакцией. Парочка просто продолжала песочить друг-друга, не отвлекаясь ни на что. Если объяснять, то официально команда Организации состояла из четырех человек (выбранных в каждом классе способом жеребьевки; но тут понятно, что уголовники, считая такое занятие отстойным, по привычке спихнули роль на бедного Фуруичи). Микки же был приставлен директором в качестве блюстителя порядка, который, как и все, на удивление быстро создали крепкую дружественную обстановку. В таком случае особой дисциплины не сохранялось, график работ скакал, а «планы» частенько преобразовывались из нудных обсуждений в веселые кафешные посиделки. Что и предложи Куракава, отвлекшись, наконец, от ярых споров. - Даже Сигуя и то, в свет вышла, с людьми общаться начала. Темный пони… - Правда, давайте отдохнем, - поддержала идею Мивако. – Завтра выходной, снег приличный выпал, хорошо же! Ты же точно пойдешь, Фуруичи-кун? Сказала она это таким тоном, что Такаюки просто постеснялся отказать. Да и видно было, что Микки совсем не против, а они все-таки были хорошими друзьями, да и сейчас, похоже, тот не сторонился, а наоборот, старался наладить с блондином отношения. Так что плохого в этом? Он и решил.