Оборотная любовь

      В свете полной луны лес становится волшебным, вековые деревья развалисто стоят в туманном воздухе, раскинув свои лапы над землей, как ворон крылья, ловя каждое дуновение ветерка и хватаясь корявыми ветками друг за друга, как будто это жизненно необходимо каждому. Старый валежник, непроходимые заросли кустарника, покрытые мхом толстые стволы сосен, быстрый ручей – всё это обретало сказочные очертания в свете серебра. Дуновение ветра и тени-руки тянутся к твоим потаённым страхам, а может и фантазиям. Странные звуки доносятся из кустов, пугающие, угрожающие лишить жизни случайного путника. На самом деле в кустах же обычный кролик копошится в листве. Полнолуние – время охоты, время, когда все инстинкты обостряются, метаморфозы тела заставляют опуститься на четыре лапы и, резко бросившись, вонзить клыки в неосторожного кролика. Тропа в сказку начинается именно здесь.       Когда ты ступаешь лапами на сырую от капелек предрассветной росы землю, образы твоего детства всплывают в волчьей памяти. Родители, вылизав волчонка, ведут его в чащу леса, показывая как надо охотиться. Как по сырой траве бежать галопом или ещё быстрее, резко заворачивая на поворотах за проворным оленем, скалить белые зубы, кровь, азарт и запах свежей добычи. Ветер развивает шерсть, и ты бежишь под лунным светом туда, где тебя ждёт смерть от мощных копыт или же сытный кровавый ужин. Твой отец разрывает мощными клыками добычу, зовя волчонка первый раз в жизни вкусить не молоко матери, а настоящую, ещё горячую и фонтанирующую кровь молодой оленихи.       Ты помнишь это так чётко, облизывая морду в крови, идя по лесной тропе в тишину леса. Истинный волк. Твоя мать была ведьмой, умеющей принимать облик животных. Твой отец кровный оборотень. Неудивительно, что ты родился истинным. Для обращённых - это проклятие, для тебя же - счастье. Принимая облик молодого мужчины, ты поднимаешься с колен, отряхивая их от пыли и осматривая уже человеческое тело, покрытое чёрным волосом. Мощные плечи, широкая волосатая грудь и тонкая полоска чёрных волос на втянутом животе. Мужчина довольно гладит себя по животу, ухмыляясь самой луне. Ухмылка твоя кровавая, выпирающие клыки всё ещё в крови пушистого животного. Чёрная щетина на лице хранит запах свежей молочной крови. Ты не боишься других волков, ведь даже человеком ты пахнешь как волк, ты не боишься других хищников, ведь что может быть хуже человека? Хуже человека не может быть никого…       Когда в ваше селение пришли люди в сером, началась травля волков в лесу и охота на ведьм. Одежды чужаков были странными, грубыми, а на поясах у них висели кадило и меч. Пахли они ладаном и пылью дорог, а ещё алчностью и похотью. Мать прячет тебя в погреб и велит сидеть смирно и не издавать ни звука, когда люди в серых одеждах уводят её связанную. Ты помнишь, как рычал и рвался отец, защищая любимую. Человеческие жертвы и фонтанирующая повсюду кровь. Приподнимая створку погреба, ты выглядываешь в щёлку в тот момент, когда твоего отца протыкают мечом в бок. Вечером ты зашуганный, голодный мальчик вылезешь из погреба, начнёшь пробираться в толпе к главной площади, куда стекаются желающие зрелищ вместо хлеба. Небывалое развлечение - сегодня сжигают ведьму и оборотня. Сейчас ты поймёшь, почему мать говорила, что лучше лес, чем жить в деревне.       Они оба привязаны к столбу, отец истекает кровью уже в теле человека, но всё ещё мечется, пытаясь вырваться из тугих пут. Ослабев, его голова безвольно повисла, но пальцами он стискивает край юбки матери, аккуратно тянет его на себя, она поворачивает голову. Она с любовью смотрит на него, когда один из людей в серых одеждах поджигает ветки хвороста вокруг столба. У твоей матери были зелёные красивые глаза и волосы цвета пшеницы, твой отец же был чёрен как ночь, с дьявольскими тёмными глазами, в которых отражалась вселенная. Он никогда не убивал людей, никогда, до сегодняшнего дня, пока люди не попытались убить его семью. Мать занималась врачеванием, пока не пришли эти инквизиторы и не признали её ведьмой. Она просто дитя природы и умела жить с ней в мире, принимая облик волчицы или же красивой большой птицы, что свободно могла летать над землёй. Пламя быстро охватывает весь помост, и ты выбегаешь из толпы, пытаясь подбежать к родителям, рвешься из рук удерживающих тебя людей. В тот момент ты плачешь и через слёзы видишь улыбку матери сквозь нестерпимую боль. Улыбку, предназначенную тебе. Её единственному ребёнку от её единственной любви. Отец поворачивает голову на твой крик, щурясь в оскале, который, когда вырастешь, ты унаследуешь от него. Пламя поглощает обоих, и ты слышишь душераздирающие крики родителей, ты чувствуешь острым нюхом сладковатый запах жареного мяса и палёной шерсти. Слышишь, как лопается кожа. Крики стихают и два обугленных безжизненных тела всё ещё дымятся в пламени, догорая. Ты все ещё считаешь их своими родителями, пока прямо в руках этих людей не превращаешься в волчонка. Спина выгибается резкой дугой, одежда разрывается на тебе, ты рычишь, а не плачешь, подвывая, когда опускаешься на четыре лапы и оскалившись смотришь на тех, кто только что сжёг ни в чём неповинных людей. Толпа расступается, кричит: "Убить!", "Смерть перевёртышу! Убить выродка!". Кусая за ногу человека преграждающего тебе путь, бежишь прочь из деревни. Запутываешь след собак, как тебя учил отец и поселяешься в старой заброшенной сторожке, решив больше никогда не показываться на глаза людям. Несмотря на то, что поколение сменилось, ты ненавидишь их. Ты презираешь их. Тебе неведом вкус человеческой крови, но ночами тебе снятся те лица, ты ясно видишь как перегрызаешь их глотки, как выедаешь их сердца, и, распарывая лапами животы, ломаешь хребты, растаскивая кишки по улицам проклятого города. После таких снов просыпаешься весь в поту со страшным рыком, иногда наполовину перевоплотившись, и ещё несколько минут не можешь принять ни тот ни другой облик. Люди… тебе противен звук этого слова. Ты больше никогда не выходил из леса, пятилетний ребёнок … где-то в глубине души ты всё ещё тот запуганный воющий волчонок, глубоко в лесу снова превращаешься в человека и жмёшься от холода и боли к мокрому мху. Тебе поранили ногу, скорее всего, сухожилие, ты истекаешь кровью, тебе страшно. Но на помощь тебе пришли не люди, тебе помогли волки. Окружая тебя стаей, но не нападая. Старая волчица подходит к тебе, сворачиваясь калачиком вокруг, лапой прижимая к земле как непослушного волчонка, когда ты начинаешь хныкать и дрожать от страха. Волчица зализывает языком кровящую рану поскуливая. Подошли ещё несколько волков, ложась вокруг тебя, грея своим теплом. Утром ты проснулся от того, что тебе лизала лицо твоя новая мать.       Теперь же ты волк-одиночка, взрослый мужчина, ты никогда не выходил более из леса, старая сторожка с покосившейся крышей, подлатанная ветками с уютным очагом. Тебе больше ничего не надо. Этой ночью ты сыт и доволен. Мужчина прикрывает дверь от ветра: запирать её ему не от кого. Натягивает штаны и старую рубаху, ложится на сбитый топчан. Спасибо заблудившемуся леснику за эту одежду и старому плотнику, с испугу кинувшему инструменты в тёмном лесу. Прекрасная ночь. Сегодня тебе не снятся кошмары как обычно, тебе снится еле уловимый запах крови, но не добычи, а какой-то другой. Запах женщины, свежего хлеба и полевых цветов. Ты не видел образа, но как сумасшедший бежал по его зову всю ночь.       Раскинув руки на кровати, скручивая во сне простыни, поскуливая, мокрый от пота и твёрдый в паху настолько, что сводит судорогами всё тело в преддверии долгожданной развязки. Ты проснулся посреди ночи, оглядываясь, даже не сразу понимая где ты. Мужчина откинул скрученные простыни, садясь на кровати, выругался, опустил взгляд на твёрдый пульсирующий бугор в штанах. Лучше не думать, лучше не вспоминать о том, что в свои двадцать семь ты никогда не знал ласки женщины, ты никогда никого не любил. Оборотень может любить лишь раз в жизни. Тебе говорили, что если оборотень полюбил, то это раз и навсегда, волки любят лишь раз в жизни, и он всегда будет рядом с объектом своей любви, всегда защищать и заботиться о ней, хочет она того или нет… дети у истинного оборотня могут быть только от этой девушки. В своей жизни ты такую не встречал, ты вообще не встречал женщин, после того как ребёнком убежал из деревни. Истинный полюбит не первую встречную, а только избранную, только свою женщину, чаще это ведьмы. Почему? Рассел не знал.       Его отец полюбил мать, когда она была ещё подростком. Ей было пятнадцать лет, девочка жила на окраине деревни с бабушкой, но познакомились они при странных обстоятельствах. Он ждал когда избранной исполнится восемнадцать, лишь иногда подходя к её дому в образе волка, охраняя её сон и лизал руки пока бабушка один раз не отхлестала метлой по спине с воплем «убирайся, проклятый оборотень!». Бабка – вот кто была настоящей ведьмой! Она научила внучку лечить людей травами, но сама она умела намного больше. Она прекрасно знала, что оборотень если полюбил, не отогнать, но просила подождать, чтобы девочке исполнилось восемнадцать и он ждал. Когда любишь готов ждать хоть всю жизнь. Но когда Верине было семнадцать лет, она гуляла в лесу собирая травы для бабушки и пара неотёсанных дровосеков попытались ею овладеть. При таких обстоятельствах они познакомились. Искусанные дровосеки и испуганная девушка с пухлыми губами и ободранными коленками. Он привёз её домой, девочка упросила бабушку разрешить «собачке» остаться. Настоящее оскорбление - получать кости из рук любимой девушки, но чисто из того, что она упорно совала ему их в морду, приходилось есть, облизывая тонкие пальчики. Ночью девушка проснулась от шума на кухне. И каково же было её удивление, когда она увидела голого мужчину, вальяжно сидящего за столом и поедающего суп, сваренный на утро. - Чего смотришь? - Вы кто? - Тот, кто спас тебя. - Ах ты, проклятый волчара! – тут выбежала бабка, вооружаясь метлой, и стала гонять его по всей кухне. Рука у ведьмы тяжёлая и, превращаясь в волка на глазах своей возлюбленной, он выскакивает из дома, скалясь и недовольно рыча. Однако ему стало позволено приходить в облике мужчины, но только одетого, ибо незачем искушать юную девушку. Перед смертью бабка повенчала их, он остался со своей любимой навсегда, лишь на охоту уходя в лес. Позже живот Верины начал округляться и расти. Он заботливо вылизывал её пяточки и животик и никогда не был так счастлив, как тогда, когда держал не обмытого волчонка на руках.       Рассел, подошёл к пыльному осколку зеркала, потирая рукой щетину, напряжение не давало спокойно спать, ведро холодной воды, что обычно помогало, сейчас оказалось бессильно. Парень крепко выругался, упираясь лбом в шершавый ствол вековой сосны. С первыми предрассветными сумерками пробуждаются птицы и насекомые, щебеча свои трели, предвещая яркие солнечные лучи. Рассел касается члена рукой, щурясь от приятных ощущений волной накрывающих плоть. Он быстро двигает рукой, рыча, кусая ровные тонкие губы. Он кончает, отстраняясь от испачканного дерева, сползая на землю и упираясь затылком в стену дома. Ноги приятно подкосились, руки безвольно обвисли. Парень улыбается и сквозь затуманенное гормонами сознание до его чуткого носа доносится запах корений, свежей травы, белого хлеба и женщины. Тот же запах, что он чувствовал во сне, теперь щекочет ноздри наяву. Мужчина опускается на четвереньки, тело покрывается шерстью, клыки вылезают сильнее, волчья морда вытягивается, ушки заостряются. Высокий, около метра в холке молодой волк, полный сил, бежит по еле уловимому следу.