hassliebe

Главное не сойти с ума. Найти деталь, за которую сможет ухватиться воспалённое сознание. — Он умер, — слова главы управления Мракоборцев, Томаса Худа, тонким лезвием впиваются прямо под ногти. — Мне очень жаль. Больно. На груди, словно глыба льда, обжигающая кожу пронзительным холодом и собственной тяжестью. Это просто не может быть правдой. Разве это бледное, холодное тело — её родной, милый Гарри? Нет-нет-нет…Какая глупая ложь. У Гарри Поттера совсем не такие глаза. В них всегда горит живой зелёный огонёк, выдающий внутреннее лукавство юноши. И у него совсем другое лицо — оно просто не может быть таким бледным, изуродованным шрамами, залитым кровью. Губы этого мальчишки всегда изогнуты в усмешке, они излучают теплоту и уверенность в будущем. Это обыкновенная ошибка: Гарри Поттер не умеет проигрывать. Главное — не поверить в эту глупость. Главное — не сойти с ума. — Что вы говорите? — Джинни стояла, выпрямив спину, и её боль выдавал лишь лихорадочный блеск глаз. — Это не мой Гарри… Я ведь видела его сегодня утром. Он отправился на задание вместе с мракоборцами. Подождите, я сейчас налью вам чаю и мы вместе его дождёмся… — дрожащими руками девушка вцепилась в ручку чашки, словно боясь упасть в бездну забытья и безумия. — Послушайте, миссис Поттер… — мужчина осторожно коснулся плеча Джинни, и та вздрогнула, будто ей влепили пощёчину. — Мне правда жаль, но... — Нет! — хрупкий фарфор полетел на пол, издавая странный хруст. — Не несите чепухи! Неужели вы не видите: это — глупая ошибка! Просто... — Сегодня отряд Мракоборцев, возглавляемый вашим мужем был отправлен в горы, где мы недавно выследили группу бывших Пожирателей. — НЕТ! Я НЕ ХОЧУ СЛЫШАТЬ ЭТОТ БРЕД! — девушка упала на колени, закрывая руками уши. Не сойти с ума…Не сойти с ума…Не сойти с ума…. Главное вытерпеть до прихода Гарри…Главное дождаться…. — Я понимаю, вам больно, но миссис Поттер, — мужчина был неумолим. — Этим ничего не изменить. Вы сильная девушка, так примите же этот удар достойно. ПСы напали неожиданно, наши просто не успели сориентироваться. Ваш муж погиб, защищая одного из раненых. Тонкие дрожащие пальцы медленно потянулись к изуродованному ранами лицу, и Джинни прошептала: — Как я могу принять это? — трупный холод острыми иглами врезался под ногти, разрывая суставы и запястья, электрической волной скользя по венам. — Вы жестокий человек, раз принесли его сюда. Казалось, в одно мгновение девушка постарела на несколько десятков лет: её губы сжались в суровую узкую полоску, а взгляд наполнился глубокой, душераздирающей скорбью. — Скажите, что происходит? Почему именно сейчас? — она резко обернулась, глядя Худу прямо в глаза, и в голосе девушки прозвучали холодные стальные нотки. — Я не могу… — Хватит играть. Я хочу знать, ради какой цели погиб мой муж, — Джинни выпрямилась, гневно подняв подбородок, и всем своим видом теперь напоминая скорее Исиду, чем земную женщину. — Мы не знаем, что происходит, Джинерва, — устало проговорил мужчина, касаясь пальцами висков. — Прошло так много времени… Мы почти забыли о той войне, и вот Пожиратели снова замечены в горах. Мы предполагаем, что они готовят нечто ужасное, и Министерство всеми силами пытается это предотвратить. — Нет, — Джинни зло усмехнулась, глядя на сломанные пальцы Гарри. — О войне забыли только Вы. Едва я закрываю глаза, как вновь вижу отчётливо, словно это происходит прямо сейчас, нескончаемые ряды трупов, отвратительный запах крови и смерти. Но, знаете, какое самое сильное воспоминание не дает мне спать уже несколько лет? Помню, я всё брела куда – то, почти не понимая, что происходит вокруг, и вдруг услышала тихий голос. Это была маленькая девочка. Ей было лет тринадцать. Совсем ещё ребёнок, по сути. Наверняка от группы при эвакуации, или просто не захотела уходить. Вы же знаете, какие подростки глупые в своей храбрости. Она лежала, свернувшись в странный клубок, и едва слышно, хрипло звала на помощь. Я тогда подошла к ней, и она спросила слишком спокойным для ребенка тоном: «Что со мной?». Я только в тот момент осознала весь ужас, который обрушился на нас. У этого юного, чистого создания была раздроблена одна из ног, а вторую и вовсе оторвало, но девочка совсем не плакала. Кажется, она сошла с ума вместе со всеми в тот момент и только повторяла: «Победили…Победили…Победили…» Разве она должна была там умереть, скажите мне? Разве для этого она родилась на свет? Чтобы вот так тихо, совсем не плача и не чувствуя ничего, кроме ужаса и боли, уйти в забытье? Разве должен был погибнуть мой брат? Мой муж? Нет. Я никогда не смогу забыть этого. Я, чёрт возьми, заставлю себя это помнить. Глаза Джинни яростно сверкнули, она медленно склонилась над телом Гарри и, поцеловав его в холодный лоб, прошептала: — Я отомщу им, родной. Я убью каждого, у кого на руке чернеет Метка. Девушка поднялась с колен, и ее лицо исказила холодная судорога отвращения: — Сегодня мой муж погиб. И его кровь лежит на ваших руках. Вы прекрасно знали насколько опасна эта вылазка, и не предупредили отряд. Виноваты только Вы и Ваше министерство. Я не хочу вас больше видеть. Уходите из моего дома! Немедленно! — Послушаете, миссис Поттер! — странная гримаса искривила лицо Томаса Худа. — Неужели вы считаете, что Министерство намеренно отправило мистера Гарри Поттера на задание, не предупредив о возможном нападении? — О, нет, что вы, мистер Худ, — девушка хрипло рассмеялась, и на её скулах выступили желваки. — Я просто уверена в этом. Министерство всегда было продажным. — Вы не в себе… — глаза Томаса сузились, и теперь он напоминал испуганную старую крысу. — Именно сейчас я впервые пришла в себя! — Джинни говорила совсем тихо, но её слова были насквозь пропитаны желчью. — Знаешь, какой самый главный из человеческих пороков? Трусость. Вы все — жалкие твари, которые ищут укрытия, чтобы пересидеть войну. Так знай, ублюдок, я не намерена скрываться в подвале, пока умирают люди. Первыми, кому я перегрызу глотку, будут предатели. А теперь знай это и живи с этим, сволочь! ПОШЁЛ ВОН! — Я буду помнить эти слова, Джинерва. И уж я посмеюсь, когда твои же угрозы, обрушаться на тебя саму. Спустя мгновение Томас Худ трансгрессировал, а девушка, дрожа всем телом от ярости, боли и безумия, прошептала: — Да будь же ты проклят… Будь проклят, чудовище!