Бегун

Я рыдал. Я размазывал по щекам сопли и слезы, плача от бессильной злобы, склонясь над еще теплым телом человека, которого еще утром называл своим отцом. Это был обычный день. Я возвращался домой после школы, где получил пятерку по графике и испробовал новый трюк по паркуру, «тик-так» называется. А когда, вошел, предварительно разувшись, повесив куртку на вешалку в прихожей и сказав привычное «Я дома», в гостиной узрел это Он лежал ничком, подмяв под себя левую руку. Сначала я было подумал, что старику стало плохо, в последнее время за ним замечалось. Присел на корточки, я похлопал его по плечу, вставай, мол, сердечный. Но он не шевелился. Тогда я, изменившись в лице, перевернул отца на спину. Картина, представшая моему взору была ужасной. Старик был покрыт синяками, ссадинами, гематомами, а левой рукой прикрывал колотую рану в области печени. Похоже он тогда был еще жив, так как приоткрыл глаза и слабо улыбнулся. - Добро… пожаловать… - слабо проговорил отец, снова попытавшись улыбнуться, но вместо этого зашелся кровавым кашлем. Несколько капель попало на мои щеки, но я даже не заметил этого, ведь единственный по-настоящему дорогой мне человек умирал у меня на глазах. - П-папа… папа… - попытался выдавить из себя я. Получилось непохоже на мой привычный голос. Скорее на сиплый шепот больного с запущенной формой воспаления легких. - Они… они нашли тебя – почти прошептал старик. - «Они»? – не понял я. - Они знают, кто ты… Ты… в… кха… в опасности. Б… беги… Дайго. Я немногое понял из слов отца, но одно ясно: моя прежняя жизнь летит в тартарары… билетом в один конец. - Почему… неужели… - из моего рта вылетали отдельные слова, далекие от предложений… А мысли в голове от пережитого упорно отказывались собираться в целостную картинку. - В том… месте… ответы на твои вопросы… и планы… на будущее. – прохрипел отец. - Н-нет… нет… - шептал я. Неужели после всего того, что я пережил вместе с этим замечательным человеком, он должен вот так умереть? Но что я мог изменить? К горлу подступил колючий ком, на глаза навернулись слезы. - Будь умницей… Я… люблю тебя… сынок. - сказал старик, ласково, по-отцовски посмотрел на меня и замолк навеки. Сорвалась первая слеза. За ней вторая, третья… Я пытался держаться, но боль распирала меня изнутри, наконец я дал чувствам волю и разрыдался в голос. Впервые за несколько лет я плакал, не стесняясь своих эмоций. Ведь каждый имеет право на скорбь и слезы. И кто сказал, что плачут только девчонки? Пускай я и мальчишка, но я ведь тоже не каменный. И вот уже несколько часов прошло, а я все еще плачу, принося жалкие извинения перед телом единственного человека, которому был по-настоящему дорог. Но вот последние слезы выплаканы и я с отсутствующим выражением лица плетусь в ванную, чтобы умыться и привести себя в порядок. Умылся, оттер от щек капли засохшей крови, и от нечего делать просто стою перед раковиной и пялюсь в зеркало на свою зареванную физиономию. А что, обычное личико, ничем-ничего. Такое круглое, с остреньким подбородком. Нормальный рот, тонкие губы, среднестатистический, слегка курносый нос, круглые, еще по-детски пухлые щечки. Из-под подвижных темных бровей смотрят внимательные глаза, еще красные после недавнего события, окруженные слегка припухшими веками. И все бы хорошо, но глаза не такие, как обычно. Вместо привычных голубых со стальным оттенком глаз я увидел другие глаза: черные, как смоль и только красная радужка, отделяющая белок от зрачка, делала их непохожими на глаза насекомого. Я увидел свой какуган. Ведь я, по правде говоря, не человек, гуль. Монстр, пожиратель человеческой плоти, если верить словам этих придурков из новостей. И вообще, вопрос существования гулей у людей вызывает разные ассоциации. У одних трясутся все поджилки при одном только слове «гуль», у вторых этот термин бередит старые раны: родители, дети, ставшие для гулей пищей… Третьи же готовы перегрызть глотку гулям, из-за которых потеряли все. И где-то там, в толпе этих первых-вторых-третьих затерялись люди, которые нам сочувствуют. Но таких нет, наверное. Эх. - М-да, стареешь, однако, братишка. – сказал я своему отражению и побрел обратно в гостиную, где лежало тело отца. Сев на здоровенный черный диван, я на мгновение подумал, что это какой-то сон, что я вот-вот проснусь и все будет хорошо. Но нет, ни фига не хорошо. Если это сон то длится он, пожалуй, целую вечность. Как оказался в этом треклятом мире, я элементарно не врубаюсь. Но свою прежнюю жизнь я помню довольно отчетливо. Помню веселые и не очень моменты, помню темный переулок в пятницу поздним вечером, помню странного прохожего в маске и нож в моей печени двумя секундами позже. Маньяк наверное, какой-то. А после – белизна… Нет-нет света в конце тоннеля я не видел, просто меня как будто, перебросило в другой мир. М-да, «До смерти красива» нервно курит... Аниме «Токийский гуль» я смотрел, а мангу я читал еще перед ним. Мне тогда очень понравилось, какой-то в ней был скрытый смысл, но я никак не думал, что окажусь именно в этом мире… Белизной оказался снег. Много снега. Везде. И с неба тоже валил снег густыми хлопьями. И среди снега я обнаружил себя любимого, сидящего на корточках рядом с холодными телами двух других гулей, скорее всего моих родителей, наверное. А вдалеке маячила удаляющаяся сутулая сухопарая фигура с длинными волосами и с кейсом в руке. Внезапно она обернулась и уставилась на меня. На меня смотрели глаза с огоньком некоего безумия, что ли. Человек оскалился, бросил что-то вроде «мусор» и исчез за стеной снегопада… Следующие два дня помню плохо. Вьюга улеглась, но колотун был будь здоров. На третий день под вечер вдалеке замаячила еще одна фигура. Но я, как ни странно, остался безучастен, думал, и на мою душу нашелся шинигами. Ан нет, прохожим оказался пожилой человечек, возвращавшийся с работы через окраины. Понятия не имею как, но он меня заметил. Разумеется, он поспешил на помощь. Начал было откапывать (меня тогда уже подзанесло снегом), но увидев мои глаза, отшатнулся. Но подумав с минуту, возобновил свое занятие. Неждан, неждан… Отрыв мое тщедушное тельце, потащил как ни странно в больницу. Но в поликлинику для опытов, гм, не сдал, нет. Тихо, под шумок, притащил в свой кабинет, усадил на кушетку и куда-то ушел. Через пару минут пришел назад, притащил небольшой поднос с кружкой дымящегося кофе. Я не интересовался, где он его взял, просто обхватил холодными пальцами кружку начал пить. Тот кофе показался мне чем-то необычайным. Я слегка отогрелся, мысли тоже немного «оттаяли». И я вспомнил как погиб в том мире, кого потерял в этом… От этого сдвоенного чувства утраты я громко расплакался. Мой «благодетель» замахал предостерегающе руками прижал к себе, чтобы одновременно и успокоить меня и банально не спалиться. - Но-но, будь умницей, ишь ты, громкий какой... - добродушно проворчал он. – Дайго.* В тот день я обрел две вещи: новое имя и нового заботливого папу. Да-да, этот милейший человек сумел стать мне папой, именно «папой», а не отцом или отчимом. Он отмыл меня, отчистил до отчисток, дал мне семью, дом, воспитание, образование, но прежде всего дал понятие о том, кем я являюсь. А являюсь я гулем. Вот он и дал мне наиболее обширные знания о гулях, с человеческой точки зрения, разумеется. И даже уладил вопрос с питанием: он подрабатывал патологоанатомом в морге, но чтобы не выдать нас, мне приходилось есть внутренние органы, в основном печень. С одной стороны получалось очень даже умно: печень богата белками и железом, необходимыми молодому организму для роста и развития. А с другой стороны все можно было списать на «черных» трансплантологов, но никак не на происки гулей. Так пролетели семь в основном счастливых лет. А сегодня все кардинально изменилось. В принципе, снявши голову, по волосам не плачут, это должно было когда-нибудь произойти. Ну да ладно… Папа говорил о ТОМ месте. Кажется, я знаю, что он имел ввиду. Поднимаюсь с дивана, иду в отцовский кабинет. В детстве у меня была вредная привычка там лазить. Без спросу. Папа, конечно злился не слишком, но нотацию читал будь здоров. В последствии я перестал туда ходить без спросу только потому, что мне тогда просто надоело слушать его замечания. Знал куда давить, хитрец… В кабинет зашел тихо. Кабинет как кабинет: большой письменный стол с настольной лампой, кресло с высокой спинкой, стул, шкаф-секретер и какая-то картина, я так и не понял какая именно. Подойдя к столу я взял с него фотографию в рамке. На фото я увидел себя маленького с папой. Мне тогда было лет семь, наверное… Хорошее было время, небо было выше, солнце ярче… Стопэ, а рамка-то тяжелая стала. Разбираю рамку, оттуда на стол выпадает конверт. Дрожащими руками я вскрыл его, там оказалось два письма в отдельных конвертах. Выбрав конверт с моим именем, я развернул его и прочел следующее: «Дайго Ты находишься в опасности. Скоро тобой заинтересуются и люди и гули. Тебе нужно немедленно уходить. У меня есть хороший знакомый, он защитит тебя и возможно приютит на некоторое время. Он содержит заведение в 20-м районе. Иди в кафе «Антейк», там спросишь владельца, некоего Йошимуру. Передай ему мое второе письмо, найдешь его в этом же конверте. Также тебе понадобятся расходы на первое время. За картиной в стене есть сейф. Все что покажется тебе интересным, можешь забрать. Код прилагается ******. Будь умницей.» И подпись. Внизу был еще какой-то постскриптум, но читать его я не стал. Просто подошел к картине и содрав с гвоздика картину, отбросил ее куда-то за спину. Никогда не любил абстракционизм… За картиной действительно оказался небольшой схрон. Наклацав на панели код, я открыл дверцу. Да уж, недурно, недурно. Этого не только на первое, но и на второе время вполне хватит… Беру все. Так-так, а это чего такое? За ровными стопками купюр оказалась средних размеров баночка из-под какого-то лекарства. Занятно. Открываю, там какие-то капсулы и листочек со словами «инструкцию по применению ищи в постскриптуме, умник.» И смайлик внизу. Да он издевается… На обратной стороне какие-то архисложные формулы, непонятные химические реакции… Видимо рецепт… Да, пап, чего-чего, а такого я от тебя точно не ожидал... Наверное… Беру основное письмо, читаю: «Эти таблетки введут в заблуждение даже следователей из CCG и утолят твое любопытство на счет человеческих пристрастий. Прилагаю формулу на тот случай, если найдешь кого-то, кто в химии разбирается.» А что, неплохо, поищу кого-нибудь при случае… Даже знаю одного такого, надо будет поприставать…. Но что-то я замешкался, надо сматывать удочки и уходить, пока горизонт чист. Я сразу заторопился и побежал к себе переодеваться. Быстро сменив школьную форму на обычную повседневную одежду, начинаю собирать свои вещи. Как раз пригодился подвернувшийся новенький походный рюкзак, подаренный папой. На дно сразу же легла смена нижнего белья, носки, парочка чистых футболок, надо будет пойти еще одежкой затариться. На всякий пожарный. Потом пошли всякие там учебники-тетрадки… Да, я безнадежен – брать с собой учебные принадлежности. Но школа, в которой я учусь, расположена именно в 20-м районе, так что я в плюсе. Наконец я положил на верх свой ноут с зарядным устройством, графический планшет, листы в файлике, карандаши, ластик. Да, рисунок карандашом – это круто и забрасывать его я не собираюсь. Даже при таких обстоятельствах. Ну вот и собран мой нехитрый скарб…м-да, есть еще кое-что. Бегу в кабинет, забираю письма, беру в ящике шкафа-секретера несколько пар медицинских перчаток. Пригодятся… Рассовываю часть денег в кошелек, остальные запихиваю в потайное отделение рюкзака, не пропадать же добру. Оставляю собранный рюкзак в прихожей, бегу в свою комнату, достаю свежую простыню и накрываю ею тело отца. В данный момент это меньшее что я могу сделать, а съесть его после всего того, что он для меня сделал, как-то неправильно, что ли… Даром, что я гуль. Ну вот, теперь можно уходить. Надеюсь, мне удастся прижиться в обществе гулей… Блин, что-то понесло меня куда-то не туда. Вперед, в новое приключение, новую жизнь, новый мир! _________ *Дайго – «громкий» (одно из значений имени, не очень распространенное на мой взгляд)