Этническая музыка мира — Скандинавская.
— Ох, кажется, это всё. Спасибо тебе, Фаркас!
Эйдис окинула взглядом неплохо обставленный домик, на который долго копила, оббегая пороги ярловых домов во всех владениях, и довольно улыбнулась. Дом Тёплых Ветров всегда ей нравился своей простотой и расположением в самом спокойном владении Скайрима. Подальше от интриг Империи и Братьев Бури, драконов и Даэдрических Принцев, воров и ассасинов. В его стенах было приятно находиться и обустраивать его тоже было делом приятным.
— Обращайся, всегда рады помочь! — усмехнулся норд, похлопав сестру по оружию по плечу, и пошёл к лестнице. — Надеюсь, твоему родственнику понравится то, как мы здесь потрудились. А ты заходи хоть иногда к нам, а то ведь знаю я тебя — убежишь мир спасать и даже по кружке не пропустишь, как раньше могла. Уже, поди, всю хватку растеряла!
— Эй, ты хочешь бросить мне вызов? — бровь нордки саркастично дёрнулась. — Да я же тебя в два счёта перепью!
Как только Соратник скрылся из виду, Эйдис опустила глаза и усмехнулась. Бравада её была чисто символической и, кажется, Фаркас об этом прекрасно знал. В другой раз девушка посетовала бы на потерю хватки, но не в этом случае. Она прекрасно знала, почему этот большой и добрый мужчина над ней подшучивал: он старался поддержать её так, как мог только лишь он.
Каждый Соратник хотя бы раз пытался помочь ей, но одна троица была особо настырной. Эйла, пока брюнетка занимала комнату вместе с новичками (хотя ей и предлагали занять пустующую комнату Скьора), часто её будила, причём очень своеобразно: скидывала с кровати, перед этим не забывая повыть и разбудить этим всех остальных. Из-за такой суровой ранней (над Вайтраном только начинал заниматься рассвет!) побудки почти все люто ненавидели и Охотницу, и Дису. И девушка понимала их чувства, но, не имея другого жилья, вынуждена была терзать братьев и сестёр по оружию рыжей Соратницей, которая всего лишь желала вновь увидеть на лице девушки улыбку. Вилкас, подражая Кодлаку, отчаянно пытался изобразить из себя заботливого родителя, который всегда готов подставить плечо своему ребёнку и уберечь его от суровой реальности. Из-за его полночных разговоров Эйдис — как и все многострадальные новички, — весь день ходила сонной и могла нет-нет да зевнуть во время выполнения задания. Хорошо, что почти на все прибыльные делишки с ней отправлялся кто-то из новичков, чтобы присмотреть за ней (О, Талос, она чувствовала себя не членом Круга, а какой-то слабенькой магичкой, а это ей жутко не нравилось!), а под седлом заботливо покачиваясь на каменистой дорожке баюкал своим ржанием и шумным дыханием Мороз. Если эти двое ещё умели иногда быть людьми и засыпали раньше конца своей лекции или просыпали раннее утро, то Фаркас был самым
доставучим прелестным из них. Он просто промыл всю её от кончиков волос до пальцев ног отборнейшим нордским мёдом и первоклассным элем. За ту неделю после её прибытия месяц назад он успел напоить её так, что она ещё три дня отлёживалась и выворачивалась по нескольку раз за ночь. Эти были три самых ужасных дня в её жизни. И Эйдис бы думала, что на том всё и закончится, но нет! Большой норд после этого устроил ей просто солдатские жёсткие тренировки, которые начинались после пробуждения от Эйлы и заканчивались с приходом Вилкаса. Целый день обычно весёлый и дружелюбный Соратник, которого она любила как старшего брата, терроризировал её, отпускал шуточки в тему к её лёгкому образу жизни в последнее время и с усмешкой называл подобное праздное времяпрепровождение губительным для её талантов сестры по оружию.
Эйдис вновь поглядела на лестницу и почувствовала, как у неё заныли плечи. Но она всё же улыбнулась, ведь Фаркас ещё и неплохо помогал ей в добывании денег на обустройство Дома Тёплых Ветров. Большинство двуручных и одноручных мечей и кинжалов, которые гордо висели в одной из комнат дома, он — на свой страх и риск, — попросил выковать у Йорлунда, за что потом был вынужден целый день провести с Эйдис и морозными пауками (бедного Соратника там чуть Аркей не принял) в нордской гробнице, добывая железо и оставленное там оружие бандитов, чтобы восполнить потерянный Серой Гривой запас Небесной Кузницы. Эйдис в тот день вдоволь посмеялась над большим и крепким мужчиной, который с крайним отвращением и страхом старался как можно быстрее покончить с мерзкими тварями. Правда, потом в ней всё же взыграла совесть, и нордке пришлось извиняться перед товарищем ещё несколько дней.
«Если бы не Соратники, я бы пропала, — усмехнулась Драконорождённая. — Не зря же отец в моих размытых воспоминаниях детства столько о них болтал… Нет, я, конечно, могла пойти в Братство, но убивать людей из-за этой стервы Матери Ночи? Нет уж, спасибо, мне хватило резни в Фолкрите». Брюнетка потянулась и быстро огляделась, выхватив из сапога маленький кинжал. Она прекрасно знала, что не должна была делать того, что хотела, но также она знала, что просто не могла этого не сделать. Присев на корточки она вновь огляделась и быстро нацарапала на дереве маленький, не бросающийся в глаза символ.
Что бы Эйдис не пыталась отрицать, выкинуть из своей жизни воров она не могла. Нет, она могла уйти, могла бесконечно их избегать, но отрицать их значимости в собственной жизни было невозможно. И даже если возвращаться она не собиралась, хотелось сделать что-то в знак её почтения, в знак бывшей дружбы; подарить ворам дом, в который они могут возвращаться, будучи слишком далеко от Рифта. Маленький оплот спокойствия для тех, кому оно может только сниться.
«Кошмар воров? Нет, скорее, старый друг, — усмехнулась кареглазая, отряхнув руки и закинув на спину походный мешок. — Пора бы и честь знать, верно, Вайтран? Меня ждут другие дела», — она достала из кармана в плаще маленький конверт, открытый в спешке и нервах, и вздохнула. Рядом с ней прошёл стражник, что-то болтавший о дороге приключений и сказках о вервольфах, и Драконорождённая быстро сжала и без того помятый конверт. Письмо Мерсера Фрея она так и не выбросила, опасаясь, что кто-нибудь может его найти и узнать правду. Но это письмо было другим; его написал хитрый ящер, изъявляя этим своё желание помогать Довакину и быть на её стороне, поскольку она «поставила Гильдию на колени, подняв их с них уже во второй раз», что бы это не значило. Гулум-Ай вообще всегда странно изъяснялся, а потому и вникать в суть написанного далее она не хотела. Ведь это же Гулум-Ай, он и собственную мать бы продал, если бы за неё брали большую цену или если бы от этого зависела именно его жизнь.
— Эйдис! — улыбнулась проходившая мимо Изольда, порывисто обняв девушку. — Как у тебя дела? Я тебя уже сколько не видела в Вайтране? Посчитай, наверное, целый год! Где ты пропадала?
— О, Изольда, — улыбнулась брюнетка в ответ, быстро пряча конверт и тоже обнимая нордку. — Я только полгода назад бывала тут, не надо мне! Ну, может и не полгода… Дела были, мир спасала, как и всегда, ты же знаешь! Неужели вновь нужна помощь с бивнем мамонта?
— Нет-нет, что ты, ты прекрасно мне помогла! Я просто хотела…
Изольда говорила крайне быстро, воодушевлённо, но слишком навязчиво, а потому Эйдис просто прослушала её слова. Она медленно перевела взгляд на Дом Тёплых Ветров и улыбнулась. Этот дом — крепость. Маленькая, немного приземлённая, но крепость. Она бы и сама здесь поселилась, не будь Вайтран центром Скайрима, ведь ей больше по душе Виндхельм или, быть может, Рифтен, где больше простора и нордского духа. Хотя, последнее больше относится только к Виндхельму, нежели к воровскому притону Рифтену.
— …ис.
— Эм, что? — нордка перевела взгляд на недовольную Изольду и только сейчас поняла, что пропустила весь её длинный монолог. Девушка, похоже, это тоже заметила; так явственно об этом говорили её глаза, искрившиеся недовольством.
— Вот я и убедилась! Ты всё так же витаешь в облаках, как раньше. Эх, не найдёшь ты себе мужика, Диса, точно говорю. Ты слишком легкомысленна, ведёшь себя так, будто и не от мира сего. И это если на секунду забыть, что ты Драконорождённая, спасшая Тамриэль и, в частности, Скайрим, от конца света. Вот кто такую простушку замуж позовёт?
Эйдис внезапно прыснула в кулак. Совсем тихо, а потому Изольда, похоже, списала это на чих. Но потом, когда Довакин уже во всю засмеялась, девушка зарделась от гнева и топнула ногой, сузив свои большие глаза.
— Эйдис!
— Прости, Изольда, но ты… ты явно ошиблась, — смеялась нордка, утирая выступившие от веселья слёзы. — Не нужны мне всякие там мужики — я и без них прекрасно справляюсь и с домом, и с готовкой, и с оружием. Может, я и легкомысленная, но мне от этого даже легче — никаких тебе забот с этими амулетами Мары и прочей песней о «скайримской короткой жизни». Я отлично живу, а если эта самая жизнь действительно коротка, то мне, пожалуй, не стоит даже мечтать о мужчине!
Изольда закатила глаза, прикрыв лицо рукой, но потом вдруг слегка пискнула и, быстро попрощавшись, куда-то поспешила. Драконорождённая же уставилась на непривычно большую тень, которая закрыла собой её собственную. Затем прозвучал голос:
— Не стоит даже мечтать, да? — усмехнулся он.
Эйдис обернулась и улыбнулась, взглянув в светлые глаза воина в волчьей броне. Она слегка стукнула кулаком в грудь высокого друга-норда и усмехнулась как-то слишком панибратски, явно забыв, что перед ней ею же посаженный Предвестник.
— Вилкас, привет! Неужели пришло время для полуденной лекции? Прости, но сегодня я отбываю, можно изложить самую её суть и не прибегать ко всяким усиливающим эффект словечкам, а?
Соратник картинно закатил глаза.
— Такое ощущение, будто я ровесник Кодлака, а ты неразумный щенок, которого поучают целыми днями, — он заметил, как она уже хочет ответить, и, предугадав дерзость сестры по оружию, добавил. — И не надо на меня так смотреть, я поучаю тебя куда меньше, чем нас с Фаркасом поучал старик.
Эйдис вновь — уже во второй раз за день, — засмеялась, толкнув норда в плечо. Соратник даже не пошевелился, но губы его дрогнули, будто бы выражая усмешку, какая возникает, если долго сдерживать смех. Но Вилкас не был бы Вилкасом, если бы не совладал со своими эмоциями. И Драконорождённая была ему за это благодарна. Хоть Соратники остались прежними, даже если остальная часть мира в её глазах изменилась навсегда.
Предвестник положил руку на плечо подруги и одобрительно улыбнулся, когда её перестали душить приступы смеха. Вилкас всегда казался ей слишком мудрым для того, чтобы называться братом Фаркаса. Он больше был похож на его отца, чем на брата-близнеца. Именно поэтому она не смогла принять слов Кодлака в гробнице Исграмора, когда он отдал ей титул Предвестника. Она видела мудрость в светлых глазах воина, который ещё многому должен был научиться. Она всего лишь такая же, как Эйла — нашла свои преимущества в крови волка и живёт с этим, не стремясь к исцелению. А вот Вилкас… он другой. Совершенно другой, способный поднять дух и решить любую проблему. Он был как бы отражением Скьора и Кодлака одновременно, соединяя в себе их и дополняя одной чертой другую. Он был для неё не как старший брат, но как мудрый наставник, который всего-то на года три опередил её в рождении (чем она его постоянно дразнила).
Вилкас пригладил свои тёмные волосы и перевёл взгляд на дом. Потом одобрительно кивнул и вновь посмотрел в её карие глаза.
— Знаешь, а этот дом выглядит намного лучше, чем раньше. Когда там твой родственник приезжает? Может, я смогу провести ему экскурсию по Йоррваскру?
— Не думаю, что ему это интересно. Он всё равно тут не часто будет появляться — так, заскочит на денёк-два и уйдёт опять в свои искания.
— А ты куда? — спросил Предвестник, кивнув на заплечный мешок, забитый почти под завязку. — Только не говори, что всего месяц среди нас — и ты уже сбегаешь!
Эйдис ткнула пальцем в щетинистую щеку воина и усмехнулась. Нет, он всё же похож на Фаркаса: такой же неисправимый подстрекатель.
— Прости уж, но у Довакина всегда и везде дела. Мне нужно в путь, сделать ещё немало полезных дел в том же Фолкрите. Почему бы и нет? Там ведь воздух, тишина…
— …надгробные плиты и постоянно попадающиеся слова о смерти, — закончил за неё Соратник, взлохматив чёрные волосы подруги. — Да тебе в Тёмное Братство надо, дорогуша.
Довакин как-то странно усмехнулась. Наигранно, слишком беспечно. Она не хотела, чтобы разные её «работы» переплетались. Здесь она просто Соратница, пристрастившаяся к выпивке. И никто больше (кроме, конечно, Драконорождённой).
— Ладно, пойду я. Ярл Фолкрита давно предлагал мне должность тана и собственный домик у озера — грех не воспользоваться, а? — она поправила меч и по новой закинула на плечо мешок, отворачиваясь от друга и делая довольно уверенные шаги к воротам.
— Да, иди уже. Главное — не разрушь там всё своим туʼумом, а то отстраивать поселение и кладбище будет некому! — Вилкас помахал нордке на прощание и пошёл в праздничный зал как только за девушкой закрылись двери в город.
Только за пределами города она наконец ощутила, как смогла вдохнуть полной грудью, избавившись от необходимости врать и изворачиваться перед близкими друзьями. В небе светило солнце, а Эйдис, вскочив на Мороза, медленно поехала на коне в соседнее владение, где её ждала впервые за всю её жизнь спокойная — даже мертвенная, — обстановка. Брюнетка вновь достала конверт и, даже не соизволив прочесть содержимое в последний раз, подбросила его над головой. Тонкую бумагу тут же подхватил ветер, а Крик превратил её в пепел. Затем она вытащила письмо, заляпанное её же кровью, измятое и пропахшее сыростью Цистерны. Его постигла та же участь, а его пепел развеялся над дорогой, по которой тяжело ступали копыта светлого жеребца.
Эйдис обернулась и поглядела на красивый и безопасный Вайтран, в двери которого она ворвалась с Братьями Бури не слишком-то давно, чтобы воспоминания об этом дне поблёкли в её памяти. Она оставляла там частичку воровской жизни, дань которой была сокрыта за дверями и маленьким символом на деревянной колонне.
— Новая жизнь — новые воспоминания. А всё прошлое должно остаться в прошлом.
