Paradis

— Слушай, Брай, ты что, серьезно заснул на французском? — С едкой насмешкой в интонации поинтересовался Стеф и забрался на подоконник, где к тому времени уже сидел безынициативно глядящий в пространство Брайан с чашкой кофе в руках. — Прости, я бы разбудил тебя раньше… Если бы знал, что ты не прикалываешься. — Ты как бы кинул в меня учебник, — парень взглянул на него исподлобья, как бы давая понять, что в этой ситуации нет и не может быть ничего смешного. Стеф в ответ на это лишь засветился еще более подлой ухмылочкой и закинул руки за голову, тем самым облокотившись о стекло, по внешней стороне которого безустанно хлестал холодный весенний ливень. И дождь этот был настолько проливным, что узоры стекающей по стеклу воды при правильном освещении с легкостью могли сойти за качающиеся на ветру безлистные ветви деревьев. — Тоже мне… — хмыкнул Стеф, достав из сумки расческу и причесав свою и без того намертво залакированную шевелюру, — неженка. — У меня к тебе дружеская просьба, — с фальшивой улыбочкой процедил Брайан и отпил глоток из чашки. — Не мог бы ты прилизаться где-нибудь подальше от меня, а то мало того, что я раздолбай, так еще и удосужусь заполучить статус педика. Стеф принял эту фразу с достоинством многолетней выдержки: — А ты что, боишься не удержаться? Парень как бы невзначай пихнул Молко, отчего тот качнулся в бок и, скептически закивав, состряпал глубоко раздосадованную мину. Стеф вкусил всю прелесть безнаказанных шуточек в адрес своего непонятно кого: — Спешу тебя огорчить, друг мой, но ты будешь последним, под кого бы мне захотелось лечь, — с прежней ухмылочкой на лице продолжал вещать Стефан, параллельно с этим уставившись в свое отражение в окне и все так же трепетно пытаясь прилизать свою новомодную скандинавскую причу. — Это еще почему? — буркнул Брайан, будучи отчасти задетым подобным замечанием. — Ты меня типа любишь, но только как друга? Стеф не сдержал смешка. — Нет, просто ты напоминаешь мне Чихуахуа, — Стеф сопроводил это сравнение жестом, изображающим горошинку между пальцев, — заносчивый тявкающий засранец. Брайан со всей дури долбанул парня ногой в бок, но тот уже принялся ржать в полный голос и закрываться от его ударов руками с истерическими воплями и криками о помощи. Собственно говоря, парни никогда не были в теплых дружеских отношениях. Практически все их общение на девяносто процентов состояло из марафона колких шуточек и подколов ироничности разного калибра, что постоянно пускало их отношения балансировать на грани взаимного презрения и одновременно с этим довольно странной, но очень крепкой привязанности. Возможно, для Стефана Брайан был единственным человеком, с которым он мог поделиться своими самыми сокровенными тайнами, одной из которых была его нетрадиционная сексуальная ориентация. Он не был готов принять ее: всегда вертелся в компании девочек на вечеринке и делал вид, будто крайне заинтересован их обществом, пока Брайан не дал ему номер местного клуба для “особенных”, пообещав унести этот секрет вместе с собой в могилу. Для Молко же Стефан был некой любопытной занозой в печенках, которая настолько прижилась и вросла в состав жизненно-важных органов, что вытаскивать ее было равносильно тому, как если бы его печенку пришлось удалять всецело. В общем-то, неплохой коктейль, если принять во внимание оставшиеся десять процентов… — Ты уже придумал, что будешь делать на выпускную работу? — Стефан пытался разговорить Брайана, надеясь, что шутка про сумочную собачку его не очень сильно задела. — Я все лето думал, что разберусь походу дела, а теперь нахожусь в какой-то прострации. Это единственная причина, по которой я не рад, что мы выпускаемся через месяц. — Не знаю, Стеф, — ответил Молко, просачиваясь сквозь густую толпу опаздывающих на третью пару. — Мне бы дожить. — Что случилось? Тебя опять выгнали из дома? — Парень замедлил шаг, но брюнет показательно зашагал быстрее. — Эй, погоди! Почему ты ничего не рассказываешь? Когда блондин догнал Брайана и попытался ухватить его за рукав, тот отдернул руку и с неохотой проконстатировал: — Она нашла у меня в сумке… Ну, ты знаешь. И выставила. Я вчера спал на вокзале, если тебе интересно. И не обязательно было швырять в меня учебники. — Брай, — Стеф резко понизил тональность своего голоса и уместил ладонь у брюнета на плече, — черт возьми, приятель. Почему ты не позвонил мне? — Твои предки меня на дух не переносят, ты забыл? — Молко заглянул парню в глаза и нахмурился. — Мне иногда кажется, что они думают, будто это я на тебя так повлиял… Ну, что тебе мальчики нравятся. — Глупости! — брови парня поползли вверх от негодования. — Тебя не любит только мой отец. А мама хорошо к тебе… — Ну да, вот только миссис Олсдал и спалила меня моей матери, когда мы с тобой впервые попробовали колеса. — Брайан повел плечом, вынуждая друга отцепиться, и зашагал напрямик к классу. — Так что не думаю, что меня в твоей семье встретят с распростертыми объятиями. — Брай… — Стефан снова нагнал его. — Погоди, у меня сегодня дома никого не будет. Только нам надо до трех ночи потусоваться где-нибудь, чтобы отец уехал раньше, чем мы заявимся. Он сегодня улетает в Чикаго по работе, а мама ночует у подруг. — И что ты предлагаешь? — немного недоверчиво поинтересовался брюнет, уже переступая порог класса, где ученики суетливо носились по помещению и расставляли инструменты. — Я давно хотел тебя попросить… Не знаю, как ты на это отреагируешь. — Тон парня снова понизился до шепота, тем самым заставив Брайана предполагать худшее. — Сходи со мной в клуб, пожалуйста. Я был там недавно и понял, что вокруг меня слишком много взрослых мужиков. А мне всего 20… Как-то страшно одному в такой компании. — Я думал, ты уже бойфренда подцепил, кувыркнулся с ним раз по десять, а ты все никак не перестанешь сосать соску. — Молко швырнул сумку в угол класса и принялся искать свою гитару среди оставшихся инструментов. — Уверяю — одна ночь на вокзале с бомжами — и ты взрослеешь лет на десять вперед. — Меня не устраивает шоковая терапия, через которую ты приноровился проходить по своей же оплошности, — промямлил Стефан, настраивая клавиши. Другие студенты уже стояли на сцене и ждали преподавателя. — Я бы на твоем месте завязал с наркотой, пока… Дверь класса с грохотом захлопнулась, и все ученики разом замолкли. С фразой “индюк пришел” на устах Брайан поковылял к сцене. — Извиняюсь за опоздание, с этими лужами надо выходить не за час, а года за три до пары. — Промокший насквозь и запыхавшийся молодой человек нервно перебирал в руках планы и ноты, а также список группы, фамилии в котором он так и не удосужился запомнить (даже за целый год подготовки к выпускному концерту). Собственно, ему было глубоко срать на личность всех этих ребят: этот концерт был его дипломной работой. Дэвид когда-то учился здесь и в логичной последовательности пошел оканчивать институт искусств, вследствие чего по распределению декана его угораздило возиться с “детишками” в стенах этого колледжа, который не вспоминался ему с особым трепетом, даже более того — он считал, что здесь выращивают ленивых бездарей, и лишь единицы в итоге пробиваются в люди. — Я надеюсь, погода нам не помешает. — Справившись со своим квестом, Дэвид присел на стул и мельком окинул взглядом всю группу. — А где вокалист? — Видимо, не додумался выйти года за три, — хохотнул пацан за спиной Брайана. Брюнет метнул в его сторону презренный взгляд и вцепился в свою гитару покрепче. Брайан прекрасно знал, что Тома избил именно он. Как жаль, что в тот момент Молко оказался той самой “горошинкой”, с которой сравнил его Стеф в их недавних дебатах. Он ничего не смог поделать, потому что сам неоднократно получал от этого типа. Да и что можно было сделать против целой банды ублюдков в несколько раз крупнее и авторитетнее его самого? Пойти и настучать в деканат? — Понятно. — Дэвид нахмурился, не особо вникая в ситуацию. Он снова принялся разглядывать ребят, будто пытаясь вспомнить, есть ли среди них хотя бы один студент с голосом. — А кто-нибудь еще умеет петь? Кто-то снова хохотнул. — Я умею, — прогремел басом шкафообразный студент с саксофоном в руках. Дэвид округлил глаза, и Брайан не сдержал ухмылки. Он разделял мнение этого парня о своей группе, но не особо хотел ему помогать. Однако их наставнику удалось, пожалуй, самое главное: из пятидесяти неучей он отобрал пятнадцать наиболее не безнадежных — все-таки, ему в первую очередь не хотелось завалить диплом из-за кучки никого не уважающих говнорей. А для ребят эта работа являлась зачетной, так что заваливать выступление в консерватории также не входило в их планы: возможно даже кому-то выдадут стипендию в хорошем университете… Вот только надо сделать так, чтобы тебя заметили. — Послушайте сюда. — Неожиданно для всех наставник швырнул ноты на соседний стул и с суровым видом подошел к сцене. — Мне абсолютно плевать, кем вы хотите быть в будущем. Можете сразу идти в мясники, как только закончите колледж, но если вы хотя бы мысль допустите о том, чтобы завалить мне диплом, я напишу на каждого из вас такую рекомендацию, — тут его голос резко подскочил, — что все ваши мечты о теплом местечке на фабрике говновозов рухнут, как карточная башня! — В эту же секунду Брайану пришлось прогнуться, потому что в сторону его ряда летел микрофон. — А если вы победите, можете считать, вы студенты лучшего института культуры страны. По помещению загулял шепот. — Мистер Боуи, — подал голос Брайан, и Дэвид сфокусировал на нем свой усталый взгляд. — Я умею петь. Немножко. — Ты решил меня до инфаркта довести?! — рявкнул Боуи, и весь ряд, включая самого Брайана, вздрогнул в поразительной синхронности. — Какое нахрен немножко?! Это тебе что, утренник?! — Он вскочил на сцену и принялся расхаживать между рядов с инструментами. Все съеживались по мере его приближения. Хуже всего пришлось Молко, потому что наставник приближался напрямую к нему. — Может быть, ты и играть умеешь “немножко”? — Дэвид попытался уцепиться за его гитару, но Брайан оторопел от столь резкого отношения к себе и решил вставить свое слово: — Я играю лучше, чем все здесь присутствующие, сэр. И мне совершенно плевать, что они сейчас обо мне подумают. Даже Стефан округлил глаза и покрутил у виска, как только Брай бросил на него короткий взгляд в ожидании получить хоть какую-то реакцию. Дэвид позволил себе легкую ухмылку. — Будь готов отвечать за свои слова, малец. — А вот и отвечу. — Вперед. — Дэвид махнул рукой и направился к ступенькам. — Учти, если это не так, сегодня ты будешь первым, кого я вышвырну из группы. Будешь сам искать выпускную работу. — Что вы имеете в виду? — спросила стоящая со скрипкой Фиона в первом ряду. — Вы не можете бросить кого-то за несколько месяцев до выпуска. — Я тут подумал, что мне не нужно столько студентов для работы. Поэтому сегодня мне придется отсеять всех отстающих. — Он спустился вниз, развернулся на каблуках и снова окинул группу своим фирменным взглядом, но на этот раз его самолюбие потешило выражение пятнадцати шокированных мордашек. Улыбка наставника засияла самодовольством. — Приступим, господа.

***

— Что ж, отлично, Сэм, — провозгласил Дэвид, помечая что-то в своем блокноте. — Ты настолько бездарен, что даже храп моего деда на фоне твоей трубы звучит в разы мелодичнее. — Но месяц назад вы говорили, что я играю отлично! — Надулся жирдяй, впитывая в себя перепуганные взгляды студентов. — Месяц назад вас было 15. А теперь 11, так что, будь добр, пакуй вещички и ищи себе новую группу. — Вы не имеете права! — Он спрыгнул со сцены, пустив вибрацию по всему помещению. — Кто вы такой, чтобы принижать мои достоинства!? Вы специально это делаете, потому что я вам не нравлюсь! — Что за чушь ты несешь… — Все потому, что я жирдяй! Вы все здесь меня ненавидите, потому что я жирный! Вся группа будто проглотила языки: никто не ожидал такого всплеска эмоций, ибо первые трое вышвырнутых вполне спокойно приняли дань собственной судьбы. Думаю, они и впрямь не очень-то хотели становиться музыкантами. — Господи, кто-нибудь, уберите его, — шептал Дэвид, потирая пальцами веки и пропуская через себя целый шквал гневных изречений обезумевшего парня. Голоса ребят поочередно рассыпались тихими уговорами, но они утопали в воплях обиженного. — Ладно, я даю тебе последний шанс. — Он собрался с мыслями и зацепился за Сэма решительным взглядом. — Последний шанс, Сэм. — Ладно, — затих он. Все замерли в ожидании. — Кто изобрел саксофон? Брайан закусил себе язык. Они со Стефом молча переглянулись. — Саксофон? — переспросил Сэм. Да, Брайан спал на лекциях по истории музыки, но даже их отсутствие не могло оправдать незнания истинным музыкантом столь священной информации (а уж тем более Сэма: он играл на духовых с пяти лет). Молчание целых десять секунд накаляло воздух во всем помещении. Дэвид оставался невозмутим, всякая надежда на положительный исход потухла в его глазах. Брайан смотрел на покрасневшего Сэма и мысленно молился за него: — “Давай, толстяк, не подведи нас”. Но Сэм, словно рыбка в аквариуме, был горазд лишь немо открывать и закрывать рот. Брайан стоял ближе всех. Он шепнул: — Адольф Сакс. Сэм, ты чего? — Понятно, — снова холодно провозгласил Боуи и жестом указал на дверь. — Проваливай. Можешь отдать этому… как его там… — наставник с прищуром уставился на Молко, —… выпендрежнику свою трубу. — Я не играю на трубе. — Брайан стиснул кулаки, но постарался не повышать тон, ибо вылететь из группы совершенно не в ходило в его планы: — За что вы так взъелись на меня? Вы ведь еще не знаете, на что я способен. — Твое самомнение раздулось больше, чем пузо того неуча, — с поразительным спокойствием ответил Боуи. — А если ты хочешь заслужить хорошее мнение о себе, тогда, прошу, продемонстрируй нам, что ты умеешь. Может быть, тогда я как-нибудь постараюсь запомнить твое имя. Молко прошагал к центру сцены, ни на секунду не отрывая хмурый взгляд от не менее хмурого наставника. Он мысленно крыл его всеми известными матерными оскорблениями, выдыхал молчаливый гнев, ибо позволять себе такую роскошь вслух можно было только после всеобщего признания. Ох, он уже чувствовал запах войны и впитывал в себя настороженные взгляды: одни желали ему поскорее сдохнуть, другие искренне надеялись, что Дэвид зарядит ему в лоб чем-нибудь увесистым… Но сейчас это не имело значения. Он прислонил медиатор к струне. Подошел к микрофону. Их глаза встретились. И Дэвид снова ухмыльнулся. — Ну давай же, малыш, удиви меня.