Goo Goo Dolls — Black Balloon
Солнце в Ньюарке садилось, его прощальные золотистые лучи не могли упустить своего звездного часа напоследок просиять в чистом пустынном небе, чтобы затем окончательно поцеловаться с горизонтом. Было четыре часа вечера, и на местной железнодорожной станции, несмотря на упорно сгущающиеся сумерки, было довольно людно. Это были люди совершенно разных возрастов, национальностей и социальных статусов. Про них всех можно было смело утверждать: разношерстная публика. Здесь вам и белые воротнички — представители офисного планктона, сидевшие на пластиковых скамеечках в ожидании командировочного рейса. Пожилая леди в соломенной шляпке с искусственными цветами и корзинкой конфет радующаяся приезду внука. Девушка на соседней скамейке, со всей пробудившейся от разлуки нежностью, целующая вернувшегося из армии жениха… Как и все вокзалы мира, этот не был исключением и хранил в себе сотни тайн и обрывков человеческих историй, невольно становясь свидетелем счастливых до потери пульса и горьких до слез событий, священным местом долгожданных встреч и трепетных расставаний. Фонарные столбы по краям перрона отбрасывали длинные параллельные тени. На самом же перроне не было ничего необычного, разве что, в самом его центре, протискиваясь сквозь людские тела, будто по невидимой линии, вышагивали две мужские фигуры. Впереди шел парень, чья густая, спутанная от ветра шевелюра, была подобна алым всполохам на Марсе, на маленьком вздернутом носике красовались большие очки-авиаторы, а сам он кутался в полы своей новенькой черной кожанки. Позади него медленно и преданно волочился чемодан на колесиках, а в свободной от груза руке между тонкими пальцами юноша зажимал почти докуренную сигарету. Справа от чудаковатого таинственного парня плелся юноша, который несмотря на наивный взгляд и доброжелательную улыбку, казался старше своего спутника. Натянув на голову капюшон толстовки с логотипом Rolling Stones, так что несколько каштановых прядей небрежно упали на лицо, обладатель необыкновенного цвета глаз изредка бросал заинтересованные взгляды в сторону попутчика. На его правом плече висела большая спортивная сумка, а татуированные пальцы медленно и с наслаждением вплетались в бело-коричневую шерстку спаниеля. Щенок самозабвенно похрапывал в теплых объятиях своего новоиспеченного хозяина. — Ты так гладишь его, Фрэнки! — с ноткой притворной ревности прохныкал Уэй, поглядывая на умиротворенного пса. — Меня ты никогда так не гладил! — На то он и собака, Джерард, — Айеро улыбнулся еще шире, когда щенок на его руках сладко зевнул. — Или ты тоже мечтаешь, чтобы я вот так вот почесал у тебя за ушком? — Если бы ты проделывал это со мной каждый божий день, — клянусь, в следующей жизни я хотел бы родиться собакой! — завистливо, по-детски выпятив губу, Уэй пробормотал себе под нос, в надежде, что его не услышат. — Господи, Джи, — Айеро прыснул, прикрывая рот ладонью. — Порой ты меня просто поражаешь своей непоколебимой логикой! — Весь в тебя, дорогой мой, — лицо Джерарда чуть ли не светилось от счастья всякий раз, когда они с Фрэнком могли вот так вот свободно и непринужденно болтать о всякой чепухе, перебрасываясь ничего не значащими фразочками. В такие особые для них времена парни ощущали себя настолько комфортно в обществе друг друга, насколько это вообще возможно с близкими по духу людьми. — Почему ты назвал его Портосом? — Джерард снова кивнул на спящего пса. — Честно говоря, не знаю, — Фрэнк задумчиво потер затылок, прежде чем что-то ответить. — Может быть, всему виной моя школьная учительница литературы? Айеро ностальгически хихикнул от нахлынувших воспоминаний. — Эта суровая, закаленная жизнью в военном городке старушка, по сей день не расстается с томиком Ремарка или Хемингуэя. Именно она, строгая, но справедливая женщина, в свое время познакомила меня с творчеством Дюма. Представляешь, она заставляла наш класс читать «Трех мушкетеров» по ролям и разыгрывать сценки возле доски! С ней каждый урок литературы превращался в мини-спектакль. Помнится, она даже как-то изображала для нас походку Миледи. Вспоминая свою восьмидесятилетнюю учительницу, дефилирующую перед ним не хуже самой королевы Англии, Фрэнк снова заливисто рассмеялся. На что Джерард, идущий с ним рука об руку, не смог сдержать улыбки — ему всегда нравился такой искренний, похожий на перезвон колокольчиков, смех его Фрэнки. — Тебе, наверное, всегда доставалась роль Арамиса, — с игривой хитрецой во взгляде Уэй поглядывал на парня, по всей видимости, не ожидающего подвоха в словах собеседника. — Я всегда был Атосом, — с неподдельной наивностью и едва уловимым сожалением в голосе промолвил Айеро. Спустя секунду юноша, все так же сохраняя невинный вид, озадаченно спросил у Уэя: — С чего ты взял, что я Арамис? — Хм… даже не знаю, что тебе ответить, мой любимый гномик. Может, потому что Атос будет ростом повыше? — в довершении реплики Джерард беззлобно показал язык, предвкушая возмущенный вопль со стороны Фрэнка, и уже было принял оборонительную стойку, прикрывая голову руками. Шестое чувство подсказывало Уэю, что за свои слова придется хорошенько поплатиться — легким подзатыльником тут не отделаешься. Чего и следовало ожидать. Позабыв о манерах приличия и о том, что, возможно, им придется сбить с ног парочку пассажиров, негодующий Айеро с боевым кличем «Я сейчас покажу тебе гномика!» ринулся в сторону убегающего Джерарда, чьи пятки только сверкали. Уэй в спешке удирал от разъяренного (что было не совсем уж правдой) Фрэнка, уже в сотый раз пожалев, что решил подшутить над парнем. С раскрасневшихся от бега лиц не сходили широкие улыбки, делавшие парней моложе лет на десять, которые вскоре превратились в веселый беззаботный смех. Со стороны они напоминали парочку неугомонных детей, испытывающих огромное удовлетворение от одной им понятной шалости. Весь этот многочисленный рой взрослых, познавших прелести «райской жизни», никогда не узнает, как же поистине прекрасна эта милая, наполненная приятным сумасшествием игра двух парней на забитой людьми железнодорожной станции. Вы не поймете всего ее смысла, даже если чертовски захотите. Потому что они другие, не такие обремененные земной жизнью и насущными житейскими проблемами. Для Джерарда и Фрэнка жизнь — самая настоящая радуга, со всеми ее темными и светлыми оттенками, а предел для них — всего лишь небеса. Несколько голубоватых слоев атмосферы и скользящего по ним парообразного потока в виде облаков. Не так уж много, правда? Для того, чтобы увидеть притаившийся за ними космос и сияющие звезды. Но кто сказал, что это непреодолимо и может кого-то остановить? Кого угодно, но только не этих задыхающихся от свободы, живых во всех возможных смыслах слова, парней. Кого угодно, но только не них. — Поймал, поймал! — радости Фрэнка, наконец-то догнавшего и уцепившего ничего не подозревающего Уэя за рукав, не было границ. — Теперь ты никуда от меня не уйдешь! — А я и не собирался, — пальцы Джерарда неторопливо заскользили по бокам темно-зеленой толстовки, чуть сминая ткань на спине. Его губы буквально были в миллиметре от губ юноши с широко распахнутыми ореховыми глазами. Призывно и влажно поблескивая, уста Айеро так и манили, так и ждали обжигающего или наоборот, затапливающего нежностью прикосновения. И Джерард, не желая, оттягивать момент, накрыл их своими, слившись в долгом сладком поцелуе, напрочь игнорируя свистки и неодобрительные выкрики в их с Фрэнком сторону. Он давно показал им всем средний палец. Для Уэя их просто не существовало — были лишь только мягкие, горячие, податливые словно пластилин, губы возлюбленного. — Объявляется посадка на Northeast Regional 181, следующий из Ньюарка в Филадельфию! — безжизненный металлический голос диктора заставил парней нехотя оторваться друг от друга. — Повторяю: объявляется посадка на Northeast Regional 181… — Фрэнки, это наш поезд! — красноволосый обнял Айеро за плечи, бросив взгляд в сторону рельсов, где только что пронесся серебристый состав с логотипом компании. — Давай, побежали! Едва протиснувшись сквозь людские тела и извинившись перед старичком, которого они нечаянно в спешке толкнули, Джерард и Фрэнк с чемоданами в руках и мирно посапывающим малышом Портосом подбежали к улыбающейся проводнице в синей форме. Предъявив билеты и получив от женщины удовлетворительный кивок, парни зашли в проветриваемый кондиционером вагон. Но что-то заставило Уэя медленно обернуться, чтобы напоследок проводить взглядом родной Нью-Джерси. Это место было несомненно тем, что так дорого сердцу юноши. Здесь прошло его детство и началась бурная юность, здесь его «обожаемая» несостоявшаяся жена и чудаковатый консервативный отец, которого несмотря на все происходившие между ними разногласия, он никогда не перестанет любить. — Хэй, Джи, ты чего завис? — легкое прикосновение сильной руки и чуть встревоженный взгляд Айеро заставили красноволосого вздрогнуть и выйти из состояния оцепенения. — Пойдем, нам нужно занять места и разобрать багаж. — Да, конечно, пойдем, — выдал Уэй глуповатую смущенную улыбку, будто его застали за кражей сладостей в кондитерской. — С тобой все хорошо, Джи-Джи? Ты сегодня какой-то задумчивый. — Ностальгия, Фрэнки, просто ностальгия, — пожал плечами Джерард, разводя руки в стороны. Что-то подсказывало юноше, что это был далеко не конец их истории, связанной с родным Бельвиллем и Нью-Джерси в целом. Джерард был уверен — он еще сюда вернется. Это было лишь вопросом времени. В последний раз взглянув на оставшиеся позади, знакомые до боли в сердце пейзажи, парень последовал вслед за Фрэнком, пробираясь сквозь ряды пассажиров, стараясь при этом не задевать увесистый багаж на полках. Металлические двери вагона закрылись, и поезд сдвинулся с места.Bruce Springsteen — Streets Of Philadelphia
***
Двадцать минут тянулись невероятно долго, будто безвкусная тянучка, все время отчего-то прилипающая к зубам. Именно столько прошло с того момента как парни покинули перрон Нью-Джерси и всеми фибрами своих душ устремились в Пенсильванию. Вот уже как четверть часа с небольшим Фрэнк мирно посапывал на мягком уютном плече Джерарда, уткнувшись ему в ключицу и опаляя голый участок шеи своим размеренным дыханием. Стараясь не потревожить и без того зыбкий, будто утекающий сквозь пальцы песок, сон юноши, Уэй лишь крепче приобнял Айеро за талию, как можно удобнее пристраивая взлохмаченную каштановую макушку себе на плечо. На сей раз Джерард во что бы то ни стало решил побыть хранителем снов для Фрэнки - ему, как никому другому, было известно, что Айеро за последнюю ночь не сомкнул глаз. Заботливо, так что на сухих, безнадежно потрескавшихся губах появился слабый проблеск улыбки, Джерард поправил на брюнете съехавшее на пол одеяло, после чего позволил себе откинуться на жестковатую спинку кресла, прикрыв свинцовые от усталости веки. Перед глазами тут же замелькали разноцветные кругляшки и звездочки, прямо как те, которые возникают после сильного удара или же чрезмерного переутомления. Им с Фрэнком уже обоим порядком поднадоела вся эта беготня, и возможно поезд — их заветный проводник в новый мир — это своего рода небольшая передышка, чтобы набраться сил перед чем-то важным. Вслушиваясь в однообразный незамысловатый ритм, отбиваемый колесами, Уэй не ощущал ничего, кроме дурацкого вязкого состояния дремоты. Забыться полноценным полуторачасовым сном никак не удавалось — стук и скрежет по рельсам отдавался где-то глубоко в сердце, преграждая такой сладкий путь в царство Морфея. Не найдя ничего поистине стоящего, что могло бы хоть немного скрасить его временное одиночество и избавить от противной сонливости, Джерард просто стал глядеть в окно. Изумрудные, кое-где пожелтевшие верхушки деревьев и бордово-красных кустарников слегка покачивались на ветру и проносились перед парнем будто в ускоренной съемке, так что он даже не успевал толком сосредоточиться на мелькавшем за стеклом ландшафте. Пробегаясь безучастным взглядом по высоченным каркасам небоскребов, Уэй никак не мог понять, за что же их так любят люди. «Красиво» — скажете вы и будете правы. Но всмотритесь получше: эта красота всего лишь плод вашего воображения, воспаленная иллюзия сознания, сулящая мнимую безопасность. Коснись ее — и она будучи поверженной падет перед тобой словно карточный домик. Призрачное великолепие в обманчивой железобетонной оболочке из стекла стоимостью в несколько миллионов долларов. Только поглядите на эти прекрасные, гордо стремящиеся ввысь фигуры многоэтажных офисных зданий самых разных дизайнов и форм! Бездушность и холодное безразличие, скрываемое под личиной строгости и безмятежности. За внешней презентабельностью и упорно засевшем в людских головах практицизмом отреставрированных новостроек прячется лишь гнетущая пустота. Архитекторы, когда-то проектировавшие эти блестящие новенькие конструкции, наверняка, чрезвычайно гордятся проделанной работой и радуются вырученной за них кругленькой сумме. Но Уэй не мог винить их за это — просто сейчас другие времена и у людей иные мотивы. Джерард вспомнил, во многом благодаря сохранившимся в семейном альбоме фотографиям, что раньше вокзал в их родном Бельвилле был самой обыкновенной деревянной постройкой. Но только с виду. Как утверждала его покойная бабушка, на самом же деле этот вокзал был сердцем всего города, визитной карточкой Бельвилля. Туристы и просто проезжающие мимо путники всегда останавливались перед старым, внушающим к себе уважение зданием, чтобы всего лишь на какую-то долю мгновения насладиться витающей в воздухе величественной монументальностью, а затем увезти с собой как напоминание частичку его сердца, теплившегося за деревянными брусками. Это была прекрасная постройка, и Джерард считал, что современным стеклянным конструкциям многому стоило у нее поучиться. Философские думы Уэя были прерваны внезапно прекратившим движение составом и весьма мелодичным голосом молоденькой проводницы: — Мы прибыли на станцию Philadelphia 30-th Street.***
Направляясь вниз по Уиллоу-Стрит с тяжелыми сумками в руках, уставшие и измотанные парни преодолевали квартал за кварталом, на всех парусах стремясь к своей, на данный момент, единственной мечте — шикарному четырехзвездочному отелю, номер в котором Джерард успел забронировать заранее. Желание поскорее смыть с себя пыль дорог и окунуться в шелковый мир огромной двухспальной кровати усиливалось с каждым пройденным шагом, а потные тела при мысли о скором душе начали неприятно зудеть. Сейчас они пересекали небольшую, вымощенную розоватой брусчаткой площадь, которая буквально пестрела от украшавшей ее зелени и радовала гуляющих колоритными, сделанными со вкусом клумбами. Изящные висячие сады, расположившиеся возле входов зданий старинной архитектуры, дополняли и без того уютную картину вечерней Филадельфии. Будь у Уэя краски и не будь он так чертовски измученным дорогой, в его толстом альбоме стало бы на один рисунок больше. Лениво плетясь по аллеям, густо уставленным торговыми палатками, в которых продавалось все что только душе угодно: начиная от сушеной рыбы и заканчивая каким-нибудь редким антиквариатом, юноши вдруг остановились, поставив чемоданы на землю. Точнее, замер Джерард, а Фрэнк, врезавшись в него чисто по инерции, никак не мог понять, в чем дело. Минуя ларьки с мороженым, пытаясь поймать ускользающую от его внимания красноволосую макушку, Айеро семенил своими короткими ножками в попытках догнать своего непутевого возлюбленного. Только вечерней пробежки по рынку им не хватало! — Джер! Джер! — старательно надирал свое горло татуированный, но в ответ Уэй, казалось, только ускорил шаг, несясь навстречу одному ему известной цели. А мчался парень, едва ли не сшибая с ног возмущенных прохожих, в сторону полосатой палатки с играющей в ней музыкой.The Raveonettes — She Owns The Streets
Подойдя ближе и положив руки себе на колени, чтобы немного отдышаться, Джерард заметил, что помимо виниловых пластинок, которыми был увешан шатер изнутри, рядом с ними соседствовали искусно расписанные гитары и флейты ручной работы. Наверняка, такие эксклюзивные рукодельные вещицы стоили немалых денег! Наконец нагнав застывшего от удивления Джерарда, Айеро хрипло проорал, схватившись за солнечное сплетение: — Джерард, мать твою, Уэй! Ну куда ты так чесанул, позволь узнать?! У тебя что, шило в заднице застряло? Я бежал за тобой полквартала! Казалось, Уэй никак не реагировал на его сердитые выкрики. — Джи, ну чего ты? Пошли, нам еще до отеля добираться, — Фрэнк схватил красноволосого за плечо в попытке развернуть в противоположную сторону, чтобы следовать за ним, но Джерард даже не шелохнулся. — Я знаю эту песню!!! — радости Уэя не было предела, доказательством тому было то, что парень, даже не пытаясь унять нарастающего в его душе восторга, по-детски захлопал в ладоши. — Она играла в кафе на нашем первом свидании! — Что? Джи, это, конечно мило, не спорю, но зачем нужно было так бежать ради того, чтобы сообщить это мне? И… неужели ты так хорошо помнишь то, что происходило три с лишним месяца назад? — Ага, — Уэй закусил губу и молча схватив татуированного за рукав толстовки, потащил в сторону ларька. — Потанцуй со мной, Фрэнки. — Что-оо? Ты с ума сошел, Джи?! По-моему, бег вытряс из тебя последние зачатки разума. Да тут же людей тьма-тьмущая! — Ну и что, — парень резко откинул челку со лба. Фрэнк давно выучил этот жест. Джерард обиделся. В подтверждение этому стали его внезапно округлившиеся, с тихой мольбой поблескивающие глазки в стиле а-ля «кот из Шрека». — Хочешь, я включу ее, когда мы с тобой зайдем в номер? Там никого не будет, кроме нас двоих, мы задернем шторы, чтобы никто не видел, как я отдавливаю тебе ноги, и тогда… — предпринял очередную попытку Айеро. — Не-а, — Джи был непреклонен в своем решении, а его сложенные крест-накрест руки заверили темноволосого в том, что на этот раз удрать от очередной глупой затеи Уэя ему не посчастливится. — Ну же, Фрэнки! Один раз живем, почему бы не наплевать на тупые стереотипы и не взять от этой жизни все? Сам подумай, когда тебе еще предоставится возможность станцевать на улицах Филадельфии?! И парень думал. Где-то около трех секунд, после чего руки Джерарда схватили разрисованные запястья, а сам он зашелся в ритмичном быстром танце, названия которого Фрэнк не знал.I wanna know her I wanna ask her I wanna know where she did go wrong Is it value, is it all drugs? Or is it just every day fun?
Джи выплясывал самобытно и раскованно, чего Айеро никак не ожидал от своего по сути скромного и стеснительного парня. Уэй, казалось, позабыл обо всем на свете. Он словно не замечал постепенно образующегося круга зевак, которые от нечего делать уже потихоньку собирались вокруг них. Центром этого увеличивающегося в геометрической прогрессии круга был никто иной, как выделывающий всевозможные выкрутасы Джерард Уэй. Его движения были на удивление легки и грациозны, будто парень полжизни положил на то, чтобы оставаясь чертовски очаровательным собой, вот так лихо отплясывать на улицах незнакомого ему города.She's dancing in the street Yeah, she's dancing in the street Dancing in the street Yeah she's dancing, dancing, dancing in the street
Сколько Фрэнк не пытался, он не до конца понимал, что чувствовал в тот самый момент, когда кидал восхищенные взгляды на своего Джи, ровно так же как это делали остальные. Все, на что Айеро был способен, — это выставить два больших пальца в знак одобрения и глупо улыбаться словно ему снова шесть. Это было сродни адреналину, сильнодействующему наркотику, впрыснутому в кровь, когда Фрэнк, ни на секунду не отрываясь от зрелища, наблюдал за каждым новым движением Уэя. Ему было безумно интересно, какую же еще штуку в тот или иной момент выкинет Джерард.I can't wait to get to know you I wanna be the one that gives you the ride If they catch you and connect you They'll never know what this life is about
Поначалу Айеро чрезвычайно до чертиков смутило то, что Джерард распахнул широкие объятия, обхватывая талию юноши своими тонкими длинными руками. А спустя какой-то миг, который почему-то остался ни для кого незамеченным, уже два счастливых и до невозможности веселых парня поистине наслаждались предоставленным моментом и просто ловили кайф от происходящего. С упоением взявшись за руки и беспрестанно кружась на переполненной людьми площади, краем уха они могли уловить заливистый свист клаксона, что так одобрительно звучал в их сторону. Находясь совсем недалеко от проезжей части, по всей видимости, своим танцем они привлекли внимание случайных автомобилистов, которые стояли в пробке в душный час-пик.She's dancing in the street Yeah, she's dancing in the street Dancing in the street Yeah she's dancing, dancing, dancing in the street Dancing, dancing, dancing in the street
С головой уйдя в окружающую атмосферу блаженства и эйфории, Джерард не сразу заметил, как музыка стихла, а его руки почему-то оказались свободными и на них больше не ощущалось родного тепла. Несмотря на улыбку, которая непроизвольно ознаменовалась на его смущенном, подернувшемся легким румянцем лице, внутри Уэй чувствовал неприятный укол в груди от того, что Айеро покинул парня в один из самых лучших моментов его жизни. Рукоплескания прохожих больше не приносили ему того чувства удовлетворения и легкости, которое он испытывал, находясь рядом с Фрэнком. Не успел он развернуться, чтобы уйти от давящих ему на виски аплодисментов и криков «Молодец, красавчик!», как кто-то подлетел к нему сзади, непринужденно повиснув на шее. Подняв наверх свои грустные глаза, в которых вопреки печали затесались робкие нотки удивления, взгляд Уэя столкнулся с огромным букетом красивых свежесорванных ромашек. В изящных, идеальных по форме лепестках еще кое-где поблескивали капельки прохладной росы. — Я тут подумал, что никогда не дарил тебе цветы, и хотел таким образом исправиться… только вот незадача — я не знаю, какие твои любимые, поэтому решил купить ромашки… они же всем нравятся, верно? Но последние слова Фрэнка так и остались недосказанными — их просто-напросто заткнули поцелуем. Сладким неземным поцелуем, который тут же потонул в уже более громких аплодисментах толпы. Это был их первый день в чужой незнакомой Филадельфии, которая несмотря ни на что уже успела согреть парней своим радушным гостеприимством и теплыми южными лучами. Кто знает, может это и есть начало их новой счастливой жизни?