***
— Посторониииись, мы идем!!! — орал мой парень на весь чертов магазин, гоняя мимо продуктовых рядов и чуть ли не врезаясь в толпы покупателей. — Хэй, Джи-Джи, тебе там удобно? — поинтересовался Фрэнк, наблюдая за тем как я сидел на дне железной тележки, поджав ноги. — Хм… дай-ка подумать… — я сделал вид, что задумчиво потер подбородок. — Ты маневрируешь на ней аки гребанный гонщик, а жесткая проволока твоей так называемой «машины» впивается мне в зад на каждом повороте. Естественно мне удобно! — О, а вот и горошек нашелся! — Фрэнк меня будто не слышал, на что я только закатил глаза и махнул рукой. Вот же вредная задница! Ладно, пожалуй, подыграю ему. — Арахисовое масло по курсу! — завопил я, тыча в полку в двух метрах от меня, на что парень, крикнув » Есть капитан!», лишь ускорился. Я даже начал ловить кайф от всей этой магазинной суматохи. Все то время, пока мы пробыли в длиннющей очереди, мы развлекались как могли: бились на батонах, воображая себя рыцарями; играли в «горячую картошку», перебрасываясь мешками с мукой. Возле самой кассы Фрэнк решил перевоплотиться в фруктового ниндзю и пожонглировать апельсинами, что не очень-то понравилось продавщице, и она погрозилась выгнать нас за «неподобающее поведение».***
Нагруженные пакетами с едой, мы медленно плелись к выходу, пока на горизонте не замаячила фотокабинка. Отлично! Наш следующий шаг в списке обязательных дел на этот уикенд. Я потянул Фрэнка за рукав, заставляя парня притормозить. — Что такое? — я молча указал на рядом стоящую кабинку, занавешенную красной тканью, при виде которой глаза у Айеро стали размером с Тихий океан. — Нееет, Джерард, ни за что на свете! — Да ладно тебе, не нужно стесняться, Фрэнки, — промолвил я, сдерживая рвущуюся наружу ухмылку и засовывая монетку в прорезь. — Лучше обними меня, детка. Щелчок — и яркая вспышка камеры ослепляет нас обоих. — Боже, я ужасен! — хрипло смеется Фрэнк, потирая глаза. — Ты превосходен, мой милый, — в следующий момент я набрасываюсь несчастному парню на шею и утягиваю в долгий страстный поцелуй. Вспышки камеры не прекращались, запечатлевая на всех оставшихся фотографиях наши целующиеся лица. Когда пленка закончилась, спустя пару минут после этого мы, наконец, отлепились друг от друга. — Ммм, я поставлю их в рамку над кроватью, — произнес я, разглядывая полученные снимки.***
Перед нами открылось потрясающее, грандиозных размеров здание из красного и белого кирпича с терракотовыми скульптурами у входа. Великолепное детище старинной архитектуры с крупными готическими окнами заставляло мое сердце трепетать. — Академия изящных искусств, — озвучил мои мысли Фрэнк, подняв глаза к небу, дабы посмотреть на самую вершину здания. — Ты знаешь? — я немного удивился познаниям парня в этой области. — Да, я как-то делал реферат о музеях Америки и меня привлекло это здание. — Учиться здесь было и остается моей самой заветной мечтой. Отец спал и видел, как сделать из меня подобие себе самому, наследника маркетинговой компании, который сможет занять его место, когда папочка уйдет на пенсию. PR-менеджер — не та специальность, которой я бы посвятил свою жизнь. И хоть сопротивление в моем случае, особенно когда пройдено уже более половины пути, бесполезная и глупая штука — я по-прежнему совершаю глупости. Ровно месяц назад я подал заявление в Академию искусств. — Что? Ты подал заявление на поступление?! — Я понимаю, это идиотская затея, слишком большой конкурс и слишком мало шансов для такого середнячка как я и… — Джи, ты молодец! То, как ты рисуешь, как выражаешь свои эмоции с помощью живописи, не может остаться незамеченным. Я прекрасно вижу, как все обыденное и серое угнетает тебя. В первый же рабочий день ты разукрасишь свой офисный костюм во все цвета радуги. Так не должно быть. Мир обязан узнать о Джерарде Уэе. — Спасибо, что веришь в меня, — сказал я, продолжая любоваться величественным зданием. - Ну, а что насчет тебя, Фрэнки? — я перевел взгляд на Айеро, прикусив нижнюю губу, как делал каждый раз, когда что-то внушало мне интерес. — Чего хочет Фрэнк Энтони Айеро от этой жизни? — Нуу… я даже не знаю… Тут неподалеку находится филадельфийский Институт музыки Кертиса. Было бы неплохо туда поступить. Я бы выучился на басиста и собрал свою группу. Только вот все это заоблачные мечты и дальше них никуда не уйдет. — Нет предела мечтаниям, Фрэнки. И пределов тому, чтобы воплотить эти мечты в реальность тоже.***
— Фрээнки, иди сюда скорей! — я бегал вокруг своей находки, будто скачущий жеребенок. — Подожди, у меня есть дела поважнее, — раздался возглас Айеро у меня за спиной и последующее за ним причмокивание. Ах да, как я мог забыть? Представьте себе невысокого татуированного парня в рубашке с нашивкой Black Flag, отрывающего кусочки розовой сахарной ваты и с удовольствием ее поглощающего. Представили? Это и есть суровый Фрэнк Айеро — гроза бандитов из закусочной Тайлера Роудса. А теперь этот большой ребенок расправлялся с моей законной порцией сладкого лакомства. — Ты решил показать мне памятник любви? — голос Фрэнка прозвучал над самым ухом. — Есть поверье, что если дотронуться до этих ярко-красных букв и загадать желание, то обретешь вечную любовь. — Хм.. эффект такой же как от поцелуя под омелой. — Да, если бы мы были в Италии, — промолвил я, протягивая руку к огромным лакированным буквам и прикрывая глаза. Теплая жилистая рука накрыла мою собственную, что стало причиной нескончаемых мурашек, идущих вдоль моего плеча и скрывающихся под футболкой. — Ты загадал то же самое что и я? — задал вопрос Фрэнк, когда я, наконец, открыл глаза. — Думаю, да.***
Прогулке по парку предстояло стать последним пунктом в списке наших сегодняшних развлечений. Солнце почти скрылось за внезапно нахлынувшими облаками, которые плотным куполом накрыли город. Казалось, еще немного и разразится ливень. — Хэй, смотри! — Фрэнк указал куда-то вглубь парка, откуда доносились веселые голоса и заразительный смех. — Что там происходит? Проведя меня по узким зеленым аллеям, Айеро вывел нас на большую людную площадь. Многочисленный народ в пестрых одеждах и с забавными табличками, типа «Бесплатные обнимашки» или «Поцелую за спасибо» сновал туда-сюда, предаваясь веселой суматохе. Мы с Фрэнком в белых рубашках явно выделялись на фоне всего этого разноцветного переполоха. Позже мы поняли, что это были краски. Большой ватман, висящий на одном из фонарей, торжественно гласил:«Ежегодный фестиваль татуировок»
Я сразу же нервно сглотнул. — Нууу нееет!!! Даже под дулом пистолета ты не заставишь меня сделать татуировку! — Я и не собираюсь заставлять тебя. Можешь просто смотреть. Все то время, пока Фрэнку набивали рисунок, этот весельчак не переставал улыбаться подобно чеширскому коту. Парень как ни в чем не бывало болтал с мастером, а приборчик с иголками впрыскивал краску ему под кожу. Бррр… на это ужасно смотреть! Неподалеку находился автомат с газировкой, и я таскался к нему каждый раз, когда мой стаканчик становился пустым. Наблюдая за Фрэнком, я поражался тому, как стойко парень терпел боль. На его лице не дрогнул ни единый мускул. А может, он настолько привык украшать свое тело рисунками, которые ему несомненно шли, что уже не чувствовал впивающихся в кожу игл? Надо будет его спросить. — Вот, почти готово. Полюбуйтесь! — послышался радостный голос мастера, и я в любопытстве склонил голову над его работой. Ноги подкосились, и какое-то нежное чувство зародилось внизу живота. На запястье у Айеро витиеватыми буквами было вытатуировано:«Любовь моя Джерард».
Не знаю, какими соображениями я руководствовался в тот момент, вполне вероятно, что это счастье ударило мне в голову, но в следующее мгновение я оказался на стуле у того самого мастера. Около получаса мучений под удивленные взгляды Фрэнка и подбадривающие выкрики окружающих я, стиснув зубы, терпел ужасающую боль и страх, уходящий дрожью глубоко под кожу. Пытаясь сконцентрироваться только на мягком успокаивающем поглаживании моих костяшек, я чувствовал, как мокрые дорожки слез стекали вниз по щекам. Очнулся я лишь от прикосновения руки к моему плечу. — Джерард, все закончилось. Можешь открыть глаза. Черная надпись тянулась вдоль моего тонкого запястья, обрамленная участками воспаленной и покрасневшей от иголок кожи:«Любовь моя Фрэнк»
Взявшись за руки и не забыв поблагодарить талантливого мастера, мы пустились в самый эпицентр толпы, засасывающей нас подобно черной дыре. Люди в татуировках и цветных нарядах были воплощением свободы и самобытности, островком любви и умиротворения. Каждый желающий мог подойти и обнять другого, не боясь натолкнуться на непонимание или же получить гневную тираду в свой адрес. Парочки, среди которых были и мужчины, и женщины, сидели на траве и беспечно целовались. Никому в голову не приходило заявить, что целовать человека одного с тобой пола неприемлемо. Лишний раз Филадельфия подтверждала свой статус города братской любви. Здесь буквально все было пропитано ею. И мы с Фрэнком не смогли устоять. Окруженные хлопками и смехом, мы стояли тесно прижавшись друг к другу в идеально белых рубашках, которые через секунду с помощью баллончиков краски окрасились во все цвета радуги. На нас сыпались конфетти и блестки, а губы скользили по лицу друг друга нежно и почти невесомо. Я почувствовал себя счастливейшим человеком на земле, зарываясь пальцами в любимые каштановые пряди и ловя губами робкие дождевые капли, падающие небес. Совсем скоро редкие капли превратились в полноценный ливень.