Лучше, чем сейчас

*** — Придурок. Подобные слова от Микасы услышишь нечасто. — Ты просто придурок. Я молчал, по-солдатски выгнувшись дугой. Слушать, как тебя отчитывают, мне выпадало нечасто. — Ты зачем рассказал это Армину? Вновь молчание. Я посмотрел в её серые глаза — они пылали от бешенства, от пренебрежения. Хотели испепелить меня на месте, не оставив и кучки пепла. Но тут же взгляд Микасы сменился грустью. Она лишь ударила меня по плечу, сразу отведя руку. — Какой же ты придурок. Развернувшись, Аккерман вышла из столовой. Её шарф при выходе закрыл половину лица. Микаса недовольно потянула на подбородок перед шарфа, и равнодушно посмотрела мне вслед. Ушла. Как жаль, что я до сих пор помню её шелк. Жаль. Я улыбнулся. Жизнь казалась мне непутевой историей, в которую я успел попасть. Впереди — схватка с очередными титанами, которые оказались на востоке у стены Мария. Они как будто обосновались там, с некой периодичностью выкашивая сотнями народ. Эрвин злился от каждодневных отчетов и статистик, сколько и где людей погибло. А люди будто спешили погибать. Они лезли за пределы стены, наслышанные сказками знатных родов о том, что где-то там есть лучшая жизнь. Что за стенами есть луга, поля, пастбища для скота, много деревьев со съедобными плодами, поля для пшеницы. Места, где можно построить уютные дома и мирно жить. Места, где дети могли бы вырасти в безопасности, без бесконечной войны. Я услышал эти истории, гуляя по центру около стены Роза — безумный старик, которого поймали за вылазку, утверждал, что он видел сына, без вести пропавшего лет пять назад. Старик, чьи морщины на лице говорили больше, чем его горе. Торговки смеялись его рассказу, а полиция, не щадя его больных ног, волокла старика в повозку, коя быстро помчалась к участку военной полиции. Бедный старик. Позже я увидел его уже у подвала, где обычно торгуют картошкой. Он дёрнул ворот моей куртки, заставив меня обернуться. — Ну и чего тебе? — Поможешь мне… — В чём? — Найти сына… его тело… Старик плакал, и слезы его капали на каменный пол. Мне сразу стало его жаль, но я ничего не мог сделать. — Вашего сына убили? — Давно…, но они не верят… думают, что он не солдат… — А что я получу, если помогу его найти? — А тебе что-то нужно? — Нужно. — Деньги. Дом, — голос старика надломился на этой фразе, — Жену. Внуков. Выбирай. — Нет. Ничего из этого. Помоги мне… — я опустился на шепот, — поймать титана. Старик замолчал. Слезы прекратились. — Как я тебе помогу это сделать, парень? Я же не боец… — Тело твоего сына в обмен на твою жизнь. И вновь молчание. Постояв пару минут, старик кивнул. Слез на лице уже не было, и старик явно выражал решимость. — Будь я трусом, я бы не согласился. Но я хочу… вернуть сына… — Тогда по рукам. Я пожал его мягкую руку. Старик посветлел и улыбнулся. — Надеюсь, ты выполнишь это, парень. — Я тоже. Спасибо. Развернувшись, я пошел к разведкорпусу, вспоминая дорогу. Близилась ночь. Но путь до разведкорпуса не близился. *** И пусть я придурок. Пусть я рассказал Армину об этом, а тот — передал Йегеру. Почему бы не помочь старику, не достать материала для Хандзи? А то бедняжка совсем заскучала без нового опыта. А тут — раздолье. Целый титан. Целый титан не стоит жизни одного человека — титан губит деревни, поселения, города, стены… Жизни… Жизнь какого-то старика в обмен на бесценные знания — почему бы и нет? Хандзи в немом шоке — картинно взмахивает руками, пока я что-то пытаюсь ей объяснить. Да, неправильно понимаешь меня. Нет, я не поехавший. Зато нам не придется использовать Йегера. Послушай. — ПОСЛУШАЙ! — так и крикнул я ей. Она присела, растянувшись на стуле. Внимательно посмотрела на меня. — И что ты намерен сообщить? — Да многое я бы сообщил! Многое! Позволь мне сделать эту вылазку, — ударил я по столу, — позволь мне шанс на этот риск! У Хандзи увлажнились глаза, но она еле-еле сдерживала свою руку для пощечины. — Чьи жизни ты ещё готов променять на жизнь титана? — Лишь свою. Не сдержала. Резкий бич пощечины уложил меня на стол. — Твоюмать… Хандзи, зачем? — Ты не понимаешь, что можешь быть ещё кому-то дорог? — Кому, например? — Мне… Хандзи безвольно выдохнула и упала на пол, словно пытаясь вымолвить фразу, но отчаянно её теряя. — Мне… Все это время… Черт побери, ты придурок… — Я где-то это слышал. На пороге стояла Микаса, наматывая злосчастную руку на бинт. Её глаза светились решимостью… и странным блеском, который я видел тогда, наедине. Она хмыкнула, но опять ничего не сказала. Наверно, мне лучше, чем сейчас.