Верь в меня, братик!

«Думай, Геймовер. Думай!» - Гонщик сидел за дальней стойкой у Таппера, стиснув пальцы и сверля стену пустым взглядом. Денег у рейсера, разумеется, не было; и вообще, ему полагалось торчать на вокзале, прося подаяние. Твину было стыдно и мучительно неприятно показываться в приличных местах в своих обносках, и с чумазой, лет сто как не знавшей мыла физиономией. Но ему было не до условностей. Сейчас у Гейма была ясная цель, и даже некоторое подобие плана. Вот только выгорит ли? Ох, вряд ли. - О, да никак, это Твин! – Улучив минутку, Таппер подошел к маленькому гонщику, серой тенью сгорбившемуся за стойкой в самом дальнем углу зала. Явление бродяжки удивило бармена. Занятый обслуживанием посетителей, пожилой усач-бельгиец не мог часто покидать свою игру, что не мешало ему коллекционировать слухи и новости, а заодно – играть роль заправского психотерапевта. К кому шли герои игр, когда жизненные обстоятельства заводили их в тупик? Понятное дело – к Тапперу. К тому же, бармен обладал отменной памятью и наблюдательностью, что было прошито в его программном коде. Вот и сейчас он без труда приметил странного посетителя, и опознал в нем одного из двоюродных братцев сгинувшего в неизвестности Турбо. А угрюмый, насупленный вид низкорослого, потрепанного жизнью бродяжки, как и сам факт его появление в баре, не могли не заинтересовать. – Ммм…Геймовер, кажется? Я не ошибся? – Бармен потер рукой усы. Густые, каштановые, со вкусом завитые, они являли особую гордость бельгийца, позволяя ему в разговоре сравнивать себя со знаменитым сыщиком Эркюлем Пуаро. – А ведь точно, Гейм! У братца-то твоего левый глаз с голубой радужкой был, а у тебя, гляжу, – правый. - Бармен нагнулся чуть ближе, прищурившись. - Так и есть, Геймовер! А брата твоего Бонусом звали. Давненько вас не было видно. Наслышан о твоей стычке с Офицером. Не думал, что ты способен на такое. Забияками-то вы никогда не были, больше всё тихорились, друг дружки держались. Выходит, ошибался я. А теперь ты – тут, да еще и один. Что-то с братишкой стряслось? Геймовер поднял взгляд на Таппера. Бельгиец отшатнулся – столько боли и отчаяния было в глубоко запавших, окруженных тенями, болезненно горящих желтым светом глазах гонщика! Коды его барахлили, вызывая помехи. Губы – искусаны, щеки неестественно пылали. - Мой брат болен, Таппер. Он умирает. - Вот оно что. – Бельгиец покачал головой, в его голос звучало искренняя горечь. – Думал Турбо только о себе, и вишь, как оно все обернулось. Геймовер слушал Таппера, кусая губы. Его трясло, как осиновый лист. Идея Бонуса была хороша… Но успеет ли он? Силы братика таяли на глазах. И дело было даже не в еде, а в цели. Бонус тосковал по игре, по гонкам. Так тосковал, что опустил руки. Любые заверения Гейма стаи для него пустым звуком. Оставалось одно – пан или пропал. Или Гейм сможет что-то изменить, или его братишке конец. А без него… ..Как это – без него, Гейм не знал. Но вот за жизнь его был готов отдать все. Хоть и не было у него ровным счетом ничего, кроме пока еще ясной головы, опыта и готовых на любой труд рук. - У тебя есть работа, Таппер? – Вцепившись пальцами в край стойки, Гейм с болезненным ожесточением смотрел на собеседника. Свет ламп тускло отражался от грязного, испещренного трещинами темно-синего шлема; на старом комбинезоне зияли прорехи. – Любая работа. Все, что угодно. Хоть ящики таскать, хоть полы драить. Мне нужна работа! Таппер кашлянул, а затем внимательно взглянул в лицо гонщику: - Работа-то у меня найдется. И я не имею ничего против, чтобы зачислить тебя в штат на пол ставки. Но ты точно уверен, что тебе нужна именно работа в баре? Ты ведь гонщик, и, насколько помню, вы с братцем неплохие механики. Мыть полы – не для вас. - У меня нет другого выбора. - Взгляд Геймовера потемнел, в углах глаз закипели тяжелые слезы. – Кому нужны восьмибитные гонщики? Ты видел новые игры, Таппер? Какое там разрешение, какие машины! Наше время прошло… Теплая широкая ладонь легла на узкое плечо твина, успокаивая. - О-хо-хо. Через себя, значит, готов перетупить. Через собственный код. Вон сколько бедолаг без игры остались, а ведь никто еще ко мне за работой не шел.. Все шанса своего ждут. Вы всегда были сумасшедшими, дети Турбо Трассы. - Это жизнь. - Ну да, она самая. А то как же. Эх, сколько бы я отдал за то, чтобы понять, что такое – братская любовь. - Лучше тебе этого не знать, Таппер. Бельгиец смерил его взглядом, вновь потер усы. - Черт с тобой, Геймовер. Так и быть, оформлю тебя. Жить у меня, правда, особо и негде. Есть кладовка – ну, так коли устроит, то она ваша. И приведи себя в порядок хорошенько. Ванная с душевой - рядом с погребом, не ошибетесь. К слову, молодец, что не полез тогда ко мне. Честная просьба всегда лучше воровства. - Но откуда?.. Но Таппер лишь поднял руку в знак тишины. -Спасибо, друг!...- Гонщик не мог найти слов, и просто схватил ладонь бармена, стиснув в крепком пожатии. - Будет тебе благодарить-то. А на твоем месте посматривал бы по сторонам да слушал. - Я так и сделаю! - Ну, будет тебе. Обустраивайтесь давайте, а завтра приступишь к работе. …………………………………….. ...- Как тебе удалось? - Бонус лежал в наполненной горячей водой ванне, облокотившись о грудь брата. Каждый бит их тел отзывался теплом и блаженством. Светло-серая кожа гонщиков блестела, покрытая пеной. - Ты уверен, что справишься? - Уверен. Это же не надолго; я обязательно найду вариант получше. - А если нет? - Такого не может быть. Я обещал. Верь мне, братиш! - Я верю, Гейм. Вот Турбо нельзя было верить. Я с самого начала чувствовал, что он - гад. - Та еще сволочь! Знал бы, что он предаст - под колеса бы его бросил самолично! - Не говори так, Гейм! Не сейчас. - С трудом подняв ставшую совсем тонкой руку, Бонус погладил своего близняшку по груди. - Так хорошо!.. Братик, правда? Я не помню, когда последний раз вот так, с тобой мылся. У нас тогда гараж был, и своя душевая; и своя комната. И полки с кубками. Не все же этому цифроиндюку доставалось! Сколько ты кубков брал, помнишь, Гейм? - Ты не меньше! - Геймовер улыбнулся, порывисто прижимая братишку к себе. - Мы ведь одинаковые, Бонус! Одно целое, до последнего фрагмента кода! Ты - это я, а я - это ты. И в зеркало смотреться не надо. - А зачем?.. - Бонус приподнял голову, зажмурившись, позволяя брату теснее обнять себя. Мокрые волосы спадали на высокий лоб; Гейм взъерошил черные пряди ёжиком, доверчиво ткнувшись губами в родную щеку твина. Тот глубоко вздохнул, отдаваясь давно забытой ласке. Им не требовалось подсказок, догадок, сомнений, неуверенности. Они знали друг друга как самих себя, и ласки их всегда были наполнены глубоким, искренним эротизмом, понятным лишь другим близнецам. Никто не мог быть для них ближе и родней, понятней и желанней. И сейчас Геймоверу не требовалось подсказок. Одной рукой он притягивал себе брата, тихонько нашептывая ласковые слова; другой же поглаживал ставшие из некогда пухлых такими худенькими бедра. Братишке нельзя тратить силы, он и без того был совсем слабый. Но близость, покой, забытые ощущения комфорта и теплой воды, объятия и поцелуи в щеку, макушку, такие родные руки, ласкающие его, - руки, знающие каждый уголок его тела, - рождали надежду. - Мммм... - Пальцы Гейма укрыли начавший было твердеть член брата. - Не сейчас, братиш...Тебе нельзя... - Ну, Гейм!.. - Нет, братик. Потом. Хорошо? ...В кладовке было не бог весть как комфортно, но всяко лучше, чем вокзальном закутке. Таппер выделил братьям матрас, одеяло и пару подушек. Геймовер отнес успевшего задремать на руках брата в постель, укрыл одеялом. Жар спал, но Гейм знал - главная битва за жизнь брата еще впереди. - Давай, жми! Обходи его! Давай, Братиш! - Бонус бормотал сквозь сон; как всегда, ему снились гонки. - Все будет. Спи. - Гейм погладил плечо твина, вздохнул и отправился назад в душевую. Надо было привести в порядок комбинезоны, начистить обувь и подготовиться к завтрашнему дню. Сомнения навались на рейсера, но он отбросил их прочь, поморщившись. - Я смогу. Смогу! ..Но лишь плеск воды был ему ответом. ..................................