The Wanted – Replace Your Heart
Спустя пару дней в деревню пришло спокойствие. Жители стали чаще выходить из своих домов и всё меньше их лица выражали страх и недоверие. Впервые за всё время пребывания сыщиков в Мимичунзцы с ними заговорили другие обитатели этих мест помимо семей Лу и Чжан. Вдохновленные и обрадованные таким отношением Сехун и Чунмён стали с полным энтузиазмом помогать строить планы по расширению деревни. Не только люди стали меняться, но и природа, пропитанная новыми красками зелени деревьев и ставшая домом для выдающих громкие и веселые трели с приходом утра птиц. Улов охотника тоже возрос. Жители перестали бояться ходить в лес, как и страшилка о кровожадном убийце оленей канула в лету. Вскоре прибыл получивший письмо от своего двоюродного брата Ким Чондэ. Наконец парни сыщиков, их семьи и Минсок смогли понять, почему Чунмён говорил им, что тот быстро надоедает людям. Чондэ трещал без умолку с момента знакомства. Больше всего ему нравилось хвалиться своими заслугами перед Минсоком, которому, похоже, нравились все эти истории о сражениях с морскими пиратами. Через день торговое судно Чондэ отчаливало из порта, которое должно было доставить служителей закона обратно в замок Её Величества. Но сыщики отказались, сообщив Киму, что приняли решение остаться в деревне и помочь ей расцветать и укреплять торговые и деловые позиции с близлежащими городами. — Прости за то, что ты проделал столько усилий и подготовил нам шикарную каюту на корабле. Зная тебя, так оно и есть, - выдал смешок Чунмён, извиняясь перед своим братом. — Нет, вовсе не зря, — помотал головой Чондэ. — Думаю, мне удастся уговорить Минсока поехать со мной. Его слова произвели неизгладимое впечатление на сыщиков, которые молчали и не знали, что стоит ответить на такое броское заявление. — А чего это вы на меня уставились? У парня нет семьи, он одинок, вот я подумал, что... — Можешь не продолжать, я и так знаю, о чем ты подумал, друг, и без телепатии, — ухмыльнулся Сехун, хлопнув по плечу парня. — Не одним вам же быть счастливыми влюбленными идиотами, я так же хочу, — пробурчал себе под нос торговец. — Надеюсь, что Минсок найдет, наконец, свою дорогу в жизни, — произнёс Чунмён, протягивая тому руку. — Я постараюсь ему с этим помочь, — кивнул Чондэ, сжимая в рукопожатии ладонь своего брата и скрепляя тем самым свое обещание. Еще больше служителей закона поразил тот факт, как быстро сам рыжеволосый ведьмак принял предложение Чондэ и отправился паковать свои немногочисленные пожитки, весело насвистывая легкий мотив какой-то песенки.***
— Может, стоит поменять название деревни, раз я стал новым бурмистром. Из «Таинственной деревни» в «Деревню любви» — призадумался Чунмён, отбивая подушечками пальцев знаменитую «Мессию» Генделя, когда сидел за своим рабочим столом, а напротив сидел его юный друг, строча письмо бурмистру замка, чтобы тот продал его домик за определенную сумму и не на монету не продешевил, а позже выслал деньги в деревню. — О да, — хохотнул Сехун. — В «Деревню гейской любви». У вас с Исином она цветет и пахнет благоухающей розой... Вашу невидимую связь можно почувствовать даже тогда, когда ты сидишь на своем служебном месте, а Исин где-то помогает очередному больному. Я даже сейчас чувствую, насколько напряжен воздух вокруг. — Я молчу о том, что ваша невидимая связь укрепилась еще на третий день после знакомства, — подметил Чунмён и лукаво подмигнул другу, отклоняясь на спинку стула и подкладывая ладони под голову. — С-с чего ты взял? — вмиг поалевшие уши выдали младшего сыщика с потрохами. — Шустрые вы... и похотливые оба. Ты и твой, кажущийся на первый взгляд невинным ангелком, Хань. — Да, конечно, а у вас с Исином ничего не было. Ты бы получше прятал свою записную книжку. Там же столько компромата, хён, — рассмеялся Сехун. — Хорошо, два/два, опять ничья, — хохотнул Чунмён, прикрыв глаза и думая о том, как же ему повезло с Исином. Как тот и обещал, когда рана на боку зажила, то у них была «веселенькая» ночка. Ах, Фенг бы не поверил, если бы Чунмён ему рассказал, насколько порочным мог быть его сын в минуты их интимной близости! Конечно, рана вновь открылась из-за того сражения с гигантской летучей мышью, но зато все воспоминания о первом полноценном сексе с Исином выветрили из головы все неприятные мгновения из жизни Кима раз и навсегда. — Сехун? — деликатно постучавшись и сообщив о своем приходе, в помещение вошёл Хань. На его лице цвела победная улыбка: как он и думал, его возлюбленный вёл диалог с Чунмёном в доме бурмистра. — Можно тебя? Юноша сразу же вскочил со стула, чуть не переворачивая чернильницу, и, приобнимая своего парня, вышел из комнаты. — Что случилось, мой хороший? — взволнованно произнес О, взяв в руки чужие ладони и пристально заглянув в темные глаза. Со дня рождения Ханя у молодых людей не было подобных ночей, наполненных страстью и похотью, и они редко виделись, поэтому такие визиты Ханя были крайней редкостью. Сехун слишком выматывался за день, помогая Чунмёну с бумагами, а жителям города с постройкой новых домов. Помимо своей работы, служителя закона, О помогал столярам, кузнецам, продавцам и даже подрабатывал учителем письма. Хань только смотрел со стороны и гордился своим возлюбленным. Его родители достаточно спокойно восприняли новость, что у их сына отношения с парнем. Деминг лишь только тяжело вздохнул и произнёс: «Он хороший малый. Я доверяю ему». Лу казалось, что он попал в сон, настолько нереальным и неправдоподобным казался ему мир вокруг себя: счастливые родители, любимый рядом, его друг, который больше не смотрел грустными глазами в сторону въезда в деревню с вывеской над воротами «Мимичунзцы», а что-то писал пером, спешил домой готовить ужин и при этом загадочно улыбался, а после, когда время подходило в восьми вечера, срывался с места и бежал в домик бурмистра встречать Чунмёна после работы. Лекарь вот немного иначе воспринял новость о том, что его единственный сын встречался с представителем своего пола, сначала посчитав Чунмёна пришедшим из сумеречного мира демоном-искусителем, но с каждым днем его возмущенные тирады становились все менее громкими и длинными, и все больше он смиренно отступал и опускал глаза вниз, когда видел, насколько был счастлив его мальчик рядом с Чунмёном. — Мне кажется, что я опять лишаю людей их призвания и заставляю гнить в этой дыре вместе со мной, — опустил голову Хань, мучая губами свою нижнюю губу. — Сехун, ты уверен, что хочешь остаться здесь? Вы могли бы стольким помочь и раскрыть массу запутанных дел, а вместо этого огородили себя с Чунмёном здесь. — Деревню нужно поднять на ноги — это моё предназначение, как и другое — быть с тобой. Тем более, когда твои родители дали добро на наши отношения. Разве это не замечательно? — Се переплел свои пальцы с чужими, целуя костяшки. — Надеюсь, что ты не пожалеешь, — выдохнул Лу и прикоснулся своим лбом с сехуновским. — Ни чуточки. Тем более, когда Чунмён тоже решил остаться. Это наше обоюдное решение. И на то у каждого есть своя причина. — Да, я счастлив за Исина. Он сияет, как начищенный чайник, — хохотнул старший, разъединяя их руки и обнимая сыщика за шею, а после коснулся столь любимых губ в мимолетном поцелуе. Сехун тут же подался вперед, положив свои ладони на узкие бедра блондина, и выдал теплую улыбку. — Тем более, что Чунмёну вовсе не скучна его новая обязанность в роли бурмистра деревни. А еще он уже нашел себе побочное занятие: пишет какую-то книгу. Говорит, что это его мемуары. Назвал «Mysterium tremendum». Только ему необходима моя помощь, чтобы заполнить некоторые пробелы в истории. — Думаю, что это будет его первая книга целой серии, состоящей из множества других с интересными подробностями из нашей истории жизни, — вторая рука Ханя легла на плечо любимого человека, а нос уткнулся в пахнущую тем самым притягательным запахом одеколона шею сыщика. — Точно. Он ещё и своего двоюродного брата Чена с Минсоком приобщил. Попросил вести дневник, чтобы при новой встречи узнать об их приключениях на торговом корабле, — руки Сехуна поползли наверх, поглаживая бока, и легли в конечном счете на острые, выпирающие из-под ткани бежевой ситцевой туники лопатки. — Отличная идея, тебе не кажется, Сехун? Когда мы состаримся, то вместе перечитаем эти рассказы и вспомним, как совместно шли к счастью, — горячо прошептал в ухо О сын охотника, а после он поцеловал светлую кожу и прикрыл глаза от чувства умиротворения, находясь в объятиях того, кто стал его судьбой. — Непременно, Хань. Непременно так оно и будет, — промолвил Сехун, взяв обеими ладонями лицо Лу и прильнул с пылким поцелуем к губам своего возлюбленного. В этот день у них было нечто большее, чем привычный сон в надежных и жарких объятиях. И Сехун не знал, стоило ли ему об этом упоминать в автобиографичной книге Чунмёна.