Иди к чёрту, идиот двухметровый!

Миндалевидные серые глаза, обрамленные пушистыми длинными ресницами, слегка приоткрылись из-за прямо падающих на них лучей солнца. Приподнимаясь на односпальной кровати, Ярослав открыл глаза, и резко закрыл лицо руками, спасаясь от яркого солнечного света. В голове творилась одна сплошная каша. Парень совершенно не понимал, что происходит, и почему в раннее утро так ярко светит солнце. Или он и сам не заметил, как чуток задремал? Взгляд невольно скользнул на стоявшую у кровати тумбочку, которую уже много месяцев заменял обшарпанный табурет с вязаной на нем тряпочкой, на еле-еле работающий будильник. Тот довольно часто предпочитал забывать о времени, отправляясь в мир севших батареек. Денег на эти долбаные «дюраселы» и прочую лабуду выбрасывать из своего бумажника Ярославу совершенно не хотелось, его отцу не хотелось в двойне. Взглянув на время, указанное на розовом — папа Ярослава всегда выбирал отличные подарки на День Рождения любимого сына — будильнике, глаза светловолосого расширились, будто пытаясь выпрыгнуть из орбит. На часах небольшими цифрами светилось «10:23». — Твою… — заорал парень в пустоту комнаты, подбегая к стулу, на котором неаккуратной кучей валялась его одежда, стал быстро надевать ее на себя. Отца дома не было — ушел на работу, — поэтому Ярослав кричал на все, попадающиеся под ноги вещи, матом. Возможно, если бы не предстоящий тест по математике, теоремы которого парень заучивал до глубокой ночи, он бы сейчас спокойно завалился спать, но сейчас мысли были забиты тем, что пора бы уже за одиннадцать лет научиться с вечера собирать сумку. Чертыхнувшись на завалившуюся, скучающую без чая, кружку, которую Ярослав задел локтем, наспех бросая с черный кожаный рюкзак пенал и учебник по физике, думая при этом, есть ли сегодня урок физики или нет. Завязывая белые шнурки таких же белых кед, парень накинул сверху кожаную куртку, хватая рукою рюкзак и бегом спустился по лестнице, уложенной зеленой плиткой, чудом не списавшись в нее своим очаровательным, слегка курносым, носиком. На улице, как некстати, было неимоверно тепло. Золотые лучи, касаясь черной материи, неприятно отдавались на коже легким жжением. Легкий ветерок от бега, развивал расстегнутую куртку парня. Отросшие пряди волос спадали на лицо, закрывая глаза, отчего Ярослав постоянно поправлял светлые пряди, сдувая их. «И как женщины с длинными волосами живут? Это ж пиздец! — думал парень, которого дико раздражали собственные волосы. Быстрым шагом, чтобы хоть чуть-чуть перевести дух от непрерывного бега, Ярослав поднимался по ступеням школьный лестницы. Открывая дверь, он вспомнил, что забыл дома вторую обувь. Благо в раздевалке никого не было, поэтому Ярослав повесил кожанку и помчался в класс — урок уже давно начался. Приближаясь к нужной двери, он легко постучал о нее кулаком, открывая. В кабинете стояла Изольда Степановна в своем неизменном сиреневом костюмчике, с вечно сползающими на нос круглыми очками и указкой, с которой она, казалось, не расставалась ни на секунду. Рядом с ней стояла Соня, не менее пылающая всеми оттенками красного. Она нервно теребила светло-малиновый свитер, уставившись взглядом зеленых глаз в пол, словно выискивая в нем поддержку. Но пол из темной древесины не спешил девушке на помощь. — Никифоров! — злобные голубые глазки отвлеклись от небольшой фигурки несчастной Сони, устремившись на Ярослава, а тонкие, накрашенные извечной алой помадой губы, скривились в насмехающейся улыбке. — Какими судьбами, мой добрый друг, вы к нам пожаловали? — высокий голосок, словно кузнечик, прыгал от злости. — Как твои дела с математикой? — Неплохо… — уже начиная жалеть о том, что решил прийти в школу, еле слышно протянул Ярослав. В такие моменты жизни, парню хотелось застрелиться, но перед этим стереть с лица Земли эту подлую училку Мировой Художественной Культуры. — Тогда давай вместе посчитаем, сколько раз за эти несколько месяцев ты пропускал мой предмет? — прошипела Изольда Степановна. — Хотя, думаю, легче будет перечислисть, сколько ты был. Ярослав всеми силами ненавидел этот чертов, мать его, будильник, не зазвонивший вовремя. Он так ничего и не ответил на вопрос учителя, потому что сказать ему не дали. — Шесть раз, — быстро прошипела Изольда Степановна, поправляя спавшие на глаза очки, — Шесть раз! — срываясь на крик так, что весь класс задрожал, желая никогда не попадаться на глаза этой низкорослой мегере, сказала учитель, вкладывая в эти два слова такой смысл, что, казалось, эти шесть раз уже сломали судьбу несчастного парня. — Садитесь на свои места! Соня, все еще не поднимая головы, направилась на свое место рядом с Ленкой, которая переживала за подругу, будто та сейчас отстояла несколько минут на минном поле, а не рядом с учителем Мировой Художественной Культуры. — Никифоров, женись на Балконской. Из получится отличный дуэт вечноопаздывающих! — прыснул кто-то, вызывая тихие смешки класса. — Сейчас там у меня кто-то двумя рефератами поженится! — громко, чтобы все учащиеся услышали, сказала Изольда Степановна, сверив всех грозным взглядом, после которого в кабинете воцарилась мертвая тишина. Ярослав, искренне желающий послушать очень важную тему урока, не услышал и слова из того, что говорила учительница. Все эти полчаса он смотрел на эти длинные, волосы, цвета мокрого песка, на тонкую, изящную, прямую спину. А когда Соня тонкими пальцами убирала за ухо выпавшую прядь волос, так легко, словно девушка из какого-нибудь сопливого сериала о любви, на губах парня появлялась еле заметная улыбка. *** — Сонь! — кричал Ярослав чуть ли не на всю улицу, желая остановить девушку. Соня развернулась на крики, устремляя взгляд на подбежавшего в этот же миг парня. — Ты чего так орешь? — спросила девушка, затыкая уши. — Малыш, до тебя не докричаться, — улыбнулся в ответ парень, оголяя ряд белоснежных зубов. — Ты уже… — протянула Соня, убирая руки. — Ты что-то хотел? Вопрос, мягко говоря, озадачил. По коже пробежалась стая ненавистных мурашек. Из ее уст это прозвучало так, будто за столь долгое время с ними двумя ничего не произошло. — Ты разве не понимаешь? — уже без улыбки, сказал Ярослав. Выдохнув, Соня посмотрела на парня, глядя на его светло-серые глаза. Они поистине очаровывали. Словно зыбучие пески, они поглощали ее всю, оставляя миру пустоту. Ярослав, приметив на себе совершенно неизвестный ему взгляд, удивленно посмотрел на девушку. Он никогда не думал, что женщина способна так смотреть, так завораживать… Она, словно пыталась заглянуть в самые глубины его души размером с Тихий океан, и найти там самое ценное. — Не смотри так на меня! — тихо произнес парень, но она его услышала, резко моргнув, возвращаясь в реальный мир. На щечках появился легкий румянец, а взгляд устремился в асфальт. — Изви… — начала было извиняться Соня, но Ярослав перебил. — Если ты будешь на меня так смотреть, то я не вряд ли смогу себя сдерживать, — ласково проговорил парень. Поймав на себе какой-то странно разочарованный взгляд зеленых глаз, Ярослав чуть приблизился к девушке, но совсем немного, боясь спугнуть. — И не надо, — тихо, так, чтобы только он услышал ее слова, смущающие их двоих, проговорила, почти одними губами, Соня. В следующий момент Ярослав, в голове которого все смешалось, схватил Соню за руку, и быстрым шагом пошел вглубь улиц с кучей гаражей. Отпустил он ее ладонь только тогда, когда крепкие руки вжались в стену, создавая вокруг девушки своеобразный замок. Голова склонилась, а серые глаза уставились на зеленые. Соня пошатнулась, едва удерживаясь на ногах. Он был так близко, в считанных миллиметрах... Ловя на себе удивленный взгляд зачаровывающих глаз, Ярослав убрал руку от стены, легко касаясь ладонью пылающей щеки девушки, спуская к ее подбородку, слегка приподнимая его. Взгляд жадно пожирал Соню, а сбивчивое и быстрое дыхание обжигало светлую кожу, словно огонь пожирал лист белоснежной бумаги, исписанный неудавшимися стихотворными строчками. Мгновение, и его губы захватили в плен ее верхнюю губу, слегка облизывая, посасывая... Колени подкашивались, а сердце готово было выскочить из груди, когда его язык скользнул меж приоткрытых губ девушки, углубляя поцелуй, переплетаясь своим языком с ее, вызывая внутри чувства, больше похожие на извержение вулкана. Полностью расслабившись, она обвила руками его шею, чуть притягивая к себе, прикрывая глаза. — Я люблю тебя, малыш… — сквозь поцелуй протянул Ярослав. Его слова еще больше сводили с ума. Они пролетели в голове, вертясь, словно в водовороте, ускользая куда-то вглубь ее сознания. Она сказала что-то в ответ, чего он не услышал, полностью отдаваясь поцелую.