***
Он сглотнул, в который раз задумываясь о том, что лучше бы он продолжал служить той престарелой фрейлине, которая всячески старалась его пожамкать за интересные места – там можно было хоть как-то отбиться. Так нет же, не выдержало юношеское сердце страстных старушечьих домоганий, а уже абсолютно уставший мозг яро советовал бежать к начальству и вымаливать перевод на новое задание. Вымолил на свою головку: поймать местную ведьму, казалось бы, что может быть проще! Да вот кто ж знал, что эта девчонка окажется чёртовой нимфоманкой, трахающей всё, что движется?! Стоило ему только зайти во двор дома, где по предположениям стражников жила данная особа, как сигнал тревоги настойчиво зазвенел, оповещая об опасности, но парень благоразумно запихнул сирену в самый дальний уголок собственного сознания – что может сделать ему хрупкая девушка? А теперь он лежит в сарае, привязанный к какой-то деревяшке, торчащей из земли, всё его обмундирование словно по фэн-шую раскидано по крохотному помещению, а сам он молил о том, чтобы его хотя бы освободили от верёвок. – Да-а, – протянул он, сглатывая накопившуюся во рту слюну, и посмотрел в зелёные глаза... Зелёные, такие бывают только у ведьм, теперь он в этом не сомневался. – Так попроси меня, – он снова ахнул, едва девица двинула бёдрами. Именно в этот момент он готов был продать ей собственную душу лишь за волю своим рукам. – Хорошенько попроси, – она наклонилась, и белые волосы защекотали его лицо, раздразнивая желание ещё сильнее. – Я бываю очень привередлива! – острые зубки сомкнулись на мочке уха, принося неожиданно острую боль, но последовавший после язык зализал место укуса, принося удовольствие. – Пожалуйста, – солдат выдохнул, стараясь просто нормально вздохнуть, стараясь восстановить дыхание, но кислород словно бы совсем испарился из душного помещения. Она лишь отрицательно мотнула головой, продолжая мацать его ухо губами. - Прошу тебя, - снова отказ и её ногти прошлись по его груди, оставляя красные полосы, задевая чувствительные соски, от чего он дёрнулся совершенно неосознанно, а она соскользнула с его достоинства, лишая его остреньких ощущений. – Умоляю! – он взвыл, когда она прошлась по животу, от чего он задрожал. Ради удовольствия этот парень уже готов на любое унижение. – Госпожа! Ведьма лизнула его щёку, переходя к губам, но не давая ему желанного поцелуя, и улыбнулась, проведя пальцем в воздухе – тут же верёвки волшебным образом пропали, а руки юноши были свободны. Едва он прикоснулся к её талии, как девушка поняла, что сейчас что-то будет. Та сила, с которой он сдавил её талию, его дрожь. Едва взглянув вниз, чародейка вздрогнула – его член стоял, как носки трёхнедельной носки. Едва он вошёл, беловолосая сорвалась на крик, чувствуя глубокие движения внутри, ощущая слабую пульсация донельзя напряжённого члена, она не сразу заметила, что её жертва выпрямилась, принимая сидячее положение. Губы впились в кожу шеи, прикусывая и втягивая её в рот, оставляя яркий засос, руки сжали ягодицы, задавая ритм их движениям. Грешные магистры, да чтоб её всю жизнь так здорово трахали! Не успев подумать о чём-то ещё, ведьма ощутила сильный удар по голове и, теряя сознание, заметила ещё одну фигуру, стоящую у самого выхода, – именно она, скотина растакая, и нанесла этот удар. "А ведь втроём я ещё не пробовала!" - последнее, что мелькнуло в отключившемся сознании.***
– Замели? – риторически вопросила уже сидящая в камере рыжая встрепанная девица, когда туда, не особо церемонясь, а если проще говорить, то хамски, да еще и облапив за зад напоследок, втолкнули Гингему. Пленница лениво что-то курила, с царственным презрением начхав на задыхающихся стражников. Ситуацию усугублял лениво курящийся в углу ладан. – В такой момент прервали! – капризно надулась Гема, и не собираясь оспаривать сей факт, и игриво пригрозила лапателям кулачком, пытаясь скованными руками оправить сползший традиционно драный чулок. Мужички задохнулись еще больше, рискуя вообще прекратить потребление этого бренного кислорода. – Я даже поинтересуюсь, в какой, – так же вальяжно протянула рыжая и индифферентно стряхнула едкий пепел на чей-то сапог. На последовавший возмущенный окрик поморщилась и заявила, – А вас тут вообще не стояло. Изыдьте, не мешайте общению. – Точно-точно, – поддакнула белоснежная, плюнув на чулки и плюхаясь на соломенный тюфяк. – Мало того, что с такого мужчины сдернули, так еще и подруге поплакаться не дают! Брысь! Стражники дружно попробовали протестовать, но изо рта вылетали только страстные кошачьи вопли. Беспрестанно мяуча и даже перешикиваясь, воины побросали алебарды и скопом ломанулись к падре отмаливать грехи и вымывать святой водой и церковным кагором «ведьмовскую бесовщину». Пленниц дальновидно заперли на смехотворный засов, напоследок что-то воинственно мявкнув, и наконец оставили в относительном покое. – Короче, поправь, если ошибусь: ты опять присушила какого-то смазливого типа с огромным инструментом, явно уведя его из-под носа какой-нибудь высокородной нимфетки, – первая заключенная выбросила догоревший окурок в дымящийся ладан и запалила новую самокрутку. – А потом вы долго и упорно выясняли, на что этот агрегат способен, если вот так, так, а еще через эдак. И как раз на этом «эдак» вас бесчеловечно прервали. – А еще врешь, Баст, что не владеешь ясновиденьем, – опять надула губы Гингема, а в глазах опять всплыла мечтательно-развратная пелена. – Ты бы тоже захотела, если б увидела… – Аж пятьсот раз, – закатила зеленые глаза Бастинда, скривившись. – И да. Не владею. Я просто хорошо тебя знаю, вечно роняешь слюни на всяких жеребцов. – Ха, а сама-то! – фыркнула озабоченная ведьма, выставляя напоказ смачный засос. – Тебя-то за что упекли? Опять деревяшки с фольгой толкала? Фальшивомонетчица. – Да, я люблю золото, – золотые отсветы алчно сверкнули в точно так же подернувшихся дымкой глазах. – И да, я фальшивомонетчица. Ну и что! Уж получше твоих заскоков, фальшивоминетчица. – Чего это фальшиво?! – взвилась Гингема. – Очень даже и натурально! Никто не жаловался! А ты вообще… – Проехали, – отмахнулась Баст и примирительно протянула мундштук с травками товарке. – На, дыхни. Там у меня какой-то новый укрепляющий сбор, вчера в книге откопала. Вроде не совсем гадость. Гема вздохнула и с интересом приняла угощение. Медленно втянула ароматный дым, пару секунд подержала, а потом длинной струей выпустила через нос. – Ну как? – Тот с чертополохом и душицей мне больше понравился. – Ну я и говорю: не гадость, но и не фонтан. Так, для разнообразия сойдет. За мелким зарешеченным оконцем медленно опускалась ночь. Солнышко перестало греть замшелые камни тюремной башни, куда заточили «невинных» ведьмочек, и внутри ощутимо похолодало. – Слышь, тебе не кажется, что пора валить? – поежилась Бастинда, подбирая под себя ноги. По полу от сквозняка перекатывались соломинки. – Да надо бы, – согласно вздрогнула Гингема. Ей было еще неуютнее: ее костюм, состоящий исключительно из исполосованных чулок, не грел ни шиша, хоть и будил разнузданные фантазии. – Че, как в прошлый раз? Или позапрошлый? Или таки напряжемся и придумаем чего-нибудь новенькое? – Мне лень думать, – отрезала Баст и начала отчаянно рыться в волосах. – Мне тоже, – вздохнула Гема, недоуменно наблюдая за ее копошениями. – Ты чего творишь? – У меня в шевелюре где-то шпилька была, – объяснила фальшивомонетчица. – Не знаю как ты, а я заколупалась сидеть в кандалах. Они теперь холодные. – Да, кто б согрел бы… – мечтательно промурлыкала нимфоманка. – Ладно, действуем по старой схеме: ты нас расковываешь, я иду и всех насилую, и мы отчаливаем. – Не мочи солому, и так холодно, – буркнула рыжая, продолжая археологические раскопки в волосах. – Согласна, схема сбоев пока не давала, так что вперед со стонами. Да где эта… неужто нету? – У тебя – чего-то нету? – не поверила белоснежная, отчаянно ерзая. – Ищи быстрей, у меня зуд! – Не мочи солому, сказала! – гавкнула на нее соседка по камере. – Щас придумаю… Во! Булавка есть! Каким хреном они нас обыскивали, что не нашли булавку? Хотя ладно, это их проблемы в конечном счете. – Ну, у меня обыскивать просто негде, – простодушно заметила Гема, любовно оправляя чудом уцелевшую обтрепанную подвязку. – А то я не знаю, что и где ты прячешь, – осклабилась Баст, с самым деловым видом расковыривая замок на железном браслете. – Ну и на кого ты скрежещешь, ржавая хреновина? Все равно ведь снесу! На этих словах замок, видимо, перепугался и быстренько расщелкнулся. – Так бы сразу! – обрадовалась Гема и оперативно протянула ногу подруге. – Давай быстрей. – Избавь меня от лицезрения того, что у тебя уважают мужики! – высокопарно прикрыла глаза рукой Бастинда. – Иначе я отказываюсь тебе помогать, извращенка адова! – Жадоба, – фыркнула Гингема, но поприличней села. Желание побыстрее добраться до объектов приложения неуёмной женской силушки немножко перевесило тягу к распутству. Еще пара кандалов беспомощно брякнулась об пол. Дверной запор, узрев кончину своих товарищей, сдался практически без боя. – Фас, – злорадно ухмыльнулась Баст, широко распахивая дверь перед чуть ли не бьющей копытом в нетерпении Гемой. – Кто не спрятался – я не виновата! – облизнулась та, галопом вылетев на выход. Следом неспешным и даже прогулочным шагом выперлась рыжая златолюбка. И назидательно помахала пальцем перед распластанным под облизывающейся Гингемой стражником. – Она предупреждала! На последовавшую затем какофонию из стонов, криков, хлюпов, чмоков, хлопков и ругани она демонстративно не обращала внимания. Иначе до седых волос будешь кошмары эротические видеть.***
Гирон был доволен. Даже больше. Да что там, он чуть не лопался от заслуженной гордости и от того водопада похвал и медоточивых перспективных обещаний, что сейчас на него щедро изливало вышестоящее начальство. – Хорошая работа, отец Гирон, – Его Высокопреосвященство ласково и со значением поглаживал шарики, украшавшие подлокотники своего кресла. – Наконец-то эти две богохульницы, эти порочные исчадия Ада в наших руках. И наконец мы доведем дело Божье до конца! Да, определенно, отец Гирон не зря не спал толком уже неделю, выслеживая двух молодых, но не по годам наглых ведьм, которые держали в страхе всю округу уже не первый год. О, Бог тому свидетель, он мечтал, грезил узреть их привязанными к столбу в очищающем жарком пламени! И теперь это осуществится! Их предсмертные крики огласят площадь рождественскими гимнами, а пепел послужит хорошей защитой и уроком для других поганых ведьм! – Завтра небо снова озарится светом костров. Приготовьте все! Все в руках Божьих, и мы исполним волю Его! Аутодафе! Да, да, да! Тело под сутаной покрылось мурашками от подступающего экстаза. Но нет, не время! Завтра на утренней казни можно будет немножко дать себе воли, но не сейчас. Сейчас есть заботы поважнее греховных помыслов. – Отец Гирон, вы уже сталкивались с этими тварями, скажите, они не смогут сбежать? – вдруг прищурился Его Высокопреосвященство. – Мы слышали, что им уже удавалось сбежать чуть ли не с эшафота. – Нет, Ваше Высокопреосвященство, – с уверенностью покачал головой священник. Достаточно еще молодой мужчина, на которого втайне зарились все прихожанки от пятнадцати до семидесяти, излучал собой спокойствие и благодушие. – Их заковали в особые цепи, они не смогут воспользоваться своими богомерзкими умениями для побега, а иных средств они и не ведают. Их души настолько поглотила тьма, что и в разуме их не осталось места ничему иному, кроме их греховных утех. – Отрадно слышать, – улыбнулся духовный лидер, с каким-то странным одобрением поглядывая на подчиненного. – Что ж, все в руках… Договорить ему не дал грохот двери. – Что? – обомлели все присутствующие, глядя на дверной проем. И там было на что посмотреть. На пороге стоял стражник. Ну, точнее это расхристанное существо по идее должно быть стражником. Кольчуги не было и в помине, как и всех прочих лат, оружия тоже не наблюдалось. Имеющаяся одежда была разодрана чуть ли не в клочья, живописно светя все интересные части тела, чуть менее чем полностью покрытые засосами, царапинами, укусами и прочими накожными проявлениями страсти. – Что случилось, сын мой? – аж привстал со своего кресла Папа. Солдат перевел плавающий расфокусированный взгляд на духовника, пошатнулся и схватился за косяк. Он попытался что-то сказать, но получилось какое-то вымученное сипение. Отец Гирон догадливо метнулся к бочке святой воды, которую буквально полчаса назад лично освятил Папа, зачерпнул полный ковшик и подал вестнику. Гонец с поклоном принял живительную, а сейчас – в особенности!, жидкость, махом опустошая посудину. – Благодарю, отче, – выдохнул стражник, трясущейся рукой вытирая безобразно распухшие губы. – Так что же произошло, сын мой? От воспоминаний мужчина вздрогнул и опять пошатнулся. Но довольно быстро взял себя в руки и упавшим голосом поведал: – Ведьмы, Ваше Высокопреосвященство. Они каким-то образом умудрились сбежать…***
– Ну, допустим, улетели мы, – проворчал Угдигерн, предусмотрительно держа шею в относительной неподвижности, чтобы пассажирки, не приведи Вальпурга, не сверзились. – Ага, свалили, – откликнулась Бастинда, любовно прижимая к себе объемистый мешочек свистнутой тюремной казны. – Свалили… – чуть сожалеюще протянула Гингема, поерзав на жесткой чешуе. – Угди, а ты сможешь меня… – Ни за что! – перебил ее дракон, демонстративно затыкая ушные прорези лапами. Он уже устал слушать ее вечное нытье на тему такого же вечного «маточного недержания» и ее сумасбродные просьбы это недержание ликвидировать. И вторая не лучше – чуть заспишься, все, сокровища ищи-свищи. Достали! Обе! – Нет, вы свое еще как-то получили, а я? А я?! Где мой законный свеженький шашлычок из инквизиторов?! А гриль?! А запечь?! В собственном соку, минимум соли, минимум специй, исключительно внутренние качества мяса?! Вечно вы меня обделяете! – А чего зубами хлопал? – резонно откликнулась Баст, в экстазе прислушиваясь к перезвону полновесных золотых. – Надо было не по сторонам глазеть, а ужин ловить, – в тон ей добила Гема и припечатала, – Неудачник. – Чтоб я вас еще раз спас! – Да куда ты денешься! И вообще, из-за тебя я без помела осталась! – И я! И еще не успела трахнуть моего пэрсичка! Несчастный огнедышащий ящер только еле поборол искушение сделать мертвую петлю.***
В коридорах тюремной башни словно позверствовал ураган – везде были раскиданы предметы обмундирования, оружие, да и сами солдаты, мягко говоря, были не в себе: все абсолютно истрёпанные, уставшие, но довольные физиономии служащих не оставляли никаких сомнений, какой именно "ураган" тут пробежался. Разорванная кольчуга, царапины, укусы, засосы, да и всё, что только было возможно, покрывало тела выжатых бедняг. Некоторые лежали без сознания, но всё равно продолжали улыбаться, самые крепкие же ошалело осматривались по сторонам, привалившись к каменным стенам, оглядываясь вокруг, словно боясь повторения уже "пройденного материала". Хотя многие бы не отказались от второй порции. Отец Гирон был в ярости. Опять! Опять! Опять эти исчадия Ада сбежали! – Отец Гирон! – вдруг окликнул его один служка, указуя на что-то трясущимся перстом. – Господи Иисусе... – слабо выдал отче, узрев, на что он указывал, и сполз по стене к солдатам. К камню кинжалом была пришпилена записка. Гирон, пэрсик мой, ты на очереди. Так что не закрывай окошко, будь душкой.