Меня зовут Джефферсон Брукс

Ламберт побледнел. Сердце провалилось куда-то в район желудка. Мир в одно мгновение сузился до размеров небольшой палаты реанимации, где сейчас находился Джефферсон Брукс. Он в сознании. И это больше не молчаливое зеркальное отражение самого Адама – это личность, которая, даже не будучи знакомой с ним, ненавидит его настолько сильно, насколько вообще один человек может ненавидеть другого. Да, он ждал этой новости. Они все ждали и надеялись, но только сейчас Адам осознал, насколько ему страшно. Страшно встретиться со своим отражением. Он вспомнил разговор с Сутаном, который говорил, что его предки всегда считали встречу с двойником дурным знаком. В лучшем случае двойник может перетянуть на себя все мечты человека и начать воплощать их в жизнь, отнимет семью и друзей. А в худшем – попытается отнять и жизнь. Только вот похоже, что в его ситуации все как раз наоборот: это он двойник Брукса. Это ОН своим появлением на American Idol отнял у Брукса мечты, карьеру, друзей. И уже почти отнял жизнь, но на шоссе между Лос-Анджелесом и Сан-Диего вовремя подоспел вертолет спасателей… Ламберт сжал кулаки, и той рукой, что не была плотно зафиксирована бандажом, отчаянно вцепился в свои крашеные волосы. Он не шатен, как Брукс, – он толстый рыжий парень из Сан-Диего, который всю жизнь борется с этими чертовыми килограммами, красит брови и ресницы и толстым слоем грима тщательно маскирует веснушки. Он – всего лишь копия. Жалкая копия фитнес-инструктора из Карлсбада с гладкой, слегка смуглой кожей и телом античного бога. - Мистер Ламберт, Вы в порядке? – врач обеспокоенно присел на койку и взял его за плечо. – Вам нехорошо? Я сейчас позову… - Нет-нет, все нормально, - певец поднял голову и глубоко выдохнул, стараясь успокоиться. – Ничего не нужно. Просто это была… очень неожиданная новость. Я рад за мистера Брукса. - Я знаю, Вам бы хотелось увидеться с ним, но… - Нет! – неожиданно для себя вскрикнул Адам. – То есть… Я думаю, будет лучше, если в первую очередь он увидит своих родных, а не меня. - Согласен с Вами, - тепло улыбнулся врач. – Правда, мы с коллегами посоветовались и решили, что ничего не будем сообщать им до утра. Пускай они спокойно отдохнут. А ему сейчас тоже нужно дать время, чтобы осознать, что произошло и где он находится. Ламберт ничего не ответил. Только едва заметно кивнул в знак согласия. И врач, дружески похлопав его по плечу, поднялся с койки и тихо вышел за дверь. *** Ночь казалась Адаму бесконечной. На часах было уже три, но он так и не смог сомкнуть глаз. Внутри все сжималось от страха, но какая-то сила непреодолимо тянула его туда – в реанимацию. Музыкант пытался гнать от себя эти мысли, но они продолжали настойчиво лезть в голову, пока он наконец не сорвался и не вскочил с койки. В больничном коридоре горел свет, но не было ни души: весь персонал разошелся по домам, а дежурные врачи и медсестры наверняка отдыхали у себя в ординаторских. Кутаясь по пути в халат, Адам вышел из своей палаты и быстрым шагом направился в сторону двери, которая выходила на лестницу, ведущую к реанимации. Его ушибы и синяки все еще болели, и нога по-прежнему давала о себе знать, но он уже не обращал на это внимания, а прихрамывал, скорее, по инерции. Весь путь до реанимации занял у него не больше пяти минут. Но когда впереди показалась заветная дверь, страх снова сковал певца, и он остановился в нескольких метрах от входа. Где-то вдалеке слышался шум города и звуки автомобильных клаксонов, а здесь – в холодном бело-голубом свете галогенных ламп – стояла леденящая душу тишина, и каждый шорох казался грохотом, а у дыхания в пустом коридоре появлялось эхо. К палате Брукса Адам подходил на ватных ногах. Он тихонько приоткрыл дверь, стараясь не издать ни звука, и расслабился, только когда увидел, что парень лежит на кровати неподвижно, а аппарат, провода которого по-прежнему тянулись к его рукам, ровно отсчитывает пульс. Спит. Ну разумеется. Музыкант почувствовал себя идиотом. Естественно, даже если Брукс пришел в себя, его тут же накачали успокоительным. Вот и хорошо. Три часа ночи в пустом отделении реанимации – не лучшее время и место для такой встречи. Он облегченно выдохнул, несколько секунд еще смотрел на Брукса, а потом развернулся, чтобы закрыть дверь и уйти, но вдруг услышал за спиной низкий хриплый голос: - Ламберт. Я… тебя… видел. Адам вздрогнул всем телом и покрылся гусиной кожей. Его словно окатили ледяной водой. Он обернулся и встал как вкопанный, не в силах оторвать свой взгляд от кровати, откуда на него смотрели холодные голубые глаза. Вернее – один глаз. Потому что второй практически полностью заплыл. - Как… ты… нашел меня? Музыкант даже не сообразил, что вопрос был адресован ему. Он настолько обалдел от смеси неожиданности и страха, от того, что слышит этот голос, который оказался вовсе не похожим на его собственный, как он наивно полагал, что несколько секунд просто смотрел немигающим взглядом на лежащего перед ним человека и не мог произнести ни слова. Но вернувшийся буквально с того света собеседник оказался на редкость настойчивым: - Ну и что… сказали… в новостях? Он говорил с небольшими паузами. Было видно, что слова даются ему тяжело, через боль, как и самостоятельное дыхание. - В новостях? – эхом переспросил Адам. На лице Брукса появилось что-то вроде кривой усмешки: - Ты ведь… прискакал… потому что увидел… в новостях… свой труп? - Нет, - ответил Ламберт, с трудом проглатывая слюну. Но вопрос в глазах Брукса был совершенно ясен, и музыкант собрался с духом, сделал уверенный шаг вперед и вошел в палату. Бесшумно прикрыв за собой дверь, он снова развернулся в сторону Брукса и снял с себя больничный халат, демонстрируя загипсованную руку, туго прижатую к телу бандажом: - Собираясь свести счеты с жизнью, ты по иронии судьбы выбрал мою машину, - он спокойно вздохнул и, видя, как изменяется выражение лица парня, добавил: - Это я сбил тебя. Секундная пауза, и из груди Брукса вырвался хриплый истеричный смех: - Черт… Не может… быть… Это… знак… Гребаный знак, Ламберт… - Ты чудом выжил, Джеф. - Нет! – вдруг резко выдохнул парень, а чистые голубые глаза сверкнули злостью. – Не «ты». И не «Джеф». Для тебя, Ламберт, я МИСТЕР БРУКС, - он закашлялся и сморщился от боли, но тут же снова глубоко вдохнул и посмотрел на него с еще большей ненавистью. – Ты меня понял? Приняв это поначалу за шутку или издевательство, певец попытался улыбнуться: - Перестань. Я ведь… - Ты слышал меня, Ламберт? – даже в его ослабленном голосе зазвучали металлические нотки. – Меня. Зовут. Джефферсон. Брукс. И я заставлю ВСЕХ называть меня именно так. А начну… - он снова зашелся кашлем, сквозь который прохрипел: - … с… те… бя… Немного растерянный от такого обращения, Адам только открыл рот, чтобы что-нибудь ответить, но увидел, что кашель у парня становится все тяжелее, хрипы – все глуше, а потом он вдруг начал задыхаться, судорожно вдохнул и выплюнул на простыню, которой был укрыт, сгустки алой крови. Аппарат у изголовья кровати беспорядочно запищал, а на мониторе вместо зигзагов пошла сплошная полоса. От испуга Ламберт шарахнулся в сторону, заметался по палате и наконец выскочил в коридор, чтобы позвать на помощь.