Рассвет

Мягкие хлопья снега усыпали Убежище, путались в светлых волосах рыцаря-капитана, следившего за тренировками новобранцев. Он стоял почти неподвижно, глядя куда-то дальше избивающих манекены солдат, и мысли его были отнюдь не об обучении. Он вспоминал, взвешивал и пытался прийти к какому-нибудь решению. Мир вокруг неумолимо менялся, рушились устои, разгорались войны, казалось, их проверяют на прочность. Вера, то единственное, что удерживало их от окончательного падения тоже рушилась, ломала белые крылья о людские предрассудки. Командир уже устал задаваться этим вопросом: Во что же теперь можно верить? **** Каллен был рад стать частью Инквизиции: он надеялся, что они смогут вывести мир из тьмы. Для каждого из них это дело оказалось непростым: приходилось выверять каждый шаг, взвешивать каждое решение, словно они ступали по тонкому льду и одно неверное движение может проломить его. Ему не хотелось идти на дно. Не сейчас, когда весь мир так отчаянно нуждался в чей-то твердой руке, протянутой в самый сложный и страшный момент. Они могли еще подарить всем надежду. Командир боролся со своими страхами, отгоняя их прочь, каждый раз, когда Инквизиция делала ход. Это было похоже на шахматную партию, только на кону были жизни, миллионы жизней. Но тяжелее всего было Вестнице Андрасте. Долийка-маг, обвиненная в страшном деянии, приговоренная к смерти – судьба любила злые шутки. Он не знал, как отнестись к ней – представить ее символом Веры для целого мира было подобно издевке. Она ведь даже не верит в их богов. Хрупкая и робкая, она не казалась ему тем, кто может вытащить их всех из бездны, но каждое ее действие, каждое слово заставляли Командира сомневаться. Первые несколько месяцев он даже не видел ее в убежище: она почти сразу отправилась в путь. Лишь в докладах он узнавал об очередном ее успехе, успехе Инквизиции. Когда Вестница вернулась впервые, множество беженцев, населивших убежище, приветствовали ее, как героя и защитника, как нечто большее, чем просто удачливого солдата. Она наполняла их сердца надеждой, убеждала в том, что еще не все потеряно, что в их силах изменить ход истории. Вера. Она смогла возродить веру в сердцах всех этих людей, и Каллен сам начинал верить. И каждый раз, когда Вестница возвращалась с новой победой, на душе у Капитана становилось теплее. Множество раз Вестница возвращалась в ссадинах и ранах, некоторые из них едва успевали прекратить кровоточить, но каждый раз её возвращение означало новую, пускай небольшую, победу. Она приходила на военные советы, внимательно слушала все доклады, соглашалась со своими советниками и вновь уходила, снова собираться в путь. Иногда он позволял себе задерживать на ней взгляд, изучая и силясь осознать, что же такого особенного в этой девушке, что смогла сплотить вокруг себя людей. И не только людей. Командир замечал, как её тонкие пальцы с такой силой сжимают посох, что костяшки невольно белеют. Все еще покрытые ссадинами и мелкими рубцами руки слегка дрожат, когда она смотрит в небо, где пылает разверзнутая бездна. Но Вестница упрямо движется вперед, бросая последний взгляд на своих советников, и Каллен видит растерянность и страх в ее лиловых глазах. Как-то раз им пришла весть от клана Лавеллан, тогда слухи о Вестнице уже успели разнестись далеко за пределы Внутренних земель. Каждый день Леллиана собирала новую информацию, Жозефина налаживала связи, а Каллену пришлось отправиться в путь, к родным Вестницы, чтобы предотвратить возможный конфликт. Эльфийка сидела на ограде пустующего стойла и беспокойно смотрела на небо, раздираемое зеленым пламенем. - Сможем ли мы закрыть эту дыру? – Спросила она скорее у ветра, трепавшего её белые волосы. Но Каллен решился ответить за него. - Во всяком случае – придется попытаться. Вестница. – он деликатно поклонился ей в знак приветствия и девушка ответила коротким кивком. Волосы лезли ей в глаза, и она упрямо убирала их за острые уши. Командир не вольно залюбовался грацией её движений. - Я отправляюсь к вашему клану. Не хотите что-нибудь передать им? – Ему показалось, что он заговорил слишком резко, опомнившись от короткого замешательства. Лавеллан мотнула головой, глаза её все еще были устремлены в далекую небесную бездну. - Я не скучаю по ним. – Прервала она тишину, когда Командир уже был готов уйти. – Вечно в пути. Мы никогда не оставались на долго в одном месте. Никогда не было места, куда я могла бы вернуться и почувствовать себя, как дома. - А сейчас? - Сейчас что-то похожее. Новые места, новые лагеря, каждый новый день – это дорога. Только теперь она стала труднее и опаснее. – Она посмотрела на него, и Командир заметил тепло в лиловых глазах. – Но теперь есть куда возвращаться. - И вы готовы назвать это место домом? – Он слабо улыбнулся и окинул взглядом стены убежища. - Наверное… Однажды Эльфийка со всем отрядом вернулась верхом, Командир впервые увидел такую искреннюю улыбку на ее лице. Как и многие советники, он позволял себе обращать внимание на ее поступки. Он должен был быть уверен, что все они сделали правильный выбор, позволив ей стать столь важной частью Инквизиции. Но большую часть времени он занимался тренировками новобранцев и не имел возможности отвлечься. Лишь на советах он видел её достаточно близко, чтобы начать понимать, какой груз они взвалили на ее плечи. Ссадины не сходили до конца, некоторые раны не успевали затянуться, а Вестнице уже снова нужно было отправляться в путь. И Каллен стыдился своего недоверия в её силу и возможности. Его отношение к эльфийке менялось с каждым новым докладом об успехе, с каждым новым благодарным письмом для инквизиции. Теперь он начал понимать, чем она стала для людей, какое величие и силу они видели в этой девушке. Каллен смог наконец признать ее, как символ их возможной победы. Но время неумолимо текло, изменялись правила и условия игры, появлялись новые препятствия на пути Инквизиции, и Командиру пришлось по-новому взглянуть на Вестницу, поставленную перед тяжким решением и сделавшую выбор. Не лучший, как считал бывший Храмовник. Каллен был вынужден принять решение Вестницы, но не мог с ним согласиться. Еще несколько часов после военного совета он нещадно гонял оставшихся в Убежище солдат. Командир злился и не находил себе места: предпочесть горстку отступников ордену храмовников! Как можно быть такими… слепцами… Но она ведь сама маг! Ее недоверие к ордену можно было понять. Можно, но он не хотел понимать. Они отбывали на рассвете. Леллиана еще раздавала какие-то указания своим агентам, торопя их с отчетами и перепроверяя приказы для разведчиков в разных точках мира. Варрик натирал свой любимый арбалет, в который раз прохаживаясь тряпкой по рукояти. Каллен удивлялся такой трепетной любви к своему оружию, и сильнее сжимал рукоять собственного меча, немного понимая гнома. Старый Серый Страж прохаживался по двору, ожидая отъезда, Командир видел, что Блэкволл так же не разделяет общего воодушевления идеей заручиться поддержкой магов. Впрочем, старый вояка редко выглядел довольным. Вестница стояла возле конюшни, седлая черного, как смола “Единорога”. Разведчики Леллианы где-то откопали это… существо и притащили его в подарок Лавеллан. Конь выглядел весьма… экстравагантно, по мнению Капитана, и наводил ужас на снующих вокруг жителей Убежища. Мощная шея венчалась черным черепом, а глаза животного горели огнем. Из-под нижней челюсти торчала рукоять меча, а острие было вместо рога. Конь казался Каллену ужасным, мерзким и безобразным, он, словно насмешка над привычными законами, пускал пар из прорезей ноздрей. Но Вестница, казалось, не видела испуганных взглядов, ласково похлопывая животное по облезлой шее, а зверь, довольно фыркал. Это было так странно и ужасно, что Командир не мог перестать смотреть на это действие, ожидая момента, когда тварь набросится на эльфийку: тогда-то он сможет избавиться от животного. Каллен даже на мгновение усомнился в здравии рассудка Вестницы, находящей эту тварь немного милой. Злоба утихла сама собой, пока он наблюдал за сборами. Он видел, как тонкие пальцы поправляют стремена, как эльфийка уверенно вскочила в седло, и думал, что возможно она поступила правильно, сделав этот выбор. Время покажет. Отряд двинулся за ворота Убежища, люди стояли по обеим сторонам дороги, провожая взглядом процессию, но усиленно избегая смотреть на черного коня. Вестница на нем казалась еще более хрупкой и бледной. Каллен лишь коротко кивнул на прощание, когда они проезжали мимо него. Ворота закрылись, и он поспешил вернуться к своим обязанностям. Время шло, минуло около недели с последнего доклада Леллианы, когда они добрались до предместий Редклифа. Она сообщила о том, что они разбили лагерь в трех днях пути от города, советница уже подготовила все к возможному захвату, а Вестница отправилась на переговоры. Больше вестей от нее не приходило. Его беспокоили постоянные просьбы о помощи Инквизиции и донесения со всех областей. Но они так и не получали вестей из Редклифа. Каждый день, он трудился без отдыха, разрабатывая с Жозефиной и Кассандрой новые планы, отправляя отряды во Внутренние земли, продолжая тренировать новобранцев. Но каждый вечер, стоило Каллену вернуться в свои покои, как тяжелые мысли одолевали его. Он не мог избавиться от них, отвлекаясь лишь днем, полностью погруженный в заботы. Стоило вспомнить, с какой уверенность в успехе Вестница отправлялась в путь, ком сразу застревал в горле. Он ведь даже не попрощался с ней. Прошло уже не мало времени с тех пор, как отбыл отряд с долийкой во главе, но никто так и не вернулся. Что будет с ними, если с Вестницей что-то случится? Как Инквизиция сможет победить? Теперь она была тем единственным маяком надежды, при виде которого сложно было не поверить в успех их общего дела. И что же останется ему, если последний огонек света потухнет? Рыцарь-капитан вздрогнул от неожиданных мыслей. Давно его так сильно не беспокоила чья-то жизнь, и сердце не болело от переживаний. Он уже привык к своим обязанностям, к Инквизиции и… к ней. Что он будет делать, если все это разрушится? Письмо пришло спустя неделю ожиданий. “Вестница вернулась спустя четыре дня. За ней следовали маги, готовые присоединиться к Инквизиции. О самой встрече Лавеллан предпочла умолчать, как и сопровождавший ее маг. Остальные же спутники поведали о происшествии на встрече, но объяснить поведение Вестницы так же не могли. Должна признать, что выглядят эти двое странно. Они ни разу не посмотрели мне в глаза, казались растерянными и бледными. На Блэкволла и Варрика они поглядывают с облегчением, но держатся в стороне. Надо выяснить, что там стряслось. Завтра выдвигаемся в обратный путь.” Руки Каллена дрожали, когда он несколько раз перечитывал письмо. Необъяснимая злоба и обида подкатили к горлу. Дориан ему не нравился: высокомерный и напыщенный маг вел себя слишком нагло, когда прибыл к ним, а теперь у него с Вестницей была какая-то общая тайна. Командир скомкал послание и с силой швырнул его в огонь. Что бы за секреты ни были у этой парочки магов, его это не касалось. На протяжении всей недели пути Леллиана не забывала присылать вести о своих наблюдениях за поведением Вестницы, но Каллен лишь пробегал их глазами, даже не вчитываясь в текст. Он прочел лишь последнее письмо, которое Жозефина всунула ему в руки и не отставала, пока Командир не дочитал до конца и не взглянул на Леди посла удивленными глазами. “Вечером я говорила с Вестницей. Она была разбита и подавлена, но когда я села рядом с ней, то заметила тень радости в глазах. Пусть и не охотно, но Лавеллан все же поведала мне о событиях того дня. О видении будущего, провале Инквизиции, ваших и моей смерти. Все время рассказа она смотрела себе под ноги, но в конце концов улыбнулась, взглянув на меня. Не буду расписывать весь наш с ней разговор, скажу только, что она все еще не пришла в себя. Считаю, что в ближайшее время ей лучше отдохнуть от дел Инквизиции. Передаю лишь последние её слова, чтобы мои выводы стали ясны: “Я рада, что вы все остались живы. Но что, если мои действия могут привести именно к такому финалу? Что если каждый мой шаг - это ошибка? Как вы можете верить в меня, если я сама утратила веру?” Подробности доложу по прибытию.” Он провел рукой по волосам, тяжело вздыхая. Ведь он чувствовал, что что-то не так. Но полную информацию они смогут получить только по прибытию отряда, тогда он и решит, может ли как-то помочь Вестнице. Когда делегация в сопровождении магов вернулась, Каллен встретил их у ворот, выискивая глазами эльфийку. Он заметил, что Варрик и Блэкволл о чем-то думали с серьезными выражениями лиц, видимо им поведали всю историю. Черное чудище шло в середине строя, тяжело ступая копытами по заснеженной земле, всадница приветливо улыбалась встретившим ее жителям Убежища, но Каллен заметил грусть в лиловых глазах. Он медленно подошел к Вестнице, когда та остановилась. Он внимательно следил за взглядом кошмарного коня, надеясь не быть покалеченным этим чудовищем на глазах у эльфийки. Он поднял на нее глаза и не смог сдержать улыбку заметив довольную ухмылку. Капитан подал Вестнице руку, помогая спуститься с животного. Конь, если это вообще можно было назвать конем, щелкнул челюстью, и Каллен перевел на него недовольный взгляд. - Спасибо, Командир. – устало сказала Лавеллан и бывший Рыцарь-капитан снова вздрогнул, осознав, что скучал по ее голосу и их редким беседам. **** - Командир! - Докладывайте. – Каллен словно очнулся от полудремы и ответил инстинктивно, лишь спустя несколько мгновений поняв, кто его окликнул. – Вестница… Простите. Он даже не заметил, как она подошла, полностью погруженный в свои мысли. С момента присоединения магов минуло не больше нескольких дней, но Лавеллан выглядела уже не такой потерянной и разбитой. Казалось, что уверенность снова вернулась к ней и теперь, девушка даже казалась сильнее. Это немного успокаивало Командира, хотя доклад Леллианы все еще не шел у него из головы. Ведь если им не удастся закрыть брешь, мир может пасть в хаос меньше, чем за год. - Как вы, Вестница? - Уже лучше. Мне… Все еще трудно выбросить из головы тот кошмар. – Она смотрела себе под ноги, не поднимая на него взгляда, он тоже смотрел куда-то в сторону, дальше сражающихся солдат, и крепче сжимал рукоять клинка. Всего пару дней назад Каллен проходил мимо ее покоев и слышал плач. Сердце непривычно сжалось от боли, ему захотелось распахнуть дверь и обнять ее, защитить от всего мира. Но Командир удержался, с трудом отступая и чуть не срываясь на бег. Дыхание его сбилось, а сердце стучало, как сумасшедшее. Снова, снова эти чувства, эти переживания и эта слабость. Каллен с силой ударил кулаками по столу, прогоняя ненужные мысли. Но те не хотели уходить. Он представлял, как по ее тонкому лицу текут слезы, и мог лишь сильнее сжимать кулаки, до боли, до желания кричать. Это слабость, непростительная и непозволительная. Вот только Резерфорд не мог решить для себя, что большая слабость: сдаться под напором чувств или, как трус избегать ее взгляда. В тот вечер Командир впервые за долгое время напился. - … боюсь всех подвести… Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы закрыть брешь. – Она развернулась и зашагала прочь. А Каллен так и остался стоять, глядя ей в след. Последующие дни, что она провела в Убежище, она иногда приходила к нему. Они стояли и разговаривали об Инквизиции, ситуации за стенами Убежища и о храмовниках. Каллен рассказывал об ордене, в котором когда-то состоял, о его правилах и заветах. Она и раньше интересовалась его прошлым, его взглядами на соратников, да и просто его мнением. Командир не придавал этому особого значения: ему нравилось беседовать с ней, хоть он и старался перевести разговоры с некоторых тем в другое русло. Столь неприятны и болезненны были те воспоминания. Но, казалось, она понимала это, молчала, глядя вдаль и находила новую тему. Он не мог смотреть ей в глаза долго, а она любила упрямо ловить его взгляд. Вестница общалась со многими из своих соратников: Каллен не раз видел, как она оживленно беседует с Кассандрой, тренирующейся неподалеку, видел, как эльфийка прогуливается с Соласом, расспрашивая его о чем-то, и как смеется над историями Варрика. Поэтому он не считал их разговоры чем-то необычным, не придавал значения некоторым ее словам. Каллен вообще старался относиться к ней лишь как к Вестнице, но иногда ее вопросы заставляли его сильнее сжимать рукоять меча и словно забывать слова. Когда она спросила его про соблюдение храмовниками целибата, сердце Командира забилось быстрее, но он ответил, запинаясь и волнуясь. В том числе и про личные взгляды на это. Слабое тепло разлилось в груди, и Каллен позволил себе улыбнуться на прощание, когда Вестница уже собралась уходить. Командир снова слегка укорил себя за неподобающие мысли. Осознание того, что ему хотелось, чтобы Вестница стояла с ним рядом на усыпанном снегом плацдарме чуть дольше, пристыдило бывшего храмовника. Время не ждало, не давало им шанса на передышку: разлом в небе продолжал извергать демонов в мир. Инквизиция тоже не ждала. Они заручились новыми союзниками, усилили армию и были готовы к битве за жизнь. Она подошла к нему спустя несколько часов после совета. Они готовились к закрытию бреши. Он видел, как ее тонкие бледные руки подрагивают, то ли от холода, то ли от волнения. Ему хотелось отправиться с ней, стоять там, рядом, имея возможность помочь. Но Командир не мог пойти с Вестницей: он нужен был здесь. Сердце больно кололо от одной этой мысли. Снова неизвестность и страх. Теперь риск был ясен и от того, добьются ли они успеха в этом деле или нет, зависела судьба всего мира. Все зависело от нее, сможет ли она справиться с таким испытанием. - Капитан. - Вестница. - Я решила отправиться немедленно. Каллен впервые за долгое время позволил себе заглянуть ей в глаза. И страх еще сильнее сковал сердце: она не боится. Она готова пожертвовать собой ради их общего блага. И Командиру еще сильнее захотелось последовать за ней. - Берегите Себя, вы нужны Инквизиции и людям. – спокойно отозвался Капитан, все еще стараясь загнать свои чувства и желания как можно глубже. - Я учту. Всего доброго, Каллен. Присмотрите тут за всем. – Она улыбнулась и ушла, оставляя следы на свежем снегу. И его имя, сорвавшееся с её губ, заставило Капитана еще больше беспокоиться. - Храни вас Андрасте, Вестница. – прошептал он, возвращаясь к своим обязанностям.