Только не в этот раз

Пять лет назад Шота и Кэнко шагали по школьному коридору, когда заметили рыжего парня, неуклюже копошащегося около шкафчиков, - кажется, дверка заела и никак не хотела открываться, но под напором юнца резко распахнулась и ударила того по лбу. - Ахаха, вот ведь фрик! - визгливо заржал Кэнко, указывая пальцем на парня. - Идиот! - Почему фрик? - невозмутимый Шота по привычке изогнул бровь. - Потому что шишку набил? - Да ты слепой, что ли? Какой дебил в наше время будет красить волосы в такой стремный цвет? Уже звенел звонок, и парни нырнули в лабораторию химии, от которой за версту тянуло запахом каких-то реагентов. "Кэнко, ты дурак", - со вздохом подумал Шота, закидывая сумку на стол и удобно устраиваясь на отвоеванной у одноклассников последней парте. Вот уже несколько лет подряд Шота Йокояма успешно разбивал стереотип "первый хулиган школы не может быть лучшим ее учеником". Его логика была такой же простой, как затасканный Cricket, надежно обосновавшийся в кармане черных джинсов, не раз перезаправлявшийся и пестреющий тысячей царапин, и такой же ассиметричной, как рваная челка, закрывающая пол-лица. Обязан носить школьную форму? - конверсы с футболкой вполне сгодятся. Ночь перед экзаменом? - заявлюсь на вечеринку и ввяжусь в драку, чтобы утром единственным из всего класса получить высший балл. Выступаю на торжественной линейке? - пойду покрашу волосы в сине-фиолетовый. С проверкой приезжает мэр города? - выйду-ка покурить около главного входа. На языке у тощего растрепанного брюнета постоянно крутились какие-то веселые остроты, стены комнаты были увешаны чертежами авиационных двигателей и постерами рок-групп, в углу были свалены в кучу какие-то увесистые книжки, но это не мешало ему слыть задирой и своим парнем в любой компании, эдаким Робином Гудом всея района, которому зареванные младшеклассники прибегали жаловаться на своих обидчиков, парни-сверстники доверяли свои самые строгие секреты, а вечно краснеющие и поголовно влюбленные по уши девчонки писали анонимные признания. Но неприступный Йокояма встречал любые выпады в свою сторону извечной ухмылкой, особо настырных посылал в нужные места прямым текстом, а на больших переменах просто смывался из столовой, где смотрящие щенячьими глазами одноклассники увивались около него, как пчелы около цветка, на крышу в обществе своего единственного друга - старой черной гитары, которую хранил там же, во вскрытой по-тихому подсобке. Это всегда помогало, если возвращаться домой ну совсем уж не хотелось. Шота не верил в судьбу, удачу, светлое будущее, карму и прочую лабуду, никогда ничего не планировал и старался относиться к жизни как можно легче, а вот назойливые родители давно всё распланировали, черти. И плакала гитара... Второй раз незнакомый рыжий парень подвернулся под руку где-то через неделю - причем, подвернулся в прямом смысле слова. Таща в руках какую-то кипу бумаг, загораживающую обзор, он со всего размаха впечатался в долговязую фигуру, о присутствии которой секунду назад говорили только промелькнувшие впереди, на солнечной полоске, пробивавшейся из высокого окна, носки красных кед. - Полегче, малышня, куда прешь? - беззлобно пробормотал Шота, пожевывая сигарету и не предпринимая попыток помочь вмиг покрасневшему, побледневшему и онемевшему визави. Но тот замер, как вкопанный, и даже через силу не мог ворочать языком, поэтому долговязому пришлось наклониться, комично изогнувшись под тяжестью сумки, соскользнувшей на один бок, и по-быстрому сгрести в кучу листы и подшивки, позвякивая фенечками. - И как только таких ротозеев земля носит! Рыжий вдруг ожил, начав суетливо запихивать бумажки в папку, и промямлил что-то вроде "на факультатив по литературе, попросили из библиотеки забрать...", раза два чуть не столкнувшись лбом с Шотой. - Литературе? Ну нифига себе принцесса! - присвистнул тот, уворачиваясь. - Твои? На полу валялись разлетевшиеся веером рисунки - черная паста, умелая штриховка. Парень боязливо кивнул, не отводя глаз от сережек-перьев, покачивавшихся в проколотых мочках брюнета. Как пить дать, стырил у какой-нибудь девчонки. Кислотная футболка и болтавшийся поверх нее клетчатый галстук и вовсе выбивали из школьной бело-коричневой реальности. - Клево рисуешь, чувак, - неожиданно улыбнулся Шота, поднимаясь с кафеля и отряхивая штанины. - Держи! Водрузив в руки низенького рыжего паренька злополучную бумажную пирамиду, которая снова почти придавила его к полу, Шота легонько похлопал того по плечу и скрылся в солнечной полоске за поворотом. "Фрик", - пронеслось в мыслях Адама недавно услышанное в рекреации словечко. Кажется, так называли его какой-то неприятный парень и этот самый Шота?