РасЦветЪ

... Ладно, я думаю, напишу вам ещё, а пока Пока! Тимыч Дописав последние строчки письма, Андреев тут же сложил листок пергамента пополам (эх, и почему в магической Британии не в ходу обычная бумага? В РасЦвете у всех учеников есть нормальные тетради по всем предметам). Затем Тимофей положил письмо в конверт и написал: «Школа волшебства «РасЦветЪ», Максиму Якушенко от Тимофея Андреева». Подписал он это ручкой, а не ненавистным пером и чернилами. Опять же, россиянин никак не мог понять, почему такие простые вещи как шариковые ручки, считались в магической Британии чем-то странным и лишним. - Максиму пишешь? – голос Сергея прервал раздумья Тимы. - А, да... – коротко ответил Андреев, будто только что пробудившись ото сна. Он поспешно встал со стула и вышел из комнаты, направляясь в советник. - Ты это совой собираешься отправлять? – спросил Плохих, стоя на пороге. - Да. - Любая сова сдохнет на полпути до России. - Ну как-то же переписывается Хогвартс с РасЦветом, - Тима и сам задумался над этим. – Электронную почту хогвартсцы для себя пока не открыли. - Ладно, - отправляй, - разрешающим тоном произнёс Сергей и исчез из поля зрения. Да, не зря Тима вписал «Надеюсь, эта сова не сдохла по пути, и вы получили моё письмо». Хотя, чего бояться? Каким-то образом существует магический обмен письмами на дальние расстояния. Есть, наверное, какие-то почтовые станции, где сов сменяют другие совы. Не у всех же волшебников есть Интернет. После вручения письма одной из сов, Андреев устремился в хижину Хагрида, где ему, как было сказано в письме, и нужно было отбывать наказание. Наказание это заключалось в кормлении разных магических зверюг и в уходе за ними. Были в попечении лесника и профессора по уходу за магическими существами и довольно дружелюбные создание, а были и довольно опасные, как, например, твари, которых Хагрид называл Skrewt (по-русски они зовутся соплохвостами). В целом всё было несложно, но одна вещь довольно сильно беспокоила Андреева: трудность общения с Хагридом. Никто, знающий английский не мог ходить с ним и выполнять функцию толмача. И правда, школьному лесничему, по совместительству профессору, приходилось использовать самые простые слова, чтобы что-то донести до иностранца. У самого Хагрида словарный запас был невелик, а манера речи была очень простая, даже деревенская. Лесник всегда говорил просто, но ему приходилось говорить ещё проще. Хотя сам он никогда не жаловался и относился к Тимофею с добротой. Почти всегда Тимофею перепадало что-нибудь вкусное от лесника. А когда приходили Гарри с Гермионой, Хагрид наливал чай, и все вчетвером сидели у камина и наслаждались горячим напитком. Хагрид, Гермиона и Гарри о чём-то непринуждённо болтали. Тима не мог понять их беглой речи. Только когда кто-то из англичан спрашивал Андреева «How are you?», причём, довольно медленно, тот отвечал «I’m fine» лишь потому, что ничего другого попросту не знал. Дорога от замка до хижины была усыпана жухлыми, грязными листьями. Последний день осени, а снега нет! Ох уж эта Европа... В Ярославле хотя бы раз к этому времени что-нибудь да выпало. «Эх, - подумал Тимофей, - в Расцвете уже с ледяной горки дети катаются!». Домой уже хотелось, пусть Турнир только начался. Подойдя к двери хижины лесника, Тимофей постучался в дверь. Дверь открыл огромный бородатый мужчина. За неполную неделю россиянин немного привык к размерам полувеликана. Тот поманил Андреева в дои и тут же, что-то сказав, вручил подопечному большую и грязную миску, а также великанских размеров щётку. - Clean. – скомандовал Хагрид, и Тимофей, выучивший это английское слово на зубок, принялся делать, что сказали. Когда Тимофей закончил, подоспело ещё шесть таких же мисок. Андреев мельком взглянул на улыбающегося Хагрида и взял вторую. Чистить гигантские предметы, видно, предназначенные для кормления неимоверно огромных зверей, было скучно. Как только Тима одолел все эти миски, Хагрид послал его на улицу, чтобы покормить гиппогрифа. Гиппогрифы не подпускали к себе абы-кого, поэтому с ними нужно было быть очень осторожным. Тимофей медленно подошёл к созданию, на вытянутых руках держа собственноручно помытую миску, наполненную дохлыми мышами. Тимофей вычитал из русских книг, как вести себя с этими животными, так что он чувствовал себя уверенно. Поклонившись, Андреев дождался от гиппогрифа ответного поклона. Когда зверь слегка наклонил шею, Тима приблизился. Гиппогриф взял из миски одну мышь и съел. Затем ещё одну. Устав держать миску, Тима поставил её на землю, а сам стал легонько гладить существо по голове. - О, как мило! – Тимофей аж вздрогнул, услышав чей-то голос. Это была Эжени, что, мило улыбалась, стоя на приличном расстоянии от животного. – Ну, как дела? - Хорошо, - тупо ответил Тима. - Скучаешь про Максима? - Да, есть такое. Только что ему письмо отправил. - Хорошо. А ты ещё знаешь, какое следующее испытание будет? – спросила Эжени, всё так же мило улыбаясь. - Нет, откуда? - У тебя же яйцо. - Какое... – проговорил Тима, и вдруг вспомнил, что он отбирал у дракона. – Блин, у меня же яйцо. Я совсем забыл! Ладно, потом посмотрю, что в нём. - Ты, мне кажется, ладишь хорошо с хиппогрифом? - Гиппогрифом, - поправил Тима, - Ну да, есть немного. - Мы учили хиппо... гиппогрифов в школе, на третям курсе. Одну мою подружку он царапал. Это ей было очень больно. - А мы гиппогрифов не учили. У нас есть темневедение. Там мы учили Змея Горыныча, леших. У нас в России не-волшебники думают, что леший похож на человека, он хранитель леса, и у него есть разум. Но разума у него больше, чем у... Я не знаю, чем у кота. Но хитрые – ужас. Максимум, как у собаки. Знаешь, мы летом один раз на природе отдыхали, жарили шашлыки... - Шашлыки, - перебила Тиму француженка, пытаясь повторить новое, ещё не знакомое слово. – Что это шашлыки? - Мясо накалывают на мангалы... Ну, такие острые штуки, и жарят на углях. – Быстро объяснил Андреев. – Так вот, мы сидим, жарим шашлыки, вдруг к нам приходят лешие, всего их было четыре. А они выглядят почти как люди, только худые очень, у них кожа зелёная, а из ней всякие листья и веточки растут. Они начинают у нас еду тырить... Ну, то есть, красть. Один леший берёт у моего папы тарелку с салатом и, главное, не убегает, а смотрит на папу, как будто, разрешения просит. Папа отобрал у него салат. Тот опять взял и стоит. Папа опять отобрал, и так несколько раз. Мы с мамой на это смотрели, ржали... в смысле, смеялись. Обернулись, видим – три остальных наш гриль с этими шашлыками на мангалах уже почти в чащу утащили. Вдруг кому-то из них на ногу горячий шашлык упал. Тот давай выть, отпустил гриль, те двое его опрокинули. Мы отсмеялись и собрали гриль с помощью магии, все угли туда сложили, леших прогнали, но шашлык больше уже не жарили. Эжени звонко смеялась, что вызвало на лице Андреева невольную улыбку. - Мне нравится, когда ты смеёшься, - проговорил Тимофей вполголоса, но француженка его не услышала. Внезапно к молодым людям подошёл Хагрид. Великан поздоровался с Эжени и быстро что-то спросил. Француженка дала короткий ответ. Затем последовал ещё один вопрос, ответом на который послужил кивок вправо-влево. Затем ещё один вопрос от Хагрида. Прежде, чем я услышал ответ, меня внезапно взяли крепкие руки лесничего и оторвали от земли. У Андреева сердце замерло от стрха, но перед тем, как издать хоть какой-то вопль, посадили на спину гиппогрифа. Не успел я опомниться, как за моей спиной великан разместил француженку. Хагрид что-то крикнул, и гиппогриф тут же взмыл в небо. Тимофей обхватил пернатую шею животного и почувствовал, как его талию обняли, а точнее, крепко сжали руки Эжени, вскрикнувшей от неожиданности. А гиппогриф взмывал всё выше, и вот уже Тимофей огромными глазами смотрел на верхушки деревьев. - Лети вниз! Лети вниз! Лети вниз! Лети вниз! Пожааааааааалуйста! – вопил Тима, но гиппогриф его не слушался. Нексколько секунд спустя, Тиме всё-таки удалось немного расслабиться, он выпрямился и начал глубоко дышать. Руки Эжени уже не так сильно сжимали его живот, а лишь крепко держали. Андрееву даже стало приятно. - Ты как? – обернулся Тима к девушке. - Хорошо! – крикнула та. Гиппогриф огибал самые высокие хогвартсские башни, и Тима пытался углядеть через закрытые окна, что же происходит за ними. Но летели они настолько быстро, что ничего нельзя было заметить. Затем гиппогриф свернул к Чёрному Озеру, обрамлённому горами, на вершинах которых выпал-таки белый снег. Полетав над озером, ребята вернулись обратно к Хагриду. Тот спросил что-то, как всегда, непоонятное, похоже, поинтересовался, понравился ли им полёт. И уже после всего этого, великан отправил ребят домой. - Ладно... у-у-у-ух... Я что-то хотел сделать сейчас, - ещё не успев отдышаться, проговорил Тимофей. - Яйцо, - напомнила француженка. - Точно. Хочешь тоже посмотреть? - Да, бы неплохо. Парень и девушка вошли в замок и поднялись на нужный этаж. К сожалению, это им уделось сделать не без приключений, благодаря движущимся лестницам. Тимофей невольно вспомнил, как они с Максимом впервые столкнулись с этой особенностью, стоя у пропасти, думая, что застряли навсегда. - Жди здесь, - сказал Тима Эжени и вошёл в комнату. В комнате были почти все его одноклассники. Кто-то делал домашнюю работу, кто-то разговаривал, кто-то играл в волшебные шахматы. - О, наш каторжник вернулся! – воскликнул Артём, завидев Андреева. – Что, как там поживают соплехвосты? - Да всё круто, я вон на халяву на гиппогрифе прокатился с Эжени, - произнёс Тимофей. Она боялась, в страже меня обнимала. А я был бесстрашен. Так, мне нужно кое-что взять. Тимофей подошёл к шкафам, где лежали вещи учеников РасЦвета, открыл свой, и достал огромных размеров золотое яйцо, состоящее из четырёх створок и ручки, держащей их вместе. - О, ты наконец откроешь его? – спросил Плохих. - Ага. Хотите глянуть? Пошли! За Тимой из комнаты вышла почти вся комната. Все, включая Эжени, столпились вокруг Андреева. - Ну что, все готовы? – громко спросил Тима, беря пальцами ручку на макушке яйца. – Пять, четыре... - Три... два... – вторила вся толпа. - Один! Тима повернул ручку. Тут же весь этаж наполнился пронзительным криком. Андреев поспешил закрыть трофей, но сделать это было не очень просто. - Ох ты-ж ёлы-палы, - проговорил он. – Шо-ж это могло значить?