(Мама)

— Фрэнк, не спи, — сказал Джерард. Ему даже не нужно было оборачиваться: он и так знал, что мальчик в очередной раз начинает вырубаться. Всю неделю Фрэнк только и делал, что ел, спал и обнимался с Донной. — Фрэнк, не спи, — повторил парень. Фрэнк глухо простонал и заворочался на кровати. — Фрэнк. Хватит спать. — Я не сплю, — пробубнил Фрэнк, тихо проскулил и продолжил возиться с одеялом. — Я устал, и я хочу спать. — Ты устал из-за того, что проспал целый день. Не спи. — Я могу поспать, мне нечего больше делать. — У тебя куча уроков, которые надо делать, — ответил Джерард. Видимо, это прозвучало убедительно, потому что Фрэнк снова застонал, а потом переполз к изножью кровати. Он перевесился через край, расстегнул рюкзак и вытащил оттуда свои учебники и тетради. — Можно я сделаю алгебру и пойду спать? — Нет. Хватит спать. — Но я не понимаю, почему, — сказал Фрэнк. Это заняло несколько дней, но он наконец смог задавать окружающим людям вопросы и говорить «нет». У Фрэнка улучшился аппетит, его раны начали затягиваться и заживать, он уже выглядел намного лучше, чем раньше, и практически всё время — когда не обнимался с Донной — вёл себя так, как должен себя вести нормальный подросток. — Потому что тебе нужно установить режим сна. На следующей неделе ты идёшь в школу. — Я не хочу идти, — пробормотал Фрэнк. — Почему? — Джерард наконец развернулся, оставив свой рисунок незаконченным, и посмотрел на мальчика, который послушно начал переписывать пример из учебника. — Потому что... — Нет уж, давай рассказывай. Почему не хочешь? Потому что там скучно? — Мне нравится учиться, но не нравится быть в школе, — тихо ответил ему Фрэнк. Когда он высказывал своё мнение о чём-то, то всегда говорил тихо, будто надеясь, что его не услышат. — Почему? Фрэнк сел прямо, и вдруг его глаза наполнились слезами; он замотал головой и снова посмотрел вниз. Джерард не видел, чтобы настроение мальчика так быстро менялось, с того самого раза, как поймал его за кражей в Spend ‘N’ Save. — Что случилось? — спросил парень, встал из-за стола и направился к Фрэнку, собираясь сесть в ногах его кровати. — Я не хочу говорить об этом, — произнёс Фрэнк, тяжело сглатывая и чуть сильнее нажимая карандашом на тетрадный лист. — Фрэнк… Ну же, ты можешь рассказывать мне всё, что захочешь. Ты ведь знаешь это? Я больше не хожу в школу, у меня нет друзей — если ты расскажешь мне что-нибудь, это останется между нами, потому что мне просто некому рассказывать. — Ты можешь рассказать Донне, — ответил Фрэнк. Естественно, мнение Донны было единственным, имеющим вес. Она была для него всем — казалось, Фрэнк думал, что без Донны солнце не будет вставать по утрам. Джерард, если честно, вообще ждал того дня, когда он начнёт называть её Мамочкой. Он не сомневался, что это произойдёт. После того, как мама Фрэнка так жестоко с ним поступила, избив, крепкая нить, которой Фрэнк был к ней привязан — нить, которая заставляла Фрэнка постоянно защищать свою маму — ослабла. Он практически не говорил о ней и обычно уходил из комнаты, когда соцработники пытались рассказать ему последние новости о процессе. Но когда Донна говорила с ним об этом, он лишь послушно склонял голову и слушал. — Фрэнк, если только ты не скажешь мне, что собираешься убить себя, навредить себе или Майки, то я ничего не расскажу Донне. Из-за школы ты хочешь навредить себе? Фрэнк пожал плечами. Он пожал плечами... Джерарду это не понравилось. — Что у тебя в школе? — спросил он. — Я не хочу, чтобы Донна знала... — Я ничего не буду ей говорить. Хорошо? Просто расскажи уже мне, что случилось. Фрэнк замешкался. Он посмотрел сначала обратно в тетрадь, потом перевёл взгляд дальше, туда, где сидел Джерард, и покачал головой. — Это неприлично. Я не должен ничего говорить об этом. — Фрэнк. — Я не хочу, чтобы ты тоже злился! — выкрикнул мальчик, согнувшись пополам и уронив тетрадь на пол. — Единственное, что меня сейчас злит — это то, что ты не хочешь ничего рассказывать мне. Давай, поговори со мной. Тебе станет легче. — В школе есть один парень, — ответил наконец Фрэнк. Он выглядел униженным, хотя даже ещё толком ничего не рассказал. — Хорошо… И он достаёт тебя? — спросил Джерард. — Нет… Да… Я не знаю! — Фрэнк… — Я не хочу, чтобы ты злился, — простонал Фрэнк, закрыв лицо руками. — Я не хочу, чтобы и ты меня тоже выгнал. — Да что происходит? Ты покупаешь у этого парня наркотики? Что? Что с тобой случилось? — Джерард обычно уходил из комнаты, когда кто-то рядом с ним начинал плакать и истерить, но он был слишком привязан к Фрэнку. Увидев, что мальчику плохо, он сел к нему ближе. — Ты будешь думать, что я отвратительный. Джерард понял. Он удивлённо приподнял бровь, сам поразившись своей догадке. Подавленный подросток с проблемами в общении, боязнь быть отвергнутым, ощущение омерзительности, ощущение грязи в душе — Джерард был когда-то на его месте. — Фрэнк, ты же знаешь, что я гей, правда? Майки наверняка говорил тебе… — Что? — Фрэнк посмотрел на него, окончательно запутавшись. — Я не знаю, ты просто странно ведёшь себя, — сказал Джерард, покачав головой. Он не ожидал увидеть такую реакцию на свои слова. У него было ощущение, что он неправильно понял Фрэнка. — Я думал… Ладно, неважно. Так что случилось? — Вот в этом и дело. Есть парень, и… — То есть, у тебя всё-таки есть проблема с парнем? — спросил Джерард, неловко поднимая глаза и смотря Фрэнку в лицо. Глаза мальчика зажглись каким-то странным огоньком. Джерарду было неудобно. — Его… Его зовут Кайл, — осторожно произнёс Фрэнк, пытаясь с каждым словом прочесть реакцию Джерарда по лицу. — Хорошо. И тебе нравится Кайл? — Нет, — ответил мальчик, быстро помотав головой. Потом он что-то начал говорить, но остановился на полуслове и пожал плечами. — Не знаю. Джерард был очень удивлён тем, что ничего не слышал об этом Кайле от Майки. Но он не мог представить, чтобы Фрэнк хоть что-нибудь держал в тайне от лучшего друга. — Так… Ты и Кайл?.. — Он оставил в моём шкафчике записку, — сказал Фрэнк. Это было почти похоже на сказку: мальчику получить любовную записку от мальчика было редкой удачей, особенно в старших классах. — И я пришёл туда, куда он мне сказал прийти, а потом… — Фрэнк снова поднял глаза, стараясь понять, что думает Джерард обо всём этом. — Дай угадаю: либо он мудак, который дождался тебя, чтобы избить, либо… либо он мудак, который залез к тебе в штаны. — Видимо, Джерард угадал правильно, потому что Фрэнк заплакал. — Он снял всё на видео и показал всей школе, — сказал Фрэнк, всхлипывая. — Майки узнал и перестал разговаривать со мной как раньше, и… и из школы позвонили мамочке, и… Я думаю, что она сделала со мной это из-за видео. — К концу фразы голос Фрэнка был почти не слышен, а слова было невозможно разобрать. Он весь дрожал. Джерард боялся до него дотронуться — боялся, что испугает мальчика, и тот упадёт с кровати и ударится. Сказать, что Джерард чувствовал себя плохо после его рассказа — ничего не сказать. Фрэнк, над которым постоянно издевались дома, о котором никто не заботился, наверняка был в восторге, найдя в шкафчике любовную записку. Конечно же, он не подумал лишний раз, когда Кайл начал соблазнять его. Он побоялся, что единственный человек, которому он нравится, выйдет из себя и бросит его. Джерард подумал, что это ещё и был первый раз Фрэнка, учитывая, сколько ему лет. Он потерял девственность на камеру, запись с которой показали всей школе — что могло быть хуже? — Этот парень просто мудак, — сказал Джерард, когда истерические рыдания Фрэнка утихли. Он придвинулся ближе к мальчику и обнял его одной рукой, прижимая к себе. Видимо, это было то, чего Фрэнку не хватало, потому что он положил голову Джерарду на грудь и уцепился пальцами за ткань его футболки. Джерард подумал, что мальчик наконец-то нашёл человека, который его понял. Быть геем в школе дерьмово; быть геем в школе и не иметь возможности поговорить с кем-нибудь об этом — ещё хуже, особенно если твоя мать помешана на том, что все мужчины — грязные содомиты. — Всё будет хорошо, — тихо сказал Джерард, касаясь губами волос Фрэнка и прижимая его к себе немного сильнее. — Если этот парень опять начнёт доставать тебя, скажи мне. Я подожду, пока он не придёт в Spend ‘N’ Save, подложу что-нибудь ему в карман и вызову копов. — Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Он будет злиться на меня, — прошептал Фрэнк. — О Боже, ребёнок… Тебе нужно перестать так много волноваться о людях. Этот парень — мудак, и всё. Он обманул тебя, он использовал тебя. Ты не заслужил такого отношения, а он не заслужил того, чтобы ты за него заступался. — Но он же написал эту записку… — Не надо, — перебил его Джерард, покачав головой. — Не поступай с собой так. Пытаться убедить себя, что он действительно имел в виду что-то хорошее — жестоко. Он мудак, которому просто захотелось посмотреть, получится ли у него залезть тебе в штаны. У него получилось, он использовал тебя и посмеялся потом над тобой. Он позволил всей школе над тобой посмеяться, и поэтому тебе нельзя на нём зацикливаться. Ты обязательно найдёшь кого-нибудь получше. — Никто не хочет со мной встречаться, — сказал Фрэнк, попытался саркастично рассмеяться, но вместо этого снова заплакал. — Ну, значит, не в школе. Все геи наверняка просто прячутся. Никто не хочет, чтобы его избили, поверь. Но это не значит, что у тебя в школе нет геев. — У нас есть и девочки, — ответил мальчик немного смущённо и опустил голову. — И им я тоже не нравлюсь. — Подожди… Я запутался. Я думал, что ты говоришь о Кайле и что… Он тебе нравится? — Да, но… Но я не знаю. — Не знаешь? Ты не знаешь, нравятся тебе парни или нет? — Я… Я вижу это по-другому. Если кто-то хорошо ко мне относится, если я им нравлюсь, то я хочу встречаться с ними. — Фрэнк… Отношения так не работают. Нельзя встречаться с кем-то только потому, что ты нравишься ей или ему, иначе можно оказаться в отношениях с каким-нибудь мудаком, который будет тебя избивать. — Но если я им нравлюсь, они не будут так делать, — возразил Фрэнк. — Фрэнк, я знаю, о чём говорю. Ты не можешь встречаться с человеком только потому, что он любит тебя. Людям нравятся другие люди по разным причинам, и иногда эти причины оказываются нехорошими. У тебя будут и парни, и девушки, которые захотят использовать тебя в своих целях. Они будут пользоваться тем, что ты добрый и наивный. Ты хочешь отношений — и этим воспользуются против тебя, тебе будет плохо. Я не выдумываю, потому что так и случится, это факт. — Никто не будет со мной встречаться, — сказал Фрэнк. Он выглядел почти разозлённым. —Никто не захочет. — Ага, и если ты продолжишь так думать, то у тебя будет нервный срыв. Фрэнк… Успокойся. Ты милый и добрый. Если ты будешь относиться к себе хоть немного лучше, то обязательно встретишь замечательного человека. Но это, скорее всего, будет только в колледже: обычно там все геи «выходят из шкафа». — Но я не нравлюсь и девочкам, — ответил Фрэнк, шмыгнув носом, и уткнулся взглядом в одеяло. — Я непопулярный и… — Знаешь кассиршу с рыжими волосам из Spend ‘N’ Save? Эллен? — Да, помню её, — произнёс Фрэнк, нахмурив брови. — А что? — Она втрескалась в тебя по уши. Фрэнк скривился и помотал головой. Он впервые выказал недовольство в чей-то адрес с тех пор, как переехал к Уэям, и Джерард был удивлён, как естественно смотрелось это выражение на его лице. На мгновение Джерарду даже показалось, что он видит перед собой не Фрэнка, а его мать, Линду. — Ей же… двадцать пять. — Знаю. Она педофилка. Это очень плохо, — иронично сказал Джерард. — Это не смешно, — ответил Фрэнк, качая головой. — Фрэнк, я серьёзно, она постоянно расспрашивает меня о тебе. Если я ещё хоть раз услышу от неё тираду о том, как сильно она хочет тебя обнять, я просто продам тебя ей, честно. Может, тогда она наконец заткнётся. — Она просто вежливая, и всё. Почему бы ей вдруг стал нравиться тот, кто крадёт из её магазина? — В первый раз, когда я поймал тебя на краже, она чуть не отпинала меня ногами. Ты нравишься ей. Фрэнк посмотрел на него. В его лице ещё можно было увидеть прежнюю неприязнь, но в его глазах были какие-то странные огоньки. Джерард не мог понять, что это такое. Он был немного напуган. — Ты рассказываешь ей обо мне? — спросил мальчик. — Да, — ответил Джерард, отводя на секунду взгляд и пытаясь понять, чего добивается Фрэнк. Кажется, он нормально отнёсся к тому, что Джерард обсуждает его с другими людьми, но что тогда зажгло эти странные огоньки в его глазах? — Каждый раз, когда мы с ней работаем в одну смену, она спрашивает, как у тебя дела, я ей отвечаю, и тогда… И тогда она просто начинает фантазировать о всякой чуши. Ты очень ей нравишься. — Я нравлюсь тебе? — спросил Фрэнк. — Конечно, — ответил Джерард, стараясь не думать о тех значениях этого простого ответа, которые могли прийти Фрэнку в голову. — Теперь ты часть моей семьи. — Но… Ты ведь говоришь с ней обо мне каждый день, — упорно продолжал Фрэнк; те странные огоньки всё ещё горели в его глазах. — Я тебе нравлюсь? — Я только что сказал «да», — сказал Джерард, поднялся с кровати и пошёл обратно к своему столу. Фрэнк вёл себя странно, упорство было не в его характере, но Джерард понимал его. Мальчик изголодался по вниманию и сам признался, что стал бы встречаться с любым человеком, которому нравился — неважно, какого пола будет этот человек, и неважно, какие у него будут намерения. Но всё же парень не был намерен позволить Фрэнку думать о нём в таком ключе. Да, Фрэнк был милым, он нравился Джерарду, но на этом всё и заканчивалось. Сложно не любить абсолютно беспомощного человека, который вдобавок ко всему полностью зависит от тебя. Но симпатия Джерарда была платонической. Фрэнк был его новым младшим братом — его новым младшим братом с огромными проблемами. Джерард не чувствовал никакой скрытой страсти, никакой тяги к Фрэнку, никакого желания обладать. Фрэнк был его братом. Братом. Братом, который был намного младше его. — Джерард? — Что? — спросил парень, открывая ящик стола и выуживая наушники. — Я не имел ничего такого в виду. Я просто спросил, — произнёс Фрэнк. — Всё нормально. Я не злюсь, — сказал Джерард, вытаскивая плеер и пролистывая медиатеку в поисках подходящей песни. — Я правда ничего не имел в виду. Не злись, пожалуйста. — Я не злюсь, Фрэнк, — ответил парень, выбрал песню и надел наушники. Он не повышал громкость, чтобы прислушиваться к Фрэнку — он не хотел, чтобы мальчик снова начал плакать из-за их разговора. Но Фрэнк сидел тихо, и когда парень обернулся, чтобы на него взглянуть, то увидел, что Фрэнк погрузился с головой в свою домашнюю работу по математике. *~*~*~*~* Даже рядом с Майки Фрэнк чувствовал себя некомфортно, шагая по школьному коридору. Видео просочилось в общий доступ за несколько недель до того, как Фрэнк ушёл на больничный, но он всё равно чувствовал ужасно. Ему казалось, будто каждый взгляд обращён на него, каждый смешок направлен в его сторону, каждый задрот, сидящий в своём телефоне, смотрит то видео. Если Фрэнк не думал о видео, то все его мысли заполняла Мамочка. Администрации школы во всех подробностях рассказали, что сделала с ним мама. Предполагалось, что это должно помочь Доброй Советчице Карен «помочь», в свою очередь, Фрэнку. У него уже был свой психотерапевт, с которым он должен был видеться по вторникам и четвергам после школы, поэтому Фрэнк не хотел посвящать в свою жизнь лишних людей. Глубоко в душе мальчик боялся, что администрация рассказала все ужасные подробности того, что произошло, учителям, а те, в свою очередь, поделились информацией с учениками. Каждый бы знал, что Фрэнк настолько отвратительный, настолько мерзкий, что его собственная мать не могла больше его выдерживать. Она ненавидела его так сильно, что не выдержала и наконец избила до такого состояния, что ему понадобилась операция на позорной, срамной части тела. Фрэнк поклялся, что никогда больше не дотронется до неё и никогда больше никому не покажет. Фрэнку запретили ходить на физкультуру, и он знал, что это привлечёт внимание спортсменов, любимым развлечением которых были издевательства над ним. Фрэнк не был хорош в спорте, совсем не был. Ценный мальчик для битья на время покинул их. Они заметят его отсутствие и наверняка попытаются зажать где-нибудь в углу после уроков. Если они начнут его пинать и попадут между ног, Фрэнку придётся вернуться в больницу. Он уже слышал их голоса в голове, он знал, что они скажут, если у него снова пойдёт кровь: «Первые месячные, Айеро? Всегда знал, что ты тёлка». — Всё нормально? — спросил Майки, наклоняясь к Фрэнку, который убирал свою сумку в шкафчик. — Я хочу домой, — прошептал тот. — Ну, мы пойдём домой через… семь часов. — Майки улыбнулся, но Фрэнк не мог ответить ему тем же. Он боялся находиться в школе — боялся сильнее, чем обычно. Он не хотел, чтобы на него пялились. Любое ненужное внимание приведёт к тому, что его снова изобьют. Фрэнк был в ужасе от одной мысли, что ему придётся вернуться в больницу. — Я не хочу тут находиться, — тихо сказал Фрэнк, закрыл свой шкафчик и подошёл к Майки, пока тот вытаскивал нужные учебники. — Что поделать, — ответил подросток, пожимая плечами. Он не мог подбодрить Фрэнка. Ему было нечего сказать. Фрэнк вздохнул и обернулся, через плечо глядя на людей, идущих по коридору. Никто не смотрел на него, и он почувствовал, что это хороший знак. Потом глаз Фрэнка зацепился за что-то, и он посмотрел в другую сторону. На противоположной стороне коридора стояла девушка в чёрной толстовке с принтом в виде белых крыльев на спине; она возилась со своим рюкзаком. Возле неё стояла ещё одна девушка — одна из популярных блондинок, — которая презрительно фыркала, смотря на неё. — Майки? Кто это? — спросил Фрэнк, толкнув друга локтем. — Что? Кто? — Подросток развернулся, а потом сжал губы в тонкую линию. — О, эта. Она новенькая. Зовут Джейми* или как-то там. Она в одиннадцатом классе.* — Когда она перешла к нам? — спросил Фрэнк, наблюдая, как девушка запихивает рюкзак в шкафчик, вытащив учебники. — Не знаю… Где-то на прошлой неделе. А что? — Она… Она кажется классной. — Ясно, — ответил Майки, каким-то образом умудрившись сказать это и безразличным, и насмешливым тоном одновременно. — Так иди поздоровайся с ней. — Нет, — произнёс Фрэнк, отводя взгляд, когда девушка — Джейми — отошла от шкафчика и зашагала по коридору. Он боялся: вдруг она увидит, что он на неё пялится, и решит, что он псих. Хотя вряд ли она вообще на него посмотрит. Если честно, нельзя было сказать, что Фрэнк вообще хотел этого. Ему было лучше оставаться незамеченным. Она всё равно посмеётся над ним или начнёт издеваться, как все остальные. Фрэнку нужно было стараться уйти с радара, а не привлекать к себе внимание.