Немного позже. Номер Томаша и Инферно
Томаш, допивая бутылку местного пива, смотрит телевизор, томно вздыхая от скуки. Переключая каналы, ничего интересного не находит. Он бы с удовольствием поиграл на басу, но куда-то пропал медиатор. «Пальцами поиграть, что ли?» — подумал про себя. Не успев даже встав с постели, услышал, как в дверь кто-то ломится. Дверь открывается с вылетом, влетает Адам, вытаращив глаза и почёсывая руки. Томаш от испуга чуть на месте не упал. Из ванны выходит Инферно, попутно спрашивая: «Что это шумело?» Увидев Адама, ему сразу понадобилось обратно. — Ребята, слушайте меня внимательно, — задыхаясь, объяснял вокалист. — Тут, короче, такое дело... — Тебя Марьяна с утра решила горячим кофе окатить? — приподняв бровь, спросил Томаш. — Нет, к счастью. Ребята, нет времени долго растягивать. Короче, берёте её сейчас под руки и тащите на шопинг. И так до конца дня! До конца дня, понятно? Мне по барабану, что вы там себе наметили, мне нужно, чтобы вы её заняли на целый день. — Неужели она так тебя достала? — Нет, я её... — Ах, вот ты так! — ехидно улыбнулся басист. — Ну, тогда я согласен, — он засмеялся. — Инферно, ты слышал? — Да-да, я всё слышал, — глухо послышалось из ванной. — Я тогда сейчас приведу её к вам, — метнулся Адам в свой номер. Парни долго стояли, недоумевая. Ни один из них не готов даже просто выйти во двор гостиницы. Если Инферно ещё можно было выпустить, то у Врублевского всё было очень и очень плохо. Одно только осиное гнездо с головы убрать чего стоит. Нервно схватив расчёску, начал вычёсывать колтуны. Не вычесав и одного, услышал, как открылась дверь. В номер вошла Марьяна, сжимая в руках сумку, а за ней её горячо любимый парень. Из ванны вышел Инферно. Он знал одну новость, которую нужно было передать Дарскому, а он тут сюрпризы решил организовывать. Девушка боязливо смотрела то на басиста, то на барабанщика. «Адам... — начал Роберт. — Пошли Сета позовём, а то он ещё не в курсе». Вокалист согласился и первым вышел в коридор. Марьяна несмело присела на кровать. Именно сегодня она чувствовала себя рядом с остальными музыкантами особо дискомфортно. Теребя сумку, поглядывала на Томаша, собирающегося в спешке. Она бы с радостью заперлась в номере одна, но тут сюрприз наметился. Любопытство — штука страшная. В этом Марьяна убедилась не в первый раз. Томаш, громко ругаясь, продолжал упорно выдирать волосы. «Да ну на фиг! Достали, блин! Завтра же постригусь!» — орал он, махая расчёской. Марьяна, сидя на краю кровати, тихо посмеивалась, наблюдая за стараниями басиста. Он посмотрел на даму с презрением. Девушка постаралась замолчать, но ничего не вышло. Она залилась смехом. «Ха-ха, жесть, так смешно!» — негодовал Томаш. Марьяна буквально орала, наблюдая за ним. — Врублевский! — позвала она его так, что слышал весь отель. — Что? — недовольно фыркнул он. — А что за ерунду придумал Адам? И что за новость для него? — начала говорить серьёзно, прекращая смех. — Насчёт ерунды, без понятия, а новость, думаю, он сам тебе расскажет. Кажется, из-за неё он хочет сделать тебе сюрприз. Честно, не знаю. А ещё мне не хочется бегать с тобой по магазинам. Может, в бар? По пятьдесят дёрнуть, м? — Я не против, лишь бы время быстрее прошло. — Ох, не вычёсывается ни черта. Пойду намочу волосы, а ты сиди здесь! — пригрозил пальцем басист и пошёл в ванную комнату.Тем временем у Сета
Гитарист наслаждался тишиной в номере, слушая музыку через наушники. Никто его не беспокоил, даже мухи. Он размышлял о том, что ему недавно сообщил менеджер. Щёлкая пальцами, беззаботно смотрел в потолок. Внезапно дверь распахнулась, ударившись о стену. С треском и грохотом внутрь забежал Инферно, затягивая за собой Адама. Сет вскочил, будто с горячих углей, выдернув наушники. Инферно, оставив Адама, схватил гитариста за рукав и начал орать не своим голосом: — Ты! Ты! Расскажи ему, а то он думает, что отпуск вечен. Давай, а то у него уже планы на вечер наметились. — Тихо, успокойся, дружище. Ты чего так вспенился сразу? Ну, наметил он себе, и что? — удивлённо ответил Патрик. — А то, что нам придётся весь день таскать его бабу по магазинам, слушать вопли и визг, пока он будет готовить ей сюрприз. Зачесалось у него! — Заглохни! — пригрозил вокалист. — Инферно, ты боишься навредить своим ушам или психике? Сиди в отеле, помогай Адаму. — Я смотрю, ты вообще ни черта не понял. — Я понял всё. Ну а что делать? Будем помогать. Это же сейчас придется всю конспирацию доставать, чтобы не узнали. — Короче, разбирайтесь сами, кто пойдёт, а кто — нет. Мне просто нужно избавиться от любимой дамы до вечера. Вот и всё! Неужели я многого прошу? — поразился Дарский. — Иди уже... к чёрту! — махнул рукой барабанщик. Адам подумал, что ребята действительно сами разберутся. Окинув комнату взглядом, направился к двери и вышел, закрыв за собой дверь. Хмыкнув, ещё раз подумал о том, каких идиотов он взял в группу. Инферно и Сет собачились ещё минуту, пока в самый разгар ссоры ударник не вспомнил, что Адаму нужно было кое-что сообщить. «Ты, идиот, из-за тебя я забыл передать нашему главному романтику, что его ждёт удар в самое сердце, как говорится!» — вскрикнул он. Патрик стоял, оторопев, и смотрел за тем, как Роберт бежит к двери и вылетает из комнаты, словно его черти гонят. Из коридора было слышно: «Адам! Твою мать, я забыл самое главное. Пошли в номер, чтобы нас не слышали». Тяжёлый вздох вокалиста слышно было лучше, чем крик ударника. Они снова зашли в комнату. Сет стоял перед ними, скрестив руки на груди. «Лучше сядь», — предложил Инферно. Дарский послушно сел, показывая, что он во внимании. Набрав как можно больше воздуха, ударник начал: — Знаешь, мы тут очень долго пребываем. Да, здесь прекрасно, и шлюхи дешевые, да и кормят неплохо... — Не тяни кота за яйца, — перебил его слушающий. — Хорошо. Наш менеджер нам передала, что завтра утром мы катимся на Родину. Можешь прощаться со своей любовью. — И это всё? Ладно, я тогда пошёл, — вздохнул Адам, словно ждал этого. Он спокойно встал и вышел. Инферно, поднимая с пола челюсть, удивлённо посмотрел в его сторону. Сет по-прежнему стоял невозмутимо. Барабанщик, сглотнув слюну, повернулся к гитаристу. «Ну, ты видел?» — выдал, удивляясь дальше. Патрика это ничуть не зацепило. Он, потирая руку об руку, собирал волосы в хвост. «Я вот не понимаю, как он ей об этом скажет. Это менеджер ведь не знает, что он тут себе даму сердца нашёл. Просто в голове не укладывается. И переспать с ней хочет Адам, а беспокоиться о выполнении плана должны мы. Вообще обнаглел наш вокалист. Как так вообще можно?» — возмущался Инферно, чем начал раздражаться Патрика. Он, закончив наводить порядок на голове, повернулся к негодующему барабанщику и на выдохе произнёс: «И какого чёрта ты мне это говоришь? Скажи ему, расскажи Марьяне. Тем более, ты по весовой категории больше. Он тебе ни черта не сделает, так что успокойся. Не хочешь нянчить его девушку — не надо. Я сам справлюсь, потому что Томаш уже отказался, думаю». Инферно растерялся, ведь гитарист был прав во всех смыслах. Смирившись со сложившейся ситуацией, схватился за голову и сел на край кровати. Сет засмеялся. Адам вернулся к Марьяне и Томашу. Девушка нервно мяла сумочку, ожидая чего-то. Врублевского в комнате не было. Дарский, осмотрев помещение в поисках товарища, сел рядом с любимой и прошептал нежно: «А где Томаш?» Она указала пальцем на дверь ванной. Вокалист тихо засмеялся. Он знал, зачем басист иногда отлучался в ванную: распутать осиное гнездо из волос. Но внезапно виновник тихого и застенчивого смеха вокалиста выполз из своего укрытия с идеальным хвостиком. Дёргая кончики волос, несмело спросил у Адама: — Мы можем идти? Кстати, как там остальные? Готовы? И... ты уже в курсе всего? — Да, — холодно ответил Дарский. — Вот и отлично. Марьяна, вставай. Мы идём гулять. — Хо... Хорошо, — неторопливо ответила она и пошла вслед за басистом, словно собачонка. Адам вышел вслед за ними. Томаш закрыл номер на ключ.***
Инферно и Сет ждали внизу. Барабанщик никак не мог смириться с тем, что ему придётся весь день шататься по магазинам, лишь бы дать возможность вокалисту переспать сегодня со своей пассией. Один его взгляд выражал кучу недовольства. Сдвинутые вместе брови, надутые губы — выдавали внутренние эмоции. «Ты рожу проще сделай», — подсказал ему гитарист. Ударник обозлился ещё больше. Сзади послышались коллективные неровные шаги. Первым показался Томаш, сигнализирующий ребятам жестами о том, что сегодня на них упала такая ответственность, что мама не горюй. Сет напряжённо выдохнул. Чья-то рука похлопала его по плечу, Обернувшись, он увидел улыбающегося Адама, а за ним стояла Марьяна. Вокалист, прокашлявшись, взял девушку за руку и подвёл к ребятам. Улыбаясь, словно выиграл миллион, он начал свою торжественную речь: — Ребята, сегодня на вас возлагается огромная миссия, просто гигантская ответственность и невероятных размеров моя надежда. Передаю вам в руки на время присмотра своё самое дорогое сокровище — Марьяну. Берегите её до вечера, как свои яйца. Если она мне на вас пожалуется, то я вас на немецкий флаг порву, а потом свастикой заверну. Если она будет капризничать, купите ей мороженного или бутылку виски, хотя первое было бы намного лучше. Словом, ни пуха вам, ни пера. Вечером я вас освобожу от всей этой волокиты. Марьяна, сокровище моё, бери какого-нибудь раба под руку и выдвигайся навстречу приключениям! — закончил. — Ты... Ты больной ублюдок, Адам, — засмеялся Орион. — Мы рады вам сообщить, что ценное сокровище, переданное нам, будет возвращено в целости и сохранности. Если не так, то будет то, что вы сказали. А теперь милое сокровище пусть подаст нам белую ручку, мы пойдём, — подхватил Роберт и взял девушку за руку. — Кончайте уже. Адам, ты не плошай тут, а мы пошли. Всё, идиоты, выдвигаемся! — махнул рукой Сет и первым вышел. За ним потянулись остальные, словно ручеёк. Адам облегчённо выдохнул, понимая, что выиграл кучу времени, для подготовки сюрприза. Потерев руки, отправился на поиски реквизита. Единственной мыслью в его голове было: «Когда пойду за вином, главное — не встретить эту кучку». Тем временем отряд нянек и сокровище покинули территорию отеля. Инферно, пытаясь показать всем, что он невероятно рад происходящему, начал молоть всякую ересь: «Какой сегодня чудесный день! Солнышко светит! Лавочки сияют! Бабушки на лавочках что-то обсуждают!» Он, помимо дурацкого текста, использовал ещё и дурацкий танец древних шаманов, то есть он прыгал на левой ноге, похлопывая себя по заднице правой, при этом хлопая в ладоши. Марьяне было весело, а вот ребятам не очень. Томаш, остановившись, подставил подножку товарищу, и тот со всей дури шлёпнулся носом об асфальт. «Теперь тебе уже не так весело?» — строго спросил басист. Ударник покачал головой и, поднявшись, удивлённо спросил: «Что тебя так вывело?» Врублевский на него косо посмотрел и ответил: «Тебя самого это не бесит? Танец ещё ладно, но текст... Чудесный день... Мало того, что я чуть лысый не остался, так ещё и по шапке получил от... сам знаешь кого! Солнышко светит... Какое к чёрту солнышко? На улице тучи чёрные, как жопа грузина, а парит, как в финской бане! Лавочки у него сияют... Да я таких оплеванных вафлёй лавок триста лет не видел! А бабушки... Ты где тут бабушек увидел? Покойная своя померещилась? Короче, не беси!» — разозлился он в итоге. Пнув маленький камушек под ногами, пошёл догонять компанию. Инферно, почесав лоб, пошёл за ним. Марьяна, тихо хихикая, поняла, что зря жалела о том, что согласилась. Обернувшись, она увидела, как их догоняют Томаш и Роберт. Остановилась на ровном месте и попросила Сета сделать то же самое. Когда двое к ним доползли, она вежливо спросила: «А почему вы отстали?» Инферно махнул рукой. Патрик добавил: «Потому что Дауны». Ударник выписал ему подзатыльник. А парк уже закончился. Компания вышла на дорогу. — И куда мы теперь пойдём? — восторженно спросила Марьяна. — А куда бы ты хотела? — вежливо спросил Томаш. — Не знаю, может, сходим по пиву пропустим? — улыбнулась. — Эмм... Что? — удивился Инферно. — Пропустим по пиву. Сейчас я кое-что уточню, — сказал Сет и двинул в кусты. Патрик зашёл обратно в парк за ближайший куст. Нет, ему не нужно было в туалет. Сейчас он морально готовился к тому, что ему придётся выслушать. Нервно достаёт из кармана куртки телефон. Набирает номер Нергала и, выслушивая гудки, набирает в лёгкие воздух. — Да, Патрик, что случилось? — спокойно отвечает Адам. — Эмм... Тут такая ситуация, короче... — Не тяни! Что уже такое? Марья хочет домой? — Нет... Она хочет пропустить... — Да рожай уже, скотина тупоголовая! — Она пива выпить хочет! — истерично вскрикнул гитарист. — Бля... И это всё? Так сходите в бар и зажритесь в жопу! Мне так даже лучше! А что за интересная ситуация там? — Это всё. — Твою мать. Ладно, иди в жопу, ты мне мешаешь, — строго сказал Адам и бросил трубку. Сет удивился. Вылетев из кустов, вопиющим голосом сообщил, что все смело могут отправляться в ближайший бар и пить столько, сколько захотят. Правда, пока он там решал вопрос с Адамом, все давно перехотели пить. Марьяна стояла на одном месте и думала, что делать. Если честно, она хотела в номер. Зевнув, выдала случайно: «А пойдёмте в оперу». Парни глаза вылупили, словно Смерть увидели. Инферно, к примеру, последнее время оперу перестал переваривать как жанр. «А... А где тут театр есть?» — медленно спросил Томаш, подбирая челюсть. Марьяна указала пальцем в сторону. Там была афиша, а на ней написано: «Приглашаем всех сегодня в наш маленький театр на премьеру представления...» Дальше никто из мужчин не читал, потому что понимали, что вляпались по уши в... Сами понимаете, что. А девчонка радостно запрыгала. «Ребята, ну давайте пойдём. Пожалуйста, пожалуйста-а-а! А то я Адаму пожалуюсь!» — начала вредничать, как маленькая. Мужики взялись за головы. Уж лучше бы они тихо напились, нежели сейчас чесать в театр в неподобающем виде, а потом ещё и слушать вопиющее пение, от которого может заболеть голова. Хмыкнув, Марьяна сказала: «Ну и хрен с той оперой! Пойдёмте в бар!» Тут у ребят чуть инфаркт не случился. Инферно был готов сесть на зад прямо сейчас от такого заявления. Томаш, сглотнув слюну, хотел что-то сказать, но потом сразу замолчал. Один Патрик радовался, как больной. «А я знаю, где бар. Знаю!» — радостно орал. Марьяна улыбнулась и взяла Сета за руку: «Веди!» Он и рванул в сторону питейного заведения, остальные только рот открыть успели. «Вот так поворот...» — промямлил Инферно. Им ничего не оставалось, как подобрать свои челюсти и побежать вдогонку. Спотыкаясь о мелкие камушки, таки догнали. «Стойте! Да стойте же вы!» — вздыхал Орион. Марьяна и Патрик замедлили шаг. «Твою мать, и стоило так лететь!» — подбежал Роберт. Марьяна смеялась, наблюдая такую картину: два запыхавшихся мужика орут матом на Патрика, который тянет её за руку в сторону бара. Посмеявшись минут эдак пять, она почувствовала, что руку ей уже никто не отрывает. Обернувшись, увидела небольшую забегаловку. «Это и есть тот бар, в котором я буду пить?» — подумала она. Так и было. Вот эта жухлая берлога и есть тем баром. Репутация у места была хорошей, несмотря на ужасающий внешний вид. Дряблый заборчик шатался, удерживаясь на соплях. Вывеска тоже держалась на честном слове, а на ней начертано: «Alkotraz». Марьяна скривилась. Брусчатка под ногами была настолько высоко посажена, что мешала ходить. Одинокие столики снаружи, накрытые скатертями цвета слоновой кости. «Это вообще что за ужас?» — выдавила девушка грубым голосом. Мужчины захохотали. Компания остановилась у двери, чтобы мадам смогла оценить внешний вид здания. Потрёпанная избушка, только курьих ножек не хватало. Даже соломенная крыша имелась. Складывалось ощущение, что это не бар, а бунгало Робинзона на необитаемом острове. Грязные окна с фигурной решеткой. Желание заходить сюда сразу отпало. «Марьяна, ну чего ты стоишь? Дамы вперёд!» — подначивал её Томаш. Девушка отошла от бара на несколько шагов и сказала громко: «Вы как хотите, а я первая в эту жопу не зайду». Патрик забежал первым, глотая слюну. Все мужчины вошли, одна Марья боялась даже ступить на порог. «Не бойся, внутри вид совсем другой!» — кричал Сет. Девушка, набрав полные лёгкие воздуха, с разбега влетела в дверь и остановилась, закрыв глаза. Несмело открыла один глаз и, увидев внутреннюю красоту бара, быстро открыла второй. «Вот это ни хрена... себе», — прошептала. Дерзкий дизайн и блеск заставили даму получить восторг. Всё действительно ослепляло блеском. Чёрные кожаные диваны и высокие барные табуреты вместе с наполированными деревянными столами предупреждали о том, что здесь нужно развлекаться на полную. Приглушенный свет манил зайти вглубь бара. Девушка посмотрела налево. Там почти во всю длину зала стояла огромная барная стойка, возле которой стоял огромный накачанный татуированный бармен. Марьяна обратила на стойку с алкоголем. Такого изобилия она никогда не видела. Её глаза сразу загорелись желанием осмотреть всю коллекцию вблизи и, желательно, влить всё внутрь. Мужчины, увидев взгляд дорогой Марьи, чуть не лопнули от смеха. Правда, Сету уже смешно так не было. «Ребят, я сейчас», — предупредил он и, достав телефон, вышёл во двор. Снова набрал номер Адама. Гудки, затем снова гудки и: «Абонент не может принять ваш звонок». Патрик снова набрал его. На этот раз после очереди гудков он взял трубку: — Да, что опять? Марьяна в туалет хочет или что? — грозно орал он. — Нет, а чего ты орешь сразу? — Да тут хрень одна не получается. Говори, что хотел. — Короче, мы в баре. Марьяна, увидев огромнейшую коллекцию спиртного, кажется, сдурела. Ей точно можно пить? — испуганно спросил Патрик. — Господи, хватит беспокоить меня по пустякам. Она глоток пива сделает и больше пить не будет, я уверен. А вот я сомневаюсь насчёт того, что вы не напретесь в какашку. Смотрите в оба. Если она мне пожалуется, что вы ужрались, то я вас потом убью всех к чертям собачьим, и будете в аду с Сатаной тусоваться! Короче, делайте, что хотите с ней, только не нажритесь! — скомандовал Адам и бросил трубку. Патрик нервно выдохнул. Он зашёл обратно. У входа его ждала вся компания и сокровище, соответственно. Гитарист кивнул. Мужики почему-то обрадовались и побежали к барной стойке, а Марьяна за ними. Сет ударил себя ладонью по лицу, но тоже пошёл к той же стойке. «Надо расслабиться», — вздохнул он. Бармен вытирал последний стакан. Увидев эту компанию, одновременно обрадовался и опечалился. Выдохнув, решил дать радости волю. Ребята и сокровище уселись на стулья и начали решать, кто первый. «Пусть дама будет первой», — сказал Томаш. Бармен подошёл к Марьяне и, вежливо улыбаясь, спросил: — Чего желает прекрасная дама? — Глядя на изобилие алкоголя, хочется спросить: а коктейли есть? — кокетливо посмотрела ему в глаза, играя пальцами по поверхности стойки. — Для такой прелестной особи есть всё. Вам нужно меню, правда, ведь? — начал он заигрывать в ответ. — Не стоит. Дайте ваш самый ядерный коктейль, — откинула руку от стойки. — Хм, хорошо. Секундочку! Мужчины, вытаращив глаза, забыли обо всём на свете. Им даже пить перехотелось. «Мне кажется, Адам выбрал не тот контингент для любви», — шепнул Патрику на ухо Томаш. Тот пихнул его в руку, чтоб ерунды не молол. Тем временем коктейль для Марьяны был готов. Бармен, ехидно улыбаясь, протянул даме напиток в стакане вычурной формы. Непонятная синяя жидкость с холодно-голубой пеной на верхушке, из которой выползали клубы дыма. Всё это химическое пойло было украшено лишь долькой лайма и зелёной трубочкой. Инферно чуть в обморок не упал от лишь внешнего вида этого произведения алкогольного искусства. Представляя себе вкус содержимого стакана, вовсе побледнел. Бармен обратился к команде, но они не отреагировали. Марьяна, прислонив губы к трубочке, сделала глоток. Томаш, схватившись за сердце, уже представлял, как им от Адама влетит за пьяную в дрова Марьяну. Девушка отстранилась. «И как оно?» — испуганно спросил Патрик. «Нормально, правда, в горле жжёт», — ответила она. Мужчинам сразу легче на душе стало. «Будто поссал, когда сильно хотел!» — подумал Инферно. Бармен, словив положительную реакцию сопровождения дамы, решился спросить у джентльменов снова: «Не хотите ли и себе что-нибудь заказать?» Конечно, ребята закивали головами. После такого мини-инфаркта нужно было полить бальзам на душу. Решили начать с Патрика, а потом продолжить каждому отдельно наливать. Сет долго думал, а потом заорал: «Всем виски! И много! Сразу по бутылке». Мужчины были поражены, но потом вошли в положение и согласились на такую выпивку. Бармен, хмыкнув, достал три бутылки, бегая своими хитрыми глазами по стойке. Марьяна допивала синюю бурду в стакане, смакуя. Глядя на то, как группа спокойно с горла дует виски, попросила ещё один такой же коктейль. — Вкусно? Неужели это синее нечто вкусное? — сделав глоток, спросил Инферно. — Да, неплохо. Пить можно, — улыбнулась Марья. — Бармен, а что это такое за зелье? — Голубая ярость. — Месть педиков или что? — переспросил Томаш. — Нет, «Голубая ярость», — холодно ответил бармен. Мужчины смеялись над названием, а Марьяна предчувствовала некий подвох в коктейле, ведь она пила его, в горле жгло, но алкоголь пока не оказывал никакого действия. Когда напиток в её бокале снова закончился, девушка протянула руку к бутылке Патрика, который сидел ближе всех, и отпила оттуда немного. Жгучее ощущение наполнило горло и затуманило разум. Мозг помахал ручкой милой даме и отправился неизвестно куда. «Так вот, оказывается, в чём дело! Твою ма-а-а-му-у-у-у!» — взвыла она. Бармен, ковыряясь под стойкой на другом краю, услышав эти вопли, тихо засмеялся. «Бармен! Мне чего-нибудь горячего!» — крикнула она на весь зал. Мужчина сразу же оказался возле неё и начал варить зелье, ранее никому неизвестное. Группа, до этого умирающая от смеха, тоже обратила всё своё внимание на то варево, которое бармен готовился подать их нетрезвому сокровищу. Достав очередной стакан дивной формы, которой свет не видал, он налил туда горячее, наверное, содержимое кислотно-зелёного цвета, от которого валил дым. Он подул на стакан, и дым перестал выливаться из него. Поставив всё это дело на стол, он отошёл куда-то. Марьяна почесала голову, не зная, что ей сейчас делать. Глядя на всю эту картину, было страшно пить Это. Бармен тут же вернулся с огромным спичечным коробком. Поспешно зажёг спичку и протянул её к коктейлю. Содержимое вспыхнуло ярко-голубым пламенем с белыми искрами. Языки пламени бросались в разные стороны, образовывая маленький голубой костёр. Марьяна провела возле бокала пальцем линию и, опустив руку под стол, нервно сглотнула слюну. Несмотря на притуплённое алкоголем сознание, девушка боялась пить этот ужас, который бармен окрестил: «Жгучее пойло для красивой дамы. Ваша “Метановая зелень” готова. Пейте, прям с пламенем!» Руки девушки задрожали, но потянулись к бокалу. Компания мужчин, которой было поручено наблюдать за сокровищем, замерли. Марьяна, вдохнув максимальное количество воздуха, поднесла бокал к лицу и, зажмурившись, приоткрыла рот. Инферно задумался: «Неужели она это выпьет?» «Да ну его на хрен!» — откинула бокал в сторону. Стекло полетело в сторону и, со звоном упав на холодный кафель, разлетелось на миллионы осколков. Зелёная горящая жидкость выплеснулась на чистую поверхность, плотно залив её. Пламя продолжало гореть на полу, но не выходило за рамки зелёной лужи. Бармен, выхватив некую выпуклую крышку внушительных размеров, перескочил через стойку и накрыл лужу. Марьяне стало неловко. — Да вы так не переживайте! У нас часто такое случается. Многие отказываются от горящих коктейлей, хотя именно от них башню сносит быстрее всего, — успокоил её бармен, запрыгивающий обратно. — Давайте я вам просто глинтвейна дам? — Я не пью глинтвейн осенью, только зимой, — холодно отказала она. — Дайте виски с колой... и льда побольше. — Будет сделано. Кстати, у нас есть караоке, а вечером... Видите ту огромную штору? За ней сцена. Вечером у нас тут стрип-шоу. Думаю, мужчинам будет интересно. — Да-да, я тоже так думаю, — предположил Томаш. Сет толкнул его в плечо. — Ваш виски, — обратился к Марьяне бармен, протягивая стакан. — Кстати, за тот стакан... Штраф полагается вам в размере десяти долларов. — Держи, — вытащила она из сумки купюру и отдала ему. Мужчины, прикончив по бутылке того же виски, были уже под мухой. Марьяна тоже не особо отличалась, но вела себя спокойней. «Бармен! Когда у вас там стриптиз будет?» — орал, будто его режут, Патрик. Получил ответ, что с девяти, а на часах было всего семь часов вечера. Внезапно у Томаша зазвонил телефон. «Ребята, я сейчас вернусь», — предупредил он, удаляясь в сторону туалета. Открыв белую дверь, вошёл в уборную, которая больше напоминала больничный коридор. Достав телефон из кармана куртки, принял вызов. На том конце был слышен грубый и раздраженный голос: — Томаш, какого хрена вы еще не в отеле? — А это кто? — пьяно икнул в трубку басист. — Что? Придурок, это я, Адам. А вы уже в говно? Да? Вашу ж мать! Ладно, хрен с вами. Как моя любимая? — перевёл он дух. — Какая любимая? Кто ты вообще такой? Какого лешего тебе надо? Женщина, вы ошиблись номером... — Ты идиот!!! — орал Дарский не своим голосом. — Если ты ужрался в говно, то это не значит, что не нужно отвечать на мои вопросы!!! Если ты сейчас же не придёшь в себя, то я тебя кастрирую потом к чертям собачьим, мразь! — Ой, Адам, привет. А что ты хотел? — тухло говорил Врублевский. — Сволочь, если ты сейчас мне не ответишь сразу, то я сам вас найду и... И уволю на хрен! — Тихо-тихо... Я понял. Мы в говно, Марьяна тоже, даже стакан разбила. Ситуация пока стабильная, но пока я в туалете с тобой тут разговариваю, чёрт его знает, чет эти идиоты там занимаются. Мне самому страшно. — Хоть бери и стреляйся! Знаешь, когда я сказал, что вы можете напиться, то я не имел в виду, что до такого состояния. Как я теперь буду... Чтоб вы все сыром срали! Собирайтесь сейчас же домой! — крикнул Адам и бросил трубку. — Идиот какой-то! — вздохнул Томаш. Закончив разговор, басист довольный вышел из уборной и подошёл к стойке. Марьяна сразу начала расспрашивать, кто звонил и что хотел. Томаш рассказал всё вплоть до мельчайших подробностей, постукивая пальцами по поверхности, одно только забыл напомнить, что им сейчас же нужно собираться. «Может, вы хотите чего-нибудь выпить?» — спросил бармен. Марья, будучи не при своём уме, кивнула и заказала всем по приличной стопке водки. Конечно, мужчины поддержали идею, ведь это так классно: выпить бутылку виски одному, а потом приправить это красивое дело водкой. Бармен, захохотав тихо, выполнил просьбу и отправился работать дальше. Весёлая компания, подняв стопки, решила произнести тост. Инферно захотел взять слово. «Дорогие мои друзья по работе... ну и в жизни тоже. Мы с вами давно вместе работаем. За это время мы стали настолько близкими... Ну как у мужчины мозг и член! Что-то в этом роде, короче. Ребята, я хочу... А я уже ничего не хочу! У нас всё есть! А теперь я хочу обратиться к Марьяне! — радостно воскликнул ударник и, поставив стопку, стал ногами на стул, а потом вовсе вылез с ногами на стойку. Подняв питьё свое торжественно вверх, решил продолжить тост. — Марья, вот ты с нами относительно недавно, а стала уже как родная, особенно Адаму. Так вот, мне бы хотелось, чтоб у вас всё было замечательно, но так оно не будет, потому что мы все завтра улетаем в Польшу. Но ты не расстраивайся, это не главное! А теперь выпьем за нас всех таких хороших!» — закончил говорить и сел на корточки прямо посреди стойки. Тост Инферно никто не слушал, поэтому все молча согласились и за раз выпили всё содержимое стопки. Алкоголь мощным потоком разливался по организму, затуманивая разум, надевая розовые очки. Горячие приливы обжигали уши и щёки, заставляя их краснеть. Тело порой отказывалось слушаться. Язык нёс всякую чушь. Вся команда, принимая в себя стопку за стопкой, вовсе забыла обо всём. Развлечение в этом баре могло бы продолжаться вечно, ведь никто и не думал уходить. Бармен, посмотрев на часы, нажал на пульте кнопку, и занавес на другой стороне бара упал. Заиграла грубая, но медленная музыка. Загорелся прожектор, и все увидели на той сцене высокий шест. Через минуту на сцену вышла девушка топлесс. — Вот это сиська! — восторженно воскликнул Инферно. — Может, ты хотел сказать «соска»? — исправил Патрик. — Может, хотел, может, нет. — Вам не всё равно на это доскообразное с двумя буграми? Пойдёмте лучше петь в караоке! — предложила Марьяна, допивая коктейль. — Я... Согласен... — протянул Томаш. — Бармен! Барме-ен! Бармен, включите нам караоке. — Простите, но когда наступает стрип-время, то можно петь только определённый список композиций. — Ну... Давай сюда свой список, — удивился басист. Стоило бармену протянуть толстую папку компании, как тотчас у Марьяны зазвонил телефон. Она достала его и, посмотрев на экран, сбросила вызов. «Кто это?» — спросил Томаш. Девушка, выдохнув, ответила: «Адам. Пошёл к черту он. Сейчас спою с тобой и только тогда пойдём домой!» Басист голову почесал и задумался о последствиях. Марья толкнула его в плечо и улыбнулась. Мужчина улыбнулся в ответ. Он открыл папку и начал с энтузиазмом изучать списки. Пробегая глазами по строкам, замечал тысячи знакомых песен, но ни одной ему не хотелось петь. Он вообще хотел просто поддержать Марьяну, а тут такое получилось. Девушка тоже заглядывала в списки. Ей было интересно, что можно было здесь и сейчас петь. Её взгляд упёрся в одну строчку. «Стой!» — схватила Томаша за руку, чтобы он не переворачивал страницу. «Я хочу петь вот эту!» — скомандовала, указывая пальцем на песню «Nickelback — Do This Anymore». Врублевский дар речи потерял, но всё же кивнул. «Бармен! — крикнула она. — Нам это чудо включи! И дай два микрофона». Бармен, копошась где-то далеко, нарыл два микрофона и, клацнув на пульт, включил требуемое. Марьяна схватила Томаша за рукав куртки и потащила на вторую сцену. Весь бар обернулся в их сторону. Крайне редко тут поют в караоке в это время, особенно на пару. Остальные участники группы тоже обернулись. Услышав первые аккорды песни, Патрик усомнился в том, что это будет выглядеть красиво. Инферно было фиолетово на то, как это выглядит. Он получал удовольствие от долгожданного отдыха. Томаш начал петь первый куплет. Толпа в баре начала хлопать очередью. «Да, мы знаем, что он у нас голосистый!» — крикнул ударник. Приближался припев. Марьяна поднесла микрофон ближе ко рту, и их совместное пение порвало зал. No I don't find faith in your false feelings. Not fooled by your misleading, Won't buy this line you're selling. Tired of this lie you're telling... I won't, I don't... I won't do this anymore! I won't, I don't... I won't do this anymore! Эти строчки отголосками звенели в ушах ошарашенных людей. Толпа хлопала и свистела поющей паре. Инферно и Сет тоже заслушались, как обычные люди. Марьяна пела второй куплет. Её нежный голос заводил толпу в гипноз. «Хм, у Адама появилась конкуренция даже в чистом вокале», — подчеркнул барабанщик. Патрик просто наслаждался. Бармен даже обслуживание оставил на время. И снова припев. Парное пение заводило зал, а сами певцы будто растворились в музыке. Драйв грубого вокала Томаша и нежность Марьяны отображали всю суть песни. Толпа кричала, восхищалась, аплодировала. Певцы вдохновлялись этим и брали припев с новой силой. Люди реагировали ещё активней. Высвистывая мелодию, хлопали в такт, лишь бы пение никогда не закончилось. Но вскоре минус перестал играть, а пара — петь. Зал просил ещё, умоляли включить песню заново, но артисты уже изнемогали. Поклонившись, они ещё раз поблагодарили людей. Томаш взял Марьяну за руку, и вместе они спустились со сцены. Патрик и Роберт, сливаясь с толпой, тоже орали, как ненормальные, требуя продолжения. «Твою мать! Это было божественно!» — воскликнул Врублевский, подходя к стойке. Марья тоже была рада, что их так тепло приняли. Внезапно зазвонил телефон. «Это твой!» — вскрикнул Инферно, указывая на девушку. Она забрала сумку у Патрика и, достав телефон, сбросила вызов. «Он уже раз десять звонил», — подметил Сет. Теперь мобильный позвонил у Томаша. «Кто там?» — спросила Марьяна. Он, подняв трубку, ответил: «Адам. Секунду, я сейчас вернусь». Схватившись за телефон, как утопающий за спасательный круг, вылетел на улицу, аж пятки засверкали. Захлопнув дверь, прислонил к уху трубку. Вздохнув, сказал: — Можешь говорить. — Томаш, мать вашу, что за хрень там у вас происходит? Почему эта дура не отвечает?!!! Я долго буду пытаться дозвониться? Насколько вы пьяны? Скажи мне просто, где вас черти носят, и я сам приду за вами. Даже такси вызову, чёрт возьми! — орал Дарский, как сам не свой. — Тихо, я тебя вообще не понимаю. Столько предложений почти за секунду ты мне наговорил. Давай по вопросу, пожалуйста, — тихо бормотал Врублевский, пытаясь не выдать того, что он в дрова. — И ты в говно? Так, где вы?! Где вы, твою мать?!!! — Мы... в баре. А как ты догадался, что я в говно? — Сатана!!! Да это просто, как дважды два сложить! Алкоголики! Быстро бери эту кучу дебилов за жопы и тащи их сюда! — Марьяну тоже за жопу брать? — захохотал басист. — Я тебе возьму! Я тебе, курва, возьму. Быстро собрались и прибежали в номер!!! — Дарский яростно кричал в трубку. Казалось, что у Томаша сейчас лопнут перепонки. — Тихо, орёшь тут. Людей ещё напугаешь. Ладно, мы сейчас же отправимся домой. Только... — Что?! — негодовал вокалист. — А куда идти? — вполне адекватно спросил Врублевский. — Твою мать, Томаш!!! Откуда мне знать, в какой кабак вас понесло? Вдруг вы с бомжами боярышник квасите? Судя по твоему разговору, именно так и есть!!! Если бы я не чувствовал за вас ответственности, я бы вас послал на хер и пошёл бы спать!!! Короче, в какой заднице вы находитесь? — Алко... Алко... — Да я знаю, что вы алконавты! Ехать таксисту куда?! — «Alkotraz»! Вот куда. Я вспоминал название, а там вывеска сзади висит, — засмеялся Томаш. — Сдохни в муках... — Спокойной ночи! — воскликнул басист и бросил трубку. Завершив разговор, Врублевский мигом побежал в бар, чтобы найти свою компанию и заставить их собраться. Закрыв дверь, посмотрел по сторонам. Из-за огромного количества людей, их не было видно. Томаш, доверившись своим природным инстинктам, решил на ощупь найти барную стойку, а затем уже и ребят. Проталкиваясь сквозь толпящиеся души, потерялся вовсе. В панике, не понимая, что ему делать, басист, набравшись смелости и сжав руки в кулаки, вдохнул едкий воздух в баре полной грудью и закричал: «Придурки! Где вас черти носят?» Все на него странно посмотрели, а затем продолжили заниматься своими делами. Мужчина хотел повторить свой «трюк», но тут кто-то отозвался: «Идиот! Мы в конце барной стойки! Это слева!» Томаш, обрадовавшись, понёсся, сломя голову, в левом направлении. Не рассчитывая сил, распихивал людей по углам, как тупые куски мяса. Пролетел сквозь толпу, как коршун к добыче, которая сидела синяком, уткнувшись рожами в стойку. Одна Марьяна сидела и пыталась поговорить с барменом, который только молча поддакивал. Увидев его, Марья обрадовалась и сразу начала спрашивать: — Кто звонил? — Адам. Злой, как собака. Орал, будто ему свечу в одно место засунули и отправили гулять по городу. Сказал, что за нами сейчас такси приедет, поэтому нужно выходить. Там, кстати, столики есть снаружи. Можно посидеть. И ещё одно. Он в курсе, что мы в какашку! — взмахнул руками он. — А как он догадался? Ты же самый трезвый тут. Томаш! Ты нам ничего сказать не хочешь? — Нет. Бери вещи, а я потащу наших алконавтов. Ох, Инферно, жрать тебе меньше надо! — выдохнул возмущённо, поднимая ударника на одно плечо. Его рука потянулась к Патрику. — Копыта убери! Я в состоянии ходить! Пойдёмте. Нам завтра будет такой пиздец, что вы себе не представляете... — протянул гитарист. — Мы не сомневаемся! — Марьяна, а тебе он настанет прямо сейчас. Адам там такие грандиозные планы строил! А мы взяли и напоили тебя. Все мы катимся в пиздень, счастья нет, всем добрый день! — подчеркнул Штибер. — А что за планы?! — удивилась девушка. — Выйдем сначала на улицу, а потом я тебе поведаю. — Идёмте уже. Этот бегемот не двести грамм весит! — вопил Томаш, пытаясь не упасть под весом ударника. Расталкивая толпу, группа пыталась покинуть помещение. Десятки потных тел стояли на их пути. «Так, а ну пошли нахуй отсюда!» — сквозь сон застонал Инферно. Очнувшись, он начал махать руками, как орангутанг, и требовать пиастры. «Пиастры! Пиастры! На абордаж! Какие-то суки трясут меня на борту корабля!!!» — подключил к работе ноги. Пару раз зарядив Томашу по спине, закричал на весь зал: «А я сейчас вам тут всё обоссу!» Врублевский, дабы избежать коллапса, скинул на пол ударника, а затем просто схватил его за шиворот, как глупого кота. Проталкиваясь между тел, Марьяна добралась до двери. Чтобы никого не потерять, она схватила Сета за рукав куртки и потащила за собой. Мужчина, испугавшись, начал махать руками и кричать, что его сексуально домогаются. Продолжался этот кошмар до тех пор, пока девушка его не вытащила. Следом за ними вылетел Томаш, покрывающий матом ударника, который грозился опустошиться прямо на пол. К счастью, беды удалось избежать. «А я пошутил...» — выдохнул Роберт. На улице было темно. Чёрное и густое, как смола, небо казалось одиноким, ведь на нём не было ни единой звёздочки. Круглолицая луна пряталась в ночном тумане. Её сияние почти не пробивалось. Немая тишина царила вокруг. Лишь иногда шумные отголоски бара вылетали из окон. Марьяна, ощущая неровную брусчатку под ногами, достала фонарик и, подсвечивая им, села на старый жухлый складной стульчик. «Ребята, берите стулья и идите ко мне», — крикнула она в темноту, подсвечивая мужчинам путь. Сет мигом присел рядом с дамой и укрыл её курткой, заметив на её нежной коже бугристые мурашки. «Спасибо», — ласково ответила на заботу она. Томаш, вытирая Робертом землю, тоже успешно дополз до столика. «Как же так... Почему у меня от катания на ковре так болит жопа? Такое ощущение, будто меня спустили вниз по лестнице, именно жопой!» — возмущался Инферно, подтягивая штаны. «Дружище! Ты проехался своей пятой точкой по очень старой брусчатке!» — подбодрил его Патрик. Кроме «охуеть», никакого другого слова ударник сказать не мог. Врублевский, приложив все усилия, кое-как усадил товарища на стул. «Я просто синяя бабочка священника...» — застонал Збигнев и, опустив лицо на стол, заснул. Томаш, глядя на готовое тело, тяжело вздохнул и понял, что много пить — вредно, а пить с Робертом — ещё хуже. Марьяна неловко поглядывала на Патрика, который с усмешкой наблюдал за драмой басиста и ударника. Ей нужно было начать разговор, ведь эта тишина так надоедает. Взяв в руки телефон, начала смотреть его меню. — Совсем скучно? — спросил Штибер, посмотрев на Марьяну. — Да. Ты в баре сказал, что у Адама на меня какие-то планы. Так какие? — с любопытством она спросила и отложила телефон. Врублевский тоже заинтересовался их разговором. — Хм, давай начнём, пожалуй, с главной новости дня, — начал он неторопливо. — Утром позвонил менеджер и сказал, что завтра вечером мы отправляемся домой, то есть в Польшу. Ты только не расстраивайся сразу! — резко обнял девушку, подставляя футболку под слёзы. — Ты знаешь, мне так неудобно тебя слушать, вдыхая запах твоих подмышек. Конечно, печально, что вы уже уезжаете, но... Проблема ведь в другом, правда? — с глупой надеждой в голосе спросила она, выбираясь из объятий гитариста. — Погоди, это что же получается... Твою мать! Вот скотина! Это он там объяснение мне пишет! Вот сука, — ударила кулаком по столу так, что тот подпрыгнул. — Тихо, ты чего разбушевалась? Он, может, помимо основного сюрприза, готовит и объяснительную, но не стоит так горячиться, — влез Томаш, пытаясь потушить пожар, пока он не охватил весь город. — А что мне делать? Он меня тут такой новостью обрадовал пару недель назад. У меня сбылась мечта каждой фанатки! И тут такое... Стоп! Основной сюрприз? И что же это? — Мы сами не знаем, — пожал плечами Врублевский. — Он... Он хочет тебя... — непонятно, словно с закрытыми губами, произнёс Инферно. — Что?! — вскочила девушка, возмутившись. — Не слушай этого алкоголика! Нашла, блин, кому поверить, — пытался исправить всё Сет. — Что у пьяного на языке, то у трезвого в голове! Я не поеду в отель. Останусь здесь, — она схватила телефон, сняла куртку гитариста и пошла в сторону ворот. — Стой! Дурочка, ну ты чего? — спрыгнул с места Патрик и побежал догонять девушку. — Прекрати истерику! Не всё так плохо! Зачем тебе Адам вообще нужен? Он такой бабник! Ни одной юбки не пропустит! — догнав её, крепко обнял, чтобы она никуда не ушла. — Не надо плакать, он твоих слёз не стоит! И вообще, мы все мрази тут такие... Все звёзды, особенно в нашей отрасли, все твари и шлюхи! А мужики в первую очередь! Так что не стоит лить слёзы. — Ты говоришь, как моя мама, — как полковник, отрезала Марьяна и перестала вырываться.***
Только ссора утихла, тотчас подъехало такси. Томашу позвонил господин Зло и сообщил об этом. Басист кое-как ответил, что всё понятно. Марьяна, не желая видеть своего героя-любовника, отказывалась наотрез садиться в машину. Махая руками, три раза послала всех к чёртовой бабушке грибы собирать. Патрик, взявшись за голову, решил пойти на крайние меры: «Если Магомед не идёт к горе, то гора идёт к Магомеду!» Засучив рукава, схватил строптивую мадам за руку и притянул к себе. Инферно, приметив эту картину, захлопал в ладоши, насвистывая какую-то ерунду. Марьяна впала в ступор, замерла от неожиданности. Её сердце стало биться быстрее то ли от страха, то ли от волнения. Её разум затуманился на мгновение, но внезапно мозг заработал снова. «А ну убери от меня свои руки!» — закричала девушка и ударила гитариста по лицу так, что тот от боли взвизгнул. Марьяна отпрыгнула от него и остановилась. Среди компании повис ступор. Томаш, придерживая Роберта, ждал, когда буйная леди займёт своё место. Патрик боялся, что она убежит, тогда Адам натянет им задницы на голову. Тишину разорвал таксист, орущий из машины: «Вы поедете или как? Мне, может, всё равно, а вот вам платить». Компания собралась с мыслями и решила оставить разборки. Марьяна первая двинулась к автомобилю. Открыв чёрную дверь, увидела перед собой абсолютно чистое кремовое кожаное сиденье. Поздоровавшись с водителем, смирно села. За ней сели ребята. Двери с треском захлопнулись. Девушка загрустила. «Дай мою сумку», — вяло пробормотала в сторону Патрика. Получив желаемое, крепко прижала это к себе. Кислое гадкое ощущение внутри давило на неё, уничтожая всякую радость внутри. Тот горький привкус разлуки подступал к горлу, согревая его до ожогов. Приторная боль мяла челюсть в разные стороны, словно удары боксёра. Она отдавалась ноющим чувством в зубы. Казалось, что они сами выпадают. Лицо смяло, как газету. Частые моргания не давали слезам выйти на волю. Прокашлявшись, Марьяна прикрыла рот кулаком. Чтобы скрасить боль, зубами агрессивно впилась в костяшки. Кожа, которую ущипнули зубами, побледнела, а потом стала красной, как клубника. Закатив глаза, Марьяна думала о том, как закончится этот день. Смутные сомнения терзали её сознание. Напряжение внутри нарастало и заставляло скрутиться в клубочек. Что-то тяжёлое в животе вырывалось наружу, причиняя мучительную боль. Она тихо застонала. Ненависть и печаль кружевом оплетали мысли. Сердце билось часто, но ровно, как метроном, словно ждало чего-то. Струны души рвались на кусочки и рассыпались повсюду. Любовь задохнулась в страстном плену. Такой подставы Марьяна не ожидала. Тихо хныкая в кулак, представляла, как будет выражать свою адскую ненависть. Водитель спокойно вёл машину и упорно старался не замечать скрытой истерики пассажирки. По её взгляду он прочитал, что стоит сделать музыку громче. Он выполнил немую просьбу, но через мгновение услышал ругающее: «Зачем вы сделали громче? Разве вас кто-то просил? Голова раскалывается, сделайте тише». Перечить пассажирам он не имеет права. Марьяна, осознав, что здесь не место для слёз, постаралась прикрыть мокрые глаза ладонями. — В чём дело? — словно гром, одёрнул её Томаш. — Да так... Ничего, — выдохнув, произнесла она и отвернулась к окну. — Ну, не хочешь говорить... Не надо тогда, наверное, — печально произнёс басист, понимая, что не стоит сыпать соль на кровоточащую рану. На улице было темно, сгущался туман. Мелкие капельки стали изредка падать на чистое прозрачное стекло машины. Девушка наблюдала за природой и сравнивала её состояние со своим. Они были так похожи. Плакала природа, плакала и её душа. Правда, природа лишь изредка пускала слезу, а вот душа лила их ливнем, как из ведра. Гротескные и неуклюжие водяные узоры на стекле чем-то напоминали ей свой жизненный путь. Он был таким же корявым. Одна капля упала прямо посреди окна. Скатываясь по ровной поверхности стекла, она теряла свою воду, стиралась. «И она сейчас растворится или высохнет от истощения», — подумала Марьяна. Капля почти стекла, но внезапно к ней присоединилась другая, а затем ещё одна, а потом ещё. Так эта мелочь превратилась в огромную каплю, которая продолжила свой путь. Девушка выдохнула, понимая, что сказка закончилась, и ей вскоре придётся забыть всё это и вернуться к обыденности. Она заметила, как начал выветриваться алкоголь: появились головная боль и лёгкая тошнота. «Мне и без того плохо, а сейчас так вообще», — подумала она, подперев голову рукой. За окном показались фонари. Выстроены в ряд, они освещали путь, который вёл к тому отелю, где остановилась группа. «Мы уже приближаемся», — оповестил водитель. Марьяна отчаянно вздохнула. Она увидела ворота. Машина резко остановилась. Капли, за которыми девушка наблюдала, слетели мигом вниз, но на их месте появились новые. Сзади послышался звук открытой двери. Шумная возня ребят внезапно началась и так же закончилась. Был слышен звук идущего дождя. Тяжёлые капли падали на крышу, звеня при ударе. Дул сильный ветер, поэтому вода попадала в салон автомобиля. Марьяна понимала, что нельзя сидеть так вечно, но кипящая внутри боль не давала разогнуться. Стиснув зубы, схватила сумку и буквально выпорхнула из машины. Мужчины, наблюдая за её поведением, были поражены. Она постучала по калитке, и ей открыли ворота. Забежала во двор, не оглядываясь. Томаш, закинув на себя спящего ударника, спокойно прошёл через калитку, словно ничего не было. Патрик, расспросив у таксиста условия оплаты, узнал, что всё оплачено. Кивнув, поблагодарил мужчину и пошёл вслед за остальными. Поведение Марьяны его пугало, а ещё больше пугали последствия пьянки. Не было так страшно от того, что им сделает Адам, а от того, что Дарскому сделает Марьяна, зная всю правду. Девушка не обращала ни на кого внимания. Собрав всю свою храбрость в кулак, решила преподать вокалисту урок, что не все женщины — игрушки. Засучив рукава, поднималась по лестнице, громко шагая, как армия солдат. Сумка болталась на её плече маятником. Сейчас для неё не существовало преград. Наконец-то она добралась до нужного ей номера. Сделав глубокий вдох и выдох, подумала: «А стоит ли вообще заходить? У меня есть деньги, я могу снять номер рядом... Нет, я ему покажу!» С этими словами в голове, девушка положила руку на холодную дверную ручку и, ещё раз откинув сомнения, с треском открыла её. Переступив порог, даже не обратила внимания на обстановку. Бегая глазами по сторонам в поисках жертвы, заметила открытую в спальню дверь. Распахнув её так, что та ударилась о стену, влетела в комнату, как кошка на кухню за сметаной. Адам сидел на кровати и спокойно наблюдал за её реакцией. Лежащая рядом с ним бутылка дорогого вина «Merlot» пустовала. Он покачивал рукой бокал, ожидая каких-либо действий со стороны Марьяны. Отбросив сумку в сторону, она подошла ближе к нему и посмотрела агрессивно, словно высасывая душу. Адам испугался. Не желая оказаться жертвой жестокого избиения, встал с постели и отскочил от девушки. Марьяна продолжала пилить его взглядом на части. Он стремительно отступал, избегая этого. Подступая к подоконнику, обошёл столик вокруг и вооружился бутылкой. — Марьяна, а ты мне ничего сказать не хочешь? — не спеша начал разговор, отходя на более безопасное расстояние. Его сердце от волнения выпрыгивало из груди, догадываясь, что ребята всё ей рассказали. Страх охватывал сознание в плен, и мужчина был готов нести всякий бред, лишь бы не получить от неё столом в голову. — Я тебе ничего и не обязана говорить! — укоризненно смотрела на него, желая испепелить. Гневная ярость словно вылетала фонтаном из неё. Руки так и напрашивались взять бокал со стола и кинуть им в Адама. — Да что ты? А кто в хлам пьяный пришёл? Я тебя отправлял в магазин, а ты пошла в бар, — на свой страх и риск вокалист сказал первое, что пришло в голову. Её пугала до смерти тишина в такой ситуации. Казалось, что перед ним не его девушка, а монстр, готовый порвать его на месте. — А это не твоё дело, — она тихо подошла к столу и незаметно для Адама взяла хрустальный бокал. — Это капля в море, по сравнению с тем, что ты надумал делать со мной. Точнее, ты уже это сделал, — из дрожащей руки бокал выскочил и, ударившись о край стола, разлетелся на мелкие кусочки. Осталась лишь ножка с покромсанным дном. — Поставь это, пожалуйста, пока никому из нас это не нанесло травм. — Это ты на меня намекаешь? Так давай! Убей меня сразу! А что тебе это стоит? Выкинешь с окна, а там ребята в мусорку затащат. И никто ничего знать не будет! — девушка истерически засмеялась, будто у неё маниакально-депрессивный психоз. — Так чего ты ждёшь? Кидай в меня бутылку! — начала размахивать ножкой бокала, будто указкой. — Успокойся. С этим потом разберёмся. Сейчас дело в тебе. Почему ты напилась? Я тебя ждал, готовил тут всё весь день, а ты вот как... — наигранно сказал он. Ему трудно было спрятать страх за маской строгости. Особенно, когда чужая жизнь, как кажется, под угрозой. — Что ты готовил? — Марьяна критически посмотрела по сторонам. Её удивлению не было предела. Окна были завешаны атласной тканью тёмно-синего цвета, пол был устелен лепестками роз, кровать была застелена новым комплектом белья алого цвета. Маленький столик, накрытый алой скатертью, а на нём в хрустальной вазе три кроваво-красных розы, цвет которых казался темнее из-за тусклого света, исходящего от свеч. Умиление было явным, это даже Адам заметил. Но милая улыбка тут же сменилась обратным гневом. — Я знаю, зачем ты эту клоунаду устроил. Переспать со мной на прощание хотел? Так хрен тебе! — крикнула она и, кинув ножку в стену, выбежала из комнаты. Адама смутило такое поведение возлюбленной. Он был крайне удивлён и напуган. Ему трудно было представить, что наговорили ей ребята, чтобы она так бурно реагировала. Щёлкая пальцами, размышлял, что будет дальше, ведь такого зрелища никогда им не наблюдалось. Вспоминая, что делал в таких ситуациях с бывшей женой, рванул в гостиную. Сердце чуть не вылетело из груди, ведь Марьяна ушла, ничего не сказав напоследок. К счастью, она ничего себе не сделала. Девушка молча стояла посреди гостиной, что-то держа в руках и нашёптывая. Дарский, дабы не подвергать себя опасности, с места спросил: — Ты как? — Иди к чёрту! — крикнула она ему, оборачиваясь. Горячие слёзы стекали по её щекам, губам, подбородку. — Да что с тобой? — пытался наладить ситуацию, поэтому, произнося каждое слово, пытался вложить в него как можно больше нежности. — Если ты думаешь, что, перейдя на низкие тона, сможешь меня успокоить, то ты глубоко ошибаешься, — покачивая пальцем, как маятником, смотрела на него так, будто пыталась пристыдить. — Неужели ты думаешь, что я ничего не знаю и кричу на тебя из-за алкоголя? Никак нет, — отчаянно шепнула, опустив голову. — Знаешь, я думала, что это никогда не закончится. Конечно, ты можешь меня упрекнуть в том, что я много себе позволила и посмела подумать о том, что ты останешься со мной. Это твоё право. Думаю, ты даже будешь прав, сказав это. Но это ерунда, — подняв голову, ехидно произнесла она, скривившись. — Самое страшное то, что ты мне врал. Всё это время ты мне нагло врал, прямо в лицо. Такого плевка я не ожидала. Ты мне клялся, что будешь любить меня, как свою надпись на гитаре, которую ты давно стёр! Её не было на том концерте. Это висела бирка с костюма. Как ты мог? — словно выпрашивая извинений, сказала Марьяна, потупив взгляд. — Что я мог? Она мне перестала нравиться. Не держать же её при себе. Это всего лишь надпись, — спокойно ответил Адам, будто в обычном разговоре. — Всего лишь надпись... Так и с девушками у тебя. «Это всего лишь девушка», — скажешь ты ребятам, а я буду одна сидеть. Да чего я тяну? Тебе ведь эти романы нужны, чтобы получать от женщин бесплатную ласку, а знаешь, сколько мы отдаём взамен на отношения? — она вновь обратила взгляд на вокалиста, который пытался шагнуть к ней. — Даже не думай подходить, — предупредила, отползая к светильнику. — Так вот, я не знаю, чем пожертвовали твои бывшие, наверняка большим. Я пожертвовала фан-клубом. Да, я его бросила. Назначила другую девушку. А ещё я каждый день жертвую отношениями с родителями. Они ведь думают, что я в командировке, а я тут шашни кручу. Знаешь, да пошёл ты к чёрту! Ты меня не стоишь, ни капли... — дрожащим голосом произнесла Марьяна, отворачиваясь и прислоняясь к стенке. Кипяток в горле стоял, не давая говорить больше. Девушка хоть и говорила правду, но обиду и боль от неё очень трудно удержать в себе, а тем более — обратить в гнев. Адам стоял в дверях, ожидая затишья. Слова Марьяны задели его достоинство, поэтому мужчина нуждался в поднятии самооценки. Вздохнув, начал приближаться к ней. Делая осторожные шаги, как кот, подступал всё ближе и чувствовал, как напряжение нарастает внутри. Сейчас могло произойти всё, что угодно. Он был слишком близко к точке кипения. Переступив грань, услышал рычащее: «Отойди». Хмыкнув, решил проверить свои силы и сделал решительный шаг. Треск, звон разбитого стекла и отчаянный женский крик. Марьяна кинула в сторону Адама тот самый миниатюрный светильник. В комнате повисла абсолютная темнота. Девушка вжалась в стену и, спустившись на пол от страха, прислонила голову к коленям. Сквозь густую тьму она ничего не видела. Ужас и осознание содеянного заставляли сердце вылетать из груди. Чувство вины поедало здравый смысл. Внутри всё застыло. Было слышно, как сердце отдаёт огромные потоки крови по организму. Чтобы не было слышно всхлипов, она начала до крови кусать свою руку. «Боже, что я наделала...» — прошептала в ужасе. Глаза приспособились к темноте, но слабо, поэтому ей было трудно разглядеть мелкие объекты. Она не видела тела Адама ни под стенкой, ни перед собой. «Я его убила...» — виновато прошептала и накрыла голову дрожащими от страха руками. В ушах появился противный мелкий шум. От волнения девушка начала царапать рукой пол. Горячая слеза, рисуя на лице кривую линию, упала на колено. Тихие женские всхлипы эхом отдавались в комнате. Казалось, в комнате нет никого, кроме Марьяны. Продолжая уничтожать себя изнутри, девушка решила не скрывать горя. Резко схватив себя за волосы, почти вырывая их, вытянула ноги вперёд так, чтобы они были видны полностью. Наклоняя голову вниз, закусила губу и застонала. Кислый и тошнотворный спазм в желудке вынуждал её склониться к коленям, почти касаясь их лбом. «Что же я наделала?» — слёзно шептала, проводя ладонями по лбу. Всхлипнув ещё раз, громко выдохнула, утирая вытекающие слёзы. От боли хотелось кричать и рвать стены, словно бумагу, но ей это было не под силу, поэтому она просто откинула голову назад. Внезапно чья-то тёплая и гладкая, словно женская, но в то же время грубая ладонь коснулась лодыжки Марьяны. «Ай!» — вскрикнула от страха и поджала ноги под себя. Незнакомое, казалось, тело, как змея, резко приблизилось к девушке, обогревая своим теплом. «Открой глаза», — тихо и нежно прошептал знакомый голос. Марьяна медленно, будто пытаясь разглядеть солнце в небе, открыла глаза и растерялась. Ей было одновременно страшно, обидно и радостно. Сквозь густую темноту было трудно понять, кто это, но девушка догадалась, что это её обидчик. Прижимаясь к стенке крепче, зажмурилась и, всхлипнув, быстро пробормотала: «Уйди от меня!» Грубый мужской недолгий иронический хохот отголоском прозвучал в её ушах. — Ты уверена, что хочешь этого? — шептал голос, а тепло его тела чувствовалось с каждой секундой более отчётливо. — Нет, — после долгой паузы нечётко ответила она, расслабившись. — Хм, я так и знал, — словно насмехаясь, шептал он. Руки Адама упёрлись в пол, сделав границы для Марьяны. Сквозь темноту он пытался посмотреть в глаза любимой. Придвинувшись ближе, рукой аккуратно провёл по её влажной и холодной от слёз щеке, пытаясь согреть её. Мозолистые пальцы касались нежной кожи, словно шёлка, спускаясь к подбородку. Добравшись до него, медленно приподнял вместе с ним лицо возлюбленной, чтобы посмотреть в её глаза. Она не сопротивлялась ласке, но смотреть на предателя не могла: гордость не позволяла. Закрыв глаза, блокировала всякий контакт. Выдохнув, Дарский, придерживая её подбородок, приблизился к её лицу, слегка дунув тёплым воздухом на неё. Девушка скривилась в недовольной, печальной улыбке и всячески пыталась скрыть взгляд. «Перестань. Обещаю, что буду тебя любить так, как свои татуировки. Уж их я точно не сведу», — он улыбнулся, приближаясь к её губам. Девушка открыла глаза и взволнованно спросила: «Правда?» Адам ничего не ответил. Нежно касаясь её подбородка, притянул к себе. Его сухие от волнения губы соприкоснулись с мокрыми устами возлюбленной. Ласково царапая их, взял её за руку, нежно поглаживая. Обсохшие на губах слёзы оставляли во рту вокалиста солёный привкус, но это его не отвлекало. Мужская щетина щекотала подбородок дамы, от чего она пыталась засмеяться. Лёгкая улыбка появилась на её лице. Переплетением губ они передавали друг другу свои эмоции, становясь одним целым. Адам нежно покусывал её губы, а Марьяна не сопротивлялась, даже пыталась ответить ему тем же. Им нравилась такая игра. После громкой ссоры оставался горький осадок, который сейчас почти не чувствуется. Его рука скользнула по неприкрытому джинсами участку бедра. От неожиданности возлюбленная покрылась мелкими мурашками и, застонав, приоткрыла рот. Это было нужно Дарскому. Грубо и властно ущипнув леди, проник языком в её рот. Как только пассия перестала мучительно стонать от приятной боли, отпустил её. Марьяна, чувствуя его власть, молча поддавалась, выбрав роль куклы. Она не могла устоять перед ухаживаниями вокалиста. Казалось, что это алкоголь творит чудеса, но он лишь позволял девушке раскрыться. Не разрывая поцелуя, он подвинулся ближе к ней, сократив расстояние почти до минимума. Его горячее тело окропляло теплотой страсти Марьяну, от чего она таяла. Тёплая и сильная рука скользнула под хлопковую футболку, поднимаясь вверх по спине, которую обсыпало мурашками. Длинные и размеренные поглаживания по пояснице позволили девушке ещё больше расслабиться и отдаться во власть полностью. Ощущая горячий прилив внизу живота, она медленно выгибала спину. Его рука поднималась выше, нащупывая застёжку. Сладкое «ах» вырвалось из уст возлюбленной. Вокалист расстегнул бюстгальтер, освободив леди от его оков. От наслаждения она положила руки Адаму на плечи и, притягивая его к себе, сползала вниз по стенке. Мужчина продолжал гладить её красивую спину, задирая чёрную футболку. Марьяна гладила его по лицу, спускаясь ниже. Пальцами касалась его мощной, как у молодого жеребца, шеи, обхватывая. Медленно отрывая свои губы от поцелуя, Адам, прильнув к её уху, прошептал: «Может, пойдём в спальню?» Девушка кивнула и попыталась встать, но мужчина остановил её. Дарский подложил руки под Марьяну и, крепко прижав её к себе, поднял на руки. Она, положив голову ему на плечо, умилённо улыбалась. Неся любимую на руках, старался пробраться в другую комнату как можно быстрее. Даже вес его спутницы казался ему пушинкой. Ногой осторожно открыл дверь и, переступая через последствия скандала, добрался до кровати. Осторожно положил Марьяну на неё, до последнего не отпуская. Она лежала и улыбалась ему. Протянув руки вперёд, прошептала нежно: «Иди ко мне». Вокалист кинулся к ней, обсыпая горячими поцелуями. Девушка слегка засмеялась от приятной щекотки. Его руки бродили по её телу, проглаживая каждый миллиметр кожи, ощущая, как она теплеет. Её милый хохот сменился тихими стонами. Свои ладони она положила ему на лицо и притянула к себе, чтобы поцеловать. Его губы накрыли её. Снова страстное лобзание, перерывающее дыханье. Он задрал её футболку так, что были видны её оголённые груди и бюстгальтер, который тряпкой висел на теле девушки. Продолжая обсасывать и кусать её губы, Адам приблизился руками к её полушариям и слегка сжал их. Марьяна от неожиданности и прилива наслаждения выпустила громкий стон ему в губы. Понимая, что с этим мужчиной можно себя не прятать за стеной скромности, она положила руки ему на спину и начала медленно поглаживать её. Чувствовала, как его тело медленно покрывается мурашками. С каждым разом, когда её руки опускались ближе к пояснице, по нему пробегала новая волна мурашек. Дарский, хмыкнув, резко задрал её футболку ещё выше, пробираясь через неё руками к шее. Поглаживая её пальцами, оторвался от поцелуя и, улыбаясь, попросил: «Помоги мне тебя раздеть». Девушка оттолкнула его, заставив сесть, а затем резко прильнула к его телу. Вокалист задрал её футболку снова и, разорвав очередной страстный поцелуй, снял её вместе с бюстгальтером. Марьяна покрылась мурашками от ощущения приятной прохлады. Он страстно прижал её к себе, чтобы согреть. Такая, казалось, невинная ласка заставила их дыхание сбиться. Мёртвая тишина и обездвиженность повисла между парой. «Дарский... — начала Марья, аккуратно и нежно, словно кобра, которая на охоте, приближаясь к его уху. — Я тебя хочу». Он, подняв её лицо, приподнял бровь, будто спрашивая: «Точно?» Она лишь кивнула, понимая его без лишних слов. Вокалист, улыбаясь, откинул её на кровать и, словно зверь, накинулся с поцелуями, одновременно пытаясь стянуть джинсы с неё. Девушка засмеялась в голос, понимая, что у него так ничего выйдет. — Чего ты смеёшься? — удивился он. — А потому что я в обуви. Давай так, чтобы без всякой это долгой возни, каждый разденется сам. — Так неинтересно! — заявил вокалист, прислоняясь к ней. — Я так понимаю, ты меня не хочешь, — улыбнулась она. Адам отпрянул от неё, перекатившись на вторую половину кровати. Девушка поднялась на локтях и увидела, что мужчина раздевается самостоятельно. Улыбнувшись, она принялась снимать свои кроссовки, которые через минуту мигом слетели с неё. А за ними полетели и джинсы. Оставшись в белье, она кинулась к нему. Хитро заглядывая в его удивлённые глаза, прильнула к губам. Дарский легонько отпихнул её и спросил: «Я ведь был сверху, не так ли? И ты трусы оставила... Молодец! А я уже готов!» Марьяна удивилась и посмотрела на вокалиста так, будто он у неё миллион украл. Воспользовавшись этим, Адам перевёл инициативу в свои руки, схватив за плечи и уложив девушку на спину. Одной рукой гладил её грудь, живот, а другой медленно стягивал кружевное роскошное бельё. Чёрные трусики съезжали по её стройным ногам, что заводило вокалиста ещё больше. Когда он избавился от них, обратил всё своё внимание на любимую. Прильнул к её губам снова. Его руки блуждали по женскому телу, не зная покоя. Марьяна всячески извивалась под ним, как змея. Накрывая раз за разом его губы своими, еле сдерживалась, чтобы не закричать от блаженства. Поддаваясь страсти, обхватила его тело ногами. Томное мычание партнёра ощутила на губах. Адам слегка отстранился от девушки, целуя её щеки, скулы, прикасаясь губами к глазам, вискам. Медленно подув ей на чёлку, резко прильнул к уху. Облизывая мочку и покусывая раковину, остановился и спросил: «Надеюсь, тебе не нужно говорить о том, что мы будем делать дальше?» Марьяна удивилась, не очень ясно понимая, на что намекает Дарский. Она кинула на него вопросительный взгляд. Вокалист, удивившись не менее, косо посмотрел на неё и задал ещё один вопрос, возмущенно откинувшись назад: «Ты что, девственница?» Марья замерла, глядя на него, а затем заржала, как конь. Убиваясь в конвульсиях от смеха, как эпилептик на дискотеке, что-то бормотала себе под нос. «Да чего ты смеёшься то?» — обиженно сказал вокалист. Девушка пыталась объясниться, но из-за смеха получилось нечто похожее на речи человека с синдромом Дауна. Через пару минут дикого истерического смеха, Марьяна начала приходить в себя, пока пан Адам не спросил: «Так чего ты смеялась?» Она снова начала биться в смехотворных конвульсиях. Дарского это взбесило, и он агрессивно кинулся на девушку, крепко придавив её к постели. Глядя на неё так, будто она вырезала всю его семью у него на глазах, рявкнул прямо в лицо: — Какого хрена тебе смешно?! — Ох, ты блять, как страшно, — холодно ответила она, вжавшись в матрас. — А какого хрена ты тогда смеёшься?! — его взгляд пылал, в нём читалась отчётливая неприязнь к такому поведению в постели, но девушка старалась не замечать этого и быстро уладить конфликт. — Эмм... Потому что мне смешно, наверное... А что? — испуганно спросила, глядя на него, как лемур. — Я тебя серьёзно спросил, а ты начала орать, как больная! — отпрянул от леди, сев на кровать. — Потому что это глупый вопрос. Я не девственница, мог бы и не спрашивать, — поднявшись на локтях, заявила она. — Вот спасибо! Теперь всё желание отпало, — отвернулся он, укрываясь простынёй. Девушка могла бы оставить всё, как есть, но ей стало неловко от сложившейся ситуации. Поднявшись на кровати, подвинулась ближе к любимому. Тонкой лилейной ручкой провела по его спине, пытаясь успокоить и деликатно решить проблему. «Отстань! Я теперь буду как ты», — ответил грубо на ласку, отодвинувшись. Марьяне было всё равно на его недовольство. Поставив вторую руку ему на спину, поднялась к плечам. Сжав их, будто делая массаж, прильнула к Адаму всем телом. Притягивая его ещё ближе к себе, слегка касаясь грудью, шепнула на ухо: «Желание появилось?» Вокалист хотел скрыть свои эмоции, но тело ему этого не позволило. Увидев её обнаженные прелести, Дарский повернулся к даме и грубо поцеловал её в губы. Она откинулась на кровать, затягивая его за собой, а он не сопротивлялся и кинулся к ней, как жаждущий к воде. «Да...» — прошептал на ухо, поглаживая её бедро вперёд-назад. Лёгкий мороз пробежался по коже девушки. В диком порыве страсти снова обхватила его тело ногами. Адам ухмыльнулся в поцелуе. На секунду оторвался и набрал воздуха, чтобы сказать что-то. Марьяна быстро приложила указательный палец к его губам. Приложив всю ладонь к его рту, провела ею вдоль линии губ, переползая на щеку, словно растирая помаду на лице. На другую щеку положила вторую руку. Глядя в глаза, которые пылали от желания, притянула лицо к себе и возобновила поцелуй. Чувствуя тяжелое прерывистое дыхание вокалиста, широко раскинула бёдра. Его руки медленно поднимались от бедёр девушки, поглаживая постепенно их самих, затем плоский и нежный животик. Приблизившись к её груди, бережно и аккуратно смял их в ладонях. По телу леди прошёл стремительный поток щекотки, который сменился наслаждением. Громко застонав ему в рот, резко убрала руки от его лица и широко раскинула их на кровати. Сжимая от страсти простыни, еле сдерживалась, чтобы не укусить партнёра. Было тяжело дышать, казалось, что всё вокруг исчезает. Возбуждение нарастало и крупным комком собиралось внизу живота, пытаясь вырваться. Адам видел, как стонет и даже страдает его жертва, борясь с любовными муками. Его горячий ствол упёрся девушке в клитор, прежде чем войти внутрь. Марьяна не могла долго терпеть, поэтому нарочно одной рукой вцепилась Дарскому в спину и слегка её царапнула. Он, рыкнув от возбуждения и приятной сейчас боли, резко вошёл в неё. От неожиданности девушка, оторвавшись от поцелуя, глубоко и громко вздохнула. Чувствуя пока что медленные новые толчки, девушка мяла под собой простыни от удовольствия. Адам, чувствуя, как каждая её мышца слегка сжимает его, старался принести любимой как можно больше наслаждения, помучив её ещё немного. Ему нравилось, как корчится от несбываемого желания его партнёрша. Проведя вдоль спины рукой, положил ей на ягодицу. Сжав её, услышал сладкий женский стон. От прилива страсти не сдержался и впился губами в её белоснежную шею, словно вампир. Лаская нежную кожу, вдыхал её уникальный аромат. С каждым толчком он наращивал темп, заставляя любимую сжимать его ещё сильнее. Постель скрипела, как дряблый корабль при шторме. Простыни давно сползли на пол. Одеяло кучкой обитало на краю постели. Возбуждённая пара продолжала выжимать друг из друга соки. Марьяна, зажимая подушки руками, прогибалась под вокалистом, как кошка, часто выкрикивая от удовольствия громкое и сладкое для его ушей уверенное: «Да!» Порой перехватывало дыхание, не хватало сил вскрикнуть ещё раз. Девушка давно не ощущала таких диких страстей на своём теле. Дарский продолжал ублажать свою спутницу, набирая темп и массируя её аппетитные части тела. Он наслаждался близостью с ней. Его влекло молодое прекрасное тело, которое в отблеске луны казалось кукольным, будто из фарфора. Ему нравились её возбуждённые стоны, которые были для него сладкой песней. Имея это тело в своей власти, не мог поверить в это. Ускоряясь, ощущал, как влагалище девушки становится всё уже и уже, но ему это нравилось, так даже удовольствия для двоих больше. Адам знал, что это приближение конца, приятного конца для обоих. Он чувствовал, как сам подходит к завершению труда. Тяжело вздыхая, собрал всю силу и выдержку в кулак и продолжил наращивать темп, чтобы его спутница осталась довольна. «О, Боже! Мама дорогая! Где же ты был раньше?» — кричала от блаженства Марьяна, скидывая подушки с постели. Она не могла больше себя сдерживать. Выгнувшись максимально, просто закричала в темноту страстное: «О, да!!!» Дарский, дабы не прерывать всего процесса, быстро схватил её за плечи и приложил обратно к постели, словно зверь жертву. «Адам... Я уже не могу!» — застонала, обхватив его руками. Он, не останавливаясь, прильнул к её уху и застонал: «Потерпи ещё немного». Добивая жертву из последних сил, сам стонал, сжимая её груди сильнее, чувствуя набухшие от возбуждения соски, которые упирались ему в ладонь. Кровать подозрительно громко начала скрипеть, но вокалиста это не останавливало. Он продолжал фрикционные движения, беспощадно мучая свою любовь страстью. Девушка стонала, умоляла то продолжать, то прекратить. Выкрикивая своё восхищение, схватила партнёра за спину и начала интенсивно её царапать. Вокалист тоже стал кричать от шипящей и пекущей боли, но продолжал своё дело. С громким стоном он кончил прямо в девушку, тяжело вдыхая. Марьяна почувствовала это и резко выдохнула, осознав, что пытка любви закончилась. Вокалист, пытаясь восстановить дыхание, слегка придавил любимую, прижав её плотнее к постели. Кровать резко затрещала, словно крошась на мелкие части, и матрас следом просел. «Мама!!!» — вскрикнула от страха Марья, вжавшись в образовавшуюся дыру. Адам молча замер, лёжа на ней. Когда треск прекратился, она, отдышавшись, испуганно спросила, глядя партнёру в глаза: — Что это было? — Мы... Сломали... Кровать... Я рад, — сглотнув слюну, пробормотал он, сползая с Марьи и улыбаясь. — Ага... Я уже поняла, — тяжело дыша, усмехнулась она. — Ах... Как круто. Тебе понравилось? — взяв её за руку, спросил вокалист. — Безумно. Пожалуйста, ничего не спрашивай. Мне тяжело говорить. Ой, где же ты раньше был... — Знаешь, у меня ведь ещё новость для тебя есть. Уверен, тебе понравится. — Что такое? — повернула голову в его сторону, понимая, что сейчас будет серьёзный разговор. — Ты чего волнуешься? Это хорошая новость, — улыбнулся, показывая свои белоснежные зубы. — Ну, знаешь ли... Говорят сначала, что новость хорошая, а потом, оказывается, что ни черта она не хорошая, — в её голосе были слышны неуверенность и страх предательства. Ей меньше всего хотелось сейчас говорить о чём-то. — Я теперь не уверен, что стоит говорить, — разочарованно выдохнул он, понимая, что может всё испортить. Понимая опасения любимой, решил подождать, пока она сама позволит. — Не знаю... Ну, говори, если для тебя это так важно. — Очень важно. Ты поедешь со мной в Польшу? — Что? — вскочила на постели, заставляя её скрипеть. Её удивлению не было предела. Мысли растерялись, спутались в кучку, образовывая непонятное месиво в голове. Девушка даже не поняла, что ей предложили. Бегая глазами по комнате, пыталась где-то найти отголосок смысла того, что сказал Адам. — Так ты поедешь? — поднялся к ней. Обнимая нежно, пытался успокоить её беспорядок в голове. Ему очень хотелось услышать положительный ответ, но он настраивал себя на «Нет». Неловкое молчание повисло между ними. — Согласна? — Конечно, да! — воскликнула она, резко прильнув к нему. — Конечно, я согласна! Почему ты раньше молчал? — радовалась, словно ребёнок. Это была одно из самых приятных новостей, которые она когда-либо слышала. — Как я рад... — расслабленно выдохнул он, прижимая её ближе и целуя в темечко. — У меня даже не хватает слов, чтобы описать тот хаос эмоций! — Не говори ничего, просто молчи. Молчи... — прошептал, понимая, что действительно любит эту девушку и никогда её не отпустит. — И прости меня за всё. — А я и не обижалась...