***
Ближе к обеду в комнату вошёл довольный Патрик. Даже не постучав, открыл дверь. На постели сидела Марьяна и смотрела телевизор. Полностью одета и ухожена она переключала каналы. "А где Инферно?" - спросил он недоумевая. Девушка спокойно указала пальцем на белоснежную дверь ванной. Сет кивнул головой и присел рядом с девушкой. От него пахло перегаром, который можно было учуять ещё тогда, когда он только вошёл в комнату. Марьяна, сдвинув брови вместе, посмотрела на него, будто намекая на противный запах. По телевизору орали что-то непонятное про новое средство для похудения. - Ты смотри! Опять ерунду придумали. Не идиоты, ну? А почему ты в номере у Роберта? - заговорил Штибер. - Да так. У нас с Адамом вчера инцидент небольшой произошёл. Это неважно уже, - безразлично ответила девушка, но в её голосе была слышна печаль. - Неужели вы поругались? - Никто не ругался. Просто он забыл обо мне. - Конкретней. - Да шлюху он с собой притащил! - разъярённо донеслось из ванной. - Так я вчера... Блин, Марья, прости. Это моя идея была. Адам не хотел никого себе брать, а я его заставил. Прости, честно, - почувствовав вину, стал умолять Патрик. - Он был чертовски пьян, а у них акция. Инферно ломался, как мальчик, а Нергал согласился. Ты его сильно не ругай. - Почему я должна вообще с ним разговаривать? - недовольно, но подавленно говорила девушка. - Ну, вы же знаете друг друга. - С чего ты взял? То, что я содержу фан-клуб, ещё ничего не значит! И вообще, зачем я с вами всеми осталась? Даже фото для репортажа не сделала! А все думают: «Куда пропала наша просветительница? Неужели бросила нас?» Думаешь, это легко? А согласилась я потому, что такой шанс раз в жизни выпадает! Тебе не понять, - она выдохнула и встала с постели. Направилась к двери. - Адам у себя, если что. Вспоминает вчерашнее. - Спасибо за информацию. Открыв дверь, Марьяна увидела невыносимый беспорядок. «У кого-то действительно была бурная ночь», - подумала она. Кремовые шторы лежали скомкано на полу, форточка была открыта. На кровати беспорядок. Одеяло лежало рядом со шторами, простынь сорванная, теперь белой кучей лежит на матрасе. Картина с натюрмортом была покошена немного влево. Пройдя дальше, девушка заметила, что с журнального столика исчезла вышитая скатерка. На дубовой тумбочке была неглубокая вмятина, словно её ударили бейсбольной битой. Она подошла к окну и закрыла форточку. Вдруг из ванны послышался стон. Девушка прислушалась и услышала голос Адама. Он говорил, а точнее кричал: «И зачем я только согласился? Где теперь Марьяну искать? Какой же я дурак! И сколько я ей наобещал в автобусе! Идиот! Идиот! Сука, долбоёба кусок. Она ведь не заслужила такого!» За стеной послышался звук разбивающегося стекла. Марьяна растрогалась таким откровением, на её глазах выступили слёзы радости. Снова звук битого стекла. Она насторожилась и подошла ближе к двери. «Да чтоб я был проклят со своими пьянками!» - взвыл Адам. Не на шутку испугавшись, Марья влетела в ванну и наступила на осколок. "Ай!" - вскрикнула она и припала к поражённой стопе. Адам остолбенел на секунду, но потом немедля подбежал к даме и, сам напоровшись на крупные осколки, схватил её на руки и понёс в гостиную. Девушка упала на мягкий матрас и, постанывая от ноющей и противной боли, выдвинула ногу вперёд. Прямо посередине стопы виднелась рана. Из неё чуть ли не фонтаном текла кровь, а внутри всё ещё находился злосчастный осколок зеркала. Дарский подбежал к телефону и позвонил диспетчеру, чтобы они вызвали врача им в номер. Быстро протараторив просьбу, ощутил жжение в ногах, поэтому сам попятился на постель. Марьяна уже вытащила осколок из своей ноги, но кровь остановить не могла. Увидев кровь Адама, бросилась помогать ему, забыв про горькую обиду. Он, закусив губу, терпел и просил, чтобы девушка ничего не трогала. Марье пришлось подчиниться, ведь она видела, как больно человеку, в которого она влюбилась. Пришлось, молча сесть рядом, зажимая свою рану. Ярко-красная кровь струилась из раны, заливая собой пол и белоснежные руки девушки. Дарский и рад был помочь, только не знал как. В дверь постучались. «Открыто. Давайте быстрее! Мы тут кровью истекаем», - громко сказал он. В комнату вошёл мужчина в марлевой повязке, белой шапочке и в белом халате. На его руках были резиновые перчатки. Он был полностью готов принять больных. В первую очередь он подошёл к девушке. Марья вытянула ногу вперёд. Мужчина достал бутылочку из подручной аптечки и взял оттуда коричневую баночку с раствором. Открыв её, вылил немного содержимого на рану девушки. Раствор сразу вспенился и зашипел. «Больно, блин!» - скривилась дама. Врач скептически посмотрел на неё, затем вернулся к ране снова. Он взял щипчики и раздвинул ими края раны. Марьяна тихо пискнула. «Можно делать это как-то безболезненно?» - сделал доктору замечание Адам. Мужчина в халате сделал вид, что ничего не слышал. Поковырявшись в ране, он снова залил её шипящим раствором. Достал ещё одну пробирку с веществом. Побрызгав ею на рану, принялся делать перевязку. «Смотрите внимательно, как это перевязывать, потому что перевязку нужно делать каждые три часа! Но это только два дня, так что не переживайте. Кстати, ещё нужно обрабатывать перекисью водорода или хлоргексидином, а затем мазать пантенолом или другим ранозаживляющим. Понятно?» - грубым голосом заговорил мужчина в белом. Пара кивнула ему. Мужчина затянул повязку и перешёл к Адаму. «Вот это, конечно, не выразить словами. Всякое за свою жизнь видел, но чтобы обе ноги от пальцев до края пятки засорить стеклом... Редкий случай, особенно в отеле», - поразился он, осматривая окровавленную ногу Дарского. Он залил её тем шипящим раствором для начала. Пока происходила реакция, он обрабатывал спиртом пинцет и искал ватныe тампоны, чтобы вытирать выступающую кровь. Взяв готовый к использованию пинцет, принялся доставать крупные куски стекла. Делал всё очень осторожно, боясь отломать кусок осколка. Первый осколок вышел, кровь потекла из образовавшейся дыры. Дарский закусил губу сильнее. Второй осколок медленно покидал стопу мужчины. Внезапно Дарский дёрнул ногой, и тот осколок резко вылетел из стопы. «А чтоб вам всем мало не показалось!» - выругался он более прилично. Врач окинул взглядом его страдающую физиономию и продолжил работу. Вскоре стёкла были извлечены из его ноги, а рана перемотана. Врач покинул комнату, оставив их наедине. Марьяна болтала раненной ногой, изредка поглядывая на Адама, который и не знал, что делать с этой бедой. В воздухе повисло молчание. Они молча смотрели друг на друга. Голубые глаза Марьи светились от счастья. Вокалист улыбался ей в ответ. Подвинувшись ближе, сказал: «Ты прости, что всё так вышло. Я вчера... думаю, ты знаешь. Прости меня. Я не хотел. Понимаю, этого мало, чтобы загладить вину. Почему ты смеёшься?» - он удивился, услышав радушный смех. Девушка, прикрыв рот, хихикала без причины. - Да что такое? - не выдержал Адам. - Как мы в автобус пойдём, если встать не в силах? - говорила она сквозь смех. - Тю! Дурная. А мы никуда и не поедем. Концерт отыграли - отпуск теперь. Через две недели только тур возобновим. - Хорошо, а в душ как идти? Как вообще ходить? Мне всё равно, у меня небольшой осколок застрял, да и не очень глубоко впился, поэтому я могу ходить, а вот ты... - На руках меня понесёшь? - он засмеялся. - Ишь ты какой! Размечтался. А меня кто нести будет? - Я тебя уже носил, поэтому теперь ты давай. - Коне-е-е-чно! - толкнула Марьяна его в бок. - Ты чего дерёшься? Смотри какая! - Дарский накинулся на неё и начал щекотать. - Ты опять, - сквозь порывы смеха говорила она. Дверь тихо приоткрылась. Голова с длинными чёрными волосами протиснулась в комнату. "А что это вы тут делаете?" - спросил Томаш, пробираясь в комнату. Адам и Марьяна ему ничего не ответили, просто показали перебинтованные ноги. Врублёвский стал иронично смеяться, понимая, что ему придётся носить этих двоих в автобус и обратно. Тащить Марьяну ему не было так страшно, потому она девушка, да и весит мало. А вот Дарский... Не сказать, что он прям кабан жирный, но вес у него приличный. Девушка встала и, прихрамывая на правую ногу, подошла к Томашу и обняла его, приговаривая: «Я могу ходить, так что тебе работы меньше». Мужчина был готов к любым словам, но не к такому повороту. Оставшись с невозмутимым выражением лица Тони Старка, он глянул на Дарского, который пытался встать тоже, но как только ступал на ковёр, выл, как раненная собака. «Ой, бля, я таких долбоёбов ещё не видел. Ну если тебе, блядь, больно, то лежи и в хуй не дуй. Нет! Надо, сука, всем доказывать, что ты не калека. Усядься там уже, а то инфернить буду», - на последних словах Томаш сам захохотал. Адаму ничего не оставалось, как замертво лечь в постель. Марьяна подбежала к ложу и упала рядом. "Я, наверное, вам покушать принесу, а то вы калеки, вам лишний раз жопу поднимать нельзя", - с сарказмом проговорил Врублёвский и удалился. Они снова вдвоём. Глядя друг другу в глаза, улыбаются друг другу. Дарский вспомнил, как он с женой, лёжа в постели, тоже так улыбался. Правда, Марьяна была совсем не похожа на бывшую жену. Он провёл ладонью по её щеке, а она потёрлась об неё, как кошка. Приблизившись, Марьяна словно просила поцелуй. Адам, глядя ей прямо в голубые и сияющие глаза, положил руку на тонкую талию, а затем провёл вверх по линии. Они молчали, наслаждаясь тишиной. «Закрыть дверь?» - спросила внезапно девушка. Адам, безусловно, кивнул головой. Марьяна тихо встала и закрыла дверь на ключ, чтобы им никто не мешал. Поставив ключ на тумбочку, подошла к постели и села на её край. Дарский продолжал странно смотреть на Марьяну. Она так и сидела на краю, ощущая на себе взгляд Адама. Его рука скользнула по одеялу, приближаясь к ней. Марья резко развернулась и с претензией спросила: - Что ты смотришь на меня, как баран на новые ворота? - Неужели нельзя? - от неожиданности вокалист слегка подавился. - Просто надоело. Я сижу, а ты меня пожираешь взглядом. Разве так можно? - Погоди, а почему мы вообще рядом лежим? Ну, сидим. - Ты меня спрашиваешь? Я вообще утром пришла спросить, как у тебя дела. А ты там орёшь в ванной, как ненормальный. Вот я и влетела. - А причём тут то, что мы лежим вместе? - Мы же не переспали! - Это можно исправить. - Ты издеваешься? - Да, - с насмешкой сказал Адам. - Ой, всё! - сказала Марьяна и, прихрамывая, пошла к креслу. Кто-то начал ломиться в дверь. Марья, широко раскрыв глаза, стала наблюдать на дверной ручкой. Дарский, протяжно стоная: «Кто-о-о-о там?» За дверью послышался грубый мужской голос, который явно отрицательно отзывался о жителях номера. «Да, ёб вашу мать, это Томаш, блядь!» - захрипело что-то там. Девушка вскочила с кресла и, забыв про больную ногу, быстро открыла дверь Врублёвскому. Тот, стоя с серебряным подносом, изображая прислугу, был явно зол на Дарского. его агрессивный взгляд буквально давил на вокалиста, который пытался сесть. Томаш поставил поднос на стол и сказал: «Нергал, у тебя ноги порезаны, а не позвоночник сломан, так что сядь нормально». Марьяна засмеялась, но встретив недружелюбный взгляд Адама, прекратила. Врублёвский вышел. Марьяна подошла к Адаму и спросила: - Сам поешь или тебя покормить? - Я, блять, трёхлетний малыш, которому нужна мама, да? Я сам всё сделаю, - грубо ответил он и попытался дотянуться до стола, но чуть не ударился нижней челюстью о перила. - Подай, пожалуйста, тарелку с супом. - Ты такой беспомощный и смешной. - Не издевайся - дай тарелку. - Держи. Думаешь, мне тяжело? - Не знаю. Наверное, раз ты хромаешь. Кстати, спасибо тебе. - Не благодари. Как теперь в тур отправитесь? - говорила Марьяна, кушая суп. - Я же говорил. Погоди, дай прожевать. Словом, у нас пока перерыв. К тому времени, надеюсь, всё заживёт. - А почему ты в ванной так горлопанил? - Начали за здравие, а закончили за упокой. Я просто дел натворил. Обещал себе, что больше никакого блядства. - А в автобусе? - Началось! Ты можешь об этом потом мне напомнить? - возмущению Дарского не было предела. - Нет. Пока никого нет, я хочу всё выяснить. - А что выяснять? Рассвет. Красивая девушка рядом. Почему бы и не поцеловаться? - вокалист покраснел, было ясно, что он лгал. - Вот оно как. Хорошо. А почему ты меня с собой тащишь вечно? И в номер всё время свой заселяешь? - Просто парни тебя не воспринимают нормально. - Но сумку ведь уже нашли! - Закрой рот и ешь, молча! - не выдержал вокалист и закричал. - Хорошо.***
Молчание длиною в час прервало оживлённое общение в комнате. За окном виднелся вечер. Солнце заходило за горизонт, оставляя за собой лишь краснеющую, будто от стыда, пелену. Лес за окном постепенно чернел, пугая. Поднялся ветер. Марьяна встала, чтоб закрыть окно. Адам сострадательно посмотрел на неё. Он слишком погорячился во время обеда. Он не хотел сознаваться в чувствах, поскольку переживал, что это не совсем взаимно. Встать с постели он не мог, чтобы внезапно подобраться к девушке и поцеловать её, а кричать не было смысла. «Маруся, подойди сюда, пожалуйста», - вежливо попросил он. Девушка сразу ринулась к нему. Усевшись на мягкую кровать, она подвинулась к Дарскому и, глядя ему прямо в глаза, ждала каких-нибудь слов. - Прости меня, - прошептал Адам и попытался погладить Марьяну по щеке. Она ответила взаимностью. - Давно уже простила. Это ты меня прости за то, что наглая такая. - Ну, что ты. Ты не наглая вовсе. Знаешь, я хочу сказать тебе нечто более важное, - его голос стал ещё тише. - Говори, я готова, - улыбаясь, шептала Марья. - Я... Погоди. Надо со вступлением, а то так некрасиво. Мы знаем друг друга не так уж много времени. Я имею в виду настолько близко. Я тебя давно увидел, ещё пять лет назад. У тебя тогда были фиолетовые пряди, кажется. Ты с таким удивлением смотрела на меня, на Томаша, на Роберта, на Патрика. Этот взгляд я запомнил навсегда... - не успел он прошептать, как Марья его заткнула: - Хватит тянуть кота за яйца! Ближе к делу давай. - А я не думал, что тебя может раздражать романтика. - Она меня не раздражает, но все эти сопли на нервы действуют. Что ты мне хочешь этим всем сказать? - Я люблю тебя, - прошептал Адам. - Э... Что? Ты меня что? - оторопевшим взглядом девушка окинула Дарского и упёрлась в кровать ладонями. - Я тебя люблю. - Я плохо слышу. Что ты там меня? - Да люблю я тебя, ебись ты в рот! - не выдержал вокалист и заорал на всю гостиницу точно. - Вот теперь я слышу. И ты не шутишь? - Я так и знал. Ты меня не любишь. Такая же, как все фанатки. Вам лишь бы поиздеваться над нами. Просто использовать, а потом выбросить, как надоевший гондон. - Идиот. Я люблю тебя тоже. Люблю так, как ты свою надпись: «I Love Vagina». - Это серьёзная заявка, знаешь ведь? - Безусловно. - Иди ко мне, дурочка. - Та-а-ак! Стоп. Это мы теперь пара, получается? - Да. Ты моя. - А, хорошо.***
Глубокая ночь на улице. Дует сумасшедший ветер, посвистывая под окнами гостиницы. Он разгоняет чёрные тучи на тёмно-синем шёлковом небе. На небе ни звёздочки. Всё так черно, что ничего не увидеть. Шторы мёртво висят на карнизе, не давая разглядеть пейзаж за окном. И в комнате темнота намного хуже, чем на улице. Густая-густая тьма покрывает всю мебель. Кажется, что ты утонул в смоле. Адам крепко обнимает Марьяну, словно её у него кто-то отбирает. Уткнувшись ей в волосы, сладко похрапывает. Нечто шумит посреди этой тьмы, но незаметно. Чёрная тень, которая ещё чернее той темноты, выходит из-под шкафа и наблюдает своими чёрными глазищами за парой, смеясь. Она просачивается в ковёр и ползает вокруг постели с парой. Намотав пару кругов, подползает к окну и испаряется.