***
Как только будильник крошит мой череп своим звоном, встаю, хлопнув по нему ладонью. Нет, я не вскакиваю, как это показано в большинстве фильмов, где работающие подростки без труда поднимаются, делая утреннюю зарядку, после чего с улыбкой умываются, спеша на кухню, где их ждет готовый завтрак, а за окном их преследует яркое солнце с голубым небом. Нет, меня встречает холодный пол, голые стены, серая пелена тумана, не скрывающая пасмурное небо за окно. Кое-как тянусь на носках, делаю резкие повороты, заставляя свое тело хрустеть во всех возможных частях, после чего шагаю умываться ледяной водой, ведь горячую, какая неожиданность, отключили. Когда это прекратится? Стою у зеркала, изучая свое опухшее от недосыпа лицо, красные белки глаз, которые, кажется, сейчас вытекут, словно разбитые яйца. Волосы опять в полном хаосе после душа. Боже, что я такое? Беру пасту. А упаковка пуста. Всеми силами удается выдавить немного на щетку, чтобы почистить зубы, во время чего поднимаю мятую серую майку, проверяя, увеличилась ли моя грудь. Знаю, смешно, но не было бы так забавно, если бы вы были на моем месте. Я стараюсь кушать больше, чтобы увеличиться в объемах, но ничего не выходит. Вес стоит, даже падает, и тогда еле воздерживаюсь, чтобы не начать биться головой о стену. На время чистки зубов выключаю воду, чтобы счет за неё был небольшим, и вновь начинаю крутить ручку, чтобы прополоскать рот. И она не вырывается. Только пару раз ржавый кран кряхтит, выдавливая из себя темно-оранжевую смесь, после чего глохнет. — Серьезно? — шепчу ртом, набитым пасты. И выдыхаю, наклоняясь, чтобы достать из-под раковины одну из бутылок с водой. Так и выживаем. Натягиваю спортивные синие штаны, которые носила еще моя мать, футболку и кофту неясного размера. Думаю, она принадлежала моему отцу. Собираю рыжие волосы в хвост, не тратя лишнее время на изучение себя в зеркале. Покидаю квартиру в таком виде, предварительно схватив часы, чтобы надеть на запястье. У меня есть двадцать три минуты, чтобы пробежать до маяка и обратно. Достаточно. Бег для меня — не способ поддержания формы, скорее, это вариант того же расслабления. Мне нравится чувствовать легкое напряжение в икрах, после бега ощущаю себя гораздо лучше. Тем более бег по берегу неплох для легких. Морской воздух. Окончательно проснуться помогает прохладный ветер. Бегу вдоль волн, умело ступая по камушкам, размером с мой кулак, а то и больше. Туман постепенно рассеивается, открывая серое небо и довольно светлый горизонт. Думаю, сегодня будет неплохая погода. По крайней мере, мне нравятся пасмурные дни, поскольку не нужно заморачиваться с тем, что надеть. Взял свитер, джинсы и вперед. Теплая одежда у меня в большинстве из-за условий, в которых приходится жить. Если в центре города тепло, то на берегу всегда холоднее градусов на пять-десять. К тому же ветер. Добегаю до старого маяка, свернув обратно. Не даю себе отдохнуть. Автобус прибудет в семь сорок, у меня есть в запасе полчаса. Отлично, утро неплохое, несмотря на такую странную ночь. Конечно, она сказывается на физической подготовке, поэтому ближе к дому перехожу на шаг, глубоко и громко дыша, но медленно, чтобы не сбить сердце. Уже начинаю морщиться, щурясь от света солнца, которое способно греть кожу лица сквозь слой белых облаков. У нашего дома есть спуск на берег, своего рода крыльцо перед фасадом здания. Его раньше пытались облагородить, чтобы было хотя бы приятно возвращаться домой, но больше никто этим не занимается. Цветы в горшках давно завяли. Подхожу к немного развалившимся ступенькам, начиная подниматься к ряду подъездов. Их всего четыре. Мне навстречу спускается старушка в белой сорочке с кружевными краями. Фиона. Меня притягивают её белые, как снег волосы, глаза такие бледно карие, сразу видно, что она плохо видит. Поправляю хвостик, улыбаясь: — Доброе утро, — если бы не обозначилась, она бы не поняла, что я рядом. — Доброе, милая, — улыбается в ответ, спеша на берег. Невольно оглядываюсь, зная, куда старушка так торопится. Смотрю на наручные часы. Семь. Она сейчас будет поднимать флаги. Скорее всего, у Фионы старческая отсталость. Она поднимает их, чтобы её муж мог вернуться домой, то есть, это знак того, что старушка ждет, вот только, если верить маме, мужичок давно пропал в море. Все они, моряки, исчезают. С пониманием и грустью в глазах слежу за тем, как Фиона подходит к давно заржавевшему столбу, начав тянуть веревку, чтобы поднять выше выцветшие флаги. Невольно глотаю комок в глотке, поморщившись от той неприятной боли, что он принес груди, оказавшись где-то между легких. Отворачиваюсь, решая не отдаваться лишний раз воспоминаниям, поэтому быстрым шагом направляюсь к дверям подъезда. Что ж, при свете дня наш дом выглядит еще хуже. Словно давно заброшенное здание. Вновь смотрю на время, потянувшись к ручке, но дверь резко скрипит, открываясь, и я довольно сильно бьюсь об неё подбородком, делая шаги в сторону. Морщусь, потирая ладонью участок кожи. — Ты должен присматривать за ней! — слышу раздраженное, после чего могу видеть парня, выходящего из-за двери, кинувшего в мою сторону вполне сердитый взгляд, словно это я только что заехала ему по лицу. Хочется раскрыть рот от возмущения, но он уже спешно спускается на берег, ладонью слишком грубо вороша темные волосы. Идет к Фионе? Как его там?.. Неважно. Не буду забивать голову именем такого хама. Ворчу под нос, потирая подбородок, и вхожу в подъезд, тут же сталкиваясь на лестнице с высоким мужчиной в полицейской форме. И, как ни странно, узнаю его сразу, ведь его лицо видела чаще, чем лицо того невоспитанного типа. — Кая? — мужчина с сединой в коротко стриженных волосах улыбается, заставив меня удивленно распахнуть веки: — Вы меня помните? — растягиваю губы, а сама с трудом пытаюсь вспомнить имя мужчины. Кажется, Гарольд, так? — Конечно, — он осматривает меня. — Ты почти не изменилась, — смеется, видя, как я закатываю глаза, смеясь. Да, верно. В этом и проблема. Мужчина изменился. Значительно постарел, и взгляд стал каким-то больно уставшим… — Извини, — он указывает на дверь. — Нужно помочь, — а, Фионе? — Конечно, хорошего дня, — обхожу мужчину, который отвечает мне взаимностью, поспешив дальше. Поднимаюсь, продолжая чувствовать покалывание в подбородке, поэтому надавливаю пальцами, никак не справляясь с актом раздражения и возмущения. Что ж, хотя бы его отец знаком с манерами. Хам, но имею ли я право говорить так о человеке, которого донимала в детстве насмешками? Если честно, прозвучит немного с уклоном на мазохизм, но мне хотелось бы найти с ним общий язык, чтобы как-то загладить свою вину. Не знаю, странное ли это желание, учитывая, сколько прошло лет, но я чувствую себя нехорошо от мысли, что принимала участие в издевках над ребенком… Может, он ведет себя так, потому что еще злится? Конечно, как же иначе. В любом случае, мне хотелось бы извиниться, как бы безумно это не звучало.***
— Как думаете, у него есть девушка? — а почему бы нам не перестать говорить о нем? Мария никак не может понять, почему Дилан — вот, как его зовут — игнорирует существование столь прекрасного создания, поэтому только и делает, что ворчит на протяжении этого дня. Я сижу рядом на трибуне в зале, без конца трогая подбородок, на коже которого проявляется синяя отметина. Круто, блин. — Думаю, есть, — Кейт кушает булочку, поправляя свой спортивный костюм. Она еще не успела убрать свои темно-русые волосы в хвост, от чего иногда локоны попадают в рот или прилипают к губной помаде. Поднимаю взгляд, следя за тренировкой баскетбольной команды. Мы занимаем зал после них, поэтому пока ждем своей очереди. Отличная возможность последить за тем, как Мэтт носится по полю вместе с остальными. Пф, еще немного — и начну следить за ним. Сталкер. — Мне кажется, он только внешне изменился, — Мария вздыхает с тяжестью, положив ногу на ногу. — Что думаешь? — не знаю, что обращение ко мне, поэтому продолжаю молча наблюдать за парнем, который широко улыбается, разговаривая с Джексоном, отчего уголки моих губ дергаются. — Боже, не прожги в нем дыру, — фыркает с усмешкой черноволосая девушка, открывая бутылку с водой. — Он нам еще нужен для победы в матче, — делает глоток. — М? — мычу, наконец, переводя на подругу внимание. — Вы с Диланом соседи, — девушка опускает бутылку, дергая ногой навесу. — Скажи, он всё такой же странный? — к чему этот её жест? Мария поднимает палец, покрутив им у виска. Дилан был простым изгоем, а не безумцем, с чего такое отношение? — Хотя с такой мордашкой, — Мария вздыхает, не дав мне времени для ответа, и вновь смотрит на поле, — я бы все его погрешности стерпела. Сдерживаюсь, чтобы не хмыкнуть, иначе привлеку к себе внимание. — Прости, но в каком месте он милый? — Кейт говорит с набитым ртом. — Он бледен. Похож на больного. — В этом и есть вся прелесть, — Марию не понять даже мне с моим уровнем интеллекта. — Загадка. — Отлично, давайте все чем-нибудь заболеем. Как насчет рака или сифилиса? Будем бледными и загадочными, — Кейт открыто показывает свое раздражение. — Может, он поэтому и уезжал. Лечиться, например. — Замолчи, — Марии не нравится, что девушка позволяет себе так разговаривать. Как типично. — На твоем месте, я бы прекратила жевать булки, иначе никогда не избавишься от э-то-го, — девушка тянет, пальцем указывая на все тело Кейт, которая врезается своим взглядом в неё. Я приоткрываю рот, чувствуя, как накаляется атмосфера, поэтому нервно потираю колени, выдавливая с улыбкой: — Ладно вам, нашли из-за чего спорить… Кейт резко встает, гордо подняв голову, смотрит на Марию в упор, фыркая: — Сегодня тренируйтесь без меня, — ступает к спуску вниз. Я открываю рот, чтобы остановить её, но Мария перебивает: — Вылетишь из команды за прогулы, — предупреждает с таким видом, словно ничего обидного в адрес подруги сказано не было. Рассматривает свой маникюр, не получая никакого ответа со стороны Кейт, которая уверенно двигается к выходу из зала, при этом успевая ответить на приветствия парней улыбкой. Зря Мария так… Я никогда не считала, что у Кейт проблема с весом. Просто у девушки иное строение тела, и выглядит она прекрасно со всех сторон. Думаю, такие, как Мария, привыкли читать журналы, изучая моделей на страницах, параметры которых для большей половины женщин Земли ненормальны. Сама девушка словно только с подиума сошла, но мы… Мы ведь иные. И не можем поменять положение костей, чтобы, например, талия казалась узкой. Бред. Складываю руки на груди, чувствуя себя нехорошо от мысли, что не заступилась за подругу, но поздно жалеть. Тренировка баскетболистов подходит к концу, поэтому парни начинают покидать зал. Мария встает, спускаясь вниз, при этом общаясь с остальными девушками из группы поддержки. Все они улыбаются ей, не хочется выглядеть невеждой перед капитаном? Наверное. Почему-то осознание того, что я ничем не отличаюсь от этих болванчиков, боящихся и слова сказать Марии в ответ, заставляет томно вздыхать. В зал входит женщина, занимающаяся нами, и свистит в свисток, призывая всех начать разминку. Встаю без желания. Поправляю хвост, медленно спускаясь вниз, но замедляю шаг, замечая парня в темной кофте, что стоит возле дверей. Не скажу, что сильно заинтересована его визитом, но возникают вопросы, когда тренер баскетбольной команды направляется к нему, жестом приглашая идти следом. Так парень и поступает. Хм… Хочет в команду или… — Кая! — Мария не оставляет меня в покое, призывая скорее спуститься вниз, чтобы начать разминку. Так и поступаю, не забивая голову мыслями о ненужном. Репетиция проходит быстро, номер у нас уже есть, остается лишь отработать поддержки, и мы готовы выйти на поле во время матча. Всё тело ноет после такой нагрузки, сомневаюсь, что я была создана для такого, но ничего не поделаешь, сама согласилась. Девушки в поту покидают зал, а я подхожу к Марии, чтобы взять свою бутылку воды. Девушка даже с таким слоем влаги на теле выглядит блестяще, я же напоминаю помидор по вине красноты лица. Хорошо, что сейчас удастся принять теплый душ, дома, наверное, пока нет воды. Проверяю время на наручных часах. Скоро автобус, надо поторопиться, чтобы не опоздать на работу. Открываю бутылку, следуя за Марией, при этом успеваю изучить Кэрол — высокую блондинку, которая ни в чем не уступает нашему капитану, — она говорит с Мэттом возле дверей. Вздыхаю, отпивая, и невольно подавляю желание зарыть голову в пол, чтобы избежать зрительного контакта с парнем, который прощается с Кэрол, ведь та уже порхает к Марии. — Увидимся, — подруга бросает мне, тут же переключая внимание на блондинку с большими голубыми глазами. Мда, Господь создает таких ангелов, а потом ты видишь себя — кусок селедки. Мило и справедливо. Первый раз я так страшусь внимания Мэтта, пытаясь незаметно проскользнуть в коридор, но парень оборачивается, отвлекаясь от разговора с тренером, который дает наставления ему и Джексону: — У тебя хорошо получается, — он знает, что я новенькая в этом деле. Ноги врастают в пол, но нахожу силы обернуться и улыбнуться: — Стараюсь, — Боже, просто не смотри на меня так. Не могу не отвечать улыбкой на его улыбку. Это физически невозможно. — У тебя синяк, — он указывает на свой подбородок, и я прикрываю пальцами больной участок, кинув: — Случайно, — коротко и смущенно. Думаю, не нужно давать молчанию затягиваться, поэтому скорее тараторю, немного виновато, так как парень тратит на меня свое время: — Прости, мне на работу надо. — Да, конечно, — он делает уже знакомый мне жест ладонью. — Увидимся. — Ага, — шепчу, быстро выскакивая в прохладный коридор. Понимаю, это был небольшой диалог, но меня распирает от такой детской радости, ведь он заговорил со мной. Нет, серьезно, обычно рядом кто-то из нашей компании, в частности Кейт, но сейчас никого не было. Только я. И он заговорил. Вот так просто. Нелепо звучит, но для меня, человека, который не имел никаких контактов с ним, это большое достижение. Жаль, что не могу полностью отдаться мыслям об этом, ведь нужно вернуться с облаков в рабочий режим и поторопиться. Автобус, напоминаю себе, ходит раз в два часа. И если сейчас пропущу, то сильно опоздаю на работу. Прохладный душ дарит энергию, хотя после разговора с Мэттом у меня её хоть отбавляй, я чуть не опаздываю на автобус, успевая выскочить из ворот школы до того, как автомобиль трогается с места. Всячески извиняюсь перед старичком-водителем, ведь каждый раз заставляю его тормозить, и изучаю полупустой салон старого автобуса. Мало кому нужен этот маршрут. И не могу точно описать своих чувств, когда взгляд натыкается на темноволосого парня, сидящего в конце у окна в левом ряду. В его уши вставлены наушники, голова немного наклонена к стеклу, отчего бьется о прозрачную поверхность во время резких поворотов. Глаза закрыты, лицо не выражает напряжения. Выходит, он так долго ждал автобус? Откашливаюсь себе под нос, нервно поправив ремни рюкзака, и шагаю вперед, держась за спинки сидений. Чувствую то самое желание наладить общение с человеком, перед которым стоит извиниться за прошлое, поэтому поддаюсь своему приподнятому настроению, садясь в соседнем ряду, напротив парня, который, да, я вижу, как он открывает один сонный глаз, хмуро изучив меня, после чего складывает руки на груди, удобнее устраиваясь на сидении. Вытаскивать капельки из ушей он, по всей видимости, не собирается. Есть у меня одна способность, которая выводит многих моих знакомых. Если я хочу привлечь внимание, то просто смотрю. Причем, неважно, закрыты ли глаза интересующего объекта, он всё равно сорвется. Так и происходит сейчас. Дилан открывает веки, раздраженно выдохнув, и какое-то время пялится в окно, всё-таки оторвав лоб от стекла и повернувшись лицом ко мне. Смотрит. И я смотрю. Парень моргает, кусая внутреннюю сторону губы, и выдавливает с таким видом, словно видит вместо меня что-то неприятное. Хотя, может, для него так оно и есть. — Чего? — голос. Совсем не детский. «Толстяк» Дилан мало разговаривал, но припоминаю звучание его голоса. Совершенно иное. Сейчас его тон низкий, такой… Взрослый, хриплый, даже приятный для ушей. — Ты меня слышишь? — намекаю на наушники. — Нет, — он ворчит, вновь отворачиваясь, и прикрывает веки. Ненадолго, я ведь еще смотрю на него, а находиться под надзором ему явно не нравится. Дилан рывком вынимает один наушник, взглядом, полным горящего раздражения смотрит в ответ, еле заметно покусывая язык в сжатом рту. И процеживает: — Что? — Ты не извинился, — не думаю, что стоит начинать с этого, но слова вылетают прежде, чем могу осмыслить их. Не хмурюсь так, как хмурится мой собеседник, пока ждет объяснений: — Чего? — кажется, я нарываюсь, так что поясняю, касаясь пальцами подбородка: — Сегодня утром ты ударил меня дверью, — опускаю руки, нервно потирая ладони о ткань джинсов. Дилан какое-то время смотрит на мой синяк, после чего изгибает брови, сощурившись, будто с презрением: — Извини, — видели бы вы выражение его лица. Он произносит это так, словно пережевывает птичий помет. Не успеваю ничего ответить, так как вставляет на место наушник, вновь пытаясь расслабиться. Поправляю красную кофту, не застегивая молнию. Стоит ли мне пытаться дальше? — Ты, — вдруг нахожу тему, — хочешь в команду? Никакой реакции. Дилан игнорирует, продолжая слушать музыку, так что… Выдыхаю, садясь ровно. Спиной упираюсь в сидение, закинув голову. Ясно. Сегодня просто не тот день… Стоп, сегодня прекрасный день, ведь Мэтт заговорил со мной. Невольно улыбаюсь, не скрывая губы под ладонью. Не всё так плохо, как кажется. И мое настроение помогает мне во время работы. Хозяин кафе очень строго относится к тому, как себя ведет персонал, в частности официанты, от которых требуется просто быть милыми. И мне часто попадает за то, что не могу расслабленно улыбаться им. Сейчас мужчина с густыми волосами только и делает, что хвалит меня за такую работоспособность, но тайком спрашивает, не начала ли я принимать наркотики? Говорит, больно счастливой кажусь. Я только смеюсь, качая головой, и продолжаю одаривать посетителей улыбками. Только подменив паренька на кассе вдруг вспоминаю о том, что Фиона часто приходит сюда, чтобы купить кексов. Интересно, появится ли она здесь вновь? Можно было бы поговорить. Или пошлет Гарольда, или Дилана. Кривлю губы, хмыкнув. Лучше мистера О’Брайена. Определенно. — Ваша сдача, — отмираю, протягивая мужчине в солидном костюме деньги. Он часто заказывает у нас пончики, хотя не совсем похож на того, кто любит сладкое. У него не узкие глаза, но я бы описала их лисьими, с блеском хитрости, а выражение лица спокойное. На вид ему не больше сорока. Думаю, он работает в местном бизнес-центре. Протягивает ладонь, касаясь моих пальцев, и забирает сдачу, внимательно пересчитывая: — Спасибо, — сжимает упаковку пончиков, стрельнув равнодушным взглядом темных глаз на мое лицо, поэтому моргаю слегка потерянно. Но нахожу силы улыбнуться, ведь нужно быть приветливыми с клиентами. И не такие чудики попадаются. — Заходите ещ-ё… — растягиваю последние слога, еле воздержавшись от хмурости на лице, так как улавливаю, как брюнет скользит вниманием к моей груди, после чего разворачивается, с прежней невозмутимостью покидая зал кафе. Смотрю ему в спину. Неприятный тип.***
— Думаю, мне должны повысить зарплату, — смеюсь, пока режу овощи для салата на ужин. Мама тепло улыбается, убирая пряди темных волос за уши. Разбирается с рыбой, которую собираемся пожарить на сковородке. Сегодня у неё выходной, наконец-то. Женщина выглядит очень уставшей, поэтому я крайне рада её недолгому пребыванию дома. Пусть примет горячую ванную, как раз дали воду. Мне жаль видеть её такой, поэтому стараюсь сохранять бодрый настрой. Не привыкла жаловаться ей на жизнь, сделаю только хуже. Лучше поддержу, чтобы хотя бы дома женщина получала положительные эмоции. — Я бы тоже не отказалась, — мама подходит к плите, поворачиваясь ко мне спиной, и я бросаю на неё короткие взгляды, решаясь спросить: — Ты помнишь семью О’Брайенов сверху? — как бы невзначай. — Тех, что жили на пятом? — она спокойно уточняет, и киваю? — Да. — Ну, помню, а что? — голос спокойный, как и движение острого ножа, которым она умело рассекает рыбку. — Они вернулись, — оповещаю, и женщина только мычит, явно не интересуясь, но всё же спрашиваю: — Не знаешь, почему они уезжали? — Нет, — мама качает головой, тон по-прежнему ровный, вот только движения рук резче. Замечаю это, но упускаю, не решаясь больше давить ей на больную голову своими пустыми расспросами. Какое ей дело до других людей, когда у нас самих трудности? Мне вот тоже никакого, но Кейт сумела породить в голове интерес. Правда, почему и куда Дилан уезжал? И почему вернулся? Я бы не возвращалась в такую дыру. Везде лучше, чем здесь. Продолжаем заниматься готовкой, постепенно меняя тему беседы на более приятную, чтобы не портить этот семейный вечер. Нам не так часто удается проводить время вместе, и я рада любой минуте с матерью. Странно, но последнее время мне не удается нормально выспаться. Я реагирую на любой шум, любой шорох. Даже жужжание мухи способно выдернуть меня из полудрема, а в особенности крики сверху. Верно, этой ночью всё повторилось. На часах два с чем-то, я сижу с включенной настольной лампой на тумбе и смотрю в потолок, потирая ладонями колени под плотной тканью одеяла. Кто-то кричит, и по какой-то причине я начинаю сомневаться, что этот вопль принадлежит Фионе.