***
Однажды вечером Рауля не было дома, он отлучился в Лион по делам о завещании своего дядюшки, скончавшегося почти сразу же после нашей свадьбы. Мой муж приводил в порядок бумаги и дела покойного бездетного родственника, потому что его старший брат Филипп, состоявший на политической службе, пребывал в Лондоне, вместе с французским посольством и не мог принять на себя эти формальные обязательства. Я поджидала мужа в гостиной, он обещал вернуться к ужину, но отчего-то задерживался. За окном давно стемнело, слуги сервировали стол, но его все не было. Мной овладело смутное беспокойство, и я не могла усидеть на месте, бесконечно измеряя комнату шагами из одного угла в другой. Я выглядывала в окна, каждую минуту надеясь увидеть подъезжающий экипаж виконта. Моя подруга сидела в глубоком кресле рядом с камином и задумчивым взглядом наблюдала за моими суетливыми передвижениями. Вдруг она поднялась на ноги и подошла ко мне. Она поймала меня за руку и ласково заглянула в глаза: - Кристина, дорогая моя, успокойся, возможно, месье Рауль просто задержался в пути. Пойдем ужинать, ты выпьешь немного вина и возьмешь себя в руки. Я молча кивнула и позволила ей увлечь меня в столовую. Мы расположились друг напротив друга за широким дубовым столом. Но от волнения мне кусок в горло не лез, я смогла только пригубить немного вина, да прожевать кусочек сыра. Кармилла все так же внимательно следила за мной своим немигающим взглядом. Насколько я заметила, она тоже почти не притронулась к еде. Она вообще ела очень мало, возможно, поэтому она была такой вялой и томной, у нее просто не хватало сил. Я поминутно звала слугу – месье Луи, и спрашивала его, не вернулся ли виконт. Старый дворецкий лишь отрицательно качал головой и ворчливо уговаривал меня запастись терпением. Вероятно, господин виконт решил заночевать в Лионе и вернется завтрашним утром. Нет поводов для беспокойства, дороги в Провансе совершенно безопасны. Но я не могла, не могла убедить себя в разумности этих доводов. Я ничего не могла поделать с нарастающим волнением. В конце концов, моя подруга не выдержала этого и, поднявшись из-за стола, предложила мне пройтись по саду, чтобы подышать свежим воздухом и привести в порядок разбегающиеся мысли. Я с благодарностью оперлась на ее руку и покинула тускло освещенную столовую, которая, как мне казалось, давит на меня темной обшивкой своих стен. Мы спустились по двойной каменной лестнице во внутренний дворик, а оттуда, через арку прошли в сад. Узкая извилистая дорога, что виднелась за кованой оградой, уходила влево под купы деревьев, теряясь в чаще Гарсенлендского леса. Справа дорога эта взбегала на мостик, к разрушенной башне, некогда сторожевой, а за мостом был крутой лесистый косогор, и в сумерках серели скалы сквозь густые завесы плюща. От зеленых низин подкрадывался и легкой дымкой стелился туман, заволакивая окрестность; в лунных лучах поблескивала река. Царила волшебная и ласковая тишь, немного печальная, но безмятежная, как бы осветленная. - Ты взгляни, какая нынче луна! - вдруг воскликнула Кармилла. Мне сейчас было не до созерцания красот природы, но повинуясь ее указанию, я подняла глаза к небу и невольно залюбовалась. Большой хрустальный шар луны повис на темном небосклоне, закутанный вуалью таинственной дымки. Серебристым светом мерцают и вспыхивают окна замка, будто невидимка засветил колдовские огни, приглашая нездешних гостей. Кармилла снова взяла меня под руку и повела по аллее, посыпанной гравием, к стоявшей под развесистыми ивами скамейке. - Все будет хорошо, моя дорогая. Он вернется. Должно быть, его просто что-то задержало в пути. Если ваши сердца связаны, то ты должна чувствовать все то, что происходит с ним. Ты чувствуешь? – вдруг спросила меня подруга, с пытливым интересом глядя мне в глаза. Я задумалась над ее странными словами. Я растерянно прислушивалась к голосу своего сердца. И правда, кажется все в порядке… Отчего же я так волнуюсь? Должно быть, я слишком привыкла ждать дурных вестей и беспокоится понапрасну. Кармилла ласково гладила меня по руке и смотрела куда-то в небо, видимо, любуясь необычайно яркой луной. Не знаю, что на меня вдруг нашло, но мне захотелось, нет, мне показалось просто необходимым, приоткрыть ей свою душу. Так иногда бывает ночью, темнота волнует и вызывает на откровение, на которое мы бы никогда не решились при свете дня. Даже голоса ночью звучат по-другому, глубже, таинственней, мелодичней… Я рассказала ей о своем детстве и о том, как была ученицей балетной школы, я не умолчала и о моем Ангеле Музыки… Не знаю почему, но сейчас, с ней, я могла вспоминать его без привычной ноющей боли у сердца, я просто рассказывала ей историю своей жизни словами стороннего наблюдателя, а она внимательно слушала меня и гладила по волосам. Странно, но мой рассказ не произвел на нее никакого впечатления… Словно ничто не могло удивить ее в этой жизни. Вместо этого, с ней снова случился приступ той необъяснимой томительной нежности и сладости. Она обняла меня, прижавши к своей груди, и прошептала мне на ухо: - Все в прошлом, Кристина. Все это в прошлом, оно прошло и потеряло свое значение. Теперь у тебя есть я. И ты моя, ты будешь моей, мы будем с тобой вместе навечно. Так она увещевала меня и трепетно прижимала к себе, и ее нежный шепот обжигал мою щеку. Не понимала я ни ее речей, ни волненья. Эти ласки меня ужасно смущали, мне хотелось высвободиться, однако сил не хватало. Ее вкрадчивый голос убаюкивал, я забывала о своей печали, о своей грусти и переживаниях. Да, все это мне не нравилось. Меня томило непонятное волненье, мне было и сладко, и страшно, и немного противно. По моим щекам разливался стыдливый румянец, но мне не хотелось, чтобы она разжимала объятия. Но Кармилла, переменчивая, словно легкий ночной ветерок, уже поднялась со скамейки и повела меня к особняку. Она проводила меня до дверей моей спальни и, перед тем как проститься, она вдруг нежно поцеловала меня в щеку и провела ладонью по лицу. В ее глазах мерцали серебристые искры, отражение лунного света, льющегося из окна. Она улыбнулась мне и произнесла: - Не волнуйся, моя милая. Вот увидишь, утром он вернется. Спи спокойно. Я с благодарностью вернула ей улыбку. Не знаю отчего, но я верила ее словам. Мы расстались на пороге, и я ушла к себе. В эту ночь я действительно спала на удивление мирно и безмятежно.***
На следующее утро, как она и предсказала, мой дорогой Рауль вернулся. Я проснулась довольно рано и нежилась в постели, когда вдруг услышала стук колес по мощеной подъездной дорожке. Мое сердце быстро забилось, и я бросилась к окну. Я увидела, как у крыльца остановился экипаж моего мужа и из него выбрался он, живой и невредимый. Кажется, все мои вчерашние тревоги и вправду оказались напрасны. Моя душа пела от радости, и я поспешила набросить домашний шелковый халат поверх моей сорочки, чтобы выбежать в холл и броситься на шею моему любимому мужу. Но не успела я коснуться ручки двери, как она распахнулась мне навстречу, и в мою спальню вбежал Рауль, немного запыхавшийся и счастливый. Он торопливо прижал меня к груди и, чуть приподняв, закружил по комнате. - Ах, милая Кристина! Прости, что заставил тебя волноваться! Луи сказал, что ты очень переживала. В пути лопнул обод колеса, и мне пришлось остановиться, и заночевать на постоялом дворе, а утром Бержерак его заменил. Я успел соскучиться по тебе! – воскликнул Рауль. А я только молчала и радостно улыбалась. Я была так счастлива, что он здесь, он словно принес с собой яркий свет солнечного утра, прогоняя ту сладострастную ночную дымку, что навевала на меня Кармилла. Он такой живой, теплый, настоящий, простой и любимый. С ним я чувствовала себя защищенной. Мой муж поцеловал меня с неожиданной страстностью, какой-то нежной горячностью. Его пылкие поцелуи и лучезарная улыбка, которая так мне нравилась, делали меня счастливой. Он подхватил меня на руки и, не отрываясь от моих губ, понес меня к расправленной постели. Я с жаром отвечала на его ласки, наслаждаясь этой желанной любовью. Верно говорят люди – счастливые часов не наблюдают, в столовую мы спустились далеко за полдень. Рауль, оживленный и сияющий, вел меня под руку. На моих щеках еще пылали его страстные поцелуи, заставляя меня смущенно опускать глаза перед слугами. Но они, казалось, не обращали на это никакого внимания, или только делали вид, но мне это было безразлично, моя душа пела, я была весела, словно беззаботная птица. Мы с аппетитом пообедали, пересказывая друг другу то, чем занимались, пока были в вынужденной разлуке. Естественно, я умолчала о тех знаках внимания, что проявляла ко мне наша гостья и о том, что вчера я пересказала ей те ужасные и трагичные события, которые заставили нас покинуть Париж. Раулю бы не понравилось, что я снова предаюсь своим грустным воспоминаниям, мы, по обоюдному молчаливому согласию, старались не поднимать это тяжелую для нас тему. Мы болтали о различных пустяках, когда вдруг Рауль взял меня за руку, и с нежностью глядя мне в глаза, произнес: - Дорогая, я так люблю тебя. Как же мне хочется, чтобы у нас появился ребенок. Я улыбнулась, немного смущенно и растроганно. - Да, любимый, я бы тоже очень этого хотела, - тихо ответила я. Он прерывисто вздохнул и поцеловал мою ладонь, одаривая меня взглядом, полным нежной привязанности и обожания. Мы завершили наш скромный обед, и Рауль поднялся на ноги. Он снова был вынужден меня покинуть, на этот раз он отправился в свой кабинет, чтобы разобраться со скопившейся корреспонденцией и текущими делами поместья. Я не стала возражать, ведь сегодня он останется дома. Одно его присутствие заставляло меня чувствовать себя счастливей и уверенней. Полная радостных надежд после нашего короткого разговора за столом, я отправилась на поиски моей подруги. Как сказал мне месье Луи, мадемуазель Карншейн не спускалась в столовую, а сразу же ушла в сад. Я застала ее там, она сидела в тени деревьев и равнодушно наблюдала за птицами. Я подошла к моей подруге и хотела поделиться с ней своей радостью, но она как-то странно, немного неприязненно взглянула на меня и поспешно поднялась на ноги. - Прошу меня извинить, мне сегодня нездоровится, - произнесла она, повернувшись по направлению замка. - Может быть, пригласить доктора? – обеспокоенно ответила я. - Нет, не стоит. Я просто дурно спала сегодня, мне снились какие-то кошмары. Я лучше пойду и прилягу, - отрывисто ответила моя красивая компаньонка и с нехарактерной для нее резвостью, двинулась в сторону дома. Я осталась одна и смотрела ей вслед, провожая недоуменным взглядом ее высокую стройную фигуру в белом муслиновом платье, подвязанном алой лентой.