ложь во спасение.

— Тебе не нужно было заступаться за меня, ничего бы не произошло тогда, — выказала то ли возмущение, то ли сожаление Блум, заходя в комнату, в которой на время приютила раненого врага. — И тебе доброе утро, фея, — слабо улыбнувшись, Огрон через силу приподнялся на локтях. Девушка посмотрела на лидера Черного круга так, словно его пожелания с добрым утром прозвучали как истинное оскорбление. А было, кстати говоря, из-за чего злиться. Прошлым вечером Винкс и маги Черного круга отправились на остров Тирнан-Ок, где должен был состояться судебный процесс: королеве Моргане и земным феям предстояло вынести приговор для магов, которые когда-то заточили их в недра земли на несколько тысячелетий. Маги принесли извинения за все свои преступления, но королева ожидаемо не поверила в их искренность, впрочем, как и вся свита. Те приняли иное решение — отныне ответственность за их поступки на плечах обеих сторон. Фею огня дракона обвинили в сговоре с темными магами, однако их лидер незамедлительно вступился за девушку, бросив королеве фей несколько угрожающих слов, и та незамедлительно атаковала его. Винкс и маги Черного круга были арестованы, но Огрону в последний момент удалось телепортироваться вместе с двумя феями на Землю. Блум временно поселила лидера магов у себя, чтобы заниматься его лечением, а Рокси — следила за порядком в Love & Pet. На следующее утро фея огня дракона навестила бывшего врага, которого мало того, что пришлось поселить в своей комнате, так еще и разместить в своей постели, а интерьер той весьма смущал мужчину. Комната была предназначена для ребенка: вся в розовых тонах, с обоями в цветочках и сердечках, но никак не для совершеннолетней девушки. Блум медленно шла к занятой Огроном кровати, аккуратно неся в руках поднос с едой и стаканом горячего молока. Присев возле него, девушка поставила поднос на прикроватную тумбочку и протянула руку к бледному, как мел, лицу. У него был сильный жар. — Успокойся. Я всего лишь хочу проверить температуру, — выдохнула Блум, поймав на себе его недоверчивый взгляд. — Как ты только можешь веселиться? — Я чувствую себя нормально, — пожал плечами аловолосый. — Тебе не нужно обращаться со мной, как с малым детем. — Мне, может, это и не нужно, а вот насчет тебя — вопрос спорный. Так что позволь мне решать. Огрон попытался встать с постели, чтобы выразить свою признательность в низком поклоне, как это было заведено у джентльменов, но фея не дала ему этого сделать, подумав о белой горячки, и толкнула ладонью в его грудь так, что тот с грохотом повалился обратно. — Хватит. Сейчас твоя основная задача — восстановиться. — Что? — ошарашенно переспросил маг. — Значит, я должен прохлаждаться здесь, а остальные гнить в темнице Морганы? — Гниют, как ты выразился, в темнице не только твои товарищи, но и мои подруги. И гниют они, между прочим, из-за нас с тобой. — Я тебя не понимаю, — Огрон развел руками. — Я спас тебя, твою подружку, а ты вместо того, чтобы поблагодарить, еще и обвиняешь меня за это. И если бы я не воспользовался телепортацией, мы бы все равно не победили — фей больше — и мы бы сейчас были вместе с пленными. К тому же, моя дорогая Блум, ты сама меня затащила в свою постель. Это исключительно твоя инициатива. Они молчали, с некоторым презрением смотря друг другу прямо в глаза. Взаимное желание прибить друг друга на месте постепенно угасло. Девушка присела к нему на кровать и протянула поднос, в нем маг увидел жидкость зеленоватого цвета, в которой плавали кусочки овощей. Пахло приятно, да и выглядело съедобно. — Это отрава? — Огрон недоуменно взглянул на Блум. — Ты прекрасно знаешь, что я не могу причинить вред ни одному живому существу, конечно, если этого не потребуют обстоятельства. Аловолосый лишь усмехнулся. — Ешь, тебе нужны силы. Неожиданно мужчина схватился за правое плечо и скривился, почувствовав резкую боль. Фея огня дракона видела, что чистая повязка на его плече, которую она так тщательно накладывала, пропиталась кровью. Ничего не говоря, девушка выбежала из комнаты. Через несколько минут она вернулась с чистой рубашкой в руках. Огрон кивнул и встал с постели. Блум деликатно отвернулась, присматривая место для процедур, пока маг переодевался. Тот почему-то делал это медленно, что закралось подозрение, будто он нарочно хотел, чтобы девушка обернулась на определенном моменте. Проявив должное количество выдержки, рыжеволосая учтиво поинтересовалась: — Стало легче, свежее, согласись? — Нет, это ужасно, — внес ясность Огрон со свойственной ему тактичностью. Поколебавшись, Блум наконец обернулась, не понимая, что сделала не так. Открывшееся зрелище ее невольно развеселило: рубашка мужчине оказалась мала, а в области плеч и вовсе трещала по швам. Однако через обтягивающую ткань отчетливо проглядывал каждый напряженный мускул тела. — Я и не думала, что ты такой... большой. — Чье это? — не обращая внимания на ее насмешки, спросил аловолосый. — Моего отца. — Огрон брезгливо поморщился, и та поспешила его утешить: — Он ее ни разу не надевал с тех пор, как она была куплена, потому что как раз-таки не подошла по размеру. Это успокоило. Маг поправил воротник, сжимавший горло, и улегся обратно в ненавистную «детскую» кровать. Девушка скрестила руки на груди и указала взглядом на посуду. Мужчина кивнул, но оставался неподвижным. — Что-то не так? — Нет, все в порядке, — ответил он, сжимая рукой раненое плечо. — А не могла бы ты мне оказать одну маленькую услугу?.. Девушка недоверчиво прищурилась. — Я не чувствую собственных рук, они будто онемели. Девушка продвинулась к нему поближе и поставила поднос себе на колени. Зачерпнув суп, она поднесла ложку к плотно сомкнутым губам и резко запихнула содержимое ему в рот. Он чуть было не подавился, но вовремя проглотил жидкость, которая позже пришлась ему по вкусу. Аловолосый облизнул пересохшие губы. Сейчас он казался ей вполне безобидным. Так продолжалось несколько секунд. Они смотрели друг другу в глаза и будто не замечали ничего вокруг. От Блум исходило тепло, Огрон чувствовал себя комфортно рядом с ней. А еще у нее была сладкая улыбка, что ему вдруг захотелось слизнуть эту сладость с ее губ... Мужчина тут же отогнал эти глупые мысли. Их идиллию прервал негромкий, но настойчивый кашель. Блум обернулась, застав фею животных, в нерешительности замершую в двери. — Чем вы тут занимаетесь?