Одноразовые знакомые

Клара Освальд не будет плакать. На сто частей порвётся сердце… Она почти бежала по улице, словно если достаточно быстро оказаться достаточно далеко, взвывшая от натуги струна, растянувшись до предела, наконец, лопнет и отпустит её. Сквозь пелену не пролившихся слёз встречные прохожие походили на безликих колышущихся кадавров, серых в опускающемся вечере. Птица в грудной клети замерла, птица обратилась в камень. Клара Освальд не будет плакать. Последний раз она плакала, когда умерла мама. Бабушка обняла её тогда и сказала, что если поплакать, станет легче. Враньё: стало только хуже. Вопреки всё тем же обещаниям, время оказалось ненамного лучшим лекарем, чем слёзы. Оно лишь притупляло чувства, постепенно рубцуя раны на сердце, - но и через десяток лет случайное прикосновение к шрамам вспыхивало невыносимой болью. Всё же это было лучшее, что у неё осталось. Клара не знала, сколько времени пройдёт, прежде чем она уже не сможет вспомнить его шершавый голос, прежде чем его лицо поблёкнет в памяти, прежде чем губы забудут вкус его жадных поцелуев, прежде чем кожа остынет от его прикосновений. Скоро, скоро исчезнет эта тяжесть в груди, не дающая вдохнуть; скоро перестанут дрожать руки, до побелевших костяшек вцепившиеся в полы жакета; скоро утихнет пожар в сердце, прокатывающийся по телу горячими волнами. Скоро, когда-нибудь… Ей хотелось закричать, убежать, уехать подальше от этого чёртового города, где она была так невероятно и так недолго счастлива. Просто подтвердить приглашение, уже пару недель лежащее в почтовом ящике, - и оказаться по другую сторону моря, где работа и новые люди заставят её позабыть то, что было, и то, чего уже никогда не будет. Клара почувствовала влагу на лице – но это были лишь первые капли дождя. *** - Клара? – удивилась миссис Освальд, увидев на пороге свою внучку. – Уже так поздно, что-то случилось? Клара, всхлипнув, помотала головой. - Можно мне сегодня остаться у тебя?.. Бабушка ласково улыбнулась. - Конечно, мой золотой, проходи скорее. – Она закрыла за Кларой дверь и всплеснула руками. – Вся промокла! Раздевайся, сейчас чаю поставлю, у меня и печенье есть, и конфет я купила… Клара неловко сняла сырой жакет, который был тут же подхвачен и с причитаниями унесён сушиться. Скинув обувь, она краем глаза уловила слева движение. Незнакомая девушка смотрела прямо на неё. Мокрые волосы прилипли ко лбу, пустые глаза на бледном лице. Ещё сегодня утром эти губы улыбались в предвкушении нового дня, на щеках расцветал румянец, а в глазах поблёскивали счастливые искорки. Как многое может измениться всего за несколько часов. Как нелепо. Клара вздохнула и отвернулась от зеркала. Остричь и покрасить волосы, ярко накрасить губы и попытаться не узнать себя в отражении. Она медленно побрела на кухню, где бабушка вовсю хлопотала над чаем для любимой внучки. Единственный человек, которого Кларе хотелось сейчас видеть. Уж точно не незнакомку в зеркале. *** - Что случилось, птичка? – сочувственно спросила миссис Освальд, разливая по чашкам свежезаваренный чай. – Это из-за твоего любимого? Клара непроизвольно дёрнулась. «Любимого»… - Н-нет, это… не совсем… - попыталась улыбнуться она. Губы не слушались. Бабушка покачала головой. - Ох, милая моя. Мне-то ты можешь не врать. – Маленькая сухая ладонь накрыла Кларину руку. - Как я уже говорила, я достаточно пожила, чтобы разбираться в таких вещах. Клара вздохнула, пряча взгляд. - Как только я начала думать, что всё будет хорошо, - тихо произнесла она, - оказалось, что ничего никогда и не было хорошо. Что он с самого начала обманывал меня. - Он оказался женат, так? - Нет… То есть, если бы он скрывал жену, это было бы хотя бы понятно, - хмыкнула Клара. – Но он скрывал самого себя, и… в общем, как любят писать у себя в Фейсбуке пятнадцатилетние девочки, «всё сложно». – Она задумчиво отпила из чашки. – Слишком сложно… будто мне самой пятнадцать. - Клара, посмотри на меня, - немного помолчав, мягко сказала бабушка. Клара оторвала взгляд от блюдца. – Если бы любовь была такой простой, про неё не было бы написано столько книг и стихов. Я скажу банальность, но ты знаешь, мы, старики, любим банальности, - тепло улыбнулась она. – За счастье приходится бороться. Клара грустно усмехнулась и вновь отвела глаза. - Счастливая любовь – скучная штука. Никто из классиков не писал о счастливой любви, всех привлекала лишь несчастная. - А как же Джейн Остин? Я помню, ты очень её любила... - Для пятого класса – самое то. Миссис Освальд улыбнулась и погладила её руку. - Пойду постелю тебе в твоей комнате. Ты устала. Поспишь – а с утра, если захочешь, поговорим ещё. Клара кивнула и обхватила чашку ладонями. Завтра. Завтра всё будет хорошо. *** Чай давно остыл, но Клара не могла заставить себя подняться. В голове не осталось ни одной мысли, лишь бессмысленно трепыхалась внутри какая-то простенькая попсовая песня о несчастной любви, отдаваясь тупой болью в висках. "Не говори мне, потому что это больно"... Никогда не думала, что такие песни могут быть про меня. Она кое-как стряхнула с себя оцепенение, вымыла чашку и пару раз брызнула себе в лицо холодной водой. В голове немного прояснилось. Как она вообще могла сравнивать что-то со смертью матери? Пройдёт пара недель - и она думать о нём забудет. Это просто эмоции, простые химические реакции, это всё мимолётно, как злость на порванный шнурок или запах асфальта после дождя. Она тряхнула головой. Выше нос, Клара Освальд, шоу продолжается, жизнь продолжается. Гостиная была воплощением уюта. Мягкий жёлтый свет, покой, бабушка в своём любимом кресле смотрит телевизор. Клара улыбнулась, на мгновение вновь почувствовав себя маленькой девочкой, пришедшей с прогулки, чтобы отведать свежеиспечённых ватрушек. Она, не удержавшись, подошла к креслу и чмокнула старушку в щёку. Бабушка расплылась в улыбке. - Спасибо тебе, - выдохнула Клара. Миссис Освальд лишь ободряюще похлопала её по руке, не отрываясь от телевизора. Клара тихонько фыркнула. Поставьте потоп на паузу, сейчас будут показывать одиннадцатичасовые новости. - Что интересного в мире? Бабушка встрепенулась. - О, у нас сейчас такое происходит! - с энтузиазмом начала она. - Всё правительство стоит на ушах! Там же было то большое расследование, я смотрела в записи, всех вызывали и допрашивали, как будто на суде! Как же мне жалко того харизматичного шотландца, который... Клара негромко рассмеялась. Традиция обсуждать политиков была почти такой же незыблемой среди старшего поколения, как и пятичасовой чай. - Поняла, можешь не продолжать! - перебила она со смехом. - Всё плохо, кризис, куда катится страна и так далее. Пойду спать. - Она ещё раз чмокнула напоследок старческую щёку и развернулась, чтобы уйти. - ...это расследование ознаменовало собой конец эры Малкольма Такера... Клара замерла. - ...хотя официальных обвинений ему предъявлено не будет... Что-то холодное и мокрое начало взбираться по позвоночнику. - ...можно с уверенностью сказать, что карьере мистера Такера, ужаса всего Вестминстера, пришёл конец... Из телевизора раздался до боли знакомый голос. Голос, который когда-то шептал ей в ухо глупости и заставлял смеяться. Голос, который когда-то заставлял её колени дрожать от возбуждения. Голос, который произносил её имя так, как никто никогда не произносил. В ушах зазвенело. Кларе показалось, что время замедлилось, будто в каком-нибудь глупом фильме, в глупом драматическом моменте, который обожают делать в замедленной съёмке. Кадр, кадр, кадр, летит капля, нота, взрыв. Она медленно обернулась к экрану и увидела его. Бледного, стоящего на крыльце, окружённого шакалами с микрофонами и камерами. - Вам есть, что дополнить? - Что-нибудь? Малкольм на экране резко оборвал галдящих журналистов. Клара смотрела расширенными от ужаса глазами, как он бросал в бой свои последние войска. - Это он, - выдохнула она. - Кто? - спросила бабушка, не оборачиваясь. - Да, я хочу кое-что сказать... Тишину разрывал лишь шелест фотовспышек. Малкольм окинул взглядом толпу. Он молчал несколько долгих секунд - её Малкольм молчал несколько долгих секунд, и Клара видела, как с каждым мгновением что-то в нём ломается, как на смену панике приходит безысходность, как слова, никогда не встречавшие препятствий на своём пути, застревают у него в горле, как медленно затухает его взгляд. Она смотрела, как Малкольм умирает у неё на глазах. - Теперь это уже неважно, - произнёс он, наконец. Клара попыталась вдохнуть. Нет. Нет, нет, нет. Скорее. Она выбежала из гостиной, чуть не налетев на торшер, хотя ей казалось, что она двигается медленно, как в кошмарном сне. - Клара? Милая, что с тобой? - обеспокоенно спросила миссис Освальд, поднимаясь с кресла. - Это он! Мне нужно бежать! - почти прокричала она, трясущимися руками надевая туфли. - Кто "он"? Ночь же на дворе! - попыталась остановить её бабушка. - Куда ты пойдёшь в такую погоду? Но Клара уже не слышала её. Всё, что она слышала, - шум дождя за дверью и отчаянное слово "скорее" в своей голове. Она схватила сумку и выбежала на улицу. *** Скорее. Это он. И он говорил правду. Тогда - он пытался сказать правду. Скорее. Вся его бравада была только от страха открыться. От страха, что она не сможет понять. Увидеть. Она выскочила под ливень, лихорадочно пытаясь сообразить, в какую сторону бежать. Дождь яростно бил по крышам домов, вставайте, вставайте, скорее, скорее. Оглянувшись, Клара увидела в паре десятков ярдов припаркованный кэб с включёнными фарами, явно ожидающий кого-то. Она, не помня себя, бросилась к нему. Скорее. Он потерял всё. Он потерял её. Скорее. - Сэр! Пожалуйста, я вас очень прошу! - задыхаясь, выкрикнула она. - Но мисс, я жду клиента... - попытался было остановить её шофёр. Но Клару Освальд было не остановить. Она открыла дверь. - Вызовет другую машину. Я заплачу вдвое. Прошу вас. Ислингтон. Скорее, - выдохнула Клара. Водитель открыл было рот, пытаясь возразить, но, увидев её взгляд в зеркале заднего вида, счёл нужным сделать, как ему сказано. *** Скорее. Скорее. Скорее. Клара повторяла это про себя, как мантру, - и это единственное, что осталось сейчас в её голове. Сердце сжалось в комок. Перед глазами стоял его беспомощный и полный ужаса взгляд, когда она уходила. Его опущенные плечи. Его потухшие глаза. Скорее. Скорее. Скорее. - Мисс, я и так стараюсь, но гнать ночью по дождю... - донеслось с водительского места. Она произнесла последние слова вслух? Ей было всё равно. Скорее. - Здесь! - вскрикнула она, увидев, наконец, знакомые очертания улицы, размытые льющейся с неба водой. Водитель резко затормозил. Клара выскочила из машины. Скорее. Скорее. Скорее. - Сколько я вам должна? Вот сто, двести... Шофёр мягко отвёл протянутую руку с деньгами. - Нисколько, мисс, - улыбнулся он. - Бегите к нему скорее. И она побежала, забыв поблагодарить, не чувствуя под собой ног. *** Клара вошла в тихую и тёмную гостиную. Она попыталась зажечь свет, но выключатель лишь громко щёлкнул, ещё и ещё, и ей показалось, что это единственный звук на много миль вокруг. Глаза пытались привыкнуть к темноте. Она неуверенно шагнула вперёд. Под ногами что-то хрустнуло. Стук крови в ушах казался оглушительным. В комнате висел тяжёлый запах алкоголя. Клара поморщилась, но этот запах почему-то был сейчас самым желанным на свете. Он напился, напился, чтобы забыться. Клара выдохнула, чувствуя, как успокаивается сердце. Всё хорошо. Глупый, глупый Малкольм. Напился, как мальчишка. Она повернулась, ища его глазами, и с облегчением увидела его силуэт на фоне окна. Малкольм сидел в кресле, и в неверном свете уличных фонарей она могла разглядеть его профиль, закрытые глаза и взъерошенные волосы. Вся её злость, весь вулкан эмоций, копивший мощь с самого утра и разверзнувший алую пасть в этой самой гостиной этим вечером, уснул и покрылся тонким слоем пепла. Клара улыбнулась и сделала несколько шагов, представляя, как ей придётся будить его, игнорировать поток ругательств, сдобренных шотландским акцентом, заставлять лечь в постель... Её взгляд привлёк металлический блеск у него на коленях. Она осторожно опустилась на корточки и протянула руку. Пальцы наткнулись на что-то холодное. *** Кажется, она кричала.