Crossing Worlds: Iron and Blood

В предыдущих сериях: В рядах СКО случается раскол. В ночь перед атакой "Беллфайер" понивилльский гарнизон поднимает восстание, желая сдать город наёмникам, что срывает все планы оставшихся лояльными солдат СКО организовать оборону и вывести гражданских из зоны военных действий. В ходе битвы за Понивилль лоялистам всё же удаётся подавить восстание, захватив в плен майора Марка Брандта, который всё это время работал с наёмниками, сливая им стратегически важную информацию, необходимую "Беллфайер" для развития их наступательной информации. Не желая оставлять предателя в живых, майор Вёрджил Гайду, действующий командующий СКО на время отсутствия полковника Юнатана Хенрикссона, казнит Брандта выстрелом в голову. За несколько часов до атаки начинается спешная эвакуация Понивилля и прилегающей местности. В ту же ночь отряд "Акулы" под командованием мастера-сержанта Коттера, замаскировавшись под солдат СКО, проникает на секретный военный объект "Форпост-один", спрятанный где-то в море неподалёку от восточного эквестрийского побережья. Успешно миновав охрану, наёмники подключаются к базе данных "Форпоста" и натыкаются в ней на информацию, согласно которой ВС США намеренно дали наёмникам ложные разведданные о боеспособности Эквестрии. Скачав всю доступную им информацию, спецназ отступает с территории объекта, также устранив главного командующего СКО, – полковника Юнатана Хенрикссона, – недавно прибывшего на "Форпост-один" для ознакомления с найденной там информацией. СКО лишаются своего лидера. Наутро "Беллфайер" переходит в полномасштабное наступление на Понивилль. Нейтрализовав остатки противовоздушной обороны СКО, авиация наёмников наносит серию авиаударов по оборонительным позициям эквестрийцев. Вместе с тем механизированные и мотострелковые войска "Беллфайер" прорывают сильно потрёпанную оборону СКО и устремляются к Понивиллю, окончательно срывая эвакуацию. В суматохе боя гибнут сотни гражданских, разрозненные остатки сил СКО отступают в Вечнодикий лес, надеясь перегруппироваться. В ходе битвы гибнет майор Кондратьев, командующий танковыми подразделениями СКО. Командование остатками сил переходит майору Гайду, который эвакуируется в Кантерлот, оставив военную базу "Рубикон" на растерзание врагу. Вечером того же дня авиация "Беллфайер" наносит удар тактическим ядерным зарядом по портам Мейнхэттэна, уничтожая большую часть готовившихся там к высадке подразделений Армии Эквестрии. Близится битва за Кантерлот... В ту лунную ночь уснуть смогли немногие. Впрочем, немногие и пытались. Под призрачным светом Селены бойцы, освобождённые от ночного дежурства, собирались в небольшие компании и ждали. Ждали рассвета, когда умолкнут артиллерийские орудия, и брызнут из-за горизонта лучи холодного утреннего солнца, смывая тени, рассеивая мрак, наливая небо лазурным цветом. Но до этого момента леса и поля Эквестрии спали, укутавшись в снежные шубы, прячась в ночи. Много кто, наверное, предпочёл бы так же спать в эту ночь. Отрешиться от проблем мира и уснуть, пропасть из реальности хотя бы на несколько коротких часов. Но спать никто не мог. Ни по ту линию фронта, ни по эту. Был канун Дня Согревающего Очага – очень важной даты для всего эквестрийского общества. Много лет назад именно в этот день, если верить легенде, три расы пони оставили обиды и положили конец Эпохе Раздора. С этого момента и началась история Эквестрии, впрочем, праздник этот был посвящён не столько образованию самого государства, сколь дружбе, что сплотила все расы пони и растопила многовековой лёд, сковывающий эти земли. Наверное, хотя бы этот день эквестрийцы хотели провести в покое и гармонии, воссоединившись со своими родными и близкими – у кого кто остался. Но у генерал-майора Паркера было другое мнение на сей счёт. Медлить со штурмом столицы было нельзя, никак нельзя… Артиллерия не умолкала ни на секунду. Снаряды с боевым отравляющим газом вперемешку с обычными фугасами – вот, чем наёмники обстреливали Кантерлот. Обстреливали долго и методично, желая превратить город в газовую камеру, прежде чем на его улицах высадится десант и займёт ключевые позиции. Генеральное наступление должно было пройти максимально быстро и эффективно, и для достижения этой цели артиллеристы и лётчики не жалели ни снарядов, ни бомб, ни ракет. Избавиться от облачного щита, прикрывающего столицу, оказалось не так уж и сложно. Посовещавшись с лётчиками и своими офицерами, Паркер отдал приказ подорвать над городом ядерную боеголовку. Операция требовала хирургической точности, – ударная волна должна была смести облачный покров, но при этом городу желательно было остаться на своём месте, а не в груде камня под горой, – но пилоты не подвели – небольшой ядерный заряд был сброшен с порядочной высоты и выставлен на таймер. Обо всём остальном позаботилась электроника. Яркая, в несколько тысяч солнц, вспышка была видна из самого «Рубикона», но огромный клубящийся шар из дыма и пламени, рванувшийся вверх, был лишь приятным спецэффектом, который невозможно было оценить с подобного расстояния. Несмотря на это, каждый видел, как слетает с города облачная пелена, легко и непринуждённо, играючи отброшенная в сторону той бешеной силой ветра, что родилась в эпицентре ядерного взрыва. Никто даже не стал ждать, когда рассеется дым – в город сразу же полетели снаряды, несущие в себе сотни тонн взрывчатого вещества и тысячи кубометров смертельного газа. Странное чувство. Не каждый день становишься свидетелем гибели другого государства. И уж точно не каждый день принимаешь в этом участие. — Эй, не спишь? — Кто-то щёлкнул пальцами прямо перед носом Стивена, выводя наёмника из прострации. Что за идиотский вопрос? Разве мог бы он ответить на него, если бы спал? — Не тянет что-то… — буркнул в ответ Янг, оторвав взгляд от далёкого, но уже столь близкого Кантерлота. Пожары от взрывов ясно выделяли город на фоне скалы и тёмного ночного неба – с такого расстояние постоянные мерцания и перемигивание жёлтых точек можно было даже счесть за что-то… успокаивающее. — Ну, оно и понятно. — Шон опустился на металлический контейнер сошедший ему за стул, и протянул руки к костру. Стивен и сам подобрался поближе к огню. Было в этом что-то первобытное, завораживающее – сидеть посреди ночи у трещащего костра и глядеть, как извиваются в воздухе языки пламени, как летят в стороны яркие искры, как колеблется над костром раскалённый воздух. Два дня назад они прибыли на «Рубикон» и начали зачистку. Бой был скоротечным и жестоким – никто не сдался в плен, пускай приказ из штаба и говорил сохранять жизнь тем, кто сложит оружие. Небольшой контингент объединённых сил СКО, Нацгвардии Эквестрии и ополчения был под корень вырезан за полчаса боя: сначала наёмники взяли «Рубикон» в окружение, а затем при помощи бронетехники и авиации прошлись по нему чуть ли не победоносным маршем, убивая всех, кто решил драться. Всё это время внизу по склону горел Понивилль. Горел он и после того, как наёмники зачистили военную базу и начали обустраиваться на новом месте. Такого огромного пожара Стивен никогда ещё не видел. Словно огромный смерч пламени, торнадо, ураган – эпитет можно было подобрать какой угодно. Огонь не утихал ещё несколько часов, пока обломки последнего дома не рухнули в гору золы и обугленного дерева под ним. Относительно уцелело лишь несколько домов, стоящих на отшибе, да и тем сильно досталось. Всё остальное выгорело дотла, до основания, без малейшего шанса на реставрацию. Остались лишь почерневшие обломки десантных вертолётов и техники, лежащие тут и там среди руин и пепла. — Интересно, копытные вообще знают, что мы тут на последнем издыхании их штурмуем? — негромко спросил Хью. — Никак думают, мы сюда целую армию притащили… Армия действительно была. Правда, совсем небольшая – всё, что штаб отважился бросить в бой без риска оставить основные опорные пункты без охраны. А это немного – пара тысяч человек, почитай, один полностью укомплектованный полк. Скажете, много? Может быть. Кантерлот – небольшой город. Много ли построишь на горе? Но хрен знает, что эти копытные с их дружками из СКО выдумают вслед за гаусс-орудиями. Гаусс-винтовки? Плазменные гранаты? Да одних пегасов, лезущих из всех щелей, будет достаточно – сколько проблем они доставили в Балтимейре! А это будет городской бой, в котором у противника будет многократное преимущество по маневренности. — Пусть думают, — буркнул Эрик, вороша палкой угли в костре. — Не хочу их особо торопить с контратакой. — Было бы им, чем контратаковать, — хмыкнул Шон. — Сам слышал на дебрифе доклад разведки. — То, что эти эквиноиды застряли в средневековье – тоже было частью доклада разведки, — фыркнув, заметил Хьюберт. — Сам подумай: много можно наразведывать, когда тебе просто ни при каких обстоятельствах нельзя засветиться? — Да уж достаточно, как по мне. — Много в разведке служил? — А ты? — Умолкните, а? — осадил их сержант. — Одно дело – разведка в режиме полной секретности. И совсем другое – это когда мы у них над головами как у себя в небе летаем. Собирай разведданные – не хочу. Всё, закрыли тему. Остатки эквестрийской армии, сумев из уцелевших частей собрать нечто, напоминающее сводную бригаду, всё же предприняли попытку выдвинуться на Понивилль, но несколько скоординированных авиаударов по штабам и пунктам сбора заставило их отступить, окопавшись в полузатопленном Мейнхэттэне и Филлидельфии. Была и другая досадная неприятность – это несколько зебриканских легионов, всё же решивших откликнуться на зов о помощи эквестрийских принцесс. Эти ребята были совсем из другого теста – классическим военным операциям с применением бронетехники и крупных воинских соединений зебры предпочитали партизанские тактики, в которых фигурировали лёгкие манёвренные части, способные быстро ударить и так же быстро смыться, не подставляясь под ответный выпад. Что противнее всего, воевать они умели, и со стратегическим мышлением у их командования тоже всё было в порядке. Рассредоточившись по лесам севернее Лас-пегаса, они начали очень активно бить по наземным линиям снабжения частной военной компании, идущим к «Рубикону», и, сдавалось командованию, в этом развесёлом деле их курировала вездесущая и всезнающая Ночная Стража, уже попортившая наёмникам немало крови, – настолько хорошо были спланированы атаки. Не сказать, что этого было хоть сколь-либо достаточно для того, чтобы сорвать наступление. Сами СКО отступали в такой спешке, что местами оставили наёмникам просто штабеля припасов и целые стоянки с техникой. Хотя из последнего на ходу оставалась преимущественно одна рухлядь, не идущая ни в какое сравнение с техникой частной военной компании. Но целая армия зебр-партизан под боком с одной стороны и небольшой оплот эквестрийской армии с другой неплохо так нервировали штаб. Неясен был и статус Кристальной Империи в этом конфликте. Небольшое государство на севере от Эквестрии обладало лишь необходимым минимумом войск для поддержания порядка и защиты границ, но что они смогут противопоставить «Беллфайер», если там начнётся массовая мобилизация?.. — Кто чем заняться планирует, когда всё это закончится? — задал вопрос снайпер, когда молчание стало затягиваться. — Продлю контракт, — ответил ему Эрик. — Без шуток? — Без шуток. — Даже не знаю, — покачал головой Хью. — Останусь, наверное. Один ведь хрен не видать спокойной жизни. — Я тоже останусь, — кивнул Стивен. — Я ведь другой жизни и не знаю, по сути. А тут просто всё, понятно. Вот только… — Он замолчал на несколько секунд, думая, как бы получше обернуть свои мысли в словесную форму. — Не всегда правильно. Шон подкинул в костёр ещё хвороста и задумчиво уставился на пляшущие в воздухе языки пламени. — А я вот решить не могу, — наконец, сказал он. — На кой ляд мне все эти деньги, если я подохну прежде, чем смогу снять их со счёта в банке? — Семьи нет? — посмотрел на него Янг. — Мы не общаемся, — качнул головой наёмник. — Да и не возьмут они эти деньги. Знают, что кровавые. — Принципиальные, — хмыкнул Хьюберт. — Ну, можешь в благотворительный фонд отдать, раз для тебя так важно, что станется с твоими деньгами. Они-то точно не спросят, откуда взял. — Бомбить больницы, зарабатывать деньги и строить на них другие больницы, — усмехнулся Шон. — Интересный подход к благотворительности. — Кто из нашего брата сейчас за деньги воюет? — неожиданно спросил Эрик. — «Беллфайер» сгинет вместе со Штатами… а вместе с ней и наши банковские счета. Тут только отчаявшиеся. — Думаешь, нас будут искать, когда начнётся страшный суд? — Шон посмотрел на командира. — Я думаю, имена и данные оперативников могут утечь во всякие госслужбы, — задумчиво ответил ему Эрик. — И тогда начнут вылавливать тех, кто залёг на дно. Но нам это, наверное, не светит. — Это почему? — Сам-то посуди. Как сдадим Эквестрию Штатам, обратно нас навряд ли отправят. Мы теперь знаем эти места, знаем, кто тут обитает. Кроме того, мы тут теперь все дохрена умельцы надирать крупы эквестрийцам. А война на взятии Кантерлота не закончится. Нас начнут мотать туда-сюда и заставлять давить оставшееся сопротивление. Потому что, если кинуть на всех этих копытных регулярную армию США – их покрошат в винегрет. А вот мы уже умеем обламывать рога единорогам и обрывать крылья пегасам. Мы станем востребованы. — Забавно, — негромко произнёс Шон. — Я думал, на этом всё закончится… а, по сути, всё интересное только начнётся. — Ничего не закончится, братишка. Останется армия, останется ополчение, останутся зебры и целая миниатюрная империя на севере. А как начнётся экспансия не вглубь, а вширь… Хрен знает, кто ещё втянется в войну. Кого ещё посылать на убой, если не наёмников с опытом, пока обычные солдафоны будут сторожить склады и утихомиривать местных? — Вон оно как всё получается, — протянул Хьюберт и вздохнул, подняв взгляд к небу. — Знаете, а не так уж и плохо. Хотя я бы лучше парочку русских вальнул, чем по поняхам стрелять… — Ты их теперь поняхами называешь? — усмехнувшись, спросил его снайпер, на что оперативник махнул рукой. — Русских не жалко хоть, — фыркнув, сказал Стивен. — Стреляешь и точно знаешь, что они тебе желают столько же добра, сколько и ты им. А тут, блин, будто на детский утренник врываемся верхом на танке. — Я чёт не уверен, что нам эквестрийцы много добра после шести стёртых в пыль городов желают, — нахмурившись, заметил Шон. — Они нам ничего не желают – они хотят, чтобы мы просто ушли, — покачав головой, негромко произнёс Янг. — Это как… Даже не знаю, тут и пример подобрать сложно. — Я всё понял, — кивнул снайпер. — Вроде как воюют, но чисто из-за того, что вынуждают. — Типа того. — А ведь после такого либо капитулируют, либо уже до конца дерутся. Тотальная война, мать её. Как по Геббельсу, Фольксштурм и прочая херня. — Меня вот другое волнует. — Хьюберт подался вперёд и окинул своих товарищей взглядом. — Они-то воевать тут долго могут… и будут, скорее всего. А мы как затяжной конфликт потянем, если тут даже самые последние отморозки сопли пускать начинают? — Тебе это мешает убивать? — обратился к нему Эрик. — Не особо, если честно. — Тогда в чём проблема? Наёмники переглянулись. Никто из них ни разу не испытал сомнений, видя в прицеле своей винтовки эквестрийца, но навряд ли Хьюберт имел в виду именно это. Действия в бою они отрабатывали тысячи раз – так долго, так часто и так упорно, что выживание, поиск и уничтожение целей даже не требовали от них какой-либо мысленной деятельности. Проблема была в другом – в том, что лезло бойцам в голову в короткие периоды затишья. — Скажу за всех сразу, пожалуй, — выждав несколько секунд, начал Шон. — Никто тут больше не хочет воевать. В этом проблема… с военной точки зрения. И единственная наша мотивация – это… Какая там у нас мотивация, кстати? — Я тебя понял, — прервал его Эрик. — Да и ни для кого не секрет уже, что наш боевой дух там же, где мировая экономика. Вон, даже Хью раскис. — Иди ты в задницу, — беззлобно буркнул в ответ пехотинец. — Утром все туда и отправимся, — хмыкнул сержант, бросив взгляд в сторону мерцающих вдалеке огней Кантерлота. — Как раз под местное Рождество… Лепота, блин. — Эх… Не хочу я под праздник куда-то плестись, что-то штурмовать, — вздохнув, простонал Шон. — Пускай даже и не наш это праздник… — Зато потом как отдохнём, а? — попытался приободрить остальных Хьюберт. — Отпуск, «гражданка», море бухла и сон хоть до обеда. — Отдохнём, да… — горько повторил за ним снайпер, глядя в землю у костра. Не был этот взгляд живым, осмысленным. Вернее, даже наоборот, именно этот взгляд мог рассказать остальным о том, какая буря из мыслей творится в голове оперативника. — Ну ладно, — окинув взглядом своих бойцов, будто бы подвёл итог Эрик. — Поболтали на ночь, души излили, и хорошо. А теперь отбой до утра. — Всего один вопрос интересен, — всё так же отсутствующим взглядом глядя куда-то в пустоту, сказал Шон. — Когда эта их ебанутая херня… Эта… Гармония, да?.. В общем, когда она нас, типа, целиком захватит… Что тогда? Мы сами сложим оружие? — Из того, как я понимаю настроение остальных, то да, так оно и будет, — немного подумав, ответил ему сержант. — А что? — Да нет, ничего, — качнул головой снайпер. — Просто… Н-да, хреновый исход, но что уж тут попишешь. Стивен посмотрел на своего товарища, но решил свои мысли оставить при себе. Потому что сам он считал, что единение с местной Гармонией – это далеко не самый худший исход всей операции, и в глубине своей души он почему-то с нетерпением ждал, когда же он наступит… *** Уже лишь глядя на снимки, полученные с беспилотника, Уильям примерно понял, какая задница их ждёт утром. Штаб «Акулы» во главе с майором Харрисом лишь недавно перебрался из Лас-Пегаса на «Рубикон», а оперативники уже получали задания в стиле «убить всех плохишей и выиграть все войны». Калински бы посмеялся над амбициозностью майора, если бы сам не стал участником парочки таких вот операций, в ходе которых «Беллфайер» получили огромное стратегическое преимущество над Эквестрией. А всего-то потребовалось несколько хорошо обученных специалистов, оказавшихся в нужном месте и в нужное время. И вновь из огня да в полымя. Пока остальные офицеры занимались организацией сводной бригады и отшлифовкой плана генерального наступления, майор Морган Харрис и отряд мастер-сержанта Коттера разбирали очередную самоубийственную миссию, на которую предстояло отправиться наёмникам. И, сказать честно, для человека, который проходил в оперативниках «Акулы» даже меньше месяца, Уильям довольно быстро догадался, что им подкинет майор, ещё даже до того, как начался сам инструктаж. В конце концов, вариантов тут было не очень много. — Даже не знаю, стоит ли мне комментировать эти снимки. — Майор развернул к бойцам фотографии, изображающие не что иное, как королевский дворец в центре Кантерлота, целиком укрытый от артобстрела под полупрозрачным светящимся пузырём магического щита. Стоило ожидать чего-то подобного, особенно после той диверсии в Дымчатых горах, вот только что мешало копытным прикрыть этими щитами заодно и Понивилль с «Рубиконом», когда в этом ещё был смысл? Неужели у Эквестрии всего два генератора защитного поля на всю страну? Сейчас-то, конечно, чего о таком задумываться… — Расклад всё тот же? — Коттер внимательно изучил снимки, хотя ничего полезного на них изображено не было. — Как и обычно, — кивнув, улыбнулся Харрис. — Никакой точной информации. Я бы даже сказал, никакой информации в принципе. Ни планов здания, ни информации о том, где располагается этот самый генератор. Иными словами, ваша привычная рабочая среда. — По-другому и не опишешь, — задумчиво хмыкнув, сказал Дайер. — Наша точка заброски? — посмотрев на командующего, осведомился Коттер. — Высаживаетесь вместе с первой волной, вот здесь. — Палец майора уткнулся в место на карте, откуда должна бала развивать своё наступление в сторону дворца рота «Чарли». — Мы не ожидаем серьёзного сопротивления, – по крайней мере, до тех пор, пока не будет уничтожен барьер, – так что, по возможности, постарайтесь не вступать в контакт с противником до проникновения на территорию дворца. Недобитками займутся наши ребята – ваша задача несколько более деликатна. — Кто-нибудь из наших ещё будет работать на территории дворца? — Группы «Рустер-два» и «Панда-шесть» устроят несколько диверсий, чтобы немного помочь нашим основным силам зачистить дворец. Возможно, они отвлекут на себя часть охраны, но не советую на это рассчитывать. Генератор щита – единственный оставшийся у врага козырь, и так просто ослаблять его защиту они не станут. — Понятно, — выслушав майора, ответил мастер-сержант. — Что делать после выполнения задачи? — Как только щит падёт, у вас будет не больше десяти минут, чтобы покинуть дворец. Генерал-майор хочет свести потери при штурме к минимуму, поэтому для начала мы отработаем по эквестрийцам всем, что у нас ещё осталось на аэродромах, прежде чем пускать вперёд пехоту. Объёмно-детонирующие боеприпасы этот детский замок разберут по кирпичикам, и лучше бы вам к тому моменту быть где подальше. На этих снимках обозначено несколько точек эвакуации, к которым вы можете отступить после выполнения задачи. К тому моменту мы уже организуем там несколько опорных пунктов для поддержки наступления. «Ну, вот и всё, последний рывок» — посетила мысль голову Уильяма. — «Стороны настроены решительно, отступать никто не будет. До конца дня всё решится» Трудно было сказать, что он чувствовал по этому поводу. Месяц выдался долгим – по его ощущениям, даже дольше, чем вся его служба в Королевских ВС и рядах частной военной компании. Всё изменилось, он сам изменился – в картине мира прибавилось красок, а в голове – мыслей. Хорошо это было или плохо, решить он никак не мог. Если… Когда они победят, всё это уже перестанет иметь значение. — Дополнительное задание на случай, если эквестрийцы окажутся даже более упёртыми, чем уже доказали. — Майор выложил на стол ещё три фотографии, и у Уильяма всё похолодело внутри. — Вам они знакомы. Принцесса Селестия, принцесса Луна, принцесса Твайлайт Спаркл. Приоритет на ликвидацию в порядке убывания. Впрочем, не забывайте и об основной задаче. Щит должен пасть. Как и Кантерлот. Чем быстрее, тем лучше. И как только это произойдёт… — Майор одарил своих бойцов хитрым прищуром. — С меня выпивка. Наёмники переглянулись и не смогли сдержать улыбок. Уж что-что, а обещание хорошенько напиться по случаю победы могло поднять настроение практически в любой ситуации. Пускай они и понимали, что вернутся не все. Пускай их силы были на исходе, и второго шанса взять столицу им не дадут. Важно было другое. Наёмники или нет, с национальной идеей или без, они верили, что победят. И обещание чего-то хорошего, пускай даже столь незначительного, как стакан вина не самой последней выдержки, после всего пережитого и потерянного… Это вселяло какую-то странную надежду на лучшее и давало лишний повод вернуться всем обратно живыми. — Договорились, — усмехнувшись, согласился на эти условия Коттер. — Выпивки только понадобится много. — Готов поспорить, из наших многие придерживали флягу с чем-нибудь горячительным как раз на этот случай, — поддержал шутку Алекс. А вот Уильяму было не до шуток. Боец смотрел на фотографии и про себя молился. Молился, чтобы во время операции на пути им не попалась Твайлайт. Ведь он понимал, что даже если у него не хватит духу выстрелить, остальные сделают эту работу за него. Будет ли это его вина или нет, уже не так важно. Из всех пони, что он встретил за месяц пребывания в этой волшебной стране, её смерть наёмник хотел увидеть меньше всего… Десять минут спустя наёмники покинули штабную палатку и разбрелись по своим делам. Коттер и Хольмберг направились в казармы досыпать оставшееся время до рассвета, а Уильям и Алекс по привычке присмотрели себе свободное место и устроили перекур. — Чего кислый такой? — Дайер подпалил кончик сигареты и сделал длинную затяжку. — А ты будто не знаешь… — буркнул в ответ Уильям, раскуривая свою сигарету. — Снова приступы пацифизма эти, мать их. Да и ещё кое-что… — Та лавандовая, да? — негромко спросил его наёмник. Уильям лишь молча кивнул в ответ. Говорить тут было нечего. — Помню, как открыл дверь твоей камеры… а там такая драма. Или то, как ты потом с ней или с той радужной разговаривал… и как ты тех техников из ангара вытащил, собой рискуя. Как думаешь, эта твоя работа под прикрытием была ошибкой? — Нет, это был хороший стратегический ход, — качнул головой Калински. — Я не представляю, сколько наших ребят осталось живо просто потому, что в тылу врага работала разветвлённая сеть агентов. Но если бы я знал, чем всё обернётся, я бы, наверное, отказался от задания под любым предлогом. И похер на все эти гонорары и премии. Со мною порой такая херня творится, такие мысли в голове крутятся, что ни один психиатр не разгребёт вот это всё дерьмо… Завидую тем, для кого есть только «они» и «мы». Мне бы такое мировосприятие. Оба наёмника умолкли. Война – действительно непростая тема. С одной стороны, у неё было не так-то много граней: жизнь и смерть, добро и зло, чёрное и белое… но стоит копнуть глубже, и понимаешь, что медленно едешь крышей. Подключаются мораль и этика, всё переусложняется до того состояния, когда ты уже просто не в состоянии адекватно воспринимать происходящее вокруг. Всё смешивается в кашу. Один из вариантов того, как война ломает людей. Исход, впрочем, часто один – сознание закрывается от внешнего мира, а тело продолжает выполнять свою работу, вне зависимости от того, грубеет человек или просто пытается спрятаться в себе самом от своих же грехов. — По нам всем психушка плачет… — наконец, негромко заключил Алекс. Уильяму было трудно с таким не согласиться. Хотя психушка плакала скорее даже не по ним, а в первую очередь по тем, кто стоял за всем этим мировым хаосом. Калински прислушался. Недалеко от «Рубикона» практически безостановочно работала артиллерийская батарея. Он знал, чем сейчас обстреливают Кантерлот… Да все знали. Бои придётся вести, нацепив на себя намордник противогаза… как будто всего этого дыма, копоти и пороховых газов вкупе с радиоактивным пеплом было недостаточно. Как будто горящего Вечнодикого леса, дым от которого застелил небо запада Эквестрии, недостаточно. Отравили, истерзали свою планету – время браться за чужие. Он мысленно вернулся на несколько дней назад, когда он и его отряд вернулись с успешно выполненной миссии на «Форпосте-один». На его удивление, Рейнбоу тогда не предприняла ни одной попытки сорвать операцию – она просто умолкла и глубоко ушла в себя, не проронив ни слова ни на пути к точке эвакуации, ни на пути в Эплузу. Тогда Уильяму показалось, что она выгорела, сломалась. Правда оказалась где-то посередине – новость о гибели Клаудсдейла действительно сломила её дух… или, по крайней мере, нанесла поистине чудовищный удар. Но окончательно отрешиться от реальности у неё не получилось… — Почему ты это делаешь, Уилл? — спросила она его, когда их лодка причалила к берегу у того, что осталось от военной базы «Дельта», уничтоженной эквестрийцами и СКО, прежде чем их вытеснили обратно. Сейчас там был военный лагерь поскромнее: основные силы командование отправило к Кантерлоту, оставив для охраны тылов лишь необходимый минимум. Перед прибытием вертолёта им выдалось полчаса свободного времени и так уж вышло, что Калински и Дэш остались наедине. Не совсем, конечно, наедине, но в достаточном отдалении от остальных наёмников, чтобы никто не мог подслушать их разговор. — Делаю что? — Уильям старался не смотреть пегаске в глаза, так как до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке после той правды, что ему пришлось на неё вывалить. Поэтому он с мрачным видом раскуривал сигарету и делал вид, что наблюдает за жизнью лагеря, хотя таких лагерей он за свою жизнь навидался предостаточно. — Работаешь на этих… людей. Убиваешь для них. Тебя ведь не волнуют деньги. — С чего ты взяла? — наёмник сделал долгую затяжку и выдохнул дым в сторону. Чуткая, зараза. — Не знаю… — негромко ответила Рейнбоу. — Чувствую, что ли… Ты… не создаёшь такого впечатления. — А какое же впечатление я создаю? — Уильям всё же отважился посмотреть на свою собеседницу. В её глазах он не разглядел ни капли ненависти: за минувшее время с того момента, как они покинули комплекс, весь гнев выгорел дотла. Только усталость с непониманием. Рейнбоу будто резко постарела на десяток-другой лет, потому что именно так смотрели на мир утомлённые жизнью старики. Поняша вздохнула и прикрыла глаза на несколько секунд, собираясь с мыслями. — Я не знаю, как и почему… но я начинаю понимать вас, людей, лучше. Ты просто… не такой, понимаешь? Я это только сейчас поняла, но там, на острове… Ты вёл себя так, будто тебе действительно… есть до меня дело, что ли? — Мне действительно есть до тебя дело, пускай ты и задиристая пацанка, общение с которой – это грёбаная визуальная новелла, в которой каждый вариант ответа является заведомо неправильным, — не стал спорить с ней Уильям. — И мне далеко не в кайф делать то, что я делаю. Но это моя работа. — …которая тебе даже не нравится, — сказала Дэш, пропустив мимо ушей упрёк в свою сторону, который, наверное, задел бы её в любой другой ситуации. — Нравится, не нравится – альтернативы-то не лучше. Я военный преступник, — фыркнул оперативник. — И дома у меня больше никакого нет… Чёрт, да я даже не знаю, жива ли до сих пор моя семья, действительно ли моё гражданство. Да, мне всё равно на деньги. Ну а куда мне ещё идти-то? Он втоптал в грязь тлеющий окурок и зажёг новую сигарету, почему-то чувствуя раздражение от того факта, что ему приходилось изливать кому-то душу, оправдываться. Калински редко терял самообладание и даже немного гордился этой своей чертой характера, и это только злило его ещё больше. — Нет дома? — Пегаска моргнула, определённо не ожидая такое услышать. — «Беллфайер» сотрудничали с НАТО, когда всё только-только начиналось, — неохотно пояснил ей Уильям. — Меня перевербовали ещё тогда, когда мы не воевали со всем миром. Естественно, когда США начали вторжение в Европу, для меня пути назад уже не было. Я не мог вернуться в Глазго или Лондон, повидать семью… Да и нет уже никого, наверное, в живых. Слишком уж неожиданно всё началось. — И… ты будешь воевать? До конца? — Пока не всё не закончится… неважно, как. Или пока не сдохну. — Уильям пожал плечами и сделал ещё одну затяжку. — Неправильно… но всяко лучше, чем лечь в канаву и молча умереть, как считаешь? — Наверное… — неуверенно ответила ему Рейнбоу. Больше они не разговаривали. Ни в вертолёте на пути в Эплузу, ни на самой военной базе, когда пегаска перешла на попечение ребятам, охраняющим тюремный блок. Уильям понадеялся, что генерал-майор сдержит своё обещание и что это была их последняя встреча… — Ты сказал, что расскажешь о парне, что был в вашем отряде до меня. — Калински зажёг новую сигарету и посмотрел на товарища. — Феликс? — Наёмник тоже подпалил кончик новой сигареты и задумался ненадолго. — Да, он служил с нами два года. Говорил, что родом из Торонто, хотя о своей жизни до войны не особо распространялся. Хотя мы знали, что до этого он служил в JTF2, канадский спецназ, но ушёл по какой-то причине. Чем-то на тебя был похож… Нормальный, душевный парень. Знаешь, вот, приходят к нам отморозки всякие, а, бывает, и такие люди появляются. Жаль, что умер так по-дурацки, конечно… Но хотя бы быстро. С Ночными Стражами схватились, еле уработали сволочей. — Понятно, — негромко сказал Уильям. — Ну… Выпьем за упокой его души, когда всё это закончится. — Ага, — протянул Дайер, а затем умолк на целую минуту, вглядываясь куда-то вдаль, и по глазам его Калински понял, что Алекс сейчас был не рядом с ним, а где-то там, в прошлом, наверное, даже до всей этой канители со вторжением в Эквестрию. Отвлекать его от воспоминаний не хотелось, да и Уильяму было, о чём подумать. Впереди была операция всей его жизни, в которой он станет одним из тех, кто внесёт огромный вклад в победу в этой дурацкой войне. Не рядовой солдат на передовой, не техник, не офицер-штабист, хотя все они мало-помалу приближали падение Эквестрии. Он был именно одним из тех самых всадников апокалипсиса, чьи действия переломят ход очередной битвы, дадут мощный толчок событиям, в которых сгинет бесследно ещё не одна тысяча жизней. Что самое смешное, он не был ни богом, ни дьяволом, но именно от него и его отряда во многом зависел исход всей операции. — Пошли, что ли. — Дайер бросил окурок, привычным движением размазал его по земле подошвой ботинка. — Спать охота, завтра весь день на ногах будем. — Пошли, — согласился с ним Уильям, сделал последнюю затяжку и повторил действия товарища, размазав недокуренный бычок по снегу. Лишь на несколько секунд он помедлил, бросив долгий взгляд на объятый пожаром Кантерлот, прежде чем сунуть озябшие руки в карманы и направиться вслед за Алексом к казармам… *** Что-то Стивену это напоминало… Высокие узкие шпили Кантерлота выглядывали из окутавшего город ядовитого облака. На эквестрийскую столицу было жалко смотреть: где-то до сих пор пылали пожары, дым перемешивался с отравляющим газом, тут и там из бледно-зелёного марева выглядывали искорёженные и почерневшие обломки, больше напоминающие гнилые зубы, торчащие из разящей смертельным зловонием пасти. Улицы превратились в грязное месиво из земли, осколков брусчатки и обугленных руин – целые кварталы были разрушены до основания, а какие-то и вовсе обрушились к подножию горы там, где огромные опорные плиты, на которых держалась значительная часть города, не выдержали и осыпались вниз, утягивая за собой целые дворы, парки и проспекты вместе со всеми, кому не повезло оказаться под щитом прежде, чем стало уже слишком поздно. Замок же, наоборот, выглядел целым. Даже слишком целым, выглядящим практически неестественно нетронутым на фоне смешанных с грязью жилых кварталов, скверов и бульваров. Далеко не самый последний, но, пожалуй, самый сильный оплот эквестрийского сопротивления сейчас готовился к решающему бою, спрятавшись в стенах крепости за внешне хрупким, но практически непроницаемым магическим барьером. Они думали, что наёмникам больше ничего не останется, кроме как штурмовать дворец напрямую, подставляясь под кинжальный огонь из сотен амбразур и бойниц. Они ошибались. Возможно, даже понимали, что этого сражения им не выиграть. Воздушная армада… По-другому и не описать то, что предстало глазам Янга. Он не помнил, когда в последний раз видел столько вертолётов в одном строю. «Блэкхоки», «Чинуки», четырёхвинтовые «Супер Оспри» с лёгкой бронетехникой на борту, «Веномы» и «Апачи», обеспечивающие прикрытие с воздуха – по меньшей мере сотня боевых машин, и это была только первая волна, расчищающая дорожку основным ударным силам, прежде чем начнётся настоящая битва за Кантерлот. Это было до мурашек завораживающе – видеть, как столь огромная ударная сила несётся на огромной скорости к своей цели. Стивен не испытывал такого чувства торжественности с того момента, как авиация «Беллфайер» всего в один заход обратила половину Балтимейра в выжженную пустыню, только тогда они отступали, бросая технику и тех, кому не повезло оказаться в окружении после ЭМИ-удара. Им казалось, что их загоняют в угол, что СКО и Эквестрии каким-то образом удалось повернуть ход войны… Нет, они лишь отсрочили неизбежное. Теперь они были теми, кого загнали в угол. — Тридцать секунд! Приготовиться! — захрипел голос пилота на канале внутренней связи. Под брюхом «Чёрного Ястреба» проносились разрушенные городские кварталы. Никто не оказывал сопротивление, не пытался как-то препятствовать высадке – никого не было, они все либо погибли, либо давно бежали за щит. Город был мёртв, отравлен, смешан с грязью… как и вся страна, превратившаяся в руины всего за месяц. Теперь бы только времени хватило. Янг на всякий случай поправил противогаз, закрутил потуже воздушный фильтр. Первое время придётся повоевать так, а потом уже горный ветер разгонит или хотя бы хорошенько поредит ядовитое облако, и противогазы можно будет снять. Но это потом. Дожить бы только до этого «потом»… Закрепить трос, подцепить карабин, оттолкнуться ногами от борта… Отсюда Стивену казалось, что он спускается в самый настоящий ад. Внизу был огонь и отравляющий газ, вверху – клубящиеся столбы дыма, затмевающие собой половину неба. Какие бы там в Библии ужасы не пророчили грешникам, человека, повидавшего войну, таким было уже не напугать, потому что настоящий ад такие люди уже прошли. Ноги упёрлись в перепаханную артиллерийскими снарядами землю. Наёмник быстрыми, отработанными движениями отцепил карабин, развернулся, опустился на одно колено, выставив перед собой штурмовую винтовку. Нихрена не видно в этом мареве… Одни тела и руины… Тел, впрочем, было не так много, как ожидал Янг. Он-то рисовал в своём сознании заваленные трупами улицы, но почему-то тогда он упустил тот факт, что били по Кантерлоту не только отравляющим газом, но и осколочно-фугасными снарядами, рвущими плоть с той же лёгкостью, что и всё остальное. Впрочем, тогда вставал другой вопрос: сколько пони было похоронено под всеми этими руинами? — Видите кого-нибудь? — негромко спросил Шон. — Нихрена я не вижу, — буркнул в ответ Хью. — Думаете, засада? — Может быть. Пони вроде как должны понимать, что такое противогаз. На одну из более-менее чистых площадок позади группы грузно опустилась здоровая туша «Супер Оспри». Десантная рампа транспортника врезалась в землю, и по ней вниз, лязгая гусеницами, скатилась М2А3 «Брэдли» – тридцатитонная громадина, невесть как поднятая в воздух тяжёлым конвертопланом. Что-то тяжелее этого тащить в город смысла не имело, да и не смогли бы наёмники затащить на гору тот же «Абрамс»: уж больно разные весовые категории у БМП и боевого танка. — Вперёд, пошли, — скомандовал Эрик. Наёмники собирались занять как минимум несколько прилегающих к зонам высадки кварталов, прежде чем разворачивать в городе полноценный плацдарм. Отделению, в котором состоял Стивен, была поставлена задача в составе роты занять кантерлотский амфитеатр – одно из немногих высотных зданий в городе, не считая сам королевский дворец, к которому и сходились все улицы. И одно из немногих зданий, которые более-менее уцелели в ходе ночных обстрелов. Рота перегруппировалась и выдвинулась к цели, распределив силы по нескольким направлениям, чтобы покрыть как можно больше территории и при этом не попасть всем составом в окружение, случись им угодить в засаду. Четыре БМП «Брэдли» обеспечивали прикрытие и медленно катились позади, не слишком сильно при этом отставая от пехоты. В условиях городского боя они были бы крайне уязвимыми целями, – во время войны а Чечне русские весьма недвусмысленным путём выяснили, что пускать в город бронетехнику без поддержки пехоты чревато не самыми приятными последствиями, – но здесь… город с узкими улочками, поднимающимися к дворцу, теперь больше походил на усыпанные строительным хламом холмы. «Даже по Балтимейру не били с таким остервенением» – мысленно заметил Стивен. От домов в лучшем случае остались обломки стен, в худшем – груды стекла и камня, разбросанные на многие десятки и сотни метров вокруг. Невозможно было с точностью определить, где заканчивался один квартал и начинался другой – улица за улицей наёмники, растянувшись неширокой цепью, приближались к дворцу, но Янгу продолжало казаться, будто они так и не сдвинулись с места. В отличие от огромных эквестрийских мегаполисов-миллионников, в большинстве своём обращённых в руины, Кантерлот, несмотря на свой статус столицы, по размерам ушёл ненамного дальше Понивилля – много ли можно построить на практически отвесной скале? По скромным оценкам Стивена, население столицы составляло не больше нескольких десятков тысяч пони, живущих в условиях довольно плотной застройки, и большую их часть составляли аристократы, колдуны, учёные и просто состоятельные граждане или гости столицы на время разных праздничных дат. Неудивительно, что артиллерия частной военной компании разнесла большую часть города буквально за ночь интенсивного обстрела. Будь воля генерал-майора, и пара заходов штурмовой авиации и вовсе могла бы обрушить Кантерлот к подножию горы, но уж больно лакомой целью была столица, слишком ярким символом для эквестрийской нации и слишком хорошим опорным пунктом. СКО следовало разместить все свои комплексы ПВО здесь… Не сказать, что это бы их спасло, впрочем. — Какое-то движение впереди, — доложил кто-то из их отделения. По команде сержанта наёмники остановились и заняли ближайшие укрытия, держа под контролем улицу впереди, где был замечен контакт. — Оригинальной идеей было зажлобить нам тепловизоры, когда тут нихрена не видно – хоть глаза выколи, — буркнул Хьюберт, не сводя глаз с заваленного обломками пространства перед ними. БМП «Брэдли», медленно двигающаяся по останкам дороги правее от отделения тоже остановилась, развернув ствол «Бушмастера» в сторону пары полуразрушенных двухэтажных построек. Стивену думалось, что ещё вчера этажей у этих домов было больше как минимум вдвое. — Отделению внимание, — заговорил на частоте Эрик. — Экипаж «Диско-три-один» подтвердил наличие неопределённого количества целей в двух двухэтажных зданиях на двенадцать часов в ста метрах, плюс около дюжины тепловых пятен по обе стороны от строений. Похоже, они ждут, когда мы подойдём ближе. Всем бойцам приготовиться и открывать огонь вместе с «Брэдли». Мы нападём первыми. — Кретины… — прыснул со смеху Хью, однако умостил ствол винтовки на останках оконной рамы одного из домов и приготовился стрелять. — Чего они ждут? — Шон приник к прицелу М110 и начал и сам замечать какое-то движение среди дыма, газа и вездесущей пыли. — Очевидно же, что мы их заметили. За спинами наёмников грянул выстрел, и кто-то из оперативников, вскрикнув, свалился за своим укрытием, корчась от боли. — Сзади! Цели сзади! — завопил сержант, а Стивен уже круто развернулся на месте, бешено ища взглядом противника. Тогда-то спереди и заговорили автоматные и пулемётные очереди, воплощая в жизнь план засады эквестрийцев. Обошедшие их эквестрийцы подобрались на расстояние даже ближе, чем пятьдесят метров, и открыли по отделению кинжальный огонь из полуавтоматических карабинов и пистолетов-пулемётов ещё прошлого века – того, что на складах у пони было навалом, но что продолжало исправно выполнять свою работу, даже несмотря на моральную и техническую отсталость. С такого расстояния Янг даже мог разглядеть этих солдат и ополченцев, и увиденное повергло его в лёгкий шок. Противогазы… Никаких у этих пони противогазов не было. Мордочки несчастных были плотно перемотаны грязными, окровавленными тряпками и бинтами, едва ли спасающими от разъедающего лёгкие отравляющего газа. Они двигались как мертвецы, неторопливо, невпопад, и, похоже, даже с трудом ориентировались в пространстве, испытывая огромные проблемы с прицеливанием даже на таком незначительном расстоянии. Они не представляли бы для наёмников угрозы, если бы не умудрились застать тех врасплох, скрываясь в погребах и подвалах, входы в которые были замаскированы либо завалены обломками разрушенных строений. Атака мертвецов… Янг бы оценил иронию, если бы знал историю чуть лучше. — Круговая оборона, быстро! — Эрик вскинул штурмовую винтовку, и М4 в его руках гаркнула несколько раз, свалив на землю одного из неповоротливых «зомби», что пытались сократить с ними дистанцию с тыла. Под грохот «Бушмастера», превращающего в дуршлаг уцелевшие здания впереди, Стивен рывком сменил укрытие и, прицелившись навскидку из-за угла, разнёс мозги ещё одному эквестрийцу, зазевавшемуся в открытом проходе между развалинами двух домов. Чёрт, да как они вообще пережили эту ночь?! Выстрел из РПГ разорвался об уцелевший угол дома слева, окатив наёмников дождём из раскалённых осколков и обломков кирпича и камня. Похоже, кому-то из бойцов даже разбило противогаз – в суматохе боя, под дождём из обломков и вездесущей круговерти огня и пыли Янг мало что мог разглядеть. — Следите за огнём, «Камелот-два» прикрывает нас с правого фланга! — прозвучало в наушниках. Одно из союзных подразделений заняло позиции в полуразрушенном ресторане через дорогу, по которой двигалась «Брэдли», и очень скоро эквестрийцы, атакующие наёмников с тыла, попали под перекрёстный огонь из как минимум двух ручных пулемётов и десятка штурмовых винтовок. — Осколки пошли! — прокричал Хьюберт. В его руках тускло блеснул корпус наступательной гранаты, и уже через пару секунд М67 юркнула за груду обломков, где могли укрываться ополченцы. Стивен даже не расслышал взрыва, хотя видел, как разлетается в стороны каменное крошево и как расползается по переулку здоровое пылевое облако. Осмотревшись и присмотрев себе новое укрытие, Янг развалился за рухнувшим углом дома и начал обстреливать руины позади их отряда, не давая врагу высунуться, пока «Камелот-два» замыкал окружение. Вопреки всем законам логики и здравого смысла, многие ополченцы будто бы и вовсе не реагировали на свистящие рядом с их головами пули, выходя прямо на линию огня и ложась там же, где и их товарищи. На глазах у Стивена один из единорогов пёр на позиции наёмников в полный рост, стреляя на ходу из полуавтоматического карабина, принимая грудью пулю за пулей, пока чей-то прицельный выстрел не разукрасил стену одного из домов его мозгами. Другому выстрел из РПГ оторвал обе задние конечности, попутно исполосовав осколками всё тело, но ополченец продолжал упорно ползти в бой, игнорируя боль и смертельные раны, скребя окровавленными культями по разбитой брусчатке, оставляя на земле кровавый след, пока чья-то милосердно выпущенная пуля не заставила его остановиться. Стивен соврал бы, если бы сказал, что ему было жутко. Жутко – самое мягкое, как он мог описать овладевшее им чувство. Этот бой был просто ужасающе неправильным, наёмник с трудом верил, что всё это происходит взаправду, что эти пони настолько отчаялись, настолько преисполнились гневом и решимостью, что были готовы идти в полный рост на пулемёты, и, даже будучи смертельно ранеными, ползти вперёд, оставляя на земле позади себя изувеченные конечности и внутренние органы. Чёрт, СКОшники что, накачали их боевыми наркотиками, прежде чем пускать в бой?! Как бы то ни было, чаша весов постепенно смещалась в сторону «Беллфайер», и эквестрийцы, неся тяжёлые потери, начали сильно ослабевать натиск, давая наёмникам время и простор для ответного удара. Пока Стивен и несколько других бойцов при помощи ребят из «Камелота» подчищали тыл, остальное отделение держало удар ополченцев спереди, и вот здесь как раз и случилась натуральная мясорубка. Повторить подвиг солдат русской императорской армии в битве за Осовец 1915-го года у эквестрийцев не получилось: оперативники частной военной компании были слеплены из совершенно другого теста, и на навалившихся на них в лобовой атаке эквестрийцев отреагировали не бегством, а шквалом огня из всех своих орудий. «Бушмастеры» драли в клочья податливые понячьи тельца, пускали во все стороны веера осколков от разорвавшихся осколочно-фугасных снарядов, разламывали в пыль и щебень укрытия вместе со всеми, кто за ними прятался, а пехота подчищала слаженным огнём из автоматов, пулемётов и снайперских винтовок то, что осталось. Игрой в одни ворота, впрочем, этот бой можно было назвать с небольшой натяжкой: у ополченцев было несколько реактивных гранатомётов, которыми те не постеснялись воспользоваться, оставив наёмникам несколько убитых и раненых. Беглый огонь из самозарядных карабинов и пистолетов-пулемётов и вовсе не достиг ни одной из целей. И всё же разница чувствовалась. Несколько недель назад наёмники бились против СКО и солдат эквестрийской Нацгвардии, несли большие потери, часто сдавали позиции, за которые цеплялись всем, что имелось. Единороги создавали непробиваемые щиты, пегасы были способны врезать им во фланг или тыл в первые же минуты боя, а земные пони… Земные пони были просто крепкими и чертовски выносливыми сукиными детьми, способными учуять любую мину или растяжку, как бы хорошо они ни были спрятаны. Да и какой-никакой опыт у них всех имелся. Сейчас ударные отряды «Беллфайер» резали оборону Эквестрии как нож масло, полное превосходство на земле и в воздухе ощущалось так, словно и не было ни позорного поражения под Балтимейром, ни потери базы у залива Подковы, ни кровопролитных сражений в прериях запада Эквестрии, где их разгромила авиация СКО. Но нет, все эти сражения были, и месяц изнуряющей войны привёл наёмников прямо к порогу столицы королевства, где встречали их уже не обученные солдаты, но отчаявшиеся гражданские, не желающие мириться с неизбежным поражением. Сказать по правде, Стивен ожидал, что в Кантерлоте их встретит настоящая армия из солдат и техники, долговременные укрепления, шквал из свинца и ракет – эдакая финальная босс-локация с самыми опасными противниками, как это обычно происходит в видеоиграх и фильмах. Нет, правда состояла в том, что здесь они добивали остатки – по большей части тех, кого до последнего момента, пока ещё была надежда, нельзя было отправить в бой. Выстрелы прекратились. Янг не шевельнулся, держа под прицелом залитый кровью переулок, в котором он положил пятерых ополченцев. Полтора магазина – большая часть просто на то, чтобы прижимать ополченцев к укрытиям… По крайней мере, тех из них, кто недостаточно сошёл с ума, чтобы переть в полный рост на пулемёты. Сержант приказал перегруппироваться. Пока «Камелот-два» ходили по трупам и добивали раненых пони, бойцы из подразделения Стивена оказали помощь раненым и забрали боеприпасы с убитых. Дальше ими займутся уже санитары – кого в вертолёт и до полевого госпиталя, а кого и в пластиковый мешок. Сменив магазин на полный, Янг бросил взгляд на пару домов впереди, где прятались ополченцы. Огонь из автопушек превратил окна зданий в здоровые чёрные проломы и целиком обвалил второй этаж одного из строений, оставив от него лишь одну стену фасада. Интереснее на их фоне смотрелись десятки изувеченных тел, чья кровь смешивалась с пылью и грязью на земле, но и подобного наёмник в жизни уже повидал достаточно. Отдельный интерес вызывали разве что раненые эквестрийцы, которых невозможно было достать с текущей позиции наёмников, но на которых было жалко тратить гранаты – остальных-то добили почти сразу, чтобы не мучились. Их чуть менее везучие товарищи вопили, стонали, звали на помощь, кричали слово «мама», корчась в агонии, либо просто молча дожидались исхода, глядя в небо взглядом тускнеющих глаз. Подобное было больно слышать. Не сказать, что раздражающе, хотя и этого хватало, но просто… больно. Будто частичка той агонии, что испытывали эти несчастные, через душераздирающие крики передавалась тем, кто им эту агонию и подарил. Это было ужасно. — Штаб докладывает, что другие подразделения тоже встретили сопротивление со стороны ополченцев, — сказал Эрик, ни к кому конкретно не обращаясь, просто донося информацию до своих подчинённых, чтобы те имели представление о происходящем на других фронтах. — Оно очень слабое и разрозненное, ни малейшего намёка на какую-либо координацию. Похоже, эти пони не держат никакой связи с дворцом, атакуя нас лишь потому, что могут, сбиваясь в сводные группы и либо сидя по подвалам, либо устраивая засады. Силы СКО и Эквестрии под защитным куполом на это никак не реагируют. Если всё пойдёт так и дальше, то мы займём все ключевые точки первой фазы и закрепимся в городе. — Он помолчал несколько секунд, слушая вопли тяжелораненых, доносящиеся с поля боя впереди. — Вашу ж мать… Стив, возьми пару бойцов и добейте уже тех бедолаг. Хрен мы куда двинемся, пока не прибудут санитары, а эти там и до нескольких часов орать будут. Он ожидал такого приказа. И даже уже заранее знал имена бойцов, кого возьмёт с собой на это дело. — Хью, Арчи, за мной, — скомандовал капрал. Они покинули позицию и вышли на изрытый воронками сквер, сплошь усеянный обломками, изрубленными осколками стволами деревьев и телами убитых и раненых. Переглянувшись, наёмники разошлись в разные стороны и принялись за своё грязное дело. Попадание из 25-мм автопушки М242 «Бушмастер» – удовольствие такое себе. Один осколочно-фугасный снаряд, прилетевший в тело – почти гарантированная смерть, но стоит паре-тройке таких разорваться рядом или прямо под ногами, и «счастливчик» станет молиться об избавлении от мук, истекая кровью и суча разодранными культями о землю. Таких вот «счастливчиков» Стивен и находил на своём пути. Кобылы и жеребцы, тела которых исполосовало осколками почти до неузнаваемости, лишив от одной до всех четырёх конечностей, оголив бёрда, содрав скальп… На фоне пастельных цветов шерсти, цветастых грив и больших, по-мультяшному выразительных глаз раздробленные кости и развороченное мясо, сочащееся кровью выглядели… пугающе, даже жутко, до чувства стынущей в венах крови. А когда эти окровавленные и бесформенные кули двигались, стонали, кричали, складывали слова в крики о помощи… становилось и по-настоящему дурно. Может, их ещё можно было спасти. Может, цистерна с целебным зельем и годы терапии смогли бы излечить их тело и душу. Кого это теперь волновало? Янг заметил движение за опрокинутым стволом дерева и вскинул винтовку. Трофейный АЕК в его руках отрывисто гаркнул, толкнув стрелка прикладом в плечо, будто бы в упрёк. Мозги смертельно раненой кобылки с раздробленными костями передних ног расплескались по разбитой брусчатке вперемешку с осколками черепа. Перешагнув через пару развороченных в кашу тел и попутно уделав армейские берцы в крови, наёмник направился к своему следующему «пациенту», что орал что-то нечленораздельное, лёжа на дне воронки. И вновь, всего один выстрел, быстро и чисто, как учили. Кто бы что ни говорил, психологическая нагрузка на солдата в такие моменты была в разы больше, чем во время боя. По крайней мере, так считал сам Стивен, не опьянённый лошадиной дозой адреналина, бурлящего в крови. Что чувствует солдат во время боя? Ничего хорошего, как ни крути: от ярости до хладнокровия, но, так или иначе, его голову не забивают посторонние мысли, а разум и инстинкты работают в слаженному тандеме, превращая человека в безудержного хищника. Но когда бой прекращается, а уровень адреналина приходит в норму, рацио берёт вверх над инстинктами, и каждый выстрел оружия, каждое движение тела направляет не необходимость выжить в очередной мясорубке, а сам человек, сама личность… за исключением, конечно, самых базовых вещей. Солдат был солдатом что во время боя, что вне его, и убивать стало для наёмников привычным делом, почти что ежедневным ритуалом. Стивен доверил своему телу наводить оружие на цель и тянуть за спуск, как он делал это, когда вокруг свистели пули и рвались снаряды. Разница была в том, что во время боя у него не было времени, чтобы запоминать убитых, осмысливать каждое убийство. Здесь же, ходя между разорванных тел, ища выживших, наёмник отдавал себе отчёт о каждой душе, чьё бремя он принимал на свою совесть. Янг остановился рядом с телом какого-то земного пони, свернувшегося в позе эмбриона. Наёмник ткнул того посильнее несколько раз стволом штурмовой винтовки, а затем опустился рядом с ним на колено и поглядел на то, что погибших прижимал копытами к груди. Помятый листок бумаги. Возможно, фотография… Стивен оттянул край листка и, скривившись, выпрямился и последовал дальше. Да, фотография. Вот только смотреть на неё наёмник не решился. Проще думать, что не стал причиной того, что ещё один жеребёнок остался сиротой и вся херня в таком же духе. Постепенно вопли раненых стали затихать. Кто не кричал, тот либо прятался, либо доживал последние минуты жизни в тишине, либо и то, и другое. Сам Стивен оборвал ещё девять жизней и чуть не расплатился за это своей же, когда один из раненых подорвал себя на гранате, подождав, когда наёмник подойдёт ближе. — Хреновы фанатики… — процедил он, приподнимаясь с земли, на которую кинулся, спасаясь от осколков. Он вспомнил свой разговор с раненым эквестрийским разведчиком в Балтимейре, Софт Нейчур в Эплузе, тех двух ополченцев, которым он помог с перевязкой раны, или кобылку, что стянула у него нож и почему-то оставила в живых, когда её товарищ вырубил наёмника выстрелом в защищённую шлемом голову. Забавно, когда-то наёмники оказывали помощи раненым пони, а те, в свою очередь, не демонстрировали в ответ никакой агрессии, всем своим видом показывая, что они в этой ситуации пострадавшие и не желают захватчикам зла в любом случае. После Клаудсдейла и Мейнхэттэна для многих людей и пони, вовлечённых в этот конфликт, война стала не осознанной необходимостью защищаться или нападать, но чем-то личным. — Я второй, наткнулся на смертника… вроде не зацепило, — доложился Янг и на всякий случай осмотрел своё тело на предмет порезов. Ничего сверх того, что он уже получил до этого. — Второй, первый, понял тебя. Заканчивайте там и возвращайтесь. Санитары прибыли. Продолжаем движение через десять минут, отбой. Стивен отполз от разорванного тела погибшего эквестрийца и прислонился спиной к стволу поваленного дерева, пытаясь успокоиться. — Вот ведь херня какая, а… — пробормотал капрал и потянулся за сигаретами. Осознание пришло к нему всего через секунду, и боец остановился. Грёбаный противогаз. Снимет маску, и за пару секунд надышится такого, что никотин в сравнении с этим покажется так, обычным городским воздухом. — Дерьмо… Блядское… дерьмо… — Он глубоко задышал, переживая последствия психической травмы. Не такой сильной, как в первые дни войны – сейчас хватало всего нескольких минут, чтобы успокоиться и прийти в норму, а не как тогда, в Германии, после того, как его оставил в живых миномётный снаряд, разорвавшийся в нескольких метрах и размозживший голову их сержанту. Справившись с шоком, Янг негромко рассмеялся и покачал головой, будто не веря, что всё это произошло именно с ним. Будто это не он сидел посреди перепаханного артиллерией сквера в облаке дыма и смертельного газа, окружённый вывернутыми наизнанку телами пастельных цветных поняш. Будто это не он хладнокровно прикончил полтора десятка этих цветастых коней в течение последнего получаса… и бог весть сколько всего за всю эту проклятую военную кампанию. Наёмник упёр приклад винтовки в землю и поднялся, стряхнул себя грязь, попутно растерев по униформе чью-то кровь. Должно быть, он выглядит сейчас как чудище… Хорошо, если так. Соответствует имиджу. — Хью, Арчи, вы закончили? — спросил он в переговорное устройство и осмотрелся, заметив смазанные в дыму и пыли силуэты своих сотоварищей, проверяющих тела убитых. — Навроде как… — откликнулся Хьюберт. — Если кто-то и остался, то их добьёт этот ебучий газ… — Главное, чтобы не орали, — хмыкнул невесело Арчер. — У меня тут тоже вроде чисто. — Стивен прервался, окинув взором заваленный трупами сквер. — Давайте уже обратно. С меня хватит этого сраного сквера. — Замётано. Уже направившись было обратно, Янг остановился, краем глаза заметив движение среди мёртвых тел. В девяноста девяти случаев из ста он прошёл бы мимо, но обострённые солдатские рефлексы на пару с любопытством заставили его остановиться и присмотреться. Да, ещё один раненый. Жеребец с развороченным в мясо боком, чудом оставшийся при всех своих конечностях. Стивен осторожно приблизился к нему, пытаясь понять, держит ли тот в своих копытах гранату или что-то сравнимое по степени пакостности, но нет, этот эквестриец просто молча истекал кровью и умирал от разъедающего лёгкие газа. То ли отключился, то ли болевой шок уже перешёл в ту стадию, когда не остаётся сил ни кричать от боли, ни даже чувствовать её. Рядом с разорванными седельными сумками раненого тускло блестели в свете просачивающегося через дым солнца осколки разбитых склянок из-под целебных зелий. Наёмник откинул клапан и обнаружил ещё полдюжины внутри, две ещё полные – остальные либо пустые, либо разбитые. — Вы себя этим всю ночь накачивали, что ли? — спросил он жеребца, впрочем, не ожидая услышать ответ от кого-то, чьи внутренности он мог разглядеть через дыру в боку размером с футбольный мяч. Чёрт возьми… Сидеть всю ночь в заполненном газом подвале, слушая грохот артиллерийских разрывов сверху, харкая кровью, заливая в себя периодически целебные зелья, чтобы повторять процесс вновь и вновь, чувствуя нестерпимое жжение от разъедающей внутренности отравы, а затем идти в полный рост на находящийся в сотне от тебя метров «Бушмастер», чтобы тебя и твоих товарищей, прошедших через ад, разорвало на части, прекратив, наконец, твои мучения. Охренеть, да всех осколочных и пулевых ранений, полученных Стивеном за хрен поймёт сколько лет вооружённых столкновений, суммарно не хватит, чтобы описать ту боль, через которую все эти пони прошли всего за одну ночь. — Ну вы, блять, и психи… — Янг посмотрел на эквестрийца, пытаясь понять, слышит ли тот его или уже на полпути к поющим ангелам и бесконечным водопадам из яблочного сидра. Взгляд жеребца был тусклым, он то и дело останавливался на Стивене и часто расфокусировался, отправляясь блуждать по залитому кровью полю боя. Наверное, этот несчастный даже перестал понимать, что с ним происходит, и комментарии наёмника ему были совершенно до лампочки. — Надеюсь, ты не против, если я возьму это, — сказал оперативник, раскладывая трофейные целебные зелья в своей аптечке. — Тебе-то они уже без надобности, а мне вот ещё пожить хочется… Не сказать, что осталось, ради чего, но всё же. До вторжения в столицу наступающие силы частной военной компании наткнулись на брошенные либо полусожжённые склады, которые СКО и армия Эквестрии оставили при отступлении, не считая того, что удалось достать из Лас-Пегаса и Ванхувера. Помимо всего прочего, в распоряжение «Беллфайер» попали большие запасы целебных зелий, которые, несмотря на все свои побочные эффекты, сумели в несколько раз снизить уровень потерь в последующих операциях. Одна случайная пуля, не нанёсшая даже и близко смертельное ранение, могла выбить солдата из игры на весьма и весьма продолжительное время, а каждый солдат, тем более ветеран и профессионал, стоил дорого, особенно в условиях, когда подкреплений ждать было неоткуда. В том числе благодаря этому СКО держали наёмников целый месяц. Их солдаты не уходили на долгую госпитализацию и возвращались в бой даже после самых тяжёлых ранений, порой даже без необходимости медицинской эвакуации. Любой наёмник же при получении даже лёгкого огнестрельного ранения получал путёвку в госпиталь и имел риск застрять там на целые недели. Теперь всё было по-другому. — Убей… — практически на самой границе слышимости простонал раненый, настолько тихо, что Стивен даже не сразу понял, откуда исходит звук. — Н-не могу… Всё горит… — Жеребец сконцентрировал взгляд на Стивене на несколько секунд, но быстро потерял фокусировку. — Х-хватит… — Я понятия не имею, как ты ещё жив, дружище, — негромко ответил ему наёмник. — Вокруг тебя крови на два-три донорских переливания. Эквестриец усмехнулся и глухо закашлялся в окровавленное тряпьё, закрывающее его морду. — Целебные… Целебные зелья… — пояснил он слабым голосом. — Много… Остаточный эффект… М-магия не даёт… умереть быстро… Янгу приходилось хорошенько напрягать слух, чтобы слышать то, что говорит этот пони. И диплом медика не требовался, чтобы понять, что этот жеребец тратит свои последние силы на то, чтобы говорить. Очень тихо и слабо, с трудом оформляя свои тягучие мысли в слова, но говорить. — Понятно, — кивнул наёмник. Он мало что мог сказать в подобной ситуации, да и не о чем им двоим было говорить. Не говоря уже о том, что их обоих ждали, просто по разные стороны от грани между жизнью и смертью. И раз уж Стивен подумал об этой грани… — Один последний вопрос. — Янг посмотрел на раненого, не желая более продлевать его мучения, но почему-то одержимый желанием удовлетворить своё любопытство. — Куда вы, ребята, попадаете после смерти? Есть у вас что-то типа… загробного мира? Жизни после смерти? Редко подставляется возможность спросить. — Мы все… отправляемся на… на небесные луга… — Стивен мог практически почувствовать, как эквестриец слабо улыбается, проговаривая это. Не мудрено, он был уже двумя ногами в этом месте, куда его медленно ввергал болевой шок, чудовищная кровопотеря и смертельное отравление газом. — Солнце… и сочная трава… и тихие… звёздные ночи… С родными… и близкими… — Звучит здорово, — помолчав немного, сказал оперативник. Ему было интересно. Интересно, как выглядит загробный мир в представлении этих милых цветных лошадок. Интересно, есть ли вообще нечто подобное в мире, где нет ни богов, ни ангелов, ни демонов в привычном для людей понимании. В мире, законы которого были просты и понятны, легко объяснимы с точки зрения не науки, но магии, а самые могущественные существа ходили среди смертных во плоти, напрямую вовлечённые в внутреннюю и внешнюю политику государства. Казалось бы, о какой религии и жизни после смерти здесь могла идти речь? Нет, в магическом мире всё было иначе, и какое-то сверхъестественное подпространство, связанное с реальным миром, куда отправлялись души погибших… Всё это не звучало как бред буйнопомешанного. И частично объясняло, почему пони порой бесстрашно шли на верную смерть, ложась десятками и сотнями под шквальным огнём пулемётов и артиллерийским обстрелом. Это было чем-то, что поймёт только верующий, фанатик, тот, в чьём представлении жизнь не заканчивалась после смерти биологического тела. Либо тот, для кого защита родины становилась превыше собственного выживания. Подобное было довольно трудно понять… пока сам не примеришь эту роль на себя. — Ладно, не буду тебя здесь больше задерживать. — Стивен выпрямился и направил ствол автомата на голову эквестрийца. Он мог бы оставить его здесь, и в течение получаса пони в любом случае бы отправился на встречу с родными… но эти полчаса бы оказались для него настоящим адом. Было что-то неправильное в том, чтобы оставлять кого-то в предсмертной агонии. Тем более что Стивену ничего не стояло принять на свою совесть ещё одну загубленную жизнь. Его контракт покрывал все расходы. Палец потянул за спуск, смертельный механизм пришёл в действие, и долей секунды позже посреди осквернённого войной парка грянул выстрел, эхо от которого затерялось в переулках отравленного, полуразрушенного города… *** С гибелью майора Кондратьева и потерей Понивилля последней надеждой для разрозненных частей СКО оставался аэродром в Вечнодиком лесу – так называемом секторе «Эверфри». По крайней мере, так думали те, кто отступил сюда, будучи отрезанным от союзных сил в «Рубиконе» и Кантерлоте, когда мобильные ударные группы наёмников, следуя тактике блицкрига, прорвались в самый тыл союзников, разрывая в клочья линию фронта вместе с идущими к ней путями снабжения. Стоило лишь сломить основное сопротивление, разбить СКО и ополчение на небольшие группы и задавить их превосходящими силами, не оставляя и шанса на отступление и перегруппировку. Колонне, ушедшей в Вечнодикий лес, повезло немного больше, чем остальным, кто принял бой у наёмников в западных прериях Эквестрии, да так и остался лежать там, на отравленных дымом полях сражений. На этом, впрочем, удача выживших закончилась… От аэродрома ничего не осталось. Авиация «Беллфайер» оставила от военной базы лишь изрытое воронками поле, в котором ещё угадывались тлеющие обломки металлоконструкций и военной техники. Что не достали ракеты и бомбы, добили пожары и вторичные взрывы. Если кто-то и пережил этот ад, то они ушли с военной базы после того, как наёмники растянули по стране сеть станций радиоглушения. Может быть, в Замок Сестёр, переоборудованный в перевалочный пункт, а, может, и на восток – прорываться к Мейнхэттэну и Филлидельфии, где ещё держали оборону эквестрийцы. Как будто беды на этом заканчивались… Наёмникам явно было мало дела до сохранности местных флоры и фауны. Не желая ввязываться в затяжные джунглевые бои и повторять печальный опыт Вьетнама, «Беллфайер» решили просто спалить весь лес к чёртовой матери, а вместе с ним и всех, кто ещё мог и хотел оказывать сопротивление силам вторжения. Несколько дней назад авианалёт на аэродром СКО и многочисленные боестолкновения к западу от Понивилля спровоцировали несколько лесных пожаров, которые стремительно набрали обороты, но наёмники не стали на этом останавливаться. Подняв в воздух несколько истребительных звеньев, они сбросили зажигательные бомбы сразу в нескольких противоположных частях Вечнодикого леса, и с каждым днём разгорающееся всё сильнее пламя рисковало замкнуть выживших в огромном огненном мешке. Но и это было ещё не всё… Хищники… Пробудившиеся от зимней спячки звери и прочая магическая фауна Вечнодикого боялись огня намного сильнее, чем групп вооружённых людей, с поддержкой бронетехники или нет. Древесным волкам, мантикорам, куролискам и прочей опасной живности было совершенно до лампочки, кто перед ними стоит, жеребёнок или обвешанный оружием с ног до головы ветеран с десятком лет боевого опыта – нарвавшийся на угрозу зверь дрался свирепо и отчаянно, ведь был напуган гораздо больше тех, кого этим огнём и пытались выкурить. Стоило ли говорить о том, что во многих случаях перемещалась вся эта живность стаями и сгонялась лесными пожарами в те места, где их отродясь не видели? — Дискорд!.. — Шаффл упёрся передними копытами в перечёркнутую пулемётной очередью тушу мантикоры и попытался выбраться из-под навалившегося на него монстра. Бурая кровь из развороченного бока гибрида стекала вниз, пропитывая грубую шерсть. Земнопони чувствовал, как, ещё тёплая, она пачкала его и без того уже грязную униформу, затекала под разгрузочный жилет, даря жеребцу ощущение мерзкого, липкого дискомфорта. Именно дискомфорта, потому что в отвращении уже не было никакого смысла. Сдвинуть с себя мешок с костями весом под полтонны – задачка не из лёгких, даже когда являешься гордым представителем расы земных пони. Возможно, уделяй Шаффл в прошлом побольше времени тренировкам, и сейчас справился бы без проблем, но проблемы у него были… Вернее, одна проблема и весьма весомая, центнера под четыре. Что творилось тем временем вокруг, он понимал с трудом. От уничтоженной военной базы они направились по транспортной дороге в сторону Замка Сестёр, где планировали занять оборону, но чем дальше они углублялись в лес, тем агрессивнее становилась местная фауна, а боеприпасы и медикаменты, между прочим, были далеко не бесконечными, как и место для раненых в грузовиках. Видимо, раз пальба до сих пор не смолкла, то на них выбралась довольно крупная стая мантикор… или даже две. Шаффл поднапрягся и попытался ещё раз высвободить из-под убитого монстра свои задние конечности. Он же мог держать винтовку! Мог стрелять! Что за идиотский способ вот так застрять посреди поля боя?! — Да чтоб тебя! — Он врезал копытом по истерзанной пулями туше, ещё больше перепачкавшись в крови. Где эта тварь тут отъела столько мяса?! Явно ведь не травку жевала! Магическое поле лавандового цвета окутало тело убитой мантикоры и помогло Шаффлу, наконец, выбраться из ловушки. — Ты не ранен? — В поле зрения появилась белого окраса единорожка с перепачканной лилового цвета гривой… По крайней мере, Шаффл знал, что она лиловая – за слоем грязи и крови было не так-то просто определить изначальный цвет. — Порядок! Спасибо! — Земной пони перетянул в копыта карабин и быстро осмотрел его на предмет механических повреждений. Хотя беспокоиться, наверное, стоило не об этом, а обо всей той грязи, что забилась между подвижными частями оружия. Шаффл понадеялся, что винтовка не взорвётся у него в копытах после второго же выстрела. Бой к тому моменту, впрочем, уже закончился. Столкнись они с группой наёмников, и перестрелка могла бы продолжаться очень долго, но дикие звери… С ними всё было куда проще и намного сложнее одновременно. Особенно с мантикорами, которых с уверенностью брал разве что крупнокалиберный пулемёт или хороший шквал огня из пятёрки стволов. Айвори Уайт, – кобылка, что помогла ему выбраться из-под мантикоры, – не стала задерживаться на месте и метнулась к ближайшему раненому. При вступлении в ополчение она получила базовый курс оказания первой помощи вместе с парочкой полезных лечащих заклинаний, и поэтому была востребована после каждого боя, а поскольку медиков катастрофически не хватало, то носилась от подразделения к подразделению, стараясь если и не вылечить раненого, то хотя бы стабилизировать его состояние. Шаффл проводил её взглядом и посмотрел на труп гибрида, что не давал ему подняться. Самого жеребца кровь заливала уже с кончиков ушей до копыт и оттуда же до хвоста, и на всё это дело совершенно не стеснялось липнуть всё, в чём ополченцу приходилось валяться. — Ну ты и чудище, — бросил ему Дейв, и сам выглядящий так, словно в одиночку одним лишь ножом выпотрошил и освежевал парочку мантикор. С того момента, как они вместе с колонной ушли от наёмников, Шаффл пытался держаться к СКОшнику поближе и считал его своим командиром. Капитан Моро, будучи самым старшим по званию в колонне и единственным выжившим офицером в принципе, выдал ему неполное отделение под командование… Все ополченцы, едва ли понимающие, где у винтовки находится цевьё. Шестеро пони, включая и самого Шаффла… и двое уже погибли. Не потому, что Дейв был плохим командиром – просто его не учили управляться с группой полукомбатантов, боящихся вида собственной тени. Было видно, что СКОшник подсознательно ждал от подчинённых стопроцентной выкладки, явно привыкший работать в группе таких же профессиональных военных, как и он сам. Как это ни странно, но, за неимением лучшего варианта, Шаффл в своём новом отряде стал чем-то вроде «второго старшего». Дейв немного доверял ему, а новенькие в отряде относились к земному пони как к бойцу с каким-никаким опытом, хотя ещё несколько дней назад Шаффл и сам мало чем от них отличался. Но он выжил в той мясорубке на передовой и научился адекватно реагировать на угрозы в критических ситуациях. Похоже, этого было достаточно, чтобы стать каким-то промежуточным звеном между ополченцем и солдатом. Хотя самое сложное было ещё впереди… — На себя бы посмотрел… — фыркнув, огрызнулся беззлобно Шаффл. — Хоть бы кто помог вылезти. — Ну уж извини, были заняты. — Дейв мотнул головой в сторону лесной чащи, в которой ясно угадывались испещрённые пулевыми отверстиями туши ещё трёх мантикор. Ополченец осмотрелся и заметил ещё с пяток убитых гибридов, тела которых лежали тут и там вокруг остановившейся колонны. Один из грузовиков был опрокинут набок и лежал на обочине с разбитой кабиной и сизого оттенка дымом, сочащимся из-под капота. Машину придётся бросить. — Ты в порядке? — спросил его лаймового окраса земной пони с весьма говорящим именем – Роллин Стоун. Говорящим хотя бы потому, что родился и вырос этот жеребчик на каменоломной ферме, где он и его семья выращивали драгоценные камни, пока им не пришлось покинуть родной дом, когда наёмники подошли слишком близко. — Я… да. — Шаффл повесил винтовку на шею и оглядел отряд. Клауди Мист, кремового окраса пегаска, выглядела напуганной, но целой… По крайней мере, не хуже остальных членов отряда. Спринг Ривер, рыжего окраса единорог, тоже отделался лишь лёгким испугом. Все они прекрасно помнили, чем обернулись предыдущие нападения на отряд, и, похоже, даже начинали потихоньку учиться командной работе. Ситуация с Шаффлом не в счёт: похоже, у них действительно нашлись дела поважнее, чем вытаскивать земного пони из-под мантикоры. Подпускать этих тварей близко было никак нельзя. Либо разорвут в клочья, либо ударят жалом, а от яда мантикоры, как известно, не существовало противоядия. По крайней мере, с собой его у СКО и ополченцев точно не было, а целебные зелья были способны лишь отсрочить неизбежное. Состояние таких раненых стремительно ухудшалось вплоть до летального исхода, и выбора им в подобных случаях предоставлялось ровно два: милосердная пуля в лоб или медленная смерть в страшной агонии. Ещё никто не выбрал второе. Когда колонна только добралась до разрушенного аэродрома, в её составе было шесть танков, девять грузовиков и семь машин класса БМП и БТР, на которых передвигались боеспособные бойцы. Это было сорок семь солдат, плюс девять водителей грузовиков, которые могли принять бой в случае нападения на колонну. Большую часть солдат составляли пони, преимущественно ополченцы, отданные под командование либо солдатам СКО, либо более опытным соратникам из Национальной гвардии. Деморализованные, напуганные, едва понимающие, как вести себя в боевой ситуации… Теперь их суммарно было двадцать шесть, не считая танковых экипажей и тех же водителей грузовиков, конечно. И ещё меньше доберётся до руин старого замка. Бронетехника едва ли могла им помочь в таких условиях, боеприпасы приходилось экономить, целебные зелья начали отдавать только тяжелораненым, единороги-медики стали на вес золота. Шаффл был почему-то уверен в том, что они – это всё, что осталось. Если хорошо организованную группу бойцов этот лес разрывает просто на куски, то каково будет одиночкам или маленьким группам, да ещё и лишённым средств передвижения? Лесной пожар был лишь мерой предосторожности: похоже, Вечнодикий поглотит их всех ещё до того, как их настигнет пламя, а если и нет… Когда лес сгорит, сюда придут группы зачистки «Беллфайер», и бежать уже точно будет некуда. Их техника тоже была далеко не вечной. Один из грузовиков приказал долго жить ещё несколько дней назад – дала о себе знать пара шальных осколков, которые двигатель словил, ещё когда колонна удирала от звена «Уортхогов». Причём накрылся двигатель хорошо, капитально, что своими силами его уже было не отремонтировать, так что пришлось распределять его груз по остальным машинам и бросать на дороге на растерзание лесу и надвигающемуся пожару. А теперь ещё одна машина приняла на себя тушу мантикоры и не подлежала полевому ремонту. Теперь всё, что выжившие могли с ней сделать, так это вытащить из кузова всё, что там осталось, и слить бензин с баков, потому что теперь на счету была каждая капля топлива, каждый патрон и, самое главное, каждый боеспособный солдат. Вот только счёт этот стремился к нулю как-то уж слишком быстро… За пятнадцать минут они оказали помощь тем, кого ещё можно спасти, собрали припасы и продолжили движение. В этом бою они потеряли ещё двоих, одного пришлось добить. Двадцать четыре. Было страшно представить, какие потери они бы понесли, встреться им наёмники… — Даже немного обидно, что мне в итоге никто не оплатит всю эту херню, — заметил Дейв, пока они катили через лес вслед за танками на броне «Пираньи». Двигаться приходилось просто экстремально медленно, особенно с учётом того, какую скорость смогла бы развить колонна на пересечённой местности, но в местных зарослях с лёгкостью мог бы застрять даже танк, и танкисты старались учитывать этот факт, ведя свои машины по наиболее легкопроходимым участкам, где за ними смогла бы проехать колёсная техника. Транспортную дорогу, по которой они двигались, явно не готовили для танковых колонн. — Ты ещё думаешь о деньгах? — отстранённо поинтересовался у него Шаффл. — Думаю о том, сколько нулей появилось бы в моём контракте, если бы в нём было вот всё это. — Боец обвёл взглядом заросли леса, хотя имел в виду намного больше, чем ту ситуацию, в которой они все оказались. — Ну… Может, получится спросить у наёмников, когда они придут по наши души, — сказал Ривер таким тоном, что непонятно было, шутка это или нет. — Не уверен, что после всего произошедшего у нас или у них будет желание задавать вопросы, — покачал головой СКОшник. — А в плен никто сдаваться не будет. Он был прав, и Шаффл знал это. Несмотря на страх перед смертью и какой-то врождённый пацифизм, который порой приходилось давить силой воли, сам земной пони не собирался сдаваться. Не после Эпплузы, Доджтауна, Балтимейра, Лас-Пегаса, Клаудсдейла, Мейнхэттэна, Понивилля… а теперь ещё, скорее всего, и Кантерлота. Могло показаться, что он хорохорится, выставляет себя куда более храбрым, чем является на самом деле… но это было не так. Была в нём и во многих его сородичах такая странная черта, которой было сложно подобрать подходящее определение. Когда ты боишься, но идёшь на заведомо проигрышный бой, пускай в этом и нет никакого смысла. Банально потому, что так будет правильно. Как подобное назвать? Наёмники тоже преимущественно не сдавались. Что заставляло их драться? Способно ли любое живое существо добровольно отдать свою жизнь ради горсти золотых монет? Или ради кучи напечатанных на принтере бумажек, если верить людям и их рассказам о земной экономике… Они не получат эти деньги, если погибнут в бою. И они не сражаются здесь за какую-то идею. Хотя, может, многим из них такая жизнь просто по душе. Каждое мгновение на волосок от смерти, бешеный круговорот крови, огня и пороха, металла и плоти. Всё это опьяняет, заставляет кровь бурлить от адреналина, чувствовать саму жизнь, каждое её мгновение. Шаффл был готов признать, что было в этом что-то… Когда понимаешь, что каждый день может стать последним, ты не зацикливаешься на мелких проблемах: у тебя нет времени на это. Каждый день превращается в испытание, каждая победа и каждое поражение что-то значат, а, самое главное, на войне всё просто. Просто до невозможности, и она прекрасна в этой простоте. Конечно, всё это были лишь его суждения. Земнопони сомневался, что когда-нибудь поймёт тех, кто называет себя «псами войны». Может, со временем и он сам станет таким… но жеребец понадеялся, что погибнет раньше, чем война окончательно извратит его рассудок. БМП чуть замедлила темп, когда дорога под гусеницами пошла под небольшим уклоном вниз. Третий день… Порой казалось, что пешком они дошли бы до замка куда быстрее, но на деле наличие автотранспорта стало для них настоящим подарком: колонна могла двигаться ночью, пока бойцы дремали и ели прямо на броне, не говоря уже о припасах, перевозимых в кузовах грузовиков. Полноценную стоянку они сделали лишь тогда, когда колонна прибыла в аэропорт – всё оставшееся время бойцы были в движении лишь с редкими остановками для того, чтобы водители могли отдохнуть. И даже так за два дня они так и не достигли замка. — Устал? — спросил его Дейв. Шаффл не сразу понял, что обращаются к нему: больше был занят тем, чтобы не уснуть прямо на броне. Времени на сон в дороге было не так много, да и поспишь разве нормально, когда едешь верхом на рычащей дуре, подскакивающей на каждой кочке? Уж тем более, когда каждые полчаса то стая мантикор, то древесные волки… — Угу… И тело всё ломит… — пожаловался земной пони. Впрочем, жаловаться ему после всего пережитого было стыдно: его лучшего друга разнесло на куски, весь его взвод вымело подчистую, а сам он чуть не сгорел в огне напалма. И, сказать честно, похоже, ему приходилось чуть легче, чем остальным поняшам из его отряда. Уверенно на ногах держался лишь Стоун – Мист и Ривер прикорнули на броне, а Дейв… Дейва он в расчёт не брал: человек умудрялся спать по четыре неполных часа в сутки и выкладываться на двести процентов каждый день. На психостимуляторах он там сидит или просто организм привык к таким издевательствам?.. — Интересно, а у ребят из замка там есть душ? — сонно поинтересовался Стоун. Выглядел он ненамного лучше Шаффла, разве что не провалялся несколько минут под истекающей кровью тушей мантикоры. — Да должно быть что-нибудь, не в тазике же они там моются… — ответил ему Дейв. — Душевая – не сказать, что прям совсем уж роскошь в наших реалиях. — Я бы и на тазик с тёплой водой и пятнадцать минут отдыха согласилась… — призналась Клауди, поудобнее подбирая под себя ноги, чтобы не замёрзнуть. Всё же погода была далека от летней, но, благо, Вечнодикий представлял собой такие страшные заросли, что сильному ветру здесь было попросту негде разгуляться. — Поживём – увидим, — заключил Шаффл, прикрыв глаза всего на несколько мгновений и даже не заметив, как его сознание моментально погрузилось в беспокойный, но столь необходимый ему сон. *** Через несколько часов езды и ещё пяток стычек с местной фауной колонна остановилась у видавшего виды верёвочного моста, переброшенного через здоровое туманное ущелье, по дну которого бежала даже зимой незамерзающая река. Замок Двух Сестёр был прямо на другой его стороне – комплекс полуразрушенных зданий с дозорными вышками, остатками защитной стены и чудом уцелевшими воротами. Картина эта навевала больше тоски, чем восхищения остатками этого торжества архитектурной мысли. Возможно, через несколько дней от этого кусочка эквестрийской истории ничего и не останется. Капитан Моро откровенно нервничал. То, что произошло два дня назад, и без того надломило его веру в положительный исход всей этой бойни. После аэродрома и потери половины личного состава колонны он начал понимать, что теряет контроль, и ненадёжность эквестрийцев в плане боевой эффективности вовсе не способствовала хоть какому-то урегулированию ситуации. Сказать честно, он вообще не верил, что они доберутся до замка. К счастью, его опасения не оправдались хотя бы отчасти. Теперь у них хотя бы появится время на передышку, прежде чем они соберутся с мыслями и поймут, что делать дальше, как быть с наёмниками. А подумать было о чём. В том числе о том, стоило ли им вообще продолжать сражаться, когда не оставалось уже ни стимула, ни центрального командования. Опорным пунктом в замке командовал капитан Аксёнов; его рота торчала здесь ещё с того момента, когда СКО установили контроль над Вечнодиким лесом… По крайней мере, над самыми важными его участками. Моро связался с ним по известному ему позывному и поблагодарил небеса за то, что тут же получил ответ от гарнизона замка. Что произошло дальше, заставило капитана встревожиться. — Это больше не гарнизон СКО, — сказал ему Аксёнов. — Мы выходим из этого конфликта, кэп. С нас хватит. — И что это должно значить? — Моро сидел на переднем сидении своей КШМ, держа в руке тангенту рации и устало глядя в сторону полуразрушенного замка на другом конце ущелья. — Мы будем держать оборону, пока к нам не подойдут силы «Беллфайер», — ответил ему офицер. — После этого мы сдадимся. У нас не хватит ни боеприпасов, ни топлива, ни живой силы, что продолжить воевать. Люди устали, кэп. Нам это надоело. — Ты же русский, мать твою. Думаешь, тебя в их плену ждёт что-то хорошее? Ты для них бесполезен, как и твои солдаты. Вас шлёпнут на месте, как только вы сложите оружие, ты это понимаешь? — Мы договоримся. — О чём ты с ними нахрен собрался договариваться? — У нас есть с пару десятков пленных эквестрийцев… Из тех, кто выжил, когда мы подчищали несогласных. Ты можешь добавить своих, и мы выторгуем у наёмников наши жизни. О реализации такого плана подумаем вместе. Что думаешь? — Nique ta mère… — выдавил из себя Моро почти что шокировано. — Ты там не охренел ли часом? Да и где гарантии, что нас всё равно не шлёпнут? — Гарантий нет, — не стал темнить Аксёнов. — Но примем бой и сляжем все сто процентов. Возможно, наёмники даже не станут с нами воевать, а тупо зальют замок напалмом. Я не хочу подыхать, кэп. И никто из моих ребят тоже не хочет. Это хоть какой-то шанс не сдохнуть ни за хвост собачий. Моро откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Дерьмо. Полное дерьмо. И ведь вариантов совершенно никаких нет. Повернут обратно – сгинут в лесу. Идти-то некуда, форпост на лесопилке наверняка уже сгорел либо заброшен… Штурмовать замок? Танки разнесут внешние стены и хорошенько пройдутся по основным укреплениям, но кем его штурмовать-то? Эквестрийцами? Там минимум пятьдесят солдат и все – люди, солдаты с боевым опытом. Численный и качественный перевес явно не в сторону ополчения и СКО. А капитан пока не планировал героически умирать не понять за что. Ему ещё хотелось пожить и, может, даже вернуться домой, во что он, честно сказать, уже даже не верил. Какой у него был выбор в подобной ситуации? — Выбор за тобой, кэп, — поняв, что молчание в эфире затягивается, сказал Аксёнов. — Если хочешь и если считаешь, что я не прав… то уходи. Или нападай. Лучше так в бою подохнуть, чем от бомбы. Капитан глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух из лёгких, думая, как ему быть. Он не был героем, но ему не хотелось становиться последней крысой. Его подчинённые доверяли ему и его решениям. Только стоило ли это доверие того, что они все слягут в последующие дни? Если он выберет сторону Аксёнова, то спасутся хотя бы некоторые… Ну, или проживут на пару дней дольше, тут уж как повезёт. Может быть, он оправдывался, но… Какая сейчас была разница? — Чёрт тебя дери… — выругался он и замолчал ещё на несколько секунд, прежде чем принять решение. — Хорошо, я с тобой. Как действуем? *** Большую часть времени Макс мог наблюдать Кантерлот разве что с территории военной базы «Рубикон» рядом с Понивиллем и лишь мечтать о том, чтобы однажды прогуляться по его улицам, и когда его отряд перебазировали сюда, у него были лишь считанные часы на то, чтобы посмотреть на чудесную городскую архитектуру, прежде чем артиллерия «Беллфайер» превратила эквестрийскую столицу в развалины. Город на отвесной скале – спорная, но довольно интересная идея. Довольно стеснённые условия не дали Кантерлоту разрастись до размеров мегаполиса, что привело к довольно неоднозначным результатам. Кантерлот был столицей больше символической, ежели реальной, бюрократическим центром страны и прибежищем одарённых магов и учёных со всей Эквестрии, но не более. По большей части это было довольно тихое место, оживающее лишь во время громких праздников и фестивалей, когда в город стекались пони со всей Эквестрии. В остальном же… по впечатлениям Макса, город был даже меньше того же Владивостока или Хабаровска. В голову напрашивались небольшие европейские городки, которые и деревнями-то язык назвать не поворачивался, но и которые явно не доросли до полноценного города. Вот таким был Кантерлот. Был. Всё, что от него осталось, так это дворец и несколько кварталов уцелевших домов, которым повезло оказаться под куполом магического щита, прежде чем начался артиллерийский обстрел. Хаос в стране привёл к довольно трагическим последствиям: эвакуация в Кристальную Империю чуть не сорвалась несколько раз из-за авиации наёмников, захватившей полное воздушное превосходство в стране, не говоря уже о том, что беженцев было настолько много, что было просто физически невозможно организовать их всех и отправить транспортом на север. Не было связи, не было солдат, готовых сопровождать гражданских, не было достаточно продовольствия. Не было надежды. Многие здоровые жеребцы и кобылы записывались в ополчение, что частично решало проблему нехватки личного состава… Частично потому, что на снабжение или обучение этой прорвы гражданских не было ни времени, ни ресурсов. Предательство майора Брандта и части офицеров СКО сорвало эвакуацию Понивилля и не дало союзникам вместе с гражданскими вывезти с «Рубикона» запасы оружия, боеприпасов и провизии, из-за чего ополченцам зачастую не доставалось даже собственной винтовки. Но стоило отдать пони должное: это не умаляло желания многих отдать жизнь за свою родину. Жаль только, что все эти благородные и отважные пони не могли сыграть большей роли, кроме как мясной щит, своеобразная подушка безопасности между наёмниками и дворцом, заполненным беженцами. В любом случае, эвакуация шла уже несколько дней, кантерлотские стражи вели пони через разветвлённую сеть тоннелей в горе, прорытых специально для подобных целей небеса знают сколько лет назад. При желании в них можно было окопаться и держать оборону, пока не иссякнут ресурсы… если бы у наёмников не было напалма, прекрасно зарекомендовавшего себя в зачистке пещер и тоннелей. В любом случае, им было, куда отступать, и для многих это знание оставалось единственной причиной, почему они до сих пор сражаются. — Мы не успеем вывести всех этих пони из города… — Дэрин остановилась у окна, глядя на разбитый во дворе замка лагерь беженцев. Столько пони не собиралось в Кантерлоте даже в День Согревающего Очага. Забавно, что это был как раз канун праздника, вот только навряд ли кто-нибудь из них доживёт до следующего рассвета. Щит сдерживал вражеские снаряды, но, по факту, был единственной реальной преградой между «Беллфайер» и всеми этими беженцами. Чтобы провести полную эвакуацию города текущими силами, могут понадобиться дни, недели… Похоже, у них не было даже и нескольких часов. Бой уже разгорелся среди руин эквестрийской столицы. — Значит, и мы здесь с ними останемся, — мрачно подытожил Темпест, сидя у стены в обнимку со своей снайперской винтовкой. — Ну, что тут скажешь… — хмыкнул Макс невесело. — Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Мотострелок лежал на своём спальном мешке, прокручивая в голове события минувших дней. Ни он, ни кто-либо из его отряда практически не спали этой ночью, но для них это было уже довольно привычной практикой. Сигареты, психостимуляторы и нервное напряжение продержат их на ногах, пока весь этот кошмар, наконец, не закончится. Уже неважно, как именно. Остальные бойцы из отделения Хэмптона не нашли, что сказать. Настроение у всех было, мягко говоря, хуже не бывает. Они все прекрасно понимали, что с текущим раскладом им не светит ничего, кроме как смерть на поле боя, и если до этого в СКО сохранялась надежда на то, что из сложившегося положения можно найти выход, то теперь свет этой надежды в конце тоннеля незаметно обратился несущимся им навстречу поездом, и деваться от этого поезда им было некуда. — Мы хотя бы попытались что-то сделать, — негромко сказал Райли. — Всё ж надо признать, что эти мерки хорошенько обломали о нас зубы. Они это запомнят. — А нам-то что толку с этого? — уныло протянул Норвуд. — Обломали или не обломали… В сравнении с тем, что Штаты на кон поставили, несколько тысяч наёмников – это даже не смешно. Блять, да если бы мы тут дивизию целую положили, это ничего бы не стоило. Хотя проиграть целой дивизии было бы не так обидно. А они в одну бригаду уработали целую страну. Охеренно повоевали. — Интересно, как там полковник вместе со всем остальным гарнизоном «Форпоста»… — задался вопросом Эйрид Бит. — Может, они смогут починить врата и позвать на помощь… — Если «Беллфайер» их не прикрыли ещё, — поморщился Норвуд. — Да и у кого помощи просить? Не думаю, что русские с НАТО будут сговорчивей, когда узнают, сколько тут всего полезного. — Ещё как будут, — ответил ему Макс. — Как минимум в противовес действиям США. В долгосрочной перспективе дипломатия будет намного выгоднее экспансии. Думаю, Штаты пошли бы по тому же пути, если бы их не выжимали из Европы. — Додумались же развязать войну в вашем мире… — фыркнул Темпест. — А что теперь… — Ну, а теперь вот так… — неопределённо ответил мотострелок. — Очередная разодранная в клочья страна. Знали бы вы, сколько стран прекратило своё существование на Земле за последнее столетие… и сколько войн развязано было, там тоже немаленькая цифра. — Говоришь так, будто это какой-то пустяк, — посмотрела на него Монин Дью. — Сотней тысяч убитых больше, сотней тысяч меньше, так, что ли? — В наших реалиях это действительно так, — ввязался в разговор Марк Харрел, он же Спартанец. — Поживи так несколько лет – ты потеряешь интерес к чужой жизни. Сотней тысяч больше, сотней тысяч меньше, как ты и сказала. — Я не хочу жить так несколько лет… — тихо ответила Дью. — Ни одного больше дня не хочу так жить… — Похоже, больше и не придётся, — мрачно ответил ей Макс. Отвратно было сидеть и чего-то ждать, когда за куполом, на отравленных газом улицах Кантерлота уже шли бои. Там не осталось никого, с кем бы штаб СКО или Нацгвардии поддерживали связь. Разрозненные остатки ополчения и эквестрийских военных, которые пережили ночь и решили дать отпор силам захватчиков. Навряд ли они задержат наёмников надолго, но сейчас каждая минута была на счету. Возможно, те, кто остался там, тоже это понимали… либо бились просто потому, что ничего другого им, раненым и умирающим от отравления, не оставалось. Дверь в помещение открылась, и в проходе показался Роберт, уже в полной боевой экипировке вместе со штурмовой винтовкой, подготовленной к бою. Остальные тоже уже были готовы. Ещё с того момента, когда их разместили во дворце, они знали, что надолго здесь не задержатся, поэтому свои вещи держали так, чтобы можно было за несколько минут сняться с места и сходу вступить в бой. А кроме боя, их ничего впереди не ждало. Они нужны были на линии фронта, просто штаб только теперь, наконец, сообразил, где именно. — Пора? — Райли устало посмотрел на своего командира. Остальные тоже умолкли, ожидая постановки их последней задачи. — Штаб решил разместить нас на второй линии вместе с группами «Браво» и «Чарли», — сказал Хэмп, прислонившись к дверному косяку. — Нам в поддержку выдано два контуберния Ночной Стражи и отделение Кантерлотской Гвардии в тяжёлых доспехах. Вроде как единороги смогли адаптировать под их броню те защитные заклинания, что они использовали на наших танках. Посмотрим, что из этого выйдет. — «Браво» и «Чарли» ведь тоже понесли потери в предыдущих боях, — нахмурился Норвуд. — Сколько нас таким образом будет на стенах дворца? — Мы возьмём на себя главные ворота, — ответил ему лейтенант. — На остальные участки стены распределили то, что осталось от СКО и Нацгвардии. Не забывай, что в самом дворце у нас множество огневых точек и снайперских позиций. И наёмникам придётся выкуривать нас без поддержки артиллерии и тяжёлой бронетехники. — Ну а если щит падёт? — вскинулся Темпест. — Что тогда? — Не самый худший способ подохнуть, тебе не кажется? — посмотрел на него Роберт. — Охереть воодушевил, — прыснул со смеху Макс. — Ну так что, когда на позиции? — Хорошо бы уже быть там. Помещение, в котором их разместили, находилось на одном из этажей королевского дворца – на том, который целиком отдали в распоряжение СКО и Нацгвардии для размещения на нём казарм и штаба. Кантерлотский дворец был довольно впечатляющим по размерам комплексом зданий и был подготовлен к длительным осадам, имея в своём распоряжении практически всё необходимое для создания на своей территории небольшой военной базы. Естественно, военной базы в довольно примитивном понимании, без вертолётных площадок и стоянок с бронетехникой, но зато с высокими и крепкими стенами, а также множеством укреплений, в которые так и просились расчёты ПТРК, снайперские двойки и пулемётные гнёзда. Поди ж подави их все, когда начнётся заварушка. Большинство же этажей было отдано под размещение гражданских и складские помещения. Сейчас, когда поток беженцев извне закончился, страже оставалось вывести из города лишь тех, кто остался с внутренней стороны щита. Даже так, это были десятки тысяч пони, и провести такую толпу через узкие лабиринты темниц и подземных тоннелей было задачей не из тривиальных. Да, к задаче подключались ополченцы и просто гражданские, которые запоминали маршруты и возвращались за новыми группами беженцев, чтобы помочь страже, но и их было недостаточно. Майору Гайду требовались свободные руки и копыта на передовую, принцессы же хотели побыстрее закончить эвакуацию, чтобы под удар не попали невинные. Проблема заключалась в том, что правильного выхода из данной ситуации не было. Они не успеют вывести абсолютно всех пони из замка, и как только наёмники прорвутся, те гражданские, что останутся во дворе, будут обречены. Неважно, сколько ополченцев будет брошено на передовую; неважно, сколько групп будет занято эвакуацией гражданских. У них не было времени, совсем не было. Никто не ждал их ни на выходе из помещения, ни у лестницы, соединяющей этажи спального крыла дворца. Большинство помещений здесь либо пустовало, либо было заставлено ящиками с боеприпасами и провизией. Выжившие бойцы СКО возвращались сюда только поздним вечером либо вовсе ночевали на своих позициях, дежуря по очереди ночные смены. Горный ветер практически не проникал за защитный барьер – с минусовой температурой справлялись обычные армейские палатки, костры да спальные мешки. — Как-то неправильно всё это выглядит, — негромко заметила Дэрин, разглядывая праздничные украшения и гирлянды, соседствующие с армейскими контейнерами и оборудованием. Конечно же, в Кантерлоте тоже готовились ко Дню Согревающего Очага, и праздник намеревались провести даже несмотря на то, что половина страны лежала в руинах, но было это ещё до того, как пал Клаудсдейл, а наёмники, собрав силы в кулак, прорвались через «Рубикон» к самой столице. Теперь уже ни у кого не было времени на то, чтобы готовить подарки и собираться с родными. Многим осиротевшим жеребятам или просто тем пони, кто потерял близких, и вовсе предстояло встретить этот день с мыслями о том, что всё кончено… либо не встретить его вообще. — Просто постарайся не думать об этом, — бросил ей Макс. — Мы уже навряд ли что-то сделаем в любом случае. — И это ты меня ещё упрекнул в моей способности воодушевлять? — хмыкнул Роберт. Мотострелок не нашёл, что на это ответить. На первом этаже им пришлось хорошенько постараться, чтобы протиснуться через толпу гражданских на улицу. Пони селились в комнатах и коридорах десятками, не меньше места занимали и их личные вещи, даже несмотря на то, что стража запретила беженцам иметь больше, чем одну сумку с вещами на пони. Запашок здесь тоже стоял не из приятных, – всё же воспользоваться душевыми у этих бедолаг особой возможности не было, – но бойцам Хэмптона к духоте и запахам немытых тел было не привыкать, тем более что они не планировали здесь задерживаться надолго. Плач жеребят и обеспокоенный гомон беженцев время от времени прерывали отрывистые выкрики королевских стражей, что следили за порядком или собирали очередную группу пони для эвакуации через тоннели. Златобронные жеребцы и кобылы во многом выглядели ничуть не лучше самих беженцев: многие из них не спали сутки, разведывая проходы через тоннели или неся ночное дежурство. Те, кому выпала честь оборонять замок, сменили лёгкие латы на закрытые доспехи, состоящие из зачарованных кольчужных колец и крепких броневых пластин, хорошо зарекомендовавших себя ещё во время той предыдущей войны между Эквестрией и силами вторжения Третьего Рейха. Защитные заклинания не давали пулям и осколкам пробить тонкий металл, а когда кантерлосткие стражи подбирались к противникам на дистанцию ближнего боя, в дело шли гладиусы и алебарды. Наёмники не смогут протащить к замку бронетехнику – это позволит СКО и эквестрийцам навязать им свои правила игры. — Мы не можем их подвести… — твёрдо заявила Монин Дью. — Посмотрите на них. Они надеются на нас. Макс старался не смотреть на беженцев, но они, вне всякого сомнения, смотрели на него. На него и его товарищей, отчётливо выделяющихся как на фоне разноцветных тел гражданских пони, так и на фоне золотых доспехов кантерлотских стражей. Много чего было в этих взглядах. Много чего, что мотострелок не хотел бы принимать бременем на свою душу. Каждый, кто видел проходящих мимо солдат, понимал, куда и зачем идут эти люди. В чьих-то глазах читалась благодарность, где-то – искра надежды, а кто-то стыдливо отводил взгляд в сторону, осознавая тот факт, что в ближайшие несколько часов эти солдаты могут добровольно, без задней мысли отдать свои жизни за тех, кого не знают и кого в жизни ни разу не видели, в то время как они сами останутся здесь и в конце концов спасутся, оставив позади горящий город. Но во всех этих взглядах ясно читалась поддержка. Пускай эти пони не могли или не хотели сражаться, душой они были с теми, кто сейчас готовился к финальному бою. И, кто знает, может, через несколько недель и эти несчастные, взяв в копыта оружие, будут защищать то, что осталось от их страны. — Подождите! Бойцы притормозили, обернувшись на источник голоса, что сейчас галопом нёсся к ним через заполненный беженцами коридор. Рыжий жеребёнок-пегас… Одиннадцать или двенадцать лет, сказать сложно, но уже получил свою кьютимарку. Может, уже и за четырнадцать, хрен тут поймёт… Убедившись, что его заметили, пегасик перешёл на бодрую рысь, переводя сбитое дыхание, пока не остановился на расстоянии, с которого ему не пришлось бы перекрикивать остальных беженцев, чтобы его услышали. — Я хочу с вами! — наконец, твёрдо заявил он. В глазах его, однако, место с решимостью делило и другое чувство – явный страх. По бокам пегасика покоились небольшие седельные сумки с застёжками в виде его же кьютимарки – довольно распространённое баловство среди эквестрийских жеребят. — Куда с нами? — удивился Саймон. — Мы идём на фронт, малый. — Вот именно! — подобравшись, согласился с ним жеребёнок. — Мне нужно с вами! Я хочу сражаться! Убивать тех… монстров! Разговоры гражданских вокруг отряда затихли – все смотрели на маленького пегаса, нашедшего в себе храбрость отправиться на фронт вместе с остальными солдатами. Жеребёнка эти взгляды, впрочем, ничуть не смутили… как и знание того, что ему явно не хватает ни физической подготовки, ни навыков тактического мышления хотя бы на самом базовом уровне для того, чтобы биться с наёмниками наравне с остальными. Впрочем, то как он окрестил наёмников… В этом слове было нечто большее, чем просто суеверное представление о врагах, вторгшихся в Эквестрию – столько ненависти и презрения было в него вложено. — Ты из винтовки-то стрелял хоть раз? — спросил его Роберт. — Н-нет, но я быстро учусь! — ответил ему жеребёнок. — Я в школе ходил на боевые искусства, тренер – действующий гвардеец! Он сказал, что если закончу школу, то он даст рекомендацию в Кантерлотскую Гвардию. Я умею драться! — У вас всё в порядке? — со стороны к ним подошёл один из гвардейцев, и взгляд его тут же упал на беспризорного жеребёнка. — Где твои родители, парень? Пегасик отступил назад и потупил взгляд, мгновенно растеряв остатки уверенности. Конечно, он понимал, что на передовую его никто не пустит: в таком возрасте уже вполне можно было рационально мыслить и здраво оценивать свои способности. Но что-то всё равно толкнуло его на этот отчаянный шаг. — Их… Их здесь нет, — ответил рыжий жеребёнок. Негромко и как-то… обречённо. Но мало кто из отряда заметил, с какой интонацией были произнесены эти слова. — Да я вижу, что их здесь нет, — фыркнул недовольно гвардеец. — Ищут тебя уже, наверное. — Их нет, просто нет! — огрызнулся пегасик, недобро глянув на стража. — Их убили, понятно? Гвардеец выглядел немного ошарашенным данной новостью, но сумел быстро прийти в себя. — Кто за тобой приглядывает? — уже мягче спросил он. — Моя бабушка, она наверху, я… — Жеребёнок стиснул зубы, его мелко трясло не то от злости, не то от обиды, не то от всего сразу. — Я увидел, как солдаты спускаются по лестнице… Сбежал. Хотел сражаться. Отомстить… за маму с папой… — Ты мне вот, что скажи, парень. — Макс опустился на корточки и прямо посмотрел на жеребёнка. — Думаешь, твои мама и папа оценили бы такой поступок? — Мой отец служил в Гвардии! — тут же вскинулся пегасик. — Он бы меня поддержал! — Уверен? Думаешь, твои родители растили тебя только для того, чтобы ты бесславно помер где-то на передовой, даже не окончив школу? — Да какая сейчас-то разница? — Жеребёнок уселся на пол и зажмурился, из его глаз брызнули слёзы. — Их ведь нет больше… Всего Клаудсдейла больше нет… Детьми всегда было просто управлять, находить их слабые точки, давить на них, чтобы добиться нужного результата. Макс не был психологом, но подсознательно он понимал, что ему нужно делать. Этот маленький пегас искал отмщения. Ураган энергии в его душе хотел крови, крови тех, кто причинил ему и его семье эту боль, а вместе с ними – и всей эквестрийской нации. Эта энергия искала выход из тела, но выхода не было, и она оставалась внутри, сжигая нервные клетки и давя на сознание. Выйти из подобного состояния можно было всего несколькими способами: либо учинить погром, либо пережить серьёзный нервный срыв. Что угодно, но только не держать эту энергию в себе. — Там не всё как ты думаешь… на передовой, — вступила в разговор Дэрин. — Поверь мне, ты не получишь мести. Скорее всего, просто закончишь, как и все остальные… Ты этого хочешь? — Там не полчища монстров и не армия одержимых тёмными духами рабов, а обученные солдаты, отборные головорезы из нашего родного мира, — согласился с ней Макс. — Это будет бесславная смерть… и даже необязательно быстрая, принимая во внимание то, что нам уже пришлось увидеть. Послушай, парень... — Мотострелок перешёл на доверительный тон, чтобы звучать как можно более искренне и убедительно. — Тебе туда не надо. Тебе бы дальше жить, а не вот так, как ты хочешь. Даже если бы мы могли тебя взять… то чего бы ты добился там? — Я не знаю… — покачал головой пегасик, глядя себе под ноги. — Это просто… всё так нечестно… — Скоро всё это закончится, проверь, — улыбнулся ему боец, решив не уточнять, как именно всё должно было закончиться. Сам он особого энтузиазма по поводу сложившейся ситуации не испытывал, но он хотя бы умел не впадать в отчаяние, а это… Это же просто жеребёнок. — Мы обо всём позаботимся, — решив поддержать товарища, тоже улыбнулась Харт и коснулась плеча жеребёнка копытом. — Тебе стоит вернуться к бабушке. Она, наверное, уже вся переволновалась. — Я… Думаю, да… — Маленький пегас вытер передней ногой влагу с глаз и неуверенно улыбнулся в ответ. — Спасибо. Я попробую найти вас позже, вы просто… выживите, ладно? — Ничего обещать не буду, — буркнул Саймон, за что получил тычок локтём от Спартанца и быстро заткнулся. — Мы долго на месте не торчим, — хмыкнул Хэмптон. — Но залетай на огонёк, если сумеешь нас поймать. — Я тут дальше справлюсь, — поспешил перехватить инициативу молчавший до этого момента гвардеец, обращаясь к бойцам. — Спасибо за помощь, от всего происходящего уже голова кругом идёт. Кстати о голове кругом… Надеюсь увидеть вас в таверне, когда всё это закончится. С меня эль… Да вам вся гвардия пожизненно выпивку ставить будет, если выкарабкаемся. — Давайте о выпивке потом поговорим? — поморщился Макс, выпрямившись. — Если я подохну, зная, что меня не угостят обещанным элем, то я сильно обижусь. — Когда мы там должны были на позицию выйти? — внезапно осведомился Темпест. — Хотя не сказать, что Ночным Стражам сильно понадобится наша помощь… — Всё, хорош болтать, — услышав пегаса, заключил Роберт. — Времени на подготовку обороны не сказать, что много. Подготавливать оборонительные позиции, впрочем, и не понадобилось: сводные группы Нацгвардии и ополчения при поддержке стражи возводили кратковременные укрепления ещё с того момента, когда штурм Кантерлота стал лишь вопросом времени. Большей проблемой была организация связи и путей снабжения: рациями обеспечивались лишь командиры подразделений с их заместителями, а дефицит снаряжения привёл к тому, что боеприпасов не хватало уже даже для эквестрийских самозарядных карабинов, не говоря уже об автоматическом оружии людей. В достатке патронов было разве что к крупнокалиберным пулемётам, и это чуть выравнивало ситуацию: пулемётные гнёзда своими секторами обстрела перекрывали все возможные пути вражеского наступления, а их расчёты были поделены на группы, работающие в своеобразной «пулемётной карусели», когда один расчёт подменял другой во время перезарядки или смены позиции. До тех пор, пока дворец прикрывает щит, и пока у них есть патроны, дворец будет стоять. Куда больше опасений вызывал внешний двор кантерлотского дворца, под завязку набитый гражданскими. Естественно, когда наёмники прорвутся за щит, ничто не помешает им развернуть миномётную артиллерию и спокойно по навесной траектории закидывать мины за крепостные стены, что они, вероятнее всего, и сделают. Паника подорвёт боеспособность защитников, и эвакуация сорвётся. Что печальнее всего, данный исход был неизбежен, и майор Гайду при организации обороны даже не рассматривал вариант вывести из Кантерлота всех беженцев. Лишь тех, кого успеют. Солдаты на передовой потянут время, сделают всё возможное для того, чтобы отсрочить бойню, но стоит здраво оценивать свои силы – они не справятся. — И сколько среди них вот таких вот, потерявших всё, что у них есть? — негромко спросила Дэрин, пока отряд пробирался через лагерь беженцев, которые послушно расступались перед людьми и пони, облачёнными в военное снаряжение. — У того жеребёнка хотя бы кто-то остался, — ответил ей Харрел. — Бабушка, сестра, брат, далёкий родственник… Тяжелее тем, кто действительно потерял всё. — Почему дети? Почему они? — Единорожка стиснула зубы, сдерживая злобу. Кто угодно мог заслуживать каких угодно страданий, но только не жеребята. Это было подло и несправедливо. Просто до обиды несправедливо. — Кто ж тебе на этот вопрос-то ответит? — философски пожал плечами Макс. — Знаешь, мне интересно, как чувствуют себя все эти артиллеристы и лётчики после заданий. Каково это знать, что в считанные секунды угробил несколько сотен невинных и даже не видел, как это произошло? — Большая часть снарядов всё равно уходит в молоко, — ответил ему Хэмп. — Может, они просто думают, что тот самый снаряд, убивший несколько сотен невинных, был запущен не их расчётом… Хрен знает. Лётчикам, думаю, тоже не всегда понятно, что и куда летит. Сбросил бомбу с высоты в несколько километров и полетел себе дальше. Больше интересно, что творилось в головах операторов дронов, что несли ядерный заряд к Клаудсдейлу. Весело, наверное, знать, что вот ты нажмёшь на кнопку, и несколько сотен тысяч душ отправятся в бездну. — Только монстр мог сотворить такое, — процедила сквозь зубы Монин Дью. — Либо просто человек, выполняющий приказы сверху, — возразил ей Райли. — Не сказать, что я оправдываю их действия, впрочем… — Не надо снова про Клаудсдейл, — вздохнув, негромко попросил Темпест. Как и для многих пегасов Эквестрии, – да и не только пегасов, – потеря небесного мегаполиса отзывалась Темпесту ноющей болью в сердце, и ещё не одно поколение пони будут вспоминать, как вспыхнуло на горизонте второе солнце, и процветающий город во мгновение ока обратился радиоактивным пеплом. У ворот к замку было уже посвободнее: гражданских, как могли, отвадили от стен крепости, и всё, начиная отсюда и заканчивай границей магического барьера, считалось оборонительным рубежом. Толстые белокаменные стены скрывали в себе множество помещений с бойницами и оружейными комнатами – такие расковырять и из танка-то будет непросто, а тяжелее автопушек и противотанковых гранатомётов у наёмников в этой битве ничего не было. Чтобы прорваться во двор, «Беллфайер» придётся пересечь глубокий ров, в котором плескалась вода протекающей здесь реки, а сделать это можно было лишь через опускающиеся на цепях ворота, которые поднимут, как только наёмники начнут прорываться ко второй линии обороны и войскам на передовой будет отдан приказ отступать. Иными словами, им придётся хорошенько подумать, чтобы пробиться в замок, да ещё и под шквальным огнём десятков пулемётов, а река не даст им поджаться под стены. Без помощи тяжёлой артиллерии и бронетехники вскрыть этот орешек будет ой как непросто… но «Беллфайер» что-нибудь придумают. Обязательно придумают. База у Дымчатых гор тоже считалась практически неуязвимой. — Кого я вижу, — улыбнулась отряду светло-бирюзовая единорожка с фиолетовой гривой, облачённая в тяжёлые рыцарские латы. — Думала, и не встретимся уже никогда. Мало кто из бойцов вспомнил Сплит Флэш – командующую ротой Кантерлотской Гвардии, что была назначена наблюдать за людьми ещё до того, как образовались СКО. На памяти Роберта разговориться с ней удалось лишь ему, тем пилотам упавшего в лесу «Блэкхока», старшему лейтенанту Тимурову да Юргену с кем-то из его ребят. Все они, наверное, уже были давно мертвы, за исключением Роберта и старлея российского мотострелкового взвода, который командовал частью войск на передовой чуть дальше, в уцелевших под щитом городских кварталах. Как-то грустно теперь было вспоминать всё, что произошло в тот день: ранний подъём, стычка с мотострелками Тимурова, чаепитие с гвардейцами и вечеринка в Сахарном Уголке. Тогда они думали, что всё кончилось, что они получили хэппи-энд. Нет, реальность решила быть чуть более прозаичной. — Тебе привет от брата, Минти по тебе очень скучает, — улыбнулся ей в ответ Хэмп. Он тюкнул кулаком в копыто собеседницы, посмотрел на свой отряд и усмехнулся. — А у меня теперь тоже есть отряд спецназа. — А где твой… — Флэш вовремя осеклась, решив, что напоминать бойцам о понесённых потерях не лучшим образом скажется на боевом духе отряда прямо перед генеральным сражением. Хотя её несколько опечалил тот факт, что она не видела некоторых знакомых лиц среди «Альфы». Этого стоило ожидать: пока она и её рота были заняты обучением новобранцев и бесконечными патрулями, эти ребята были постоянно на передовой, сражаясь с хитрым и опытным противником. И они несли потери. На это указывало хотя бы то, что к моменту битвы за Кантерлот людей в рядах защитников города можно было по копытам сосчитать. — А, впрочем, неважно, — поправилась единорожка. — Так ты теперь лейтенант? Сразу с сержанта? Вот это я понимаю «повысили». Что дальше? Сразу на майора перескочишь? — Не буду исключать и такого варианта развития событий, — хмыкнул рейнджер. — Если переживу этот день, конечно. А Ночные Стражи где? — Патрулируют. — Сплит пожала плечами. — Либо в засаде сидят. У тебя же есть их позывные. — Ну да, вот только я ждал, что они хотя бы изволят прийти познакомиться. — Ну, ты их знаешь. Не самые общительные типы. — Да уж… — протянул Хэмптон. — Ладно, с ними чуть позже. Давай распределим ребят по позициям и решим, как нам действовать. Мой отряд закрепили за воротами лишь полчаса назад, так что об обороноспособности крепостных стен мы имеем лишь общее представление. — Да не вопрос, дружище. — Стражница сделала жест копытом, подзывая к себе своих златобронных соратников. — У нас уже есть кое-какие наброски плана. Сейчас я изложу тебе наши идеи, а там вместе внесём корректировки и решим, как нам действовать. Смотри… Каждые пятьдесят метров секции крепостной стены отделяли друг от друга дозорные вышки, оборудованные инженерами и пулемётными расчётами в долговременные огневые точки. Всего их было шесть – они полукольцом окружали двор замка, упираясь в скалы, в которых, между прочим, тоже были организованы снайперские позиции и пулемётные расчёты. Две у ворот и ещё четыре по обе стороны на случай фланговых манёвров. Всё было устроено так, что защитники могли безопасно менять позиции, не выбираясь при этом на сами стены и не перебегая от одной дозорной вышки к другой через открытое поле или основной двор. При желании можно было и вовсе не использовать вышки, а выбрать себе бойницу на одном из уровней секции стены и отстреливаться из неё, и пусть враг гадает, откуда его достала шальная пуля – с той стороны реки под шквальным обстрелом выцелить маленькую щёлку высотой меньше метра будет практически невозможно, не говоря уже о том, что крайне трудно будет понять, оставил ли стрелок позицию, или обстрел вёлся вообще из другой бойницы. Тепловизоры бы несильно исправили ситуацию: камень был слишком толстым и прочным, практически не выпускающим тепло… да и не нашлось бы у наёмников столько тепловизоров, как ни крути. Знакомство с отрядом «Браво» и контуберниями Ночной Стражи прошло уже в отдельном порядке в ходе утверждения плана обороны. Не сказать, что они так уж много могли противопоставить наёмникам. Из тяжёлого у бойцов была разве что одна БМП «Барбарис», прикрывающая ворота. Всё остальное – сплошь стрелковое вооружение и лёгкие гранатомёты. С другой стороны, силы наёмников в городе также были сильно ограничены в ресурсах. Снаружи щита их могла прикрывать авиация, но как только начнётся штурм самого дворца, всё сведётся к чистому пехотному бою. «Альфа» и «Браво» поделили между собой две дозорные вышки у ворот, уже частично занятые силами ополчения и Нацгвардии. Отряд Флэш был отодвинут в арьергард: в дальнем бою от них толку практически не было, а дезорганизацией сил противника в их же тылу должны были заняться Ночные Стражи. Гвардия вступит в бой только тогда, когда противник прорвётся во двор и завяжется бой за контроль над воротами. Тогда их прочная зачарованная броня и навыки ближнего боя раскроются во всей красе. Сапёры вместе с инженерами тоже хорошенько постарались: большая часть прилегающих к берегу зданий была заминирована, а дальний от стен берег реки – весь измотан колючей проволокой. Сюрпризы поджидали наёмников и в самих переулках: «монки», «клейморы», обычные растяжки – всё, что удалось утащить с «Рубикона» и других опорных пунктов при эвакуации. Среди всего этого огорода фейерверков было оставлено лишь несколько безопасных тропок для войск на передовой; командиры подразделений и их заместители должны были заучить их наизусть. Одно разочаровывало командование союзников – миномёты пришлось оставить пылиться в арсенале: снаряды могли с лёгкостью разбиться о своды щита. Ирония заключалась в том, что наёмники при этом смогли бы беспрепятственно накрыть хоть весь дворец минами: со стороны их наступления своды щита поднимались к шпилям Кантерлотского Дворца и практически не перекрывали навесную траекторию, по которой должны были лететь мины. Но в сравнении с остальными преимуществами, что предоставлял щит, это недоразумение не вызывало ничего, кроме лёгкой досады. — Почти что средневековым рыцарем себя ощущаю, — признался Макс, глядя через узкую бойницу на другой берег реки. — Хотя не уверен, что ранг рыцаря могли присвоить лучнику или арбалетчику… Впрочем, с другой стороны, что я об этом всём вообще знаю? — Люди ведь тоже строят замки, так? — спросила его Дэрин. Единорожка сидела у обогревателя, нервно ожидая, когда начнётся бой. Рядом с ней, отрешённо уставившись в пол, расположился Эйрид Бит. Темпест и Роберт как гордые обладатели снайперских винтовок отправились обходить внутренние помещения крепостных стен, присматривая себе огневые позиции и пути отхода. Отходить тут, впрочем, было особо некуда – только менять укрытия. Позади – только дворец, полный гражданских. — Строили, — отозвался мотострелок, не отрывая взгляда от бойницы. — Сейчас по большей части только реставрируют. Объекты культурного наследия, все дела. А новые строить смысла нет. Крепости у нас совсем другие. — Как «Рубикон»? — Как «Рубикон», — кивнул Макс. — Дёшево и сердито, потерять не жалко… Ну, обычно. — От этой вашей артиллерии и авиации, наверное, никакие стены не спасут, — подал голос Эйрид Бит. Без тени улыбки или хоть какой-то осмысленности во взгляде. Ему просто было важно чем-то заполнить напряжённое ожидание того момента, когда начнётся бой. — Ну, щит, как видишь, спасает, — хмыкнув, ответил ему Макс. — Я про ваш мир, — поправился единорог, взглянув на командира. — Я понимаю, почему вы больше не строите замки. Дорого и бесполезно. Семьдесят лет назад… Меня тогда не было ещё, да и родителей моих тоже. В общем, когда пришли эти… немцы?.. Когда они пришли, мы тоже думали, что стены замков нас защитят. Но они привели танки и самолёты… и самоходную артиллерию тоже. Потери были просто катастрофические. Можешь себе представить, как взвод танков подчистую выкашивает батальон хорошо обученных солдат? Или как бомбардировщики и артиллерия по кирпичику разбирают наши крепости, а мы и сделать-то ничего в ответ не можем. Знаешь… Я даже не уверен, как мы победили. Да и мало кто знает. Ветеранов той войны совсем мало осталось, а в школах на уроках истории мы это очень бегло проходим. — Никогда не понимала такого подхода, — фыркнула Харт. — Вне всякого сомнения, это была трагедия, но вот так вот целенаправленно стирать её из истории? И так будто в сказке живём. Однажды, в далёкой-далёкой стране Эквестрии жили две правящие принцессы… — Поняша скривилась. — Будто нас за жеребят считают и пытаются уберечь от «нежелательной» информации. И даже знаменитая легенда о Лунной Кобылице читается как какая-то семейная ссора, хотя многие факты указывают на то, что в те времена страна находилась в состоянии гражданской войны, причём не один год. Нет, всё выставляют как детскую сказку. — Об Эпохе Раздора тоже очень много неприятных вещей умалчивают, — дополнил её Бит. — До большинства как-то сам додумываешься, когда мозги полноценно работать начинают. — Интересные у вас, ребята, способы построения утопии, — протянул Макс, выслушав обоих своих товарищей. — Ну, а у нас с плеча рубят – в такой-то битве погибло столько-то человек, разграблено столько-то поселений, заморено голодом и запытано столько-то заключённых, с вышек концлагерей насмерть разбилось столько-то дозорных. Многими фактами, правда, вертят, как им угодно, так что я даже не скажу, что лучше: ложь или банальное неведение. — Ну, я лучше буду знать историю своей страны, чем жить и гадать, сколько же костей зарыто в её земле, — буркнул Эйрид. — Хотя кому-то, наверное, сладкая ложь больше нравится. Она удобная. Её не хочется проверять. — Во второй раз просто выкинуть подобное из истории точно не получится, — сказала Харт. — Тогда Эквестрия тоже еле выстояла, но… не как сейчас. Не как с Клаудсдейлом или другими городами. Просто не было такого. — Говоришь так, будто после нас кому-то будет дело до летописей, — фыркнул Эйрид. — Ну, хуже уже точно не станет, так что можно немного побыть оптимисткой, — хмыкнула единорожка. — Да и… Не закончится же война резко на Кантерлоте, верно? — Угу. Только после Кантерлота о любом организованном сопротивлении можно будет забыть. Долго мы партизанить в лесах сможем, когда сюда заявятся основные силы Штатов? Да даже если долго, да хоть сорок тысячелетий, сколько урона мы им нанесём? Да и жизнь ли это вообще будет в вечной войне, пытаясь по осколкам собрать нашу страну? — Грамотно организованное сопротивление может тягаться с целой оккупационной силой, — ответил ему мотострелок. — История моего родного мира знает множество войн и битв, где малочисленные, но хорошо организованные подразделения наголову разбивали многотысячные армии. Помните, как мы проникли на базу наёмников под Балтимейром и одной операцией перевернули весь ход битвы за город? Или как группы «Браво» и «Чарли» вместе с Ночной Стражей не так давно хорошенько прошлись по вражеским тылам, подорвав всё наступление «Беллфайер» с востока? Партизанская война в активной фазе – очень страшная штука. — Было бы только, кому всё это организовывать, — заметил Эйрид. — Снабжать, ставить задачи… — Верно мыслишь, — кивнул Макс. — Грамотное командование здесь играет ключевую роль. Но если кто-то из командного состава СКО переживёт эту битву, они быстро слепят из оставшихся сил организованное сопротивление. Чёрт, был бы здесь полковник… На верхней лестничной площадке раздался стук армейских берцов вместе с цокотом копыт, и вскоре к ним спустились Роберт и Темпест, оба мрачные как тучи. — Замёрзли? — Эйрид подвинулся, чтобы бойцы смогли разместиться у обогревателя. Не сказать, что внутри щита было так уж холодно, но мороз есть мороз, с ветром или без. — Есть немного. — Хэмп пропустил к обогревателю вороного пегаса, а сам отошёл к бойнице, за которой дымил сигаретой Макс. Мотострелок по привычке протянул командиру свою пачку, но тот лишь качнул головой и достал собственную. Сигарет оставалось совсем мало, но беречь их уже явно смысла не имело. Даже если они каким-то образом переживут этот уготовленный им последний круг ада, бросать бы пора эту гадость… Хотя бросят они, конечно, с их-то нервами. — Наблюдатели из дворца передали, что наёмники подберутся к куполу в течение часа, — подпалив кончик свой сигареты и сделав долгую затяжку, произнёс рейнджер. — Сейчас они особо не спешат, занимают ключевые позиции. Видимо, ждут, когда подойдут их основные силы. Гонят через город свои «Брэдли» – эти могут из автопушек хорошенько расковырять наши укрытия, если пропустим через щит. Надо будет выводить их из игры первым делом. Спереди и с бортов они прикрыты динамической защитой, но с высоты мы сможем долбить по крыше корпуса, что перед башней. То место, ясное дело, прикрывать никто не будет… хотя и выцелить его будет сложновато. — А группа «Чарли» тем временем чем занята, кстати? — припомнив своих коллег из другого спецподразделения, спросил Макс. — Они следят за техниками и генератором щита, — ответил Роберт. — Что бы ни случилось тогда на нашей базе в Дымчатых горах, это не должно повториться, так что за этим теперь приглядывает спецназ. — Ну, хоть здесь можно быть спокойным, — проговорил мотострелок, вновь уставившись на противоположный берег. — Нам бы щас по вражеским тылам пакостничать, а не в обороне сидеть. — Сейчас вся Эквестрия – вражеский тыл, — хмыкнул лейтенант. — Особо не попакостничаешь. Чарли-Фокстрот, по-другому и не назовёшь. — Чарли-Фокстрот? — Макс вновь посмотрел на командира. — Это по фонетическому алфавиту НАТО, — пояснил Хэмп. — Clusterfuck. Полный пиздец. — Да уж, — негромко согласился с ним боец и выбросил тлеющий окурок в бойницу. — Полный Чарли-Фокстрот. *** Насколько бы дезорганизованным не было сопротивление эквестрийцев, здание амфитеатра им понравилось не меньше, чем наёмникам. По крайней мере, чего отряд Стивена не ожидал, так это того, что со всех этажей по ним начнут усиленно лупить из пулемётов и ручных гранатомётов, да так, словно там не горстка гражданских окопалась, а целая мотострелковая рота, разве что БМП в эти здания они не затащили. — Вот черти! — Хьюберт пригнул голову, и пулемётная очередь с той стороны улицы снесла с его укрытия обломки кирпича и бетонное крошево прямо ему на голову. — Стрелки из них такие себе – хотя бы это радует, — хмыкнул Янг. За несколько минут перестрелки его отделение не понесло никаких потерь, а вот с другой стороны баррикад стрельба явно поутихла – позиции ополченцев обрабатывали сразу четыре «Бушмастера», и на такое у защитников амфитеатра ответа не нашлось. — Как бы они там всё здание не расколбасили, — обеспокоенно проговорил Арчер. — Нам его оборонять потом. Его опасения были вполне обоснованы: 25-мм «Бушмастеры» могли поливать свои цели осколочно-фугасными снарядами со скорострельностью до пятисот выстрелов в минуту, а в распоряжении роты их было целых четыре, и командование ясно дало понять, что потери среди личного состава требовалось свести к минимуму. Это означало, что пока автопушки не превратят эквестрийские укрытия в решето, на штурм здания под пулемётным обстрелом никто не пойдёт. — И чего они вцепились так в этот хренов амфитеатр? — Шон стряхнул с себя бетонное крошево и перехватил свою винтовку поудобнее. — Я бы когти из города рвал, а эти тут невесть чем заняты. — Шальная пуля разбилась о кусок стены, за которой он укрывался, вновь осыпав бойца бетонной крошкой. — Ат твою мать… — Ты ожидал чего-то другого от этих фанатиков? — поглядел на него Арчи. — Они себя на гранатах подрывают. Стива спроси. — Та видел я. Вернее, слышал, — отмахнулся от него снайпер. — Хоть смертников на нас не посылают. Представьте себе пегаса, обмотанного взрывчаткой. Фау-1 в миниатюре, хер увернёшься. — Вроде бы был один случай, — подал голос Бёрк, один из бойцов в отделении. — В Балтимейре, там ведь СКОшники гражданских вывести не успели, эвакуацию под обстрелом проводили. В общем, там одна смертница обмотала себя взрывчаткой и вынесла половину отделения. Четырёх наших в фарш, двое тяжёлыми потом в госпитале «дошли», остальных так, осколками покосило или контузило. — Как они её на месте не положили? — недоверчиво покосился на него Арчер. — Так сдаваться типа вышла, — пожал плечами наёмник. — Сама в каком-то рваном платье была, за ним взрывчатку видно не было, да ещё и смеркалось тогда. Может, кто из ребят и понял, что к чему, вот только поздно тогда уже было. Та за детонатор схватилась, и поминай наших как звали. Меня там не было, правда. Рассказывал парень из соседнего взвода. То, что от наших осталось, можно было в пластиковый пакетик собрать. — Ну ебанутые, — покачал головой Хью. — Наверное, и правильно это, что мы пленных брать перестали. — Да они и сдаваться-то больше не сдаются, так что… — Стивен пожал плечами. — Какая уже нахрен разница? Со временем огонь «Бушмастеров» вынудил эквестрийцев отступить вглубь здания, и перестрелка затихла. В клубах ядовитого дыма по ту сторону дороги можно было разглядеть испещрённое пулями и снарядами здание амфитеатра с чернеющими провалами окон и арками проходов, заваленных обломками разрушенных колонн. Среди мешанины бетона и пыли тут и там угадывались мёртвые тела пони в окровавленной камуфляжной одежде. Они могли отступить и принять у наёмников бой на равных условиях внутри здания, но, видимо, не придумали ничего лучше, кроме как перестреливаться с четырьмя БМП, не имея при себе сколь-либо адекватных мер противодействия бронетехнике. Что ж, не сказать, что они часто включали логическое мышление в свою тактику. — «Брэдли» следят за окнами. Пошли, — получив приказ от командира роты, скомандовал Эрик. — «Камелот», «Гризли» и «Мистик» пойдут с нами, остальные останутся прикрывать бронемашины. Штурм с нескольких сторон, при контакте с союзниками пароль – «Асфальт», отзыв – «Макет», если не уверены, кто перед вами находится. Вперёд. Всегда было боязно вылезать на открытую, хорошо простреливаемую местность, даже имея за спиной поддержку четырёх 25-мм автопушек. Стивена не покидало ощущение, что на них снова попытаются организовать засаду. По факту, ничего больше эквестрийцы им противопоставить и не могли. Затаиться и атаковать исподтишка было единственным более-менее верным способом нанести наёмникам хоть какой-то урон. До пони это доходило не слишком уверенно. — Ты посмотри. — Мыском ботинка Арчер перевернул набок тело одного из эквестрийцев так, чтобы было видно резиновую маску противогаза со здоровыми лупоглазыми окулярами. — Похоже, нацгвардейцы. — Эрик перешагнул через буквально разорванного пополам единорога в камуфляжной куртке и таком же окроплённом кровью противогазе. — Не отвлекаться, эти стрелять немного умеют. Вот только чего они так в открытую с нами перестреливаться стали… Никто не ответил на его вопрос. Внутренние помещения амфитеатра после обработки из «Бушмастеров» напоминали собой пыльное решето из дерева, камня и бетона, через которое кто-то пытался просеять кровавый гуляш, оставшийся от защитников. Тел в заваленных обломками комнатках и проходах оказалось вполне ожидаемо больше, чем было видно снаружи, впрочем, подсчитать количество убитых было довольно затруднительно, и дело было вовсе не в плотной завесе пороховых газов, что клубились тут вперемешку с ядовитой химией. — Наверх, пошли, — оставив зачистку первого этажа «Камелоту», приказал сержант. Стивен взбежал на верхнюю площадку, держа на прицеле проход на второй этаж. Следом за ним, дождавшись сигнала, двинулся Арчер и под прикрытием Янга поднялся ещё на один пролёт выше, заняв позицию у проёма. Дверь наверх была выбита, и бойцу не составило труда быстро оценить обстановку на втором этаже. Длинный коридор с несколькими выходами на зрительные места опоясывал чуть ли не всё здание, и такая картина, похоже, ожидала их и выше. На внешнюю террасу наёмники соваться не стали, – кроме порубленных в мелкий винегрет эквестрийцев они бы там ничего не нашли, – а вот верхние этажи следовало обезопасить прежде, чем соваться на сцену, арену, или как там называется в амфитеатрах центральная площадка. Наверное, в зависимости от того, чем там занимаются актёры… Встретившись с отделением «Гризли» и оставив его присматривать за вторым этажом, отряд Эрика и бойцы из «Мистика» с другой стороны продолжили подъём. Там-то их и поджидал первый сюрприз в виде тускло поблескивающей в дневном свете лески, протянутой через лестничный проём. Простая и коварная пародия на противопехотную мину, в простонародье – растяжка. Внимательного таким подарком подловить сложно, особенно если устанавливать в освещённом месте и не закидывать мусором, но вот, скажем, в пылу боя в такую влететь – это запросто, да и впотьмах леска не даёт световых бликов, что многократно увеличивает шансы на срочную госпитализацию, если не путёвку на тот свет. Опытные бойцы, если была такая возможность, устанавливали растяжки на уровне груди: так осколки разлетались куда дальше, и большая их часть приходилась не на ноги незваного гостя, а в торс и голову. Спастись от такой, просто упав на землю, тоже было сложнее, но и в глаза растянутая поперёк прохода леска бросалась куда охотнее, чем если бы её ставили у самого пола. Ситуативный сюрпризец, в общем. Сама растяжка, – если её обнаружили, конечно, – была довольно безобидной игрушкой и, в отличие от мины, умелыми руками обезвреживалась на раз-два. Вот только если наверху, приникнув к прицелу винтовки, сидел эквестриец, ожидающий, когда кто-нибудь непутёвый попытается обезвредить ловушку, ситуация немного усложнялась, и солдатская чуйка подсказывала наёмникам, что наверху кто-то есть. Взяв наизготовку гранаты и выдернув кольца, Роуэлл и Кейси прошли чуть вперёд, не взбираясь на лестницу, и синхронно отправили две осколочные гранаты на самую верхнюю площадку. — Пегасьи перья! – раздался сверху изумлённый вскрик. Два оглушительных взрыва тряхнули лестничную клетку, и помещение мгновенно заполнила взбаламученная ударными волнами пыль. Третий взрыв возвестил их о том, что сдетонировала растяжка: то ли срикошетившим осколком перебило леску, то ли отразившейся от стены ударной волны хватило, чтобы выдернуть из запала чеку гранаты, а остальное уже было делом необратимой химической реакции. Ожидая мгновенного штурма, эквестрийцы тоже решили покидаться гранатами, и на средней площадке грянуло ещё несколько взрывов. Один из наёмников отшатнулся, когда особо крупный осколок гранаты чиркнул по дверному проёму рядом с его головой, чуть не достав маску противогаза. Пара автоматных очередей разукрасила дальнюю стену лестничной клетки пулевыми отверстиями – пони дали понять, что они держат под прицелом лестничные пролёты. Выстрелы грянули и с другого конца здания, где наверх прорвалась группа «Мистик». Да уж, лестничные клетки – очень пакостная штука в условиях городского боя, но если на разгрузке достаточно гранат, то жить можно. Стивен и Хьюберт осторожно двинулись вверх по первому лестничному маршу, держа под прицелом верхнюю площадку, облюбованную эквестрийцами. Те явно не совсем понимали, с кем имеют дело. Ещё даже не увидев противника, но уже понимая, что ещё шаг, и ему прилетит в голову, Янг саданул по верхней площадке несколькими короткими очередями, надеясь если и не на случайный рикошет, то хотя бы на то, что пугливые эквестрийцы отступят, не приняв бой. Расчёт, впрочем, был немного на другой исход. Пока Стивен прижимал пони огнём, Хьюберт взвёл ещё одну гранату и отправил её наверх. В горячке боя гвардейцы не заметили небольшой металлический шарик, ткнувшийся им в копыта, и в следующие секунды очередным взрывом одного из эквестрийцев выбросило через перила прямо Хьюберту на голову. Не отвлекаясь на помощь товарищу, Янг поднялся ещё на несколько ступенек и обработал из автомата дверной проём, положив какого-то земного пони, пытающегося утащить с верхней площадки своего раненого товарища. Все остальные пули в магазине ушли на то, чтобы не дать нацгвардейцам высунуться из-за дверного проёма. Не говоря ни слова, наёмник отступил, и на его место тут же встал Хьюберт, продолживший поливать свинцом верхний дверной проём. Продолжаться так могло хоть до самого вечера, и именно поэтому бойцы понабрали с собой гранат столько, что хватило бы, наверное, на то, чтобы соорудить из них какое-нибудь чудо света в миниатюре или перетянуть растяжками каждый грёбаный проход в этом амфитеатре. Выдернув чеку и избавившись от предохранительной скобы, Янг выждал пару секунд и метким броском отправил гранату прямо в дверной проём. Краем глаза он ещё успел заметить, как брошенное им металлическое яблоко окутывает магия левитации с явным намереньем выслать гостинец обратно отправителю, но Стивен не зря дал гранате несколько секунд на «разогрев» – та рванула прямо в морду незатейливого колдуна, попутно покосив осколками половину его отряда. Стивен и Хьюберт отступили на перезарядку, пропуская вперёд остальное отделение. Можно было не сомневаться – этаж был за ними. — Не ушибся? — поинтересовался Янг у своего товарища, защёлкивая в паз АЕК-а новый магазин. — Эти пони слишком мягкотелые, чтобы я хоть что-то почувствовал, — отозвался Хью, покосившись на свалившийся ему на голову труп единорога. Дождавшись, когда все пройдут, они заняли позиции в хвосте отделения и проследовали наверх, хотя зачищать уже было особо нечего: кто мог, уже отступил, ну а мёртвые… А что мёртвые? Отсюда им дальше путь был только к самой сцене через зрительные трибуны, но показываться в широких проходах, сходящихся к центру амфитеатра, не рискнул бы даже самый отмороженный псих: они наверняка простреливались со стороны сцены, где у эквестрийцев могло располагаться абсолютно всё, что угодно. Отделения заняли основную часть здания, пока «Брэдли» прикрытия вместе с остальной ротой продолжили продвижение через городские кварталы, чтобы обогнуть амфитеатр с двух сторон и замкнуть кольцо окружения. Бойцы из отделения Стивена разместились у одного из широких проходов к трибунам, не рискуя высунуться, но готовые в любой момент начать штурм. Похоже, сейчас будут запрашивать помощь авиации: без прикрытия их туда вперёд никто не погонит. — Фильтры пора уже менять, наверное… — Шон бросил взгляд на наручные часы. — Мы уже почти два часа в этом хреновом тумане шатаемся. — Меня больше беспокоит, что хрен мы пожрём нормально в этих намордниках, — буркнул Хьюберт. — А у меня уже желудок потихоньку бунтовать начинает, знаете ли. — Развернут где-нибудь дегазационный пункт – пожрёшь нормально, — пообещал ему Бёрк. — А вот меня после того фарша внизу чёт на хавку не особо тянет… Что ж, здесь хотя бы можно было дать ногам короткий отдых. Янг привалился к стене и промочил горло из гидратора через специальное отверстие в противогазе. Честно, он и сам был не вполне уверен, сможет ли он думать о еде в ближайшее время. За свою службу ему и не такое видеть приходилось, но разорванные в клочья тела – к такому было просто невозможно привыкнуть, ни через год, ни через десять лет службы. — Штаб передаёт, что по данным с беспилотников, впереди большое скопление целей, — поговорив с командиром роты по рации, сказал Эрик. — Сейчас их немножечко побреют наши «Апачи», а потом мы под их прикрытием допинаем выживших, так что жопы от пола оторвали и приготовились. Наёмники не видели, как два кружащих над городом «Апача», получив команду из штаба, легли на новый курс и двинулись в сторону амфитеатра, но оглушительное стрекотание бешено разрубающих воздух винтов, заглушающее даже эхо интенсивного боя, гуляющее среди руин разрушенного города, они услышали довольно скоро. Зависший высоко над целью ударный вертолёт в условиях полной нейтрализации средств ПВО противника мог натворить очень много дел, в том числе в один кокпит развалить пару танковых взводов и записать на свой счёт несколько десятков бойцов противника, причём всё за один вылет. Конечно, в условиях активного противодействия систем РЭБ и наличия в зоне проведения операции адекватной противовоздушной обороны, как и любая другая авиация, вертолёт был крайне уязвим, но сейчас авиация «Беллфайер» чувствовала себя в воздушном пространстве Эквестрии как рыба в воде, – или, вернее, как птица в воздухе, – поэтому пилотам было достаточно занять позицию для стрельбы, а дальше в дело включались 30-мм автопушки и управляемые ракеты. Грохот автопушек за стрекотанием винтов слышался бойцам лишь едва разборчивым эхом, но, когда осколочно-фугасные снаряды посыпались на головы эквестрийцев, это поняли все. Защитникам амфитеатра сейчас приходилось очень, очень несладко. Пару раз стрелки-операторы вертолётов даже отработали управляемыми ракетами по особо аппетитным скоплениям целей, и Стивену даже стало интересно, а останется ли там что-нибудь для пехоты, или наёмникам придётся лишь добивать раненых? Грохот разрывов впереди стих, и наёмники по команде двинулись вперёд по ярко освещённому проходу. В любой момент Янг ожидал, что впереди застрочит крупнокалиберный пулемёт, и всё их отделение так и сляжет в этом навылет простреливаемом коридоре, но, похоже, у эквестрийцев на арене сейчас были другие заботы. Наёмники вывалились на зрительские трибуны и рассредоточились, ища цели. Единственным укрытием, прикрывающим их от возможного огня со стороны сцены, был огораживающий её низенький парапет, но никаких укрытий и не понадобилось: «Апачи» превратили большую часть обороняющихся в истекающий кровью фарш, а оставшиеся в живых едва ли могли оказать сопротивление четырём отделениям опытных бойцов, да ещё и атаковавшим сразу с нескольких направлений. Немногочисленных защитников уложили на землю несколькими короткими очередями, прежде чем начинать зачистку. — Вот дерьмо… — Шон прошёл к парапету, осматривая учинённую лётчиками бойню. Вид истерзанных осколками тел его не удивил – удивило другое: то, кого он увидел среди этих убитых. Сказать честно, насколько бы цинично это ни звучало, но стрельба по гражданским стала то ли визитной карточкой, то ли несмешным клише, преследующим наёмников в этой операции. Пилоты, наблюдающие на экранах тепловизоров лишь тепловые пятна, навряд ли понимали, по кому стреляют, но это не отменяло тот факт, что они снова накрыли довольно большую группу мирных пони. Причём накрыли весьма старательно, тщательно обрабатывая крупные скопления целей и разве что не добивая раненых – этим всегда могла заняться пехота. Требовалось ли во всех подробностях объяснять, что остаётся от живого существа после очереди из авиационной автопушки? А с десятком таких живых существ? «Аватар», – отделение Эрика, – и «Камелот» после минуты ожидания спустились на затянутую пеленой ядовитого газа арену и начали, как это у них было принято называть, процесс зачистки. Штаб не давал каких-либо чётких указаний по поводу взятия пленных и оказания им медицинской помощи – подразделения «Беллфайер» были вправе на месте решать, что им делать в тех или иных обстоятельствах. А обстоятельства зачастую были такие, что в плен либо никто не сдавался, либо сдаваться уже было некому или, вернее, нечему – проще было добить. Они и добивали. По всей видимости, Нацгвардия Эквестрии установила здесь опорный пункт ещё до того, как по городу начала усиленно бить артиллерия наёмников. Либо они начали собирать здесь гражданских вскоре после того, как прекратился артиллерийский обстрел. В любом случае, в их распоряжении оказался небольшой запас оружия, провизии и простеньких резиновых противогазов с внушительным запасом фильтров. Заранее готовились к газовой атаке? При таком интенсивном обстреле и плотности ядовитого облака за три дня один пони израсходовал бы фильтров под сотню. Кто-то снабжал их из-за купола? Нет, хрен бы они под таким обстрелом сюда что-то протащили, разве что им успели помочь за те несколько часов до начала атаки. Значит, готовились ещё до этого и готовились капитально. А после того, как прекратился артиллерийский обстрел, начали пытаться эвакуировать гражданских под купол… Вон и обломки грузовиков валяются. Много на таких за раз не выведешь, вот и не успели, похоже. А на своих двоих убраться отсюда, похоже, не могли. Стивену вспомнились отчего-то усыпанные пеплом улочки Понивилля, уже после того, как городок был сожран пожаром. Куча обгоревших тел, порой настолько много, что идёшь мимо этих обугленных каркасов, некогда бывших уютными коттеджами, а под ногами без конца хрустят чьи-то обгорелые кости или спёкшаяся, покрытая чёрной противной коркой плоть. А мёртвые лежат, глядя в пустоту чёрными провалами глазниц, из которых уже давно вытекли глаза, и скалятся в жутких ухмылках своими поразительно хорошо сохранившимися зубами. Там нервы сдавали даже у опытных бойцов, ветеранов не одной «горячей точки». Надо быть полным отморозком, чтобы воспринимать такое с абсолютным равнодушием. — Ну, если так посмотреть, то мы несильно выбились из образа, а? — Шон остановился рядом с одним из конвульсивно подёргивающихся в предсмертной агонии тел и добил бедолагу выстрелом в голову. — Твою мать, Шон… — поморщился Янг. Ещё совсем недавно он медленно шёл через перепаханный артиллерией парк и добивал раненых ополченцев, которым не повезло выжить после очереди из «Бушмастера». Здесь к этим полукомбатантам присоединились ещё и жеребята со стариками. Что остаётся от жеребёнка после близкого разрыва управляемой ракеты или нескольких 25-мм осколочно-фугасных снарядов? Не очень много. А, может, что-то и остаётся, просто разлетается во все стороны, мешаясь с землёй, бетоном и грязью. Красочная смерть, но крайне хреновая. После такого родным даже хоронить нечего. Сложить то, что осталось, в гроб, досыпать песка для веса… и то в лучшем случае. А то и вообще пустой гроб хоронить. Стоило, впрочем, заметить, что многие гражданские были вооружены – разве что оружие из ящиков не разбросало взрывами по всему лагерю вместе с телами. Но Стивену было проще думать, что им в любом случае пришлось бы вступить в бой с этими несчастными. Чёрт, а ведь если их тут столько, то сколько беженцев сейчас сидит за куполом, ожидая, когда наёмники начнут штурм самого дворца? По ним авиация будет так же отрабатывать, когда падёт щит? В этом даже не стоило сомневаться. Никто в здравом уме не полезет на комплекс долговременных огневых точек без поддержки авиации и артиллерии. Движение за разорённой палаткой впереди привлекло внимание наёмника. Это не был кто-то из наёмников: члены отряда держали построение цепью и старались не выходить из поля зрения друг друга. Вывод напрашивался только один. — Стоять! — Похоже, приближение неизвестного заметил и Шон, шедший по правую руку от Янга. На путь следования двух наёмников, покачиваясь, будто пьяный, выбрел пегас-нацгвардеец в противогазе с разбитыми стёклами. С его шеи свисал ремень самозарядного карабина, к которому тот даже и не думал прикасаться. Похоже, эквестрийца неслабо контузило взрывом управляемой ракеты, ну, либо ему уже было совершенно плевать. Точно, вон и кровь из ушей, точно контужен. Стивену и самому было знакомо это состояние. Ноги будто ватные, в голове сплошной гул, чувство тошноты и полная дезориентация. Очень противное чувство. Нихрена не слышишь, перед глазами сплошная муть, тело будто бы отбило всё целиком, реакция абсолютно ни к чёрту. Пегас, похоже, наконец-то заметил наёмников и остановился посреди развороченной снарядами сцены, тупо глядя на людей. Ничего он не мог им сделать. Даже не пытался. Из своего опыта Стивен знал, что эквестриец сейчас даже с трудом понимает, где он находится. Стрелять капрал не собирался, не таким он был человеком, не маньяком. Он оборвал сотни жизней ради собственного выживания, ещё десятки – из своего извращённого чувства жалости, когда совесть не позволяла пройти мимо агонизирующего врага, обречённого на долгую смерть в страшных муках. На нём висело грехов на несколько вечностей горения в аду, но в ад Стивен не верил, а вот некоторые принципы соблюдать пытался. Если противник неопасен и не нуждается в «последней услуге», – милосердной пуле в голову, – то нужды стрелять нет. Этот лишний патрон потом ещё и жизнь спасти может. — Мы пленных-то берём? — осведомился снайпер, не сводя взгляда с застывшего на месте нацгвардейца. — По обстоятельствам, обычно нет, — отозвался Янг и коснулся кнопки приёма-передачи на гарнитуре шлема. — Один-один-главный, это один-два, нашли легкораненого, вооружён, но сопротивление не оказывает. Похоже, контужен взрывом. Брать его, приём? — Один-два, один-один-главный, — зажужжал в наушниках голос Эрика. — По добровольно сдающимся не стрелять. Обезоружьте и ожидайте приказов, приём. — Понял, один-один, конец связи. — Янг отпустил тангенту, кивнул напарнику, и они вместе начали осторожно приближаться к раненому. Тот, в свою очередь, похоже, немного понимая, кто напротив него находится, попятился назад, но уже через пару шагов споткнулся о валяющийся за ним ящик и полетел на землю. Встать у него уже не получилось, – последствия контузии и хреново отрегулированный ремень винтовки, мгновенно запутавшийся среди конечностей, об этом позаботились, – хотя пегас и старался. Немного подумав, капрал вытянул из своей аптечки склянку с целебным зельем. С начала генерального наступления они перестали быть таким уж большим дефицитом, тем более что он всегда мог пошариться по карманам и седельным сумках убитых солдат нацгвардии, чтобы восполнить запасы этой живой воды. Да и паскудно он себя чувствовать будет при мысли, что мог кому-то помочь, но так ничего и не сделал, хотя от него не убыло бы. — Эй… — Оставив АЕК болтаться на одноточечном ремне, наёмник присел рядом с пегасом и миролюбиво, будто пачку сигарет, протянул ему склянку с зельем. Вблизи этот бедолага выглядел немного хуже, чем с расстояния в десяток метров: его хорошенько посекло осколками, по правой кьютимарке словно бы прошлись шлифовальной машинкой, а через шею тянулась неприятного вида рана, не понять каким образом не искромсавшая артерию. Одного зелья тут может быть мало. Не сказать, что Стивену было жалко, – отдал бы и два, и три, если надо, – но ещё непонятно, как штаб решит поступить с пленными. Вроде бы недостатка в этой целебной воде и не было, но переводить всю свою аптечку на потенциального смертника наёмнику не хотелось. Хотя, конечно, тот наверняка бы такое оценил. Благодарные это существа очень… Стивен уже не раз в этом убедился, особенно тогда, в том торговом центре, когда он не смог почему-то прикончить тех двух разведчиков, а те в ответ оставили его в живых. У пони ушло несколько долгих секунд на то, чтобы понять, что Стивен не собирается резать ему глотку. Может, и ждал подвоха, но всё же подыхать ему, естественно, не хотелось… Вернее, может, он был бы и рад сдохнуть, прибрав с собой на тот свет побольше наёмников, но в чуть более располагающей к героизму обстановке. Естественно, никакими питьевыми трубочками эквестрийские противогазы снабжены не были, и пегасу пришлось оттянуть копытом край маски, чтобы выпить зелье. Вроде бы несложная последовательность действий, но когда ты ранен и, ко всему прочему, сильно контужен, даже самые простые движения становятся заторможенными и неуклюжими. Что ж, он, по крайней мере, додумался задержать дыхание, прежде чем открывать рот навстречу этому отравленному воздуху. — Сигаретку бы… — задумчиво протянул Шон, глядя куда-то в сторону, где остальные ребята из их отделения осматривали уничтоженный лагерь. — Да уж… — согласился с ним Стивен. В специальном герметичном отделе его рюкзака лежала ещё не добитая им пачка, но курить в противогазе было самую малость неудобно, так что это удовольствие пришлось отложить на неопределённый срок. Эквестриец тем временем приладил на место повреждённый противогаз и осторожно сел, ожидая, когда магия излечит хотя бы часть его ран. Янг не сводил с него взгляда. Он не думал, что пегас нападёт на них, но наличие у пленного оружия не давало ему покоя. — Слышишь меня? — выждав некоторое время, спросил у пленного Стивен. Эквестриец поглядел на наёмника отстранённо, а затем окинул взором изрытый воронками, разорённый лагерь. — Зачем? — глухо спросил он. Он щурился и кашлял: через разбитые стёкла газ обжигал слизистую глаз и носа, проникал в горло, раздражал лёгкие. Скоро ему понадобится ещё одно зелье либо новый противогаз. Не исключено, что и его фильтр был повреждён взрывом. Неясно, что больше интересовало пони, – почему наёмники спасли его от верной смерти или почему они уничтожили лагерь с гражданскими, – поэтому Стивену пришлось по-своему истолковывать взгляд пегаса. — Лётчики били по тепловым пятнам, — пояснил он. — На тепловизорах не всегда понятно, кто вооружён, а кто нет. Естественно, он решил умолчать тот факт, что «Апачи» разнесли бы этот лагерь в щепки вне зависимости от того, были бы тут гражданские или нет. — Тут ведь жеребята были, Дискорд дери, — будто не расслышав капрала, сказал пегас. Либо догадывался, что после всего сотворённого наёмникам уже было особо всё равно, по кому стрелять. — Были… — мрачно согласился с ним Шон. Ни ему, ни Стивену больше нечего было к этому добавить. — Мы пытались им помочь… — Голос пони упал практически до шёпота, и Стивену пришлось хорошенько напрячь слух, чтобы услышать его слова. Шелест горного ветра в разорённых палатках и завязавшаяся в нескольких кварталах от них перестрелка не спешили упрощать ему жизнь. — Один-два, один-один, слышишь меня, приём? — прожужжало в наушниках. — Слышу тебя, один-один, что у тебя, приём? — Стивен поднялся на ноги и осмотрел арену. Унылая картина, неприятная. А ведь им, скорее всего, придётся всё это великолепие убирать, чтобы подкрепления могли развернуть здесь лагерь, не отвлекаясь на расчистку площадки. Очень интересное это было занятие, надо сказать, растаскивание трупов по кускам в кучи, где их можно было с чистой совестью оставить или вовсе сжечь, пока не начали гнить. — Ведите своего пленного к центру лагеря, мы у перевёрнутого «Хамви», тут ещё пара палаток во время обстрела загорелась, видно хорошо. — Понял тебя. — У Янга ушло несколько секунд на то, чтобы обнаружить и перевёрнутый «Хамви» в нескольких десятках метрах от них, и несколько горящих куч тряпья, некогда бывших палатками. — Идём к вам, конец связи. Прежде чем идти, наёмники потратили минуту на то, чтобы разоружить пленного и выбросить его оружие в грязь. Немецкая самозарядная винтовка времён Второй мировой, нещадно превращённая эквестрийскими умельцами в какое-то стреляющее весло под копытный хват, в любом случае уже не годилась для дальнейшей эксплуатации, да и даже если бы годилась, у Стивена был его трофейный АЕК под натовский патрон, а Шон довольствовался R11, которая его, естественно, целиком устраивала как пехотного снайпера. У опрокинутого «Хамви» их ожидал консилиум, состоящий из сержанта Камачо, командующего отделением «Камелот», Эрика и ещё двух бойцов из отделения «Аватар», Бёрка и Кейси. Все они наблюдали за группой из трёх эквестрийцев, которых собрали у корпуса обездвиженного автомобиля, и, похоже, ждали, когда Стивен и Шон приведут последнего. — Давай к остальным, — обратился Янг к пленённому нацгвардейцу, а сам вместе со снайпером направился к командиру, не забыв бросить короткий взгляд на «улов» остальных наёмников из их роты. Двое гражданских, жеребец-единорог и пегаска, плюс жеребёнок, земная пони. Прям полный комплект. На всех противогазы, только у взрослой кобылы разбито одно из стёкол. Жеребец же как-то неумело зажимал копытом рану на своей передней ноге. Крови оттуда текло прилично, сам пленный выглядел неважно и опирался на свою товарку, которую состояние её друга, партнёра или кого бы то ни было, похоже, заботило куда больше, чем присутствии в непосредственной близости отряда опытных головорезов. Маленькая кобылка же просто смиренно ждала своей участи. После всего пережитого, похоже, ей было уже всё равно. И вот место рядом с ними занял пегас-нацгвардеец. Похоже, он был единственным, кто хоть приблизительно понимал, что сейчас будет. — Комроты запросил инструкции из штаба, — без предисловий начал Эрик. — От всех пленных избавиться, никто ими заниматься тут не будет. Ожидаемо. Стивен бросил взгляд на примолкших пленных. Они тоже слушали, пускай и вполуха, пускай и лишь отчасти понимая армейские формулировки и жаргон. По крайней мере, «от пленных избавиться» у них не должно было вызвать много вопросов. — И жеребёнка тоже? — мрачно уточнил Шон. — Если тебе интересна этическая сторона вопроса, то штаб не уточнял, каким образом нам избавляться от пленных, — сказал Эрик. — Это чтобы вы тут из нас не лепили карикатурных злодеев. — Отпускаем их? — кивнул Камачо на притихших пленных. — Пожалуй, — не мудрствуя лукаво, согласился Эрик. — Не сказать, что у них много шансов дожить до вечера в любом случае. — Он повернулся к подчинённым. — Стив, Шон, займитесь. Я передам командиру роты, что мы отпускаем пленных в сторону дворца. В их же интересах свалить из нашего поля зрения как можно скорее. Найдёте нас потом здесь. — Следующие его слова были обращены уже к Камачо. — Ну, а нам с тобой уборкой заниматься, похоже. — Любимое занятие, ммать, — хмыкнул невесело командующий «Камелота» и окинул взглядом уничтоженный эквестрийский лагерь. Требовалось расчистить хотя бы немного места для вертолётов с подкреплениями: навряд ли пилоты захотят садиться на тлеющие остовы или горящие палатки. — Ладно, поднимайтесь, — бросил Янг пленным. — Быстрее управимся – быстрее займёмся каждый своими делами. Он быстро вспомнил, что один из эквестрийцев весьма активно истекал кровью. — Ему нужна помощь, — пегаска, поддерживающая раненого единорога, с мольбой во взгляде посмотрела на наёмников. Интересно, она была в отчаянии или действительно надеялась на сострадание со стороны людей, по вине которых погибли сотни тысяч, если не миллионы её соотечественников? Шон вопросительно уставился на капрала. Внезапно для себя Янг вспомнил, что он вроде как заместитель командира, поэтому организационными вопросами в его отсутствие заниматься именно ему. Как и принимать моральные решения. Раненых наёмники добивали в большинстве случаев, где-то из извращённого милосердия, где-то из-за невозможности взять противника в плен. Часто это зависело также и от степени отмороженности отдельных оперативников в составе отряда. Стивену тут же вспомнился Дэниал Пейджс, убитый эквестрийкой в том амбаре, ещё в первые дни вторжения. Н-да, а ведь думал, что забыл уже этого грёбаного садиста, а не тут-то было… Ну так вот, такие индивиды, как Пейджс, навряд ли бы ограничились банальным контрольным в голову. «Беллфайер», действующая в военных действиях на полулегальной основе, не была связана никакими международными обязательствами, что развязывало руки всяким убийцам-психопатам, попадающим в её ряды. И не всегда карма возвращалась к ним так же эффектно, как она сделала в случае с Дэниалом. Сейчас случай был немного другой. Рана пока что была не смертельная, и ни Стивен, ни Шон особо не считали себя садистами. Как и большинство людей, они были готовы помочь нуждающемуся, если им это ничего не стоило. Просто для совести, для мысленной галочки в воображаемом списке добрых дел. — Где вы хранили целебные зелья? — наконец, поинтересовался капрал. — Я могу показать, — выступил вперёд нацгвардеец и тут же закашлялся, схватившись за грудь. Нехороший это был кашель, наверняка с кровью, пускай Янг этого и не видел. Этому пегасу тоже не помешала бы помощь. — Следи за ними, — сказал Стивен, обращаясь к Шону, и указал в сторону пленных. Дождавшись кивка от снайпера, он повернулся к пегасу. — Сможешь тут ориентироваться вообще? — Я примерно помню, где и что было, — ответил ему эквестриец. — Главное… Главное, чтобы ящики были целыми. Он повёл Стивена к остову одного из грузовиков, что догорал на дальнем от трибун конце лагеря, то и дело заходясь в приступах мокрого, нездорового кашля. Его всё ещё шатало после контузии: одного зелья явно оказалось недостаточно, чтобы справиться с последствиями и отравления газом, и близкого разрыва авиационной ракеты. Однако он знал, куда идти, и всего пару раз сменил направление, чтобы обогнуть ряд разворошенных палаток или очередной опрокинутый внедорожник. Капрал не отставал от эквестрийца и внимательно следил, чтобы тот не вытворил какую-нибудь глупость. Тут и там в земле поблёскивали детали заряженных самозарядных карабинов, брошенные убитыми защитниками лагеря. Старое оружие, но человеческому организму особо без разницы, с какой скоростью в него входит пуля. Нет, разница, конечно, есть, но не в данном случае. Пусть там хоть лук со стрелами будет или вообще копьё с заточенным камнем. Прилетит в незащищённую часть тела – мало не покажется. Нет, этот пони идиотом не был. Может, и хотел бы им побыть, но рациональное мышление работало вперёд желания мести. Да и не стал бы он, наверное, атаковать тех, кто хотел ему помочь, пускай и врагов. У того места, где должны были стоять грузовики, они обнаружили здоровую воронку и пару вдребезги разбитых «Уралов», один из которых даже умудрился опрокинуться набок. Ящиков и трупов здесь тоже было в изобилии. Теперь бы ещё понять, в каком из них лежит то, что им нужно. — Где-то здесь… — пробубнил пегас, носом откидывая крышку ближайшего ящика. Зелий там не было – только армейские сухие пайки. Как и в следующем. — Это была точка эвакуации, да? — между делом осведомился Янг. Снова сухие пайки… А ведь эквестрийские. И чего там лежит, получается? Фрукты и овощи? — Мы хотели организовать опорный пункт, — ответил ему жеребец и вновь закашлялся, прервав осмотр очередного ящика. — Думали, что нам вышлют помощь из дворца, помогут вывести мирных пони, организовать оборону. Не помогли… — Успели хоть кого-то вывести? — Нет… Никого… — Н-да… — Наёмник откинул крышку очередного ящика и уставился на гору эквестрийских противогазов, уложенных внутри аккуратными рядами. — Эй, крылатый, тебе это может пригодиться. Он оставил распечатанный ящик и принялся за следующий. И вновь сухие пайки. В этот раз Янг не удержался и сунул парочку в свой рюкзак, естественно, не забыв осмотреть герметичные упаковки на наличие повреждений. Что-то ему подсказывало, что он найдёт там пару яблок и банан вместе с картонным пакетиком виноградного сока, но почему бы и нет, в конце концов? — Ни одного зелья, зато жратвы на целый батальон. — Капрал пнул очередной ящик с сухпайками и обернулся, чтобы посмотреть на пегаса. Свой разбитый противогаз он так и не снял, вместо этого вскрывая следующий контейнер. — Эй, копытное, от газа задохнуться решил? — Я видел, — посмотрел на него пегас. — И фильтры тоже нашёл. Вон там. Но сначала нужно найти зелья. — Как знаешь, — пожал плечами Янг, переходя к следующему штабелю из ящиков. — Твоё здоровье. — Да… знаю… — рассеянно бросил нацгвардеец и чуть замешкался перед вскрытием очередного ящика. — Спасибо. — Чего? — Стивен покосился на пегаса. — Ты помогаешь… Хоть и не должен. — Ну, война не повод быть мразью, верно? — И ещё сухпайки… Уже походит на издевательство. Наёмник еле удержался, чтобы не опрокинуть всё содержимое ящика в грязь. — Среди вас много таких как ты? — внезапно поинтересовался пони. И тут же добавил, явно предвидя следующий вопрос Янга. — Тех, кто готов помогать. — Больше, чем ты думаешь, но меньше, чем хотелось бы, — рассудительно ответил ему капрал. — Вообще, по большей части, да, нормальные парни у нас в основном. Тебе зачем? — Не вяжется в голове просто… — вздохнув, признался пегас. — Не может же такого быть, что вы всё это… ради денег. — Почему нет? — Мне бы совесть не позволила. — Ну, тебе бы не позволила. А нам надо как-то выживать, не от хорошей жизни всем этим занимаемся. На целебные зелья они наткнулись практически одновременно, разве что с небольшой разницей в несколько секунд в пользу пегаса. Естественно, эквестриец первым делом опрокинул в себя пару склянок и только после этого осмелился надеть новый противогаз. После этого он принялся набивать свои рваные седельные сумки сухими пайками, запасными противогазами, воздушными фильтрами и, конечно же, целебными зельями. Стивен тоже прихватил себе несколько склянок. Весили они немного, а лечили раны получше любого лекарства. Иными словами, такого добра на передовой много не бывает. Когда они вернулись, раненый уже успел потерять сознание от кровопотери. Нехорошо. Благо, Шон сообразил быстро и наложил на рану давящую повязку, насколько умел. Он не был обязан этого делать. Но сделал. — Расчувствовался? — будничным тоном поинтересовался у него Стивен. — Ага, — просто ответил ему снайпер. — Один хрен мы с этими зельями стандартными аптечками почти не пользуемся. — Научимся производить эти хреновые зелья сами – большая часть фармацевтических компаний на Земле просто обанкротится нахрен, — заметил Янг. — Прикинь в каждой аптеке такое купить можно будет? — Мне кажется, что даже если это и произойдёт, то правительства стран не дадут этим зельям уйти дальше армейских структур и правоохранительных органов, — рассудил Шон. — Выставят как боевые стимуляторы или там цены до небес задерут. Это при условии, что мы вообще освоим процесс производства. — А, да, я забыл, как у нас на Земле любят распоряжаться всякими инновационными технологиями, — хмыкнул Стивен. — Ладно, это уже не наши проблемы будут. Через десять минут они стояли снаружи амфитеатра рядом одной из «Брэдли», что держала под прицелом своей автопушки одну из дорог, ведущих ко дворцу. Отсюда до купола было рукой подать – минут десять-пятнадцать неторопливого прогулочного шага. Естественно, в условиях интенсивного городского боя, в лучшем случае, они доберутся дотуда через час-полтора, и того если всё сложится удачно. Если нет, то были все шансы застрять здесь до завтра. Не так уж и страшно, учитывая тот факт, что на помощь эквестрийцам никто не придёт. — Вот по этой дороге. — Шон указал пленным на изрытую воронками и заваленную обломками зданий улицу, по которой когда-то можно было быстро добраться до королевского дворца. — На десять минут мы притворимся, что вас не видим. Ровно десять минут. После этого экипаж бронемашины откроет огонь на поражение по любой неопознанной цели. Это понятно? — Да, — оглядев своих сородичей и прикинув расстояние от амфитеатра до купола, отозвался пегас-нацгвардеец. Затем он посмотрел на наёмников. — Спасибо вам. И командиру вашему. Если мы когда-нибудь встретимся… — Надеюсь, что не встретимся, — оборвал его снайпер и поглядел на наручные часы. — Девять минут и сорок пять секунд, господа и дамы. Никуда не спешите? Намёк солдат понял правильно. Четвёрка эквестрийцев бросила на оперативников последний взгляд и бодрой рысью направилась в сторону дворца. Даже если они не успеют убраться из зоны обстрела БМП, на дороге валялось достаточно обломков, за которыми можно было укрыться, да и в переулки нырнуть бывшим пленникам ничего не мешало. Сам Стивен сомневался, что экипаж БМП откроет огонь на поражение. Максимум даст очередь из пулемёта поверх голов. Припугнёт, так сказать, для острастки, чтобы не расслаблялись. — Добряки вы, ребята, — бросил им командир «Брэдли», высунувшись из командирского люка бронемашины. — Они и так уже, считай, того, обречены. — Ну, вот пусть их кто-то другой и кончает, — пожал плечами Шон. — А мы себя, кстати, освободили от расчистки лагеря. Блин, закурить бы… — Ага, — тоскливо вздохнул Стивен. — Хрен там, а не закурить. — Пепельницы ходячие, ммать, — хмыкнул командир бронемашины. — Вы уже тут и без противогазов, наверное, можете. Пробовали снимать? — Не особо горю желанием, — хмуро ответил ему снайпер и посмотрел в ту сторону, куда ушли эквестрийцы. — Ох, и не надо бы им вот так по дороге. Кто-то из лётчиков может и в стрельбе попрактиковаться. — Раньше им это говорить надо было, — протянул Янг и умолк. Что-то пропало у него резко желание болтать. А вот курить здорово хотелось. Курить и сожрать чего-нибудь. Но больше всего ему хотелось сорвать уже с лица, наконец, эту хренову маску противогаза. Нельзя. И ещё весь день, наверное, будет нельзя, хотя холодный горный ветер уже начал потихоньку разгонять клубы токсичного газа. — Пошли давай, — хлопнув капрала по плечу, сказал Шон и бросил уже командиру «Брэдли». — Доброго дежурства, парни. — Давайте, — лениво махнул им рукой офицер и спустился обратно в башню бронемашины, не забыв задраить люк. — Пошли, — негромко согласился Стивен. Он развернулся и зашагал вслед за снайпером обратно к занятому наёмниками зданию амфитеатра. Всего через час сытые и немного отдохнувшие наёмники передали амфитеатр другой роте и в сопровождении нескольких БМП «Брэдли» выдвинулись по разбитым дорогам прямо к защитному куполу, окружающему кантерлотский дворец. Янг понятия не имел, как они собираются его преодолевать. Ещё меньше он понимал, как они собираются преодолевать минные поля и заслон из шквального автоматного и пулемётного огня, что наверняка ждал их по ту сторону барьера. Но у генерал-майора наверняка был план, иначе бы их здесь не было. Иначе бы они не зашли так далеко, имея в распоряжении так мало ресурсов и сил. Это был отчаянный рывок, рассчитанный на то, чтобы наголову разбить врага, прежде чем у наёмников окончательно иссякнут резервы, но боевой дух бойцов был на высоте. Все были настроены на победу. И они победят. По-другому и быть просто не может. *** — Гм… Дежавю… — Уильям задумчиво провёл рукой через магический барьер, словно бы пытаясь зачерпнуть ладонью циркулирующую в нём защитную энергию, после чего неторопливо пробрался на другую сторону. Место проникновение они выбрали интересное – окружающий дворец барьер рассекал пополам чью-то гостиную, прорубаясь прямо сквозь стены полуразрушенного здания, кусок которого оказался внутри щита в момент его поднятия. Наиинтереснейшая штуковина, барьер этот. Вот четверо спецназовцев, чуть сбавив скорость, пролезли сквозь него без проблем, а ядовитый газ вперемешку с отравленным этим самым газом воздухом остались снаружи, среди руин, крови и пепла. Если логика такова, что через щит могут пройти только объекты, двигающиеся с определённой скоростью, то как объяснить то, что одни объекты, попадающие под эту категорию, через щит проходят, а другие нет? Хотя нет, какая-то логика здесь всё же была. Получалось, что твёрдые тела могли проходить сквозь щит беспрепятственно, если двигались с определённой скоростью, тут всё понятно. Но вот газы и всякие смеси газов почему-то нет – они оставались снаружи. Окей. Зафиксировали. Но что насчёт, скажем, воздуха в лёгких человека или пони, прошедшего через щит? Калински чувствовал себя абсолютно нормально, проходя через щит, никаких проблем с дыханием у него не возникло, и в кислородных баллонах его бронескафандра тоже больше места не стало. Получается, барьер не трогает газ, заключённый в твёрдом теле в момент перехода? Если он обтекает проходящий через него объект, то это вполне логично, не прикопаешься, но вот конкретно данный дом щит абсолютно точно рассекал, вклинивался в молекулярную структуру, иначе неясно, как эта непробиваемая переливающаяся сиреневым стена энергии оказалась внутри закрытого помещения. Что за чертовщина в этом мире вообще происходит с магией, неужели она действительно не подчиняется никаким физическим законам? Впрочем, Уильям и сам не больно-то понимал ни в физику, ни химию. Может, и есть этой ереси объяснение, просто он слишком тупой, чтобы постигнуть истину. Ну да, его дело крушить черепа, а не уравнения решать. Хотя непросто смириться с тем фактом, что ты чего-то не понимаешь на уровне логики. — Похоже, газа здесь нет. — Дайер посмотрел через плечо на оставленную позади стену барьера. — Вот бы нам таких да побольше. — Держи карман шире, — хмыкнул Уильям. — Отсюда ещё пару кварталов. — Коттер подобрался к окну, выглянул на улицу, не выходя из тени. — Вот это веселье там впереди… Уже через пару домов улицу во всю её ширину пересекала здоровенная баррикада, собранная из всего, что только эквестрийцы и СКО успели натаскать туда за минувшие несколько часов. Не стоило и сомневаться, что всё пространство от неё и до внутренней стороны барьера простреливалось как минимум из нескольких крупнокалиберных пулемётов. Скорее всего, это была только первая линия обороны. Враг отступил с довольно внушительными военными резервами, – по меркам организации обороны одного небольшого города, разумеется, – и концентрировать их все всего лишь на одном оборонительном рубеже было бы недальновидно. Настоящая линия Маннергейма ждала у крепостных стен… Ну, или Мажино – тут уж как сработает пехота с бронетехникой, и как сработают они, «Акула», элита всех элит. — На такую танк понадобится, — рассудил Алекс, мельком глянув на баррикаду. — Они ещё с другой стороны там стальных балок наварить могли или ещё чего. — Авиация эту хренову Великую Эквестрийскую Стену с землёй сравняет за милую душу, — напомнил ему мастер-сержант. — А вот нам бы её желательно обойти. Дуйте за мной. «Дуйте» – это, конечно, громко сказано. На деле же они мимо одной этой баррикады шли минут пятнадцать, если не больше, осматривая каждый угол и внимательно вглядываясь в подозрительные тени под стенами домов, в которых могла притаиться растяжка или противопехотная мина. Это не говоря уже о том, что эквестрийцы перетянули колючей проволокой каждый проход, на который им не хватило мин, а за желающими поработать болторезами зорко следили снайперы и отряды разведчиков, прикрывающие фланги обороняющихся. Они пристреляли тут из пулемётов и снайперских винтовок каждый куст, а то, что не пристреляли, то обязательно заминировали. Это сейчас у спецназовцев есть время на поиск ловушек и снайперских позиций – при штурме в суматохе боя наступающие будут терять в этом лабиринте одного бойца за другим, а кто избежит ловушек – того обязательно заберёт снайперская пуля или автоматная очередь из засады. Хвала современным военным разработкам, наёмникам не пришлось сильно напрягаться, ища мины и прячась от снайперов. Дорогущее оборудование, которым были напичканы их экзоскелеты, прекрасно видело что тепловые сигнатуры притаившихся пегасов на крышах, что невидимые невооружённому глазу лазеры противопехотных мин, что тоненькие усики и тросики растяжек и «прыгунов». Оперативникам оставалось лишь вовремя замечать опасность и медленно углубляться в территорию противника, не забывая делать небольшие перерывы на подзарядку аккумуляторов, питающих поля оптической маскировки. На главных дорогах, веером, будто лучи солнца, расходящихся от дворцового комплекса, тем временем было довольно оживлённо: ополченцы и солдаты эквестрийской Нацгвардии укрепляли огневые точки, старательно баррикадировали и минировали переулки, чтобы наступающим было некуда деваться с хорошо простреливаемых улиц, делились на отделения, взводы и роты, распределяя между собой дома и кварталы. Из того, что успел увидеть Уильям, большую часть обороняющихся представляли гражданские, вооружённые по большей части самозарядными карабинами и пистолетами. Это даже ополчением назвать было сложно. Те ополченцы, которых наёмники разбили у Понивилля, были хоть как-то снаряжены и обучены. Эти же… Эти едва понимали разницу между курком и спусковым крючком, если вообще имели представление, с какого конца браться за винтовку. СКО не собирались удерживать эти позиции. Они использовали гражданских как мясную подушку безопасности, в которой временно увязнут наёмники прежде, чем доберутся до дворца. Это объясняло, почему переулки были заминированы аж до самого рва, окружающего крепостную стену, не оставляя гражданским безопасных путей к отступлению: в оборонительном плане СКО всех этих пони уже давно списали на безвозвратные. — К героической обороне готовятся, — заметил Дайер по каналу внутренней связи отряда, отключив внешние динамики, чтобы их переговоры не услышали шныряющие тут и там эквестрийцы. — Обидно, наверное, будет, когда вместо честного боя на них сбросят килотонну бомб и ракет, а наши пройдут к дворцу по красной дорожке. — Судя по количеству копытных, красного там действительно будет много, — мрачно пошутил Уильям. — Эй, думаешь, майор действительно угостит нас выпивкой? — Он человек своего слова, от нас только требуется выполнить задание и вернуться обратно. — Не отвлекаемся, — отрезал их Коттер. У крепостной стены наёмники оказались лишь час спустя после проникновения за барьер. Не такой уж и хреновый тайминг, особенно учитывая то, что любой другой диверсионный отряд, скорее всего, так и остался бы в том лабиринте. Теперь было самое интересное – пересечь ров, проникнуть за крепостную стену, а затем, через кишащий врагами двор, и в сам дворец. Легче лёгкого. Крюки-кошки – не вариант: из каждой бойницы крепостной стены торчало по стволу, а на дозорных вышках дежурили снайперы и пулемётные расчёты. Канализация – тоже дохлый номер: с городской она не сообщалась, входов нигде видно не было, да и там наверняка стояли бы дозоры, караулящие диверсантов. Можно было попытаться зайти со стороны гор, но скалолазного снаряжения у оперативников при себе не было, да и времени бы на это ушло просто уйма. Был, впрочем, ещё один вариант. Как говорится, хочешь что-то спрятать – положи на самом очевидном месте. Иными словами, хочешь незаметно проникнуть на территорию, охраняемую целой армией – зайди с парадного входа. — Самоубийство, — выслушав план мастер-сержанта, подвёл итог Алекс. — Мне нравится. — Ворота опущены, — заметил Калински. — Грузовики по ним ходят не так часто, с этого направления нас точно не ждут. Лишь бы заряда аккумуляторов хватило. — Что ж, майор ничего не говорил про скрытное проникновение, — хмыкнул Коттер, взглядом изучая то место, через которое им предстояло прорываться к дворцу. Довольно широкие ворота, выполняющие также и роль перекидного моста через ров, по бокам две дозорные вышки, а что дальше – неясно. Скорее всего, двор, полный беженцев и солдат. — Не уверен, что стоит, — подал голос Хольмберг. — Пока они не знают, что мы здесь. — А как узнают, наша операция может очень сильно осложниться, — согласился с ним Дайер. — Даже наши костюмчики не вывезут такое количество народа. — Значит, идём быстро и тихо, — рассудительно заключил Коттер. — И молимся, чтобы аккумуляторов хватило. — Ну а если не хватит? — Посмотрим, насколько крепкие эти скафандры, что я могу тут сказать. Они потратили ещё минут десять на то, чтобы сместиться поближе к воротам, не покидая заминированные жилые кварталы. Двигаться по набережной, даже со включенными генераторами оптических полей, было довольно рискованно. Не сказать, что переться через лабиринт из мин и снайперских позиций было сильно безопаснее, но это хотя бы был контролируемый риск, целиком зависящий от способности оперативников вовремя обнаруживать и реагировать на угрозу. Если что-то пойдёт не так на набережной, по ним ударят десятки пулемётных и автоматных стволов. Солдаты удачи или нет, но доверять свои жизни слепому шансу не хотели даже они. Чтобы выбраться на дорогу, им пришлось снять несколько растяжек и прорезать пару рядов колючей проволоки, не забыв при этом наскоро заделать дыры. Навряд ли кто-то проверяет целостность заграждений и минных полей, но совсем уж наглеть тоже не стоило. СКОшники, может, и ждали диверсии, но ждать диверсии и знать, что диверсанты рядом – это немного разные уровни боеготовности. Уже отсюда они могли разглядеть лагерь беженцев по ту сторону крепостной стены. Через такую толпу пони они бы не пробились ни за что на свете, даже имея при себе боевые скафандры с маскировочными полями. Придётся обходить по краю, по огороженному солдатами периметру, тратить ещё больше времени, а время было крайне ценным ресурсом в их случае. — Думаете, нам достаточно много платят для всего этого дерьма? — поинтересовался Алекс. — Брось, на кой хрен покойникам деньги? Мы ведь здесь не за этим, — возразил ему Калински, выглядывая в окно. — Не за этим, — согласился с ним наёмник. — Порой задаюсь вопросом, за чем же ещё… Выждав несколько минут и так и не дождавшись никакого выходящего с территории дворца транспорта, наёмники всё же покинули своё укрытие и под работающими маскировочными полями пересекли сначала пустующую улицу, а за ней и опущенный через реку мост. До последнего момента, когда они уже миновали ворота и дозорные вышки, Уильяму казалось, что их вот-вот обнаружат, что пегасы-снайперы с их паранормально острым зрением заметят практически невидимые размытые пятна, крадущиеся по дороге. Они вполне были на это способны, крылатые эти. Прирождённые снайперы и разведчики, значительная доля погибших в Балтимейре наёмников не даст соврать. Но тревога так и не прозвучала, а их позицию до сих пор не накрыло шквальным автоматным, пулемётным и снайперским огнём. Выходит, не так уж снайперы и следили за своими секторами. С другой стороны, зачем? Война шла там, далеко, в десятках кварталов от них, за непробиваемой стеной магического щита. Им и в голову прийти не могло, что всего пара пегасов, внимательно наблюдающих за основными подходами к дворцу, могла предотвратить катастрофическую диверсию. Сразу за воротами бойцы свернули направо и осторожно двинулись вдоль крепостной стены, минуя лагерь по его окраине. — Ну и базар, прям королевские трущобы, — протянул Дайер по системе внутренней связи. От количества цветных тел на квадратный метр у Уильяма зарябило в глазах. Счёт шёл на тысячи, и наверняка ещё больше гражданских поджидало их внутри дворцового комплекса. Немытые, не выспавшиеся, отчаявшиеся, каждый второй здесь потерял кого-то из близких, каждому третьему было некуда больше возвращаться. В их глазах плескался страх пополам со смирением, и лишь маленький проблеск надежды не давал эквестрийцам сдаться окончательно. — Им негде будет прятаться от бомб, — заметил Калински. — Всё верно, — просто согласился с ним мастер-сержант. Дальше этого момента продолжать тему не имело смысла. Через небольшие ворота в сторонке оперативники проникли в дворик поменьше, наверняка служебного предназначения, учитывая мусорные контейнеры и ещё одни ворота, предназначенные для проезда мусоровоза или что тут по задумке архитекторов должно было через них проходить. Понятное дело, околачиваться рядом с таким местом желающих не было, и поэтому наёмники смогли устроить небольшую передышку и продумать дальнейший план действий. — Разделяемся? — ещё даже не дождавшись слова командира, осведомился Дайер. — Агась, — кивнул Коттер. — Уилл, Алекс, вы у нас теперь эксперты по подрыву инопланетных технологий – на вас поиск и уничтожение генератора щита. Я возьму Артура, и мы прошвырнёмся по дворцу, поищем этих аликорнов. Если им хватило мозгов, то они уже давным-давно убрались отсюда к чёртовой матери, но что-то мне подсказывает, что мозгов им не хватило. Заодно оставим нашим друзьям из СКО парочку взрывоопасных сюрпризов. Уильям ничего не сказал по этому поводу, но буквально почувствовал оценивающий взгляд Алекса, когда тот повернул к нему забрало своего шлема. Твайлайт… Нет, боец не собирался ставить что бы там между ним и принцессой ни было выше задания. Ему было противно, тут он спорить не стал бы, но он не был предателем, чтобы своим в спины стрелять, да и что бы это решило, в конце-то концов? Сержант умел мыслить здраво. Единственным верным решением в данной ситуации было похоронить прошлое и делать свою работу. В отличие от всех этих пони, укрывшихся в последнем безопасном во всей Эквестрии месте, у него было какое-никакое будущее. — Режим радиомолчания ровно до уничтожения генератора? — уточнил Дайер. — Верно. Как избавитесь от установки, сообщаете нам, а потом ноги в руки и валите оттуда к чёртовой матери, нас не ждите. Наши ребята точно заметят, что щит перестал подпитываться магией, так что его остатки, скорее всего, снесут с «Апачей» ещё до прибытия нашей авиации. И уж от града топливных бомб нас не защитят ни скафандры, ни Леди Фортуна. — Ну, у последней мы явно на хорошем счету, — хмыкнул боец. — Не сглазь, — бросил ему Уильям. — Удача смелых любит, а не самоуверенных... Да и тех не всегда. Проникать в дворец пришлось с самого верхнего этажа, где их шансы налететь на столпотворение гражданских сводилось к нулю. Исходя из количества армейских контейнеров, это место служило СКО своеобразными казармами повышенного комфорта наряду с оружейной и, возможно, даже штабом. По понятным причинам, комнаты пустовали, а коридоры патрулировали редкие стражники в золотой зачарованной броне, следящие, чтобы беженцы не забредали туда, куда им не следует забредать. Диверсантов они не ждали, чувствовали себя в полной безопасности, чаще всего просто торчали на постах либо прохаживались по вверенной им территории, гремя позолоченными накопытниками по мраморному полу или отбивая глухие металлические удары по пышным коврам. В обычное время их здесь ошивалось, наверное, в несколько раз больше, но сейчас получалось так, что это не стража выискивала диверсантов, а диверсанты выискивали стражу. Чего здесь охранять, впрочем? Настоящие проблемы в виде лазерных ловушек, прожекторов, ям с шипами и отравленных дротиков, скорее всего, начнутся уже потом… Они разделились практически сразу же. Несмотря на грандиозные размеры некоторых помещений, работать двойками в замкнутых пространствах было немного удобнее, тем более диверсионной группе, нацеленной на выполнение нескольких задач одновременно. Уильям и Алекс решили держаться поближе к верхним этажам комплекса, но не выбираться на крыши без необходимости. До обнаружения генератора им не хотелось бы ни вступать в бой, ни оставлять после себя тела: как только на территории дворца вскроется присутствие наёмников, к генератору стянется вся грёбаная Эквестрия, и либо оперативники не дойдут до самого генератора, либо героически подохнут под собственными же бомбами, прорываясь наружу, потому что переполох здесь начнётся знатный. Естественно, ни один из этих вариантов наёмников не устраивал. В Кантерлоте Уильяму бывать ещё не приходилось. Когда его путём нехитрых махинаций со стороны затесавшихся в ряды СКО агентов «Беллфайер» назначили в отряд, сопровождающий Элементы в их дипломатическом визите, в вертолёт они садились уже на территории «Рубикона», дозаправлялись в Мэйнхэттене, а оттуда летели через море в страну грифонов, разодранную в клочья клановыми междоусобицами. Высеченные из грубого обветренного камня замки Королевства Грифонов наёмника тогда не очень впечатлили, а вот на Кантерлотский Дворец ему посмотреть хотелось очень давно. Не так он себе это представлял. Нет, дворец впечатлял, даже очень, особенно украшенный пёстрыми флажочками, шариками, гирляндами и прочими праздничными безделушками, но не как деревенский домик, а со вкусом, дизайнерским профессионализмом. Смутила бойца сама ситуация, в свете которой он совершил этот визит. Атмосфера внутри дворца царила далёкой от праздничной, и двое спецназовцев, крадущиеся через пустые коридоры под защитой маскировочных полей, готовились совершить совсем не безобидный праздничный розыгрыш с хлопушками и взрывающимися тортиками. Сегодня благодаря им погибнет много народа. Очень много. — Я пытаюсь представить стоимость всего этого великолепия в американских долларах, — подал голос Дайер, — и что-то мне подсказывает, что такой цифре пока ещё не придумали название. — Ты преувеличиваешь, — ответил ему Калински. — Думаю, суммарной стоимости всех «Рапторов», что мы потеряли за время операции, просто с лихвой бы хватило, чтобы покрыть и строительство, и отделку. Тронный зал они решили обойти десятой дорогой, срезав через пустующие служебные помещения и казармы стражи. Огромные пустующие пространства не внушали наёмникам доверия, и дело было даже не в том, что они боялись попасться – просто так уж работало солдатское чутьё: чем больше рядом укрытий, за которые можно завалиться в случае засады, тем спокойней. — Думаешь, авиация обвалит этот детский замок за один заход? — Калински укрылся за колонной и глянул на индикатор заряда маскировочного поля. Ещё на несколько минут хватит. — Ну, объёмно-детонирующими вроде как бить будут, — логически рассудил Дайер, остановившись рядом. — Думаешь переждать где-нибудь бомбардировку? — Да ну к чёрту, — фыркнул наёмник. — Просто интересно. — Авиация расчищает дорожку нашим наземным силам, — напомнил ему Алекс. — Захотели бы расхреначить весь город с дворцом в придачу — рванули бы ядерную на несколько километров ближе. — Справедливо. Бойцы спустились на этаж вниз по винтовой лестнице и, проскочив между двух скучающих стражников, попали в нечто, напоминающее музей, сопряжённый с картинной галереей. По крайней мере, именно такое впечатление создавали длинные проходы, заставленные постаменты с остеклёнными экспонатами и картины, развешенные по стенам. — По этим местам, должно быть, гоняют туристов, чтобы не скучали, — предположил Дайер. — Не знаю, зачем ещё это всё здесь надо. Гляди, вон даже стенды информационные, почитать можно. Останавливаться и читать оперативники, естественно, не спешили, хотя, скорее всего, они были последними, кто видит здесь все эти красоты. — Надо подзарядиться, — заметил Уильям, присматривая себе подходящее укрытие. Индикатор заряда на дисплее начал гореть красным – энергии оставалось максимум на минуту. — Давай сюда. — Алекс юркнул в большое углубление в стене, где стояла здоровая статуя, изображающая Кантерлотского Гвардейца, вставшего на дыбы для нанесения удара, и Ночного Стража, по-кошачьи пригнувшегося к земле, чтобы через секунду броситься на своего врага в смертоносном прыжке. Напротив них, в противоположной стене, было проделано такое же углубление, в котором поместились две стойки с доспехами и информационные стенды, в деталях описывающие каждый элемент снаряжения как златобронных стражников столицы, так и неуловимых солдат ночи. — Почти жалею, что не могу остановиться и почитать, — с деланным огорчением признался Уильям. — Думаю, тут где-то есть отделы, посвящённые и военным конфликтам, и истории становления Эквестрии. — Можешь остаться – я захвачу тебя на обратном пути, — усмехнулся его товарищ. — Не уверен, что стража оценит мой интерес к местной истории. Они вдвоём кое-как уместились у постамента статуи и умолкли, напряжённо вслушиваясь в повисшую во дворце тишину. Спустя некоторое время до них начал доноситься хорошо знакомый им звук – глухие удары металлических накопытников о поверхность ковра, коими тут был устелен чуть ли не весь дворец. Стражник… Причём не один, а минимум четверо, если не больше. Выходит, не патруль. Вместе с этим за дробным цокотом копыт до наёмников начали доноситься женские голоса, по мере приближения их источников начавшие складываться во вполне осмысленную речь. Оперативники вжались в постамент статуи: миникарта, принимающая данные с локатора, недвусмысленно сообщала им, что шесть неопознанных объектов очень скоро окажутся рядом с их укрытием. — …уже наверняка выслали убийц по наши души, — договорил первый голос, строгий, почти что властный, наверняка принадлежащий личности решительной и уверенной в себе. В противовес голосу второй говорящей, что звучал мягко и приятно, как-то даже по-матерински обнадёживающе. — И тем не менее, ты желаешь остаться? — Я не могу уйти, Тия. Это будет неправильно. Те люди и пони на баррикадах сражаются за нас, за наше будущее, нашу свободу. Я хочу, чтобы они знали, что мы не отсиживаемся за их спинами. Что мы тоже сражаемся за нашу страну. — Мы и так пожертвовали слишком многим, Лу… — И мы должны принести в жертву ещё больше. Нам придётся. В нашей ситуации нет такого понятия как «слишком большая жертва». Мы все делаем то, что должно. И я не могу сбежать. Ни под каким предлогом. Ты прекрасно это знаешь. Они остановились где-то в десятке метров от статуи – Уильям не отрывал взгляда от окошка миникарты, боясь даже пошевелиться. Вот жеж угораздило, если там две принцессы в окружении четырёх Ночных Стражей, то не имеет даже смысла рыпаться: положат на месте. Да и если не Ночные Стражи, а просто гвардейцы, то всё равно не имеет. Такие хорошие цели бы по-тихому убрать вместе с эскортом, но позиция для такого была не самая удобная, а идти ва-банк ради второстепенных целей не очень-то хотелось. Забавно, мастер-серж и Хольмберг сейчас их по всему дворцу, наверное, ищут, а Уильям и Алекс вот так запросто наткнулись. Наткнулись и ничего не могут сделать. — Это ведь из-за твоего чувства вины, так? — помолчав немного, спросила Селестия. — Из-за того, что произошло… тогда, целые века назад? — Отчасти… — вздохнув, призналась Принцесса Ночи. — И… мы об этом уже говорили. Неоднократно. — И оттого мне ещё сложнее тебя понять, сестра. — Со мной всё будет в порядке, Тия. Эти чужаки… Неприятно это признавать, но они действительно хороши в своём деле. Только вот к такому они не готовы. — Пожалуйста, будь осторожна, Лу. Небесам известно, что ещё они могли припасти на случай, если у них ничего не получится. — И ты, сестра. Пожалуйста, позаботься обо всех этих пони. Ты нужна им, особенно сейчас. Я знаю, ты тоже хотела бы остаться. Но кто-то из нас должен повести беженцев. Быть рядом с ними, не давать их надежде угаснуть. — Хорошо, Лу… — Солнечная принцесса вздохнула горестно. — Ты права. С тобой и Ночной Стражей у защитников намного больше шансов. Я ведь всё ещё помню тебя в бою… Я же позабочусь о том, чтобы все эти пони добрались до своего нового дома... Надеюсь, хотя бы в Кристальной Империи мы сможем перевести дух. Между двумя сёстрами повисло тягостное молчание. Длилось оно, впрочем, недолго, и вскоре метки на радаре вновь пришли в движение. Наёмники, не переглядываясь, активировали режимы маскировки и замерли. Дробный цокот копыт неторопливо миновал их позицию и направился дальше по коридору в направлении, откуда пришли Уильям и Алекс. — Ты уже отослала Твайлайт и Эплджек? — осведомилась Луна по мере того как их голоса постепенно затихали, превращаясь в блуждающее по музею эхо. — Да, они отбыли самыми первыми. Я не стала рисковать… Не теряя больше времени, бойцы под маскировкой «плащей-невидимок» покинули своё укрытие и двинулись дальше по коридору. Дайер прямо на ходу связался с командиром квада: — Первый, я второй, встретили Принцессу Селестию и Принцессу Луну. Обе под охраной Гвардии, Ночных Стражей не видно. Исходя из их разговора, Принцесса Луна собирается остаться во дворце и участвовать в обороне. Принцесса Селестия собирается эвакуироваться вместе с остальными гражданскими. Принцесса Твайлайт Спаркл покинула город до нашего прибытия, достать её не представляется возможным. В огневой контакт не вступили, продолжаем двигаться к основной цели, приём. — Второй, первый, понял тебя, спасибо за информацию. Принцессами мы займёмся, продолжайте поиск генератора, как поняли, приём. — Так и поняли, первый. Ищем генератор. Второй, конец связи. Что ж, хотя бы с Твайлайт и её подругой всё будет в порядке. По крайней мере какое-то время. Калински не сомневался в том, что если майору Харрису понадобятся их головы, то оставшиеся Элементы достанут хоть из-под земли. Такая уж у бойцов «Акулы» была специфика работы – доставать из-под земли что угодно и что угодно же закапывать в эту самую землю. Ладно, забыли. Селестия и Луна наёмника интересовали уже не столь сильно. Можно было выбросить из головы глупые мысли и целиком сконцентрироваться на задании. Генератор эквестрийцы разместили в центре огромного открытого сада, в это время года мирно спящего под снежным покровом. Из-за крон деревьев установку было совершенно не видно, но вот бивший вертикально вверх откуда-то из центра парка голубоватый луч энергии спутать с чем-то было просто невозможно. — Укрываться негде будет, — мрачно заметил Уильям, когда они спустились на первый этаж дворцового комплекса и прикинули расстояние до цели. Сотня метров, плюс-минус. — Ты сам как ходячий ДОТ, — напомнил ему Дайер. — Возможно, там засада. Но нас они навряд ли ждут. Главное – сработать быстро и сделать ноги, пока они не успели отреагировать. Гляди, видишь, сколько кустов? Держись к ним поближе, следи за аккумуляторами. — Ну, хоть сверху нас не видно. — Калински посмотрел на укрывшиеся снежными шапками деревья. — Сквозь кроны они по нам с верхних этажей особо не постреляют. — Это да. Подзарядился? Готов? — Агась. — Ну, подорвали тогда… Даже несмотря на маскировочные поля, держаться наёмникам пришлось уже натоптанных тропинок: надрывающаяся военная промышленность и недостаток финансирования не позволили учёным приделать к экзоскелетам веники, которые заметили бы следы оперативников на снегу, так что за бойцами через весь парк тянулась бы довольно заметная вереница следов. Мало ли, кто здесь шатается, верно? А сами по себе появляющиеся на снежном насте следы – это явление, выходящее за рамки нормальных. Впрочем, как выяснилось, по заснеженному парку особо никто и не шатался. Зато вот у самой установки собралась настоящая тусовка из людей и пони, которые дежурили за небольшой укреплённой позицией, куда они даже стащили несколько крупнокалиберных пулемётов. Насчитали наёмники в общей сложности бойцов двадцать, не считая небольшой команды техников, и это было немного… дохрена для скрытной операции. Шаталась вся эта компания преимущественно вокруг самой установки – уже знакомого шпиля на треноге, увенчанного каким-то магическим кристаллом, – так что что с полями, что без, а прорываться к генератору придётся с боем. Это только на расстоянии технология оптической маскировки по-настоящему прячет бойца – вблизи-то прекрасно видно, что как-то уж подозрительно неправильно преломляется свет на том месте, где, по идее, ничего и нет. Здесь у наёмников, впрочем, всё было схвачено. Уильям и Алекс разошлись в разные стороны, чтобы обхватить огневую позицию СКО с обеих сторон, а затем, обменявшись сигналами, отправили дежурным пару гостинцев в виде шоковых гранат. Ох, и классная же штука! Хоть в комнату с заложниками закидывай, да ещё и супостатов в плен понабрать можно. Сейчас, правда, пленные наёмникам не требовались. Два синхронных хлопка отправили чуть ли не половину обороняющихся отдыхать на снег. Пятнадцать метров зоны сплошного поражения – это немало, это вообще нихрена не мало. Оборонительные гранаты такого не могут, хотя оборонительные гранаты и стоят намного дешевле. Вскинув винтовку, Уильям вступил вперёд и, поймав в перекрестие прицела первого противника, выжал спуск. Ничего не понимающий единорог-техник так и не успел вытянуть из кобуры табельный пистолет – упал на снег с пробитой головой, забрызгав кровью панель управления генератором. Противник не видел наёмников, а потому и не понимал, куда стрелять, где занимать укрытие. Кто-то из солдат вскинул винтовку, дал слепую автоматную очередь в случайном направлении и тут же повалился на землю замертво с дыркой в голове. Ещё один что-то в панике закричал в рацию, но пуля оборвала его призыв о помощи на середине предложения. С момента разрыва шоковых гранат прошло чуть меньше десяти секунд. У генератора щита лежали лишь трупы либо те, кто уже не мог оказывать сопротивление. Вот тут-то по ним и врезали со всех сторон. Уильям даже не успел рефлекторно броситься на землю, когда его броня чуть ли не загудела от града разбивающихся о неё пуль. Гремело со всех сторон, в кустах и среди деревьев мерцали вспышки от выстрелов, взбаламученный снег здорово мешал осматриваться по сторонам. — Вот чёрт! — Оперативник забился за ближайшую кучу мешков с песком, не решаясь испытывать прочность костюма. На датчиках сердцебиения ничего не было – это что за фокусы такие?! Успокоившись и переборов оторопь, Калински переключил свой визор на тепловизионный канал и занял огневую позицию. Дайер был с другой стороны от установки, отстреливался. Они обменялись информацией и пришли к выводу, что отряд идиотов, сгрудившихся у установки, был наживкой, в то время как настоящие защитники засели в засаде, каким-то образом скрыв себя от датчиков, и ждали, когда диверсанты сами к ним придут. Это был хороший план. Чёрт, это был просто великолепный план – пожертвовать кучкой ополченцев, но отбить установку. Будь их тут, наёмников, хоть десять, хоть двадцать – слегли бы все под перекрёстным огнём, если бы не эти новомодные непробиваемые доспехи. Погорячились они вот так в расставленный капкан лезть, но кто ж знал, что датчики сердцебиения дадут сбой? Нет, никакого сбоя не было. Уильям выглянул из укрытия и понял, что тепловизоры тоже бесполезны. По ним буквально стрелял грёбаный снег, потому что ничего больше в этом грёбаном снегу не было. Что это за сраная Финляндия 1939-го?! Чертыхнувшись, он включил режим оптической маскировки и попытался убраться из зоны обстрела. Кругом в воздухе было столько снежной пыли, что никто и не обратил внимания на вереницу следов, что уходила в сторону от установки. Дайер ушёл в противоположную сторону, оставив позицию, и ещё некоторое время враг полосовал длинными очередями мешки с песком, видимо, искренне веря в то, что наёмников они огнём прижали, и теперь тех надо просто их как-нибудь добить. СКО оказались не такими тупыми, как хотелось бы верить Уильяму. Когда наёмник уже почти вышел в предполагаемый тыл противника, по нему врезали из гранатомёта. Калински только и успел, что прыгнуть в сторону, когда рядом с ним рванул осколочно-фугасный выстрел, поднимая в воздух такое количество снега, что могло показаться, будто он угодил в центр бурана. О броневые пластины вновь защёлкали пули, но не слишком уверено: даже если у СКО были тепловизоры, скафандры наёмников на них были такими же мутными пятнами, как и всё остальное окружение. Уильям связался со своим товарищем и понял, что засадные силы разделились и попытались окружить оперативников. Эти явно были из местного спецназа, и ошибок они практически не совершали, раз до сих пор умудрялись водить наёмников за нос. А вот оперативникам можно было совершать ошибки, и одну такую Калински решил совершить сознательно – начать прорываться к врагу как есть, в полный рост, хватая грудью пули. Пользуясь мышечными усилителями экзоскелета, наёмник сбросил оптический камуфляж и ломанулся к ближайшему кусту, из которого его уже от безысходности начали поливать длинными, неконтролируемыми очередями, не зная, как ещё расковырять этот терминаторский доспех. Тут-то он и понял, что СКОшники нацепили на себя белые накидки, каким-то образом поглощающие тепловое излучение тела и пряча владельца с экранов радаров. Сложно даже было сказать, разработка это какая или снова какие-то очень сильные колдунства – от эквестрийских техномагов теперь чего угодно ожидать можно было. Неспособные нанести Уильяму хоть сколь-либо значительные повреждения и застигнутые врасплох его лобовой атакой, СКОшники запаниковали и начали совершать ошибки. Так, например, подставился под очередь из ACR эквестриец, пытающийся убраться с пути наёмника, а следом за ним в снег упал уже человек, не успевший сменить укрытие. Это и стало последней каплей к спецназа СКО. Поняв, что этот бой им не выиграть, СКОшники забросали всё дымовыми шашками и неслышно отступили, оставив установку наёмникам. Уильяму их даже было немного жалко: ребята очень хорошо поработали и дрались они достойно, но шансов у них без поддержки тяжёлого вооружения не было совершенно никаких. Броня была способна выдержать обстрел из крупнокалиберного пулемёта, а мелкокалиберные винтовки её даже не царапали, разве что совсем уж повезёт попасть в какой-нибудь зазор между броневыми пластинами. — Чисто, — констатировал Калински. — Чисто, — согласился с ним Алекс по рации и умолк на несколько секунд, прежде чем скоротечно выпалить. — Твою мать, не чисто! Уильям и сам заметил движение в уже начавшем было опускаться облаке потревоженного снега. Ночью у него бы не было против этого противника никаких шансов, но сейчас ему практически ничего не стоило увернуться, пропуская мимо себя удар зачарованными иссиня-чёрными клинками. Промахнувшийся Ночной Страж мягко приземлился на поверхность снежного наста, каким-то образом даже не провалившись в снег, будто ничего он и не весил, и одним прыжком растворился прямо в воздухе, оставив после себя лишь завихрения каких-то живых теней. Приплыли. Наёмник прекрасно видел, как колышутся тут и там, сочась тенями, растворённые в пространстве фигурки фестралов. Он прекрасно их видел, вот только сфокусироваться на них никак не получалось: взгляд соскальзывал, цеплялся за ветки кустов и стволы деревьев, а крадущиеся в этом зимнем лесу создания уже оказывались где-то в другом месте, окружая Уильяма, выгадывая подходящий момент для атаки. Калински и не думал стрелять. Он ждал. Внутри него всё похолодело, впервые за сегодня наёмник почувствовал лёгкий приступ страха, но моментально пресёк его попытки перерасти в панику. Ему предстояло схватиться в ближнем бою с отрядом совершенных убийц, идеальных солдат, и в этот раз он правда мог проиграть. Фестралы тоже считали Уильяма очень опасным противником. Наёмникам «Акулы» и Ночной Страже уже пришлось несколько раз схватиться в бою и потягаться в искусстве скрытного проникновения и диверсионных операций. Поэтому нападать они тоже не спешили… и это было, на самом деле, плохо, потому что времени на то, чтобы уничтожить установку, становилось всё меньше и меньше, а к парку уже наверняка стягивалась вся эквестрийская армия. Калински не знал, какой ему сделать ход, как получше разыграть имеющиеся у него карты. Одна ошибка, и пропущенный удар может стать для него последним. Сигналом к действию стал тихий писк системы, оповестивший о полной перезарядке аккумулятора, питающего оптический камуфляж. Наёмник недобро ухмыльнулся, и хорошо, что Ночные Стражи не увидели его злобный оскал. Поверхность костюма зарябила, и секундой позже оперативника уже было практически не различить на фоне снега и деревьев. Фестралов таким трюком провести было сложно, – превосходное зрение и повышенная чувствительность к звуковым колебаниям давали им способность драться на равных с кем угодно хоть в полной темноте, – но в скоротечной схватке невозможность видеть действия противника сбивали их с толку так же, как и их размытые и плывущие по воздуху силуэты сбивали с толку Уильяма. Вот теперь наёмнику надо было действовать максимально быстро и эффективно. Ключом к выживанию было движение, и оперативник начал двигаться, выбирая ближайшую к нему цель. Один из силуэтов сзади неслышно оторвался от земли и рванулся к сержанту, выбросив перед собой передние накопытники с острыми изогнутыми клинками. Мозг наёмника моментально стал сложнейшей вычислительной машиной, способной за доли секунды проанализировать поступающую в него информацию и выдать телу наиболее оптимальный вариант реакции. Калински пригнулся, пропуская стража над собой, лишь затем, чтобы мгновением позже вскинуть штурмовую винтовку и встретить другого фестрала автоматной очередью прямо в грудь. Уйдя в сторону от кувырком летящего через снег уже мёртвого тела, наёмник принял удар по касательной и подивился тому, с какой лёгкостью пара зачарованных клинков вскрывает его непробиваемую броню. Биться в ближнем бою сразу с четырьмя бешеными конями, способными искромсать его на тоненькие лоскуты, требовало от него просто нечеловеческих скоростей и концентрации. Мышечные ускорители экзоскелета тихо жужжали, свистели и гудели от натуги, позволяя наёмнику прыгать, бегать и уклоняться от таких атак, которые бы уже давно уложили любого другого человека с каким угодно уровнем подготовки. Фестралы не давали Уильяму спуска. Они всегда были рядом, они не отступали и нападали группами, кружа вокруг него с умом непостижимой скоростью, прячась в живых, клубящихся вокруг них тенях и показываясь из них лишь для того, чтобы нанести очередной смертельный удар. Сержант старался от них не отставать. Он был даже рад впервые за несколько операций применить тактический меч, который до этого момента покоился в ножнах у него за спиной. Сказать по правде, поначалу Калински так и не понял, к чему им эти здоровые и неповоротливые тесаки-переростки, давно ушедшие из моды, но принимая во внимание тот факт, что по изначальным разведданным силы наёмников должны были столкнуться со средневековой армией, из-за неизбежности близкого контакта силы спецназа решили вооружить таким вот тактическим холодным оружием. И ведь как в воду глядели. Лёгкий и сбалансированный клинок ощущался наёмником как продолжение его собственной руки. С мечами Уильям ещё дело не имел, зато вот с сапёрной лопаткой и тесаками в своё время наигрался предостаточно, а потому колющие и режущие удары наносил не абы как, а со знанием дела, метя в открытые участки тела и не тратя ни одного удара впустую. В первую же минуту бешеного клинкового боя ему удалось перерезать горло ещё одному стражу, и подставившаяся под удар кобылка забарахталась в сугробе, захлёбываясь кровью, разбрызгивая малиновые капли по взрыхленному их смертельным танцем снегу. Лёгкая фестралья броня в угоду удобству и мобильности защищала лишь грудь да голову владельца – шею и суставы прикрывала разве что густая понячья шерсть. Один из стражей вышел из боя, пытаясь помочь смертельно раненой сослуживице, и Уильям получил небольшую, так сказать, передышку, оставшись биться с двумя уже порядком вымотавшимися стражниками. Тактический перевес был теперь в его сторону. Фестралы теряли инициативу и всё больше и больше осторожничали, отступали, боясь контратаковать, сомневались, а по зубам ли им вообще этот орешек. Они все были изранены и медленно теряли силы от кровопотери. Уильям теперь понимал, как погиб его предшественник Феликс. До этого он не верил, что что-то вообще способно пробить этот бронескафандр. Но до чего ж всё же крепкая и надёжная это была штука. И тут что-то произошло. До ушей сержанта донёсся звонкий металлический щелчок, и один из фестралов внезапно споткнулся и упал мордой в снег с дырой в закрытом шлеме. Одновременно с ним невидимая смерть одного за другим забрала и всех остальных фестралов, даже не успевших понять, что где-то на поле боя объявилась новая угроза. Калински расслабился и стряхнул с лезвия меча кровь, сунул его в снег, попутно наблюдая, как из растрёпанных кустов к нему выбирается Дайер, исполосованный зачарованными клинками фестралов не хуже, чем сам Уильям. То, что Алекс уже успел управиться со своей порцией мышекрылых пони и пришёл помогать своему товарищу, последнего ничуть не смутило. — Пошли, хорош хернёй страдать, — бросил он, после чего развернулся и зашагал в сторону отбитой у СКО в неравном бою установки. — Ты мне тут, как бы, честную рыцарскую схватку прервал, — с притворной досадой в голосе упрекнул его Уильям, а сам пошёл следом, закрепляя меч в ножнах. — Можешь тут остаться – готов поспорить, сюда сейчас стягивается вся Ночная Стража Эквестрии, — не оборачиваясь, парировал его шутку Дайер. У них было от силы несколько минут, прежде чем сюда нагрянет группа быстрого реагирования. Не факт, что у противника вообще ещё хоть что-то осталось, но поторопиться всё же стоило. Уильям сбросил под ноги сумку со взрывчаткой и принялся за дело, пока его напарник крутил головой во все стороны, гадая, с какой стороны им ждать гостей. — Готово. — Калински вкрутил последний детонатор посмотрел на товарища. — Убираемся отсюда. Уже на бегу, подзарядив аккумуляторы и укрывшись маскировочными полями, они подорвали заряды. Конструкция за их спинами, одна за другой лишившись опоры, опасно накренилась, а затем, потеряв равновесие, со стоном гнущегося металла обрушилась на землю. Переполненный магической энергией кристалл рванул не хуже небольшой авиабомбы – укреплённая позиция СКО в одно мгновение исчезла облаке дыма, снега и высвобожденных из плена завихрений магии. Навряд ли кто-то из оглушённых шоковым оружием солдат СКО пережил это светопреставление, но даже если и так, то от них больше ничего не зависело. Подпитывающий защитный купол луч энергии прервался, обернувшись вихрем всеразрушающей магической энергии, пляшущей среди спящих под снежными шапками деревьев парка, и наблюдатели «Беллфайер» это определённо заметили. Не пройдёт и нескольких минут как на щит обрушится вся огневая мощь артиллерии и авиации частной военной компании. И когда защита Кантерлота падёт, лучше бы наёмникам быть за его пределами… *** Было что-то пьянящее в понимании того, что твоими руками вершится история целого государства. Мастер-сержант Коттер не понаслышке знал это чувство. Работая в подразделении армейского спецназа, в элите всех элит, он и его отряд не раз способствовали чему-то подобному, поворачивая вспять ход десятков боёв, одной пулей порой добиваясь такого, на что была израсходована не одна сотня бомб и ракет. За рваными линиями фронта современной войны они выигрывали совершенно другие битвы. Артиллерия мешала поля сражений с грязью, авиация осыпала врага бомбами, солдаты гибли сотнями, тысячами… Не всегда это приводило к желаемому результату. Чёрт, не всегда это вообще приводило к каким-либо результатам. У Коттера и его людей не было ни поддержки авиации, ни артиллерии, ни танков, ни людского резерва в несколько тысяч человек. И, тем не менее, если бы ни они, бог знает, чем закончилась бы операция «Беллфайер» в Эквестрии. Если не провалом, то уж точно куда большими потерями. Потому что во врага можно выпустить сколько угодно пуль и снарядов, но порой скальпель был куда эффективнее молота, и один точный выстрел мог спасти миллионы жизней… Либо погубить, в зависимости от желаемого результата. Штурмовая группа бы здесь не пробилась. Слишком много стражей. Спуск в кантерлотские подземелья располагался в отдельном здании, довольно укреплённом, на самом деле. Похоже, раньше там были темницы… Насмотрелся мастер-сержант на темницы, когда они скакали по горам грифоньего королевства… Ну, или того, что от него осталось. Дозорные вышки, укреплённые ворота, много открытой местности между тюрьмой и замком. Простреливается со всех направлений – попробуй-ка сбежать. Сейчас весь двор был заставлен палатками, а между ними – пони. Чертовски много пони. Поменьше, чем у ворот дворца, но достаточно для того, чтобы зарябило в глазах. Изредка из широких ворот тюрьмы выходила группа стражников, брала побольше беженцев и снова уходила в тоннели. Не рисковали выводить всех сразу одной большой группой. Зря. Сейчас-то уже поздно, а так могли спасти в несколько раз больше. Ну, наёмникам это только на руку. Чем больше паники, тем лучше. — Похоже, сука опаздывает на собственные похороны, — задумчиво протянул Артур. Коттер хмыкнул. Умостив ствол винтовку на краю крыши, он ждал появления цели. — Спешишь куда-то, Арти? — Мне просто не очень нравится наша компания. Гвардейцы в своих золотых доспехах уже и в самом деле начинали нервировать. Они здесь были повсюду, на каждом балкончике, у каждого окна. Пришлось постараться, чтобы найти себе огневую позицию, вокруг которой не шаталась бы толпа скучающих стражников, и чтобы при этом их не заметили снайперы на дозорных вышках. И всё ради одного выстрела. Коттер был уверен, что ему хватит всего одного. Что-то мелькнуло на краю глаза – Коттер сместил винтовку в сторону, и перекрестие прицела легло на голову новой цели. — Есть цель. — Мастер-сержант мгновенно выкинул все лишние мысли из головы. Принцесса Селестия шла через двор в окружении своих златобронных гвардейцев, и столпившиеся вокруг пони мгновенно затихали и почтенно расходились в стороны ещё до того, как их пришлось бы расталкивать стражам. Коттер хмыкнул и, не сводя прицела с принцессы, обратился к напарнику: — Хочешь выбить ей мозги? — Мне плевать, — фыркнул Артур. — Давай уже здесь заканчивать. Наёмник кивнул и, поудобнее ухватив винтовку, плавно потянул за спусковой крючок. — Мои маленькие пони… — остановившись посреди лагеря беженцев, заговорила солнечная принцесса. В этот момент сотни глаз были обращены именно в её сторону, и даже беспокойный гомон толпы стих. Даже маленькие жеребята перестали вопить, будто бессознательно понимая, что рядом с ними находится пони, оберегавшая их не одно и не два тысячелетия, рядом с которой им не были страшны никакие опасности и невзгоды. Всё это длилось всего лишь несколько коротких мгновений благоговейной тишины, растянувшейся в вечность. Селестии не было суждено закончить свою речь. Тихо тявкнул глушитель. Резкий и неприятный звук, но, если ни разу не слышал, как стреляет оружие через глушитель, наверное, и не подумаешь, что с таким звуком может оборваться чья-то жизнь. Внутри божество оказалось таким же, как и все остальные смертные: мозги, кровь да кости. Красное брызнуло на начищенную броню гвардейцев, окропило застывшие в шоке мордочки беженцев, на глазах которых их идолу пуля разнесла половину черепа. Тело Селестии, подкосившись, мешком свалилось на землю, расплескав оставшееся содержимое черепной коробки. Её сверкающая диадема, позвякивая, улетела в толпу. Паника пришла много позже. Гораздо позже, чем можно было бы ожидать. Беженцев будто бы парализовало, и даже гвардейцы растерянно озирались по сторонам, совершенно неготовые к тому, что угроза может прийти не с многотысячной армией, а ударить тихо и незаметно, не оставив следов. Ни Коттер, ни Хольмберг не остались, чтобы понаблюдать за реакцией беженцев. Когда тюремный двор наполнился воплями, а стражники начали усиленно прочёсывать местность, наёмников уже давно и след простыл. Двумя минутами позже был уничтожен генератор защитного поля СКО, вслед за ним отряды диверсантов, согласовав свои действия, включили переносные станции радиоподавления, лишая обороняющихся связи. В последующие несколько минут паника охватила уже весь дворец, военные потеряли контроль над толпой, кто-то открыл огонь по паникующим, всё полетело к чёрту. В суматохе отряды «Панда» и «Рустер» отработали по заранее разведанным огневым и снайперским точкам СКО, подорвали всё вражеское оборудование и технику, до которых могли добраться. Стрельба, трупы и взрывы лишь подлили масла в огонь паники. Оперативники «Акулы», выполнив поставленные перед ними задачи на все сто, успешно покинули защищаемую магическим куполом территорию. Никто не пытался их найти во всём этом творящемся во дворце хаосе, а сами наёмники, разделившись, направились к ближайшим точкам эвакуации, оставив за своими спинами непреступную крепость, павшую ещё до начала боя… *** Замок Сестёр эквестрийцы считали проклятым местом, населённым призраками. Ещё до изгнания Принцессы Луны на вечный спутник Эквуса это место было чем-то вроде столицы бывшей Эквестрии, где сёстры жили и правили своим процветающим королевством. Вечнодикий лес тогда был совсем не таким, каким его увидели выжившие бойцы СКО и ополчения. Он был безопасным, солнечным, сочащимся зеленью, пестрящим разноцветными цветами. По крайней мере, так было написано в учебниках истории. Руины комплекса действительно создавали впечатление места с долгой и печальной историей. В главном зале местами уцелели витражи, на стенах и колоннах висели чудом уцелевшие за минувшие столетия гобелены. Навряд ли дело в ткани – скорее, очередное заклинание, не дающее им истлеть. В этом месте довольно многое держалось на магии. Наверное, поэтому оно всё до сих пор и не развалилось от капризов Вечнодикого леса. Неплохое место для перевалочного пункта. Всю технику выжившим бойцам СКО и ополчения пришлось оставить за верёвочным мостом. Позже они планировали разведать местность и перебросить её в более легкодоступное место, но горючки и запчастей катастрофически не хватало, не говоря уже о том, что несколько дней пути спустя через слякоть и грязь практически без остановок даже неубиваемые немецкие танки нуждались в осмотре. Обустраивать стоянку и охранять бронетехнику остались преимущественно члены экипажа и водители – большую часть эквестрийцев капитан Моро перевёл через верёвочный мост в Замок Сестёр, мотивируя это тем, что вояки из них сейчас совсем никакие. Никто не стал с ним спорить. В ремонте техники от них проку не было, а приглядывать за своими машинами СКОшники предпочитали сами. Оставили разве что несколько единорогов из тех, кто ещё мог держаться на ногах и таскать магией тяжести, а остальных отправили приводить себя в порядок и отсыпаться. Спать, к слову, хотелось жутко. Шаффл с трудом переставлял ноги, не то от усталости, не то из-за всей налипшей на них грязи. Был готов свалиться прямо на сырую землю от изнеможения, но откуда-то ещё брал в себе силы двигаться дальше за остальными. — Я не вижу ни одного пони в гарнизоне, — негромко подметила Клауди Мист. В отличие от Шаффла, ей хватало сил не только перебирать ногами, но и смотреть по сторонам. — Важные точки СКО предпочитают охранять сами, — ответил ей Роллин Стоун. — К нам они не очень хорошо относятся. — Единорог фыркнул. — Да если бы не наша магия… — В том-то и дело, что даже единорогов нет, — хмуро проговорила пегаска. — Знаешь, СКО порой те ещё выродки, но даже им хватает ума держать при себе парочку наших. Единорог способен с дюжину рук заменить, а пегасы летают быстро, бесшумно и не пьют авиатопливо галлонами. Бред какой-то. Внешний двор замка выглядел в высшей степени уныло. Частые дожди вперемешку со снегом превратили грязь здесь в мокрое, хлюпающее под ногами месиво. Время года будто бы скакнуло вперёд к весне или, наоборот, обратно к осени, и это невероятно удручало. Снег был бы куда предпочтительней всего этого безобразия. Отсюда ход был либо в сам замок, представляющий собой одну здоровую развалину с чудом как уцелевшей крышей, либо в чуть меньшие развалины, раскиданные по площади и периметру комплекса, такие как полуразрушенные казематы, дозорные вышки и прочие помещения, предназначение которых спустя столько столетий можно было угадать только навскидку. Всё выглядело до уныния серым, заброшенным, навевающим тоску. СКОшники явно не бывали здесь слишком часто – ограничивались часовыми на стенах, да и тех было немного: с этого направления подход к замку был всего один. Встретили их только на входе в главный зал. Без фанфар, конфетти и света софитов – просто двое солдат в униформе СКО, выглядящие немногим лучше тех, кто только что прибыл. Гарнизону Замка Сестёр тоже в последние несколько дней приходилось нелегко. Главный зал был воистину монументально огромным помещением, и даже усыпающие его обломки от рухнувших колонн и антресолей несильно отнимали у него в просторе. Похоже, все выжившие солдаты гарнизона решили обосноваться именно здесь. — Я отведу вас к командиру, — обратился один из бойцов к капитану Моро, а затем указал на своего товарища. — Сержант Конто поможет вашим бойцам обустроиться. — Хорошо, — кивнул офицер и повернулся к своим подчинённым. — Сержант Эмсли, командуешь группой в моё отсутствие. — Есть, — отозвался один из прибывших бойцов. С тем же успехом это мог бы быть Дейв или капрал Гил: каждый из них вёл свою группу из ополченцев, а доверить командование кому-то из пони было бы контрпродуктивно. Моро просто выбрал случайного солдата. При нём не было лейтенанта, способного выполнять должность заместителя. — Пошли, — бросил Конто и повёл группу через зал. Капитан Моро и второй боец направились вверх по одной из лестниц, ведущих на антресоли – где-то там располагался штаб гарнизона. Неприятно было ловить на себе мрачные взгляды выживших, окопавшихся в руинах замка. На прибывших вместе с колонной смотрели равнодушно, почти враждебно. Шаффл поёжился от взгляда, который бросил на него один из людей, натачивающий свой боевой нож. Почему-то ему подумалось, что это лезвие готовится специально для его горла. И ни одного пони в округе. Что случилось в этих руинах? От жеребца не ускользнули и многочисленные пулевые отверстия в стенах и колоннах, кровавые подтёки тут и там на полу, позвякивающие под копытами стреляные гильзы, так и не выветрившийся из помещения запах пороха. Здесь был бой. — Что здесь произошло? — опередив его, спросила Клауди. — Часть гарнизона обернулась против нас, — пояснил сержант Конто. — Был тяжёлый бой. Мы потеряли большую часть бойцов. Ублюдки хотели сдать нас всех наёмникам. Понятное дело, мирного решения быть и не могло. — И все пони тоже погибли? — Прости мне мою прямолинейность, — мрачно усмехнулся солдат, — но бойцы из вас порой так себе. Часть полезла на линию огня, часть сбежала и сгинула в лесу. Мятежники выцеливали единорогов и пегасов. Их было меньше, но они ударили внезапно. Вынесли все наши козыри в первые минуты боя, кого-то по-тихому прирезали ещё до начала всей этой заварушки. Долго готовились, суки. Из главного зала их повели по тёмным каменным коридорам в какую-то другую часть замка. Конто включил свой нагрудный фонарь, который стал их единственным источником света. Голубоватое пятно электрического света блуждало по усыпанным пулевыми отверстиями стенам, выхватывало из холодного мрака бесполезные держатели для магических светильников, стойки с ржавыми доспехами, неестественно цветастые на фоне всей этой разрухи гобелены и ковры. — Куда мы идём? — обеспокоился Спринг Ривер. — Мы поселим вас в спальни, — пояснил Конто. — Некоторое время нам лучше не мешаться друг другу. Ребята на вас волками смотрят, если не заметили. — Но почему? — спросил уже Шаффл. — Мы же не сделали ничего плохого. — Есть причины, — посмотрел на него Конто. — Веришь? Жеребец промолчал. Тон СКОшника явно намекал на то, что эквестрийцы задают слишком много ненужных вопросов. Спальни для гостей не отличались особой комфортабельностью, но после нескольких дней пути бойцам хватило бы и укрытия от ветра с крышей над головой. Ни о каких кроватях или прочих удобствах не могло идти и речи – им выделили коридор с десятком пустых помещений, в которых было не сильно теплее, чем на улице, и оставили обустраиваться. Было грязно, сыро и противно. Вдобавок ко всему, жутко хотелось спать. Хотя бы еды им пока хватало… — Не нравится мне, как они на нас смотрели, — негромко призналась Клауди. Пегаска уселась у каменной стены, глядя на несколько палочек ХИС, которые Дейв раскидал по комнате за неимением других источников освещения. — С таким климатом я удивлён, как они ещё друг другу глотки не перегрызли, — фыркнул Стоун. — Не уверен, что мы тут приживёмся. — Придётся, — отрезал Дейв. — Насколько нам известно, СКО больше нет, а вокруг нас – горящий лес и стаи плотоядных мутантов. Похоже, мы тут надолго. Шаффл прикрыл глаза. Веки налились свинцом, мысли текли неохотно и вязко, будто по засорившимся трубам пустили кисель. Даже твёрдый пол в таком состоянии казался мягче пушистого облака, особенно после вечно трясущегося и качающегося борта бронетранспортёра. Сознание истолковало этот жест по-своему, и уже через минуту ополченец задремал. — Ну а тебя к нам как занесло?.. — Голос Клауди пробивались будто сквозь толстый слой ваты или толщу воды. Жеребец даже не мог с уверенностью сказать, спит он и слышит голоса, или же просто слишком устал, чтобы разомкнуть веки. — Пришёл на вербовочный пункт, — ответил Ривер. — Как и все, наверное… Ну, пока они не начали загребать практически всех боеспособных. — Ну, я имею в виду, зачем ты это сделал? — Как зачем? — удивился единорог. — В мой дом пришёл враг. Я должен был сбежать, поджав хвост? — Знал парочку пони, которые бы так и поступили, — хмыкнул Роллин Стоун. С учётом того, что Дейв всё это время молчал, Шаффл пришёл к выводу, что СКОшник либо не считает нужным принимать участие в беседе, либо, как и жеребец, пользуется случаем, чтобы перехватить хотя бы полчасика-часик сна. От него земнопони и пытался перенять привычку спать в любой выдавшийся момент спокойствия, пусть даже совсем чуть-чуть. Война шла двадцать четыре часа в сутки без перерывов и выходных, отдых в таких условиях становился самым редким и самым ценным ресурсом. Не может солдат эффективно драться без отдыха, как бы хорошо он не был вооружён и обучен. В коридоре застучали армейские берцы, кто-то остановился в дверном проёме, оборвав разговор эквестрийцев. — Дейв, — позвал голос сержанта Эмсли. — На разговор. Оба СКОшника покинули помещение, и на некоторое время в воздухе повисло молчание. Это позволило Шаффлу провалиться в чуть более глубокий сон и даже посмотреть коротенький кошмар, в котором он снова и снова наблюдал за тем, как разлетается на брызги крови и кровавые ошмётки Чири Лип после разрыва осколочно-фугасного снаряда. Снова и снова, а он стоит совсем рядом и не может ни закричать, ни вытолкнуть друга с линии огня, словно разделяющие их несколько метров траншеи растянулись в бесконечность. Успел ли Чири осознать, что его больше нет, за те мгновения, пока ударная волна и осколки превращали его тело в окровавленный фарш? Вот он я, меня больше нет… Так бы это выглядело? Спустя полчаса, час или, может, даже больше снова пришёл сержант Конто, вызвал командиров отделений. Дейв, Эмсли и Гил отправились за ним, и ещё какое-то время эквестрийцы отдыхали и зализывали раны, стараясь будничными разговорами отвлечься от постепенно накатывающей на бойцов депрессии. Только сейчас многие из них начали понимать, в насколько же безвыходном положении они оказались. Запертые в огненном мешке, лишённые провизии, подкреплений, банальных удобств. Не стоило даже упоминать, насколько пагубно на боевом духе солдат могла сказаться такая вещь, как отсутствие полевого душа или столовой. Не говоря уже о понимании общей картины происходящего в стране. Тишину неожиданно разорвала Клауди: — Кто-нибудь спрашивал, что это за вонючие палочки, которые люди поджигают и суют себе в рот? — негромко спросила она. — Сигареты, — ответил ей Стоун. — Лёгкий наркотик. Что-то антистрессовое. — Я как-то попросил попробовать, — подал голос Ривер, — но тот СКОшник ответил мне, что лучше не надо. Что-то там сказал про лошадь и каплю нике… никитина, что ли… — Это Дейв тебе сказал? — удивилась Клауди. — Не, — хмыкнул единорог. — Ещё там, под Понивиллем… Упоминание Понивилял заставило поняш замолчать, предавшись мрачным мыслям. Все они знали про предателей в рядах СКО, что подняли восстание в городе. Итогом стало то, что вместо подготовки обороны СКО и армия были заняты тушением пожаров и выкорчёвыванием окопавшихся на улицах ренегатов. Понивилль и «Рубикон» не были готовы к тому, что прорвалось к ним через западную линию обороны. Навряд ли они удержались. Надежда оставалась на Кантерлот. Да и той было немного. После этого Шаффл вновь забылся в беспокойном сне. Он сидел в школьном классе вместе с другими ополченцами, а Дейв стоял у доски и объяснял им, что такое напалм. Естественно, жеребец понятия не имел, как действует напалм, поэтому всё его внимание было направлено на доску, где с поражающим взгляд реализмом были изображены залитые пылающим морем эквестрийские позиции. Химическое пламя расходилось, подёргиваясь, подминая под себя пулемётные гнёзда и миномётные позиции, поглощая тела убитых и только набирая мощность. Рисунок, будто живой, расползся на весь класс. Стены и предметы пузырились и плавились, исходя вонючим паром. Чири Лип за соседней партой был похож на бесформенный кусок плоти, вплавившийся в стул. Он растекался во все стороны подобно воску, и Шаффл с любопытством наблюдал за тем, как внутренности его лучшего друга с бульканьем тают и рвутся подобно пластилину, высвобождая бурлящую от температуры кровь и полостные жидкости. Это выглядело ужасающе и занятно одновременно. По-идиотски мультяшно, будто Чири растаял на солнце или что-то в этом роде. — Ты меня слышишь? — Над ним навис Дейв. Половину черепа СКОшник куда-то потерял, и из раскроенной черепной коробки капало что-то вязкое и прозрачное вперемешку с кровью. Взгляд человека при этом оставался максимально сосредоточенным, будто тот ничего и не замечал. — Я слушаю, — вяло откликнулся земнопони. Слова давались ему почему-то с большим трудом. — К-красивая картина… — Какая картина? — удивился СКОшник. Затем школьная доска резко рванулась в морду Шаффлу, и того стремительно выбросило в реальность. Боец вздрогнул и раскрыл глаза. В ушах звучно бухало сердце, душу пронзило будто копьём чувство непередаваемого, иррационального страха. Дейв смотрел на него сверху вниз, опустившись на корточки. Пропавшая половина черепа оказалась на месте. — Как поспал? — участливо осведомился СКОшник. Шаффл приподнялся на передних ногах и тряхнул головой, сгоняя остатки сна. Картины пережитого кошмара в голове начали смазываться, пропадать. — Долго я?.. — спросил он, проигнорировав вопрос командира. — Часа два, — мигом посерьезнев, ответил Дейв. — Надеюсь, ты отдохнул. Сейчас тут всё полетит к чёртовой матери. Давай за мной. Боец поплёлся вслед за своим командиром на выход, на ходу сделав несколько глотков из фляги, чтобы взбодриться. Остальные тоже собирались в коридоре с оружием наготове. На полу посреди прохода лежал сержант Конто, без сознания… либо уже мёртвый. СКОшники выглядели мрачнее некуда. — Нас решили сдать наёмникам, — сразу, без вступлений, заявил Эмсли. — Эквестрийцев и всех им сочувствующих. Капитан Моро знает. Он присоединился к ренегатам. Пони ошеломлённо молчали, уже представляя, в какой кошмар для них выльются последующие несколько часов, потому что без боя из них сдаваться никто не собирался. Шаффл подтянул ремень винтовки и бросил настороженный взгляд в сторону тёмного прохода, ведущего в их расположение. Капрал Гил устроился на границе света и тьмы, ожидая возможного нападения. Похоже, СКОшники всё же остались на стороне эквестрийцев. — Они посчитали, что переманили нас на свою сторону, — продолжил Дейв. — Либо хотят, чтобы мы так думали. В любом случае, времени у нас мало. Они вполне могут готовить рейд прямо сейчас, чтобы взять нас всех сразу. Поэтому нужно действовать быстро. Проблема в том, что мы не можем просто так забрать технику и смотаться. У нас едва хватает топлива и запчастей, грузовики в отвратительном состоянии, нехватка медикаментов и боеприпасов нас рано или поздно добьёт. Остаётся драться. — Они на своей территории, и их явно больше, — заметил кто-то из пони, в то время как остальные только начинали отходить от шока, вызванного новостью о предательстве. — Не говоря уже о том, что вооружены и обучены они намного лучше. — Это как раз мы можем исправить, — вклинился Эмсли. — На подземном уровне располагаются старые королевские темницы. Туда ренегаты согнали тех, кто не поддержал их восстание и пережил чистку. В общей сложности, пара десятков бойцов, Нацгвардия и СКО. Это слегка выровняет наши шансы. Плюс подтянем ребят со стоянки техники. — Имеет смысл, — кивнул Роллин Стоун. — Не говоря уже о том, что у предателей больше нет магии. — Именно, — улыбнулся сержант, довольный тем, что эквестрийцы всё ловят налету. — В каждом отряде есть минимум по одному единорогу, знакомому с заклинанием щита. Из пегасов можно попробовать сколотить мобильную группу для фланговых манёвров. Скорость и внезапность станут нашими основными козырями. — Осталось только решить, как нам выбраться отсюда, не попав в засаду, — хмуро произнёс Дейв. — Они не зря расположили нас здесь: отсюда не так-то много ходов вокруг главного зала. Я старался приметить хотя бы некоторые – значительная их часть обрушена. Они нас заметят и зажмут в тесных коридорах. Они готовы, будьте уверены. — Жилой корпус примыкает к главному двору, — заметил Шаффл, на ходу пытаясь собрать разрозненные мысли в начавшую формироваться у него в голове идею. — Думаю, если взорвать стену, то мы сможем быстрее пробиться к мосту, к нашим. Дейв одобряюще ухмыльнулся и посмотрел на Эмсли. — В моих планах была тайная вылазка, но… — Тот развёл руками. — Так даже интересней. Хорошей идеей будет заранее известить танкистов, что здесь происходит. — Как взорвём, — кивнул Дейв. — Моро наверняка сдал им наши радиочастоты. Нас могут прослушивать. Пусть считают, что мы купились. — Так и поступим, — согласился с ним Эмсли. — Так, реорганизация. Тащите сюда всю взрывчатку, что у нас есть. Пегасам собраться в отдельную группу и выбрать командира. У нас не больше десяти минут, прежде чем ренегаты устанут ждать. Насколько бы бойцы не были вымотаны, боевой дух отряда значительно поднялся. В кой-то веки за последние несколько дней перед ними встала вполне конкретная цель, на пути к которой стояло вполне конкретное препятствие. Немалый вклад в это внесли также и три бойца СКО, оставшиеся верными своим копытным спутникам. Сами эквестрийцы не тратили время на лишние слова, но в их глазах отчётливо читалась благодарность, и тем быстрее и точнее они выполняли приказы старших по званию, готовясь к грядущему бою. Работа спорилась довольно быстро, зарядов хватило даже чтобы заминировать путь, ведущий в спальни. Закладывать взрывчатку пришлось осторожно: им нужно было проделать дыру в стене, а не обвалить весь корпус себе на головы. Всё же когда сносишь несущие стены довольно ветхого с виду здания, можно и перебрать. Когда наступил час «Ч», бойцы уже ждали в проходе между комнатами с оружие наготове, максимально бодрые и сосредоточенные на грядущем бое. Лишнее снаряжение они свалили в одной из дальних комнат: бежать из замка они всё равно никуда не собирались, а сражаться налегке всяко проще. Адреналин уже потихонечку разгорался в их артериях и венах, сгоняя усталость, наполняя мышцы энергией, а глаза – хищным блеском азарта. Навряд ли ренегаты находились в столь же высоком расположении духа, планируя своё предательство. Эмсли вышел из комнаты, держа в руке детонатор, и встал у стены, чтобы его не снесло ударной волной. Его лицо выражало не меньше волнения и желания драться, чем у остальных. — Начали, — обменявшись кивками с остальными, решил он. Щёлкнул детонатор, и взрывом из помещения позади него выбило столько пыли, что бойцы даже на несколько секунд растерялись, ища дорогу в подсвеченном химическим светом сером облаке. Одновременно с этим раздался взрыв в коридоре, отреза ренегатам путь в спальни. Подгоняемые выкриками командиров отделений, бойцы высыпались в главный двор, разбегаясь по укрытиям или падая прямо в грязь и готовя своё оружие к стрельбе. Часовые на стенах не растерялись, явно готовые к попытке побега заключённых, но в раскладе пятеро на одного они могли разве что пустить по нападавшим пару неточных очередей, прежде чем их всех смёл шквал автоматного огня. Тех, что укрылись в дозорных вышках, достали подствольные гранаты, которые солдаты СКО за годы войны научились забрасывать в самые мелкие щели с практически ювелирной точностью. Пегасы, не теряя времени, взмыли в воздух, чтобы занять позиции на крышах. Им, впрочем, тут же пришлось оказывать поддержку основным силам, потому что из дворца высыпалось два отряда ренегатов, похоже, решивших, что нападение произошло извне. Лоялисты к тому моменту ещё не успели убраться с открытой местности, и, хотя предатели не сразу поняли, откуда ведётся стрельба, они были способны перекосить большую часть эквестрийцев лишь за счёт лучшей огневой и тактической подготовки. Даже магические щиты единорогов не могли долго удерживать шквал автоматного огня. Они уже начали рассредотачиваться по двору, понимая, что им противостоит лишь горстка ополченцев, когда им в спины ударили пегасы, имеющие значительное преимущество по высоте. Ренегаты тут же оказались зажаты огнём сразу с двух сторон и явно не понимали, как им поступить в данной ситуации. Шаффл не стал ждать, когда его крылатые сородичи сами сделают всю работу, а припустил вслед за своим отрядом, чтобы занять укрытия в разрушенном здании, занимающем небольшую часть двора. Крыша и большая часть стен лежали на земле беспорядочной мешаниной грязи и камня, но среди этого вполне можно было укрыть пару отделений, если не целый взвод. Умостив винтовку на груду обломков, жеребец приник к прицелу и открыл огонь, не без удовольствия наблюдая, как пули выбивают облачка красной пыли из попавших в его прицел предателей. Те были слишком заняты перестрелкой с пегасами и, похоже, знатно паниковали, подставляясь под выстрелы. Затем несколько ренегатов выбросило вперёд дымовые шашки, пытаясь закрыться от огня основных сил, но это едва ли их спасло. Отчаянная попытка отступить обратно к дворцу привела лишь к тому, что последнего предателя прошила автоматная очередь на ступеньках за несколько шагов до спасительного укрытия. Он упал прямо в дверном проёме, и навряд ли это сильно вдохновило окопавшихся в замке ренегатов. — Сделали их, — хмыкнул капрал Гил. — Окажите помощь раненым, — скомандовал Эмсли. — Я связался с колонной, они вышлют поддержку. Эти два отряда ренегатов были удачей: я не ждал, что они так просто вывалятся на открытую местность. Айвори Уайт, единственный оставшийся у них квалифицированный медик, принялась с парой помощников приводить в порядок раненых. Ополченцам тоже досталось в минувшей перестрелке: двое погибли на месте, ещё трое получили ранения. Пегасы также доложили, что потеряли одного. Но восемнадцать убитых ренегатов всё же того стоили, как не хотелось СКО обойтись без потерь. — Что ж, теперь они нас ждут, — заключил Сприн Ривер, просто чтобы указать на очевидное. В ответ на его слова из замка донеслась стрельба – пегасы занимали проломы в крышах и не давали ренегатам расслабиться. С учётом того, сколько в этом здании было дыр, атаковать крылатые могли хоть откуда. Но одни они бы навряд ли справились. Шаффл дозарядил карабин и посмотрел на своих соотрядников. Клауди присоединилась к остальным пегасам, так что с ним остались лишь Ривер, Стоун и, конечно, Дейв. В отрядах Гила и Эмсли было немногим больше бойцов, в сумме одиннадцать. Надежда была на тех, кто остался охранять колонну. Вместе с водителями грузовиков, танкистами и оставшимися помогать им единорогами набиралось около сорока бойцов, и вот с таким количеством огневой мощи уже приходилось считаться. — Лучшее, что они могут, так это окопаться, — предположил Дейв. — Бежать им некуда и незачем… как и нам. — Как-то тупо биться со своими, когда враги до нас даже не дошли, — фыркнул Гил. — Будто снова первые дни СКО, — усмехнулся Эмсли. — Рейды в Вечнодикий, постоянные стычки… Ополченцы едва ли понимали, о чём идёт речь. Когда вся эта каша только заваривалась, они и подумать не могли, что всего через месяц их страна будет расколота на части, а сами они с оружием в копытах будут мёрзнуть в снегу или грязи, погибая сотнями в войне, которую принесли в их дом люди. О локальных вооружённых конфликтах и пришельцах из другого мира многие из них узнавали от знакомых или из газет. Тогда ещё мало кому из них посчастливилось увидеть звенья ударных вертолётов, патрулирующие периметр леса, или военные эшелоны, доставляющие технику и припасы к опорным пунктам СКО в центре страны. Лишь когда наёмники начали полномасштабное наступление на Лас-Пегас и Балтимейр, война коснулась эквестрийцев по-настоящему. Когда подошли основные силы со стоянки техники, командиры подразделений сменили, наконец, радиочастоты и занялись планом. Следующим по старшинству офицером в колонне после капитана Моро был танкист Юрген Фарбер. В обычных обстоятельствах командир танкового взвода командовал своей машиной и подчинённым ему подразделением танков, никак не вмешиваясь в дела пехоты, но сейчас выбирать не приходилось. У Юргена была неплохая огневая подготовка, офицерский склад ума, умение быстро принимать решение и отдавать приказы и, самое главное, ему хватало мозгов, чтобы не мешать сержантам делать свою работу. Иными словами, он не делал вид, будто знает что-то о тактиках ведения боя в закрытых помещениях, зато умел видеть картину боя несколько шире, чем обычный командир отделения. Да и никого лучше в любом случае не было. — Сейчас ренегаты могут сыграть лишь от своего численного преимущества и обороны, — заключил Фарбер. — Здесь был довольно большой гарнизон. Я бы рассчитывал ещё, как минимум, на пять десятков бойцов. Они попытаются организовать свою оборону так, чтобы мы не смогли разбить их на мелкие группы, отсечь от подкреплений. Значит, далеко от главного зала они уходить не будут. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что мы всегда будем знать, где они находятся. Плохо, потому что нам придётся вступать в бой сразу со всеми силами ренегатов, что светит нам грандиозной мясорубкой. — Тюремный блок находится на некотором отдалении от главного зала, — заметил Дейв. — Они либо казнят заключённых, либо перегонят их поближе к центральному корпусу. Скорее всего, уже этим занимаются. — Может быть, — задумчиво протянул обер-лейтенант. — Но заключённые знают, что мы здесь. Они знают, что где-то рядом свои. Это солдаты, они не побоятся боя. Они могут воспользоваться сложившейся ситуацией и попытаться вырваться на свободу. Если ренегаты это понимают, то никого никуда перегонять не будут. Либо казнь, что маловероятно, поскольку предателям нужно хоть что-то, чтобы предложить наёмникам, либо они попытаются организовать оборону так, чтобы удерживать и тюремный блок в придачу… Может, они обрушат лишние проходы, но так они рискуют обвалить на себя всё здание. — Ну, у нас есть пегасы, — напомнил ему Эмсли. — Дадим им немного взрывчатки, и никакая стена им не помеха. — Нет, пегасы нам нужны здесь, — качнул головой Юрген. — Они наша единственная разведка. Заодно они не дают противнику собраться, пока мы тут прохлаждаемся. — Он посмотрел на сержанта. — А вот с наземными войсками у нас явно перебор. Вся эта масса не сможет эффективно наступать с одного направления. Я предлагаю взять пару десятков бойцов и отправить штурмовать тюремный блок. Даже если пленных мы не спасём, то сможем напасть сразу с нескольких направлений. Если заминировать проходы, ведущие от главного зала, мы сможем запереть противника под нашим перекрёстным огнём. Можно даже попробовать обрушить на них крышу… — Спокойно, ЭлТи, — хмыкнул Дейв. — Нам это здание потом самим оборонять. — Справедливо, — не стал спорить танкист. — Тогда начнём с флангового манёвра. На остальное будем реагировать по мере развития ситуации. От пегасов действительно было больше пользы наверху, где они могли вовсю задействовать свои лётные навыки – в этом Шаффл убедился, когда крылатые нашли им точку заброски поближе к тюремному блоку, сэкономив тем самым диверсантам кучу времени. Они же с лёгкостью обнаружили бы любые перемещения противника вне замка, а ведь это было всего-то отделение пегасов, заменяющее СКО десяток наблюдательных постов. Отряды Эмсли и Дейва доукомплектовались до полных отделений и отправились к тюремному блоку, в то время как Гил и его бойцы остались готовить основное наступление, а заодно следить за тем, чтобы у пегасов внезапно не закончились боеприпасы: от крылатых сейчас действительно очень многое зависело. Под отдалённую трескотню перестрелки бойцы обошли основную часть комплекса, по большей части обратившуюся в руины. Груды камня и щебня возвышались вокруг них бесформенными кучами, предоставляя достаточно укрытий на случай засады. С вечно пасмурного неба вновь повалил мокрый снег, расползаясь по земле лужами, заставляя руины влажно поблескивать в сером дневном свете. — По всей Эквестрии минус двадцать минимум, а тут снег тает, — хмыкнул Стоун. — Я бы лучше в снегу повоевал, чем среди всей этой грязи, — мрачно буркнул ему в ответ Ривер. Шаффл припомнил заснеженные поля к западу от Понивилля, заваленные трупами траншеи и белых стальных мастодонтов, каждый размером с небольшой амбар, плывущих через полутораметровые снежные сугробы будто по укатанной дороге, и его передёрнуло. Что ещё хуже, она снова вспомнил тот момент, когда Чири просто разнесло в клочья вражеским снарядом. В голове вновь возникли образы того кошмара, о котором он уже успел забыть. — Я бы не воевал вовсе, будь у меня выбор… — негромко произнёс он. — Правда, воевать только и остаётся. — Недолго, при любом из исходов, — сказал Дейв и замолчал, позволив эквестрийцам самим закончить его мысль. Когда из-за очередного нагромождения каменных обломков показалась трёхэтажная пристройка казарм, взвод сначала сбавил скорость, а затем залёг по другую сторону от того, что когда-то было плацом. Метров сто до своей цели бойцам предстояло пройти по абсолютно открытой местности, простреливаемой как со стороны дворца, так и со стороны самих казарм. Через вертящуюся кипень снега было практически невозможно разглядеть, что находится по ту сторону бойниц – в непроглядной тьме мог прятаться как снайпер, так и ствол крупнокалиберного пулемёта, и то, что по СКО до сих пор не открыли огонь, ещё ничего не значило. — Деваться некуда, — заключил Дейв, оценив их шансы быстро пересечь плац. — Одно отделение двигается, второе прикрывает. — Как по учебнику, — согласился с ним Эмсли. — Тогда лучше держаться у стены дворца, так хотя бы оттуда не долбанут. — Разве что гранатами закидать могут. — Если единороги зевать не будут, то не закидают. — Ага. Если. Никакого сопротивления бойцы не встретили, впрочем, ни при пересечении плаца, ни внутри здания казарм. Ренегаты ограничились всего парой замаскированных растяжек. Довольно спорное решение: всего одно отделение стрелков могло прижать бойцов СКО огнём из бойниц, не давая пересечь плац, а даже если бой перенёсся бы в казармы, на стороне предателей было знание местности. Но, похоже, они испугались пегасов и отступили в главный зал… либо в сам тюремный блок. Слабо верилось, что они вот так просто оставят пленных. Казармы выглядели так же пусто, как и всё остальное здание. Железные койки проржавели насквозь от сырости и рассыпались в труху, арсенал и все остальные помещения были завалены мусором, лестничная клетка целиком обвалилась, и на верхние этажи теперь могли забраться только самые ловкие и смелые. Спуск в тюремный блок располагался в небольшой пристройке за постом охраны. Растяжка нашлась и здесь – тускло блеснула натянутая поперёк прохода леска в свете фонаря. Дальше вниз круто спускалась узкая каменная лестница, в былые времена освещённая магическими фонарями. — Возьму пятерых, — обведя узкий спуск лучом фонаря, сказал Эмсли. — Тейл, Джем, вы со мной. Дейв, ты тоже, выбери из своих. — Шаффл, Ривер, — не раздумывая, решил тот. — Остальным обезопасить этаж, ждать нашего возвращения, — кивнул сержант. — Не спешите рваться на помощь, если услышите стрельбу. Если ублюдки окопались, то чем больше нас туда набьётся, тем больше там и сляжет. — Он посмотрел на тех, кто собирался спуститься вместе с ним в темницы. — Готовы? Я поведу. Создавалось впечатление, что строители древности намеренно сделали эту лестницу настолько длинной и неудобной, насколько у них это вообще получилось это сделать, оставив возможность пользоваться ей по прямому назначению. Каменные ступеньки были короткими и влажными, голова постоянно билась о низкий потолок, с которого без конца капало, а со стенами вообще было весело: даже эквестрийцам было негде развернуться, а уж люди своими габаритами и вовсе забивали в ширину и высоту весь проход. Людям, с другой стороны, было чуток проще: двумя ногами перебирать по лестнице было всяко удобней, чем четырьмя, да и сами человеческие ступни позволяли куда эффективней переносить вес с одной ноги на другую. А вот у пони были крепкие копыта, аж целых четыре штуки. Ими можно было очень больно врезать, что-нибудь разломать и практически не бояться, что поранишься, а ещё ими можно было забавно цокать друг о друга, но в остальном они ни на что не годились. Не надо носить обувь? Спорно. Даже очень. Подковы не от хорошей жизни придумали. Не всем они нужны, конечно, когда в обиходе целебные зелья, а медицина бесплатна, – только и знай, что время от времени проходить медосмотры, – но вот солдатам, скажем, как бывать? Дни напролёт на марше в полной боевой выкладке. Тут и подков порой не хватает: даже у металла есть своя прочность. Вот Шаффл бы сейчас не отказался от берцев. Зашнуровал вокруг копыта и всё. Не скользит, не стучит, тепло и удобно… Нет, — думал земнопони, — если переживём весь этот ад… Если отобьёмся, восстановим страну… то надо модернизировать армию. Хоть как. Тут Эмсли дал остальным знак остановиться, а сам осторожно спустился ещё на десяток ступенек и замер, прикрыв рукой горящий фонарь. В тусклых отсветах электрического света можно было разглядеть массивную ржавую железную дверь с зарешёченными окошком. Несколько минут боец просто стоял, отвернув голову в сторону, и напряжённо вслушиваясь в промозглую тишину подземелий, прежде чем отважился всё же запустить в окошко луч света от своего фонаря. — Чисто, — негромко сказал СКОшник. — Даже слишком… Он дал команду остальным спускаться, а сам ухватился за ржавую скобу в двери и толкнул от себя. От прокатившегося по всему тюремному блоку скрежета и визга металла у Шаффла моментально заныли зубы, а уши рефлекторно прижались к голове. Ничего так сигнализация… Они ворвались в помещение с таким видом, будто их не могли уже раз двести перестрелять со всех возможных направлений. Это оказался пост охраны – небольшая комнатушка, где отдыхала часть смены. Часть смены здесь действительно когда-то отдыхала: у дальней стены умостилась большая каменная печка, в которой ещё что-то тлело, рядом лежали спальные мешки и рюкзаки, сквозняк ещё не выветрил запахи приготовленной еды. Эмсли придвинулся к следующей двери и выглянул в окошко, осветил продол с камерами по бокам. С его позиции можно было увидеть разве что ржавые прутья, врезающиеся в грубо обработанный камень, да раскрытые настежь двери камер с давно заклинившими петлями. Влево и вправо от двери уходило ещё два противоположных прохода, ведущих в другие части тюремного блока. Выходить на перекрёсток жутко не хотелось: враг мог прятаться в любом проходе, может быть, даже во всех сразу. Штурм мог закончиться очень печально. — Совсем плохо? — негромко спросил Дейв, когда стало ясно, что Эмсли колеблется. — Если лезть, то только под щитами, — кивнул боец. — От двери три прохода, причём вижу я только тот, что напротив. — Контакты? — Тишь да гладь. Могут прятаться в камерах. — Поорём, может? Один хрен этой дверью весь лес перепугали уже. Не хватало ещё своих положить. — Ну, можно и поорать… — усмехнулся Эмсли и, набрав в грудь побольше воздуха, поколотил прикладом винтовки по металлической двери для пущего эффекта. — Эге-гей, выходи, кто живой, названным братом мне будешь или сестрой… или батей, ну в крайнем случае! — Мы из СКО! — подавив приступ неуместного смеха, добавил Дейв. Эквестрийцы при этом на людей смотрели не иначе как на сумасшедших. Эхо их голосов ещё некоторое время гуляло по тёмным подземельям, теряясь в дальних уголках темницы. Никто не ответил на это заманчивое предложение дружбы. — По гранате на каждую камеру… — прикинул Дейв и скривился. — Задолбаемся зачищать. Но не оставлять же… Эмсли вздохнул от досады, и без товарища прекрасно понимая, чего им будет стоить зачистка тюремного блока. Даже если отложить это на потом, чего они себе позволить никак не могли, то пришлось бы оставлять здесь минимум полное отделение – целое отделение, которое не примет участие в штурме главного зала. С другой стороны, гранаты могли и не понадобиться: зачистить камеры стрелки могли под прикрытием магических щитов. Но здесь была важна координация, потому что как только они выйдут на перекрёсток за дверью, их могут всех положить кинжальным огнём сразу с трёх направлений. — Те мерзавцы тоже были из СКО! — неожиданно отозвался мужской голос откуда-то из темницы. Эмсли замер, уже готовый послать кого-нибудь на поверхность за остальными бойцами. — Вы-то чем лучше? — Мы – всё, что осталось от оборонительной линии к западу от Понивилля, — ответил боец. — Когда враг прорвался, мы собрали всё, что есть, и отступили в лес. Надеялись найти здесь союзников, перегруппироваться. Если бы мы хотели сдаться, сдались бы прямо на месте. Он не упомянул капитана Моро, которому воочию потребовалось увидеть руины аэродрома и дезертировавший аванпост Замка Двух Сестёр, чтобы, наконец, переменить сторону. Но сейчас потенциальным союзникам это знать было необязательно. — Так это из-за вас весь этот переполох? — усмехнулись из темноты. — Чёрт, я-то уж думал, кроме нас, больше никого нет… Два десятка нацгвардейцев, среди которых затесалась парочка бойцов СКО – вот кого ренегаты держали в королевской темнице. Поскольку двери камер давно пришли в негодность, дезертиры просто согнали всех пленных к одну кучу и связали их по рукам-ногам где вервёками, где тросами, где дешёвыми пластиковыми стяжками, оставив под присмотром нескольких автоматчиков. Спас ситуацию кто-то из единорогов со своими магическими фокусами: когда грянул взрыв, ренегаты отвлеклись, и в ту же секунду их тела пробило несколько магических стрел, уложивших людей на пол. Прибежавшие на шум подкрепления напоролись на шквальный автоматный огонь и весь смертоносный арсенал боевых заклинаний, который единороги Национальной Гвардии выучили, пока бились с наёмниками по всей линии фронта. Двух СКОшников звали Эмильен и Митчелл – они бежали из горящего Понивилля, прихватив с собой десяток эквестрийцев, пока не вышли на Замок Двух Сестёр, где их пленили уже дезертировавшие к тому моменту солдаты. Большая же часть пони была уже ветеранами: многие из них убивали, не боялись обстрела, а единороги и вовсе в совершенстве освоили довольно приличное количество боевых и защитных заклинаний. На их фоне ополченцы выглядели как промокшие под дождём потерявшиеся жеребята, маленькие и беспомощные, но ни Шаффл, ни кто-либо из его товарищей не почувствовали никаких уколов ревности, когда их роли отошли на второй план. Они были рады, что теперь за дело возьмутся профессионалы, а сами ополченцы, вероятно, будут выполнять роль огневой поддержки откуда-то из резерва. — Так Понивилля больше нет? — уточнил Дейв, уже зная ответ на этот вопрос. — Ни Понивилля, ни «Рубикона», ни, вероятнее всего, уже Кантерлота, — ответил Эмильен. — Я так понимаю, нашего аэродрома в Вечнодиком тоже нет, раз вы тут. — Ага, — кисло протянул Эмсли. — Сдаётся мне, всё, повоевали. Как вариант, прорываться на запад, к зебрам. Если наёмники ещё не перекрыли это направление. — Они могли, — кивнул француз. — Там с юга Лас-Пегас, а с севера – наша бывшая база в Дымчатых горах. Почти уверен, что эта местность кишит вражескими беспилотниками, а там и до прилёта штурмовой авиации недалеко. Зебрам такому попросту нечего противопоставить. — Разобраться бы с текущими проблемами, а там уже думать, как дальше жить, — прервал их Дейв. — Что с ренегатами делать будем? — А что с ренегатами делать? — удивился Эмильен. — Всех под корень. Стволов бы только побольше. — Будут вам стволы, — пообещал ему Эмсли. — Давайте-ка наверх, потом ещё вдоволь наговоримся. Жизнь вроде как налаживалась. Конечно, ренегаты никуда не делись, но теперь хотя бы у СКО был хороший шанс выбить их из замка. Единственная серьёзная проблема заключалась в том, что ренегаты сидели на складе боеприпасов, в то время как лоялистам приходилось экономить чуть ли не каждый имеющийся в распоряжении патрон. Сейчас это было не особо заметно, но в долгосрочной перспективе положение было проигрышное. Бой нужно было закончить именно сегодня, пока инициатива ещё оставалась в руках и копытах СКО. Вернувшись к мосту, бойцы перегруппировались и постарались вооружить вызволенных из плена солдат. Нацгвардейцы уже неплохо натаскались на образцах человеческого вооружения, а потому позаимствованные у ренегатов винтовки приняли с явным пониманием того, как с ними надо работать. Без боевых сёдел пегасам и земным пони придётся нелегко, но так уж получилось, что ренегаты не страдали тенденцией хранить оружие и снаряжение пленников в месте их содержания. Вооружили всех – и на том спасибо. Пока отряды Дейва и Эмсли занимались вызволением пленников, небольшой отряд ренегатов предпринял одну попытку прорваться за пределы замка через задний двор. Пегасам из ополчения хватило ума не открывать огонь сразу, а подождать, пока дезертиры отойдут подальше, прежде чем прижать их к земле шквалом огня и забросать гранатами. Неясно, на что предатели рассчитывали, – искали брешь в окружении, пытались сбежать или хотели обойти нападавших с фланга, – но спрашивать уже было некого. Двое ополченцев, впрочем, так и остались лежать в том дворе, неудачно подставившись под ответный огонь. — Пожрать бы чего, — уныло протянул Стоун, когда командиры отделений взялись за составление плана дальнейших действий, оставив своих бойцов морально готовиться к последнему бою. — Угу… — в тон ему промычал Шаффл. В желудке урчало, но еды с собой не было – приходилось терпеть, да и не время сейчас было. Поесть, поспать, принять душ, забыть весь этот кошмар, начавшийся месяц назад, а по ощущениям – целую вечность. Говорить не хотелось. Ничего не хотелось. Тело всё делало само: само хлебнуло воды из фляги, само вяло отвечало на реплики Стоуна и Ривера, которые спасались от нервного напряжения дурацкими разговорами совершенно ни о чём, само выдавало себе оплеухи, чтобы не уснуть. А кругом кровь, слякоть, руины, редкие выстрелы, смерть. Безнадёга. Ну выбьют они ренегатов из замка, а что дальше? Ничего больше нет. Хоть сейчас бери и стреляйся. Их подняли на ноги и сказали готовиться. Нацгвардейцы и те два СКОшника куда-то делись, – Шаффл даже не заметил, как они ушли, – и на площади перед воротами замка вновь остались только защитники колонны. Им вкратце объяснили план: Нацгвардия разбилась на два отделения и собиралась врезать по ренегатам сразу с двух флангов, заняв антресоли главного зала. Ополченцам в этой операции досталась самая простая и самая неблагодарная работа – побыть пушечным мясом, отвлечь на себя огонь противника, пока более опытные боевые товарищи расстреливают врага с безопасных позиций. Обер-лейтенант Фарбер не стал ходить вокруг да около, а прямо заявил, что потери, скорее всего, будут значительные. Он, впрочем, тут же заявил, что сержанты Дейв и Эмсли, а также капрал Гил являются опытными военными, а потому если все будут беспрекословно слушаться их приказов, то у них есть шансы выжить. Командиры отделений тут же напомнили ополченцам, как им стоит себя вести в бою. Не сбиваться в кучи, работать парами, избегать открытой местности, держаться укрытий и тому подобное. Единорогам держаться подальше от линии огня и поддерживать союзников магическими барьерами, по возможности отбрасывать гранаты и оттаскивать раненых с секторов вражеского обстрела, если этого не может сделать кто-то другой. Не паниковать. Не геройствовать. Не сдохнуть. Шаффл смотрел на створки главных ворот и мучительно пытался в деталях вспомнить, что их ждёт за порогом замка. Главный зал был усыпан обломками крыши и рухнувших колонн, так что тем, кому повезёт пробиться через открытую местность за воротами, будет, где разойтись. Жеребец гадал, успеет ли он до ближайшей кучи обломков, хватит ли ему сноровки и реакции, чтобы выжить. Забавно, ведь не было даже страха перед смертью. Просто любопытство: выживет или нет? Они ждали, когда Нацгвардия выйдет на позиции. Дейв вернулся к своему отделению, достал из кармана пачку сигарет, предложил эквестрийцам. Шаффлу почему-то вспомнился недавний разговор про лошадей и каплю никотина. — Дурацкое выражение, — сказал человек, когда Шаффл задал ему этот вопрос. — Капля никотина кого угодно свалит. Всё равно что говорить, что лошадь свалят девять грамм свинца в голову. А человека, видимо, не свалят, получается… Жеребец подумал и всё же решил отказаться. СКОшник спорить не стал – сунул мятую пачку обратно в карман, а сам стоял и курил, задумчиво глядя в сторону замка. Может быть, думал о том же, о чём и Шаффл, – переживёт ли он этот день или нет, – а, может, ни о чём он и не думал. Дейв казался земному пони довольно простым человеком, который не забивал себе голову ненужной философией или просто держал свои мысли при себе. Они почти все, СКОшники, были такие. Мрачными, замкнутыми в себе, но в то же время будто бы бесконечно мудрыми и рассудительными, даже те, кому едва перевалило за двадцать. Странно война всё же влияет на людей… да и на пони теперь тоже. А время не то растянулось, не то сжалось, будто возвратная пружина штурмовой винтовки. Вот затвор рывком отбрасывает назад, и экстрактор извлекает из патронника отработанную гильзу, отделение, взвод, батальон, полк. Пружина сжимается и тут же начинает распрямляться, толкая затвор обратно, приводя в движение этот смазанный маслом и кровью маховик войны. Он подхватывает новый патрон, с силой заталкивает его в канал ствола, и вот всего какое-то мгновение, и новая порция пушечного мяса устремляется в бой. Патроны… Пули, гильзы, порох… Такого много, такое ежедневно штампуют везде и всюду, тысячи, десятки и сотни тысяч пуль и гильз всех возможных калибров. Порох сгорит, гильзу сотни ног втопчут в грязь, пуля убьёт врага или будет потрачена впустую. Так и солдаты: сгорают, ложатся в землю, убивают и умирают. А время вновь сжимается, останавливается, пружина принимает на себя затвор, гильза летит в грязь, и новенький патрон становится на её место. Война. Все эти мысли будто отсекло лезвием ножа, когда штурм начался. Со стороны колонны тяжело грянуло танковое орудие, и осколочно-фугасный снаряд, миновав арку в крепостной стене, разорвался о главные ворота замка, срывая с петель массивные железные створки. Несколько секунд, и второй снаряд со свистом проносится через образовавшуюся брешь. Изнутри замка доносится взрыв, ренегаты наверняка в растерянности, но долго так длиться не будет, а это значит, что надо прорываться. Десятки копыт и берцев стучат по каменным ступенькам, кто-то спотыкается и падает, слышны ругательства, но их быстро перекрывает грохот крупнокалиберного пулемёта. Впереди вспыхивает стена магического барьера, пули глухо врезаются в защитное заклинание, звякают о пол, рассыпаясь под ногами бесформенными кусочками свинца. Кто-то внезапно вскрикивает от боли, во все стороны хлещет кровь, под копыта попадает чья-то винтовка, и зацепившийся за ноги ремень едва не отправляет Шаффла в полёт вперёд головой. Они врываются в замок и бросаются к укрытиям, впереди груды обломков и вспышки от выстрелов среди облака пыли, что поднял рванувший посреди зала танковый снаряд. Мимо проносится след от реактивной гранаты и разрывается позади о стену замка, осыпая ополченцев раскалёнными осколками. О камень вокруг беспрестанно щёлкают вражеские пули, но ренегаты всё никак не могут пристреляться: им мешает дым и пегасы на крыше, что принялись наседать на защитников этих развалин с удвоенной силой. Шаффл упал за какой-то каменной глыбой и перевёл дыхание. Позади него на жалком клочке открытой местности лежало не меньше десятка тел, некоторые даже были человеческими. Если бы не единороги, то было бы их там гораздо больше… Ну и хаос… Даже не поймёшь, куда стрелять, что делать. Не высовываться, не геройствовать. Они отвлекли на себя внимание ренегатов, теперь только бы дождаться поддержки. Пулемёты прижимают их к земле – краешком глаза из-за укрытия не выглянуть. Злой вой пуль над головой, во все стороны летит пыль и щебёнка, от грохота выстрелов закладывает уши, сознание так и норовит куда-то деться, отключиться, оставив тело само разбираться в этом балагане. Кто-то из ополченцев всё же осмелился высунуться. Шаффл будто в замедленной съёмке наблюдал, как внезапно взрывается затылок этого незнакомого ему земного пони, как до невозможности медленно разлетаются во все стороны брызги крови и осколки черепа, как летит дальше маленький смятый кусочек свинца, ещё мгновение назад бывший где-то там, на той стороне зала, откуда он и прилетел невидимой смертью. Тело сползает с груды обломков и валится на пол. Никто не обратил на очередного убитого внимания. Смерть больше не была трагедией – так, досадная случайность, на одного стрелка в отряде меньше. А их тем временем теснили. Прижали огнём со всех направлений, и ни назад теперь, ни вперёд. Отстреливались немногие – лишь те, кого прикрывали единороги, а остальные едва ли могли показаться из укрытия. И ренегаты, похоже, действительно поверили в то, что СКО пошли ва-банк, бросив в лоб все имеющиеся у них силы. Либо как раз ожидали атаки с флангов, а потому решили побыстрее избавиться от ополченцев, тем самым разорвав окружение. Так или иначе, пара отделений подобралась к позициям ополченцев, и в бой полетели осколочные гранаты. Шаффл больше ничего не помнил. Он вжался в груду камня, на которой лежал, игнорируя врезающиеся в бок выпирающие края обломков, и мир его потонул в грохоте и стрёкоте, за которым не было ничего, кроме жара, боли и запаха сгоревшего пороха. То, что он видел перед собой, будто бы происходило за каким-то непреодолимым мысленным экраном: он никак не мог поверить в то, что это происходит здесь и сейчас, будто мозг наотрез отказался признавать реальность. Кто стрелял, тот падал. Кто падал, тот уже не вставал. Остальные прятались, закрывались телами от пуль и осколков. Живых стало не отличить от мёртвых. Ну где же эти чёртовы подкрепления?! Неужели и их уже положили всех? Дискорд, а ведь совершенно банальная тактика – ударить в лоб и атаковать с флангов. Каков шанс, что ренегаты раскусили план СКО и обезопасили фланги, прежде чем взяться за ополченцев? Да нет, бред же, не могли они так быстро расправиться с двумя полными отделениями СКО и Нацгвардии. Был бы бой. А, может, бой уже идёт, и ренегаты добивают последних выживших? Понеся огромные потери, но всё же выйдя из боя победителями? Паника начала овладевать рассудком Шаффла, как тогда, в окопах под Понивиллем, когда над головой, переваливаясь через траншеи, лязгали гусеницами танки наёмников, а небо сыпало на них ракеты и бомбы. Ну конечно! Не было уже никаких фланговых отрядов, да и пегасов на крыше уже давно прижали огнём или, того хуже, перестреляли. Они тут одни, кучка ополченцев и несколько СКОшников, пытающихся хоть как-то организовать ответный огонь. Только ничего у них не получится, потому что ренегаты близко и имеют полный контроль над ситуацией. Надо уходить… но как? Некуда уходить. Боковые проходы завалены, главный вход простреливается. Они сами загнали себя в ловушку. И что, подыхать теперь? Шквал огня вроде бы прекратился: со стороны ополчения не осталось больше никого, кто мог или хотел бы продолжать отстреливаться. Всё помещение заволокло пылью и сизой дымкой пороховых газов, каждый вдох отдавался в горле неприятной горечью. Жеребец осмотрелся, щуря глаза, оценивая обстановку, давя желание подскочить и кинуться к выходу, пока его не видят. Сиди. Не дёргайся. Кто-то уже побежал – вон их тела, кто-то даже шевелится до сих пор. Трусов всегда расстреливают в спины… Где каска? Шаффл потрогал голову, зашипел от боли. Приложило немного… Похоже, о груду обломков поцарапался, когда лежал тут, сжавшись в жалкий комок грязного меха. А каски нет нигде. Куда её унесло? Как без каски теперь?.. К Дискорду каску. Он же кровью истекает. Достали его всё же осколки… Видимо, только мелкие, раз до сих пор дышит и что-то соображает. Униформа его была изорвана, тело покрывали бесчисленные ссадины и порезы, из некоторых даже торчали мелкие кусочки металла. Даже не больно – просто смотришь на всё это и думаешь: «Могло ж и в голову что-то прилететь». Откуда-то из облака пыли к нему подползла Айвори Уайт, их единственный медик на всю роту. Кобылка держалась низко, взгляд её постоянно метался от одного тела к другому, рог неярко сверкал магией, раз за разом призывая диагностирующее заклинание, которое моментально отделяло живых от мёртвых. — Ранен? — спросила она Шаффла и, прежде чем тот успел ответить, пробежалась по его телу заклинанием, ища внутренние и внешние повреждения. Она выглядела измотанной, отчаявшейся. Да что тут говорить, они все измотались и отчаялись, но Айвори… Похоже, ей было совсем плохо. За последние несколько дней она была единственной, кто вообще мог хоть как-то ухаживать за ранеными, не прибегая к дефицитным теперь целебным зельям. Но её едва ли можно было назвать боевым медиком. Она лишь вскользь изучила несколько важных медицинских заклинаний, у неё были к этому способности, но война теперь была проиграна, СКО и Эквестрия бились чисто по инерции, потому что ничего больше не оставалось, потери росли в геометрической прогрессии, а медиков нигде не хватало, даже самых неопытных. И теперь она теряла тех, кого всеми силами пыталась спасти. Одного за другим, а порой и по несколько сразу. Она была одна. Её сил просто не хватало. И каждая потеря в роте била по ней сильнее, чем по кому-либо ещё. — Кто-нибудь ещё выжил?.. — негромко спросил её Шаффл. — Пока только ты, — сообщила ему единорожка, после чего сунула ему в зубы целебное зелье и ушла дальше. Больше не стучал вражеский пулемёт, да и сам бой, похоже, перенёсся дальше в зал. Всё заволакивал дым, местами, где ещё что-то было видно, явно прибавилось обломков от рухнувших антресолей и частей крыши. Тела были повсюду, в основном мёртвые. Видимо, получив какую-то отмашку от пегасов или фланговых отрядов, со стороны главного входа подоспела вторая волна ополченцев. Они тут же выдвинулись вперёд, собираясь оттеснить ренегатов к дальнему концу зала. Шаффл провожал их мрачным взглядом, а те, в свою очередь, смотрели на развернувшуюся перед ними бойню со словами непередаваемым испугом. Их можно было понять: ещё минут десять назад все те, кто сейчас лежал на полу, были там, у замка, живые и здоровые. Перешучивались, подбадривали словами поддержки, да и просто были рядом. А сейчас никого не было. Просто несколько десятков окровавленных, истерзанных осколками и пулями тел. Пустых оболочек. Из ниоткуда появился Эмсли, начал собирать выживших. Из двух отделений, брошенных на штурм в первой волне, выжили семеро, не считая Шаффла. Могло быть и меньше, если бы не Уайт и целебные зелья. Большая часть погибла ещё в первые секунды боя – остальных достали гранаты и шальные пули. Было много «тяжёлых», но эквестрийская магия быстро поставила их на ноги – сейчас экономить целебные зелья уже не имело никакого смысла. Дейв, Стоун и Ривер оказались живы. Человек получил не меньше пяти ранений в разные части тела, и ни одно из них не оказалось смертельным. Стоуну досталось больнее – он лежал без сознания, контуженный близким разрывом реактивной гранаты. А вот на Ривере не было ни пылинки, если так вообще можно было выразиться о страшном грязном чудище, в которое превратился единорог, последние несколько дней только и делающий, что принимающий грязевые ванны вместе со своими товарищами. Остальными четверыми выжившими были, на удивление, Эмсли, Гил, собственно Уайт и ещё одна черничного окраса единорожка, которую Шаффл не знал и, честно говоря, даже не помнил ни в одном из отрядов. Минут за десять боя бешеная пальба прекратилась и постепенно перетекла в вялую перестрелку, в ходе которой оставшиеся лояльными бойцы СКО дожимали, выкуривая из укрытий, особенно упёртых ренегатов, не желающих сдаваться без боя. Надо отдать должное командующему гарнизоном: он принял бой вместе со своими войсками и погиб вместе с ними же, даже не надеясь на плен. Тело капитана Моро нашли уже после в местном штабе – похоже, он выстрелил себе в голову, прекрасно понимая, что с ним сделают бывшие подчинённые, если возьмут его живым. Больше выживших не было. Сами СКО об этом позаботились, контрольными выстрелами добивая немногочисленных раненых. Чуть больше сорока бойцов – вот и все, кто выжил. Они тут же начали обустраиваться на новом месте: прочесали руины в поисках любых выживших, прибрали все найденные припасы, выволокли все тела в лес и захоронили в одной большой братской могиле. Ни у кого язык не поворачивался назвать это победой. Что ренегаты, что СКО в этот день проиграли, каждый по-своему. К вечеру они более-менее закрепились. Колонну техники за день перегнали на эту сторону ущелья и припарковали в стенах замка, где за ней было удобней следить. Машины наскоро осмотрели в полевых условиях и заправили из запасов топлива ренегатов на случай, если придётся в спешке покинуть замок. Естественно, покидать замок, особенно после того, сколько за него пришлось отдать жизней, никто не собирался. По крайней мере, пока они не определятся, куда им идти и что делать. Завтра был День Согревающего Очага, пожалуй, самый важный праздник в истории рода пони. В этот день многие тысячелетия назад земные пони, единороги и пегасы объединили усилия и прогнали злых духов Вендиго с земли, которую впоследствии нарекли домом. Так закончилась Эра Раздора. Эту легенду знал каждый жеребёнок ещё с самых малых лет, этот день праздновала вся Эквестрия от Лас-Пегаса до Мэйнхэттена, от Доджтауна до Ванхувера, каждый пони от мала до велика. Значимость этого праздника для эквестрийской истории было очень сложно переоценить, и горечью тоски отдавало понимание того простого факта, что в этот день они смотрели не на праздничные огни гирлянд, а на далёкие зарева пожаров Вечнодикого. Было неимоверно обидно. Словами нельзя было передать эту обиду, и чем дольше Шаффл об этом думал, тем сильнее хотелось выть от бессилия, от жестокости и несправедливости этого нового мира, что ворвался в жизни десятков миллионов эквестрийцев, калеча их тела и души, травя их газом и заражая радиацией, разрывая плоть пулями и осколками, сжигая её напалмом и белым фосфором. Сколько новых слов… Если бы Шаффл мог, он бы забыл их все до единого. Только вот такое не забывается. Не забываются смерти школьных друзей, не забывается ревущее и стрекочущее вражеским огнём небо, не забываются десятки солдат, падающие замертво в считанные секунды от одной пулемётной очереди. Такое остаётся на всю жизнь, сначала рваными, сочащимися кровью и гноем ранами, а потом и затянувшимися чёрствой коркой шрамами. Сидеть здесь посреди руин, грязи и крови казалось просто неправильным. Так не должно было быть. Так не было всего месяц назад. Ну, хотя бы у них самих дела немного наладились. В расположении ренегатов оказался не только приличный запас топлива и оружия, но и вполне достойные спальные места внутри теплоизолированных палаток. А если немного пройти вдоль ущелья, то можно было выйти к ручью, что впадал в плескавшуюся где-то внизу реку. Бойцы были рады смыть с себя грязь и привести в относительный порядок своё снаряжение перед сном. По крайней мере, сам Шаффл быстро почувствовал себя чуточку более счастливым. «Счастливым», впрочем, слишком громко сказано. Это было не столь счастье, сколько банальная радость тому факту, что у них, наконец, появилось вполне комфортное убежище, где они могли перевести дыхание и в спокойной обстановке составить план дальнейших действий. Лесной пожар никуда не делся, и рано или поздно он доберётся до замка, – в этом даже сомневаться не стоило, – но ведь к тому моменту они уже что-нибудь придумают, правда ведь? Шаффл выбрался на крыльцо замка и уселся на ступеньках, чувствуя, как ноют от бесконечных физических нагрузок конечности и саднит от сырого зимнего воздуха горло. Всего несколько часов назад он рвался через эти ворота в главный зал замка, теряя товарищей одного за другим, и лишь чудом уцелел. На стенах с трудом можно было разглядеть фигуры часовых с тепловизорами – их камуфлированные силуэты практически скрылись в надвигающихся сумерках. Было тихо. Просто непривычно тихо. Последние несколько дней он провёл среди стрёкота автоматов, рёва танковых двигателей и криков умирающих солдат, и тут внезапно всё это в одно мгновение прекратилось. Жеребцу казалось, что он всё ещё слышит где-то отдалённую пальбу, но всё это было лишь играми его взбудораженного сознания. Уставшее тело всё никак не могло поверить в то, что на какой-то короткий промежуток времени война закончилась хотя бы для них. — Сидишь? — В дверях замка показалась Клауди Мист. Пегаска выглядела парадоксально бодрой, несмотря на весьма побитый вид. Крылатые сегодня хорошо потрудились, на счету одного маленького отряда пегасов была едва ли не треть всех убитых в бою сегодня ренегатов. И всё это с минимальными потерями… в отличие от наземных сил. Эх, вот бы Шаффлу пару крыльев… — Сижу, — уныло протянул земной пони. — Как там Стоун? — В лазарете. Так пока и не проснулся. — Пегаска опустилась на ступеньки рядом. — Уайт говорит, что жить будет. Переутомился, сотрясение мозга добило. Отдых нужен. — Да нам всем тут отдых нужен, — вздохнув, сказал жеребец. — Чего ж ты тогда тут сидишь? — взглянула на него Мист. — Не знаю, — качнул головой Шаффл. — Боюсь, наверное… — Чего? — Закрою глаза – вижу друга, погибшего под Понивиллем, — негромко признался он. — В последние секунды. Как его разрывает в клочья, как эти клочья по всей траншее разбрасывает. А потом какая-то ересь… Плавящаяся, пузырящаяся плоть, кровь, торчащие из этого месива рёбра… И я до сих пор слышу стрельбу, всё никак успокоиться не могу. — Может, попросишь Уайт, чтобы она тебя в анестезию уложила? — У неё и без меня проблем хватает, — фыркнув, отмахнулся земной пони. — Все конечности на месте, стрелять могу, остальное никого не волнует. Клауди явно заметила, как резко вскинулся жеребец, как сверкнуло у него во взгляде что-то нехорошее. По крайней мере, Шаффлу так показалось, когда пегаска едва вздрогнула, услышав его слова. Но остановиться было уже невозможно: в груди медленно сформировывался какой-то тяжёлый и горячий ком никуда не направленной ненависти и обиды. Шаффл понимал, что он вот-вот сорвётся, но тело больше не слушалось разума. — Они ж нас как пушечное мясо использовали, — стараясь не сорваться на крик, процедил он сквозь зубы. — Бросили в лобовую как есть, дали предателям нас потрепать хорошенько… — Зачем бы им это? — удивилась кобылка. — Да чтоб местный гарнизон принял нашу атаку за чистую монету! Мы же половину изначального состава тут положили, вот у этих ворот… — Он обернулся резко, обведя копытом огромный пустующий дверной проём, за которым всё же лежали измятые и оплавленные прямым попаданием танкового снаряда железные створки. На камне ступенек и полу главного зала всё ещё чернели тут и там пыльные пятна свернувшейся крови. Сотни гильз устилали древние руины. И всё же не дошла его истерика до точки кипения, – слишком уж Шаффл устал за эти последние несколько дней, – и сиюминутная вспышка гнева быстро угасла, оставив после себя привкус горечи и такой обиды, что сложно было сдерживать слёзы. Не было ведь у него права винить СКО… тех, кто остался. Эти люди всё ещё были на их стороне, несмотря на бесконечную череду поражений, несмотря на неизбежную смерть в битве с опасным и многочисленным врагом, в битве, где у них нет ни малейшего шанса на победу. Сколько их погибло за последний месяц? Сотни… Тысячи. За чужую страну, за чужие идеалы, просто потому, что так было правильно. Может, кто-то просто выживал, продолжал войну, которую начал ещё там, на далёкой Земле… но у каждого солдата СКО, – и у ренегатов, и у лоялистов, – был выбор. И эквестрийцы должны были быть безгранично признательны тем, кто в самые трудные дни всего этого кошмара не бежал, не ударил в спину бывшим союзникам, а выбрал верность. Так с чего Шаффл решил, что СКО были в чём-то виноваты? Это была война Эквестрии против того, что они называли «Соединёнными Штатами Америки», тех, кто на протяжение десятилетий развязывал войны, убивал, пытал и жестоко казнил, навязывал другим свою милитаристскую империалистическую идеологию, пользовался, обманывал и выбрасывал, бомбил города и разрушал целые государства, провозглашая их диктаторскими режимами, угрозой национальной безопасности, а теперь пришёл и делал то же самое здесь, и ведь не сам пришёл – послал других убивать, пытать, казнить, обманывать… Это было зло, настоящее зло, а не карикатурные злодеи из детских страшилок. И вокруг этого зла было построено целое государство, сильнейшая экономическая и военно-политическая мощь Земли, стремящаяся к своему неминуемому краху. И под страхом поражения это зло было готово вторгнуться в другой мир, осквернить его войной, разорвать и втоптать в грязь царящую здесь Гармонию. Это была война каждого ещё живого пони с этим злом, с этими мародёрами и убийцами. И если Шаффлу придётся умереть в битве с этим злом, то так тому и быть, в роли пушечного мяса или нет. — Тебе надо отдохнуть… — сочувственно глядя на земного пони, негромко сказала Клауди. Навряд ли она видела, что сейчас творилось у него в голове. Могла разве что представить, какие противоречивые чувства его сейчас одолевали. — Да… — кивнул жеребец и поднялся со ступенек. Стемнело окончательно, смотреть снаружи было больше не на что. Холодная предпраздничная ночь... — Я пойду, пожалуй. Спасибо. Ноги как-то сами понесли его к палатке. Нелепый получился разговор. И ведь чуть совсем не сорвался… В копытах себя держать надо. Всё же правильно СКОшники делают, что отдыхают в любой представившийся момент покоя. Не то, что он – за три дня урывками больше семи часов суммарно не проспал. Так ведь действительно головой тронуться недолго. В зале горело несколько костров, тихо переговаривались дежурные. Решено было устраиваться там же, где и ренегаты, только всё же выставить на ночь побольше постов да забаррикадировать лишние боковые проходы. Замок был огромный, осмотреть удалось только то, что успели, а там ведь и потайных ходов с целыми подземными уровнями могло оказаться немало. Вдруг кто-то уцелел и спрятался среди руин? Одёрнув прорезиненный полог, Шаффл забрался в тёплый и уютный мрак палатки. Где-то в темноте тихо сопели во сне Дейв и Ривер. Спальные места Стоуна и Клауди пустовали. Нащупав копытами свой спальный мешок, земной пони забрался внутрь и, повозившись немного, затих. Растревоженное минувшими событиями сознание, в конце концов, сдалось, и накопившаяся в теле за эти дни усталость обволокла его подобно тяжёлой, но мягкой перине, унося куда-то, где не было ещё ни войн, ни крови, ни страданий… *** Что-то в этот день внутри Сплит Флэш надломилось. Она и сама не могла сказать, что именно, да и не до этого было. Когда твой мир, стремительно набирая обороты, катится в Тартар, думается далеко не о возвышенном и далеко не о своём. Но в короткие моменты передышек она явственно ощущала, что всё рушится не только вокруг, но и внутри неё. Единорожка мало чего понимала в происходящем. Как командир отделения Королевской Стражи, она имела при себе рацию для координации действий с подразделениями СКО и их штабом. Её бойцы были выделены в поддержку отрядам «Альфа» и «Браво», которые прикрывали ворота. Первым тревожным звоночком стал оглушительный треск помех, захлынувший все используемые союзниками частоты. Эквестрийцы настолько привыкли к человеческой радиосвязи, что сперва даже растерялись, не понимая, как теперь координировать действия между подразделениями. А потом всё полетело к Дискорду… Новости о смерти Селестии и уничтожении установки щита даже не успели дойти до защитников на стенах, когда по всему дворцу прокатилась серия взрывов. Это были заряды взрывчатки, заложенные вражескими диверсантами в местах хранения важной техники и припасов. Потеря большей части стратегически важных ресурсов, впрочем, дошла до обороняющихся уже потом, потому что проблемы начали поступать сразу и много. Толпа слетела с катушек. И до того не слишком сильно организованные беженцы ломанулись с открытой местности, стремясь найти укрытие в стенах дворца. Военные очень быстро потеряли контроль над гражданскими, началась давка, кто-то открыл огонь, полилась кровь… Флэш отвела свой отряд поближе к воротам и прижалась к стене одной из дозорных башен. Она не пыталась остановить паникующих, – в этом не было совершенно никакого смысла, – достаточно было просто держаться подальше и сохранять построение. Насколько это было возможно… — Селестия милостивая, да что же это творится?! — Один из её гвардейцев не отрывал взгляда от дворца, откуда теперь уже без остановок доносилась трескотня автоматных очередей вперемешку с грохотом крупнокалиберных пулемётов. — Похоже, враги каким-то образом проникли во дворец, — заключила другая стражница. — Капитан, мы должны помочь им! — Нет, — качнула головой Флэш. — Они стреляют по гражданским. Будто бы в подтверждение её слов, со стен и дозорных вышек у ворот загремели очереди из автоматического оружия, и несколько десятков гражданских, вырвавшихся за стены в жилые кварталы, начали падать на брусчатку один за другим, убитые в спины теми, кто их должен был защищать. Навряд ли кровопролитие теперь можно было как-то предотвратить. У СКО не было никакого оружия нелетального действия, и остановить паникующую толпу теперь можно было разве что по-военному, пулями. Можно было представить, какой хаос сейчас творился внутри самого дворца. — Мэм! — окликнул её один из подчинённых. — Мы должны что-то сделать! Они же стреляют по мирным пони! — Единственный способ что-то сделать – это открыть огонь по СКО! — возразила ей Флэш. — Так мы перебьём друг друга ещё раньше, чем до нас доберутся наёмники! Наёмники, к слову, тоже в стороне не остались. Только сейчас Сплит заметила, что магический барьер более не подпитывается энергией с территории дворца. Высоко в небе, где переливались магией непроницаемые, казалось бы, своды щита, с грохотом рвались ракеты и снаряды, и Сплит буквально чувствовала, как с каждым ударом истончается барьер, защищающий последний оплот эквестрийской армии в Кантерлоте. Двор тем временем практически полностью опустел. СКОшники хорошенько постарались: территорию бывшего лагеря беженцев устилали сотни цветных тел, истерзанных пулями и осколками от брошенных прямо в толпу гранат. Немногочисленные выжившие не решались показываться из своих укрытий, но до них СКО уже не было никакого дела: бои перенеслись в коридоры и залы Кантерлотского Дворца. Навряд ли у людей были хоть какие-то шансы удержать такую толпу, но они оставят после себя тысячи убитых, прежде чем эта крепости, наконец, падёт. — Вот дерьмо, вот ведь дерьмо… — пробормотал кто-то из гвардейцев. — Посмотрите на всё это… — Всем собраться! — неожиданно резко рявкнула Флэш. — Окажите первую помощь раненым! Помогайте только тем, кого ещё можно спасти, оставляйте тяжёлых! Раш, Бриз! Тащите сюда ящики с целебными зельями, живо! Гражданским нужно было помочь, с этим никто из её подчинённых спорить бы не стал, но в первую очередь Сплит хотела занять чем-то своих подчинённых до тех пор, пока ситуация не прояснится. СКО были больше заняты силовым подавлением беспорядков, чем помощью покалеченным, а отряд Флэш в любом случае был отведён в резерв. Только на Королевскую Стражу вся надежда и оставалась… Вот так группа тяжеловооружённых бойцов записалась в фельдшеры. Сильвер Бриз и Диззл Раш подтащили несколько ящиков с целебными зельями, а остальные, включая саму Сплит, начали носиться от одного тела к другому, выискивая раненых. Мало в этом общего было с тем, что Флэш знала про войну. Красочные описания многотысячных баталий, где с грохотом стали сходятся в кровопролитных боях жеребцы и кобылы, облачённые в сверкающие доспехи – вот, что она знала. В книгах мало что пишут про лишения войны, про подлость и несправедливость её природы, про грязь, гной и разодранную в клочья плоть, из которой обрубками торчат окровавленные кости. Про смерть в самом худшем её проявлении – медленную и крайне мучительную, когда очередь из крупнокалиберного пулемёта в буквальном смысле разрывает кому-то конечности, превращает в фарш внутренние органы, и последние минуты своей жизни жертва проводит в жуткой агонии, вопя во всю глотку, суча по окроплённой кровью земле растерзанными культями. Мало в этом было чести, подвигов, героизма – всего того, что обычно приписывают войнам, будто это какое-то приключение, будто каждая смерть – это понарошку. Что ж, к чести Флэш, она сохранила самообладание. Более-менее. По крайней мере она могла поорать на подчинённых, избавиться от лишней энергии. Это в какой-то степени скрадывало первые впечатления от нахождения в зоне военных действий. В этот раз по-настоящему. Ей было сложно сказать, сколько времени они провели, бегая от одного раненого к другому, перемазанные в чужой крови и внутренностях. Несколько людей и пони с крепостных стен спустилось, чтобы помочь, но этого едва ли хватало для того, чтобы спасти всех, даже с учётом чудодейственного эффекта целебных зелий. Всё начало походить на какой-то бесконечный монотонный кошмар. Флэш не видела перед собой ничего, кроме сотен мёртвых тел и крови, заливающей брусчатку, и даже стрекотня автоматных очередей во дворце со временем стихла в её восприятии, хотя бои не прекращались ни на минуту. Кобылка будто бы отключилась, а тело продолжало двигаться по инерции. Даже падение щита не сразу привлекло её внимание. Лишь когда снаряды наёмников начали рваться вокруг, она, наконец, очнулась. — Капитан!.. Крик её подчинённого потонул в страшном грохоте. Кобылка рефлекторно бросилась на залитую кровью землю, но в этом пока не было никакой необходимости: снаряд врезался в одну из секций крепостной стены, и та обрушилась в реку, утянув за собой и одну из дозорных башен вместе с её защитниками. Только сейчас Сплит поняла, что защитного купола над дворцом больше нет. Они проиграли. Снаряды и мины посыпались на них воющим и свистящим градом. Большая их часть летела в дворец, но главному двору тоже досталось от пары-тройки попаданий. Стражница в приступе паники хотела кинуться в сторону дворца, но рациональная часть её сознания всё же сумела укротить бесполезные в данной ситуации животные инстинкты. Когда артиллерийский снаряд разорвался в паре десятков метров от неё, вскрыв брусчатку и взметнув в воздух настоящий фонтан из пыли и обломков, а над головой злобно засвистели осколки, она поняла, что сейчас лучше оставаться на земле. Она не знала, что при разрыве снаряда об землю основная часть осколков идёт вверх, – Дискорд, да ей казалось, что артиллеристы наёмников специально пытаются прикончить именно её, – но, как уже говорилось, она умела сохранять самообладание. И она быстро догадалась, что убить её в данном случае может разве что прямым попаданием. Несколько минут Сплит просто лежала среди чьих-то разорванных внутренностей, сжавшись в комок, зажмурив глаза и молясь ныне покойной Селестии, будто та могла успокоить разъярённое небо войны, обрушивающее на землю эти разрушительные удары. Брусчатка под ней содрогалась от каждого попадания, с неба без конца летели обломки камня, клочья грязи, ошмётки тел, окропляя её позолоченный доспех красным, с лязгом отскакивая от прочных зачарованных пластин. Ещё никогда в жизни кобылке не было так страшно. Неприятнее всего было осознавать, что убить её может в любой момент, и она даже не успеет понять, что произошло, когда огромный осколочно-фугасный снаряд разорвёт её в клочья. Этот страх поселился в ней на подсознательном уровне, потому что само сознание сейчас не слышало ничего, кроме страшного воя и закладывающего уши грохота, с которым ударные волны, нахлёстываясь друг на друга, проносились над заваленной трупами площадью. Всё прекратилось в один момент, но сознание кобылки всё ещё металось в панике, чуть ли не в ультимативной форме требуя от неё бежать из этого ада без оглядки. В ушах гремели все колокола Эквестрии, ноги не слушались, картинка перед глазами была блёклой и смазанной, мир воспринимался как-то совершенно по-другому, отстранённо. Выждав несколько минут, Сплит всё же отважилась перестать изображать из себя кочку и осторожно села, оглядываясь по сторонам. Всё было кончено. Не было больше ни крепостных стен, ни дозорных башен. Кое-где секции из белого камня ещё стояли, но через остальные десятки брешей в стене можно было протолкнуть несколько танковых батальонов. Уцелело всего несколько вышек – пара десятков бойцов, не больше. Остальные либо погибли под завалами, либо были уже не в состоянии вести бой. Ребят из «Альфы» и «Браво» нигде не было видно, а их огневые позиции дымились бесформенными грудами обломков в неторопливо рассеивающемся облаке пыли, что заполнил внешний двор. Лагерь беженцев был изрыт воронками и уничтожен окончательно. Большую часть гражданских, которых так усердно пытались спасти стражники, скосило осколками либо разорвало в клочья прямыми попаданиями. Тут и там среди окровавленных трупов Флэш угадывала искорёженные очертания доспехов – ребят из её отряда. Большая часть стражников была мертва, – по выпотрошенным телам и переломанным конечностям других выводов и не сделаешь, – остальные переживали последствия контузии и ни на что сейчас не годились. Как и сама капитан. Дворцу досталось больше всего. Главный вход был завален обломками, а в самом здании зияли огромные дыры от прямых попаданий. Дозорных вышек с их причудливыми остроконечными шпилями тоже заметно поубавилось – изломанные обломки одной такой торчали из крыши одного из корпусов дворца. Было как-то непривычно смотреть на дворец в таком состоянии, с выбитыми окнами и дверями, многочисленными трещинами, бегущими по белокаменным стенам, целыми секциями, обрушившимися вовнутрь во время артиллерийской подготовки. Флэш не знала, что все эти снаряды предназначались именно щиту. Для самого дворца у наёмников было припасено кое-что посерьёзней… Стражница поднялась с земли и проследовала к одному из своих раненых подчинённых, тело которого лежало на краю артиллерийской воронки. Ей казалось, что бедолага до сих пор двигается, цепляется за жизнь… Хрен что увидишь, когда перед глазами всё плывёт похуже, чем после нескольких литров сидра. Странное чувство неизбежной опасности остановило её на полпути к своей цели. Сплит задрала голову, игнорируя головокружение и замерла, напряжённо слушая свои чувства. Она не слышала ни рёва истребителей, ни воплей выживших СКОшников, бегущих в укрытие. Когда она всё поняла, было уже слишком поздно. Прямо у неё над головой внезапно, будто бы из ниоткуда, возникло огромное чёрное облако, распустившееся в небе подобно цветку, стремящимся обхватить своими лепестками всю площадь. Стражница невольно сделала шаг назад, завороженно наблюдая за этим незнакомым ей феноменом. Она не знала, что последует дальше, попросту не могла знать, но что-то глубоко внутри подсказывало ей, что она уже мертва, что сейчас случится что-то, что в считанные доли секунды оборвёт её жизни и жизни всех тех пони, которых ей вверили как командиру. Дискорд… Обидно было вот так по-идиотски умереть, даже не увидев своего врага в лицо. Флэш даже и не знала, что думать. Ей хотелось зажмуриться, отвернуться, спрятаться, но сама она понимала, что бежать ей некуда. Она жадно пожирала взглядом это гигантское облако и почти физически ощущала, как мгновение за мгновением истекает отведённое ей на этой земле время. Мысли о прожитой жизни, о семье, о друзьях – ничего из этого не было, а вот любопытство… Любопытство пересиливало все остальные мысли и эмоции. Сплит до дрожи хотелось знать, как она умрёт. К сожалению или к счастью, ответ не заставил себя долго ждать. — Мамочка… — тихонько прошептала кобылка. Искра пламени запустила необратимую цепную реакцию, и всего одно короткое мгновение спустя мир стражницы утонул в ревущем адском пламени, рождённом во взрыве объёмно-детонирующего боеприпаса… *** Газовое облако неторопливо рассеивалось, небольшими очагами скапливаясь на дне воронок от артиллерийских снарядов и прячась внутри уцелевших строений, из которых отраву ещё не выгнал холодный горный ветер. Кое-где можно было даже спокойно дышать без противогаза, но наёмники пока не решались снимать маски. Надо было подождать хотя бы до вечера, а в идеале – и вовсе до утра. До тех пор придётся походить в намордниках. Ну ничего, лишь бы фильтров хватало. Массированный авианалёт на дворец длился недолго, минут десять, в несколько заходов. «Беллфайер» подняли в воздух практически всю имеющуюся у них штурмовую авиацию с аэродромов в Эплузе, Лас-Пегасе и под Дымчатыми горами. Противодействия со стороны вражеских систем ПВО не было никакого, хотя в небе и находились истребители с противорадарными ракетами просто на случай, если у СКО окажется пара тузов в рукаве. Тузов у них не оказалось – сколько самолётов оторвалось от взлётно-посадочных полос аэродромов, столько же на них и вернулось. Топливные бомбы и напалм – вот, чем лётчики решили развлечь СКО и эквестрийцев, пока к дворцу подходили основные силы наёмников. Лучшего оружия для зачистки городских улиц и строений и придумать было сложно: первые распыляли в воздухе горючее вещество, способное проникнуть в любую щель, а затем хватало всего одной маленькой искры, чтобы несколько городских кварталов обратилось в маленький филиал ада. Напалм действовал чуть проще, но зато горел намного дольше – ровно до тех пор, пока дотла не выгорит всё, что вообще способно гореть. Стоит ли упоминать, что с падением щита огромное газовое облако, поселившееся на улицах Кантерлота, хлынуло на занятые эквестрийской армией позиции? Принимая во внимание тот факт, что против «Беллфайер» теперь воевали по большей части гражданские, на которых противогазов не напасёшься, картина для обороняющихся была весьма печальная. Из-за многочисленных завалов на дорогах у баррикад наёмники оказались только через полчаса. Стивен со своим отделением успел немного отдохнуть на броне их «Страйкера» MGS, который к ним прикрепили в качестве «осадного орудия». Остальная рота расположилась на двух «Брэдли» и нескольких «Хамви», которые шли следом, чуть ли не задевая бамперами и бортами стены зданий на узких улочках эквестрийской столицы. Судя по данным с беспилотников, впереди их не ждало никакого сопротивления. Порядки СКО и эквестрийцев распались ещё до падения щита, но когда им на головы посыпались ракеты и бомбы, побежали даже те, кто остался на своих позициях. Топливные бомбы и напалм зачистили самых упорных, выкурив их даже из окопанных укрытий. Если и остались где-то силы противника, то это во дворце. Колонна снова вырулила из переулков на главную улицу. Здесь было попросторней, даже с учётом груд обломков и чернеющих тут и там в брусчатке воронок. Колонна растянулась и чуть ускорилась, впереди уже виднелись бывшие эквестрийские позиции. Отсюда очертания дворца едва угадывались за многочисленными столбами чёрного дыма и заревом химических пожаров. Не было слышно ни криков, ни стрельбы. Там никого не было. — Спешиться, — коротко скомандовал Эрик. Наёмники поспрыгивали на разбитую дорогу и рассредоточились вокруг «Страйкера». Два отделения направились вперёд к баррикадам под прикрытием бронетехники, остальные выдвинулись следом вместе с колонной, присматривая за флангами. В небе кругом была союзная авиация, «Апачи» и «Вайперы» прочёсывали тепловизорами разрушенные городские кварталы, беспилотники висели ещё выше и присматривали за наземными силами, но расслабляться было рано. — Сейчас «Страйкер» нам расчистит немного места, вперёд не лезем. — Эрик опустился на колено за обломком рухнувшей на дорогу стены и оглянулся на восьмиколёсный танк, неторопливо лавирующий между усыпающими дорогу препятствиями. 105-мм орудие, установленное на шасси этого бронетранспортёра, должно было без проблем разметать перекрывающие проспект горы хлама. — Копытные там неплохо окопались, — заметил Шон, приникнув к прицелу снайперской винтовки. Взгляд его скользил по полуразршенным после авианалёта строениям, в некоторых из которых до сих пор угадывалось то, что осталось от эквестрийских огневых точек. — Ждали грандиозного сражения. Бедолаги… Выстрел из танкового орудия заставил бойцов невольно вздрогнуть. Наёмников обдало пылевым облаком, а впереди, в сотне метров, с лязгом и скрежетом разлетелись по брусчатке обугленные обломки баррикады. Из казённой части 105-мм орудия выскочила дымящаяся гильза и с глухим звоном ударилась о землю. Автомат заряжания дослал в ствол новый снаряд, и «Страйкер» сделал ещё два выстрела, чтобы ослабить эквестрийскую баррикаду. За отвалившимися металлическими листами угадывались приваренные стальные балки и военные грузовики, поддерживающие стену с другой стороны. По такой бы чем-нибудь посолидней врезать, а не из британской L7, которую ещё на первые «Леопарды» ставили. Снести баррикаду «Страйкеру» так и не удалось, но несколько осколочно-фугасных снарядов проделали в ней достаточную брешь для того, чтобы через неё смогли пробраться пехотинцы. «Аватар» и «Камелот» направились на разведку. Если впереди их не ждёт очередная «атака мертвецов», то БТР-у не составит друга, разогнавшись, просто снести то, что осталось от баррикады. Из-за дыма и пыли было видно не дальше пары десятков метров, резкий запах гари проникал даже через фильтры противогазов. А, может, и не проникал, и всё это было лишь играми взбудораженного сознания. Они по очереди перебрались на другую сторону и разбрелись, оценивая обстановку. Баррикады действительно были брошены ещё до того, как пал щит. Основные удары пришлись на дворец и жилые кварталы, окружающие проспекты – по самим дорогам намеренно никто не бил, если в этом не было необходимости. Теперь здесь лежали только десятки трупов. — Пулевые и осколочные ранения. — Арчер склонился над телом одного из солдат СКО. — Они друг друга перестреляли. Этот вывод напрашивался и без слов наёмника. Картина бойни вырисовывалась сама собой: среди ополченцев началась паника, солдаты СКО открыли огонь, завязалась перестрелка. Те, кто выжил, ушли либо к дворцу, либо в переулки, где их достала уже авиация «Беллфайер» или их собственные мины. Спецназ хорошо постарался. — Нам же меньше работы, — заключил Хью. — Здесь чисто. Вот война и расставила всё по своим местам… Стивен оторвал взгляд от убитых и посмотрел на объятые напалмом руины, окружающие проспект. Похоже, СКО и эквестрийцы теперь каждый сам за себя. И, как всегда, всё решилось в стороне от линии фронта. Основным силам ЧВК оставалось лишь прийти и забрать готовое. — Оттащите тела с проезда, — скомандовал Эрик. — Наша техника их в кашу превратит… Снова таскать трупы. Будто той братской могилы в амфитеатре было мало. Янг ухватил одного из убитых за ноги и потащил к обочине; за мёртвым телом по пыльному камню потянулся красный шлейф. За пять минут два отделения полностью очистили улицу перед барикадой от трупов. Там их и решено было оставить. «Страйкер» отвернул орудийную установку назад и, разогнавшись, с грохотом протаранил баррикаду. Обломки металла с дребезгом и скрежетом разлетелись по брусчатке, освобождая дорогу. Бронетранспортёр затормозил и остановился, шурша о брусчатку пулестойкой резиной покрышек. «Брэдли» и «Хамви» не отставали от колёсного танка. — Не хочу я туда идти что-то… — протянул задумчиво Шон. Взгляд его был направлен в сторону того, что осталось от дворца в нескольких сотнях метров впереди по дороге. Огромный комплекс зданий был частично объят пламенем, и из-за дыма и огненного зарева, застилающих обзор, было сложно понять, что осталось от королевской резиденции. Но, по крайней мере, обвалившуюся по большей части крепостную стену и торчащие из обломков, будто гнилые зубы, руины дозорных башен отсюда было видно хорошо. — Мы не задержимся там надолго, — попытался подбодрить товарища Янг. Перспектива снова увидеть сотни или даже тысячи сгоревших понячьих тел тоже не особо его радовала. — Да кто ж знает… — выдохнул негромко снайпер. — Ещё и я там со своей полуавтоматической винтовкой пятым колесом в телеге буду. — Мы тебя прикроем, если что. — Не сомневаюсь. Не клеился разговор после всего увиденного, всего пережитого, и чем ближе наёмники подбирались к дворцу, тем сильнее чувствовался этот настрой. Кто бы что ни говорил, они пришли сюда далеко не для того, чтобы воевать с мирным населением. Через несколько минут «Аватар» и «Камелот» под прикрытием «Страйкера» выдвинулись вперёд на разведку, пока к дворцу подтягивались остальные силы «Беллфайер». В небе беспрестанно кружили ударные вертолёты, стрельба на городских улицах стихла ещё несколько часов назад, но бойцов всё равно не покидало тревожное чувство. То бунтовала солдатская интуиция и не без причины. На войне быстро привыкаешь, что даже вдали от линии фронта, будучи окружённым высокими стенами и несколькими рядами колючей проволоки, в кругу верных товарищей – даже тогда существует довольно высокий риск распрощаться с собственной жизнью в считанные секунды. Опасность подстерегала солдата не только там, где свистели пули и рвались снаряды. Чувство безопасности всегда было обманчивым. Постепенно из чёрного дыма стали вырисовываться более детальные очертания Кантерлотского дворца. Комплексу хорошенько досталось. Наёмники могли видеть лишь фасад, но уже по одному его виду было понятно, что внутри их ждут многочисленные завалы и пожары. — Этих прямо в спины расстреляли, — констатировал Шон, когда до опущенных ворот оставалось не больше нескольких десятков метров, и на дороге начали встречаться тела гражданских, убитых огнём из дозорных вышек. — Смысл? — спросил Бёрк. — Они думали, это остановит панику? — Может, и думали, — ответил ему Стивен неопределённо. — Спрашивать уже некого. Дождавшись разрешения от командующего ротой, оба отделения пересекли опущенный через реку мост и оказались во внешнем дворе дворца… По крайней мере, Янг был уверен в том, что здесь когда-то находился именно двор. Топливная бомба эффективно превратила это место в выжженную равнину с редкими обугленными остатками чего-то, уже не поддающегося опознанию. Наёмник не сомневался в том, что ещё час назад эту площадь устилали трупы. Янг наклонился и вытащил из горы пепла сильно искорёженный щиток, похожий на элемент доспехов Кантерлосткой Гвардии. Он сильно выгорел и оплавился, но кое-где даже можно было разглядеть сохранившуюся позолоту. Бывшему владельцу доспеха повезло чуть меньше. С другой стороны, кто бы здесь ни находился в момент взрыва, смерть его была мгновенной, практически безболезненной. Бедолаги из того парка, разорванные в клочья «Бушмастерами», о такой могли только мечтать. Четверть часа спустя к ним подоспели и основные силы. Командование решило не идти ва-банк всем, что имеется, поэтому значительная часть войск осталась на опорных пунктах в режиме полной боевой готовности. Судя по новостям, спецназ перехватил несколько отрядов сапёров, которые пытались заминировать опоры, на которых держался Кантерлот. СКО и эквестрийцы надеялись в случае поражения просто снести чёртов город со скалы, похоронив вместе с ним и большую часть войск ЧВК, но данных ход был слишком очевидным для загнанного в угол противника. Провалилась и контратака Ночной Стражи с целью довершить начатое: ребятам из «Акулы» пришлось постараться, чтобы уделать фестралов, но в конце концов наёмники вышли из этого противостояния спецназов победителями без единой потери. Всё же, как оказалось, штурмовая винтовка будет покруче зачарованного клинка. Так или иначе, к дворцу планировалось стянуть как минимум тысячу бойцов: часть начинала зачистку с главного входа, часть забрасывалась прямо на территорию комплекса при помощи «Чинуков» и «Блэкхоков». Во избежание дружественного огня до командиров отделений были донесены пароли и отклики. «Аватар» и «Камелот» напару с другими отделениями роты начали зачистку прямо с главного хода, где и погибло больше всего гражданских, нарвавшихся на огневые позиции СКО, прикрывающие это направление. Наёмники поднялись по разбитым мраморным ступенькам, перешагивая через уцелевшие после бомбардировки тела. Большие двери, ведущие в зал центрального корпуса, выглядели так, словно их использовали в качестве тренировочных мишеней в ходе занятий по стрельбе из крупнокалиберного пулемёта – настолько мало от них осталось. Удивительно, как вообще до сих пор на петлях висели. Чтобы до них добраться. Пришлось пролезть через натуральный завал из щебня, который когда-то был частью фасада, а ныне устилал часть лестницы, затрудняя путь к воротам. Стивен осторожно толкнул стволом автомата то, что осталось от одной из створок, чтобы получше разглядеть помещение за дверным проёмом. Большой и роскошный некогда зал напоминал скотобойню, пережившую попадание нескольких тысячефунтовок, хотя большая часть тел здесь наверняка лежала ещё до того, как пилоты отработали по дворцу. На антресолях, часть из которых обрушилась вместе с лестницами, угадывались остатки огневых точек. Несколько крупнокалиберных пулемётов и пара десятков пехотинцев устроили ворвавшимся со двора паникующим очень тёплый приём, прежде чем их попросту смело таким количеством тел. В любом случае, эквестрийцы тут оставили под несколько сотен пони. Стивену даже подумалось, что СКОшники здесь положили даже больше пони, чем добила потом авиация «Беллфайер». — Мы с СКО теперь соревнуемся в том, кто больше штатских положит, я не понял? — хмыкнул Арчер. Бойцы рассыпались по помещению, осматривая выбитые двери и завалы из обломков, образовавшиеся от рухнувших стен и потолков. Приходилось поглядывать под ноги: берцы постоянно натыкались на податливую плоть и соскальзывали, и пару раз кто-то даже улетел в холодные объятия мертвецов. По трупам не так-то просто ходить, особенно когда глаза заняты контролем обстановки. — Поздновато они начали, — пошутил в ответ Хьюберт. — У нас фора в несколько миллионов уже есть. Задерживаться в зале не имело смысла, – за спинами «Аватара» и «Камелота» были ещё сотни бойцов, ждущих команды выдвигаться, – поэтому наёмники быстро осмотрели помещение и двинулись дальше. Следы ожесточённых боёв встречали их в каждом коридоре, за каждой дверью. Пулевые отверстия и кровавые брызги на стенах выглядели странно неестественно на фоне праздничных украшений, ныне превращённых пулями и осколками в разноцветное тряпьё. Кровь буквально заливала пол миниатюрным озером – настолько много вокруг лежало растерзанных слаженным автоматным и пулемётным огнём тел. Под подошвами берцев постоянно неприятно хлюпало, время от времени с тихим треском ломалось стекло или звенели стреляные гильзы. Проникший в дворец яд мешался с пороховыми газами, смертью тянуло даже сквозь воздушные фильтры. И ни звука. Будто СКО и эквестрийцы перебили друг друга до последнего, вообще без выживших. — Поглядите-ка… Перешагивая через трупы и обломки стульев, наёмники вошли в банкетный зал, где окопались бойцы СКО. Огромные прямоугольные столы были опрокинуты и развернуты столешницами к выходам, формируя баррикады. Стулья были разбросаны по «внешнему периметру» на манер противотанковых ежей, чтобы замедлить спятившую толпу гражданских. Защитники уже давно покинули эти позиции, видимо, решив прорываться к точке эвакуации, стоило только закончиться авианалёту. Эквестрийцы сгоряча ломанулись через их укрепления, ища укрытие, но, нарвавшись на шквальный автоматный огонь, отступили, оставив здесь с несколько десятков убитых. Во мраке помещения, куда не проникал солнечный свет, наёмникам пришлось воспользоваться фонарями. — Всё было готово к торжеству, — заметил Шон. — Когда там у них этот праздник? — Завтра. — Эрик поднял с пола заляпанную кровью вырезку из бумаги, изображающую какого-то угловатого тощего голубого коня со светящимися глазами и хвостом как у призраков вместо задних ног. — Вендиго, да? — Ага. — Снайпер прошёлся вдоль баррикад, хрустя берцами по осколкам разбитой посуды, что устилали пол. — Духи голодной зимы и всё такое. Кстати, у индейцев же вроде нечто похожее было в мифах. — Ну, то, что у нас с эквестрийцами гора культурных совпадений – это давно уже не новость, — хмыкнул сержант. — Пойди всё по другому сценарию, культурологи, лингвисты и прочие бы себе головы сломали, пытаясь понять, как так вообще вышло. Пока остальные бойцы осматривали помещение и переводили дыхание, чтобы через несколько минут вновь вернуться в залитые кровью коридоры дворца, Стивен перелез через баррикаду и взглянул на небольшую сцену в дальнем конце помещения. В её центре, чуть потрёпанная шальными пулями, стояла небольшая рождественская ёлка, украшенная гирляндами, цветастыми игрушками и пышной мишурой. Игрушечная шестиконечная звезда, которая должна была венчать праздничное дерево, лежала под одним из столов. — Думаешь, стоит оно всей этой крови? — негромко спросил подошедший к нему Шон. Снайпер опустился на колено и поднял с пола ёлочную игрушку, слетевшую с дерева. На синем пластиковом шарике были изображены гарцующие пони. — Думаю, нет, — качнул головой Янг. — Но поворачивать назад уже никто не будет. — Было бы, куда поворачивать… Как по мне, Клаудсдейл был точкой невозврата. — Точка невозврата – это когда мы истребим их всех под корень, до последнего. Мёртвых не воскресишь, — возразил ему Стивен. — А сейчас… У нас ещё есть выбор. Где есть жизнь, там есть возможности. Только вот всем уже плевать. Слишком многое на кон поставлено, чтобы спустить конфликт на тормозах. — Выходит, либо мы их, либо они нас? — Снайпер вертел игрушку в руках, рассматривая незамысловатые узоры. — Скорее всего, мы их, — мрачно ответил ему Янг и поглядел на товарища, подбрасывающего в руке игрушечный шарик. — На память себе хочешь оставить? — А почему бы и нет? — Шон сунул игрушку в свой рюкзак и выпрямился. — Люблю собирать всякий хлам. Стивен промолчал. В нынешних обстоятельствах сувениры – последнее, о чём он думал. — Пошли, — хлопнул его по плечу снайпер. — Надо хотя бы прикинуться, что мы заняты работой. Шутки шутками, а заняться работой им действительно стоило. Янг кивнул и, выбравшись из-за баррикад, вместе с Шоном вернулся к остальному отряду. Их короткий перерыв подходил к концу. — Рота «Браво» встретила сопротивление у тюремного комплекса, — убедившись, что все его бойцы на месте, сказал Эрик. — Группа стражей пыталась пробиться к темницам. Вели за собой гражданских. Вылетели прямо на засаду союзников, перестрелка была короткой. Без потерь. — Ещё новости от других отрядов? — осведомился Арчер. — Да, рота «Дельта» наткнулась на небольшую группу выживших гражданских, голов семь. Те открыли огонь из огнестрела, пришлось их нейтрализовать. Тоже без потерь. — Радует. — Это все новости. Похоже, мы пришли на всё готовое. Рано было на такое рассчитывать, не могли они все до последнего друг друга перебить или так быстро смотаться. Стивен морально готовился к тому, что рано или поздно они вылетят на какую-нибудь укреплённую позицию, встретят организованное сопротивление. СКО много раз задавали наёмникам трёпку, это был достойный противник, не могли они проиграть какой-то толпе безоружных гражданских… И снова коридоры, спальни, подсобки, казармы, галереи и рабочие кабинеты. Окроплённый кровью мрамор, в лохмотья разорванные дорогие ковры, разбитые или опрокинутые клумбы с живыми цветами… и тела. Лежат тут и там посреди шариков и украшений будто после знатного новогоднего погрома. Только не напившиеся вдрызг и спящие, а мёртвые. Прочесав ещё один корпус, наёмники встретились с союзным отделением «Мистик-четыре» и продолжили неторопливую зачистку комплекса. К тому моменту наёмники уже взяли под контроль большую часть дворца и всё ближе подбирались к центральному корпусу, где, предположительно, и засели остатки сопротивления, не успевшие эвакуироваться через подземные тоннели. В душе Стивена поселилась лёгкая тревога. Он ждал бурю, что должна была грянуть после этого затишья. Пулемётная очередь в клочья разорвала повисшую в коридоре тишину. Янг, не думая, кинулся в сторону под прикрытие одной из колонн, хотя стреляли явно не по нему – пули со злым свистом разбили пол и стены с противоположной стороны коридора, уложив несколько ребят из его отделения. Стреляли откуда-то спереди, с какой-то хитро замаскированной огневой позиции. Возможно, СКОшники продолбили дыру в стене и сейчас поливали их огнём из смежного помещения, потому что в самом коридоре не было ничего, кроме трупов. Хитрый ублюдки, что ж вы с остальными-то не свалили, пока была такая возможность? Наёмники прыснули в разные стороны, укрываясь за толстенными колоннами и в помещениях, примыкающих к коридору. Тут же сработало несколько растяжек, которые оперативники зацепили, в спешке уходя из-под пулемётного обстрела. Взрывы разнесли повсюду пыль и обломки, отстреливаться стало практически невозможно. — Ставьте дым! — закричал сержант. — Дым ставьте, оглохли, что ли, суки?! Ругаясь сквозь стиснутые зубы, Стивен вырвал кольцо из запала дымовой гранаты и, не подставляясь под пулемётный огонь, выбросил её в коридор вслед за ещё парой таких же. СКОшники огонь, конечно, не прекратили, но теперь они хотя бы не видели наёмников. В этот раз они всё же проверили дверные проёмы на растяжки и перегруппировались, как могли, в комнатах по обе стороны от простреливаемого коридора. Семеро остались лежать в этом проклятом проходе, ещё трое получили осколочные ранения. Хвала целебным зельям, раненых удалось поставить на ноги, но мгновенная потеря семерых бойцов довольно сильно врезала по боеспособности взвода. — Начинается, ммать… — сплюнул Хью. — Будто могло быть иначе… Роуэлл и Кейси поставили на пол свои увесистые рюкзаки и принялись неторопливо выгружать из них детали гусеничного дрона. Стивену и его товарищам эта штука уже успела пару раз спасти жизнь, так что можно было не сомневаться, что СКОшников ждёт очень неприятный сюрприз. 25-мм автопушка «Такера» творила страшные вещи с укрытиями и посолидней бетонной стенки. Шон, Эрик и остальные ребята из отделения остались по ту сторону простреливаемого коридора. Бёрк и Арчер, похоже, так и остались лежать под шквальным обстрелом – очередь из крупнокалиберного пулемёта прикончила их обоих практически мгновенно. — Щас сравняем счёт. — Кейси установил на место одну из толстенных броневых пластин, прикрывающих хрупкую начинку боевого дрона, пока его товарищ настраивал электронику и подключал планшет. — Всё на месте. — Пробный запуск, — сказал Роуэлл. — Так… Запускаю диагностику… Всё в норме. Система распознавания «свой-чужой» работает, можно загружать боекомплект. Беру на ручное управление. Спустя несколько минут беспилотный минитанк наёмников с задорным жужжанием выкатился в зону обстрела под прикрытие густой завесы дыма, что неторопливо расползалась по коридору, подгоняемая сквозняком. Следом за ним из одной из комнат с другой стороны, перемалывая мраморное крошево своими гусеницами, уже двигался второй, принадлежащий то ли отделению «Камелот», то ли «Мистик». Броневые пластины «Такеров» без проблем держали обстрел из крупнокалиберных пулемётов, так что нескольких шальных попаданий боевые дроны даже не заметили. Совсем наоборот, они заняли огневые позиции и, прекрасно видя вражескую пулемётную точку через тепловизионные каналы, открыли огонь из двух 25-мм автопушек. Обстрел прекратился практически мгновенно. Навряд ли пулемётчик пережил несколько прямых попаданий осколочно-фугасных снарядов, но даже если так, то оставаться на своей позиции ему явно расхотелось. Наёмники покинули свои позиции и двинулись дальше по коридору, прикрываясь бронёй «Такеров». На подходе к уничтоженной огневой точке они сняли несколько растяжек, но это едва ли замедлило их темпы. Началась медленная и планомерная зачистка центрального корпуса дворца, коридор за коридором, комната за комнатой, и непрекращающийся грохот автоматных очередей, разносящийся эхом по его залам и галереям, недвусмысленно намекал на то, что это не случайная группа заблудившихся солдат – это укрепрайон, и СКО были готовы защищать его до последнего. Противник хорошо окопался. На каждом углу стояло по крупнокалиберному пулемёту, большая часть помещений была заминирована, а сам враг явно приберёг самые боеспособные части для этого последнего боя. СКО разыгрывали свои карты осторожно, старались давить наёмников имеющейся у них огневой мощью и не цепляться за позиции, которые они не могли удержать. Коридор за коридором их постепенно вытесняли к тронному залу, где СКО, судя по всему, планировали дать «Беллфайер» последний бой, прежде чем их всех положат шквальным огнём со всех возможных направлений. «Такеры» внесли огромный вклад в успехи наёмников. Без них на дворец, скорее всего, пришлось бы просто сбрасывать топливные бомбы, пока не остались бы одни руины, и это была бы победа, вне всякого сомнения, но если они хотели потом закрепляться в столице, дворец стал бы идеальным местом для размещения гарнизона. По крайней мере, те его части, которые не обрушились при авианалёте. Боевые дроны шли впереди отрядов, принимая на себя львиную долю вражеских пуль и не забывая огрызаться из 25-мм автопушек и 5-мм роторных пулемётов. Если посреди коридора внезапно вырастал магический щит, то ракетные установки «Такеров» исторгали рой реактивных снарядов, которые вдребезги разбивали эквестрийские защитные барьеры, а иногда рвали в клочья и тех, кто за ними укрывался. СКО пытались дать наёмникам достойный отпор, хотя бы разменять свои жизни подороже, но счёт был далеко не в их пользу, и даже не близко к паритету. Следующие несколько часов наёмники потратили на медленное продавливание обороны СКО. Они никуда не спешили, не кидались под пули, рассчитывали каждый свой шаг, чтобы выйти из каждого боя с минимальными потерями. Они понимали, что противнику некуда деваться. Если отделение несло большие потери, то его отводили в тыл, а его место занимало новое. СКО же не имели такой роскоши, не имели резервов. Каждая потерянная позиция и каждое потерянное отделение ослабевали их оборону. «Беллфайер» же комната за комнатой спокойно сжимали кольцо, не вырываясь вперёд, даже когда сопротивление отсутствовало вовсе, координируя действия между подразделениями, пользуясь тем, что системы связи противника были подавлены. Они чувствовали себя победителями, в кой-то веки за последний месяц, но не позволяли себе зарываться. Холодный расчёт и подавляющая огневая мощь – вот, что принесло им победу. Казалось бы, бесконечная череда одинаковых помещений, где за каждым углом их поджидала коварная растяжка или расчёт крупнокалиберного пулемёта, наконец, вывела наёмников к огромным двустворчатым воротам в тронный зал. Два отделения СКО, прикрывающие коридор, были уничтожены перекрёстным огнём в течение нескольких минут, после чего их позиции заняли уже оперативники «Беллфайер». Раззадоренные боем, они ждали приказа разнести ворота и забрать, наконец, эквестрийскую столицу. И плевать на то, что победа эта будет чисто символичной, что их ждут месяцы, а то и годы партизанских войн и экспедиционных вылазок в другие земли. Здесь и сейчас они все вспоминали тот кошмар, через который им пришлось пройти, адаптируясь к новому противнику, и понимали, что вот он, тот самый момент, когда окупятся все эти грязь и кровь. — Скорее всего, забаррикадированы с другой стороны, — предположил Камачо, осмотрев ворота. — С виду прочные. Но несколько одновременных направленных взрывов должны их вынести вместе с петлями. — Давай тогда так и поступим, — кивнул Эрик. — Прорывные заряды сюда, сюда и вот сюда. Должно хватить. Пока бойцы «Камелота» изображали из себя сапёров, остальные заняли позиции для прорыва и приготовили осколочные гранаты. Никто из них не ждал, чего ждать по ту сторону дверей. Тронный зал вообще мог быть до крыши завален обломками, но что-то же все эти СКОшники здесь охраняли, верно? И если это что-то не здесь, то тогда где? Три «Такера» остановились напротив дверей. Дроны должны были принять на себя основной шквал огня и выбить из игры наиболее опасных противников, прежде чем в дело вступит пехота. Даже если СКО отважатся задействовать гранатомёты, уж лучше прилетит по «Такерам», чем по одному из отделений. Стивен вжался в стену сразу за Эриком. Остатки их отделения должны были войти в тронный зал последними: они потеряли половину бойцов при штурме и пока не получили пополнение. «Камелот» и «Мистик» после той встречи с пулемётным расчётом пока отделывались лишь ранеными, которых довольно быстро возвращали в строй. — Если там эта их ночная принцесса… — начал Шон. — Готов поспорить, она неплохо дерётся, — сказал Хью. — И явно хочет нашей крови. — Без шуток. Командиры «Камелота» и «Мистика» обменялись кивками, после чего по команде были подорваны прорывные заряды. Обе тяжеленные створки ворот с грохотом улетели в тронный зал, а уже через несколько секунд освободившийся дверной проём наполнился яростным воем и свистом пролетающих через него пуль и снарядов. «Такеры» выпустили залпы миниатюрный ракет вдогонку отправленным в зал осколочным гранатам, и серия взрывов вынесла через дверной проём в коридор осколки мрамора и битого стекла от разрушенных витражей. Запели 5-мм роторные пулемёты, отрывисто захлопали 25-мм автопушки. Один из «Такеров» внезапно выбросил сноп искр и замер: пуля нашла слабое место в бронировании штурмового дрона. Роуэлл выругался и убрал планшет управления «Такером» в рюкзак. Что-то не везло сегодня «Аватару», сплошные потери… Оставшиеся два дрона, расчистив немного дорожку, вкатились в зал и разошлись в стороны, обрушивая шквал свинца за вражеские огневые точки. «Камелот» и «Мистик» выбросили дымы и, выждав с полминуты, рванули следом, занимая позиции для зачистки помещения. За ними, чуть погодя, направилось и отделение Стивена, собираясь поддержать союзников огнём. Тронный зал действительно сильно пострадал при обстреле. Его заваливали огромные груды обломков – всё, что осталось от крыши и шикарных барельефных колонн. Мраморный пол был разбит и засыпан каменным крошевом вперемешку с разноцветными осколками стекла от витражей, от красного ковра не осталось и следа. Помост с тремя тронами оказался погребён под многотонными завалами. И среди всего этого несколько десятков СКОшников держали оборону против превосходящих сил «Беллфайер» без единого шанса на победу. Отделения рассыпались, разбившись на пары, и начали зачистку местности. Стивен привычно прибился к Шону, им и их отряду досталась зачистка правого фланга. Снайпер держался позади, – с пистолетом он мог разве что прикрыть кого-то из своих или приглядывать за тылами, снайперкая винтовка для боёв в помещениях не годилась совсем, – и Янг не стал отходить слишком далеко. Вместе с ними остался «Такер» союзников, который принимал на себя огонь обороняющихся и неплохо ориентировался среди пыли, дыма и пороховых газов, витающих в воздухе и подсвечиваемых дневным светом, проникающим в помещение через огромный пролом в крыше. «Аватару» просто оставалось следовать за дроном и прикрывать его тылы и фланги. Осмотревшись, Стивен принял решение забраться на одну из груд обломков и прикрыть отряд оттуда. Ухватившись за край чего-то, что когда-то было крышей, наёмник ловко вскарабкался на самый верх этого каменного месива и, умостив цевьё АЕК-а на обломке одной из колонн, быстро оценил ситуацию. Рефлекс сработал быстрее рассудка – короткая очередь прошила грудь и голову какого-то пегаса, тоже решившего занять себе местечко повыше. Наёмника он не заметил, хотя мог бы. Наверное, был занят попытками найти уязвимое место в броне «Такера»… Не нашёл. Здесь же нашлось применение снайперской винтовке Шона. Забравшись на обломки вслед за Стивеном, он просунул ствол винтовки между парой арматурин и, недолго думая, пробил голову кому-то на дальнем конце помещения. Как он там кого-то высмотрел, когда в воздухе было столько дерьма, что дальше своего носа нихрена видно не было, осталось загадкой. Другие отделения тоже не спали: в тронный зал ворвались «Каустик» и «Койот», все в полном составе, а вместе с ними – ещё два «Такера», которые незамедлительно вступили в бой. Наёмники охватывали всё больший и больший фронт, с другой стороны помещения тоже завязалась перестрелка: в тыл СКОшникам вышли отделения другой роты, и теперь уже противник вёл бой сразу на два фронта. Единороги ставили щиты – в бой сразу шли гранаты и автопушки; пегасы занимали снайперские позиции – их тут же встречали стрелки наёмников; враг пытался вырваться – и его в клочья рвали роторные пулемёты и шквал огня из десятков штурмовых винтовок и ручных пулемётов со всех сторон. Когда последний десяток выживших занял круговую оборону в центре, их просто забросали осколочными гранатами, не давая высунуться из-за обломков. В конце концов, стрельба утихла: не по кому больше было стрелять. — Охренеть… — Шон уселся обломок, торчащий из одной из каменных груд, и тяжело выдохнул. — Справились. Стивен опустился на пол там же, где и стоял. Адреналин в крови выгорел до последней капли, и вслед за пьянящей жаждой боя пришла страшная усталость, потная, грязная и кровавая – такую чувствуешь только когда несколько часов без передышки носишься в полной боевой выкладке по полю боя, уворачиваясь от пуль и осколков. Несмотря на то, что на дворе была зима, Янгу было душно, и наёмнику стоило колоссальных усилий, чтобы не сорвать с лица треклятый противогаз, мешающий дышать. Он позволили себе лишь несколько глотков холодной воды, а остальное можно и перетерпеть. И душ ему будет, и кровать, и жратва. Всему своё время. — Ты ведь не шутил тогда? — обратился к нему снайпер. — Ну, когда сказал, что останешься на ещё один контракт. — Хрен ли мне ещё делать? — фыркнул Стивен. — Весь мир на куски разваливается. С этим сложно было спорить. Где-то там планета Земля была объята огнём. Неделя, месяц, год – сколько бы времени ни осталось до конца войны, обмен ядерными ракетами становился всё более вероятным исходом. Что терять проигравшему? А вдруг скоро наёмникам попросту некуда будет возвращаться? — У меня такое чувство, что я не могу так больше, — поделился с ним снайпер. — Будто я работник скотобойни, только вместо скота – эти пони. И чем дальше, тем тяжелее об этом не думать. — Ты можешь перевестись в более спокойное подразделение, когда всё устаканится, — сказал Стивен. — Необязательно всё время торчать на передовой. — Думаю над этим, — кивнул Шон. — Очевидно, разрывать контракт смысла не имеет. На самом деле, Эквестрия выглядит вполне неплохим местом, чтобы переждать весь этот shitstorm, что творится на Земле. В сравнении с русскими… Почти курорт. — Ага. Курорт. — Янгу не хотелось вспоминать про то, что случилось в Балтимейре. Или танковую мясорубку на западном фронте. Конечно, сейчас ничто из этого не имело значения, ведь, фактически, они победили. Но сколько же ребят не увидело этой победы? По полу в солнечных лучах скользнула чья-то тень. Стивен задрал голову, и проникающий через пролом в крыше свет засветил пылевые пятна на стекле противогаза. Сначала ему показалось, что над дворцом просто пролетел один из союзных «Апачей», но когда замерший над тронным залом силуэт резко рванул вниз, стало ясно, что проблемы наёмников ещё не закончились. В центр помещения словно бы упала тысячефунтовая бомба. Взрыва не было, как и осколков, но оперативников раскидало в разные стороны будто тряпичные куклы. Янга так вообще чуть не насадило на пару штырей арматуры. Что бы ни свалилось к ним в гости, ударная волна у этой штука была будь здоров. Уже начавшая было оседать пыль вновь взвилась в воздух. Кто-то подскочил к Стивену и помог ему подняться. — Порядок? — спросил его боец. Стивен только кивнул, восстанавливая дыхание после того, как ему ударом из лёгких выбило весь воздух. Какого хрена это вообще было? А зачем началась стрельба. Адская стрельба, будто десятки стволов начали разом длинными очередями полосовать одну и ту же точку. Ни один опытный стрелок не станет стрелять длинными очередями в плотном скоплении союзников, разве что ситуация приняла совсем уж скверный оборот… Янг вжался в груду обломков, спасаясь от летящих во все стороны шальных пуль. Бойца, поднявшего его на ноги, убило тут же огнём союзников, а ещё двое пытались уползти с линии огни с простреленными руками и ногами. Подтягивающиеся с другого конца зала подкрепления тоже застопорились, занимая укрытия. Среди непроглядного облака пыли взревел роторный пулемёт «Такера», но тут же умолк. Не требовалось иметь тонкий слух, чтобы понять, что количество стреляющих постепенно сокращается. Какого ж хрена там творится?.. Бой длился недолго, и исход его был довольно очевиден. Стараясь не поддаваться страху, Стивен отступил поближе к своим и замер за своим укрытием, выставив перед собой ствол автомата и проклиная на чём свет стоит не спешащее рассасываться пылевое облако. Вместе с ним в серую хмарь тревожно вглядывалось ещё несколько десятков пар глаз и столько же стволов. Все эти ветераны прошли не одну «горячую точку», а кто-то воевал даже до того, как началась Третья мировая война. Вот только сейчас в окружении всех этих матёрых волков Янг не чувствовал ни превосходства в огневой мощи, ни уверенности в том, что они покинут этот зал живыми. Впереди показалось движение. Стивен покрепче стиснул автомат, выбирая свободный ход спускового крючка. Он нервничал… Чёрт, да куда там, он был готов запаниковать! Что это за хрень такая, что уложила несколько отделений спецназа в ближнем бою, да ещё и под шквальным обстрелом со всех сторон за минуту?! Кто-то из бойцов позади запрашивал подкрепления у штаба батальона, но как скоро они сюда прибудут?.. А затем из плотной завесы дыма и пыли явилась Принцесса Ночи собственной персоной. Свежая кровь забрызгала её лёгкие синие доспехи, прикрывающие тело и суставы. За слоем красного всё ещё можно было разглядеть серебристые узоры в виде облачков, звёздочек и полумесяцев, что тускло светились на фоне броневых пластин. Больше внимания, впрочем, привлекал изящный длинный меч, лезвие которого было покрыто похожими орнаментами. С иссиня-чёрного металла падали капли крови… От неё невозможно было оторвать взгляд. Пылевое облако вокруг принцессы будто бы магическим образом расступалось в стороны, чтобы, не дай небеса, не запачкать короткую ухоженную шерсть или сверкающую в свете солнца гриву, напоминающую ожившее ночное небо. В глазах ночного создания холодным безумием горела неотвратимая ярость, не сулящая ничего доброго тем, кто пришёл в её дом, чтобы грабить и убивать. Наваждение спало с первой автоматной очередью, разорвавшей тишину. Невидимый магический щит вокруг Повелительницы Снов замерцал и запульсировал, принимая на себя раскалённые кусочки свинца, а сама она, взмахнув мечом, с непостижимой скоростью рванула навстречу. Янг чертыхнулся и выжал спуск, но пули лишь вспороли пустое пространство на том месте, где мгновение назад находилась Принцесса Луна. Вокруг него загремели и застрекотали десятки стволов в отчаянной попытке остановить аликорна, но это едва ли её даже замедлило. Принцесса влетела в ряды наёмников подобно сверкающему магией тарану, и с этого момента начала твориться какая-то чертовщина. Стивен и сам не понял, как резко развернулся на месте, давя на спусковой крючок, и длинная очередь разукрасила тела двух его товарищей рваными пулевыми отверстиями. Оно получилось как-то само, и наёмник даже не успел осознать свой поступок, когда выпустил остатки магазина в спину третьего бойца, перезаряжающего свою винтовку. Оперативник рядом с ним, израсходовав весь свой боезапас, внезапно схватился за нож и кинулся на Янга, и Стивену потребовалось пересилить внезапно накатившую апатию, чтобы двинуть в челюсть сослуживца прикладом, отправляя того в нокаут. Психическая атака накатила с новой силой, выворачивая его разум, лишая собственной воли. В стекло противогаза брызнула кровь – Янг перерезал горло кому-то из своих. Где-то в стороне с поистине кошачьей ловкостью и грацией билась Принцесса Луна – её зачарованный меч не видел разницы между металлом, кевларом или человеческой плотью, отсекая головы и конечности тем бедолагам, кому не везло попасться на пути у разъярённого аликорна. Янг сделал над собой ещё одно усилие и двинул локтём в лицо кому-то из своих товарищей. Перед глазами мелькали кровавые пятна и облака пыли, сознание то отключалось на пару секунд, то возвращалось, даруя наёмнику несколько коротких мгновений, чтобы защищиться от спятивших союзников или приготовиться к следующей волне безумия. — Нахер… из моего головы!.. — процедил он сквозь стиснутые зубы. Кто-то ощутимо врезал ему по лицу, и плексиглас пошёл трещинами. Стивен завалился на спину, а спустя мгновение стрелял в кого-то из пистолета, резал плоть ножом и уворачивался от ударов. Он абсолютно потерял понимание происходящего, его сознание будто бы плыло через множественные призрачные слои, находясь при этом где-то совсем-совсем далеко от самого тела. И это казалось таким… правильным. И тут его рывком выбросило в реальность. Стивен упал на четвереньки, чувствуя себя неимоверно измотанным. В голове не было ни единой мысли, правая рука сжимала нож с окровавленным лезвием, рядом лежали тела его товарищей, возможно, убитые им самим. Что творилось в других частях зала, он понятия не имел, но что-то ему подсказывало, что он был одним из немногих тех, кто выжил. Надолго ли?.. Янг медленно сел и, выпустив нож, осмотрел себя и свои руки. Липкая кровь пропитывала его униформу. Осознание произошедшего всё не желало приходить: то ли защитный механизм психики, то ли побочный эффект дурмана, который на них наслала Повелительница Снов. А она сама-то где?.. Чёрт, нихрена не видно… Стивен стянул с лица разбитый противогаз и запустил его куда-то в обломки. Вдохнул пыльный воздух, закашлялся, отполз в сторону и привалился спиной к рухнувшей колонне, приходя в себя. Слух и зрение – будто после контузии. Нихрена не видно и нихрена не слышно. Прелесть. Появление Принцессы Луны он, конечно же, прозевал. Лишь когда уставшие глаза смогли сфокусироваться на большом тёмном силуэте, наёмник понял, что всё, отбегался. Ночной Принцессе тоже досталось, надо сказать. Её броня была покрыта многочисленными вмятинами и оспинами, а где-то и вовсе зияла пробоинами. Порезы и пулевые ранения на её теле кровоточили – даже полубожественное создание можно ранить, если разогнать маленький кусочек свинца до достаточно большой скорости. Луна с трудом стояла на ногах, но её положение, так или иначе, было получше, чем у Стивена, который и пошевелиться-то толком не мог. Всё тело будто бы отбило ударной волной. Бешеная ярость в глазах правительницы Эквестрии сменилась гневом, хотя навряд ли это спасёт наёмника от обезглавливания. Зачарованный меч Повелительницы Снов уже собрал хорошую жатву из нескольких десятков душ – с ещё одной не надорвётся. Интересно, что он почувствует, когда его голова отделится от тела? Останется ли он в сознании, или смерть наступит мгновенно? Нет, навряд ли мгновенно… Пока циркулирует по кровеносным сосудам кровь, пока клеткам поступает кислород… Стивен посмотрел на принцессу, а та молча смотрела в ответ, будто резко забыла, что хотела сделать. Может, она сама, как и он, задавалась вопросом, какого хрена они оба здесь вообще забыли… — Вам удобно жить с такими большими глазами? — спросил наёмник, пожалуй, первое, что ему пришло в голову. Лучше бы он, конечно, дожидался своей участи молча, но чего ему терять… — Прошу прощения? — нахмурилась Луна. Не этого она ожидала от приговорённого к смерти. По крайней мере, проскочившее в её глазах замешательство говорило именно об этом. — Не бери в голову, — качнул головой Стивен. — Еду крышей потихоньку… Принцесса склонила голову вбок, задумчиво глядя на оперативника. Чего она от него ждала? Мольбы о пощаде? Оскорблений? Попыток схватиться за оружие? Нет, Ваше Превосходительство, вы уж как-нибудь сами решите, что делать… — Не боишься смерти? — зачем-то спросила она его. Будто его мнение имело какое-то значение. — Немножечко. Самую малость. — Наёмник улыбнулся чему-то своему. — Но, думаю, это нормально. Стивену постепенно возвращалось мироощущение. Ощущал он себя, конечно, как мешок с дерьмом, что физически, что ментально, но теперь хотя бы мог видеть и слышать, что происходит вокруг. Происходило, впрочем, не сказать, что много. Всё веселье он пропустил, будучи послушной марионеткой Её Святейшества… Наёмник ещё раз поглядел на свои руки, а затем на тела своих сослуживцев. Кто-то из них просто лежал в отключке, но мёртвых… Мёртвых было намного больше. И человек пять или шесть он успел записать на свой счёт. Дерьмо. — Дерьмо… — повторил он собственные мысли. Его пока ещё не начало трясти от осознания произошедшего, и, честно, он надеялся, что аликорн прикончит его раньше, чем бойца настигнет истерика. — Вы сами выбрали этот путь, — холодно напомнила ему принцесса. — Я не хотела ничего из этого. Никто из моих подданных не хотел. — Да я спорю разве… — Янг умолк на несколько секунд, глядя на переливающийся смертоносной магией меч Луны. — Зачем ты вообще со мной говоришь? — Ты первый заговорил со мной, — ответила ему Луна. — Думаешь, я должна была тебя прикончить на месте? Отсечь тебе голову? — После всего вот этого дерьма? — Стивен обвёл взглядом разрушенный тронный зал. — После газа и ядерных ударов по городам? Чёрт, будь я на твоём месте, я бы хотел крови… — Да куда уж больше крови… — мрачно проговорила принцесса. — Я думала, что ищу отмщения… Но по факту, ни твоя смерть, ни смерть твоих друзей уже ничего не поменяет. Она снова посмотрела на Стивена, в этот раз с горечью пополам с тоской. Эквестрийцев было довольно просто читать по глазам и, чёрт, такой боли наёмник не читал ещё ни в одном взгляде. — Мои друзья скоро будут здесь, — напомнил ей Янг. — Давай уже с этим закончим. — Я не палач. — Меч принцессы беззвучно вошёл в ножны на её поясе. — И я не сужу тех, кто выполняет приказы. Впрочем, кое-что я всё ещё хочу узнать… Её рог вновь засиял магией, и Стивен почувствовал, как уже знакомая ему непреодолимая сила медленно, но неумолимо проникает в его сознание. Он не пытался ей воспрепятствовать. Не потому, что не хотел – просто сил едва ли хватало, чтобы связывать слова в предложения. В его голову словно бы залили мешок цемента, где тот благополучно и застыл, блокируя нервные импульсы, замуровывая мысли и идеи. Мир завертелся и исчез в калейдоскопе красок. Всё дальнейшее походило на проносящийся мимо платформы поезд метрополитена, и имя этому поезду была его жизнь. Нечёткие, обрывочные воспоминания мелькали перед ним подобно окнам вагонов: размытые образы, вырванные из контекста слова, давно забытые запахи и чувства. Беззаботное детство в Атланте, штат Джорджия, колледж, армия… Луна будто бы нарочно раскапывала воспоминания, связанные с миром, откуда пришёл Стивен. Небоскрёбы из сверкающего стекла и металла, сотни автомобилей, тысячи людей, богатых и бедных, невзрачных и пёстрых, всех возрастов и темпераментов. Что она искала?.. Идиллия мирной жизни быстро сменилась войной, крахом мировой экономики, политическими кризисами, смертью и страданиями. Глазами Стивена принцесса смотрела на колонны бронетехники, пылающие города, грязь и жестокость, битвы таких масштабов, которые ей и не снились. Она уже много раз наблюдала эту картину в чужих снах – в этом Янг не сомневался. Сочащаяся кровью грязь и удушливый запах палёного мяса её уже ни капли не смущали. Удачная высадка в Европе, затяжные городские бои, отступление, переброска обратно в Штаты… а затем новый контракт с баснословным вознаграждением, прыжок через портал и… Эквестрия. — И чего мы сюсюкаемся с этими ранеными? — Пэйджс усердно протирал ветошью затворную раму своей штурмовой винтовки. — Медикаменты у нас не бесконечные, а тварей этих разноцветных экономнее бы пристрелить было. — Дэн, а ты о понятиях «честь» и «уважение к противнику» ни разу не слыхал? — спросил его Стивен, подпалив кончик сигареты зажигалкой. — Мы не можем просто взять и перестрелять всех к чёртовой матери. Это ни хера ни круто. Момент из прошлого. Стивен будто бы видел себя со стороны. Не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляд. Эпплуза… Ещё когда в городе было хотя бы одно целое здание. Следующей же ночью Янг поучаствует в убийстве одного из своих сослуживцев, спасёт несколько эквестрийцев от садиста. — Огребём мы с ними проблем, — говорил Стивен, кивнув в сторону пленных пони, которых под стволами автоматов вывели из амбара. — Ты посмотри на них. Они нас, блять, ненавидят. — Потому что мы – плохие парни. Всё нормально, Стив, — ответил ему Даррелл. — Просто выполняй свою работу. Короткий инструктаж, закономерная перепалка, Пэйджс начинает избиение пленников. Единственное, что его останавливает, так это присутствие сержанта. Ненадолго. Следующей же ночью Дэниал едва не устраивает расправу над пленными. Стивен пытается его урезонить, но тщетно. А затем смертельный удар, и в следующую секунду садист лежит на полу в луже собственной же крови. Если бы не Софт Нэйчур, на его месте вполне мог бы оказаться Янг, а Дэниал, гореть ему в аду, просто списал бы всё на попытку побега пленных. Грёбаный психопат… — Для чего он всё это делал? — спросил его тогда один из эквестрийцев. — А кто его знает… — Стивен закурил, пытаясь справиться с нервной дрожью. — Что у него на уме было… У мёртвого-то… — Он был твоим другом? Наёмник усмехнулся. — К счастью, нет. Он получил то, что заслуживал… — Всё могло бы быть иначе… — негромко произнёс пони. — Могло бы, — не стал спорить с ним Янг. — Но теперь-то что? Война уже идёт. Кому какое дело, как всё могло произойти? Могло бы быть иначе, а стало так. И ничего с этим не поделаешь. На следующее утро их ждал бой. Жестокий бой, когда наёмники впервые столкнулись с организованным сопротивлением в этом новом мире. Стивен всё никак не мог забыть заваленную телами пегасов улицу эквестрийского городка. Полуразрушенные строения и десятки истерзанных автоматными очередями тел. Но страшнее всего было смотреть за выжившими. Оглушённые, истекающие кровью, с переломанными конечностями они либо корчились на земле, либо брели куда-то, ища своих сослуживцев. В полубреде, в состоянии тяжёлого шока, они едва ли понимали, что вокруг них происходит. И тот раненый пегас, которому Софт тихо пела колыбельную. Совсем молодой, почти жеребёнок… Наёмник помнил ту пробирающую до дрожи жуть. Тогда происходящее ему казалось чем-то неправильным, но что он должен делать, чтобы выжить. Теперь он уже ни в чём не был уверен. — Ради чего всё это?.. — спросила его тогда Софт. Совсем тихо, практически одними лишь губами. В её взгляде можно было прочитать лишь искреннее непонимание, чем они заслужили всю эту жестокость. — Мне жаль, — ответил ей тогда Стивен. Ответил просто потому, что должен был ответить. — Не думаю, — после короткой паузы ответила ему поняша, укладывая мёртвого на землю. Луна не стала заострять внимание только на этом моменте. Вместе с ней Янг вновь прошёл весь свой путь от Эпплузы до Кантерлота. Разговор с умирающим разведчиком, помощь раненой гражданской, отказ стрелять в обезоруженную пегаску, что едва не стоило оперативнику жизни. Отступление из Балтимейра, последующие контратаки, падение Клаудсдейла и Мейнхэттена, сожжённый дотла Понивилль, газ, тела жеребят на сцене амфитеатра… Принцессу переполняли смешанные эмоции – Стивен мог это чувствовать. Кипящий гнев при виде зверски убитых подданных, но также и безмолвную благодарность за то, что некоторые наёмники всё же не забыли про банальную человечность, и даже после всего произошедшего помогали врагу, порой жертвуя ради этого чем-то своим, пускай жертва эта была и невелика. Добить находящегося в агонии раненого, помочь мирным пони найти фильтры для противогазов и отпустить их с миром… Кровожадный зверь никогда бы так не поступил. Образ беспощадных головорезов в глазах Луны сменился образом людей, по своей воле ставших заложниками собственных же решений. Убийцы и подонки… Нет, здесь Софт Нэйчур была неправа, когда обвиняла Стивена во всех смертных грехах. Они были солдатами, и это было очень тяжёлое бремя. И, может, не всем им нравилось, чем они занимались, но выбирать сторону и методы ведения войны им не приходилось. — Думаешь, стоит оно всей этой крови? — негромко спросил его Шон всего несколько часов назад в разрушенном банкетном зале. — Думаю, нет, — качнул головой Янг. — Но поворачивать назад уже никто не будет. — Было бы, куда поворачивать… — фыркнул его товарищ. — Как по мне, Клаудсдейл был точкой невозврата. — Точка невозврата – это когда мы истребим их всех под корень, до последнего. Мёртвых не воскресишь, — возразил ему Стивен. — А сейчас… У нас ещё есть выбор. Где есть жизнь, там есть возможности. Только вот всем уже плевать. Слишком многое на кон поставлено, чтобы спустить конфликт на тормозах. — Выходит, либо мы их, либо они нас? — Скорее всего, мы их, — мрачно ответил ему Янг. — На память себе хочешь оставить? — А почему бы и нет? — Шон сунул игрушку в свой рюкзак и выпрямился. — Люблю собирать всякий хлам… Мир вновь скрутило в тошнотворную цветную воронку, и Стивена выбросило обратно в реальность. Цемент из головы никуда не делся, но по крайней мере он никого не убил за время своего отсутствия. Хотя бы это радовало. — Где есть жизнь, там есть возможность… — негромко повторила Луна. — Я запомню эти слова… Стивен. Размышления её прервала серия пистолетных хлопков, и несколько пуль с визгом отрикошетило от её помятой боевой брони. Из-за дальней груды обломков, пошатываясь, выбрел наёмник, держась обеими руками за табельную «Беретту». Луна потянула из ножен меч, но внезапно остановилась, будто встретила неожиданное сопротивление какой-то потусторонней силы. Её рог засиял ярче, и мгновение спустя Повелительница Снов исчезла в яркой вспышке, оставив после себя лишь несколько догорающих в воздухе магических всполохов. — Самоубийца? — спросил его Стивен. — Да хрен ли мне терять? — ответил оперативник голосом Шона, ковыляя к товарищу. — Думал её врасплох застать. — Я думал, ты погиб… — Янг ухватился за протянутую ему руку и поднялся на ноги, хлопнул снайпера по плечу. — Что с остальными? — Не знаю, — качнул головой Шон. — Она всю роту в капусту порезала. Кто-то может лежать без сознания… Мне повезло, что я отключился в самом начале. — Понятно. — Стивен отыскал свой АЕК и сменил магазин, затем проделал то же самое с пистолетом. Найденный нож он обтёр о штанину и сунул в чехол. О произошедшем он старался не думать, особенно о тех своих сослуживцев, которых прирезал лично, пока его сознание было напоено магическим дурманом. — Вы говорили о чём-то? — спросил его снайпер. Янг позаимствовал у одного из убитых наёмников автоматный ремень взамен своему разорванному и посмотрел на товарища. — Поболтали мирно о том, о сём, — ответил он неопределённо. — Я тот ещё болтун, сам знаешь. — Интересно, почему она не снесла мне голову, — задался вопросом напарник, поняв, что из Стивена он ничего не вытянет. Похоже, до него, наконец, дошло, что кидаться на полубожество с одним лишь пистолетом в руках было несколько безрассудно. — Хрен её знает, — подумав немного, сказал Янг, забирая с тела целый противогаз. — Она моё сознание как картотеку выпотрошила. Каждый наш грех или доброе деяние. Видимо, добрых деяний оказалось больше… Наёмник проверил воздушные фильтры и натянул противогаз на лицо. Внутри дворца газ распространялся не так охотно, но лучше не испытывать судьбу, если нет такой необходимости. Прежде чем уходить, он зачем-то поднял голову и посмотрел на окаймлённое обломками стен зимнее небо. Сквозняк доносил вой горного ветра и далёкий рокот вертолётных винтов. Высокий крылатый силуэт смотрел на него с края обрушившейся крыши, и на несколько мгновений время будто бы застыло. За спиной послышались крики и отрывистые команды сержантов. Стивен отвлёкся всего на секунду, чтобы посмотреть на подкрепления, вваливающиеся в тронный зал со стволами наперевес, но когда вновь посмотрел наверх, то ни увидел там ничего, кроме торчащих во все стороны рёбер арматуры и кусков шифера… *** Сказать честно, Роберт уже давно сбился со счёта, сколько раз ему приходилось бывать под артударами и авианалётами. Чёрт, пару раз он даже умудрялся угодить под огонь союзной артиллерии: и такое бывало в век спутниковой навигации и управляемых снарядов. Пока что как-то получалось выбираться из подобных ситуаций живым, но рейнджер должен был признать, что в этот раз ему чертовски повезло. Особенно с учётом того, какой мощности бомба рванула прямо у него над головой. Они оказались на самом краю – достаточно далеко, чтобы их не сожгло заживо горящим аэрозолем, но слишком близко, чтобы их достала ударная волна. Дозорная вышка обрушилась прямо им на головы, и то, что его не размазало по земле многотонным завалом, было чистой воды случайностью, ведь другим повезло куда меньше. Когда оказался посреди разваливающегося на куски здания, шансы на выживание стремятся к нулю: тебя либо убивает мгновенно, либо намертво обездвиживает, а там уже как повезёт. Хэмпу вот повезло, потому что оказался он не так уж и далеко от поверхности – выкопать себя получилось без посторонней помощи. Это было одно из внутренних помещений крепостной стены, откуда через амбразуры открывался хороший вид на жилые кварталы по ту сторону реки. От жилых кварталов там, впрочем, мало что осталось: большая часть зданий обрушилась во время авианалёта либо уже вследствие пожаров. Сквозь их рёв продирался рокот вертолётных винтов – стервятники искали выживших. Винтовка… Где чёртова винтовка? Роберт осмотрел засыпанный каменным крошевом пол. Осталась под завалом, скорее всего… как и весь его отряд. Неужели их всех?.. В каком-то странном порыве он ухватился за ближайший обломок дозорной вышки и попытался оттащить его в сторону, но без спецтехники здесь не управилась бы и бригада рабочих. Всё, чего он добился, так это ободранных перчаток и кровоточащих ссадин на руках. Этот завал он не разгрёб бы, даже если бы точно знал, что в паре метров от него лежит один из его подчинённых, обездвиженный, медленно умирающий от кровопотери и кислородного голодания. — Блять!.. — в сердцах выругался Хэмп и с силой швырнул один из булыжников в стену. Он знал, что Темпест мог выжить, но у остальных ведь не было крыльев. Эйрид или Дэрин могли прикрыть бойцов рядом с собой щитами, но спасёт ли щит от дождя из каменных обломков каждый размером с колесо от внедорожника, а то и больше? Нет, нет, нет… Рейнджер остановился посреди помещения, пытаясь унять нервную дрожь. Боже, сколько же бойцов он потерял за всё это время? Говорят, со временем привыкаешь к потерям, но нет, нихрена подобного, это не так работает. Да, многие ломаются и перестают подпускать к себе людей, лишь бы не ощутить вновь опустошающую боль утраты, но окончательно к этому охладеть?.. Последний месяц выдался по-настоящему паршивым. Сначала «Чекмейт» потерял двух во Франции, затем одного в первый же день в Эквестрии. Ламберт, так его звали, школьный друг Райли или что-то вроде того. Повезло же им вместе не то, что в 75-й полк попасть, так ещё и в одно подразделение. Ага, вот только мертвы теперь оба, скорее всего. А вместе с ними Оливер, Винсент, Саймон и остальные. И ведь как глупо погибли… Роберта отвлёк рёв дизельного двигателя с улицы. Приникнув к амбразуре, рейнджер увидел, как мост пересекает восьмиколёсное чудище «Страйкера» со 105-мм танковым орудием, а вместе с ним – несколько отделений наёмников в противоазах. Хэмп спохватился и, вытянув из чехла, натянул на лицо маску с панорамным плексигласом, сбоку вкрутил воздушный фильтр. Газ ещё не начал пропитывать воздух и проникать в огромных количествах в помещения, но рано или поздно ветер разгонит его по руинам рухнувшей крепости. Вот же ж блять… Надо валить, пока не нашли. Своим он уже не поможет – себе бы теперь помочь. Рейнджер вытянул из кобуры «Беретту», привычно проверил затвор, снял оружие с предохранителя. Один магазин в рукояти, запасной в специальном отсеке рядом с кобурой – это 34 патрона, считая один в стволе. Против него выступали ребята в бронежилетах и защитных шлемах, вооружённые автоматическими винтовками и ручными пулемётами. Драться с ними Хэмп не планировал, но иметь при себе исправный ствол было хоть каким-то шансом на выживание. Всё ещё пошатываясь, – булыжниками его приложило знатно, – Роберт перешёл в другое помещение с рядом амбразур, смотрящих на внутренний двор. От лагеря беженцев после разрыва топливной бомбы не осталось и следа, дворцу тоже очень сильно досталось от вражеской авиации. Перемалывая гусеницами обугленные останки тел и палаток, вслед за «Страйкером» во двор вкатились две «Брэдли». Наёмников кругом было пруд пруди – туда рейнджеру соваться точно не стоило. Но и торчать на месте тоже было плохой идеей: скоро начнут прочёсывать местность, искать выживших, а тут он сидит с пистолетом и горстью патронов. Даже если отправить на тот свет три десятка наёмников, то там их намного больше. Надо найти винтовку… В первую очередь валить, конечно, но найти что-нибудь посолиднее пистолета тоже не помешает. Твою-то мать, вот ведь угораздило… И как прикажете из этого дерьма выбираться? Рейнджер вспомнил отступление из Германии, где был практически разбит пятый армейский корпус США… Вернее, то, что осталось от его раздробленной структуры к тому моменту. НАТО и Россия нанесли серию массированных и хорошо скоординированных ударов по оборонительным позициям американцев. Сильно истощённые предыдущими сражениями, потерявшие желание сражаться и умирать на чужой земле, солдаты массово бежали с поля боя или сдавались в плен целыми взводами и ротами. Пользуясь численным преимуществом и знанием местности, а также возможностью быстро подводить резервы, объединённые силы России и стран Евросоюза наступали со всех направлений, разрывая боевые порядки американского корпуса. Когда командование поняло, что Германия потеряна, был небрежно отдан приказ об отступлении, и десятки тысяч военных остались в окружении на вражеской территории. Среди них оказался и Роберт со своим отрядом рейнджеров, одни против сотен тысяч солдат, десятков тысяч танков, сотен ударных вертолётов и артиллерийских батарей. Тогда они выбрались, сумели встретиться со своими и продолжить сражаться уже во Франции, теряя город за городом, день через день перехватывая по несколько часов сна, постоянно находясь в дороге, оставляя врагу выведенную из строя или просто сломавшуюся технику, потому что запчастей и топлива катастрофически не хватало. Но сейчас… Сейчас Хэмп был один, а прорываться было некуда, потому что никого уже не осталось. Самое забавное, что тогда боец бы даже обрадовался, увидь он ребят из «Беллфайер», спешащих на выручку американским отступающим частям. Сейчас радости было не особо много. Держась поближе к дальней стене, Роберт через заваленные обломками помещения направился в сторону дворца. Чёрт с этой дозорной вышкой, чёрт со всем. Он один. И с этим уже ничего не поделать. От крепостной стены остались лишь одни воспоминания, но обломки рухнувших секций всё ещё годились рейнджеру в качестве укрытий. Где-то внизу журчала не замерзающая даже зимой горная река; Хэмп едва слышал её за треском пожаров и гулким рокотом вертолётных винтов. Во дворе началось какое-то движение, и рейнджер приостановился, наблюдая за действиями наёмников. «Беллфайер» начали штурм дворца… Хотя штурмом это назвать язык не поворачивался: всё сопротивление было уничтожено ещё даже до того, как сюда прибыли основные силы наёмников. Они просто пришли на всё готовое. Плохо. Времени оставалось всё меньше. Надо ускоряться. Крепостная стена не существовала отдельно от дворца – через неё можно было попасть в казармы и оружейные, отведённые дежурным сменам и находящиеся относительно недалеко от главного входа во дворец. Естественно, никаких караульных смен здесь уже не было – только застеленные кровати и пустующие стойки для брони и оружия. Не стоило ожидать, что кто-то останется оборонять дворец после того, как наёмники подчистую вымели обе линии обороны. Пройдя несколько коротких пустых коридоров, рейнджер через приоткрытую дверь попал в главный корпус дворца, напоминающий теперь больше скотобойню, чем место постоянного обитания эквестрийской знати. Было видно, что СКО пытались соорудить баррикады и остановить паникующую толпу, но вылилось всё это в бессмысленную резню, когда у командующих подразделениями сдали нервы и был отдан приказ стрелять на поражение. Защитников смели в считанные секунды, практически разорвали на части. Когда по тебе проносится стадо лошадей, пускай и полутораметровых, ощущения чуть ниже среднего – тут никакая армейская экипировка не спасёт, разве что облачаться в защитный сапёрный костюм. Роберт кое-как вытащил из горы трупов окровавленное тело одного из защитников и осмотрелся в поисках его винтовки. Ага, вот она… Шведский карабин АК5С, голографический прицел ещё работает. Режима стрельбы очередями нет, ну да ладно, это мы переживём. Лишь бы патроны были… Отхлебнув воды из своей фляги, Хэмп на несколько секунд прислушался: не идут ли наёмники? Надо бы подальше отсюда убраться. Лучше найти выживших бойцов и прорываться к тюремному блоку, а там в тоннелях их до скончания времён искать будут. Ага, вот только сейчас ещё хрен поймёшь, кто свой, а кто не очень. Так-то его сгоряча могут и свои же прибить. Те же эквестрийцы, которые проделали большую часть работы по уничтожению укреплений СКО. Чёртовы гражданские… Блин… А ведь получается, что всё, разгром. Тотальный. Роберт даже и не знал, что об этом всём думать. Сказать честно, он был необычайно спокоен. Ему было просто обидно, что его ребята погибли не понять за что, что их усилия – все были напрасны. Результат всё тот же, просто потерь в сотни раз больше. И чёрт знает, сколько ещё отправится на тот свет, когда острые зубцы маховика Третьей мировой вгрызутся в плоть Эквестрии. Рейнджер отступил за ближайший угол и попытался вспомнить примерный план дворца. Тюремный блок, насколько он помнил, находился на отшибе с южной стороны… Так, где тут юг вообще? В коридоре показались первые фигуры в зимнем камуфляже. Наёмники шли неторопливо, проверяя помещения, закономерно ожидая засады. Это было даже хорошо: у Хэмпа было несколько минут, прежде чем они его найдут. Рейнджер юркнул в ближайшую арку и оказался в небольшом парке с разбитой стеклянной крышей. Под подошвами ботинок хрустели осколки, голые ветви кустов цеплялись за униформу, неприятно сквозило. Роберт миновал открытое пространство и оказался в параллельном коридоре. Тел здесь было заметно меньше. Оно и понятно: основные кордоны остались позади, где и планировалось встречать силы наёмников, а запасные позиции на случай отступления располагались глубже, в ключевых точках, откуда было бы удобнее вести оборону. Теперь уже, правда, отступать и обороняться было некому. Вот они защитники, на полу все… Хлюпала кровь, звенели гильзы, тихо скрипело выбитое ударными волнами стекло. За окном над очередным парком завис «Блэкхок», сбросил тросы, а по ним вниз заскользили наёмники, рассредоточиваясь по двору. Забрасывают мобильные группы, чтобы покрыть большую территорию, эдакий авиационный блицкриг… Значит, враги теперь есть не только сзади, но и впереди. Прелесть. Как любил шутить Оливер, можно наступать в любом направлении. Черепа для трона из черепов, ммать. Ол… Как же по-дурацки ты погиб. Пара метров тебе до укрытия оставалась, грёбаная пара метров… Хорошо, что ты меня сейчас здесь не видишь, дружище. Хоть и не хватает мне тебя сильно… Роберт отступил подальше от окна, пока его не заметили бортстрелки «Блэкхока» и двинулся дальше, слушая окружение. Стены дворца каждые несколько минут сотрясало от грохота винтов. Сыпалась штукатурка, звенели осколки окон в рамах, по бесформенным грудам обвалов вниз с тихим шорохом падала бетонная крошка. Полуразрушенное здание подрагивало будто бы в судорогах или предсмертных конвульсиях, и вертолёты кружили над ним словно чёрные стрекочущие падальщики, учуявшие запах смерти. Если диверсанты смогли вывести из строя генератор щита, то, надо полагать, и принцессы уже мертвы… до чего рейнджеру особо нет дела, конечно, но не сказать, что от этого легче. Это значит, что и отряд «Чарли» полностью уничтожен. Штаб планировал подорвать опоры под городом на случай, если наёмники прорвутся… Что ж, похоже, Ночная Стража тоже не сумела выполнить свою задачу. А с учётом того, как быстро всё произошло, имеет смысл полагать, что и майор Гайду вместе со всем командованием СКО были ликвидированы. Довольно забавное чувство, когда резко оказываешься солдатом несуществующей армии. Выстрелы. Рейнджер затаился и попытался на слух определить направление и расстояние до перестрелки. Дворец теперь весь сквозил дырами – звук разносился ветром на многие сотни метров, отражался от стен, тонул в оглушительном рокоте ставшего вмиг враждебным небе. Нет, слишком далеко… Какой-то группе выживших не повезло нарваться на отряд зачистки «Беллфайер». Хэмп ускорился, останавливаясь лишь у поворотов и на подозрительных участках, где его могли с лёгкостью обнаружить. Большая часть дворца была погружена во мрак: магические светильники были разбиты, а окна, особенно во внутренних помещениях, были далеко не везде – ПНВ пришёлся очень даже кстати. Наёмники, с другой стороны, пользовались преимущественно фонарями. Ночная Стража неплохо потрепала их линии снабжения и угнала немало снаряжения, среди которого был далеко не один ящик приборов ночного видения. Похоже, брать новые им было неоткуда. Снова прятаться… Это Роберт умел. В Германии ему приходилось много прятаться, когда командование оставило его и его бойцов в окружении объединённых сил. Хитростей было много, пускай значительная их часть была довольно очевидной. Как правильно ставить ногу при шаге; как правильно подгонять снаряжение, чтобы ничего не шуршало и не звенело; как маскироваться, застывать в неподвижной позе. Всё это ведь тоже надо уметь, а не просто знать. Правда, сейчас он был в зимнем камуфляже посреди тёмных залов и коридоров, так что большая часть этих хитростей шла нахрен. Жаль, рядом не было Дэрин с её заклинанием невидимости… Боже… Нахрена так много коридоров? Как будто тут много кто живёт и работает на постоянной основе. Принцессы, королевская канцелярия и стража. Плюс обслуга. Сколько денег из бюджета уходит на то, чтобы поддерживать это место в порядке? Навряд ли Эквестрия испытывала какие-то финансовые трудности до того, как всё началось, но… Чёрт возьми. Так, он уже должен быть на одной параллели с тюремным блоком… Или одной вертикали – хрен тут поймёт. Хэмп остановился, укрывшись за ближайшей колонной, и прикинул свой дальнейший маршрут. Эту часть дворца оборонять не планировалось, так что и расположение комнат рейнджер представлял разве что примерно. В большинстве своём здесь располагались комнаты для прислуги… или что-то типа того. Спальни, в общем. Волна паники как-то обошла это место стороной, так что тела встречались куда реже, да и те были убиты в большинстве своём завалами и близкими разрывами бомб. Лишь пару раз рейнджер наткнулся на последствия перестрелки между СКО и… СКО? Бывшим нацгвардейцам Эквестрии, перешедшим под управление новой армейской структуры, не очень понравилось, что люди расстреливают их сограждан. Выбор стороны для копытных здесь был очевидным… Похоже, теперь действительно каждый сам за себя. Со временем воздух вокруг Роберта будто бы посерел, распространяя удушливый запах гари, ощутимый сквозь фильтры. Рейнджер замер у ближайшего окна и попытался понять, в какой стороне от него находится очаг возгорания. Из-за крыш в небо зловеще клубилось облако чёрного дыма, сквозь которое едва просвечивало солнце. Похоже, огнём был охвачен целый корпус, и пламя стремительно распространялось. Не хотелось бы Хэмпу туда соваться… А вот придётся, похоже. С этого момента пришлось передвигаться совсем уж медленно. Пропитанный дымом воздух заметно снижал дальность видимости, скрадывал очертания объектов. Приходилось держать голову поближе к полу, где дыма было поменьше, чтобы не забивать фильтры противогаза. Запасных было немного, а ему хрен знает, сколько ещё здесь шататься. Рейнджер спустился по широкой лестнице и замер о подножья, почуяв неладное. Солдатская интуиция – вещь необычная, работает наперёд разума и редко когда обманывает. Вот только не всегда успеваешь понять, что откуда исходит угроза. И в итоге стоишь как истукан, понимаешь, что что-то не так, а что именно – сказать не можешь. От смерти Роберта отделили сущие мгновения. За мгновение до того, как впереди загрохотали выстрелы, рейнджер рванул в боковой проход слева, и пули просвистели мимо, разбив мрамор ступенек. Стреляли из чего-то увесистого, нерасторопного, типа крупнокалиберного пулемёта. Навряд ли наёмники полезли зачищать дворец с М2 «Браунинг» наперевес и сели тут в засаде. С другой стороны, и разрозненным остаткам СКО тут делать было особо нечего… Проверять, кто там кого и за что принял, Роберту не очень хотелось. Свои, очевидно, своими больше не были, а с наёмниками разговор был ещё короче. Молот и наковальня, блин. Рейнджер отступил от угла прохода и очень вовремя: на пол у самого поворота брякнула граната. Причём оборонительная. Хэмп еле успел упасть за ближайшую груду обломков, когда впереди звучно хлопнуло, и по стенам градом забили осколки. Валить. Валить к чёртовой матери. Если не наёмники, то гнаться за ним точно не станут, а если наёмники, то тем более валить, потому что нашпигуют свинцом и подадут на стол в кровавом гарнире. Рейнджер, впрочем, с трудом себе представлял наёмника, бегущего за ним со здоровой треногой под крупнокалиберный пулемёт в руках. Но чем чёрт не шутит… Роберт оставил на полу дымовую шашку, а сам бросился в обратном направлении, ища глазами выход. Коридор упирался в капитальный обвал, но одна из боковых дверей всё же вывела бойца в задымлённый тамбур, через который он попал именно в то место, которое как раз хотел бы обойти. Охваченный пламенем корпус дворца разваливался прямо у него на глазах. Ревущее пламя охватило пол, стены и потолок, перекидывалось с одного места на другое будто маленькие жар-фениксы, прыгающие с ветки на ветку. Под несколькими слоями зимней одежды быстро стало невыносимо жарко. Воздуха не хватало, нихрена не было видно, а тут ещё и всё здание постепенно разваливалось на куски, рискуя похоронить Роберта под обломками… снова. И самое паскудное заключалось в том, что он даже не знал, в какую сторону распространяется пожар и где он заканчивается. Ну, пошла-поехала… Рейнджер зачем-то прикрыл фильтры противогаза рукой и двинулся вперёд, прыгая через ярко тлеющие обломки и обходя крупные очаги возгорания. Даже если бы он бывал тут раньше, здание попросту было не узнать среди бушующего пламени и клубящегося под потолком дыма. В конце концов Роберт просто решил держаться правой стены и посмотреть, куда его подобная тактика приведёт. За первым же поворотом его чуть не прибила рухнувшая поперёк коридора колонна. В маску противогаза дыхнуло дымом, в воздух взвились яркие искры. Роберт забрался на обломки и попытался выглядеть что-нибудь на другом конце прохода. Дальше своего носа он так ничего и не увидел. Чёртов дым. Едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, он прошёл чуть дальше, пока не споткнулся об опрокинутый манекен, одетый в знакомые позолоченные доспехи Королевской Стражи. Рядом, присыпанный щебнем, лежал массивный металлический щит, чем-то напоминающий римский скутум – такой же прямоугольный, в рост среднестатистического пони, если не выше. А если… Хэмп выкопал щит из обломков и попробовал на вес. Легче, чем выглядит… для такой металлической бандуры-то. Винтовочная пуля такой навылет пробьёт, но с тягой эквестрийцев зачаровывать всё, что гвоздями не прибито к полу, возможно, от него ещё будет польза. На всякий случай рейнджер всё же саданул по щиту очередью из автомата, и пули разлетелись по полу, лишь оцарапав позолоту. Класс. Жаль, доспех стражей на себя не нацепить. Роберт просунул левую руку в ремень так, чтобы всё ещё можно было держаться за цевьё карабина, и направился дальше, ища выход, пока коридор не упёрся в ведущую наверх лестницу, схожую с той, у которой его встретил пулемётный расчёт. Взлетев наверх по засыпанным обломками ступеням, он оказался на широкой лоджии, выходящий на очередной парк, чудом нетронутый пламенем посреди всего этого пылающего хаоса. Поверх покосившихся или провалившихся крыш Роберт всё же смог заметить пару знакомых дозорных башен, по которым можно было сориентироваться. Отсюда и до тюремного блока было уже близко. Проблема заключалась в том, что там уже, скорее всего, хозяйничали наёмники. Что-то зашуршало, затрещало, и лоджия с противоположной стороны парка основательно просела, а затем с грохотом обрушилась вниз вместе с крышей, похоронив под собой первый этаж. Взметнувшееся в воздух облако пыли заслонило Хэмпу и половину парка, и вид на дозорные вышки, но примерно куда двигаться рейнджер уже понял. Обойдя парк, он нырнул в очередной проход. Сколько ж коридоров в этом проклятом месте… Пламя постепенно начало сходить на нет, оставшись позади, и рейнджер смог вздохнуть спокойно… По крайней мере, насколько позволяли ему воздушные фильтры и просачивающийся через них запах дыма. Теперь бы только не влететь в кого-нибудь из врагов или бывших союзников. Будто в воду глядел, блин. Спустившись по ещё одной лестнице, Роберт выбрел на нечто, напоминающее плац. Это была широченная площадь под открытым небом, окружённая стенами дворца. Когда-то здесь, может быть, разводили караулы или проводили тренировки, но вот серую брусчатку вскрыли артиллерийские снаряды, а одна из стен дворца обрушилась, завалив площадь обломками. Посреди воронок и груд камня лежало нечто, некогда, похоже, бывшее установкой ЗРК. Похоже на российский «Бук», хотя хрен уже поймёшь, что это такое… Тут и там лежали обгоревшие обломки техники, брошенные ящики, повреждённое спецоборудование. А ещё здесь шастал отряд эквестрийцев. И Хэмп был не очень-то рад их видеть. — Стоять! — окликнул кто-то рейнджера. Очередь вспорола брусчатку справа от Роберта, и боец кинулся за груду мешков с песком, спасаясь от стрелка. Идите вы нахрен, ребята, я лучше тут посижу… — По своим лупите, кретины! — Хэмп прислушался и рывком выглянул из укрытия, попытавшись за имеющуюся у него пару мгновений оценить обстановку, и тут же нырнул обратно. Вторая очередь разорвала верхний ряд мешков, но так и не успела зацепить бойца. Из того, что Роберт успел рассмотреть, впереди было как минимум шестеро… Немножечко дохрена, но не смертельно… — Хэмп, это ты? — раздался с той стороны знакомый голос. Роберт напряг извилины и быстро вспомнил Фрозена, единорога из Королевской Стражи, что пришёл в его отряд после смерти Оливера. Радоваться, впрочем, было рано. — Я самый! — откликнулся рейнджер. — Давай поговорим! — Нам не о чем говорить! — отрезал Эрроу. — Ты приказал открыть огонь по гражданским, убивать наших же сограждан! Ты и твоё СКО в ответе за все эти смерти! — Ты ли там не охренел часом, а?! — У Хэмпа аж дыхание на мгновение перехватило от такой наглости. — Ты вообще видел, что там было? Они все с ума посходили! Какие бы у тебя ещё были предложения? Попросить их успокоиться и чаем угостить? Не суди о вещах, в которых нихрена не смыслишь! — Мы должны были защищать этих гражданских, а не расстреливать их в спины, Дискорд дери! Посмотри теперь, к чему всё это привело! — Фрозен, мы ещё можем уйти через тюремной блок… — Хрена с два мы можем! Мы потеряли девятерых, пытаясь туда пробиться. Нам некуда бежать, Роберт. Мы проиграли! Спасибо тебе и твоим СКО, любитесь вы все понём! Так… А вот это неприятная новость. Хэмп сжал в правой руке цилиндр дымовой гранаты, усиленно размышляя над тем, как ему теперь не просто добраться до тюремного блока, но и не сцепиться со своим же бывшим сокомандником. И что-то перспективы в текущей ситуации были как-то не очень. Тишина. Роберт так и рисовал в своём воображении, как эквестрийцы медленно обходят его укрытие с разных сторон, готовя гранаты. — Ну и что теперь в таком случае? — громко спросил Роберт. Снова тишина. Нехорошая, напряжённая. — Фрозен, тебе наёмников не хватает, что ли? — Катись в Тартар, лейтенант… Ясно всё с вами… Роберт рванул кольцо и выбросил резко зашипевшую дымовую шашку за укрытие, а затем и ещё одну в другую сторону. В тот же миг в пропитанном дымом воздухе загрохотали выстрелы. Глухо стукнувшись о мешок с песком, в укрытие рейнджера упала осколочная граната, но Хэмпа там уже не было: выставив перед собой щит, он кинулся за обломки ЗРК, надеясь, что со стороны эквестрийцев его не видно. — Вон там! Окружай его! — Дискорд! Я не вижу! — Держаться вместе! Рейнджер не стал останавливаться: в раскладе один на шестерых, а то и больше, ему приходилось отыгрывать роль целого отряда, а это означало быть везде и постоянно двигаться, чтобы избежать окружения. Выбросив ещё одну шашку, он прыгнул за следующее укрытие, держась ближе к земле, стараясь скрыться из поля зрения врага. Бог видит, ему не хотелось убивать этих пони, но, если ему придётся, он не станет колебаться. Площадь постепенно застилал густой дым, и Роберт не стеснялся подкидывать в эту коптильню новые шашки, двигаясь между обломков стен и металлических конструкций. Эквестрийцы всегда были где-то рядом. Разбившись на двойки, они рыскали в дыму будто ищейки. Им хотелось мести, крови, им нужен был кто-то, с кого они могли бы спросить за всё, через что им пришлось пройти за минувший месяц. Война воспитала в них самое худшее, что только могла, и даже миролюбивая природа пони больше не могла это изменить. Дюжина… Всё же дюжина или около того. Нет, даже больше… Они перекрыли все выходы, включая здоровые ворота, через которые при желании мог бы протиснуться грузовик HEMTT, на другом конце площади. Радовало, что пегасы всё же не решились подниматься на крыши, где их бы быстро заметили наёмники. Больше Хэмп беспокоился о единорогах… Один такой с его товарищем-земнопони сейчас крался вдоль борта разбитого грузовика, поминутно останавливаясь, чтобы осмотреть укрытия. Самое страшное во встрече с единорогом – это незнание того, какими заклинаниями он может владеть. Телекинез и щит уже сами по себе могут доставить немало хлопот, и ведь это самые базовые заклинания, доступные с практикой даже жеребёнку. Единорогов надо выводить из игры в первую очередь. У нацгвардейцев, пришедших в СКО, часто был настоящий боевой опыт, умение постоять за себя и своих товарищей. Но без взаимодействия с людьми и правильного руководства что единороги, что пегасы с земными пони не были в состоянии раскрыть свой полный боевой потенциал. Редко кто из них умел мыслить жестоко, хладнокровно, ставить себя на место противника. Уметь стрелять – это полезный навык. А вот не уметь вовремя замечать, откуда исходит угроза – весьма вредная привычка. Приклад АК5 врезался в затылок земному пони, и тот рухнул мордой в грязь, временно покинув разумом материальный мир. Шлем защитил бедолагу от летального исхода, но помянуть рейнджера добрым словом тот ещё успеет, если доживёт до пробуждения, конечно же. Единорог начал уже было разворачиваться на шум, но тут же получил нокатирующий удар в челюсть всё тем же прикладом, отправившись вслед за своим товарищем. Хэмп внимательно осмотрелся, – не идёт ли кто любопытный посмотреть, что здесь творится, – после чего одолжил у нацгвардейцев несколько дымовых шашек и направился дальше. Ещё трое… Два единорога. Вот это будет задачка, конечно. Рейнджер замер, пытаясь слиться с бортом какого-то сгоревшего тягача, лежащего колёсами кверху. Эквестрийцы не очень сильно старались держать друг друга в поле зрения, но это едва ли упрощало задачу. Хэмпу не хотелось пускать в ход нож или штурмовую винтовку. Навряд ли эти ополченцы вперемешку с нацгвардейцами будут с ним так же любезны… Грёбаный зимний камуфляж… Вокруг и снега-то почти нет – одни обломки. Эквестрийцы, с другой стороны, тоже на фоне серых руин светились будто ходячие прожекторы. Какая-то идиотская игра в прятки с участием группы клоунов, только смеяться не над чем. Тишину разорвала автоматная очередь откуда-то со стороны рухнувшей стены, и эквестрийцы перед Робертом рефлекторно бросились на брусчатку, ошалело вертя головами. Где-то впереди завязалась перестрелка – палили преимущественно из автоматического оружия, редко в трескотню очередей вклинивались неуверенные хлопки из полуавтоматических карабинов. Вот и наёмнички подоспели… Эквестрийцы перегруппировались и направились на подмогу своим, а вот Роберт не стал торопиться с действиями. У него больше не было союзников, зато врагов – хоть жопой, блин, жуй, и не понять, что делать дальше. Эквестрийцам помогать желания никакого не было, – пусть сами разбираются со своими проблемами, раз такие умные, – а вот наёмники… Чёрт, сам ведь несколько дней назад давил переворот в Понивилле, что-то втолковывал Темпесту про своих и не своих, а теперь что? А всё теперь. Нет его отряда, нет командования, нихрена нет. Не за что сражаться, нет правых, есть только победитель и проигравший. К чёрту всё, просто к чёрту. Лучше уж хотя бы наёмники, чем пуля от «союзничков». В голове что-то резко переклинило. Рейнджер завернул за угол, вскинул винтовку, выбирая упреждение. Трое эквестрийцев неслись прямо через открытую местность между грузовиком и какой-то сгоревшей палаткой. АК5 мягко забил в плечо, тела пони пересекла красная пунктирная линия, и все трое кувырком покатились по брусчатке уже мёртвые. Роберт бегом направился к противоположной стене площади, перепрыгивая через тела, ища врагов. Двое вынырнули на него прямо из дымовой завесы, замерли, глядя на него через стёкла противогазов, будто увидели призрака и не знали, что им с ним дальше делать. Постойте так ещё немного, красавцы, дайте только замахнуться хорошенько… Первому врезал щитом с размаху, отбросив в сторону. Второй попятился, вскидывая карабин, слишком напуганный, чтобы позволить телу выполнить это простое, отработанное сотни раз на тренировках действие. Удар по стволу, выстрел грохнул чуть ли не над ухом Хэмпа. Приклад АК5 врезался в тугую резину противогаза, опрокидывая эквестрийца на землю. Роберт едва успел развернуться и вскинуть щит, как в него тут же заколотила автоматная очередь из винтовки первого нацгвардейца. У самого пони щита, впрочем, не было – ответная очередь прошила его тело насквозь, разукрасив брусчатку кровавыми брызгами. Ещё одно короткое движение, и одиночный выстрел добивает второго. Это уже семеро. Сколько вас там ещё, мать вашу? Бой не стихал. Рейнджер заменил магазин и короткими перебежками направился дальше, сближаясь с эквестрийскими позициями. Ещё трое пони сидели в артиллерийской воронке, лупя длинными очередями по человеческим фигурам, мельтешащим на другом конце площади. Атаки со спины они не ждали. Чека с щелчком вышла из запала, с громким лязгом отлетел в сторону предохранительный рычаг. Короткий бросок. Взрыв. Несколько контрольных выстрелов, чтобы добить выживших. Быстро, эффективно и жестоко, как совсем недавно добивали русских, немцев, французов, шведов и всех остальных, кого Роберт считал врагами. Ну а теперь враги были вот они, милые цветные поняшки, вчерашние союзники. Это не я вас предал, – думал Роберт. Я за вас глотки был готов рвать, за вас, за ваших принцесс. Пожинайте теперь, что посеяли, ублюдки. Где же ты, Фрозен… Вот ты где, дружище… Единорог не сразу заметил появление рейнджера, но всё же тренировки под руководством самого Роберта даром не прошли – отреагировал он вовремя. Короткая вспышка телепортации, и очередь вспорола мешки с песком, за которыми он укрывался от вражеского огня. Етить!.. Хэмп прыжком бросился за груду обгоревших контейнеров, и пули просвистели за ним. А вот стрелять бывший страж пока не научился, хотя, может, это сам Роберт научился обгонять пули… Хотелось что-нибудь крикнуть эдакое дерзкое, обидное, но рейнджер промолчал, решив сохранить воздух в лёгких для чего-нибудь более полезного. Не о чем им было говорить – в этом Эрроу оказался прав. Подняв щит, Роберт выглянул из-за укрытия, и тут же о позолоченный металл клацнула корпусом осколочная граната, упав прямо в ноги бойцу. Ах ты ж сукин сын… Рейнджер отпрыгнул назад, свалившись на спину. Громыхнуло. С неба посыпалось каменное крошево. Вот ведь шустрый, сволочь… Поднялся на одно колено, прикрывшись щитом, осмотрелся. Фрозен не спешил появляться. Значит, скорее всего, ждать ещё одной гранаты. А то и нескольких. Хэмп оставил дымовую шашку и ушёл в сторону, надеясь запутать выживших эквестрийцев, если кто-то из них пережил стычку с наёмниками. Прошёл вдоль борта очередного грузовика, выглянул из-за кабины мельком. Чисто. Кошки-мышки, блин. Нет, матёрого пса не переиграешь, гвардейчик. Я видел твои ошибки на тренировках… Самое забавное, что Фрозен тоже не дурак, и должен бы знать, чего от него ждёт Роберт. Или всё же дурак… Единорог вышел к нему сам, когда рейнджер уже начал было выстраивать у себя в голове сложные тактики, которые помогли бы ему выиграть эту дуэль. Эрроу не то всерьёз считал, что его бывший командир сидит там же, где его и оставили, не то ему тоже понравился этот грузовик, за которым можно было бы устроить засаду. Хэмпу вспомнился его первый день в Эквестрии. Осень, ещё тепло, он обходит свой «Хамви», прячась от отряда эквестрийских разведчиков, и тут нос к носу сталкивается с одним из пони. В тот момент он не был уверен, сможет ли он открыть огонь или нет. Теперь сомнений не было… Мозг рейнджера сработал быстрее, чем мозг бывшего стражника. Роберт без замаха, как держал, выбросил вперёд щит, надеясь хотя бы ошеломить противника. Лязгнул металл, Роберту показалось, что он расслышал, как у эквестрийца клацнули зубы от удара. Или это треснуло что-то… Фрозен отшатнулся, зажал спуск, надеясь вслепую достать рейнджера. Застрекотала автоматическая винтовка, очередь расколола остатки брусчатки и ушла в сторону, взвизгнув о борт грузовика. Не давая врагу опомниться, Роберт ринулся вперёд и приложил бывшего подчинённого ещё разок, опрокидывая того на землю. Остановился, вскинул оружие, выравнивая целик и кольцо-апертуру винтовки на одной линии с головой единорога. Попался, родненький… Перед глазами свернуло несколько вспышек, что-то ударило рейнджера в грудь, заставив выронить винтовку и отшатнуться. Хэмп быстро понял, что произошло, хотя боль от трёх сквозных ран в груди так и не спешила приходить. Грёбаные единороги с их грёбаными заклинаниями… Магические стрелы… Роберт опустил взгляд на собственную грудь и даже не удивился, увидев в бронежилете рваные отверстия от попаданий. Как-то так, наверное, чувствовал себя Оливер, когда его насквозь прошила автоматная очередь наёмников на том злополучном острове. Взгляд его упал на Фрозена. Эквестриец вытаращился на Хэмпа сквозь стёкла противогаза, так и лёжа на том же месте, где его и сбил с ног рейнджер. Он понимал, что натворил. Может быть, даже сожалел о тех решениях, что принял на этой площади, когда его товарищи ещё были живы… когда всё ещё можно было предотвратить, дать наёмникам отпор, вместе найти выход из окружения. — Хэмп… — испуганно позвал его пони, с глухой надеждой, что стрелы не пробили прочный человеческий бронежилет, что всё ещё можно было исправить. До рейнджера его голос донёсся как сквозь толстый слой ваты. Роберта потянуло к земле. Сделав шаг назад, чтобы сохранить равновесие, рейнджер всё же запнулся и завалился на спину, мир его перевернулся, и перед глазами предстало пепельно серое небо Эквестрии, которое становилось всё больше и всё ярче. Оно пульсировало, скручивалось, растекалось по сознанию густым холодным киселём, обволакивая мысли и растворяя в себе зрительные образы. Его холод стремительно разливался по конечностям, высасывал из них тепло, обжигая нервы. Стекленеющим взглядом Роберт наблюдал, как это небо опускается всё ниже, и в облаках пепла бесследно исчезают руины дворца, обгоревшие останки техники и истерзанные тела, как уносятся вместе с ними куда-то в неизвестность воспоминания и чувства. Над ним замелькали неясные силуэты, сквозь перину мутнеющего сознания он услышал голоса… такие знакомые, такие родные голоса… Голоса людей и пони, живых и давно уже мёртвых, друзей и врагов… Один из них прозвучал ближе, и Роберт тут же потянулся к нему. Потянулся, потому что моментально узнал. — Ол?.. — тихо спросил он у одной из фигур, отчаянно пытаясь сфокусироваться, увидеть лицо погибшего лишь по его вине подчинённого, брата по оружию… друга. Силуэт смотрел на него, не отвечая, и Хэмп позвал ещё раз, чувствуя, как стремительно ускользает от него собственное сознание. — Ол, это ты?.. Наёмники некоторое время стояли так вокруг смертельно раненого СКОшника. По количеству натёкшей вокруг крови было очевидно, что тот был уже не жилец. Магические стрелы прошили его навылет, растерзав внутренние органы – даже если бы целебные зелья затянули раны, то чудовищная кровопотеря и болевой шок добили бы солдата в любом случае. Без вариантов. В конце концов, один из солдат вскинул винтовку и одним выстрелом добил умирающего. Сдавшийся им в плен единорог лишь незаметно вздрогнул, отвернувшись, не желая смотреть на вылетевшие на брусчатку мозги и осколки черепа. — Эй… — Один из наёмников опустился рядом с ним на корточки и протянул что-то розовое, перепачканное в крови и пыли. — У него в рюкзаке было. Эрроу аккуратно принял в копыта нечто, оказавшееся плюшевой игрушкой Пинки Пай, – одной из носительниц Элементов Гармонии, – с пришитой к голове камуфлированной панамкой. Единорог и забыл, что Роберт везде таскал с собой эту хохотушку, даже пару забавных историй рассказал, вот только как Фрозен ни пытался, а вспомнить ни одну из них у него так и не получилось. Осознание содеянного врезало по нему так внезапно, что аж перебило дыхание. В животе свело мышцы, стало хреново, совсем хреново, словами не описать насколько. Из него будто зловонным гнойным потоком рвалась наружу животная чёрная ярость, освобождая тело, очищая душу от груза совершённых ошибок, которые уже никак и никто не мог исправить, которые останутся с ним на всю жизнь. Не обращая внимание на осматривающих площадь наёмников, Эрроу зажмурился и, крепко прижав к себе плюшевую пони, неслышно затрясся от плача… *** Дурацкое предчувствие. Гадкое, неприятное… гнетущее. Когда понимаешь, что что-то не так, хотя нет никаких предпосылок, а всё складывается, казалось бы, в твою пользу. Может, в этом всё и дело? Паркер сверлил взглядом потолок своего жилого модуля, голова всё никак не желала работать. Слишком плавно прошла операция в Кантерлоте. Одна целиком потерянная рота, плюс не больше нескольких десятков убитых в других подразделениях, остальные раненые, которых в учёт брать смысла не имеет: большая их часть уже давно на ногах. Сказать честно, всё могло обернуться и гораздо хуже. Это ли терзало ум генерал-майора? Параноик чёртов. Всё у тебя получилось. У тебя и твоих ребят. Нечего здесь выдумывать. Эквестрийцы пытались взорвать весь город, и у них ничего не получилось. Они пытались вывести гражданских, и значительная часть гражданских там и осталась. Их авиация и бронетехника разбиты, все опорные пункты уничтожены, путь к подкреплениям отрезан. Нет у них больше козырей, неоткуда взяться. Но солдатская привычка просто не позволяла наёмнику окончательно сбросить противника со счетов. Лучше переоценить врага, чем недооценить. Последнее уже стоило «Беллфайер» больших потерь. Впрочем, может, дело было и не в Кантерлоте. Голову генерал-майора занимало много мыслей, большая часть которых была сомнениями. И едва ли не больше, чем победа в этой затянувшейся операции, Паркера волновали данные, вытащенные из баз данных «Форпоста-один». Те самые данные американской разведки, в корне расходящиеся с тем, что получил Джереми перед отправкой в этот дивный магический мир. Такое только умышленно сделать можно, только вот на кой хрен Камбеллу давать наёмникам заведомо ложную информацию о боеспособности Эквестрии, если оккупация страны была в их же интересах? А если бы «Беллфайер» тут к чёртовой матери разбили, что тогда? Ересь какая-то… И ведь не спорсишь: портальную установку так и не починили. Хотя, конечно, ничто не мешало командованию армии США зашвырнуть ещё одну ударную группу по тем же координатам, по которым сюда попали и наёмники. Не хотели рисковать? Может быть. Но с учётом факта откровенной дезинформации что-то подсказывало Джереми, что Штаты по какой-то причине играют против него. Только вот нахрена?.. Хорошо спится, однако… редкая ночь, когда можно лечь вечером и проспать до самого утра, а тут в голове всякое непонятное лезет. Немудрено, днём о таком думать обычно некогда… В дверь контейнера постучали. И ещё раз. Очень настойчиво, словно сдерживаясь от того, чтобы не вломиться в командирский жилой модуль. Кого там в два часа ночи принесло?.. — Генерал-майор! — позвали снаружи. Снова стук, болезненно отдающий по барабанным перепонкам. Паркер включил лампу и сел, привыкая к свету. Как в воду глядел, блин… — В чём дело? — Прекрасно понимая, что ему не доброй ночи пожелать заглянули, Джереми начал торопливо натягивать на себя униформу. — У нас ЧП, сэр! — ответил голос. — Требуется ваше присутствие, срочно! Оп-па… Чего ж вы там без меня поломать умудрились? — Сейчас буду. — Наёмник приладил на боку кобуру с револьвером, накинул на себя плащ, чтобы не замёрзнуть ночью, и направился к двери. Повернул ручку, вышел наружу. Его встречал целый отряд наёмников. Или не наёмников, хрен их разберёт в темноте. Рука непроизвольно легка на рукоять «Питона». Все бойцы держали оружие в боевом положении и внимательно следили за генерал-майором. Но, что удивило его больше, так это портал. Чёрт возьми, он работал. Кольцо врат исходило призрачным светом, и из колышущейся энергитической мембраны в центре непрекращающимся потоком выходили солдаты и техника. Военная база постепенно наполнялась шумом и воем двигателей, криками солдат. Паркер пригляделся и рассмотрел на всём этом великолепии опознавательные знаки армии США. Союзнички подоспели… — Докладывайте, — максимально спокойным тоном приказал Джереми, будто происходящее на его же базе он воспринимал как сам собой разумеющийся факт. Ему уже, впрочем, всё было понятно. — Генерал-майор Джереми Паркер, — с абсолютно ненужным в данной ситуации официозом задекларировал один из псевдо-наёмников, — вы арестованы за совершение серии тяжких военных преступлений и будете транспортированы на Землю для проведения военного трибунала. Сложите ваше оружие или мы будем вынуждены открыть огонь на поражение. Вместе с этим в грудь генерал-майору уставилась дюжина стволов автоматических винтовок. Вот тебе и дурное предчувствие, – мысленно заключил Паркер. Так и не поставленный на взвод «Питон» глухо упал в песок под его ногами…