Crossing Worlds: Iron and Blood

Не поместилось в примечания. Кто-то просил делать краткий пересказ предыдущих глав, ибо слишком уж чудовищные пробелы между их выходами. В общем, вотъ. Читать исключительно голосом Володарского. В ПРЕДЫДУЩИХ СЕРИЯХ: Благодаря информации, полученной после рейда на полевой штаб "Беллфайер", СКО становится известно о неком военном комплексе США, построенном на острове неподалёку от Восточного побережья Эквестрии. На задание отправляется группа "Альфа" при поддержке взвода мотострелков лейтенанта Тимурова. Пробившись через системы безопасности к центру управления, они отменяют тревогу, но в следующие часы вынуждены отражать атаку сил "Беллфайер". Победа остаётся за союзниками, но сержант Оливер Моргенталер, близкий друг Роберта Хэмптона, гибнет в бою. Тем временем Стивен вместе с остальными наёмниками пытается эвакуироваться из захваченного СКО Балтимейра. Пробившись к своим, он и его отряд принимают участие в отражении атаки эквестрийской армии и СКО на опорный пункт наёмников в пригороде, прикрывая отступление разрозненных остатков ударной бригады. Выдержав натиск врага, наёмники спешно уходят из города под прикрытием союзных бомбардировщиков и штурмовиков. Бой за Балтимейр проигран. Уильям Калински приходит в себя после взрыва шоковой гранаты в одной камере с Твайлайт (вставьте сюда пошлую шутку, если хотите). Здесь вскрывается правда о том, что Уильям всё это время работал на "Беллфайер", и что нападение на Элементы в грифоньем дворце отчасти спланировал именно он. На этом слезливом моменте их разлучают, и Уильяма переводят под командование майора Харриса, командующего спецподразделением "Акула". Пленников грузят на вертолёты, и наёмники покидают территории грифоньего государства, направляясь обратно в Эквестрию. Тем же временем на базу, куда доставили Элементы, готовится нападение со стороны Руби Крауна и его сводного отряда из Ночной Стражи и эквестрийского ополчения. Отряду удаётся проникнуть на базу и подготовить диверсию, но по вполне ожидаемому шаблону весь стелс летит к чертям под конец миссии, и отряд вынужден сваливать под шумок. Потеряв одного бойца убитым, диверсанты всё же выбираются за пределы базы, пока ту штурмуют СКО. Элементы пытаются эвакуировать на грузовиках, но один из конвоев попадает в засаду, и СКО удаётся спасти Твайлайт Спаркл и Эплджек. Однако Твайлайт получает серьёзное огнестрельное ранение и теряет сознание. Наконец, в прериях на западе от Понивилля наёмники решаются нанести удар по Клаудсдейлу и, совершив отвлекающую атаку на защитные укрепления Союзников, проводят в мёртвую зону клаудсдейльских ПВО беспилотник с ядерной боеголовкой, взрыв которой испаряет облачный покров, на котором держится город, и обрушивает его обломки в эпицентр ядерного взрыва. Вот и всё. Я удалю это, когда/если закончу работу над фанфиком. Приятного чтения. Давно я не брал в руки свой личный дневник. Честно сказать, со всей этой творящейся вокруг хернёй как-то не особо много времени и желания фиксировать где-либо свои мысли или впечатления. Пожалуй, это единственная причина, почему за все эти семь долгих лет я так и не довёл его до конца. Трудно быть писателем и солдатом одновременно. Хотя какой к чёрту из меня писатель?.. Чувствую себя несколько странно, перечитывая первые страницы. Короткие пометки, обрывки мыслей, мнений… Создаётся впечатление, что всё это писал совершенно другой человек, не обременённый грузом в несколько сотен убитых. Даже не верится, что всё это было много лет назад. Пару раз перевернул страницу, и вот он, 2015-й… Практически вся моя жизнь на сухой белой бумаге. Когда я купил этот дневник? Помню, это был последний день перед отбытием обратно на фронт, Владивосток, 2015-й. Матерь божья, четыре года назад… Бывают времена, когда я оглядываюсь на прошлое и просто не могу поверить в то, насколько сильно всё поменялось. В особенности насколько поменялся я сам. Наверное, читая эти строки, вы подумаете, что я был довольно неплохим парнем… В смысле, не сказать, что я тешу своё тщеславие или что-то в этом роде… Но мне только совсем недавно исполнилось 18, и вот, всего несколько лет спустя, я по локоть в крови. А, может, и по самое горло… Да, по горло – настолько я сыт уже этой кровью, этой войной. А я ведь мог к этому моменту закончить университет. Знаете, кем я хотел быть? Переводчиком. Необязательно устным, хотя я всегда находил с другими общий язык. С английским вообще открывается много возможностей. Скажем, к примеру, вы можете банально путешествовать, спокойно и мирно, а не трясясь на борту военного самолёта или десантной баржи, обняв штурмовую винтовку и молясь, чтобы высадка прошла без эксцессов. Хотя, думаю, это тоже можно считать за путешествие. Хех, как там говорилось в той цитате? «Вступи в Армию, повидай мир, встреть интересных личностей – и убей их». Вот что-то в этом роде… Ладно, я пишу этот дневник не для того, чтобы себя жалеть. Больше, наверное, для того чтобы не сойти с ума, пока весь мир едет крышей. Да и это странное желание исписать его от корки до корки, чтобы после всего этого кошмара я могу смело захлопнуть его и бросить в огонь, сжигая воспоминания о самой кровопролитной войне в истории человечества. Ладно, к Дискорду, я всё равно не смогу его сжечь. Тем более со всеми этими рисунками, которые я временами тут набрасываю… Думаю, я делаю успехи в рисовании. Ох, напастись бы только карандашами на все эти безделушки. И всё же, знаете… Я думаю, у нас всё получится. Я уже почти проникся любовью к этой стране и её обитателям. С таким духом, с такой силой воли им не страшны никакие невзгоды. И все эти люди в СКО, особенно в моём отряде. Я знаю, когда-то мы были врагами, но теперь, чёрт, я поручился бы за каждого. Чувствую, кульминация этой странной истории уже близко. Дай Бог, чтобы мы все дожили до её исхода… *** Это был конец. По крайней мере, так думали все, кто стал свидетелем гибели Клаудсдейла. Всего в одно мгновение взрыв колоссальной мощности стёр с лица Эквестрии огромный мегаполис, древнюю столицу рода пегасов, а вместе с ней – сотни тысяч пони, большей части которых ещё повезло попросту превратиться в пыль и сгореть под воздействием чудовищных температур, заставляющих пылать сам воздух. Подобно электрическому разряду, вести о ядерном ударе распространились по всей Эквестрии, ещё не занятой наёмниками частной военной компании. Слухи о выжженной радиоактивным пламенем земле; о грудах обломков, устилающих долину Клаудсдейла; о пони, тела которых были буквально зажарены и сварены одновременно, но по злой насмешке судьбы оставлены страдать, доживая свои последние дни в адских мучениях. Никогда раньше Эквестрия не сталкивалась с подобным оружием. Никому и в голову прийти не могло, что нечто настолько разрушительное и ужасное вообще может существовать. Всю нацию пронзил шок. Никто не знал, что теперь делать, как теперь обороняться. Разве есть защита от оружия подобной мощи? Как предотвратить дальнейшие жертвы? Если наёмники уже однажды использовали его, то значило ли это, что они применят его вновь? Его можно было посылать вместе с ракетами, сбрасывать в бомбах, перемещать в трюмах кораблей или кузовах грузовиков – ядерные боеголовки можно было транспортировать как угодно, дайте только время и ресурсы. Какой город окажется следующим в списке на уничтожение? Эплуза, Доджтаун, Балтимейр, Лос-Пегас, Клаудсдейл… Казалось, преимущество за Эквестрией, и даже если наёмники превосходили их в технологичном плане, то у пони были магия и численное превосходство. Но тогда почему же они проигрывали? И даже полная поддержка СКО мало как влияла на ситуацию. Клаудсдейл был просто под завязку утыкан радарами и зенитно-ракетными комплексами, и где они теперь? Где Клаудсдейл? Руины да радиоактивный пепел. «Беллфайер» поступили крайне бесчестно, но это командование СКО ни сколь не удивляло. Главное было то, что удар был нанесён грамотно и вовремя. Упор был сделан не только на уничтожение штаба ВВС Эквестрии. Это была психологическая атака. Наёмников вынудили пойти на крайние меры, и они показали, на что способны, попутно лишив большую часть Эквестрии дождя и снега. Сломи боевой дух вражеской армии, и можешь считать себя победителем. Не исключено, что сделано это было в отместку за Балтимейр… Рота Юргена была расквартирована рядом с одним из противорадиационных центров – одним из тех, что в спешке организовали чуть ли не впритык к линии фронта в первые же часы после ядерного взрыва. В первый день здесь был настоящий хаос. Когда рвануло, взвод обер-лейтенанта сдерживал натиск наёмников в долине южнее гор Единорожьего Предела. Никто и подумать не мог, что основной целью «Беллфайер» тогда был Клаудсдейл, но всё стало ясно, когда силы наёмников перегруппировались и спешно отступили, оставив после себя горы трупов и груды радиоактивных обломков. К концу подходил пятый день с тех пор, как Клаудсдейла больше не стало, но проблем от этого не убавилось. Противорадиационные центры были просто переполнены, и, хотя поиск выживших в руинах и их окрестностях до сих пор продолжался, взмыленные медики и специалисты РХБЗ просто не могли помочь всем. Потери были просто колоссальными. Юргену казалось, что напади наёмники сейчас, и они просто бы проломили оборону СКО. Эквестрийцы были деморализованы: для них это был крайне тяжёлый удар. Но «Беллфайер» не рисковали. Либо их план заключался в другом. Так или иначе, с тех пор бои практически прекратились. Основные силы наёмников отступили в южные пустыни, окопавшись в Эплузе и Доджтауне. Из Лос-Пегаса же никаких новостей не было слышно с тех пор, как город пал. Похоже, наёмники и сами не знали, что им делать дальше. Юрген приник к своему прицелу и тут же нашёл взглядом американский танк «Абрамс», расположившийся в полукилометре от его «Леопарда». Грозная боевая машина неподвижно стояла посреди заснеженного поля, на котором ещё несколько дней назад вовсю гремели бои. Тут и там до сих пор лежали обуглившиеся, почерневшие остовы техники – по большей части американской. Кое-что из этого даже сгодилось для мишеней для стрельбы, вкупе с теми десятками единицами брошенной бронетехники, что СКО успели вывезти из Балтимейра. «Абрамс» был безвреден: подбитая машина была давно покинута своим экипажем и сейчас лишь сиротливо стояла в поле, обездвиженная и беспомощная, на потеху немецким танкистам. Техники уже стащили с него всё дорогостоящее электронное оборудование, что только смогли, чтобы повнимательнее изучить технологии противника. Всё, что осталось, – это оболочка, на которой СКО решили испытать своё новое оружие. — Надеюсь, нам не снесёт к чертям башню отдачей… — пробормотал Райнхольд. Наводчик с приличной долей скепсиса относился к тем «модификациям», что эквестрийцы установили на их танк. Помимо сложного комплекса чар и заклинаний, что улучшали общие тактико-технические характеристики танка, техномаги наконец разработали нечто, что могло помочь технике СКО поражать танки «Беллфайер» в обход их ультимативной активной защите. И это было нечто, о чём люди не могли и мечтать, по крайней мере, в ближайшие пару десятилетий… По всей длине 120-мм ствола с некоторыми промежутками были аккуратно вварены зачарованные металлические кольца, которые в теории должны были разгонять проходящий через них снаряд до огромных скоростей, вне зависимости от его типа. Получалось некое подобие электромагнитной пушки – грубое, но рабочее. Подобное решение должно было обеспечить полное преимущество танковым экипажам СКО на поле боя. Вылетающий из ствола снаряд разгонялся до таких скоростей, что комплексы активной защиты попросту не успевали на него среагировать, а затем пятикилограммовая дура попросту проламывала любую броню в точке соприкосновения и буквально прошивала танк навылет, да ещё и с такой силой, что корпус машины просто разваливался на запчасти. — Мне кажется, что если кому и снесёт башню, то это ему, — ответил обер-лейтенант, глядя на вражеский танк, а затем отвлёкся от прицела, чтобы посмотреть на наводчика. — Думаешь, не сработает? — Сработает… Наверное. — Райнхольд хмыкнул. — Есть только один способ узнать. — Навряд ли бы эквестрийцы толкали нам технологии, в работоспособности которых не были бы уверены, — резонно заметил Эдмунд. — К тому же, на «Рубиконе» уже давно всё протестировали… — Забавно, — произнёс Юрген, привлекая к себе внимание танкистов. — Сначала пони сделали нашу технику невосприимчивой к тепловому наведению. Потом дали щиты, способные выдержать несколько попаданий танковых снарядов. Теперь у нас Гаусс-пушки вместо обычных орудий. Интересно, чем всё это закончится? — Ховер-танки, — усмехнулся Штеффен. — С генераторами защитного поля. — Будь мы всё ещё в Германии, я бы только посмеялся, — негромко ответил наводчик. — Но теперь я уже ни в чём не могу быть уверен. Юрген вновь взглянул в прицел. Техномаги закончили суетиться над танковым орудием и сейчас расходились в разные стороны, освобождая танку пространство для стрельбы. Один из них, носящий на голове гарнитуру, коснулся копытом тангенты, и в наушниках Юргена послышался характерный щелчок. — Хорошо, всё готово, — произнёс техник и оглядел орудие танка так, словно пытаясь понять, не забыли ли они чего. Его рог сиял магией, фиксируя любые изменения в магической ауре этих «электромагнитных колец», или чем бы эти штуки ни были. — Давайте один выстрел. Всё должно пойти, как по маслу. — Принято, — отозвался офицер и обратился к Эдмунду. — Бронебойный. Эдмунд кивнул, и через несколько секунд подкалиберный снаряд исчез в жерле танкового орудия. — Готов! — Прямо в башню. — Данное обращение уже касалось наводчика. Щёки башни «Абрамса» были просто неприступной крепостью по степени бронирования – если снаряд пробьёт их, то это будет означать, что «Леопарды» теперь смогут поражать противника просто в силуэт. Маркер прицела аккуратно разместился на башне «Абрамса». — Есть цель, — оскалившись, произнёс Райнхольд. — Огонь. Всё было, как и обычно: боевое отделение танка тряхнуло выстрелом, а вокруг орудия в воздух взметнулось большое облако снежной пыли. Единорог-техник отшатнулся назад, но не прервал заклинания. Все остальные, вооружившись биноклями, просто наблюдали за тем, что станется с американским «Абрамсом». Попадание было стопроцентным – это стало ясно, когда всю башню трофейного танка попросту смело с корпуса, попутно смяв как огромную консервную банку. Во все стороны полетели обломки брони – будь там в боеукладке снаряды, и вся машина взлетела бы на воздух. Результат, впрочем, мало уступал этому в эффективности: цель была окончательно и бесповоротно уничтожена. — Всё. Можно соскребать, — довольно заявил наводчик. Юрген усмехнулся, глядя на бесформенную груду металлолома, оставшуюся от захваченного танка. Осталось привинтить эти колечки к остальным танкам СКО, и можно хоть прям сейчас ехать и возвращать Эплузу. — Отличный выстрел! — воскликнул техник-единорог, наконец-то отозвав своё заклинание. — Аж ушах звенит! Откалибруем ещё немного, и будет аннигилировать всё живое! — Рад слышать, — всё ещё улыбаясь, ответил обер-лейтенант. — На этом всё? — Пока что да. Мы сообщим вам, если нам что-то понадобится. Танкисты выбрались из тёплого нутра боевого отделения «Леопарда», и Райнхольд тут же не преминул закурить. Судя по его виду, утренние стрельбы чуть подняли наводчику настроение. — С такими штуками наёмники к Понивиллю и на расстояние пушечного выстрела не подберутся, — заметил Эдмунд, когда бойцы остановились рядом с бронированным бортом «Крестоносца», переполненные впечатлениями. — Именно такое расстояние и понадобится, чтобы выбить из них всё дерьмо, — хмыкнул мехвод. — Будет им и за Балтимейр, и за Клаудсдейл. — Странное чувство, — негромко проговорил Юрген. — Ни разу не были в этих городах, а переживаем их утрату не слабее эквестрийцев. Будто так и должно быть. — Да… — Наводчик затянулся и стряхнул пепел в снег под ногами. — Думаю, все это в какой-то мере чувствуют. Знаете, никогда не был сентиментальным человеком, но… Есть тут что-то такое, что заставляет тебя… не знаю… чувствовать это место своим домом, что ли? Чем дольше здесь нахожусь, тем больше это понимаю. — Может, дело в этой их магии? — предположил Эдмунд. — В смысле… Может, они дурманят ей наши головы или что-то типа того? Типа… чтобы мы сражались и умирали за них? — Не пори чушь, — поморщился Райнхольд. — Это было бы полным идиотизмом. Если бы обман вскрылся, мы бы снесли Кантерлот нахрен с горы. Думаешь, Принцессы стали бы так рисковать? — По мне так тут всё просто, — подал голос Штеффен. — Мы попали в место, нетронутое войной. Когда весь наш мир разваливается на части, немудрено, что тут мы чувствуем себя спокойнее. — Местная Гармония, как они её тут называют, тоже сказывается, как я думаю, — добавил Юрген. — То, что связывает всех пони, грифонов, зебр – всех, кто приходит в Эквестрию. Похоже, на нас это тоже действует. Просто мы плохо воспринимаем магию, поэтому и осознаём так медленно. Мы привязываемся к этому миру. Не умами, но сердцем. — И вас это не пугает? — спросил заряжающий. — Вам ведь, скорее всего, придётся остаться здесь... и оставить родной мир гореть. — Земля горит далеко не в первый раз, — заметил Райнхольд. — Она переживёт эту войну. Как и люди. Но здесь… Чёрт, если это место даже меня заставило расклеиться, то мы просто обязаны его сохранить. — Ладно, танковые философы, — усмехнувшись, прервал их обер-лейтенант. — Покуда мы пока свободны – пойду, прогуляюсь. Приятного вам дня. — Приятной прогулки, господин обер-лейтенант! Танкист вернулся к небольшому лагерю, разбитому неподалёку от противорадиационного центра. Военных здесь было не слишком много – по большей части танковые экипажи, да и того не все: линия фронта здесь была растянута поперёк всей долины, насколько хватило людей и техники. Спасибо и за то, что танковый батальон СКО был разбавлен эквестрийскими экипажами, хотя танкисты из копытных получались, честно сказать, так себе. «Лучше, чем ничего…» — подумал Юрген, пытаясь решить, куда ему податься в этот раз. Найти себе местечко поукромнее и прикорнуть на часок? Звучит всё равно лучше, чем бесцельно шататься по лагерю… Он остановился и поднялся взгляд к небесам. Пятый день на небе не было ни облачка, и яркое эквестрийское солнце заставляло снежный наст сиять так, словно вокруг лагеря сплошь и всюду были поля горящего фосфора. Некому больше было контролировать погоду. Да и нечем… Юрген присел на груду мешков с песком. В голове творилась какая-то неразбериха. Зачем им было поступать так? Зачем было уничтожать целый город? Чем эти гражданские заслужили такую участь? Там ведь и жеребята были, чёрт возьми. Каким надо быть монстром, чтобы взять на себя ответственность та подобное? — Юрген? Обер-лейтенант обернулся на знакомый голос. Оливкового окраса кобылка стояла в нескольких метрах позади него. — Приветик, Крим, — улыбнулся ей танкист. — Не знал, что ты здесь. — Привет. — Поняша подошла к Юргену и заключила его в такие крепкие объятия, словно они не виделись целую вечность. — Ты просто не представляешь, как я рада тебя видеть… — Столько всего произошло… — негромко произнёс танкист и, усмехнувшись, взлохматил ей гриву. — Как ты тут? — Я… — Она неохотно отстранилась и села рядом, пытаясь собраться с мыслями. — Это… Это просто ужасно… Танкист молча посмотрел в сторону противорадиационного центра, который представлял собой группу больших, соединённых друг с другом изолированных от внешней среды палаток, вход в которые осуществлялся только через специальные дегазационные пункты и только в защитных костюмах. Он мог представить себе, что там сейчас творилось: немало ужасов по телевизору насмотрелся в своё время, в конце концов. Кримсон тем временем, шмыгнув носом, продолжила: — Они… Они продолжают пребывать каждый день… Я уже просто не могу на них смотреть… Многие из них кричат… Их… тела… Они… — Я знаю, на что это похоже, Крим – можешь мне не рассказывать, — мягко прервал её Юрген, больше из нежелания заставлять поняшу во всех подробностях вспоминать последствия воздействия радиации на живой организм. Ему и самому было малоприятно, а уж ей-то, видящей такое впервые… — Как ты вообще угодила в это место? — желая увести её подальше от больной темы, спросил танкист. — Я думал, ты будешь оказывать помощь раненым. — Я и оказываю, — вновь шмыгнув носом, ответила она. — На самом деле не так много раненых, которых не излечила бы магия. Но эта… радиация… Это ведь не болезнь. Мы не можем просто взять… и убрать её, прежде чем начать лечение… если бы не ваши специалисты… столько пони бы погибло… Она помолчала немного, прежде чем понять, что Юрген спрашивал не совсем об этом. — Я помогала раненым в понивилльском госпитале, а потом… Клаудсдейл взорвался… и СКО понадобились свободные копыта, чтобы организовать эти противорадиационные центры. Отправили всех, кого могли… — Не могу представить, какого тебе было, когда ты здесь оказалась, — тихо произнёс Юрген. Поняша понурила голову, и танкист понял, что лучше он так не делает. Впрочем, ей нужно было выговориться. Навряд ли она могла думать о чём-то другом, кроме как об этих заражённых радиацией пони. — Я знала многих из них, — дрожащим голосом сказала она. — С кем-то мы вместе учились в школе… или просто виделись по делам… Там были мои друзья… Н-но что самое страшное, Юрген… Там были жеребята. Она посмотрела на него с блестящими на глазах слезами. Обер-лейтенант уже знал этот взгляд, будто бы вопрошающий: «За что нам всё это?». — Многие из них зовут маму с папой… — отведя взгляд в сторону, проговорила Кримсон Спраут. — А мы… Мы ничего не можем сделать. Мы даже не ведём никакого учёта – мы просто пытаемся помочь всем, кому можем… магией… лекарствами… а жеребята… Они плачут… Они хотят увидеть своих родителей… которые, вероятнее всего, уже мертвы… что я должна им сказать? Что?.. Юрген вздохнул. — Здесь нет правильного выбора, Крим, — ответил он. — Ты либо дашь им ложную надежду, либо окончательно сломаешь. Правда раскроется рано или поздно – это без вариантов. — А что делать с теми, кто приходит сюда, чтобы найти своих друзей, родных, близких? — тем временем продолжила поняша. — Они ведь не понимают, что мы не можем их впустить. Мы даже не знаем, что случилось с теми, о ком они спрашивают: мы не записываем имён… Но они ведь не понимают… Они не видят всех этих тел… Но они хотят знать… — А что ты можешь сделать? — с свою очередь спросил её обер-лейтенант. — Ты не излечишь смерть. Какими бы видами магии пони ни владели, вы не можете исправить то, чего исправить нельзя. Все мы что-то потеряли на этой войне. Мы должны смириться с нашими потерями. — Да как с таким вообще можно смириться? — вскинув голову и посмотрев на танкиста, спросила пони. — Те, кого ты знал всю жизнь, медленно умирают в адских мучениях – смог бы ты принять такое? — Нет. Не сразу, — честно ответил Юрген. — Но со временем. Все мы рано или поздно умрём, так ведь? — Но не так… — Она умолкла, пытаясь подобрать слово. — Мучительно? — подсказал ей танкист. — Даже чересчур, — кивнула она. — Я… Я всегда поражалась тому, как вы способны переносить всё это. Вашего товарища… разрывает на куски, а вы просто бежите дальше, будто ничего и не было. — Я думаю, мы бы все свихнулись, если бы принимали каждую такую потерю слишком близко к сердцу, — усмехнулся обер-лейтенант. — Впрочем… Ты спрашиваешь не того человека, Крим. Я всего-то месяц по-настоящему воюю. Я даже так никого и не убил… своими руками, я имею в виду. — Разве это имеет значение? — удивилась поняша. — В смысле… Ты же стреляешь из этой… штуки… из танка, да? — Я делаю это на расстоянии в сотни метров, — вздохнув, ответил Юрген. — Стреляю по таким же консервным банкам, в которую и сам заперт. Думаешь, я вижу лица тех, чьи машины уничтожаю? Так проще. Кримсон вздрогнула, будто бы представив, во что превращает тело влетевшая в боевое отделение танка пятикилограммовая дура, попутно вынеся с собой из брони сотни острых, как бритва, осколков. — Страшно… — наконец произнесла она. — Всё, что вы делаете. И как вы к этому относитесь… Кримсон не осуждала его. Просто не понимала. Они оба знали, что пришли совершенно из разных миров. Не было смысла судить что-либо, чуждое тебе, своими мерками. — Главное, чтобы вы этого никогда не делали, — негромко ответил обер-лейтенант. — И не относились к этому так же, как мы. Когда жизнь обесценивается, а ей на замену приходят денежные банкноты, всегда жди новой войны. — Я рада, что мы давно отказались от этого, — покачав головой, ответила пони. — Но я даже не знаю, что хуже: отказаться от войны и проиграть, потому что мы не были к ней готовы, или готовиться к войне и принять зло и жестокость внутри себя, тем самым заведомо признав своё поражение. — Понимаешь, — начал танкист, — защищая свой дом, ты не признаёшь в себе зло. Думаешь, было бы лучше, если бы вы просто сдались на милость врагу? — Нет, — с готовностью отозвалась она. — Хотя я не могу быть в этом уверена, когда пони берут в копыта оружие и убивают. В чём будет смысл нашей победы, если мы превратимся в наших врагов? — Не превратитесь, — заверил её Юрген. — До тех пор, пока цена, которую вы платите за победу, имеет для вас значение, я сомневаюсь, что вы когда-либо используете всё это оружие во зло. Потому что первое, что будет приходить вам на ум при упоминании слова «война», так это ровные ряды из сотен и тысяч могил на военном кладбище. Он протянул руку и похлопал Кримсон по спине в эдаком ободряющем жесте: — Вы справитесь. К тому же, с вами всегда есть мы. — Спасибо, Юрген. — Кобылка подарила ему слабую, но всё же искреннюю улыбку, и танкист незамедлительно вернул её в ответ. — Что куда больше меня интересует, так это то, что будет после того, как всё это закончится, — задумчиво произнёс обер-лейтенант. — Что будет с СКО и… как быть дальше с Соединёнными Штатами. Кобылка усмехнулась. — Ну да, всыпать по самое не балуй им бы не помешало. Как вы вообще позволили им до такого разойтись? — На момент начала Третьей мировой войны США обладали самой мощной армией в истории человечества, — вздохнув, ответил Юрген. — Они участвовали практически в каждой войне с того момента, как вышли из изоляции в середине предыдущего столетия, и имели просто огромное влияние на мировой рынок и мировое сообщество. Они знали это. И наглели с каждым десятилетием. — Что вообще пошло не так? — Кримсон поёрзала на месте, поудобнее устраиваясь на мешках и будто бы всем своим видом приготовившись показывать благодарного слушателя. — Я слышала довольно много о той войне, что поглотила ваш мир, но так и не узнала ничего о том, как она началась. — Экскурс в историю хочешь, значит? — хмыкнул танкист. — Я на самом деле знаю о ней не больше, чем кто-либо другой. Где-то четыре года назад Соединённые Штаты высадили на территории Украины, где к тому моменту шла гражданская война, якобы миротворческий контингент, под видом гуманитарной деятельности начав снабжать местных боеприпасами и оружием, а также обучать их военных. Русским, на границе с которыми и находилась Украина, это, конечно же, не понравилось, – со Штатами у них и тогда были не самые добрые отношения, – и они тоже «типа как» ввели на юг Украины миротворческие соединения, с танками и ударными вертолётами, ага. Я понятно объясняю? — Вполне, — улыбнулась поняша, и обер-лейтенант решил продолжить. — В общем, это на время приостановило военные действия: местные сепаратисты при всём желании не могли бороться с элитными солдатами Корпуса Морской Пехоты США, а Вооружённые Силы Украины рядом с российской армией выглядели, мягко сказать, жалко. Однако ни одна из сторон не запросила переговоров. Все чего-то ждали. — Так… они хотели этой войны? — Не знаю. Но многие её ждали. И она началась. В конце лета, где-то в августе, если мне не изменяет память. Штаты долбанули по русским всем, что есть: танками, авиацией, артиллерией. Но те в долгу не остались и тоже нехило отыгрались на американцах. То была бойня. Многие города лежали в руинах. Тогда-то к делу и подключились НАТО. — НАТО же были союзниками США, ведь так? — уточнила Кримсон, и Юргену даже стало интересно, что заставляет оливкового окраса поняшу слушать все эти ужасы. — Ага. Были. — Танкист достал из кармана голубую нашивку с вытканной на ней розой ветров и протянул её Кримсон. Та осторожно приняла её в свои копыта, завороженно глядя на этот уже не имеющий никакого значения символ. — Но США нас обманули. Сначала пренебрегли нашим доверием, а потом воткнули нож в спину. — Так… что произошло? — спросила кобылка, внимательно разглядывая нашивку, место которой на униформе Юргена теперь занял красный флаг Эквестрии. — До этого мы исключили Штаты из состава членов НАТО, — продолжил обер-лейтенант. — Когда они начали открытую войну с Россией прямо у наших границ, мы… ударили по ним авиацией. Штатам это не понравилось. Тогда русские и эти ополченцы-сепаратисты перешли в контрнаступление и пошли на Киев, столицу Украины. У морпехов не было ни единого шанса, на самом деле. Они бежали, поджав хвост, через несколько дней, а русские тем временем установили на территории всей Украины режим прекращения огня и начали методично истреблять активизировавшиеся националистические бандформирования и прочую ересь. Конечно, они открыли доступ наблюдателям ОБСЕ и обеспечили безопасность гуманитарных конвоев, но… фактически, это была оккупация. Им повезло, что мир был слишком шокирован произошедшим, чтобы что-либо предпринимать по данному поводу. Юрген замолчал на несколько секунд. Сейчас-то он знал всю правду, но тогда… всё это казалось каким-то бредом. Недоразумением. Россия вела себя тогда крайне открыто – это совершенно не вязалось с образом агрессивной, оккупирующей всё и вся страны. А Соединённые Штаты, эти «союзники», как европейцы думали, предали их при первой же возможности… — Тогда Штаты пошли путём обмана, — собравшись с мыслями, вернулся к повествованию танкист. — Деталей об этой атаке мало, но ясно одно – замаскировавшись под натовских военных, американцы атаковали военные базы Российской Федерации на западе Украины. Так-то это была серия диверсий, но реакция была такая, словно Европейский Союз объявил войну России. — Вы не слишком-то похожи с ними на врагов, — нахмурившись, произнесла Кримсон. — Иначе бы я не думаю, что СКО могли бы существовать. — Мы не всегда были союзниками, Крим. Страны ЕС до начала всей этой заварушки относились к России несколько… лояльнее, чем Штаты, но, по сути, все мы были на поводке у Америки. Когда русские базы на территории Украины взлетели на воздух, Россия подняла свои бомбардировщики и долбанула по Польше и Румынии. Вот тогда-то и начался настоящий ад… Где-то через неделю всё пространство между Россией и странами ЕС горело. НАТО ударили по Черноморскому флоту и фактически сравняли с землёй Севастополь. Всё полетело к чёртовой матери. А потом Штаты высадили в Марселе, Бергене, Мурманске… Четыре года минуло, а мы до сих пор не можем выгнать их с нашей земли… Ну, хотя бы русские теперь с нами. — А теперь вы все застряли здесь… — закончила за него Кримсон таким голосом, словно она сама чувствовала вину за то, что люди против своей воли попали в Эквестрию. — И вынуждены сражаться за нас… — Не самое худшее, что могло с нами случиться, — пожал плечами танкист. — Знаешь, я лучше буду сражаться за вас, чем за кучку придурков, заседающих в Бундестаге. Этим бесхребетным идиотам даже не хватило смелости за все эти десятилетия сказать что-то против Штатов. В итоге сильнейшая армия Европы превратилась в какую-то низкосортную массу, оказавшуюся неготовой к новой мировой войне. Я иногда смотрю на свой «Леопард» и думаю, что это, пожалуй, лучшее, что когда-либо было у Бундесвера. Ну, хоть что-то мы сделали лучше наших предков. — Я… даже не знаю, что сказать… — пробормотала кобылка, переставая понимать, что говорит Юрген. — Не надо ничего говорить, — вовремя остановившись, произнёс обер-лейтенант. — Я и сам уже не понимаю, что происходит в нашем мире. Надеюсь, что, когда вся эта война закончится, мы сможем зажить новой жизнью. Пускай победит Россия – мне всё равно. Лишь бы мир был. Четыре года одно и то же… Он выдохнул воздух, чувствуя, что начинает закипать. Неужели Земля не устала от этой постоянной грызни? Неужели люди не хотят, чтобы наступило спокойствие? Страшно подпускать детей к телевизору, страшно их даже на улицу выпускать: никогда не знаешь, что может случиться. Юрген ли выбрал жить в таком мире? Те ли парни, что остались лежать на берегу Эльбы, павшие за родные страну и город? Столько раз он уже задавался этим вопросом… — Эй… — Поняша несколько пихнула танкиста в плечо. — Да ладно тебе. Не может же всё это длиться вечно, да? Мир наступит. Рано или поздно… Юрген улыбнулся. Люди и пони… Чёрт, у них ведь даже жесты во многом были похожи. Вот так просто из необъятного количества потенциальных разумных рас найти именно ту, что так похожа на человеческий род. Шанс один к миллиону, если не больше. И теперь они раскатают тут всё на дрова, если не произойдёт чудо… Их милую беседу прервал противный, вгрызающийся в само подсознание вой воздушной сирены, разнёсшийся по военному лагерю резонирующим эхом. — Плохи дела… — пробормотал Юрген. Это была первая боевая тревога за последние три дня, что могло означать, что наёмники перегруппировались и собрали достаточно сил для того, чтобы, наконец, прорвать оборону СКО в долине. — Внимание всем «Картелям»! — зазвучало в наушниках его шлемофона. — Совершено нападение на наблюдательный пост «Ромео-два». Противник задействует тяжёлую бронетехнику и штурмовую авиацию. Всем экипажам немедленно по машинам. — Мне это не нравится, — протянула Кримсон и поморщилась от оглушительно громкого рокота, когда над лагерем пронеслось звено ударных вертолётов, направляясь на запад. — Что случилось? — Нападение. — Обер-лейтенант подскочил с места и собрался уже было нестись к своему «Леопарду», но всё же задержался на пару секунд, чтобы попрощаться. — Было приятно увидеться, Крим. — Береги себя, — с некоторым сожалением в голосе ответила оливковая поняша и улыбнулась ему. — Обязательно. — Он отсалютовал ей и усмехнулся, когда она тоже козырнула ему в ответ, прежде чем сорваться с места и броситься к родному «Крестоносцу». *** Майор Гайду задумчиво прошёлся перед картой, оценивая возможные последствия грядущей операции, прежде чем поднять взгляд на Роберта, замершего с противоположной стороны стола. Лейтенант заявился в штабную палатку всего с минуту назад, ожидая постановки следующей задачи, и так уж получилось, что у майора как раз было задание, которые можно было доверить только спецназу. — Полковник Хенрикссон инспектирует «Форпост», так что за главного тут временно я, — коротко пояснил Вёрджил, не размениваясь на приветствия. — Пока что поступаете под моё начало. У нас наклевалась проблема, требующая несколько деликатного подхода. Конечно, они оба понимали, что от обычного подразделения СКО «Альфу» отличали лишь пафосный позывной да несколько иная специфика поручаемых им заданий, но поскольку две предыдущие операции обошлись практически без потерь, и майор, и полковник были целиком уверены в том, что отряду можно было поручить задания посложнее шаблонных «прорывов и зачисток» или участия в мясорубке на передовой. — Так точно, сэр, — отчеканил Хэмп. Мало кто знал, насколько он был рад этой возможности, наконец, выбраться за территорию базы и учинить погром. Последние несколько дней затишья «Альфы» только и делали, что носились по полигону: Роберт решил воспользоваться выдавшейся передышкой, чтобы натаскать своих бойцов так, чтобы те хоть как-то походили на элитное спецподразделение. В особенности в данных навыках нуждались примкнувшие к ним эквестрийцы – рейнджер постарался вспомнить всё, чему его учили в учебке и чему он научился на войне, чтобы передать свой опыт их четвероногим союзникам. Особенно пристально он наблюдал за Максом. Не сказать, что уровень подготовки мотострелка вызывал у рейнджера недоверие, но ему было просто интересно посмотреть, как боец справится с нагрузками, рассчитанными на подразделение армейского спецназа. 75-й рейнджерский ведь был ничуть не хуже той же «Дельты», а эти ребята были теми ещё отморозками. В хорошем смысле этого слова… Честно сказать, Роберт был удивлён. Мотострелок носился по полигону, словно ракета, на ходу метко поражая все условные цели, быстро и чисто, практически без промахов. Война закалила в парне сильного воина, настоящую машину для убийства. Для лейтенанта было секретом, как этот русский умудрялся при этом ещё и оставаться самим собой, совершенно непринуждённо шутить и быть не только верным товарищем, но и настоящим другом. Вот уж феномен так феномен. Они тренировались до посинения, отвлекаясь разве что на небольшие перерывы, чтобы перекусить или смочить горло, а вечером заваливались в казармы и отрубались, чтобы на следующий день встать ещё до рассвета и вновь бегать, стрелять, отрабатывать тактические манёвры и взаимодействие внутри группы. Мало чему на самом деле можно было научиться за три дня, но Роберт не жалел сил ни своих, ни его подчинённых. После смерти Оливера он был готов заниматься этим хоть до полусмерти, лишь бы не думать о том, через что они прошли вместе и чем всё это закончилось. На столе перед Робертом лежали цветные снимки – снимки чудесного города, стоящего посреди безжизненной ледяной пустыни. Здания были выполнены из чистого кристалла и сверкали множеством граней, окружая центральную площадь с гигантским дворцом, уносящимся своим шпилем высоко в небо. Сверху город напоминал гигантскую снежинку: именно в такую форму складывались многочисленные проспекты и переулки, затрудняя любые попытки заблудиться среди однотипных кристальных домиков. Сам же город окружали несколько десятков километров очищенной ото льда и снега земли, которая была отдана на взращивание сельскохозяйственных угодий. Судя по всему, от могильного холода замороженного севера Эквестрии империю оберегала какая-то мощная магия, не дающая зиме подступить ближе. Неудивительно, блин: тут всё магическое – даже облака, даже небо, даже… солнце. — Тревожные вести из Кристальной Империи, — продолжил майор. — Участились нападения чейнджлингов на сельские поселения в окрестностях столицы. Похоже, что чёртовы жуки решили, что могут творить там всё, что в голову взбредёт, пока мы ведём войну с «Беллфайер». Так или иначе, Кристалльная Империя прикрывает север Эквестрии. Мы не может не отреагировать. — Мне казалось, их улей расположен немного в другом месте, — задумчиво произнёс Роберт. — Что они там вообще забыли? — Вы же знаете их, лейтенант. Где есть любовь, там есть и они. — Вёрджил поморщился, глядя на фотографии отвратительный чёрных существ, лишь отдалённо напоминающих пони. Покрытые гладким хитином, с фасетчатыми глазами, изогнутыми рогами и прозрачными плёнчатыми крыльями. Там ведь ещё и клыки не хуже, чем у саблезубого тигра – ну чем не порождение ночных кошмаров? — Я не думаю, что это что-либо, с чем бы Кристальная Империя не смогла бы справиться самостоятельно, — продолжил Гайду, — но если дело серьёзнее, чем кажется, и это не просто бродячая группа перевёртышей, то нам нужно быть уверенными в безопасности наших тылов. — Снова в пекло? — усмехнулся лейтенант. — На жестокий холод, я бы сказал, — оскалился в ответ майор. — Вы и ребята Тимурова отправитесь сегодня и постараетесь выяснить о нападениях так много, как только сможете. Если угроза будет со стороны их главного улья, мы поднимем в небо авиацию и сравняем это место с землёй. — Не думаю, что эквестрийцам это понравится, — нахмурившись, произнёс Роберт. — Принцессы навряд ли одобрят такой подход. — Отчаянные времена требуют отчаянных мер, лейтенант. К сожалению, противник уже смог настроить против нас грифонов. Добавить сюда чейнджлингов, и мы просто не потянем войну на несколько фронтов. Сколько бы нас ни было вместе с ополчением и силами Нацгвардии, их будет в разы больше. — Если во всём этом замешаны «Беллфайер»… — негромко начал Хэмп, но решил не заканчивать свою мысль. — Именно, — кивнул Вёрджил. — Если это всё же бродячая группа или маленький улей, то вам добро на полную зачистку. Пусть знают, с кем связались. — Понятно. — Роберт ещё раз внимательно осмотрел фотографии. Он, в принципе, не знал о чейнджлингах ничего сверх того, что было предоставлено сценаристами в мультсериале. Крайне агрессивные существа, странная помесь пони и насекомых, питаются сильными эмоциями: от любви и дружбы до страха и ненависти. Насколько он знал, чейнджлинги были разумны, но в больших группах их поведение больше походило на какой-то коллективный разум. Они никогда не могли насытиться, поэтому пребывали в состоянии постоянной охоты, нападая на селения пони и похищая их любовь. Судя по всему, это был весьма болезненный процесс… Неясно, что мешало им самим начать испытывать такие чувства, как любовь и дружба, но как-то пока не находилось смельчаков, решившихся узнать побольше об этой загадочной расе. В основном они обитали в ульях, и иерархия их походила больше на пчелиную или муравьиную – весьма примитивный государственный строй с королевой, солдатами и рабочими. Может, ещё что-то типа личной гвардии. Но были и отколовшиеся группы, действующие менее организованно, но более агрессивно, что зачастую создавало пони определённые проблемы. Ключевой особенностью чейнджлингов была мимикрия. Врождённая магия позволяла этим чёртовым жукам принимать форму и повадки любого пони вплоть до походки и голоса. Что ж, с людьми такой трюк не прокатит. Их королева же была наиболее опасным существом хотя бы потому, что её способности не были до конца изучены, хотя хорошо известно было лишь одно: как только королева поглотит достаточно любви, от неё лучше держаться подальше. Другой исключительной особенностью было нечто вроде одурманивания. Любой, попавший под эти чары, мгновенно становился послушной марионеткой королевы. Чары развеивались через некоторое время, но стоило соблюдать максимальную осторожность: если под воздействие этой тёмной магии попадёт кто из СКО, ждать беды… — На какую поддержку нам вообще стоит рассчитывать? — осведомился Хэмп. Всё же неплохо было бы иметь пару тузов в рукаве на случай, если дело запахнет жареным. — Помимо взвода лейтенанта Тимурова мы обеспечим вас транспортом и поддержкой бронетехники, — закономерно ожидая этот вопрос, ответил Гайду. — Три бронеавтомобиля «Тигр» и один «Страйкер» с «Браунингом». Этой огневой мощи должно с лихвой хватить для отражения любой атаки чейнджлингов. Мы также разместим в городе два «Чинука» на случай, если понадобится быстрая эвакуация. «Батлхок» лейтенанта Хилари также будет участвовать в операции в качестве поддержки с воздуха. Не подпускайте к ним жуков: эти «вертушки» навряд ли справятся со множественными воздушными целями. Отряд разведчиков под командованием сержанта Минти Флэша также выдвинулся туда для сбора информации. Они будут ждать вашего прибытия. И года не прошло. Роберт помнил Минти Флэша. Даже удивился, как смог не забыть его имя. Именно его отряд рейнджеры встретили первым, когда их вместе с «Хамви» забросило в Вечнодикий лес. Ламберт и Талер тогда ещё были живы. Могли бы они тогда предсказать, какое дерьмо ждёт их впереди? — Этого может оказаться недостаточно в случае контакта с наёмниками. В конце концов, у них есть все ресурсы для того, чтобы в кратчайшие сроки перебросить туда довольно крупную группировку войск. — Навряд ли, — покачал головой Вёрджил. — Большая часть воздушного пространства Эквестрии по-прежнему перекрывается нашими ПВО. Северный Лунный океан находится полностью под нашим контролем. Если наёмники и перебросили в Кристальную Империю свои войска, то это наверняка силы специального назначения или несколько оперативных групп. Так или иначе, в этой операции вам будут содействовать силы Кристальной Гвардии. Они знают эти места, как свои четыре копыта. Просто держитесь к ним поближе. — Понятно, сэр. — Рейнджер оторвал взгляд от снимков и посмотрел на майора. — Это всё? — Погода на севере крайне нестабильная, лейтенант, — добавил Гайду. — Снежные бури случаются не так часто, но всё же советую быть готовыми к резким изменениям климата. Подобные условия запросто лишат вас радиосвязи и воздушной поддержки. Нашим «птичкам» плевать на сильный ветер, но плохая видимость значительно осложнит жизнь пилотам. — Фактически, мы сами по себе, — заключил Роберт. — Когда вылет? — Через два часа, — ответил майор. — Подготовьте людей, проведите инструктаж, проверьте снаряжение... Вы знаете, что делать. Ваш отряд уже получил пополнение? — Так точно, сэр. Фрозен Эрроу. Служил в Кантерлотской Гвардии. Он вольётся в отряд. — Я бы хотел выслать вам кого-нибудь более подходящего… — Майор нахмурился и замолчал на несколько секунд. — Но, в конце концов, чем дольше затягивается конфликт, тем больше людей мы теряем. Приходится восполнять потери среди личного состава тем, что есть. — Солдат Кантерлотской Гвардии – лучше, чем ничего, — пожал плечами Хэмп. — По крайней мере, его уровня подготовки хватает, чтобы более-менее поспевать за остальными. Он справится. — Рад слышать, — слабо улыбнувшись, произнёс майор. — Что ж, это всё, что я хотел вам сказать. Два часа, лейтенант. И да хранит вас во что бы вы там ни верили. — Спасибо, сэр. — Бросив последний взгляд на карту, рейнджер одёрнул полог палатки и выбрался наружу… *** Морозно и тихо. За такое короткое время, проведённое в Королевстве Грифонов, Уильям и не думал, что так быстро отвыкнет от эквестрийской зимы. За последние несколько дней многое изменилось. В частности, с неба практически исчезли все облака. После произошедшего несколько дней назад небо над Эквестрией оставалось совершенно безоблачным днём, в результате чего тёплые лучи солнца превращали заснеженные равнины в сияющие океаны. Ночью же небо оставалось тихим и звёздным, позволяя луне заливать пространство своим холодным белым светом. Вот такой вот «сюрприз» приготовило эквестрийцам командование. Честно сказать, Калински и сам не до конца отошёл от шока. Чего уж там, многие передовые подразделения вовсе не были уведомлены о нанесении ядерного удара: генерал-майор позаботился о том, чтобы об этой операции знало как можно меньше народу. Раскрой враг их планы, и всё полетело бы к чёртовой матери. Так, наверное, было бы даже лучше. Теперь же у них не было совершенно никаких шансов поладить с местными, вне зависимости от того, как вторжение пойдёт дальше. Они либо вырежут всю страну к чёртовой матери, либо сдохнут, пытаясь. И никакого больше пути назад. Безумие. Уильям никогда не страдал пацифизмом, но теперь даже он считал, что «Беллфайер» зашли слишком далеко. Оперативники этой частной военной компании могли позволить себе вырезать гражданских десятками и сотнями, и «Дядюшка Сэм» снисходительно закрывал на это глаза. Но это… Это было совершенно новым уровнем военных преступлений. Когда Соединённые Штаты сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, они мотивировали это желанием поскорее закончить войну, унёсшую жизни десятков миллионов людей. Конечно, причины были иные. Но эти два ядерных удара поставили точку в самой кровопролитной войне, которую когда-либо знало человечество… По крайней мере, до того, как началась Третья мировая. Сейчас же… Уничтожение Клаудсдейла не окончило войну. Пони и люди, сражавшиеся по ту сторону линии фронта, не сложили оружие, не стали просить мирных переговоров. Это была демонстрация мощи, акт террора. Как и семьдесят с лишним лет назад, но в этот раз за этим действием не крылось и капли благих намерений. Очередной порыв холодного ветра вывел его из прострации. Занятый своими мыслями, сержант не забывал поглядывать по сторонам, насколько позволял риск того, что его движения обнаружат патрульные. Всё же они были на вражеской территории, практически у самих подножий Дымчатых гор. Это было его первое задание в составе спецподразделения «Акула». Метрах в ста впереди он видел протянувшийся вокруг высокого холма забор-рабицу с колючей проволокой. Нигде не было видно ни единой дозорной вышки, но патрульные обходили территорию каждые десять-пятнадцать минут, не считая пегасов, что иногда появлялись в небе. Трудно было не заметить здоровенную ажурную конструкцию линий электропередач на вершине возвышенности. Кое-что, чем и должны были заняться наёмники. Проводив взглядом очередной патруль, сержант Коттер поднялся и обернулся на мгновение, ища взглядом Уильяма. Следуя его примеру, Калински сбросил с себя маскировочную сетку и вновь ухватился руками за крепкий корпус ACR. Похоже, время действовать пришло. Вдвоём они спустились в небольшую низину, что отделяла двух наёмников от холма-цели. Были подозрения на мины, поэтому мастер-сержант не выпускал из рук небольшой, размером чуть больше сапёрной лопатки, миноискатель, тщательно выверяя каждый шаг. Не будь сейчас чёртова зима, они смогли бы воспользоваться стелс-комплектами и подготовить себе проход ещё до начала операции, но остающиеся на снегу следы не оставляли им ни единого шанса. Добравшись до ограды с колючей проволокой, бойцы встретились с Дайером и Хольмбергом, опасливо озирающимися по сторонам. — Всё сделали? — коротко осведомился Коттер. — В лучшем виде, босс, — отозвался Алекс и похлопал рукой по поясу, на котором висел дистанционный детонатор. — Тогда поехали, — оглядев ребят и убедившись, что все готовы, наконец изрёк мастер-сержант. Хольмберг вынул из рюкзака баллончик с коррозийной смесью и широким взмахом руки очертил им в сетке дальнейший вход. Не прошло и нескольких секунд, как почерневшие прутья рассыпались в труху, а Алекс, ухватившись за проволоку, просто выдернул её из секции, при этом от внезапного рывка чуть не повалившись на спину. — Пошли, быстро, — скомандовал Коттер, помогая Алексу подняться. Читерная единорожья магия уже начала залатывать дыру в заборе, так что спецназовцам пришлось поторопиться, чтобы оказаться на другой стороне прежде, чем им пришлось бы повторять этот трюк заново. — Всегда было интересно, что будет, если кто-то окажется там, когда эта штука начнёт срастаться, — прокомментировал только что произошедшее Алекс, когда они, не теряя ни секунды, двинулись вверх по холму, прикрываясь немногочисленными деревцами и кустарниками. — Я бы ему не позавидовал, — хмыкнул Уильям, не отставая от отряда. За последние три дня его чувство вины всё же сошло на нет. Наёмник по-прежнему чувствовал себя будто бы не в своей тарелке каждый раз, когда невольно припоминал всё, что случилось с ним за последние несколько недель, но бесконечные тренировки и обкатка нового снаряжения смогли частично выбить эти мысли у него из головы, вернув привычные уму хладнокровие и расчётливость. Лишь одна мысль раз за разом посещала его голову, не давая покоя: «А что дальше будет с Твайлайт?». Всё же он надеялся, что с ней не произойдёт ничего плохого… Похоже, эквестрийцы неплохо постарались и вкупе с низиной заминировали и сам холм, за исключением парочки вытоптанных тропинок, которыми пользовались патрульные. Отряд потерял некоторое время, обходя опасные участки: всё же подорваться на мине было последним, что входило в планы оперативников. Однако бойцы старались не сбавлять темпа: как только обнаружат следы их пребывания здесь, всё может слететь к чёртовой матери. — Сто метров, — оповестил их Коттер. Примерно на этом рубеже заминированный участок закончился, и отряд смог чуть ускорить темп. Один раз им пришлось замереть, чтобы пропустить двигающийся по тропе патруль, но, благо, они двигались довольно далеко, чтобы с такого расстояния было проблематично разглядеть вереницу следов, тянущуюся через замёрзший снежный наст. У массивной ажурной опоры ЛЭП обнаружилась сторожка, со стороны напоминающая небольшое бомбоубежище или вход в какой-то подземный бункер. Рядом с ней, обходя бетонный фундамент, на котором и была выстроена вышка, задумчиво прогуливался жеребец-единорог, рядом с которым весело трусила собака, чем-то напомнившая Уильяму породу немецких овчарок. Да уж, с учётом того, что в этом мире были и волки, и медведи, и кролики, как и на родной Земле, удивляться было нечему. — Калински, Дайер, они ваши, — негромко произнёс мастер-сержант, когда они практически уже поднялись на самую вершину холма. Двое оперативников синхронно вскинули свои винтовки, и спустя два приглушённых шлепка глушителей, и патрульный, и его овчарка бесшумно опустились в снег. — Готовы, — констатировал Алекс. Оперативники выдвинулись к вышке, подготавливая к подрыву заряды си-четыре. — Действуем быстро. — Коттер прикрепил пластит на одну из дальних опор вышки, в то время как Хольмберг занялся второй. Уильям и Алекс заняли позиции, прикрывая своих товарищей. Отсюда бойцы могли разглядеть огромный массив Дымчатых гор. От опоры ЛЭП их отделяли лишь пара десятков миль заснеженного хвойного леса. Где-то там располагалась их следующая цель… Дверь сторожки внезапно распахнулась, и на морозный воздух вышел ещё один эквестриец, ищущий взглядом своего потерянного товарища. Не дожидаясь, когда тот найдёт своим взглядом людей, Дайер развернулся и одним метким выстрелом снёс бедолаге голову. Тело пони навалилось на распахнутую створку двери и бесшумно сползло вниз, замерев на пороге. — Минус один, — отчитался Дайер. — Невезучий ублюдок. Вскоре после этого рядом с ними появились Коттер и Хольмберг, закончившие минировать вышку. Мастер-сержант лишь на мгновение обернулся, чтобы в последний раз убедиться, что все заряды на месте и установлены верно. — Пошла жара, — наконец, произнёс он, нажимая на рычаг детонатора. Взрывы последовали практически сразу же после этого, без проблем перебив толстые металлические опоры башни. Вся многотонная ажурная конструкция протяжно застонала и начала медленно заваливаться в сторону, один за другим натягивая и обрывая провода линии электропередач, что со свистом принялись рассекать холодный воздух. Парочка патрульных застыла у сторожки, завороженно глядя на то, как вся опора ЛЭП с грохотом заваливается набок и сползает вниз по склону холма, утягивая за собой чёрные, змеящиеся по снегу кабели. Ещё несколько пегасов зависло в нескольких десятках метров над землёй, наблюдая за представлением. Когда они, наконец, соизволили обратить своё внимание на наёмников, было уже слишком поздно… — «Рокстар», на связи Кликер-пять-один-главный, — произнёс в рацию Коттер, когда, спустя несколько секунд перестрелки, они уложили последнего докучавшего им эквестрийца. Отряд перегруппировался и двинулся вниз по противоположному склону холма, по правую сторону от массивного скелета обрушенной вышки. После такого фейерверка не было совершенно никакого смысла дальше сохранять режим радиомолчания. — Пять-один, вас понял, продолжайте. — Задание выполнено, вышка уничтожена… — Мастер-сержант задержался на пару секунд, когда на них вылетела ещё пара патрульных, которые открыли огонь из своих самозарядных винтовок. Паре пуль всё же удалось достать Уильяма, но броня нового поколения целиком поглотила удар, а вот несколько ответных одиночных выстрелов заставило обоих пони найти своё последнее пристанище в этих холодных снегах. — Пять-один, принято. Похоже, их основной радар отключен. Мы высылаем группы для зачистки. Переходите ко второй фазе операции. — Вас понял, «Рокстар». Выдвигаемся к следующей цели. Конец связи. Он обернулся к остальным, чтобы что-то сказать, как внезапно пуля, выпущенная кем-то из пегасов, врезалась в снег рядом с ним, взметнув в воздух фонтанчик белой пыли. Вторая пуля врезалась в одну из металлических балок ЛЭП, высекши из неё сноп ярких искр, когда Хольмберг взял на прицел горе-стрелка и парой метких выстрелов отправил его на свидание с землёй. — Они уже наверняка выслали группы быстрого реагирования, — предположил мастер-сержант, продолжая вести группы к северной границе периметра, где они смогли бы угнать несколько снегоходов, которые заметили до этого. Им следовало пересечь пару десятков миль до их следующей цели: где-то у подножий Дымчатых гор располагалась одна из эквестрийских военных баз, без уничтожения которой продвижение «Беллфайер» к Ванхуверу было бы невозможным. И сейчас оперативники «Акулы» лишили противника глаз и ушей. На короткий срок, разумеется, – навряд ли у них не было резервного источника питания, – но даже этого времени было целиком и полностью достаточно для того, чтобы авиация «Беллфайер» нанесла по ним молниеносный удар, уничтожив их системы противовоздушной обороны. Отряд уже спустился к небольшой стоянке снегоходов СКО, когда высоко в небе, практически над их головами, промчались два тёмных силуэта «Рапторов», открывших огонь управляемыми ракетами. Белесые линии, тянущиеся от продолговатых игл смертоносных снарядов, устремились вперёд, исчезая за кронами деревьев, и пускай наёмники не слышали взрывов, но были полностью уверены в том, что ракеты поразили свои цели. — Сзади! — крикнул Дайер, на ходу разворачиваясь и опускаясь на одно колено. Оперативники быстро заняли позиции, когда со склона по ним открыли огонь укрывающиеся за камнями и деревьями пони. Уильям насчитал не меньше пяти, но этого было чертовски мало даже для обычного пехотного отряда «Беллфайер»… — Нет времени разбираться с ними! — Коттер выбросил перед ними дымовую шашку, и серое струящееся облако начало постепенно отрезать их от атакующих эквестрийцев. — По машинам, быстро! Хольмберг как раз выскочил из небольшой будки у стоянки и бросил Уильму его комплект ключей, прежде чем передать по одному такому же Алексу и мастеру-сержанту. Пока пони вслепую палили в дым в тщетных попытках нанести хоть какой-то урон оперативникам «Акулы», бойцы вскочили на снегоходы и завели двигатели, приготовившись свалить в лучших традициях американского кино. Две створки сетчатых ворот распахнулись настежь после первого же таранящего удара, нанесённого снегоходом сержанта Коттера. Четвёрка наёмников на своих новых боевых скакунах ринулась в сторону леса, а вслед за ними тянулось облако поднятого в воздух снега. Разумеется, вот так просто уйти давать им никто не собирался. Не успели оперативники отдалиться от рухнувшей опоры ЛЭП и на километр, как ветер начал доносить до них рокот вертолётных винтов, а вскоре после этого в небе над долиной появился Ми-35 – машина не самая маневренная, но обладающая достаточной огневой мощью, чтобы не оставить от наёмников и следа. До ужаса знакомая бойцам трель автопушки заставила их броситься в разные стороны, корча из себя более трудные мишени. Линейка трассеров вспорола снежный наст в нескольких метрах от машины Уильяма и чуть не перерубила пополам снегоход Алекса – Калински мог поклясться, что в сравнении с этим его недавняя операция по пусканию под откос целого железнодорожного состава казалась ему лёгким променадом в парке. — Надеюсь, сработает, — прозвучал в наушниках голос Дайера, а секундой позже преследующая их стальная птица внезапно обратилась в огромный пылающий огнём шар, с которым спрятанные в корпусе взрывпакеты подорвали боеукладки и топливные баки вертолёта. — Красота! — хмыкнул Уильям, лишь на мгновение обернувшись для того, чтобы увидеть, как обезображенный, объятый пламенем корпус падает далеко позади, вздымая к небу настоящее облако из дыма и снежной пыли. — Не расслабляться! — одёрнул их мастер-сержант. — У нас на шесть ещё гости! Что ж, к облегчению Уильяма, это был не очередной вертолёт, хотя проблем от этого меньше не становилось, потому что прямо по их следу, где-то в ста метрах позади, уже виднелись фигурки солдат СКО на снегоходах – ранее упомянутые группы быстрого реагирования, надо полагать. Растительность же тем временем становилась всё гуще, а лесной ландшафт – всё непредсказуемей, без конца то уходя в гору, то сваливаясь в какие-нибудь овраги. Идеальные условия для перестрелки на снегоходах, ничего не скажешь. Они начали петлять, стараясь не упускать друг друга из виду. К счастью, их реакции и навыков вождения пока что хватало для того, чтобы не закончить свою карьеру в груде оплавленных обломков, оставшихся после столкновения с каким-нибудь валуном или деревом. К сожалению, бойцы СКО тоже были не лыком шиты. Самое интересное началось тогда, когда они, наконец, настигли пытающихся удрать наёмников… Уильям не мог точно подсчитать сколько их, – был больше занят вождением, чем оценкой обстановки, – но ясно мог сказать лишь одно – численное преимущество было явно не на стороне «Акулы». «Да вы, блядь, издеваетесь…» — раздражённо подумал он, когда противник открыл по ним огонь, и пули начали свистеть среди коричневых стволов деревьев, взметая в воздух фонтанчики снега и выбивая щепки из растущих здесь елей, сосен и пихт. Правой рукой оперативник нащупал на бедре кобуру и пистолетом и поспешно выхватил из неё верный «Файв-Севен», не отвлекаясь от вождения. Сейчас происходящее вокруг казалось ему просто лютой наркоманией: он всегда думал, что адреналиновые погони по сложным трассам были уделом голливудских боевиков и экшн-шутеров, а теперь он сам принимал участие в чём-то подобном. Отличие было всего одно – второго дубля не будет, а его смерть в случае любой ошибки будет окончательной и бесповоротной, без возможности загрузки последнего сохранения. И всё же с небольшим крестиком целеуказателя в поле зрения это действительно походило на игру. Оттого было проще навскидку выпустить пару пуль в опасно приблизившегося к нему солдата СКО, отправив того вместе со своим «скакуном» кувыркаться в снегу до ближайшего препятствия. Их преследовали пегасы. Калински буквально чувствовал, как они парят над кронами деревьев, только и ожидая, когда отряд выскочит на открытую местность. Это было проблемой: в отличие от бойцов на снегоходах, разделаться с воздушными высокоманёвренными целями было намного сложнее хотя бы потому, что оперативники «Беллфайер» даже не знали таких поз, в которых надо было извернуться, сидя на снегоходе, чтобы успешно поразить врага. И не стоило надеяться на то, что они отстанут: пегасы летали со скоростью хорошего поршневого истребителя, а в пикировании вообще творили с физикой страшные вещи. Рано или поздно отряду пришлось бы остановиться, чтобы стряхнуть хвост… Но лишь тогда, когда это будет исключать угрозу окружения. Спустя несколько минут погони они всё же выскочили на пересекающую лес дорогу, что, петляя между деревьями, вела дальше на север, утягивая за собой следы гусениц и автомобильных шин. В тот же миг высоко сверху послышались хлопки полуавтоматических винтовок, но за воем двигателей бойцы едва могли их услышать. У пегасов не было времени, чтобы прицелиться, но стоит снегоходам замедлиться, и наёмники тут же попали бы под плотный обстрел, который не выдержала бы даже их усиленная броня. — Эта дорога выведет нас к цели, — мимолётом упомянул мастер-сержант. «Лучше бы там был кто-нибудь, кто сможет нам помочь» — понадеялся Калински. Он и не думал, что СКО так разозлятся из-за одной единственной опоры ЛЭП. Если это их группа быстрого реагирования, то страшно было представить, что ожидает их дальше… Уильям заметил, как Дайер выдёргивает чеку из осколочной гранаты, а затем, выждав пару секунд, лёгким броском отправляет её назад. Трудно было сказать, сработал его план или нет, но последующие грохот и скрежет металла дали наёмнику понять, что СКОшникам подарочек пришёлся по вкусу. Всё же бежать с тропы было особо некуда, да и заметить во всей этой снежной пыли один маленький металлический кругляш было заданием не из лёгких. Уильям тоже на пару секунд обернулся и добавил по противнику из своего пистолета, высекши искры из корпуса одного из снегоходов и вдребезги разбив ветровой щиток, чем заставил солдата временно потерять управление и сбросить скорость, чтобы ненароком не перевернуться. Что ж, это заставило его временно прекратить преследование. — Просто праздник какой-то… — буркнул он, заметив, как оставшиеся трое преследователей отстают, явно решив, что переоценили эффективность своего численного превосходства. Единственные, кто всё никак не сдавался в попытках настигнуть оперативников, так это пегасы, но с ними-то всё было понятно: они просто держали наёмников на виду, пока командование СКО готовило им что-нибудь пакостное. — Ну, как впечатления после пехоты, а? — усмехнувшись, спросил его Алекс. Теперь, когда их, наконец, оставили в покое, хотя бы на время, до Уильяма начало доходить, что подобного рода перестрелки для оперативников «Акулы» были повседневностью. — Грёбаные психи, — честно ответил ему Калински, засовывая пистолет обратно в кобуру. — Забавно, — хмыкнув, произнёс Артур. — Я сказал то же самое на своём первом задании. — Чуть в более экспрессивной форме, — подметил Дайер. После очередного поворота дорога плавно пошла вниз, в то время как лес понемногу начал редеть, постепенно выходя к руслу небольшой, но довольно глубокой, судя по крутым берегам, замёрзшей реки, через которую был перекинут деревянный мост. — Уже близко, — оповестил их Коттер. — Ну же, орлы, поднажмём. Стоило им приблизиться на сотню метров, как вдоль опор сверкнули вспышки взрывов, в щепки разнося хрупкие деревянные балки, и вся конструкция, с треском прогнувшись, обрушилась в реку, проломив лёд и подняв в воздух тучу холодных брызг. — Вот дерь…! — Алекс резко затормозил и с трудом развернул машину, гася инерцию разгона и едва не вылетев при этом со своего сидения. Остальные последовали его примеру, прежде чем вся их высокопрофессиональная элитная компания не отправилась бы купаться в ледяной воде. — Круговая оборона, быстро! — не растерявшись, скомандовал мастер-сержант. Пока противник не подошёл ближе, бойцы свели вместе свои снегоходы, формируя некое подобие укрытия. — Ну, и каков план? — громко спросил Калински, уместив цевьё своей штурмовой винтовки на седалище одной из машин, ожидая, когда на дороге впереди них появится противник. Вместо того, чтобы ответить, Коттер, похоже, решил связаться с командованием: — «Рокстар», Кликер-пять-один-главный на связи, мы попали в окружение в секторе Новембер-Зулу-шесть-один-пять-два-ноль-один, на сетке третьей зоны. Нужна помощь, как поняли? В штабе молчали некоторое время, похоже, решая, что делать, после чего голос радиооператора ответил: — Пять-один, это «Рокстар», вас понял, в зоне проведения операции действуют наши «Апачи». Ожидаемое время прибытия: четыре минуты. Будьте готовы указать им цели, приём. — «Рокстар», Кликер-пять-один-главный, вас понял, отбой. Далее им ничего не оставалось, кроме как взять наизготовку своё оружие и держать позицию ровно до тех пор, пока не прибудет подмога. — Чёрт, чувак, я полторы недели ждал, когда нам дадут, наконец, выпустить пар, — ухмыльнулся Дайер, обращаясь к Уильяму. — Сказать по правде, иногда я жалею о том, что не служу в обычной пехоте. Везучим ублюдкам всегда достаётся всё самое интересное. — Думаешь, хотел бы оказаться там, когда рванула та ЭМИ-штуковина? — несколько скептически поинтересовался у него сержант, не сводя глаз с дороги и примыкающего к ней с обеих сторон леса. — Я слышал, там до сих пор воюют наши. Те, кто не успел убраться до всеобщей эвакуации. — В этом-то и заключается вся соль, чувак, — незамедлительно ответил наёмник. — Ребята были лишены связи и техники, бились в темноте против превосходящих сил противника и всё равно утёрли эквестрийцам и тем чёртовым предателям носы. Пегасы уже давно убрались с неба, чтобы не мозолить глаза оперативникам, но Алекс замолчал на несколько секунд, когда один из них внезапно выпрыгнул из-за верхушек деревьев, бросил в сторону наёмников быстрый взгляд, и тут же скрылся обратно. «Прицениваются» — оскалился Калински, чувствуя, что скоро здесь станет жарко. — Вся суть настоящего испытания, чувак, — продолжил Дайер. — У наших не было ничего, кроме их пушек и опыта. Это был нечестный бой, и пускай мы его не выиграли, но и проиграли с достоинством, оставив копытным одни руины. Вот это я считаю настоящей работой. — А как насчёт того, что делаем здесь мы? — Уильям взглянул на своего товарища. Сейчас он был не слишком заинтересован болтовнёй, но это было лучше, чем изводить себя мыслями о том, когда же уже, наконец, враг соберёт силы и пойдёт на них штурмом. — Великие дела вершатся не только на линии фронта, но и за её пределами. — Я и не спорю, — пожал плечами стрелок. — Но всё же с нашей стороны это больше похоже на избиение младенцев. Можешь считать меня придурком, но я не получаю какого-либо удовольствия от убийства врага, у которого против меня не было ни единого шанса. Ты можешь допускать хоть сколько угодно ошибок – этот грёбаный скафандр спишет тебе большую их часть. А потом ты расслабишься, почувствуешь себя неуязвимым, и тут-то к тебе и подкрадётся пушистый такой песец. — Видимо, мне сперва придётся привыкнуть к этой штуке, прежде чем жаловаться на собственную неуязвимость, — задумчиво ответил сержант, осмотрев свою броню. — И всё же в одном ты однозначно прав – этот костюмчик охотно прощает ошибки. — А потом ты перестаёшь их бояться. Прёшь напролом. Творческое мышление отключается нахрен, — фыркнул Алекс. — Я не знаю, что будет, когда «Дядюшка Сэм» прикажет нам вернуть эти скафандры. Я в этой штуке всего месяц, а уже чувствую себя без неё, блин, голым. — Хорош уже ныть, Дайер, — осадил его мастер-сержант. — Месяц усердных тренировок, и будешь снова уворачиваться от пуль, аки Нео из «Матрицы». Наслаждайся своим бессмертием, пока можешь. Уильям усмехнулся, но эта ухмылка очень быстро сползла с его лица, когда впереди, у поворота, замельтешили фигурки людей и пони в зимнем камуфляже. Ещё больше из них двигалось через лес, прикрываясь деревьями. Единственными, кого здесь не хватало, были пегасы, но, похоже, СКО прекрасно поняли, что с этими наёмниками их любимая тактика «застрелять противника до смерти с воздуха» обернулась бы лишь дополнительными потерями. — Собрались, — скомандовал Коттер. Бойцы резко замолчали, принявшись следить за перемещениями противника и лишь изредка оповещая остальных членов отряда, когда замечали в поле зрения очередную вражескую группу. Надо было подпустить врага поближе. Броня оперативников могла выдержать интенсивный обстрел, а вот СКОшникам и эквестрийцам пришлось бы туго. Тем более что ближе к реке лес был реже, что подразумевало меньше укрытий… — Итого три десятка, — подвёл итог Артур. — Некисло. — Подожди, пока подтянут бронетехнику, — негромко протянул Алекс. — Они в зоне стрельбы, серж. — Валим их, — не теряя ни секунды, произнёс Коттер. Практически восемь солдат СКО на одного оперативника. Казалось бы, какие у наёмников шансы? Как бы не так… Воздух наполнился грохотом стрельбы. Единороги подняли своим магические щиты, прикрывая товарищей от огня, пока те, перебегая от укрытия к укрытию, пытались сблизиться с наёмниками достаточно для того, чтобы бросить гранаты. Другие же, заняв прикрывающие позиции, начали палить в ответ, высекая искры из металлических корпусов снегоходов и поднимая в воздух фонтанчики снега. СКО наступали сразу с двух направлений, но поскольку эти самые направления ограничивались лишь пологим склоном, спускающимся к реке, с растущими тут и там хвойными деревьями, можно было просто сказать, что противник наступал «спереди». Как бы это странно ни звучало, но это был первый случай за всю военную кампанию, когда Уильям вступал в открытый бой с силами СКО и их союзниками. О, он знал, на что были способны пони, познавшие все прелести тактического мышления и командной работы, но увидеть воочию, как эквестрийцы и люди работают вместе, подобно спаянному тандему, было для него новинкой. Проблема была в том, что чем дольше затягивался конфликт, тем лучше они срабатывались, и порою творили настолько невообразимые вещи, что у ветеранов военных действий ещё Ирака и Афганистана волосы дыбом вставали. Похоже, что именно единороги придали термину «закидать гранатами» буквальное значение. Кто бы подумал, что магией можно оперировать сразу парой десятков осколочных гранат и зашвырнуть их на такое расстояние? — В стороны! — закричал мастер-сержант. Уильям едва успел оттолкнуться ногами от земли и распластаться в снегу, когда за его спиной десятки осколочных гранат превратили их прежнее укрытие в огромное клубящееся облако дыма, пламени, снега и вертящихся в воздухе искорёженных обломков. — Единороги – жулики… — пробормотал Уильям, поднимаясь на ноги. Чёрт, шёл бы Дайер подальше со своими «нечестная игра» и «избиение младенца»! Если бы не этот чёртов костюм… Пули засвистели вокруг него с новой силой, и сержант поспешил занять устойчивую позицию на земле и открыть ответный огонь, пока вражеские выстрелы беспомощно разбивались о его броню. — Дайер, Калински, целы? — едва придя в себя после взрыва, осведомился Коттер. Он и Хольмберг оказались по ту стороны на куски разнесённой импровизированной баррикады. — Порядок, — отозвался Уилл и обернулся, чтобы взглянуть на Алекса, которого взрывом чуть не унесло в реку. — Пока жив. — Дайер поднялся, всё ещё сжимая в руках штурмовую винтовку. — Хотя, похоже, ненадолго… — Укрывайтесь за деревьями, но держите дистанцию! — прогремел в наушниках голос мастера-сержанта. — Не хватало ещё, чтобы нас союзная же авиация разнесла. Уильям двинулся вперёд, не прекращая стрелять ни на секунду, пока противник под прикрытием щитов начал растягивать фронт, намереваясь взять наёмников в клещи. К счастью для оперативников «Акулы», эквестрийские маги не могли прикрывать всех и вся, да и их кинетические барьеры были далеко не вечными, быстро рассыпаясь под слаженным автоматным огнём. В кой-то веки броня людей оказалась крепче эквестрийской магии… — Радует хотя бы, что у них гранаты закончились! — заметил Дайер, уложив парочку перебегающих из одного укрытие в другое эквестрийцев, которых безуспешно пытались прикрыть своим огнём стрелки позади них. Всё же экзокостюмы были разработаны, чтобы противостоять куда более мощным типам боеприпасов, а не слабым модификациям патронов, использующихся в винтовках конца девятнадцатого века. — Видимо, они думают, что оно того стоило, — хмыкнул Уильям, ловя в прицел ещё одного неосторожно выбравшегося из укрытия противника. Короткая очередь расчертила его бок, и пони, кувыркнувшись, замер в снегу. Ещё одна жизнь к и так уже непомерному грузу вины наёмника. — Кликер-пять-один, это Вермут-один-один, звено «Апачей», — подключился к частоте отряда голос одного из пилотов. — Мы в тридцати секундах. Ваши ИК-маячки всё ещё активны, приём? — Вермут-один-один, Кликер-пять-один, ответ утвердительный. Мы заняли позиции у разрушенного моста через реку. Можете разнести всё, что находится южнее нас. — Кликер-пять-один, Вермут-один-один, вас понял. Оставайтесь на позиции, постараемся не разнести вас, когда будем заходить на цели… «Вот уж спасибо…» — язвительно подумал в ответ Калински, вставляя в свою винтовку новый магазин. Ещё немного, и он сможет выяснить, насколько хорош экзоскелет в ближнем бою… — Бронетехника на дороге! — проинформировал их Хольмбрег, и через несколько секунд к хаотичной трели штурмовых винтовок присоединились хлопки автопушки, с которыми двигающаяся по дороге М3 «Брэдли» в щепки разносила стволы деревьев, за которыми пытались прятаться наёмники. Такую огневую мощь не выдержали бы даже хвалёные комплекты защиты солдата будущего… Воодушевлённые прибытием союзной техники, СКО и эквестрийцы перешли в более решительное наступление, но с учётом того, что БМП была всего одна, а наёмников – целых четверо, спустя несколько убитых и раненых они всё же остудили свой пыл, вернувшись к прежним попыткам взять оперативников в окружение. Помощь, впрочем, запоздала, поскольку вскоре сквозь трескотню и грохот перестрелки начал пробиваться постепенно нарастающий гул вертолётных винтов. Вертолёты шли на бреющем, но с довольно внушительной скоростью, намереваясь обстрелять противника ракетами и смыться из зоны поражения как можно скорее, чтобы потом пойти на повторный заход. — Вермут-один-один, ракеты пошли, — сухо отчитался лётчик, и спустя несколько мгновений тонкие белесые следы расчертили голубое небо и проезжую часть вместе с уместившейся на ней БМП окутало облако дыма и пыли. Пространство в нескольких десятках метров от позиции Уильяма и Алекса накрыл шквал неуправляемых ракет, разметавший по лесу не успевших толком отреагировать вражеских солдат. За поднявшейся в воздух огромной завесой снежной пыли вообще мало что можно было разглядеть, но и это не было финалом. Третий вертолёт прошёлся своими ракетами по второму отряду противников. Взрывы вздымали в воздух огромные столбы снега, расщепляли стволы деревьев, заставляя те с нещадным треском опускаться на землю. Когда пыль наконец развеялась, наёмникам предстало то, что осталось от отрядов преследования СКО: разлетевшаяся в хлам БМП, теперь больше напоминающая груду металлолома, и десятки тел, часть из которых всё ещё шевелилась. Оставшиеся боеспособные бойцы были слишком заняты отчаянными попытками помочь тем, кому ещё можно было чем-нибудь помочь, чтобы продолжать наступление. — Это было быстро, — констатировал Дайер, не спеша опускать оружие. Они выждали ещё несколько минут, прежде чем перегруппироваться у того, что осталось от их средств передвижения. От снегоходов осталась лишь гора перекрученного металлолома, в которой отдалённо угадывалось то, чем они являлись до того, как их разнесла на части лавина осколочных гранат. — Кликер-пять-один, Вермут-один-один, у нас всё чисто. — Ударные вертолёты кружили над рекой, выискивая цели среди деревьев. — Скоро они пришлют сюда подмогу. Советую убираться отсюда к чёртовой матери, пока не прибыли ещё войска. — Вас понял, Вермут-один-один. Спасибо за помощь, — коротко ответил мастер-сержант, после чего окинул критическим взглядом подорванный противником мост. — Желающие поплавать? — Не думаю, что лёд нас выдержит, — скептически протянул Артур. — Особенно после того, как они подорвали рядом с ним свои заряды взрывчатки. — Все технологии двадцать первого века пасуют перед обычной рекой, — хмыкнул Алекс. — Да ещё и не самой широкой… — Ну, и каков план? — за всех спросил Уильям, глядя на сержанта Коттера, который, в свою очередь, задумчиво осматривал переломанные деревянные балки. Ни перепрыгнуть, ни переплыть… — Есть одна идейка, — лукаво ответил мастер-сержант. Бойцы резко умолкли, все как один глядя на командира. Что бы ни пришло ему в голову, это им навряд ли понравится… *** Не было это никаким нападением на форпост СКО. Стоило Юргену воочию узреть поле боя, и это стало уже самим собой разумеющимся фактом. Ожесточённые бои теперь шли по всей линии фронта, и в этот раз наёмники тщательно подготовились к атаке: подтянули силы под прикрытием маскировочных полей, хлестанули по ушам и глазам СКО, выведя из строя наблюдательные посты и радары, а следом врезали по оборонительному рубежу всем, что у них имелось, в каком-то бешеном рвении стремясь добраться до Понивилля. Утюжили всем, что есть: артиллерией, авиацией, танками, пехотой – всем, что успели стянуть и развернуть в течение трёх дней. Загорелись спящие зимним сном леса, овеяло дыханием смерти широкие эквестрийские поля, покрытые снегом; вскрыли сковавший реки и озёра лёд миномёнтные и артиллерийские снаряды, затрещали, застонали мосты, пропуская по себе колонны тяжёлой бронетехники. Обезумели все. И пони, и люди. Схватились в смертельном бою. И снова эта огненная круговерть, не с востока – так с запада. Не взяли наёмники Балтимейр, обломали зубы и лезли теперь с другого направления прямо к Понивиллю, прямо к военным базам СКО, прямо к эквестрийской столице. Остервенело, обезумевши лезли, но не как отчаявшиеся солдаты, семь десятилетий назад бросающиеся на пулемёты – выверяли всё, осторожно били, сводили потери к минимуму, но продвигались вперёд столь же быстро и беспощадно, словно лавина, заглатывая оборонительные рубежи СКО и эквестрийской армии один за другим. Направление прикрывал майор Кондратьев – герой ещё той, старой войны, что сжигала его родной мир. Именно его танковые соединения встретили «Бейлфайер» в прериях запада Эквестрии между Белохвостой чащей и пиками Единорожьего предела. Именно здесь теперь разгорелись самые ожесточённые бои за Королевство Эквестрия. Юргену сразу вспомнилась их высадка в Гамбурге уже чёрт знает сколько дней и недель назад. Помнило ещё сознание, помнили ещё глаза, как шли на дно, сжираемые пламенем, плоские десантные катера; как брызги грязной, багровой от крови воды падают на броню боевых танков; как с затянутой дымом и пылью береговой полосы по ним долбят пулемёты и танковые орудия, вздымая, выворачивая мокрый песок, на куски разрывая человеческую плоть. И помнил танкист, как их «Леопард» с тремя красными яблоками на эжекторе 120-мм пушки, весь как миниатюрная крепость на гусеницах обитый противокумулятивными экранами, выкатывается по рампе на этой холодный мокрый песок. Первый и последний бой, принятый обер-лейтенантом на родной земле. Теперь он почувствовал себя по другую сторону баррикад. Скалой, вставшей на пути яростного прибоя, как будто это не он теперь сквозь пепел и дым прорывался к мерцающим впереди пунктирам трассеров, а сам, развернув башню своего танка к берегу, собирался встретить неминуемый шторм. Они тут все в полном составе были. И Юрген, и верные товарищи его, оберштабсфельдфебель Байер и штабсфельдфебель Винтерс, штабсфельдфебели Адель и Бёме с их «Леопардами» 2А6. 2А6, потому что новеньких «семёрок» на все СКО не больше десятка осталось. Начало не хватать новой техники. А ещё сильнее – обученных экипажей. Больно врезалась в броню 125-мм стальная дура, встряхнула весь танк, словно ото сна пробудила. Стегануло по ушам, моргнул небольшой красный рубин, – индикатор заряда защитного заклинания, – вмонтированный в приборную панель. Выдержали. И следующий выдержат, никуда не денутся. Шок ещё не прошёл, а он уже высматривал, высматривал среди поросшей деревьями и кустарником чащи, откуда по ним вели обстрел. На танках через такую продираться – сущее удовольствие, но надо, надо было через этот чёртов лес, прямо во фланг наступающим силам «Беллфайер». Иначе не удержат союзники этот рубеж, а там дальше эвакуационные пункты и сотни, тысячи гражданских. Мало им было смертей невинных. Пришли забрать тех, кого судьба помиловала… Грянул орудием танк Винтерса. Вдали, меж деревьев, что-то вспыхнуло, дёрнулось, спряталось в чёрном дыму, да вот прятать уже было нечего – развороченный корпус да зажаренную изнутри орудийную башню. — Вижу его! — воскликнул Райнхольд. Тут уже громыхнуло их орудие, но американец уже успел смыться. Искать его тепловизором смысла не было – приходилось по старинке высматривать в оптику, разве что из люка командирского с биноклем не лезть. Обмажутся своими стелс-покрытиями – гадай потом, куда укатить успели. Из «Картелей» пока ещё никто не доложил о повреждениях: держалась крепкая немецкая сталь, держались защитные заклинания эквестрийцев. То и дело стучали, грохотали, гремели пушки, сверкая на редких солнечных лучах стальными обручами магнитных ускорителей. Хотя никакие это не было магниты, просто так привычней их называть было. Чадили и горели три американских «Абрамса». Решили понаглеть, подобрались поближе да там же и остались вместе со своими экипажами. Не могли и подумать, что совершенная до тех пор активная защита не спасёт их от вражеских снарядов, да поплатились за поспешность. Разорвалось рядом. Переломило ствол ближайшего дерева и схоронилось в земле неподалёку от «Крестоносца», взметнув в воздух снег и мёрзлую землю. Покажись только, швайнехунд, тебе всего одного гостинца в башню хватит… Уютная у его «Леопарда» позиция была, удобная: глубокий ров, из которого одна башня только и торчит. Не чистый лес это был – тут и холмики, и горки, и пространство для манёвра. Знай только, куда машину ведёшь, чтобы не застрять в этих зарослях. Вновь долбануло. Оцарапало прикрывающие башню бронелисты и со свистом унеслось в никуда слепой смертью. В этот раз безнаказанным американцу уйти не удалось… Выстрел навскидку прямо по облаку снежной пыли. Стопроцентное. — Пришил суку, — со злой ухмылкой констатировал наводчик. Искорёженный корпус «Абрамса» теперь едва можно было разглядеть за пламенем разгоревшегося пожара. Минус четыре. Все ли это? — Тоже фланговый манёвр проводили, — догадался Юрген. — Не мы одни такие умные. Ждать нечего больше было. Удостоверившись, что обозримый горизонт чист, обер-лейтенант скомандовал продолжить движение. Рыча двигателями, многотонные стальные гиганты повыползали из своих укрытий и неохотно принялись продираться вперёд через эти спящие зимние джунгли, с треском разламывая кустарники и опрокидывая в снежный наст хлипенькие стволы деревьев. — А помните, как оно в первый день-то было? С фройляйн Спраут? — ухмыльнулся Штеффен. — И чтоб ни одного деревца не повалили… — Н-да… — только и ответил ему Юрген негромко, а сам взгляда от дороги не отрывал. Хорошие это были воспоминания, но от чего-то грустно, тоскливо становилось из-за них на душе. Проплыли мимо, словно по сияющему белому океану, раскуроченные корпусы «Абрамсов». Разминулись и двинули дальше: им сейчас совсем не по пути было, живым и мёртвым. Шли разрозненным строем, но всё ещё держали друг друга в поле зрения: старались покрыть как можно большую область, чтобы не обошёл их новый отряд наёмников. Тихо здесь было, спокойно, красиво, как в сказке, но вот уже не было вокруг никакого волшебства, никакой очаровывающей душу и сердце магии, никакой тайны. В такие места не воевать приходишь, не стрелять, не убивать. Не для того, чтобы от матери-природы отгородившись толстым слоем брони, до рези в глазах высматривать среди деревьев вражеский силуэт. Нет, пришли. Воевали, стреляли, убивали. Саму жизнь на гусеницы своих танков наматывали, дырявили из стволов танковых орудий. А природа, спала, терпела. У неё много ещё терпения было. Выкатили они из подлеска минут через десять, не встретив по пути никакого сопротивления. Пять «Леопардов» выстроились на опушке леса, что примыкал к долине, вдоль которой сейчас укрепления союзников штурмовали танковые подразделения «Беллфайер». Пока что перестрелка между техникой происходила на довольно приличной дистанции, но с каждым выбитым из игры эквестрийским танком наёмники сокращали дистанцию, надеясь подойти едва ли не вплотную и просто расстрелять своих противников в упор. Большая открытая местность. На такой окажешься – расстреляют со всех сторон, будто в тире, но наёмники чувствовали себя более, чем уверенно: не брали их лобовую броню ни старенькие «семьдесят двойки», ни даже модернизированные в самый разгар войны «Абрамсы» – не справлялись с активной защитой, перехватывающей в доли секунды несущиеся с бешеными скоростями подкалиберные снаряды. Казалось, только «Картели» на этом побоище и ждали: отбросила башню ещё одна «семьдесят двойка»; загорелся, задымил какой-то «Челленджер», и тогда противники поняли, что пора наступать. «Картелям» тоже не удалось долго стоять в сторонке: на опушке леса обнаружить пять шестидесятитонных громадин не смог бы разве что слепой, и вот уже через минуту рядом с гусеницей одного из «Леопардов» лёг первый вражеский снаряд, осыпав броню танка волной снега. — Ответный огонь, — незамедлительно скомандовал Юрген. Застучали 120-мм немецкие пушки, и тут же несколько вражеских «Абрамсов» обратилось в раздувшиеся кусты дыма и снега, осыпающие землю вокруг себя перезрелыми плодами оплавленных обломков. Выбраться американцам во фланг немцам не удалось, но спутать карты – определённо. — Это третий. Как-то слишком уж просто они нас к себе подпустили, — обеспокоенно заявил Винтерс. — Возможно, нас уже обходят. Либо уже обошли… Как по сигналу, раздалось во все стороны облако дыма где-то меж деревьев, и в корму машины Байера ударил подкалиберный снаряд. Фарбер не стал даже тратить время на сбор докладов… — Вражеская техника с запада! Четвёртому и пятому развернуться и встретить противника! — скороговоркой выплюнул он, а сам приник к прицелу, начал шарить им по серым стволам деревьев, силясь выглядеть притаившиеся среди них танки. — Маскируются, аршгайген! — выпалил Райнхольд, пока машины Бёме и Аделя спешно разворачивали свои корпусы, чтобы прикрыть собой «семёрки» и встретить лбом снаряды неприятеля. — Второй, доклад! — убедившись, что его приказы успешно исполняют, запросил Юрген в гарнитуру шлемофона. — Порядок, первый, но защитное заклинание почти сдохло! — откликнулся оберштабсфельдфебель. Обер-лейтенант выдохнул с облегчением, но облегчение это длилось недолго: теперь на них наседали с двух сторон, и хрен ещё знает, сколько танков американцы протащили к ним через лес. Вновь загремели танковые орудия, но уже среди хлипких древесных стволов, рубя ветки и тревожа не успевающий улечься после очередного выстрела снег. — Продолжать обстрел долины, — решился танкист. — Четвёртый, пятый, что у вас? — Четвёртый! Они под оптикой! Не можем засечь! — доложился Адель. — Вон там, из оврага, на час! — вклинился испуганный голос Бёме, и пророкотало танковое орудие, посылая пятикилограммовый подарочек куда-то в лесную чащу. И достал ведь – полыхнуло, задымилось, тряхнуло старые деревья чудовищным взрывом. — Уничтожен! Цель уничтожена! В ответ тоже долбануло, но уже по машине Аделя. Не хватило скорости, не хватило силы, чтобы продырявить мощный магический экран и раскалённым сверлом пробурить толстую комбинированную броню. Выстрелили и быстренько поехали прятаться, чтобы не схватить в ответ. Наверняка уже растягивали фронт, чтобы со всех сторон их, немцев, под перекрёстным огнём… Со стороны долины тоже на них переключились. Юрген бросил быстрый взгляд на эквестрийские позиции и понял, что никакого достойного отпора наступающим наёмникам те дать уже не смогут. Лишь выругался беззвучно, подсчитывая количество обезглавленных либо застывших подобно окоченевшим трупам машин. А дыма-то было сколько… И ведь шевелился там ещё кто-то, покидал горящие танки, пытался спастись… Но эти шевеления американцам были более неинтересны. Не успели «Леопарды» вовремя своим помочь. — Фердаммте шайссе, — очень коротко и информативно подытожил обер-лейтенант результаты их манёвра. И своих не вытащили, и сами в окружение попали. Боги тактики. Где-то в лесу подкинул башню ещё один «Абрамс». «Леопардам»-то что? Один выстрел, и девять миллионов американских долларов догорают в пламени рванувшей боеукладки вместе с экипажем. Это вам, суки, и оплата по контракту, и премиальные ваши. Вынырнули ещё «Абрамсы». Из-за пригорка с другой стороны долины, прямо напротив отряда Юргена. Выстроились в один ряд, как расстрельная команда, и нестройно, один за другим, принялись осыпать «Картели» танковыми снарядами. Зазвенела, задрожала танковая броня. Защитные талисманы работали уже на последнем издыхании. — Да что ж они весь батальон сюда притащили, суки эти?! — распалялся Райнхольд, только и успевающий давить на электрический спуск, чтобы беспрестанно ревело громом танковое орудие, снаряд за снарядом неся противникам смерть в их же собственных металлических гробах. Со стороны эквестрийских позиций вновь зарявкали танковые орудия, – один из «Абрамсов» на пригорке даже загорелся, начал выбрасывать в дым клубы чёрного дыма, – но оставалось-то их куда больше… Загорелся рядом «Леопард» Байера, ткнув в рыхлый снег ствол танкового орудия. Лёг рядом ещё один снаряд, взметнул снег, а затем третий и прямо в корпус, довершая начатое. Полыхнуло под башней, и неистовое пламя с чудовищным грохотом отстегнуло ту от погона, подбросив на добрый десяток метров в воздух. Юрген, оглохший, ошеломлённый, наблюдал, как огромная стальная дура с дребезгом валится обратно на горящий корпус, прижимая тот силой удара к земле. Ни слова в эфире. Ни панического крика, ни предупреждения. Вот был танковый экипаж, а вот его не стало. Всем составом, как и не было. — Юрген! — пытался докричаться до него голос Винтерса. — Марк подбит! Не тот это голос был, которым обычно докладывают о боевых потерях. Обер-лейтенант и сам знал Байера. Недолго, не больше месяца, но на войне любой месяц за семь сойдёт. Помнил, как высаживались вместе в Гамбурге целую вечность назад. Помнил, как продирались они через заросли Вечнодикого вместе с Кримсон, как встретили группу американских рейнджеров и эквестрийских разведчиков. Помнил, как вместе тогда приняли бой у наёмников рядом с Эплузой. И как они поминали потом все вместе погибших, все экипажи, пережившие ту страшную мясорубку. Всё помнил. Мало у них общих воспоминаний было, до обидного мало, но это всё, что осталось у Юргена. Эти воспоминания и горящий корпус «Леопарда». Там даже хоронить-то и нечего уже. — Держать позицию, — оторвав взгляд от горящего корпуса, ответил обер-лейтенант, хотя никаких других вариантов у них и не оставалось. — Штеффен, сдай назад под прикрытие машины Байера. Сам ты не выжил, так другим поможешь, дружище… — Выполняю. Их «Крестоносец» резво откатился за горящий «труп» второй машины, укрываясь от части выстрелов со стороны противника. Танковые снаряды с лязгом отскакивали от наклонных бронелистов башни «Леопарда», но даже без защитных заклинаний накладная броня танка была неприступна для вражеских выстрелов. Воздух вокруг машины Байера, раскалённых от жара, переливался зыбким маревом, из-за чего далёкие силуэты «Абрамсов» на противоположном холме искажались подобно отражению в кривом зеркале. — «Рубикон», на связи Картель-два-один, как слышите меня? — чуть ли не закричал он в микрофон, только вот связи не было – на большинстве частот бушевал, шелестел океан из радиопомех. Неужто глушат, суки? Неужто, суки, глушат?! Попытался достучаться до других позывных, до эквестрийцев, до остальных танковых взводов – связь была только с другими «Картелями». Не у кого было просить помощи. Взметнул башню ещё один «Абрамс» на пригорке. Те как-то полубоком к ним развернулись и сейчас долбили из орудий куда-то за эквестрийские позиции. С кем они там сцепились? Выжил кто-то? Или подкрепления подошли? Одни змеи шипят в эфире, ничего не разобрать… — Всем «Картелям» доклад! — рявкнул Юрген. Посыпались рапорты от танковых экипажей. У четвёртого почти сдох талисман, из леса на них взвода два как минимум, а со стороны пригорка и западного направления почти всех перебили уже… Отходить надо было, спускаться в долину, пока можно, пока те, что с севера и запада, отвлеклись. А там уже встретить оставшихся всем, что осталось… Решился. Дал приказ. Первая и третья машины сорвались с опушки и покатили вниз, в долину. Четвёртый и пятый «Леопарды» же сдали назад и заняли позиции по обе стороны от уничтоженной машины Байера, прикрывая отход. На открытой местности у небольшой танковой группы шансов на выживание было мало, – это Юрген прекрасно понимал, – но сейчас это был единственный шанс перестроиться и организовать достойный отпор. Наёмники уже достаточно за этот бой потеряли – пойдут ли они на дополнительный риск? Спустились с холма, развернулись стволами к лесу. Справа теперь простиралась усыпанная обломками техники долина, а позади чадил корпусами танков пригорок. Юрген только сейчас заметил, что у его подножья протекала небольшая речушка. Сейчас-то она замёрзла, конечно… — Четвёртому и пятому спуститься с холма! Задним ходом! — скомандовал Фарбер. Танки подчинились и начали скатываться в долину, на время исчезнув из зоны видимости противника. — И где ж у них эта глушилка-то? — негромко спросил заряжающий. — Хер её знает… — ответил ему наводчик. — Может, на одном из танков. Я уже ничему не удивлюсь… Перегруппировались, развернулись всеми корпусами к лесу, ожидая неприятеля. — Всем «Картелям», доложить о состоянии техники и экипажей, — буравя взглядом выпирающие из-за холма верхушки деревьев, скомандовал Юрген. — Я третий, повреждений нет, потерь не понесли. — Я четвёртый. Защитный талисман сдох. Других повреждений нет, потерь не понесли. — Я пятый, машина цела, потерь нет. Выдохнул. Лишь какая-то невообразимая пустота в душе образовалась на том месте, где должен был быть экипаж второй машины. Радует одно: цена за эту потерю была уплачена сегодня сполна. — Я первый, повреждений нет, потерь не понесли, — закончил обер-лейтенант. Через долину мела позёмка, окатывая горящие остовы танков пригоршнями снега. Столбы чёрного дыма тянулись к безоблачному небу, расчерчивая его ярко-голубое полотно уродливыми угольными росчерками. А врагов нигде не было видно… Минута, другая. Танковые выстрелы со стороны леса умолкли. С кем они там перестреливались? Перебрать бы частоты союзных подразделений, да вот хрен поймёшь, кто уцелел, а кто нет. Затихло… — Сейчас попрут… — тихо, не отрываясь от прицела, произнёс Райнхольд. — Приготовиться. — Юрген и сам не спускал глаз с леса. Полезут ли? Сколько их там уцелело? Взвод? Два? Рискнут ли потерять ещё половину своих танков? — У нас движение слева! — воскликнул кто-то из танкистов. Юрген чертыхнулся. Забыл уже, что эквестрийских позиций там уже минут десять как не было, а ведь враг вполне мог сделать крюк через лес и врезать по ним с тыла, да ещё и преимущество по высоте сохраняя. Поздно было уже метаться. Обер-лейтенант окинул взором то место, где горели и дымились уничтоженные танки союзников, и взгляд его тут же выцепил несколько крупных силуэтов, что пробирались к ним через пластающийся ветром по земле дым и снежную завесу. Нет, не «Абрамсы». Значит, свои… Три танка Т-14 «Армата» и два Т-90АМ остановились рядом с бывшими союзными укреплениями, буравя «Леопарды» взглядами чёрных дул своих танковых орудий. Все выкрашены в белый камуфляж, у всех опознавательные знаки ВС Эквестрии на бортах и башнях. Фарбер выдохнул спокойно. — Отряду «Картель-два», на связи Молот-один-один-главный, проверка связи, приём, — пускай и с незначительными помехами, но пробился к ним голос командира российского бронетанкового взвода. Танки так и застыли среди догорающих остовов эквестрийской уже техники, контролируя долину и прилегающую к ней местность. Юрген откликнулся без промедления: — Молот-один-один, Картель-два-один-главный, слышу вас громко и отчётливо, приём. Он откинулся на спинку кресла, наконец, оторвавшись от экрана танкового прицела. В тесном боевом отделении «Леопарда» ему резко стало душно, хотелось распахнуть командирский люк и впустить в танк морозный эквестрийский воздух, вдохнуть полной грудью, чтобы всё нутро обожгло зимним холодом. — Картель-два-один, рады слышать вас, ребята. Связь со штабом «Рубикон» и любыми союзными подразделениями в соседних квадратах отсутствует. Нас прикрывает взвод «Молота-два», мы собираемся найти и разнести вражескую «глушилку». Ваше подразделение ещё боеспособно, приём? — Так точно, Молот-один-один. Мы потеряли одну машину, но вся оставшаяся техника боеспособна и на ходу. Готовы оказать посильную поддержку. Отдало горечью упоминание о потерянном экипаже. Обломки «Леопарда» всё ещё горели на опушке леса, искорёженные и почерневшие, безжизненные. — Принято, Картель-два-один. Тогда давайте следом за нами, прикрывайте тылы. Мы пойдём в авангарде, план обсудим по ходу дела. Молот-один-один-главный, конец связи. За эквестрийскими позициями появился ещё один танковый взвод: три танка Т-90АМ и два Т-90А. Не чета им были что морально, что технологически устаревшие Т-72, ранние «Челленджеры», «Абрамсы» и «Леопарды», которые СКО целыми вагонами спихивали на попечение необученным эквестрийским экипажам, которым и времени-то практически не давали на то, чтобы ознакомиться с новой техникой. Оставалось надеяться, что новое оружие, способное уверенно поражать американские «Абрамсы» М1А3, немного сместит чашу весов в сторону Эквестрии, ведь в свете последних событий обученные танковые экипажи, состоящие из людей, теперь были на вес золота… Остатки «Картелей» развернулись, готовые присоединиться к лавине проплывающих мимо российских танков. Ребята неплохо выручили их. Подойди они на несколько минут раньше, и, возможно, даже удалось бы спасти Байера, но судьба распорядилась иначе, и теперь «Леопардов» вновь осталось лишь четверо, как и в тот самый день. — Где ж они раньше-то были, русские эти? — мрачно хмыкнул наводчик. — Скажи спасибо, что хоть приехали, — бесцветным тоном ответил ему обер-лейтенант, прежде чем скомандовать. — Взводу «Картель» – вперёд. «Леопарды» тронулись с места и, растянувшись шеренгой, двинулись следом за уходящими вперёд российскими танками. Впереди их ждал ещё один бой. *** Кристальная Империя. Небольшой кусочек лета посреди покрытого многовековой мерзлотой Холодного Севера. Город, переживший войну и порабощение, продрейфовавший тысячелетие в пустоте и затем вернувшийся, чтобы вновь стать частью мира, ныне разрываемого на части войной. Ещё одно место, преисполненной чудесами и невероятной, необъяснимой магией, столь чуждой гостям из далёкого мира, но от этого не теряющей своего очарования. Империя… При этом слове в головах людей обычно возникали картины раскинувшихся на многие тысячи километров государств, настоящих исполинов, экономических сверхдержав с величайшими в истории военными машинами, исчисляемыми десятками миллионов солдат. Железные вены, раскинувшиеся на многие миллионы вёрст и воздвигнутые до самых небес неприступные бетонные стены городов-крепостей и древних замков. Кристальная Империя не производила этого впечатления. Единственный крупный город государства напоминал больше посёлок городского типа, чем столицу. Всё было чисто и опрятно, гладкие грани кристаллов, из которых здешние жители строили свои дома, ярко блестели на солнце сотнями огоньков, в то время как шпиль величественного дворца в центре практически дотрагивался до облаков, будто бы пытаясь коснуться светящего в небе солнца Селестии. Красиво. Захватывающе. Но не более. Третий Рейх всего за одно десятилетие достиг в десятки раз большего, чем Кристальная Империя за многие века своего развития. И всё же, наверное, оно было и к лучшему. Залогом существования империй была непрекращающаяся военная экспансия, постоянное присутствие внешней угрозы, которая бы позволила сплотить народ и направить его гнев на труд во благо своей родины, в то время как диктаторы и множественные банковские системы могли грести деньги лопатами, любое повышение налогов оправдывая инфляцией и растущими требованиями военно-промышленного комплекса, давя восстания и устраняя неугодных без малейших зазрений совести. Но Кристальная Империя не была таким государством, где страдания миллионов обеспечивали счастье и процветание десятков. Пони не воспитывались эгоистами, их правители не были одержимы богатствами и властью, их политические курсы не были направлены на бесконтрольный захват и присоединение новых земель. Возможно, где-то и были испорченные, беспринципные пони, но они были скорее исключением, нежели правилом. — Они хоть что-нибудь нормально могут сделать без нашего участия? — недовольно проговорил Норвуд, сверля взглядом пол уже опостылевшего всем салона «Чёрного ястреба», несущего отряд через заснеженные пики к волшебному кристальному городу. — Нет, в смысле, чейнджлинги? Вы что, серьёзно? Мы отряд специального назначения или чёртовы дезинсекторы? — Нет, — ухмыльнулся Макс со своего сидения. — Мы дезинсекторы специального назначения. Это разные вещи. — Ну хоть кто-то не теряет энтузиазма, — закатил глаза Темпест. — Дезинсекторы специального назначения… — Пегас фыркнул. — Я думаю, скоро мы сможем накачивать наши бомбы дихлофосом и сбрасывать прямо на их ульи, — подхватил Энтони. — Интересно, в Эквестрии спрей против тараканов сочтут за химическое оружие? — Скорее объявят никотин средством массового поражения, — хмыкнул Райли. — Все эти ваши людские шуточки, — пробормотала Монин Дью, пока бойцы, перешучиваясь, продолжили развивать тему, переходя всё на более и более страшное химическое и биологическое оружие, такое как нестираные носки и прокисший суп в холодильнике. Затем взгляд её переместился на бледно-синего единорога с полосатой чёрно-серой гривой. Фрозен Эрроу прислушивался к разговору людей, но сам не подавал голоса практически с самого начала полёта, то ли не имея желания, то ли попросту не зная, что сказать. Будто почувствовал её взгляд, жеребец посмотрел на неё в ответ и улыбнулся. Она не преминула вернуть ему улыбку, когда по корпусу «Блэкхока» прошли неприятные вибрации, заставившие бойцов насторожиться. Ожил канал внутренней связи: — Всем спокойно. Небольшие неполадки в левом двигателе. Ещё полетаем. Это немного успокоило пассажиров. Всё же в том, чтобы оказаться запертым в большой летающей металлической коробке на высоте в несколько сотен метров, приятного было мало, а среди всей этой ватаги спецназовцев летать мог лишь один Темпест, хотя и ему пришлось бы хорошенько потрудиться, чтобы при спешной эвакуации из салона не врезаться в корпус падающей машины или не угодить прямиком в несущий винт. Тем более что посадить неисправный летательный аппарат посреди гор было задачкой той ещё. Особо неуютно себя посреди всего этого ощущали Марк и Энтони, уже успевшие испытать на себе все прелести аварийной посадки, когда их «сундук» разлетелся о землю, словно ведро с болтами. Выйдет забавно, если они разобьются о какую-нибудь скалу, даже не приступив к выполнению операции. Но дальнейший полёт был ровным, хотя и проходил теперь в молчаливом ожидании того, что вот-вот что-то в сложном механизме боевого вертолёта откажет, и они, кувыркаясь, отправятся навстречу земле. Вскоре их чёрных рокочущий пепелац пошёл на снижение, и бойцы, переглянувшись, все как один начали готовиться к высадке. Вертолёт должен был опуститься прямо на центральной площади, достаточно просторной для того, чтобы проводить на ней военные парады. Двери салона были закрыты, поэтому всё, чем оставалось довольствоваться, так это солнечными лучами, что проникали внутрь через потёртые стёкла. Впрочем, бойцы вдоволь насмотрелись на город и его окрестности на предоставленных им фотографиях. Да и на что тут было смотреть? Архитектура столицы Кристальной Империи, может быть, и могла бы их удивить, будь они все лет на пять моложе, но, когда за спиной натуральный ад, все мысли о прекрасном отходят на задний план. По крайней мере пони выглядели достаточно возбуждённо: не так-то уж и часто представляется возможность посетить место наподобие этого… Огромная стальная птица качнулась, когда амортизаторы погасили инерцию соприкосновения вертолёта с землёй, и тёмные шасси замерли на месте. — Десантируемся, — скомандовал Роберт. Бойцы сдвинули в сторону дверцы салона и начали выгружаться из вертолёта на глазах у десятков, а, может быть, даже и сотен кристальных пони, которых привлекли шум двигателей и вид парящих в небе стальных махин. Видок у местных жителей действительно был несколько необычный. Переливы цвета на их шёрстке и в гривах создавали иллюзорное свечение, словно десятки граней драгоценных камней на солнечном свете. Трудно было сказать, что за магия заставляла кристальных пони выглядеть вот так, хотя Макс лично для себя сделал вывод, что из кристальных разведчики и диверсанты довольно хреновые. Мотострелок представил себе, во что бы обратилась их недавняя операция в тылу врага, светись они в свете луны, будто новогодние ёлки. Следом за их «Блэкхоком» на площадь начали опускаться «Чинуки», тянущие под собой на прочных тросах бронеавтомобили ГАЗ «Тигр» и одну БМП «Страйкер». Вместе с ними земли коснулись шасси Ми-8 лейтенанта Тимурова и «Батлхока» Дилана, в то время как два «Апача» прикрытия продолжили кружить над площадью, ожидая, когда смогут отправиться обратно в Эквестрию вместе со всей оставшейся незадействованной в операции воздушной техникой. Поначалу кристальные пони выглядели несколько взволновано, даже напряжённо: если люди уже примерно знали, с чем будут иметь дело, и не особо глазели по сторонам, то вот здешние жители видели людей и их причудливую технику впервые, лишь примерно себе представляя, на что они способны. И всё же эмблемы ВС Эквестрии на бортах и хвостах боевых машин, а также соответствующие нашивки на униформе солдат, вселили в них уверенность, что от СКО ничего плохого ждать не стоит, и теперь мордочки поняш выражали по большей части любопытство, восторг или раздражение от создаваемого вертолётами шума, от которого закладывало уши и гремели стёкла в оконных рамах. «Чёрный Ястреб» и Ми-8 вскоре оторвались от земли и взмыли в небо, в то время как бойцы Тимурова и экипаж «Страйкера» валандались с тросами, пытаясь освободить «Чинуки» от их груза. — Как они тут все нахрен ещё не ослепли? — задался вопросом Райли, щурясь от яркого солнечного света, что кидался прямо в глаза бойцов, отражаясь едва ли не от каждой поверхности в городе, где бы они ни стояли. — Пегасы же не слепнут, глядя на солнце, — резонно заметил мотострелок. Сейчас они просто бесцельно торчали на площади перед дворцом, ожидая, когда их встретят представители местной власти, и времени наговориться было просто уйма. — Либо со временем просто привыкаешь, – не вполне уверенно добавил он. — К тому же, это вроде как не чистая зеркальная поверхность. Иначе бы, подозреваю, они могли бы запилить на шпиле своего дворца какое-нибудь гигантское кристальное зеркало и устроить самый большой во вселенной солярий. — Ну и бред, — прыснув со смеху, прокомментировал рейнджер. — Хотя здоровская вышла бы противовоздушная оборона. Сбиваешь спутники и метеориты чистой силой солнечного света. — Мне кажется, Селестия вполне может такое устроить, если её хорошенько разозлить, — предположил Макс и обернулся на громкий рёв двигателя, когда экипаж привёл в чувство свой «Страйкер». После смерти Оливера кое-что в их отряде изменилось. Несмотря на то, что в нормальных армиях воинские звания присваивались с довольно продолжительным интервалом сроком хотя бы в один год, опытных военных с каждой стычкой становилось всё меньше и меньше, да и не были СКО никакой армией. На смену убитым или раненым солдатам СКО чаще всего приходили эквестрийцы, не имеющие практически никакого опыта ведения военных действий и хорошо, если умеющие с правильного конца взяться за винтовку. Были, конечно, и исключения, такие, как Темпест, но даже им мало кто из людей смог бы доверить командование боевым подразделением. Вот таким вот нехитрым образом Макс получил звание сержанта. Не сказать, что самого его это удивило: всё же практически семь лет ходить в рядовых – это какого масштаба должен был быть бардак в вооружённых силах? Но в СКО каждый человек был на счету, тем более с многолетним боевым опытом. У мотострелка были все личные качества для становления командиром отделения: он был открытым, держался своих товарищей и был готов к принятию решений в критической обстановке. Балагуром был тот ещё, конечно, но это и не было минусом. Возможно, это и было для него уже слишком, но они жили в трудные времена, когда требовалось переступить через своё «не могу» и сделать всё от кого бы то ни было зависящее, чтобы выполнить поставленную задачу. Вторым кандидатом на присвоение звания сержанта стал Марк Харрел, боец КМП США, которого Макс ещё несколько недель назад встретил в Вечнодиком лесу, окрестив того Спартанцем. Обладая спокойным, даже хладнокровным характером, Марк никогда не поддавался панике и был способен чётко и быстро действовать даже в самых критических ситуациях, полностью сконцентрировавшись на бое. Винсент Кричински и Саймон Норвуд получили капралов, в то время как остальные члены отряда остались при своих званиях. Теперь отделение, по сути, превращалось в две самостоятельные группы, объединённые под командованием лейтенанта Хэмптона. Макс, Винсент, Дэрин, Эйрид и Темпест составляли первую, а Марк, Саймон, Энтони, Кристиан, Монин и Фрозен – вторую. Навряд ли самого Роберта можно было с полной уверенностью отнести к какой-либо из них. Мотострелок потянулся за сигаретами, но затем взгляд его пал на зеркально чистую поверхность чего бы то ни было, что заменяло Кристальной Империи и тротуары, и проезжую часть, и вообще само понимание таких слов, как «пол» и «земля». На такую пылинку урони – за километр видно будет. Не очень хотелось мусорить в чужом доме. Вздохнув с досады, Макс неохотно спрятал пачку сигарет обратно в карман. Ну прям Германия, Гамбург какой-нибудь. Ходят легенды, что до войны немцы настолько прилежно следили за чистотой в своих городах, что в дома можно было заходить в обуви, а по улице разгуливать в носках. Сейчас в это, конечно, никто уже не поверит: вся Германия лежит в руинах… уже в который раз за последнее столетие… — Это точно какая-то зависимость, — обеспокоенно протянула Дэрин Харт, когда боец вновь достал пачку сигарет и принялся вертеть её в руках, будто бы пытаясь вытянуть из неё весь никотин через тактильные ощущения. Интересно, сколько он уже успел выкурить за всю эту проклятую войну? — Да уж… — негромко ответил Макс и взглянул на марку сигарет. «Полл Молл». Американские, что ли? — Когда нервы ни к чёрту, надо чем-то занимать руки, создать чувство действия, а то так и с ума недолго сойти. К тому же, неплохо успокаивает стресс… Н-да… — Нервничаешь? — Кобылка осмотрелась, замечая на себе любопытные взгляды местных пони. Пока что те не решались подойти ближе, но, похоже, скоро у бойцов СКО появится новая компания… — Есть немного, — признался мотострелок. — Хотя, наверное, то ещё зрелище. Меня через весь ад Европейского фронта протащило, а тут какие-то пони-жуки… — Как ты ещё чувство юмора сохраняешь после такого… — задалась вопросом медпони и поёжилась. — Я уже готова с ума сойти. — Жизнь слишком коротка, чтобы воспринимать её всерьёз, — изрёк боец, сделав мудрый вид, а затем задумался. — Вот сейчас мы стоим, мирно болтаем, дышим, наслаждаемся жизнью, а через час я или ты уже можем валяться в какой-нибудь грязной канаве с кишками наружу. Рано или поздно тебе надоедает бояться. — И смерти ты тоже не боишься? — Со старой каргой я давно уже на «ты», — хмыкнув, ответил Макс. — Боюсь, конечно, но, знаешь, в отличие от многих, я к ней готов. У меня было полно времени, чтобы всё хорошенько обдумать, да и вечно бегать от пуль ведь тоже не удастся. Оливер служил и воевал не меньше моего, а так глупо подставился. От некоторых вещей не спасёт даже опыт: одна шальная пуля, один неудачный осколок, и всё, баста, каким бы ты крутым и неубиваемым сукиным сыном ни был. Он помял пачку ещё немного, после чего убрал её окончательно, вернув в руки свой счастливый АК-12. Эх, и умели же у него на родине делать классные стволы – не чета всем этим американским и бельгийским штурмовым винтовкам! Ещё бы людей толковых в правительство и генштаб, а не идиотов, готовых страну свою за доллар продать. Таких, как полковник Хенрикссон, например. Пускай, и не идейных, но чётко понимающих, что от них требуется, и выкладывающихся на все сто двадцать процентов, чтобы выполнить свою работу. Да уж, верно говорят: кому война, а кому – мать родная. — А вот и хозяева подоспели, — заметил Саймон, обращая внимание бойцов отряда на парадные двери дворца, со стороны которых к ним уже направлялся комитет по встрече. Во главе процессии из четырёх кристальных стражников шла никто иная, как Принцесса Ми Аморе Каденция – нынешняя правительница Кристальной Империи. Нежно-розового окраса аликорн не вызывала этого впечатления величия, которое производили её более старшие товарки, Селестия и Луна. И дело было даже не в том, что она была заметно ниже ростом и грива её не развевалась на эфемерном ветру, словно звёздно-полосатый флаг. Дело было в другом… Из того, что рассказал им Роберт, было ясно, что Принцесса Каденция не родилась аликорном, а была преобразована магией, как и Твайлайт Спаркл. До своей «реинкарнации» она была пегаской довольно скромного нрава и доброго характера, и если Принцессы Селестия и Луна были будто бы не от мира сего, то о Принцессе Каденции можно было сказать всё с точностью до наоборот. Она выглядела иначе. Более… открыто, наверное. В её глазах читалось больше дружелюбия, чем материнской заботы Селестии или загадочного равнодушия Луны. Стоило ли удивляться? Большую часть жизни она провела с такими же пони, как и она сама. А если и не большую, то довольно значительную. Впрочем, стоило заметить, что различия между этой Эквестрией и той, что была представлена в мультсериале, существовали, причём местами очень даже значительные, так что наилучшим решением было бы вести себя так, будто они видят друг друга впервые. — Принцесса Ми Аморе Каденция? — громко, чтобы перекричать рокот винтов, спросил Роберт, пока остальные бойцы с отвлечённым интересом разглядывали своих новых «партнёров по бизнесу». Сильные порывы воздуха, вихрящиеся под брюхами грузовых вертолётов, нещадно трепали их гривы и жёсткие щётки гребней имперских шлемов, и даже перекачанные, будто на стероидах, стражники глядели на массивные летательные аппараты со смесью любопытства и беспокойства. — Пожалуйста, можно просто Кейденс, — так же громко ответила аликорн, а затем неуверенно посмотрела на зависшие в воздухе над площадью «Чинуки». — Ваши машины продолжат издавать этот шум? — Мы отвяжем груз, и они сядут на площади, — заверил её лейтенант. — Позже мы перебазируем их куда-нибудь в другое место. Они нам ещё понадобятся. И раз уж мы пропустили формальности, то меня вы можете звать Роберт. К сожалению, нет времени представлять каждого бойца моего подразделения. Взгляд Принцессы пробежался по оперативникам «Альфы», в особенности заостряя внимание на облачённых в боевую броню и вооружённых с копыт до зубов пони. Затем она вновь посмотрела на Хэмптона: — Мы всё ещё надеемся, что конфликт можно будет уладить мирным путём. — На войне лучше перебдеть, чем недобдеть, Принцесса, — заметил лейтенант. «Чинуки» тем временем грузно опустились на площадь и заглушили двигатели. Убедившись, что разгрузка прошла успешно, оба эскортных «Апача» перестроились и направились в сторону от города, сопровождая уже опустевшие Ми-8 и «Чёрный ястреб» обратно домой. На улицах столицы стало куда более спокойней, хотя вокруг площади образовалось уже довольно приличное столпотворение пони, пришедших поглазеть на пришельцев. Со стороны к ним подошёл лейтенант Тимуров, оставивший своих людей заниматься подготовкой техники к выдвижению: — Возможно, будет лучшим перенестись за черту города: мы привлекаем слишком много внимания, — сказал он Роберту, взгляд его переместился на Принцессу Кейденс. — Ваше Высочество. — Значит так… — Хэмп повернулся к своим бойцам. — Маркс… Твою ж-то… Марк, Макс, отвечаете за свои отряды. Убедитесь, что техника готова к движению, и ждите нас с лейтенантом Тимуровым. Можете поспрашивать местных по поводу этих чейнджлингов и самих окрестностей города, но с площади никуда не уходите. Всё поняли? — Так точно. — Хорошо. — Он обратился к Тимурову. — Тебе нужно время, чтобы раздать указания? — Всё уже сделано, — незамедлительно ответил старлей. — Но моё предложение сдвинуть войска к границе города ещё в силе. — Вам не стоит волноваться, — похоже, поняв, в чём заключается проблема, с улыбкой заверила их Принцесса Кейденс. — Кристальные пони не доставят вам хлопот. — Просто приставьте людей к технике, — заключил Роберт. — И не хамите местным: нам ещё может понадобиться их помощь. — Как можно? — притворно ужаснулся Макс. — Каким монстром надо быть, чтобы обижать маленьких цветных пони? — Тебе заняться больше нечем? — осведомился Темпест. — Эй, покажи мне место, где я могу спокойно покурить, и я буду спокоен, как утюг. — Почему как утюг? — удивилась Монин Дью. — Ты когда-нибудь видела взбешённый утюг? Вот и я нет. — Мотострелок пожал плечами. — Кому меня отдали под командование… — буркнул чёрный пегас, обращаясь неясно, к кому. — Держись поближе ко мне, сынок: я притягиваю удачу, — с усмешкой наставил его Макс. — И неприятности тоже, — скептически заметила Дэрин Харт. — Одно другому не мешает… Роберт лишь покачал головой, поворачиваясь обратно к Принцессе. На мордочке аликорна читалась смесь недоумения и веселья, вызванного происходящим. — Они так ещё долго могут, — произнёс рейнджер, когда они, оставив бойцов позади, направились к одной из четырёх массивных опор Кристального Дворца, где широкая лестница вела к створам дверей, в свою очередь ведущих в сам дворец. Четверо кристальных стражей следовали за ними безмолвными фигурами. — Очень приятно видеть, что ни культурный, ни языковой барьер не препятствуют нашему общению, — с улыбкой произнесла Кейденс. — Сказать честно, я долго думала, как лучше всего будет вас встретить. Навряд ли бы вы оценили торжественный приём, но в Кристальной Империи очень любят встречать гостей. — Как и по всей Эквестрии, надо полагать, — вставил Тимуров. — В Понивилле Пинки Пай чуть не довела себя до инфаркта, организовывая свои вечеринки: выбравшихся из окружения солдат в первые дни было неимоверно много, а в городе приезжие появлялись не так часто, так что это у них там какая-то священная традиция. Еле уговорили остановиться… — Всем городом уговаривали, — усмехнувшись, добавил Хэмп. — Всё же не у каждого хватит сил танцевать и пить спиртное каждый день. Да и нет у нас столько спиртного… В самом центре города, меж опор Кристального Дворца, находилось нечто, что в течение многих тысячелетий уберегало империю от мороза и снега севера – Кристальное Сердце. Как и Элементы Гармонии, это был древний и крайне могущественный артефакт, весьма незатейливо выглядящий снаружи, но таящий в себе неисчерпаемую магическую мощь. Сердце удерживалось между остриями двух кристальных шпилей, одно из которых спускалось сверху, в то время как второе торчало из самой земли. Похожее находилось на кьютимарке самой Принцессы Каденции, да и её талантом, насколько сам Роберт знал, являлось умение дарить другим любовь и улаживать конфликты. Хотя рейнджер и не помнил, были ли Каденция и Сердце как-то связаны. Но уж больно красивое получилось совпадение… Они поднялись по ступеням лестницы и вошли в дворец. Забавно, что сразу за дверьми их ждал не тронный зал и не большая приёмная, а винтовая лестница, поднимающаяся вдоль опоры к самому зданию. Не слишком-то и удобно на самом деле. — В любом случае, вы прибыли гораздо быстрее, чем мы успели что-либо подготовить, — с лёгким упрёком заметила Принцесса. — Ваши машины неимоверно быстрые. Стражники едва успели предупредить нас о вашем приближении. — Мы могли прибыть и быстрее, но наши «Чинуки» не слишком-то дружат со скоростью, — хмыкнул старший лейтенант. — Эх, будь у нас больше самолётов… Лётной реактивной техники у СКО было не так уж и много, а уж после Клаудсдейла они и вовсе потеряли значительную её часть. Ударный вертолёт после электромагнитного импульса ещё можно было посадить с относительной безопасностью, но истребители работали на таких высотах и скоростях, что легче было катапультироваться, чем пытаться спасти машину. — Думаете, чейнджлинги здесь за Кристальным Сердцем? — спросил Роберт, когда они поднялись в широкий приёмный зал. Скучающая за своим рабочим местом секретарша одарила их вежливой улыбкой и не более. — Я бы… не стала исключать такой вариант развития событий, — неуверенно произнесла аликорн, на секунду остановившись, чтобы обдумать слова рейнджера. — Чейнджлинги питаются сильными эмоциями, но предпочтительнее всего – любовью. Неудивительно, что они избрали Кристальную Империю своей целью. Любовь к ближнему лежит в основе нашей идеологии. Более того, это единственная сила, что отталкивает от города смертельный холод севера. — Так это Сердце… излучает любовь? Я правильно понимаю? — уточнил Тимуров с видом человека, далёкого от всех этих красивых эфемерных понятий. — Так думают чейнджлинги, — с терпеливой улыбкой пояснила Принцесса, пока они двигались вдоль высеченных из кристаллов колонн дворца. — Знай они легенду о Кристальном Сердце, навряд ли бы мы наблюдали их в границах своих владений. — Что ж, — подытожил Роберт, — хорошо, что мы не чейнджлинги. Что за легенда, так или иначе? Они вновь остановились, и кристальные стражи синхронно встали вместе с ними, словно сверкающие статуи. Ещё бы они сражались так же хорошо, как муштрой своей занимались… — Она не из коротких, — после нескольких секунд молчания произнесла Кейденс, а затем взгляд её переместился на людей. — Вы ведь видели город с высоты птичьего полёта. Задавались ли вы тогда вопросом, почему улицы его выстроены так, чтобы вместе образовывать форму снежинки? — Легче организовывать оборону на нескольких проспектах? — предположил старший лейтенант Тимуров. — Не совсем, — вновь улыбнувшись, покачала головой аликорн. — Вы мыслите военной стратегией. Задам вам другой вопрос: встречался ли вам снег по пути сюда? — В черте города и его окрестностях – нет, — ответил Хэмп, понимая, куда клонит Принцесса. — Бессмыслица получается – выстраивать город в форме снежинки в центре цветущей долины. — Именно, — сказала Принцесса, прежде чем они продолжили путь через замок. — Но долина не всегда была такой. Впрочем, создание Кристальной Империи связано с событиями, происходящими задолго до того, как сам город был основан. Многие столетия назад существовали герои настолько сильные и могущественные, что были способны разбить любую обрушившуюся на Эквестрию угрозу. Под управлением Сестёр и защитой этих героев страна жила в мире, гармонии и процветании, а когда все враги Эквестрии были повержены, эти пони направились в другие земли, чтобы навсегда очистить мир от зла. Но когда они вернулись в Эквестрию, страну раздирала на части чудовищная гражданская война… Разочаровавшиеся и отчаявшиеся, герои отправились далеко на север в надежде найти место вдали от войн и страданий, то место, которое они впоследствии могли бы назвать домом, но чем дальше на север они заходили, тем холоднее становилось вокруг. В конце концов, измотанные и уставшие, застигнутые бурей, они спустились в пещеры, спрятанные под многометровым настом снега. Там они обнаружили странные кристаллы, произрастающие из стен. Обычные на вид, но таящие в себе магию неизвестной природы. Решив переждать бурю там, они остались. День сменялся днём, и со временем пони начали замечать, что холодная пещера начала постепенно заполняться теплом, излучаемым кристаллами. Осмелившись вскоре выйти наружу, они обнаружили, что поверхность также начала оттаивать, а в земле начали появляться первые ростки жизни. И тогда выявилось самое главное свойство спрятанных под землёй кристаллов. До тех пор, пока пони любили друг друга, кристаллы были способны подпитываться этой любовью и излучать тепло, согревающее сердца пони и их самих. Они основали город, к сегодняшнему дню ставшим Кристальной Империей, а затем выгравировали из самого большого кристалла сердце, символизирующее любовь и дружбу, сила которых растопила вековой лёд и превратила заснеженную равнину в процветающую долину. И форма города, выполненная в форме снежинки, есть ничто иное, как напоминание всем жителям Кристальной Империи о том, что станет с городом, если наши идеалы будут позабыты. — А с остальными-то кристаллами что стало? — нахмурившись, спросил Хэмп. — Никто не знает, — ответила Принцесса. — Возможно, те пещеры давно обрушились, погребя под собой остальные кристаллы. В любом случае, это всего лишь легенда. Никто не знает, что произошло тогда на самом деле. В годы своего правления Король Сомбра хорошо позаботился о том, чтобы лишить кристальных пони их истории и культуры… — Отними у народа историю – и через поколение он превратится в толпу, а еще через поколение им можно управлять, как стадом, — задумчиво проговорил Тимуров. — Так сказал Геббельс. Как ни противно признавать, но он понимал, о чём говорит. Комната, в которую они вошли следом, походила на небольшой центр планирования стратегических операций, по большей части благодаря большому круглому столу в его центре, на котором проецировалась довольно реалистичная голограмма Кристальной Империи. Судя по всему, своеобразными голопроекторами в ней выступали зачарованные кристаллы, иначе трудно было бы объяснить эту технологию. Здесь уже находились все, кто был задействован в операции: капитан Шайнинг Армор, командующий стражей, и сержант Минти Флэш из разведывательных войск, лаймового окраса земной пони и старый знакомый Роберта. Казалось, с того момента, как они наткнулись друг на друга в Вечнодиком, прошла целая вечность, но на деле же не больше месяца… — Давно не виделись, — улыбнулся разведчик, похоже, тоже не забыв рейнджера, которого чуть не пристрелил на той небольшой полянке. Бойцы обменялись приветствиями и заняли места вокруг карты. — Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим, — произнёс Тимуров, обращаясь к своим эквестрийским друзьям. — Что вам известно о силах чейнджлингов в окрестностях Кристальной Империи? — Немного… — также решив не размениваться на формальности, ответил Шайнинг Армор. Рог могучего белого жеребца беспрестанно сиял магией, похоже, поддерживая голограмму или что-то в этом роде. — На протяжение последних нескольких дней их разведгруппы то появлялись, то исчезали к западу от города, в ничейной земле. — Несколько красных меток вспыхнуло на самой границе имперских владений, докуда не дотягивалась сила Кристального Сердца. Холмы и равнины, покрытые льдом и снегом, пещеры и ущелья, таящие в себе опасность, непредсказуемые погодные условия и, в довершение всему, отряды чейнджлингов, рыскающие в поисках безопасного прохода в город. — Также участились их нападения на окрестные фермы. — Несколько точек появилось уже в пределах подконтрольной кристальным пони территории. — Чейнджлинги принимали облик местных жителей и похищали пони для одной лишь им известной цели. Нам всё ещё ничего неизвестно о судьбе этих бедолаг… — Мы подозреваем, что их шпионы уже проникли на территорию города, — продолжила Принцесса Каденция. — Я думаю, вам уже известно, на что способны эти существа. Предел их способностей по-прежнему не изучен, но ясно одно – врагом может оказаться любой пони. — Только пони? — уточнил Роберт. — Могут ли чейнджлинги маскироваться под других живых существ или неодушевлённые объекты? — Мы не замечали за ними подобного поведения, — покачал головой капитан. — Но я рекомендую быть готовыми ко всему. Мы подозреваем, что силы чейнджлингов укрываются в пещерах к западу от города. Всё же оставаться на поверхности длительное время довольно опасно, даже для них… — Похоже, нас ждёт второй Афганистан, — как-то невесело усмехнулся Тимуров и бросил взгляд на Роберта. — Я думаю, будет проще, если мы зальём там всё напалмом. Время дорого. — Одного напалма будет мало, — крепко задумавшись, произнёс Хэмп. — Если мы хотим раз и навсегда искоренить эту угрозу, то нам нужно знать, где находится центр их операций, их улей, если таковой здесь имеется. Слово взял Минти Флэш: — Мы пытались провести разведку окрестных территорий и проследить за передвижениями групп чейнджлингов. Пока что все следы указывают на то, что их улей или что бы то ни было, что они используют за штаб, располагается здесь… — Он указал копытом место на карте, и у подножия одной из высочайших гор к западу от города услужливо вспыхнула ещё одна красная метка. — Мы набросали примерный маршрут там, где сможет пройти ваша техника, но прямых участков там мало, так что разогнаться будет особо негде… — Что-нибудь о численности потенциального противника? — задал следующий вопрос Роберт. Сержант пожал плечами. — От нескольких десятков до тысячи. Не узнаем, пока не залезем в их логово. Сначала я думал, что СКО пришлют сюда батальон, если не больше… — Это заняло бы вечность, — качнув головой, ответил Тимуров. — К тому же, нам просто неоткуда брать этот батальон, а доверять дело ополчению… Так себе затея. — Если нам помогут кристальные стражи, то с кучкой чейнджлингов проблем возникнуть не должно. — Хэмптон переместил взгляд на капитана Армора. — Сколько подразделений вы сможете нам дать? — Большая их часть занята охраной периметра или патрулями… — Единорог поднял взор к потолку и почесал копытом загривок, словно бы прикидывая, сколько пони он готов выделить для данной миссии. — Три… нет… Четыре отделения по двенадцать пони. Я думаю, этого должно хватить. — Наши вездеходы столько не утащат, — хмуро заметил старший лейтенант. — У нас остались машины, — поспешила заверить его Принцесса Кейденс. Когда Тимуров бросил ей в ответ недоуменный взгляд, аликорн поспешила внести в вопрос ясность. — Ещё с предыдущей войны. Повозки из дерева и металла. Забавно было слышать такое примитивное описание грузового автомобиля от правительницы целой империи. — Подозреваю, «Опель Блицы», — переглянувшись с Робертом, произнёс старший лейтенант. — Сколько таких машин у вас есть? — Для начала, — прервал его Хэмп, — они вообще в рабочем состоянии? — Мы используем их для перевозки грузов на большие расстояния, поэтому они полностью готовы к использованию, — ответил капитан. — У нас есть девять шестиколёсных и две четырёхколёсные. Я распоряжусь, чтобы их подготовили к вашему отбытию. — Четырёх грузовиков хватит с лихвой, — кивнул ему Роберт. — Возможно, пять, чтобы загрузить боеприпасами и провизией. Чёрт знает, сколько мы проторчим за границами империи… — А что касаемо снежных бурь? — весьма кстати припомнил Тимуров, пока они не перешли к обсуждению основной части плана. — Бури бушуют в отдалении от Кристальной Империи, — взяла слово Принцесса Каденция, — и чем дальше от Сердца вы находитесь, тем опаснее они становятся. Некоторые могут длиться от нескольких часов до нескольких дней, пока не прекратятся. Мало кто выживал, чтобы рассказать о них. Обычно пони просто пропадали без следа… — Ваши машины достаточно укреплены, чтобы противостоять им, — заявил Минти Флэш, хотя в глазах лимонного краса жеребца и мелькнула неуверенность. — Впрочем, я бы всё равно не рекомендовал оставаться на открытой местности слишком долго. — Ладно, — прикинув их шансы на успех и решив, что пока лучше не торопиться с выводами, изрёк рейнджер, — показывайте свой маршрут. Дальше уже разберёмся, что да как… *** Сказать честно, Уильям никогда не задавался вопросом, можно ли использовать «Апач» в качестве средства передвижения. В смысле, предназначены ли вообще ударные вертолёты для перевозки десанта. Казалось, ответ был просто прост и очевиден: в конце концов, для переброски войск из пункта «А» в пункт «Б» всегда существовали всякие «Блэкхоки», «Чинуки» и «Си Стэллионы». Ну нельзя было создать вертолёт, способный одновременно истреблять толпы врагов и ещё при этом нести в себе десант. Исключение составляли разве что упоротые русские с их Ми-24 и Ми-35, но это была та ещё бандурина; такой ужас, летящий на крыльях ночи, могли построить только любители водки и ушанок, да и всё же летала эта хреновина чуть похуже «Апача» – столько-то всего на вертолёт нагрузить… Впрочем, здесь разговор был вовсе не о достоинствах и недостатках российских Ми-24 и Ми-35, – сбивались «Хайнды» так же хорошо, как и натовские «Мангусты» и американские «Кобры», – весь, так сказать, сок ситуации состоял в том, что «Апачи» были предназначены для поражения живой силы и техники противника, а не для подработки воздушными такси в свободное от боевых заданий время. Боковые спонсоны «Апачей» действительно неплохо годились для того, чтобы использовать их в качестве эдаких скамеек для любителей полетать с ветерком. Тут даже несколько поручней было для удобства доступа к несущему винту, но сейчас, когда тот бешено вращался над головой, порождая просто адский грохот, лезть туда и разбираться во всяких там роторах, обтекателях и редукторах с риском быстро лишиться головы не было. А вот держаться за них во время полёта была даже более, чем удобно. Разве что таблички не хватало: «Уважаемые пассажиры, во избежание риска падения с высоты более 500 метров и превращения вашего бренного тела в не очень аппетитное кровавое пюре, убедительно просим вас держаться за поручни – ваши ВВС США». Ещё бы Уильям мог почувствовать этот несущийся навстречу машинам ветер, что так нещадно рубили лопасти вертолётных винтов. В этом акваланге вообще своя система терморегуляции была: ни тебе ни спечься, ни замёрзнуть – что зима на улице, что потоки лавы и метеоритные дожди. Впрочем, вид отсюда был просто шикарный: идиллия хвойных лесов, заснеженных холмов и замёрзших рек, голубыми лентами петляющих из стороны в сторону. Всё на фоне протянувшихся во все стороны горных цепей – лепота. Красиво всё же тут, и какое-то всё родное, милое: и снежок, и ёлочки, и кустарники, и даже редкие деревеньки создавали впечатление родного дома. Когда живёшь в Великобритании, снега можешь и не дождаться, а уж если и выпадет, то дольше недели точно не пролежит – вот тебе и морской климат. Увидеть бы сейчас родину… Хотя и тут было хорошо. Морозно, конечно, но хорошо. Печально, конечно, что таким всё продержится недолго, но что делать? Война есть война. — Никого не укачало? — в своей обычной шутливой манере спросил Алекс на радиочастоте отряда. — А к чему вопрос? — лениво поинтересовался у него Артур. — Да мне вот просто кажется, что съеденная на завтрак индейка была точно лишней… — Дайер, — резко окликнул бойца сержант, — если ты умудришься заблевать дорогостоящее военное оборудование, я отвинчу тебе нахрен голову, а майору Харрису скажу, что так оно и было. — Да в этой штуке даже покурить нельзя, — не преминул вставить свои пять пенсов Уильям и дёрнул несколько раз закрывающую лицо противопульную маску, словно та мешала ему дышать. — Оригинальный способ принудить солдат к здоровому образу жизни, мммать его. — Зато по морде пулей не получишь, — хмыкнул Хольмберг. — Загибаться теперь от рака лёгких, — с деланным разочарованием в жизни произнёс Калински. — Изверги. — Серж, а вы как вообще до этого додумались-то? — решив сменить тему, осведомился Алекс. — Додумался до чего? — лениво осведомился Коттер. — Голову тебе отвинтить? Так у меня давно уже подобные мысли. — Не, ну это-то понятно, — не стал обижаться пехотинец. — Я это к тому, что раньше мы верхом на «Апачах» не летали… вроде. — У британцев трюк подсмотрел, — хмыкнув, ответил командир. — Калински, ты слыхал что-нибудь про спасательную операцию КМП Великобритании в Афганистане, зимой 2007-го? Уильям напряг извилины, пытаясь вытянуть из памяти на поверхность сознания всю информацию о тех временах, что он только мог вспомнить. Он ведь даже школу к тому моменту не закончил… — Операция «Ледник»? — неуверенно спросил Уилл. Возможно, он что-то перепутал или… — Ага, наступление сил НАТО на Форт Джагрум, — ответил мастер-сержант. — Полный тактический провал, но разговор не об этом. Не помню уже, что там точно произошло, но, когда талибы отбросили «томми» назад, оказалось, что те забыли забрать одного из своих капралов, и тот угодил прямо в руки боевиков. Капрал-то, вот вам сразу спойлер, всё равно сыграл потом в ящик, но из-под огня британцы его всё же вытащили. Они запросили помощь американской авиации, и пока «Уортхоги» и «Лансеры» разносили бомбами талибов, четверо морпехов высадились у вражеских укреплений на «Апачах» и эвакуировали раненого капрала. Ребята потом по медали за отвагу получили. Героизм героизмом, правда, но штурм самих укреплений – то ещё фиаско. Впрочем, кто мы такие, чтобы судить, если нас раскатывают цветные лошади? — Штатам стоило придумать план получше, чем просто забрасывать в другой мир дивизию и смотреть, что из этого выйдет, — заметил Артур. — Тем более что две трети этой самой дивизии так никуда и не попали. — А оплату по контракту получат наравне со всеми, — фыркнув, недовольно пробормотал Дайер. — А мы ещё не факт, что вернёмся. — Так, отставить сопли, — строго наказал ему мастер-сержант. — Всем, кто начнёт распускать нюни, буду снимать штаны прямо перед всем строем, чтобы неповадно было. Сожаления потом получите в письменной форме. В эфире послышались приглушённые смешки бойцов. — Мой предыдущий командир тоже был ценителем «высокого» юмора, — хмыкнул Калински и проводил взглядом звено «Рапторов», промелькнувшее в небе. «Расчищают дорожку десанту» — подумал боец. В нескольких милях западнее он также мог разглядеть несколько «Блэкхоков» в окружении «Апачей», что летели в том же направлении, что и звено «Вермут» – те самые «пташки», пилоты которых согласились подбросить отряд до следующей контрольной точки. Их целью была эквестрийская военная база, расположившаяся у подножья Дымчатых гор и по своей задумке прикрывающая Эквестрию с запада, но в реалиях текущей операции мешающая продвижению «Беллфайер» к Ванхуверу и представляющая угрозу силам, наступающим на Понивилль. Ванхувер, впрочем, был лишь второстепенной целью, – им должны были заняться подкрепления из родного мира, если портал удастся заставить работать, – но вот получить удар во фланг во время генерального наступления командованию очень не хотелось, тем более это был неплохой шанс попортить немного кровь СКО, поскольку их войска также были вовлечены в оборону базы. После того, как главный радар противника был уничтожен, а комплексы противовоздушной обороны обращены в металлолом, осталось самое сложное – уничтожить базу. Казалось бы, чего сложного в том, чтобы сбросить на неё с десяток бомб JDAM? Ага, размечтались, эквестрийцы и тут обыграли наёмников. Чёртов щит. Полупрозрачный магический купол, закрывающий всю базу. Всё, что двигалось быстрее улитки, попросту к чертям разбивалось о его поверхность. Некоторые такие использовались эквестрийцами в Балтимейре для защиты особо крупных точек эвакуации, и наёмники не понаслышке знали, что этот тип защиты был способен выдержать многие часы непрерывного артиллерийского обстрела. Способов отключить такой щит было всего два. Первый – это родиться единорогом, с детства изучать защитную магию, вступить в ВС Эквестрии и стать техномагом. В таком случае пони имел возможность манипулировать установкой по своему усмотрению. Не стоило говорить, почему этот вариант был отброшен сразу. Второй и самый простой – уничтожить установку. А для этого требовалось проникнуть в самое осиное гнездо – на военную базу ВС Эквестрии, поднятую по боевой готовности. Действительно, а зачем ещё могли понадобиться оперативники «Акулы»? — Кликер-пять-один, Вермут-один-один, — вторгся в их частоту пилот ведущего «Апача». — Вас понял, один-один, — незамедлительно откликнулся мастер-сержант. — Мы в двух минутах. Сядем в одном клике от контрольной точки – дальше вам придётся топать ножками. Извините, ребята, но садиться там некуда, приём. — Порядок, один-один. Высадите нас уж где-нибудь. Дальше мы сами. — Пять-один, принято. Забросим вас поближе. Есть у меня пара мест на примете… Уильям покрепче ухватился за поручень, почувствовав, что машина начала сбрасывать высоту. Неприятное такое было ощущение, словно его резко отпускала сила гравитации, и всё тело было готово вот-вот подняться в воздух. Когда самолётами летаешь, то же самое при посадке, разве что нет риска соскользнуть со спонсона и кувырком отправиться к земле. Такое приключение даже с экзоскелетом пережить будет проблематично. Ландшафт в зоне проведения операции был куда менее предсказуемым, чем пару десятков километров назад. Хвойный лес перемеживался со скальными грядами и крутыми обрывами, узкими ущельями и долгими горными спусками, и чем дальше путь их шёл в гору, тем щедрее на разного рода препятствия была природа. В нескольких километрах севернее проглядывали через огонь и дым искорёженные обломки радарной станции, по которой так хорошо заехала союзная авиация. Часть из них обрушилась с обрыва, на краю которого было возведено строение, и теперь на самом его дне топорщились во все стороны изломанные зубья металлоконструкций и прочего мусора, и кое-что из этого до сих пор чадило. Сама база находилась ещё севернее и чуть выше, на большом плато, большую часть которого занимали две взлётно-посадочные полосы и ряд больших ангаров для техники. Казармы, столовые и прочие прелести армейских баз скромно умостились рядом. Даже на таком расстоянии бойцы могли разглядеть поверхность щита, раздувшегося вокруг скалы, словно гигантский мыльный пузырь. — Ноги в руки, засранцы, — скомандовал мастер-сержант, когда их транспорт осторожно сел на небольшой засыпанной снегом прогалине между скалами, лопастями вздымая в воздух тучи снега. Деваться было некуда. Калински, поудобнее перехватив винтовку, спрыгнул в снег и тут же ушёл в него по самое колено. Отчего-то вспомнилось, как он эффектно покинул платформу набирающего скорость поезда рядом с Понивиллем. Повезло ему, что под ним не оказалось никакого поваленного дерева или булыжника, иначе бы забившийся за шиворот снег навряд ли стал единственной проблемой наёмника. Да уж, в тот день изрядно пришлось изваляться в сугробах: сначала Твайлайт, потом это… Твайлайт… Вот надо ж тебе было об этом именно сейчас подумать, дубина. И чего ж тебе так неймётся-то? Казалось, от жизни теперь больше и нечего требовать, но как же неприятно-то на душе… — Классно полетали, — весело заметил Алекс, когда оперативники перегруппировались перед опустившимися на прогалину боевыми машинами. — Надо повторить как-нибудь. — Что, больше не укачивает? — поддел его Уильям. Он обернулся и оглядел «Апачи», насколько позволял вихрь несущегося во все стороны снега. — Али индейка всё же вылезла наружу? — Иди ты нахрен, — прыснув со смеху, послал его Дайер. — Это, вообще, моя привилегия быть штатным шутником в отряде. — Ну, надо же мне иногда блеснуть своим британским юмором. — Калински пожал плечами и оторвал взгляд от ударных вертолётов. — А то взяли вы, «янки», за привычку всю славу себе забирать. — Собрались, дамочки, ещё не вечер, — прервал их интеллигентную беседу мастер-сержант. — Вермут-один-один, спасибо, что покатали, ребята. — С вас выпивка и сигареты, пять-один, — усмехнулся командир звена. — Доброй охоты, парни. Они дождались, пока тяжёлые машины не скроются из поля зрения наёмников, прежде чем продолжить свой путь. Отсюда и до контрольной точки было не меньше мили, и расстояние это требовалось покрыть в как можно более быстром темпе: эквестрийскую базу требовалось занять до вечера, прежде чем успели бы прибыть подкрепления из Ванхувера или Понивилля. К счастью, у СКО и их четвероногих друзей пока что было, чем заняться: удар по Клаудсдейлу заставил их бросить значительную часть своих сил на организацию эвакуационных центров прямо в долине западнее Понивилля. Сейчас по этому направлению наступали танковые войска «Беллфайер», прикрывая операцию наёмников на западе страны. Это должно было выиграть им время. Восемь полков. Казалось бы, какие у них шансы? Это ведь не более шестнадцати тысяч человек, вычесть ещё тех, кто погиб с начала операции. А Эквестрия – она ж вон какая: не менее тысячи километров протяжённости что с юга на север, что с востока на запад. Это как от Варшавы до Москвы, если не больше. Н-да, влипли они капитально, конечно, но ничего. Надежда умирает последней. Не задавим числом, так задавим интеллектом… Места, чтобы развернуться, вокруг действительно было немного. Впрочем, пока ещё это не было проблемой – настоящая полоса препятствий начиналась уже дальше, где ландшафт начинал постепенно уходить в гору. До тех же пор вокруг было достаточно пространства, чтобы протиснуться группе из четырёх наёмников. Определённые затруднения вызывали разве что совсем уж отвесные скалы, но с уровнем подготовки оперативников «Беллфайер» они были способны лишь на несколько минут задержать бойцов. Этот километр дался им примерно за четверть часа. За это время в небе заметно прибавилось союзной авиации: вертолёты рокотали высоко наверху, в то время как гуляющий в ущельях ветер доносил до наёмников далёкий шорох реактивных двигателей. Основные силы «Беллфайер» готовились к штурму базы – когда щит падёт, эквестрийцев ожидал настоящий шторм. А уж насколько скоро он падёт, зависело уже лишь от группы из четырёх человек, что должны были незаметно прошмыгнуть на территорию базы и устроить в самом центре этого улья небольшой переполох. Это было первое боевое задание Уильяма как оперативника «Акулы», и боец намеревался выложиться на все сто двадцать процентов, чтобы не подвести отряд и довести дело до конца. — Где-то здесь… — Мастер-сержант остановился и сверился с картой в своём КПК. Радары на ИЛС-ах их шлемов были, конечно, по-своему хороши, но для навигации на большой территории их явно не хватало. То, что они искали, должно было выглядеть, как контейнер снабжения или что-то в этом роде – именно в нём находилось всё необходимое для дальнейшего выполнения операции снаряжение. Основная сложность в поиске оного контейнера заключалась в том, что доставка его в зону проведения операции осуществлялась путём сброса его на парашюте с самолёта С-130 с бог весть знает какой высоты. Всё их снаряжение могло с равной степенью вероятности оказаться в каком-нибудь труднодоступном месте, вроде тех подземных ущелий, либо улететь на вершину какой-нибудь горы, где достать его будет ох как нелегко. Радовало хотя бы то, что заботливые ребята из службы снабжения прикрепили к контейнеру датчик слежения, чтобы оперативникам не пришлось носиться по этим горам, переворачивая каждый попавшийся на пути камень. Истина, впрочем, как и в большинстве иных случаев, оказалась где-то посередине. Точнее, свисающей с одной из отвесных скал в перепутавшихся стропах парашюта. Не самый худший вариант, но теперь надо было думать, как этот чёртов ящик оттуда доставать. — Один-ноль в пользу военной авиации, — флегматично заметил Артур. Бойцы собрались вокруг того места, где, по светлой задумке лётчиков, должен был приземлиться контейнер снабжения. — По стропам стрелять будем? — со смешком осведомился Дайер. — Ну, разве что ты хочешь лезть на эту скалу и отцеплять парашют вручную, — ответил ему Уильям. — К чёрту, — заключил мастер-сержант. — Все назад. Перестреляем эти грёбаные стропы. Оперативники отступили назад, вскинули винтовки и, не сговариваясь, выпустили по очереди в тесное переплетение чёрных канатов, в которых запутался поддон с контейнером. Хватило перебить несколько штук, прежде чем все остальные, не выдержав веса снаряжения, лопнули самостоятельно и позволили контейнеру с глухим ударом врезаться в землю, подняв вокруг себя небольшое снежное облачко. Бойцы тут же принялись распаковывать свои подарочки от Дядюшки Сэма: пополнили боезапас, разжились пластичной взрывчаткой, а, самое главное, забрали альпинистское снаряжение, с которым они в дальнейшем планировали лезть в гору. — И что, даже без страховки? — Дайер повертел в руке ледоруб, после чего вытащил из контейнера позвякивающую пару альпинистских «кошек». — Они ли там в штабе не офигели часом обделять нас снаряжением? — Времени в обрез, чтобы ещё и со страховкой, — ответил ему Коттер. — Зато потом не будете жаловаться на нехватку в армии острых ощущений. — Он усмехнулся. — Калински, вас ведь там в пехоте учат скалолазанию? — Обижаете, сэр. — Уильям закрепил на ботинках «кошки» и убедился, что приспособление держится крепко и надёжно. — У нас ведь подготовка не хуже, чем у того же 75-го рейнджерского. На альпинизме в своё время только так таскали. — Слышал, на стороне СКО и американцы сражаются, — мрачно заметил Хольмберг. — Из того же 75-го. — Да бредни это всё, — чуть ли не сплюнув, произнёс Дайер. — С какой это стати им за русских и НАТО воевать? — Вот и самому интересно, — хмыкнул Артур. — Может, и есть среди них наши – кто знает? — Мастер-сержант повесил ледорубы на пояс и, убедившись, что ничего интересного им больше начальство не оставило, повернулся к бойцам. — Факт в том, что сейчас они такие же враги, как эквестрийцы, русские, немцы, французы и прочие. Их выбор. Хотят сдохнуть за сказочную страну – пусть подыхают. Но мы-то не живём иллюзиями о добре и гармонии. Нам платят за нашу работу. И платят за то, чтобы мы выполняли её хорошо. Что мы и делаем. Я прав? — Да, чёрт возьми! — бойко ответил Дайер. — Hooah, — откликнулся Калински. Артур лишь кивнул командиру в ответ. — И раз уж речь пошла об оплате, — продолжил Коттер, — то что-то я не помню, чтобы нам платили за пустые разговоры. У нас всё ещё есть задача. Её выполнением мы сейчас и займёмся. Так что хорош прохлаждаться. Двигаться в гору с этого момента бойцам стало намного проще, хотя настоящее испытание ждало оперативников ещё дальше впереди. Подъём до их цели отсюда был километра-полтора от силы, что с их подготовкой походило больше на утреннюю пробежку, но преодолеть это расстояние, эту высоту предстояло совершенно без страховки, в кратчайшие сроки и минуя совершенно незнакомую местность. Многие горные подъёмы могли планироваться месяцами и длиться неделями: размечались места привалов, маршруты движения, тщательно изучалась и сама гора, являющая собой не только лишь огромную глыбу льда и снега, но и различных видов горных пород. То, что они сейчас собирались провернуть, было ближе к клаймбингу, чем к альпинизму, хотя одно от другого находилось не сказать, что так уж и далеко. Настоящий альпинизм хоть и был экстремальным видом спорта, но не таким ураганным, адреналиновым и сносящим крышу, как гоночные ралли или скай-дайвинг, хотя и те включали в себя некоторые меры страховки: всё же многие люди жадны до острых ощущений, но не готовы ради этого рисковать своей жизнью слишком сильно. Клаймбинг – это было нечто другое. В плане страховки, имеется в виду. Многие люди в детском или подростковом же возрасте пытались самостоятельно забраться на какую-нибудь невысокую скалу либо заброшенную постройку. Уильям и сам был грешен подобным: чувство высоты пьянило и пугало в равной степени, хотя было в этом что-то и другое… Что-то в самом процессе, что доставляло многим неимоверное удовольствие. Можно было сказать, что клаймбинг был некоторым продолжением этих детских шалостей, но в этот раз это был настоящий вызов, игра со смертью, попытка преодолеть все возможные пределы. Пара ледорубов, пара альпинистских кошек, гора снаряжения и никакого права на ошибку. Надо быть настоящим психом, чтобы на такое согласиться. Хорошо, что всё своё здравомыслие наёмники оставили, подписывая свой первый контракт… — И почему каждое наше задание неизменно заканчивается долбанной спортивной олимпиадой? — невесть к кому обращаясь, спросил Дайер. Боец запустил клюв ледоруба в очередное углубление в горной породе, а второй рукой ухватился на находящийся рядом выступ, чтобы поднять своё тело ещё на метр вверх. В подобном деле важно было контролировать каждое движение своего тела и наверняка знать, куда можно ставить ногу и за какой кусок скалы можно ухватиться. И несмотря на внешнюю легкомысленность Алекса, он абсолютно точно знал, что делать нужно, а что – крайне нежелательно. — Побереги воздух, — хмыкнув, сказал ему мастер-сержант, которому выпала нелёгкая задача прокладывать им путь на вершину. Здесь пока ещё было не так много снега, и, в основном, оперативникам приходилось хвататься за выступы мёрзлой горной породы, лишь иногда пуская в ход ледорубы. Одно было приятно – земля и камень здесь не имели тенденции крошиться. — Да бросьте, мы же не на Эверест лезем, чтобы кислород экономить. — Дайер поставил ногу на очередной выступ и проверил, как держится, прежде чем лезть дальше. Одно неверное решение, и лететь вниз придётся очень далеко. — Если сорвёшься, то кричать будешь долго, — вместо командира ответил Уильям, плавно перемещаясь в то место, где ещё некоторое время назад был Алекс. — Так что воздух тебе пригодится в любом случае. Хольмберг лез самым последним, но, в отличие от остальных членов отряда, предпочитал помалкивать, полностью сконцентрировавшись на процессе подъёма. Явно не в стиле этого немногословного наёмника было размениваться на шутки и подколки. В географических наименованиях Калински был не очень силён, поэтому то место, на которое они выбрались спустя десять минут, он не мог назвать иначе, кроме как «балкон» – небольшое пространство шириной не более пары метров, что-то вроде горной тропы или уступа, где можно было устроить перекур. Кое-как отстегнули маски и закурили. Долина южнее здесь была как на ладони, разве что несущиеся по воздуху облака снега затрудняли обзор. Были прекрасно видны и зазубренные горные выступы у подножья, и чернеющие вдали чащи хвойных лесов. В некоторых местах что-то горело и дымилось – война брала у природы своё. — Редко бываю так высоко над уровнем земли, — признался Уильям, зажигая вторую свою сигарету. — Кто бы мог подумать, что навыки альпинизма мне пригодятся? — Армия плохому не научит, — изрёк Дайер, любуясь пейзажами. — У вас там на острове особо гор-то и нет, да? — Да не в острове-то и дело, — поморщился наёмник. — Мы в последние несколько лет только на улицах городов и сражались. Современная война, мать её. — Понимаю, — сочувственно покивав головой, ответил Алекс. — А вот в спецназе не соскучишься. То в гору лезь, то под воду. Как бы так скоро в космосе воевать не начали. — Мне кажется, и до этого дойдёт, — усмехнулся Калински. — Хотя за что там воевать, в этом космосе? Свою планету всяко интереснее разносить. — Всегда интересно слышать подобные слова от человека, что посвятил свою жизнь уничтожению, — с улыбкой заметил Дайер. — Похоже, это просто природа человека. В смысле, говорить умные вещи и творить всякую хрень. Алекс, конечно, балагур балагуром, но порою был просто необычайно проницателен. — Что ж… Как там говорят в подобных случаях? — Боец призадумался на секунду. — Не мы такие – жизнь такая? — Ага, вот только мало кто учитывает, что человек является единственным хозяином своей судьбы. — Алекс пожал плечами. — Или как-то так. Короче, что сеем, то и жнём. Всё вот это вот дерьмо простыми словами. — Но тебе нравится твоя работа. — Сказанное было скорее утверждением, чем вопросом. — Да. Нравится. — Дайер стряхнул пепел с сигареты и опустил взгляд к подножью горы, откуда они начали своё восхождение. — Но это своего рода сумасшествие, понимаешь? Ты творишь неправильные вещи, ты отдаёшь себе полный отчёт о том, что ты больной, мать твою, ублюдок, но тебе это нравится. Да тебе ещё, блин, и платят за это. Но это хреновый выбор, Уилл. В долгосрочной перспективе. Мы все сломаны, в той или иной степени. Дайте нам покой, и мы полетим крышей. Окончательно. Понимаешь, о чём я говорю? — Псы войны, — негромко произнёс Калински. — Псы войны, — кивнул оперативник. — Даже волки. Злые. Бешеные. Но пока на поводке. И пути обратно на «гражданку» у нас больше нет. Мы не люди больше, Уилл. Грёбаные звери. Нам не место среди овец, что в их шкуре, что без. Они замолчали. После таких разговоров в голове разные мысли крутились, но каждый раз слова, такие простые и очевидные, были способны вызвать совершенно новые ощущения. Псы. Волки. Агрессивные хищники. Водятся и охотятся стаями. Старые и немощные среди них обречены. Убей или будь убитым – вот он единственный и незыблемый закон джунглей, закон войны, закон любого волка, хищника. Всё остальное – ложь, труха, фальшивый налёт цивилизованности. — И часто к тебе в голову приходят такие мысли? — спустя некоторое время спросил Уильям, когда первые впечатления немного улеглись у него в голове. — Бывает иногда, — хмыкнул наёмник. — Хотя мыслитель из меня так себе. Всё ж не философией мы здесь занимаемся. — У войны своя философия, — произнёс мастер-сержант и затянулся сигаретным дымом, стряхивая пепел в пропасть под ними. — Был один китайский философ и стратег – Сунь-Цзы. Он понимал её, как никто другой. Видел в ней настоящее искусство. Многое из сказанного им и до сих пор актуально – настолько хорошо он познал её природу. Так что тут дело не в том, чем мы занимаемся. Он затянулся ещё раз, после чего выбросил тлеющий окурок и повернулся к своим ребятам. — Перекур окончен, дамочки. Пошли. На их пути теперь встречалось куда больше льда и снега, чем раньше – ледорубами стало работать намного эффективнее и быстрее. И всё же холодный порывистый ветер не давал бойцам расслабиться, так и норовя в ненужный момент нагнать в забрало облако снежинок. Лёд наверх был твёрдый, крепкий, перемеживаясь с заледеневшим снегом и торчащими местами кусками заснеженных скал. Уже отсюда бойцы могли ясно видеть раздувшуюся и блестящую на солнце, словно мыльный пузырь, сферу магического щита. Эта зараза была зачарована так, чтобы не пропускать объекты и предметы, двигающиеся быстрее определённой скорости. Сложно было назвать допустимый предел, но, если приводить примеры, то магический барьер мог без проблем преодолеть грузовик, двигающийся на скорости первой передачи – то есть в районе двадцати километров в час. Ещё одной особенностью данного щита была возможность работы без источников питания. Нет, конечно же, для запуска щита требовался сам генератор – здоровый талисман, направляющий магическую энергию на поддержание заложенного в него заклинания. Но интересно было другое – после уничтожения талисмана сам щит мог выдержать ещё несколько минут интенсивного обстрела, используя лишь циркулирующую в нём магию. Поэтому данная операция требовала особого подхода: оперативники должны были не только лишь красиво войти, но и выйти, ведь пока держался барьер, помощи ждать было неоткуда. — Сколько у нас ещё времени? — поинтересовался Дайер, загоняя клюв своего ледоруба поглубже в лёд, прежде чем продвинуться дальше. Отсюда им оставалось ещё совсем немного, буквально пару десятков метров, плюс-минус, прежде чем они заберутся на плато. — Достаточно, — лаконично ответил ему мастер-сержант. Уильям на секунду повернул голову и посмотрел вниз. Подножье горы ещё было видно, но уже не так чётко, как полчаса назад. Не сказать, что он страдал акрофобией, но на такой высоте, наверное, кто угодно почувствует себя неуютно. Тем более что лезли они без страховки… Впрочем, никто из них ещё не сорвался. Пока что… Вид был завораживающий. Но Калински не позволил красотам местных пейзажей отвлекать себя от основного задания. Запустив вперёд ледоруб, он зацепился за крепкий лёд и поднялся ещё на метр выше, стараясь не отставать от Алекса. Жаль, фотоаппарата с собой не было. Потом ведь и не вспомнит… Щит прикрывал не только саму базу, но и приличный кусок утёса, что вёл на плато. Отряд остановил восхождение прямо под его гладкой, практически прозрачной поверхностью. Такой хрупкий с первого взгляда… Будь у эквестрийцев побольше таких, и война с ними стала бы на порядок сложнее. — Тут помедленнее, — скомандовал Коттер. Мастер-сержант вытянул руку с ледорубом и провёл её через поверхность щита. Во все стороны, словно от брошенного в воду камня, зарябили волны, а наёмник тем временем, закрепив ледоруб, поднялся выше, двигаясь всё так же неторопливо и осторожно, пока не оказался по ту сторону защитного барьера. Через пару минут они все продолжили подъём в прежнем темпе. Здесь их уже не доставал ни снег, ни ветер, но одно было неприятно: связь с «внешним миром», в частности с командованием, пропала. Они были сами по себе. В буквальном смысле. Они забрались на плато и взяли небольшую передышку. Мастер-сержант сверился с картой – отсюда и до базы было ещё около ста метров, и от неё бойцов отделял небольшой заснеженный холм, который можно было использовать в качестве снайперской позиции. — Ну, каков план? — Уильям закрепил на поясе ледорубы и разложил приклад ACR. Артур и Алекс тоже взяли наизготовку своё оружие, ожидая постановки следующей задачи. — Всей толпой мы туда не попрёмся, — произнёс Коттер так, словно мысль эта была сама собой разумеющейся. Мастер-сержант повернулся к своим. — Я и Хольмберг займём позицию на этом холме и обеспечим снайперское прикрытие. Дайер и Калински, вы проберётесь на базу и уничтожите установку. Уильям и Алекс переглянулись. Да уж, попотеть придётся знатно. — Обходите патрули, — продолжил тем временем командир, — без надобности никого не убивайте. Если напортачите, то шансов выбраться у вас будет не так много. — Стандартная рабочая обстановка, — хмыкнул Дайер. — Именно так, — кивнул Коттер. — Вы знаете, чего я от вас требую. Так что давайте за дело. Время не ждёт. Вечер, впрочем, был ещё нескоро. Но диверсионная операция «Беллфайер» во вражеском тылу была лишь одной из фаз готовящегося наступления на север. В течение часа они должны были выяснить, заслужил ли Уильям право считаться одним из оперативников «Акулы». Они двинулись по тропе в обход холма, минуя участок взлётно-посадочной полосы, что протянулась слева от них во всю ширину плато. Посадочные огни были погашены, а дальше виднелись заправочные станции и стоянки для воздушной техники, – по большей части вертолётной авиации, – что пока не представляла никакого интереса. — Давай маскировку, — скомандовал Дайер. Наёмники дружно активировали генераторы маскирующего поля, и теперь лишь синие точки на их радарах позволяли им знать точное местоположение друг друга. Снег здесь местами был более-менее утоптан патрульными отрядами, так что навряд ли кто обратит внимание на лишнюю пару следов от армейских ботинок. Тропа начала постепенно спускаться, огибая холм и открывая взору саму военную базу. Большую часть её строений составляли утеплённые жилые контейнерные модули, лишь изредка перемежающиеся с палатками и навесами, под которыми хранились боеприпасы и прочее снаряжение. На дальнем конце плато в ряд умостились огромные закрытые ангары. В одном из них, вероятнее всего, и располагалась установка. База была поднята по боевой тревоге. Солдаты и техники были повсюду, готовя оборонительные позиции, таская ящики с боеприпасами и мешки с песком, готовя технику к бою. Уильям уже видел нечто подобное несколько дней назад, когда они оставили Элементы на военной базе «Дельта» у залива Подковы. Следующей же ночью базу спалили дотла. Ночная Стража – это из того, что знал Уильям. Об этих ребятах вообще разного рода слухи ходили… Это ни разу не было похоже на ту диверсию, что Калински провернул в Понивилле. Врагов было несоизмеримо больше, и ждали они подвоха откуда угодно. Но в этот раз Уильям работал с командой и имел куда больше средств для выполнения операции, чем штурмовую винтовку да сумку со взрывчаткой. Он справится. Они все справятся. Они пропустили первый патруль, что охранял внешний периметр базы. Трое солдат и одна овчарка. Пришлось отползти подальше: стелс-технологии, конечно, вещь классная, но уж больно у этих четверолапых засранцев хороший нюх… Уильям пристально наблюдал за зарядом аккумулятора, пока они вместе с Алексом спускались к опоясывающей базу сетчатой ограде. «ВНИМАНИЕ: ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ» — гласила табличка, размещённая на сетке рабицы. То ли вежливое предупреждением диверсантам, то ли защита от дураков – чёрт поймёт. Ворота базы с этой стороны, впрочем, были раскрыты настежь, так что лезть через забор не пришлось бы в любом случае. Вдоль ограды они прошли без затруднений и остановились у въезда на базу. Стоило дождаться, когда командир и Артур займут позицию наверху. На КПП было пусто, зато дальше, у остановившегося посреди проезжей части грузовика, дежурили трое солдат. По датчику тепла, где-то среди контейнерных модулей слева также шатались ещё двое. Проще было проскочить через них и держаться подальше от дороги. — Первый на связи, — вышел на связь мастер-сержант, и бойцы подобрались, приготовившись продолжить движение. — Мы заняли позицию. Отсюда большая часть базы как на ладони. Двигайтесь через жилые модули: там меньше всего противников. Мы вас прикроем, если что. — Принято, первый. — Дайер огляделся ещё раз для проформы и первым двинулся вперёд. — Пошли, Уилл. Они пересекли КПП и тут же скользнули в зону жилых модулей. Врагов здесь действительно оказалось мало: большая часть войск СКО и эквестрийской армии была брошена на оборонительные позиции либо патрулирование территории, так что казармы по большей части оказались пустыми. Внутри контейнеров было темно и тихо – идеальные условия, чтобы отключить маскировочное поле и дать аккумуляторам передохнуть. Когда Калински служил в пехоте, иногда на спецоперации им выдавали похожие генераторы, но разряжались те раз в пять быстрее: экспериментальная технология как-никак. Обычно в комплекте шли стелс-плащи, но технология могла прекрасно обходиться и без них. Другое дело то, чем они располагают сейчас. Не самая идеальная вещь, конечно, но заметно облегчает жизнь отрядам специального назначения. — На вертолётных площадках та ещё суматоха, — хмыкнул в эфире Коттер. — Видимо, придётся вам обходить. — Ещё бы нам не пришлось этого делать. — Дайер выглянул из-за контейнера и проводил взглядом спину часового, что прошёл здесь десятью секундами ранее. Они с Уильямом осторожно двинулись следом, держа дистанцию. — Есть какие-нибудь адекватные пути обхода? Мастер-сержант не отвечал некоторое время. Бойцы прошли несколько жилых модулей за часовым и свернули, едва заметив ещё парочку вышедших им навстречу. Чаще они пользовались датчиками сердцебиения, но всё же иногда визуальный контакт с противником наступал куда раньше, чем его отметка появлялась на дисплее. — Вся база на ушах… — наконец подал голос командир. — Вы можете проскочить вдоль взлётного поля, стоянка для дозаправки самолётов. Укрытий немного. Но непохоже, чтобы там сейчас кто-то ошивался. — Заодно заминируем парочку топливовозов, — прикинув их шансы, ответил Алекс. — На случай, если надо будет быстро привлечь их внимание. — Дешёвый взрыв их навряд ли надолго отвлечёт, но может и выгореть, — рассудительно произнёс мастер-сержант. — Добро. Позаботьтесь только, чтобы осталась взрывчатка на сам генератор. — Само собой, шеф. Шум с вертолётных площадок и стоянок бронетехники становился всё громче. Уже скоро они должны были миновать казармы, и тогда начнётся самое весёлое. Миновать толпу поставленных на уши военных и не привлечь к себе внимания? Плёвое дело! По крайней мере, по поведению членов своего отряда Уильям мог судить именно так. А вот самому бывшему капралу было не сказать, что уютно. Он боялся напортачить. Уж слишком большой разрыв был между обычным наёмником «Беллфайер» и оперативником «Акулы». Как между небом и землёй, на самом деле. Оставалось уповать на то, что новые братья по оружию не переоценили его способностей и что он действительно готов к подобным заданиям. Они постепенно сместились в сторону взлётно-посадочной полосы. У последнего жилого модуля пришлось остановиться и дать зарядам аккумуляторов полностью восстановиться: путь преодолеть предстояло неблизкий. — Развели суету… — сухо прокомментировал Алекс, выглядывая из-за угла контейнера в сторону вертолётных площадок. Между рядами «Апачей», «Крокодилов», «Мангуст», «Евротайгеров», «Хэвоков», «Аллигаторов» и «Вайперов» народу было просто не протолкнуться. Сколько ж техники сегодня будет пущено на металлолом… — Слева никого… — заметил Калински. Отсюда была видна стоянка для дозаправки истребителей перед выводом их на взлётно-посадочную – метров сто, не больше. Дальше, за сетчатой оградой, была и сама взлётно-посадочная, на данный момент никем не используемая. Да уж, не мудрено: те четыре МиГ-а, припаркованные у заправочной станции, навряд ли смогли бы дать бой всей истребительной авиации «Беллфайер», задействованной в операции. Возможно, в ангарах было больше техники, но СКО в любом случае не успели бы поднять эти «птички» в воздух: их сбивали бы прямо на взлёте, просто расстреливали бы из автопушек, как медленные, неповоротливые мишени ценой в несколько десятков миллионов долларов США каждая. Матерь Божья, на что эти деньги ещё можно было бы потратить?.. — Скинем часть взрывчатки у заправочной станции, — спустя несколько секунд принял решение Дайер. — Дальше до ангаров вдоль рулевых дорожек. В толпу соваться не будем. Как будто больно хотелось… Открытая местность. Приятного мало. Уильям активировал стелс-генератор и вслед за Дайером скользнул вниз по пологому склону, что отделял их от стоянки истребителей. Двигаться быстро, не забывать смотреть по сторонам, глаз с сенсора не спускать. Один труп, один случайный выстрел, и они в полной заднице. — Мы у заправочной станции, — доложился Алекс. Бойцы протиснулись между цистернами с авиатопливом и принялись размещать заряды взрывчатки. Навряд ли их обнаружат раньше, чем начнётся веселье… — Принято, — откликнулся Коттер. — У вас всё чисто. Они даже не подозревают. — Поделом им будет. — Опустошив половину сумки со взрывчаткой, Дайер осмотрелся и взглянул на Уильяма. — Ты там как? — Порядок. — Калински как раз закончил валандаться с последним детонаторами и ещё раз убедился, что заряды заложены правильно. — Мы ли не многовато взрывчатки угробили на то, что от и одной шальной пули на воздух взлететь может? — Лучше больше, чем меньше. — Дайер выбрался на стоянку, а за ним последовал и Уильям. — Как скажешь, пироман хренов. — Калински активировал маскирующее поле, прежде чем продолжить двигаться вдоль поставленных вместе реактивных истребителей. В такой суматохе до двух скользящих куда-то призрачных силуэтов никому не было никакого дела. — Первый, двигаемся к ангарам, — сообщил Дайер. — Как дела у СКОшников? — Никаких изменений, — спустя секунду отозвался мастер-сержант. — Второй, у ангаров с вашей стороны стоит огневая точка с «Брэдли». У крайнего левого ангара также наблюдается движение… Первый, внимание, вам придётся прошерстить все ангары, пока не найдёте установку. Мы попытаемся подобраться поближе, так что вы некоторое время будете без снайперского прикрытия. Несколько наваленных в штабель контейнеров дали бойцам укрытие, чтобы дозарядить аккумуляторы костюмов. Уильяму на мгновение стало даже интересно, откуда батарея черпает энергию для поддержания работы маскировочного поля, но сомневался, что сможет дожить до того момента, когда ему представится возможность поинтересоваться об этом у кого-либо сведущего в подобных технологиях. Наука в периоды войн развивалась огромными скачками, за пару лет осваивая такое, до чего в мирное время шла бы десятилетиями, если не веками. Печально, что ради этого приходилось жертвовать миллионами человеческих жизней. Стоило ли оно того в конечном итоге? — Понял тебя, первый. — Алекс выглянул из укрытия, до заветных ангаров оставалось не больше двухсот метров. — Ну и задачку нам подкинули, конечно… Пересечь два ряда рулёжных дорожек, не попавшись никому на глаза – звучало это, конечно, выполнимо, особенно с учётом того, каким сверхтехнологичным оснащением наёмники владели, но всё же две сотни метров открытого пространства – это не стоянка для дозаправки самолётов, где хоть за чем-то можно укрыться. Тем более что взлётно-посадочные полосы пускай никем и не использовались, это не избавляло оперативников «Акулы» от угрозы быть замеченными расчётом ПВО или каким-нибудь патрулём в момент, когда аккумуляторы стелс-поля уйдут на перезарядку. — Придётся делать всё быстро, — спустя минуту заключил Дайер, видимо, пытаясь построить у себя в голове маршрут, по которому они с наибольшей степенью вероятности смогли бы безопасно добраться до злополучных ангаров. — Снег там в основном нетронутый, следы привлекут ненужное внимание… Больше походило на размышления вслух, чем на окончательно сформированный план, так что Калински решил до поры до времени молчать, поглядывая по сторонам на случай, если кто решит забрести на стоянку. У жилых модулей о чём-то мирно болтали двое эквестрийцев, но взгляд их был обращён в сторону взлётного поля, да и вообще стояли они на порядочном отдалении от истребителей. В голове вновь принялись возникать неудобные мысли, таящиеся до того момента на дне его сознания. Неудобные? Скорее уж бесполезные, ненужные. Он всё никак не мог выкинуть из головы Твайлайт, словно её мысленный образ выпустил распорки в его памяти, и они, подобно корням старого, могучего дерева, опутали его разум, мешая думать. Неприятно было осознавать, что наёмник по-прежнему чувствовал вину за произошедшее, пускай и успел оправдать свой поступок с добрую сотню раз. Что-то неуловимое в этом было, незримое и труднообъяснимое, что подобно бронебойному снаряду преодолевало выстроенный Уильямом щит из рациональных доводов и хорошо аргументированных оправданий, с треском дробя, разрушая, разнося его на осколки, которые, подобно ледяным жалам, с неимоверной скоростью били, терзали, разрывали на части саму его сущность, саму его душу, укутанную в отвратительную ссохшуюся коросту грязи и крови. Это было чем-то, что миновало его сознание, его разум, то самое рацио, чем именно, как считалось, человек и отличался от безмозглого животного. Это невидимое копьё разило в самое сердце, и каждый раз, когда взгляд этих больших, налитых обидой и отчаянием фиолетовых глаз возникал в памяти, время словно останавливалось, реальный мир переставал существовать, и лишь сердце, эта идиотская перегоняющая по телу кровь мышца, отзывалось тупой болью, и болью этой ныла душа, избитая, израненная, обветренная ветрами войны, прогибающаяся под весом десятков и сотен убитых, чья стылая кровь теперь текла в венах Уильяма. Как же он страдал… Словно из него выдернули что-то жизненно важное, и теперь на его месте зияла огромная чёрная дыра, сочащаяся кровью. Такое невозможно было описать его грубым, ограниченным языком. Не хватило бы слов, да и слова эти звучали бы сухо, неестественно, сколько эмоций, сколько интонаций в них не вкладывай. И некому была рассказать, не с кем было поделиться своей болью. Не поймут. Просто не поймут, ведь для них эквестрийцы были лишь очередным врагом, которого нужно уничтожить, волю которого нужно подавить. Война была такой простой для тех, кто видел в ней лишь чёрное и белое, кто не задавался никогда вопросом, что есть правильно и что есть зло. В бесконечном её мраке они несли факел идеи, чем бы она ни была. Религия, идеология, банальная жажда наживы – каждый нёс с собой свет, который согревал его, не давая необъятному царствию тьмы и холода захлестнуть его с головой, и был человек этот полностью уверен в своей правоте, в том, что именно он сражается на стороне добра, на стороне справедливости. Калински потерял свой факел. В тот момент, когда потерял бдительность, и лавандовое крылатое чудо, представившееся Твайлайт Спаркл, не выбило этот факел у наёмника из рук. Свет идеи погас. Тьма сгустилась, холод запустил свои ледяные когти в мягкую, податливую плоть души Уильяма. Не было больше чёрного и белого, как не было более добра и зла, друзей и врагов. Война перестала казаться такой простой, такой прекрасной в этой своей простоте. И теперь Уильям был потерян. Один среди холода и тьмы. И тот огонёк дружбы, что пробудился в нём после знакомства с этой скромной волшебницей, та самая искра, которая была способна вспыхнуть, и вновь осветить мир своим светом, погасла, нещадно задавленная окованной подошвой армейского ботинка. И ничего внутри, кроме тьмы и холода, не осталось. Лишь стылая кровь неслась по венам и артериям, подгоняемая беспрестанно работающим сердцем, пустым насосом, в котором ничего больше, кроме плоти, и не было… Хлопок по плечу. Уильям обернулся и упёрся взглядом в тёмное забрало шлема бронескафандра Алекса. Почему-то ему показалось, что с того момента, как они укрылись за этой горой ящиков, минула целая вечность. — Ты как, порядок? — спросил его напарник, и Уильяму даже на секунду показалось, что в голосе Дайера проскользнули неуловимо нотки беспокойства, словно этого шутника в действительности волновало душевное состояние бывшего пехотинца. Впрочем, довольно быстро оперативник вспомнил, что они находились на боевом задание, и никакого интереса, кроме как боевая единица, Калински сейчас не представлял, не стоило и надеяться. Так что простой короткий кивок дал Алексу понять, что Уильям готов продолжить движение. — Значит, попытаемся пройти по рулёжным дорожкам, — начал излагать свой план наёмник. — Там от снега всё расчищено, хотя маршрут выйдет несколько длиннее, чем хотелось бы. Как аккумуляторы начнут садиться – резво в стороны и в снег. Сугробы там приличные, камуфляж прикроет от лишних взглядов. Двигаем быстро. Если заметят, то по прямой к ангарам – эти костюмчики нас какое-то время защитят. От меня не отставай только. — Понял, — лаконично отозвался Уильям, и бойцы синхронно активировали маскировку. Путь до ангаров не занял много времени или сил: всё же поднимать в небо самолёты с учётом работающего щита не было никакого смысла, и единственной угрозой в этой части базы были лишь расчёты ПВО да стремительно разряжающиеся батареи костюмов, что подгоняло бойцов двигаться быстрее. Огромные металлические постройки со сводчатыми крышами были таких размеров, что, казалось, были способны вместить в себя целый район пригорода. Массивные створы дверей были закрыты, и единственным безопасным способом проникнуть внутрь строений оставался «чёрный ход». Обойти ангары, впрочем, тоже много трудностей не составило. В первом строении оказалось пусто, разве что притомился под отключенным тельфером полуразобранный Ф-15 с красующейся на корпусе эмблемой ВВС Эквестрии. Был ли кто наверху, в офисах и комнате отдыха, бойцы проверять не стали – сразу двинулись к следующему из четырёх стоящих в ряд ангаров. — Первый – чисто, — доложился Алекс. В следующем тоже ничего полезного не оказалось. У двери запасного выхода дымил сигаретой кто-то из техников, и Дайеру стоило немалых усилий не пристрелить того на месте, чтобы продолжить путь. Дождавшись, когда человек в оранжевой спецовке удалится обратно в ангар, наёмники лишь мельком заглянули внутрь, где группа людей и единорогов химичила что-то с корпусом очередного Ф-15, видимо, накладывая и калибруя свои заклинания. Уильяму было бы интересно понаблюдать над тем, каким образом эквестрийцы превращают человеческую технику в непробиваемые машины массового уничтожения, но, к сожалению, риск оказаться замеченными раньше времени заставил оперативников быстренько удалиться, пока ещё кому-нибудь не пришла в голову идея устроить небольшой перекур. — Во втором ничего, — продолжил докладывать Дайер. — Первый, ты там живой вообще? Мастер-сержант отозвался не сразу. — Второй, двигаемся к вам. По полосе гонят бронетехнику, так что мы немного задержимся. Может, удастся что заминировать по пути… Минуя штабеля сложенных вместе контейнеров и горы прочего бесполезного мусора, наёмники вышли к третьему ангару. Уильям уже по отработанной тактике встал с одной стороны от двери, в то время как Дайер толкнул ручку и, держа автомат на весу одной руки, бесшумно нырнул в полумрак раздевалки. Дождавшись сигнала, Калински последовал за ним и прикрыл за собой дверь. В этом ангаре было значительно тише, чем в предыдущих, но бойцы всё равно могли уловить приглушённые расстоянием голоса, доносящиеся из зала. Потёртые и исцарапанные шкафчики и ящики неярко блестели в свете нескольких тусклых ламп под потолком, на полу занесённый снаружи растаявший снег скапливался в небольшие грязные лужицы. Жестом приказав Уильяму оставаться позади, он приблизился ко входу в основную часть ангара и краем глаза выглянул наружу. Калински же удовлетворился четырьмя белыми точками на дисплее датчика сердцебиения, что копошились за тонкой металлической стенкой раздевалки. — Четверо, — сообщил Алекс, оторвав взгляд от главного зала. — Техники. Не вооружены. — Установка? — Здоровая херь из драгоценных камней? Думаю, она… — Дайер опустил оружие болтаться на разгрузке, а сам принялся шарить руками по своему снаряжению, пока не достал знакомый Уильяму металлический цилиндр, чем-то напоминающий светошумовую гранату, но без чеки и рычага запала, и с гладким корпусом, который прямо по центру поперёк рассекала чёрная полоса. — Не бойся, — словно прочитав мысли сержанта, негромко ухмыльнулся Дайер. — Такие крошки есть только у нас. Надо только вовремя метнуть… Тело словно бы свела судорога, будто бы шоковая волна выжигает нервные окончания и обрубает пути сообщения мозга с другими частями тела. «Отходняк» после такой хрени был не хуже, чем после вписки с несколькими ящиками пива. Приятного мало, простыми словами. И всё же Уильям почувствовал благодарность Алексу за то, что тот решил избавиться от техников бескровным путём. Они могли бы просто перестрелять их всех за пару секунд, и никто и ухом бы не успел повести. Дайер вдавил кнопку в основание гранаты, и чёрная линия, рассекающая её корпус, замерцала голубым цветом. Раз, два… Металлический цилиндр исчез за дверным проёмом. Негромкий электрический хлопок… Наёмники ворвались в помещение. Радиус поражения у этой гранаты был будь здоров – от пяти до пятнадцати метров, в зависимости от выбранной мощности. Трое пони, обслуживающих установку, теперь мирно отдыхали там же, где их и настигла шоковая волна. А вот четвёртый то ли стоял поодаль, то ли успел вовремя среагировать и отскочить в сторону – сейчас незадачливая кобылка недоумённо пялилась на тела своих собратьев по несчастью, даже и не думая поднимать тревогу. Наверное, это и спасло её от предупредительного выстрела в голову. — На пол! — рявкнул Дайер, стремительно приближаясь к растерявшейся земной пони. Голос его из-под закрытого шлема звучал гулко и неестественно – пришлось повторить несколько раз, прежде чем пришлось бы валить поняшу на пол прикладом автомата. Нет, послушалась – распласталась на полу, закрыв голову копытами, и не смела даже двинуться под надзором наёмника. Не сговариваясь с товарищем, Калински взлетел вверх по лестнице в офисы и быстро обошёл помещения, сверяясь с датчиком сердцебиения. Разбросанные по столам ворохи бумаг и какие-то допотопные компьютеры с кинескопами он трогать не стал и, удостоверившись, что всё чисто, спустился вниз к Алексу. Он ожидал чего-то большего от установки, под которую выделили целый ангар. Размером она была не больше рождественской ёлки – не маленькой домашней, а как те, что ставят на улицах, дворах или городских парках. Да и вид у неё был, надо сказать, очень непримечательный: тренога с распорками, длинный хребет шпиля, увенчанный остроконечным алмазом, и несколько ответвлений, что, подобно антеннам, топорщились в разные стороны, заканчиваясь чем-то, напоминающим солнечные панели. Створы на крыше ангара была приоткрыты, и в самую верхнюю часть щита из этого алмаза бил неяркий голубоватого оттенка луч. Никаких генераторов, аккумуляторов или чего-то подобного рядом видно не было – всем, что обнаружилось рядом с установкой, была лишь панель управления, хотя воспользоваться ей у людей не получилось бы при всём желании: вместо кнопок на её поверхности перемигивались магическими огоньками драгоценные камни поменьше. — Первый, я второй, — дождавшись сигнала от Уильяма, прогудел Дайер в рацию. — Установку нашли, третий ангар, в здании чисто, взяли одного техника. Долго вас там ещё ждать? — Второй, — незамедлительно отозвался Коттер. — Мы пересекаем рулёжные дорожки. Патрульные всполошились. Возможно, что-то подозревают. Даже не знаю, где мы напортачили… Будем через несколько минут. Не самые радостные новости за сегодня, касательно того, что противник подозревал об их присутствии. — Принято, — обмозговав поступившую информацию, невесть кому кивнул Алекс. — Мы тогда готовим фейерверк. Похоже, пора ретироваться. Отбой. Он обернулся к Уильяму. — Пригляди за этой, — качнул он стволом автомата в сторону неподвижной кобылки-техника. — Я пока подготовлю сюрприз. Взрывчатки у Алекса действительно всё же побольше осталось, чем у Уильяма, хотя перспектива снова налаживать контакты с представителем чужой расы наёмника не сказать, что сильно обрадовала. Не годился Калински для этой работы: слишком много в нём человеческого осталось, даже после всего, что он пережил. Особенно после всего, что он пережил… Он взял техника на прицел, хотя было это просто из предосторожности: не верил он, что та сможет что-нибудь эдакое выкинуть. Всего-то не давай голову поднимать – чем меньше знает противник, которого застали врасплох; чем меньше он контролирует обстановку – тем легче контролировать его самого. Неведение – пожалуй, одна из самых страшных вещей на свете, и в то же время то спасительное свойство человеческой, да и любой другой жизни, что не позволяет разуму сойти с ума. Когда-то давно, ещё в родном мире, Уильяму в руки попало издание какой-то англоязычной газеты, где одна из статей была посвящена некоторым методам пыток, применяемым немецкой тайной полицией в годы Второй мировой. Причинять боль они умели, и не было никаких сомнений, что у каждого без исключения человека были свои слабые точки. В фильмах форсированные допросы выглядели не страшнее драки пятиклассников за углом школы – ну помяли героя, тумаков понаставили, а потом обречённо заявили, что тот «не ломается». Но реальная жизнь не была подчинена возрастным рейтингам. А уж война – и подавно. Чтобы вытянуть из врага нужную информацию, воюющие стороны были готовы пойти на всё, и они шли. Кололи жертву адреналином, один за другим отрезали или отстреливали пальцы на руках и ногах, загоняли иголки под ногти, применяли горячую и холодную воду, огонь, кислоты, массу других средств пыток и истязаний – за свою долгую историю человечество изобрело и испытало столько средств убийств и причинения боли, что зачастую всё зависело лишь от имеющегося времени, средств и желания жертвы сотрудничать. Но все эти способы были грубыми и направленными на получение мгновенного, безотказного эффекта. Бывало и такое, что жертву желательно было сохранить в относительной целости и сохранности для дальнейшего суда или обмена. И тогда в бой вступали чуть более искусные методы, призванные нанести не столько физический урон, сколь психический. Ну так о чём это он… Перво-наперво заключённых в немецких тюрьмах лишали самого важного – сообщения со внешним миром. Они никогда не знали, что творится за пределами их камер. Они не видели солнечного света. День сливался с ночью, сутки растягивались в месяцы, месяцы – в годы. Неведение – это была одна из самых страшных пыток, придуманных человечеством. Человеку нужно узнавать новое, исследовать мир, общаться, иначе мозг начинает медленно умирать, клетка за клеткой, убивая сам мыслительный процесс. Человек умирает. Не физически. Из него словно выкачивают все жизненные силы. В таком состоянии из него проще всего вытянуть информацию. Впрочем, пытать эту пони Уильям не собирался: не таким он был человеком. По крайней мере с недавних пор, когда в нём внезапно заговорила совесть. В армии подобные чувства истребляют на корню, но кто бы мог подумать, что всё обернётся именно так? Навряд ли, конечно, дело было именно в нём. Попав в Эквестрию, люди постепенно становились какими-то другими. Не только лишь они принесли в этот мир что-то новое, пускай нечто столь отвратительное и ужасное, как война. Этот мир тоже решил дать им что-то взамен. Поделиться частичкой своей Гармонии, потому что ничего другого предложить в ответ больше не мог. И теперь происходило нечто странное, практически парадоксальное: пони ожесточались, вынужденные выживать и убивать ради себя и своих близких; а люди же словно срывали с глаз свои шоры и начинали видеть и понимать этот мир, осознавать свои действия не как солдаты или боевые единицы, но как настоящие живые мыслящие существа. В это было трудно поверить, но это было единственное возможное объяснение тому, почему даже такие прожжённые вояки, как Уильям, начинали постепенно будто бы расклеиваться. Кровавая пелена перед глазами рассеялась, мир вновь обрёл краски, скованное льдом сердце вновь забилось в полную силу, а душа, когда-то давно не выдержавшая всего этого насилия и забившаяся в самый тёмный уголок сознания наёмника, вновь пробудилась, и вместе с этим на место мертвенного холода внутри пришло ощущение давно утерянной жизни. Не того жалкого существования, отмеряемое не годами, месяцами или днями, но ударами сердца до того момента, когда шальная пуля или осколок навсегда прервут эти бесполезные страдания. Нет, это было ощущение настоящей жизни. Словно пришёл в действие, запустился, вздрогнув, огромный воображаемый механизм внутри тела Уильяма, и всё вновь заработало в полную мощность. Они были обречены. Они уже проиграли. Несколько недель, месяцев, и никто уже не будет сражаться. Это потеряет смысл. Потому что они бились не только с эквестрийцами – они бились с самим этим миром. С чем-то куда более мощным, чем порох, сталь и вольфрам. Плоть и металл были бессильны против этой мощи. Лишь уничтожив всё, обратив этот мир в пепел, они смогли бы спастись. Господи, неужели к этому всё и идёт? Чёрт, а может, это и не он вовсе говорит? Вдруг это не его мысли? Пробыв столько времени с эквестрийцами, он мог попасть под влияние их магии. Если ему пудрят мозги? Возможно ли вообще такое? Все эти солдаты из СКО, неужели они действительно вот так, добровольно, сражаются и умирают за чужой мир? Даже американцы, хотя всего-то и надо, что выкинуть белый флаг. Что они получают с этого? Вопросы, вопросы, и чем их больше, тем тяжелее становится искать на них ответы. А вопросы без ответов порождают сомнения, и на сколько тогда хватит Уильяма? Он внезапно перехватил взгляд земной пони, направленный на тела её товарищей. Осмелела… А он не доглядел. Пленных нужно держать под давлением, не давать им спуска. Калински хотел было прикрикнуть на неё, что-то вроде «мордой в пол» или «глаз не поднимать», но почему-то не смог. Что-то не дало ему. Лучше бы он минировал установку, лучше бы прикрывал отряд со снайперской позицией, лишь бы подальше от этих пони. — С ними всё в порядке, — сказал он ей негромко, и голос его гулко прозвучал из-под шлема боевого костюма. — Оклемаются через пару часов. Робкий, испуганный взгляд в его сторону, едва заметный, неуверенный кивок и тишина. Двери ангара вздрогнули и подались в разные стороны, впуская в помещение серый дневной свет. Алекс выругался, не закончив с подготовкой зарядов, и, моментально перехватив винтовку, направил её в сторону выхода, укрываясь за генератором щита. Самому Уильяму укрыться было негде, поэтому он опустился на одно колено там же, где и устоял, взяв автомат наизготовку. — Голову опусти, — спокойным, но непреклонным тоном приказал он заозиравшейся было по сторонам кобыле. Начнись перестрелка, и она явно схлопотала бы пулю под перекрёстным огнём. Не сказать, что это сильно должно было заботить наёмника, но всё же ему не хотелось, чтобы в этой идиотской войне по его косвенной вине погиб невинный. К его удивлению, пони повиновалась и прижалась к полу, а не вскочила и не кинулась к своим, но размышлять об этом было некогда: уже через секунду всё это могло попросту потерять значение. В дверях ангара стояли фигуры, преимущественно пони, все при полном боевом снаряжении, стволы оружия направлены на наёмников, в любой момент готовые наполнить помещение свинцовой смертью. Как их обнаружили? Камеры видеонаблюдения? Часовые нашли заложенные на заправке заряды? Где они прокололись? Навряд ли сейчас это было так важно. — Говорит майор Петров! — загремел голос то ли из рупора, то ли из спрятанных где-то громкоговорителей. — Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками! Здание окружено – вам некуда бежать! Сдавайтесь, и вас пощадят! Калински бросил взгляд на своего товарища и заметил, что тот развернулся и держал на прицеле проход в раздевалку, откуда также могли появиться враги. На своём датчике сердцебиения наёмник сам ничего не видел: хитроумное устройство работало только в заданном секторе обзора. И всё же хорошо, что Алекс не забыл о тылах… — Первый, у нас проблемы, — будничным тоном сообщил в рацию Дайер, пока с несколько десятков солдат СКО стояло в дверях ангара, не решаясь сближаться с двумя вооружёнными до зубов наёмниками. — Второй, принял. План «Б», выполнять. — Уилл, зажигай, — кивнул ему Алекс. Калински снял с пояса детонатор и надавил на рычаг, предвкушая захватывающее зрелище. На заправочной станции грянул взрыв, рокот которого сотряс землю. Далеко за рулёжными дорожками на фоне чистого зимнего неба развернулось огромное огненное облако – даже если враги обнаружили заряды взрывчатки, они явно не успели найти и обезвредить их все. Реакция солдат в дверях ангара основывалась больше на банальных рефлексах и, мгновенно выпустив из поля зрения наёмников, те, как один, обернулись в сторону ужасного грохота, и это стало их последней ошибкой. По одной пуле на противника. Наёмники вскинули оружие, и с тихими щелчками прикрученных к винтовкам глушителей один враг за другим начали оседать на землю, не понимая, что происходит. Когда все СКОшники оказались на земле, Дайер наспех вкрутил все оставшиеся детонаторы, после чего встал перед пультом управления и просто от бедра высадил в него весь оставшийся магазин своей винтовки. — Второй, я первый, — зажужжал в рации голос мастер-сержанта. — Мы отыщем транспорт. Подрывайте установку и двигайтесь к диспетчерской. В темпе, в темпе! Они подтягивают бронетехнику! — Понял, — отозвался Алекс, уверенными движениями вставляя в паз приёмника новый магазин, после чего взгляд его переместился куда-то за спину Уильяма. — Сзади! Несколько пуль ощутимо врезало по спине Уильяма, но броня выстояла, дав наёмнику время, чтобы развернуться и выдать неприцельную очередь в сторону раздевалок, откуда к ним уже лезли «особо умные» неприятели. Пули полоснули по дверному проёму и без проблем пробили тонкие металлические листы стен, отделявшие раздевалку от основного помещения. Похоже, с той стороны прохода кто-то удивлённо вскрикнул и повалился на пол, но датчик сердцебиения насчитывал ещё как минимум троих противников, зашедших к ним с тыла. — Перезаряжаю! — крикнул Калински. Пока тот менял магазин, Дайер сорвал с разгрузки осколочную гранату, и уже через пару секунд небольшой металлический шарик брякнул о пол раздевалки, исчезнув внутри. Взрывом из помещения вымело облако пыли и серого дыма. — Давай, валим отсюда! — Алекс в два прыжка оказался у входа в раздевалку, и оттуда его тут же встретила пара одиночных выстрелов, что пробила стену у дверного проёма, чуть не зацепив оперативника. Калински обернулся к вжавшейся в пол кобылке и, особо не церемонясь, хлопнул её несколько раз по спине, привлекая внимание: — Беги к своим! — крикнул он ей так громко, как только мог, чтобы перекричать вой заработавшей где-то на базе сирены. — Тут сейчас всё рванёт! Техник посмотрела на наёмника со взглядом, в котором легко угадывались удивление и недоверие, и уже собиралась было нестись к выходу из ангара, как взгляд её споткнулся о бессознательные тела её товарищей, что лежали на полу в опасной близости от заминированной установки. Не теряя больше ни секунды, она кинулась к ним и принялась зубами оттаскивать в сторону выхода, и не думая спасаться бегством. Только вот такими темпами она бы погибла уже через минуту: Алекс наверняка собирался подорвать установку, едва они покинут ангар… — С ума сошёл?! — крикнул ему вслед Дайер, когда Уильям, и сам не ведая, что творит, подбежал к телу какого-то единорога в замасленной рыжей спецовке и, ухватив того за воротник, тоже потащил к сияющему прямоугольнику выхода. После такого его точно должны были выпнуть из «Акулы» и отдать под трибунал, но в тот момент наёмника это мало волновало: он совершенно не контролировал свои действия. Тело его словно жило своей жизнью, и сигналы, поступающие к конечностям из мозга, как будто бы миновали все мыслительные центры, не давая Уильяму даже усомниться в смысле содеянного. Он схватил по пути четвёртого техника, выпустив винтовку и понадеявшись, что спешащим на подмогу бойцам СКО хватит ума не палить по нему с риском задеть своих. Вес двух тел благодаря экзоскелету не ощущался совершенно, и весь процесс занял от силы секунд пятнадцать. На глазах у замешкавшейся от такого поступка земной пони оперативник быстро пересёк весь зал и оставил оба тела у раздвижных дверей, откуда их уже должны были забрать солдаты СКО. — Передавай ребятам мой привет, как оклемаются! — бросил он ошеломлённо наблюдавшей за ним кобылке, прежде чем перехватить винтовку и кинуться обратно. Дайер встретил его отборной руганью, но уже через минуту бойцы покинули ангары через запасный выход и двинулись обратно, к диспетчерской, чья высокая башня угадывалась в начале взлётно-посадочной полосы и была видна, наверное, с любой части базы. Перебирая ногами по снегу, Алекс взял детонатор и нажал на рычаг. Уильям обернулся на пару мгновений, чтобы увидеть, как за ужасным грохотом, донёсшимся из ангара, через приоткрытые потолочные створы дыхнуло дымом, а промёрзшие окна с дребезгом выбило ударной волной. Едва заметный луч магии, тянущийся к защитному куполу, как-то истончился и почти мгновенно погас – теперь падение щита было лишь вопросом времени. Калински повернул голову обратно и перехватил на себе мимолётный взгляд Дайера. — Когда-нибудь твоя сострадательность будет стоить тебе жизни, Уилл, — неопределённым тоном сообщил ему напарник, и что-то в этих словах было такое, что заставило наёмника передёрнуться, а сама фраза глубоко вгрызлась в его память, ещё не раз напомнив ему о себе в дальнейшем. Они двигались, практически не останавливаясь, давая себе лишь короткую отдышку раз в несколько минут, чтобы дозарядить аккумуляторы. Спрятаться на поставленной на уши базе отныне стало сложнее, но им на самом деле повезло: не будь у наёмников этих чудесных генераторов маскировочного поля, и весь путь до диспетчерской пришлось бы прокладывать через тела убитых людей и пони, и чёрт ещё знает, как бы они бились со вражескими БТР-ами и БМП. Калински старался не думать ни о том, что он выкинул в ангаре, ни о том, что его может ждать в дальнейшем: мимо проносились солдаты СКО, без сомнений недоумевающие, куда из центра поднятой по тревоге военной базы умудрились улизнуть два передвижных скафандра-джаггернаута. Ясно дело, что в такой обстановке отвлекаться на посторонние думы – роскошь непозволительная вот прям смертельно. После ангаров они свернули направо. Диспетчерская находилась от них в ста метрах, и там тоже наблюдалось какое-то движение. Путь по открытому полю до ближайшего укрытия наёмники пересекли уже без особых опасений, что их могут вычислить по следам: за спиной всё дымилось и горело, – видимо, взрыв на заправке вышел несколько мощнее, чем планировалось, – и сейчас в их сторону практически никто не смотрел. — Ну и наломали мы с тобой дров, — пригнувшись пониже у какого-то стоявшего у ВПП грузовика, заметил Дайер. Им остался последний рывок до диспетчерской, а дальше уже в дело должен был вступить план мастер-сержанта, если он и Артур до сих пор были живы. — Сколько ещё продержится щит? — невесть к чему спросил Уильям. Он вспомнил, что уже некоторое время хотел задать этот вопрос, но всё как-то то возможности не подворачивалось, то из головы совершенно вылетало. — Сколько угодно, пока по нему не долбит наша артиллерия. — Дайер хмыкнул и выглянул в сторону диспетчерской, будто в попытках отыскать там две знакомые фигурки в боевых костюмах. — Ты наших-то нигде не видишь? Вместо ответа на вопрос Алекса со стороны вышки раздалась дикая стрельба, и фигурки людей и пони рядом с ней заметались ещё быстрее, словно встревоженная чем-то стая муравьёв. Не сговариваясь, оба наёмника пошли на сближение, готовясь в любой момент вступить в бой. Вдвоём оперативники «Акулы» могли много дел наворотить, – в этом Уильям убедился на собственном примере, – но, если мастер-сержант и Артур вляпались в проблемы, двоих бойцов спецназа могло стать недостаточно. — Второй, я первый, — объявился Коттер. — Подходим к диспетчерской. Я вижу, вы там уже вовсю веселитесь. Алекс даже приостановился на мгновение и обернулся на Уильяма в замешательстве, но уже через пару секунд они вновь продолжили движение. — Первый, я думал, это они на вас там так огрызаются… Небольшое одноэтажное, похожее на ангар, строение рядом с вышкой на последнем слове наёмника внезапно брызнуло во все стороны дымом и обломками, после чего с грохотом обвалилось, словно в нём рвануло с десяток килограмм тротила. Из самой вышки, с верхних этажей, тоже загремели выстрелы и даже пару раз ухнули реактивные гранаты, разрываясь где-то за зданием. А затем Уильям услышал тот звук, который уж точно не ожидал услышать: в ответ на огонь с вышки раздалось мерное похлопывание «Бушмастеров», сопровождаемое весёлой стрекотнёй спаренных пулемётов М240. Один из этажей диспетчерской окутало облако дыма, из которого вниз валились выбитые снарядами куски стен. — Отряд «Кликер-пять», это Синтез-три, ответьте, приём, — заговорил на их частоте голос неизвестного. Уильям с Алексом тем временем подобрались к вышке на максимальную безопасную дистанцию и залегли, наблюдая за развитием боя. Непохоже, что такими темпами СКО было дано продержаться больше нескольких минут, но со стороны базы на полосу уже выкатили две БМП-2, не на шутку обеспокоенные происходящим у диспетчерской вышки. — Синтез-три, Кликер-пять-один-главный на связи, — откликнулся мастер-сержант. — Кликер-пять-один, докладываю, мой взвод вошёл на территорию аэродрома и вступил в бой с противником у диспетчерской вышки. Мы готовы прикрыть ваш отход, ребята. Слова как бальзам на душу, подумал Калински. В одиночку пробиться через кордон, угнать транспорт и без потерь улизнуть с хорошо охраняемой базы было хоть и выполнимо, но весьма затруднительно. — Синтез-три, вас понял. Добро пожаловать на вечеринку. Мы двигаемся в вашем направлении, не подстрелите. — Ничего не обещаю, пять-один. Попробуйте не лезть в пекло и обойти вышку. Мы тут дальше сами справимся. — Синтез-три, принято. Внимание: к вам по полосе двигаются две БМП. Будьте готовы встретить их чем-нибудь. — Вас понял, пять-один, спасибо за предупреждение. Синтез-три, конец связи. Со стороны наступающих сил «Беллфайер» раздался громкий хлопок, и спустя мгновение серая линия белесого дыма расчертила пространство над взлётно-посадочной полосой, практически сразу же встретившись с носом одной из ползущих в сторону вышки «коробочек». Башню машины практически сразу же сорвало мощным взрывом, и языки ярко-оранжевого пламени принялись жадно пожирать ещё ползущий куда-то по остаточной инерции корпус БМП, который уже окутывало густым чёрным дымом. Вторая «коробочка» успела вовремя остановить и сдать назад, когда шипящая подобно змее игла второго ПТУР-а пронеслась мимо и взорвалась где-то далеко позади. Машина укрылась за обезображенным корпусом своей товарки и принялась щедро поливать наёмников огнём из своей автопушки. В ответ тут же раздались мерные похлопывания «Бушмастеров» – более бронированные М2 «Брэдли», прикрытые динамической защитой, переключили своё внимание на полосу, пока силы пехоты штурмовали умолкшую уже диспетчерскую вышку. — Отряд, в бой не лезем, встречаемся у ворот, — проинструктировал их мастер-сержант. Уильяму и Алексу ничего больше не оставалось, кроме как заложить крюк вокруг диспетчерской и немного пошастать по наметённым тут ветром сугробам. Пока они двигались вокруг вышки, не забывая следить за зарядами аккумуляторов, внутри самого здания вновь разгорелась бешеная пальба: наёмники не скупились ни на патроны, ни на гранаты, зачищая помещения офисных и аппаратных комнат, отбивая лестничные клетки, загоняя противника всё выше и выше, на остеклённую платформу командного пункта, все стёкла в котором уже, правда, повышибало к чертям взрывами. Две БМП «Брэдли», отданные взводу, встали у самого начала полосы, не рискуя выходить на открытую местность. Орудие второй БМП-2, наконец, замолчало, и больше со стороны самой базы в их сторону никто пока не лез – хрен их знает, то ли собирали силы, то ли укрепляли оборону. Чтобы добраться до вторых ворот базы, наёмники преодолели небольшой пологий спуск и лишь тогда осмелились отключить оптическую маскировку. КПП у въезда был зачищен, а сами ворота не то, что открыты, а начисто снесены протаранившей их «Брэдли». Здесь же обнаружились мастер-сержант Коттер с Артуром и ещё одно отделение пехотинцев с третьей БМП. — Налюбовались пейзажами? — хмыкнув, спросил их Коттер. — Было бы, на что любоваться, — отмахнулся Алекс и бросил взгляд за ворота, где широкая тропа, извиваясь вокруг горы, постепенно спускалась к её подножью. С этой стороны щит отсекал базу от внешнего мира минимум в сотне метров от её периметра. — На этом наша работа здесь закончена, — подытожил мастер-сержант. — Как выберемся за щит, свяжемся со штабом и дадим отмашку нашим «орлам». Калински, работаешь молодцом. Можешь считать, что своё боевое крещение как оперативник «Акулы» ты прошёл. — Спасибо, сэр, — отозвался наёмник. Возможно, для него самого всё задание и не прошло так же идеально, как он себе рисовал это в голове, но было совершенно очевидно, что мастер-сержант доволен, а это значило, что Уильям оправдал его ожидания. — Не зарывайся только, — напомнил ему Дайер и несильно пихнул Уильяма в плечо. — Денёк жаркий, но это была ещё сравнительно лёгкая прогулка. — Мне уже не привыкать к экзотическим способам покончить жизнь самоубийством, — отшутился Калински. — Как знать, как знать, — усмехнулся Артур, и Уильям практически мог чувствовать загадочную улыбку, прячущуюся по ту сторону тёмного забрала шлема Хольмбурга. Через пятнадцать минут они погрузились в «Чёрный Ястреб» и оторвались от земли. Несколько звеньев Ф-22 нанесли скоординированные удары по эквестрийскому щиту, и тот осыпался ярко искрящимися осколками, подобно разбитой скорлупе. В тот же миг град ракет и снарядов обрушился на хрупкие строения, вздымая в небо снег, дым, пламя и обломки. Когда остатки вражеской противовоздушной обороны были, наконец, уничтожены, истребители в несколько проходов лишили СКО и воздушной поддержки – взлетающие с площадок вертолёты мало что могли противопоставить автопушкам фронтовой авиации. Тогда в дело вступили груженные десантом вертолёты, и бой завязался уже на земле. — Через полчаса будет наша, — констатировал Коттер. Их вертолёт отвернул от базы и начал стремительно отдаляться на юг. Глядя на гору и лежащую перед ней долину с высоты птичьего полёта, Уильям и подумать не мог, что всё это расстояние они преодолели меньше, чем за несколько часов. Всё произошедшее за день напоминало какой-то бешеный ураган событий, где одно действие сменяло другое с уму непостижимой скоростью. Вылазки, диверсии, гонки на снегоходах, полёты на «Апачах», экстремальный альпинизм и постоянное напряжение – впечатлений хватило бы на многие годы вперёд. И он был доволен, по-настоящему доволен проделанной работой, пускай это и было молчаливое, мрачное удовлетворение, получаемое не от совершённого хорошего поступка, но в результате долгой и опасной работы, удовлетворение от того факта, что он вновь перехитрил смерть и выбрался живым из такого пекла, в которое многие бы и не решились соваться. В некотором роде то, что испытывали скайдайверы и прочие люди, жадные до бурлящей в крови адреналина, готовы выложить любые деньги за очередную порцию острых ощущений. Наёмникам за это разве что ещё и платили… Говорить не хотелось. Когда медленно ползущий за открытыми дверьми салона пейзаж наконец наскучил Уильяму, тот откинулся на спинку своего сидения и прикрыл глаза. Мгновенно наступившему сну не помешал даже адский грохот вертолётных винтов, несущих их железную посудину обратно на базу, в то место, которое они все уже давно привыкли называть домом… *** «Глушилка» у наёмников действительно была. «Глушилка», с полсотни танков, а также здоровый военный форпост, разбитый на месте довольно крупной деревни, расположившейся на железнодорожном перекрёстке. Почитай, дворов сто, и в каждом – по огневой позиции: танки, ПТРК, крупнокалиберные пулемёты и чёрт ещё знает сколько пехоты с противотанковым вооружением. Работёнки на целый батальон, а у них что? Три неполных взвода, потрёпанных в боях. Ни авиации, ни связи со штабом. Разве что несколько отрядов пехоты в русских БМП. Вот и думай, как выкручиваться. Им пришлось растянуть машины широкой цепью, чтобы избежать угрозы окружения. Численное превосходство, да и, вообще, превосходство как таковое было далеко не на их стороне: СКО более не находились на своей территории – здесь у противника были свои наблюдательные посты, свои радарные станции, свои секреты и места для засад. «Беллфайер» умели драться на незнакомой местности, и тем опаснее они становились, чем лучше адаптировались к условиям Эквестрии. Холмистая местность, по которой двигались танки, поросла бурыми пятнами хвойного леса, между которыми петляли неглубокие речушки. Экипажи танков практически не отрывали глаз от тепловизоров, буравя взглядами деревья и заросшие кустарником холмы: откуда угодно за ними могли наблюдать вражеские наводчики, в любом подлеске на пути их движения мог стоять замаскированный «Абрамс» с заглушённым двигателем, только и ждущий момента для прицельного выстрела. О них знали. Надо быть слепым и глухим для того, чтобы проморгать приближение трёх взводов тяжёлой бронетехники. Танки СКО двигались прямо по вектору наступления войск «Беллфайер» и рано или поздно должны были нарваться на их мобильную группу или опорный пункт. Разгром их авангарда у эквестрийских позиций ещё ничего не значил: наёмники располагали куда большими средствами, которые наверняка копили для генерального наступления, пока лишь закрепляясь на позициях и прощупываю оборону защитников. Интересно, ждали ли они контратаки, когда планировали наступление? Им пришлось оставить машину Байера позади. Экипаж сгорел вместе с танком, – там уже наверняка было нечего хоронить, – но Юрген всё же чувствовал себя как-то неправильно, не отдав последние почести павшим товарищам. Ему не было так тяжело и больно, когда они теряли экипажи при высадке в Гамбург. Офицер всё ещё помнил взрывающиеся десантные катера и «Леопарды», горящие посреди месива из грязи и крови, в которое превратилось побережье. Он ещё никого толком там не знал, лишь недавно получив под своё управление боевой танк. Но Байер… Всего месяц, а уже как братья. Экипаж молчал. Казалось бы, из-за напряжения, но сказать действительно было нечего. Вне всякого сомнения, и Райнхольд, и Штеффен, и Эдмунд знали ребят из экипажа Байера. Было действительно трудно поверить в то, что их не стало просто в одно мгновение, которого хватило ровно для того, чтобы вражеский снаряд подорвал боеукладку и топливные баки их «Леопарда». Считай, первая существенная потеря взвода за целый месяц военных действий. Стоило ожидать, что удача не будет сопутствовать им вечно. Взвод Юргена держался позади русских танков и играл роль своеобразного мобильного резерва, имея возможность быстро прийти на выручку первому либо второму взводу «Молотов». По факту же их просто решили держать подальше от передовой: с истощёнными защитными заклинаниями, в неполном составе и с наполовину израсходованными боеукладками «Картели» уступали по боевой эффективности русским танкам, подтянувшимся к заварушке лишь под самый конец боя. Юрген и не возражал. Боевой дух подразделения был подавлен потерей. Солдат мог оставаться полностью боеспособной машиной для убийства даже при физическом изнурении, но солдат с павшим боевым духом?.. Нет, такой вояка ни на что не годился. — Три километра до цели. Замедлиться, вторая передача, — скомандовал командир русской колонны. — Впереди довольно широкая река. Возможно, засада. Юрген продублировал приказ мехводу и остальному взводу, и «Леопарды» замедлились, чтобы не обогнать ненароком своих русских коллег. Река – новости хреновые. Если и есть рядом мосты, то наверняка заминированы, а броды – давно под контролем противника. О переправке тяжёлой бронетехники по замёрзшему льду и речи не шло. Танки выбрались на гребень холма, противоположный склон которого спускался к реке. Наезженная американской техникой дорога спускалась отсюда к массивному металлическому мосту, что тянулся поперёк всего русла реки – ста метров с гаком, если навскидку. Железная же дорога пролегала совсем через другой мост, расположившийся полукилометром севернее – не исключено, что и до него уже добрались вражеские сапёры. — Молот-два-один-главный на связи, навряд ли бы они успели заминировать мосты, пока мы досюда добираемся, — высказался командир второго взвода. — Минирование – дело небыстрое. Им и часа могло не хватить. Разве что где-то пасутся их штурмовики, ожидая, когда мы начнём переправу… — Пустим сапёров, проветрятся заодно, — решился Молот-один-один. — Для начала нужна разведка. Если засада, то нашу пехоту там положат в считанные секунды. Один-два, поднимай беспилотник. Остальным – ждать. Русский беспилотник, соскочив с пусковой катапульты на башне БМП, молнией устремился в него и вскоре стал практически неразличим для невооружённого человеческого глаза. Всего через несколько минут набора высоты и стабилизации полёта операторам открылся прекрасный вид и на деревню, и на прилегающую к ней местность, и информация, полученная беспилотникам, танкистам совсем не понравилась. Деревни на прежнем месте больше не было. Ни домов, ни даже их развалин – на предполагаемом месте дислокации противника блестела от солнца заснеженная равнина, и даже линии железнодорожных путей обрывались, входя в эту аномальную зону. Вывод напрашивался лишь один… — Оптическая маскировка, — заключил Юрген. Таким же полем была накрыта Эплуза – основной плацдарм наёмников в Эквестрии. Такие же поля, сжатые в десятки раз, могли скрывать вражеские самолёты, танки и даже пехоту, делая их абсолютно невидимыми на определённом расстоянии, что для радаров, что для оптических сенсоров. Неудивительно. Лишь благодаря подобным технологиям на столе командующего СКО ещё не лежал отчёт о точной численности сил противника. Сколько полков можно было укрыть лишь под одним таким «колпачком»? — То есть расстрелять «глушилку» издалека у нас не получится, — продолжил размышления Молот-два-один. — Либо лезть под «купол», либо ровнять с землёй всю деревню. — Спокойно расстрелять её издалека нам всё равно не дадут, — ответил ему Молот-один-один. — Их здесь больше. Наша техника хоть и лучше, но придётся двигаться и маневрировать: в деревне наверняка гора танков и установок ПТУР – они нам житья не дадут, пока мы туда не ворвёмся. Там уже подключим пехоту. Наши воробьи стреляные – с поддержкой БМП справятся. Только вот добраться бы… — Ну так что, в лоб? — А куда деваться?.. План был не ахти какой, и повисшая в эфире гнетущая тишина лишь это подтверждала. Идти ва-банк было рискованно, пожалуй, сродни самоубийству, но большего они себе позволить не могли: попросту не хватило бы машин, чтобы спланировать атаку сразу с нескольких направлений. Четырнадцать единиц техники – это много, вне всякого сомнения, но в сравнении с тем, с чем им придётся столкнуться… — Надо что-то думать, — сказал Юрген на частоте своего взвода. — Предлагаю фланговый манёвр. Отвлечём на себя часть сил противника, чтобы «Молоты» могли прорваться. «Леопарды» быстрые и маневренные. Лучше нас с этой задачей никто не справится. — Мы уже потеряли одну машину, Юрген, — возразил Винтер. — Байера потеряли, чёрт возьми. У меня талисман на танке скоро сдохнет, и у остальных ситуация не лучше. Хочешь, чтобы мы все там и остались? — Мы не будем тут отсиживаться, пока «Молоты» делают всё за нас, — заявил обер-лейтенант. — Мы полностью боеспособны, и этим надо пользоваться. Дохлые талисманы – ещё одна причина не участвовать в лобовой атаке. Мы обойдём с севера, прикроемся холмами. Наша башенная броня сдержит их снаряды. Тем более что нет никакого смысла концентрировать такое количество бронетехники на одном направлении. Он знал, что это было больше похоже на самоубийство, но был готов стоять на своём. «Абрамсы» М1А3 имели превосходные орудия, крепкую лобовую броню и были напичканы экспериментальными технологиями, которые ещё очень долго не появятся в регулярных частях Армии США. Активная защита им больше не поможет, но наёмники умели адаптироваться с поразительной скоростью, и не исключено, что в следующем бою лобовой атаке они предпочтут фланговый манёвр с применением генераторов маскировочных полей. А они не отступят, не сдадутся и не уйдут в глухую оборону. Лучшая оборона – это нападение. Значит, следовало ожидать активного противодействия. И это было ещё одним аргументом в сторону атаки с фланга: наёмникам было бы сложнее обойти и окружить сразу две группы. — Полное дерьмо, — выругался Винтер. — Они чуть не угробили нас полчаса назад. Если бы не «Молоты»… — У тебя есть другие идеи? Винтер замолчал. Он и сам прекрасно понимал, что атака в лоб без прикрытия с флангов – чистой воды самоубийство. Если этой возможностью не воспользуются они, то ей воспользуются наёмники, и уже к середине боя к ним в тыл зайдёт взвод «Абрамсов» или что-нибудь не менее пакостное. Уже одним своим манёвром «Картели» пресекут подобные действия со стороны противника. И, если им соблаговолит судьба, то очень скоро наёмники обнаружат у себя под боком четыре «Леопарда», способные сдувать их гипертрофированные «Абрамсы» словно пылинки со стола. Конечно, с такой мощью взводу Юргена было место в авангарде, – он и сам понимал, что русским придётся хорошенько постараться, чтобы поразить американский танк с новейшим комплексом активной защиты «Трофи», или что они там использовали, – но с текущими повреждениями и истощёнными защитными талисманами они бы долго так не протянули. Хватит и тех сил противника, которые они смогут перетянуть на свой фланг, освобождая дорогу «Молотам». — Давай сделаем это, — наконец, мрачно ответил Винтер. Юрген решительно кивнул, словно Клеменс находился с ним в одном боевом отделении, после чего переключился на канал «Молотов»… *** Бой завязался ещё на подходах к деревне, стоило танковой колонне лишь пересечь мосты через реку. Воспользовавшись генераторами маскировочных полей, американцы успели занять позиции для стрельбы и дать первый залп по войскам СКО, потрепав магические щиты нескольких танков. Ответная стрельба заставила их временно отступить, но, так или иначе, похоже, американцы решили остановить вражеское наступление ещё на подходах к деревне. «Картелям» пришлось немного задержаться, чтобы прикрыть русские танки, пытающиеся разъехаться от моста в разные стороны и организовать нечто, отдалённое напоминающее боевое построение. Мощные немецкие орудия достали один из «Абрамсов», и теперь его раскуроченный корпус горел на гребне холма, в то время как сильно измятая башня лежала у его подножия. Радоваться было рано: произведя разведку боем, наёмники принялись стягивать к реке всё большие силы, надеясь зажать СКО у её русла. Прекрасные углы вертикального склонения орудий позволяли «Абрамсам» показывать из-за холмов лишь крепкие башни, в то время как «девяностикам» и «Арматам» приходилось принимать весь огонь на корпус и на магические щиты, которым, к сожалению, был предел. Неслабо помогали «Картели» с зачарованными 120-мм орудиями, которые сжигали американские танки один за другим, чем, в конце концов, вынудили заметно поредевшие силы наёмников отступить, оставив на поле боя пять не подлежащих восстановлению машин, обломки которых разлетелись на десятки метров вокруг. Первый раунд остался за СКО, но бой ещё только начинался. Выслушав доклады и распределив роли, командир «Молотов» приказал окончательно сформировавшейся танковой группировке начать наступление. «Картели», подержавшись с союзниками некоторое время, в конце концов, свернули с наезженной дороги и углубились в лес, направившись в обход вражеских позиций. Юрген практически не отлипал от своего прицела. За каждым деревом ему мерещился притаившийся американский танк, за каждым кустом он видел расчёт ПТРК, лишь ждущий момента, когда сможет отправить кумулятивную ракету в борт проезжающей рядом машины. Он боялся, что, когда они выйдут на позицию для стрельбы, всё уже будет кончено: «Молоты» будут разбиты, а наёмники быстро перегруппируются и сомнут возомнивших себя хитрыми немцев. И в этот раз никто не придёт к ним на помощь – сначала падут щиты, а потом американцы попросту задавят их числом, окружив со всех сторон. Единственное, что обнадёживает, так это то, что они заберут с собой по меньшей мере два танковых батальона. Это ощутимо врежет по боеготовности «Беллфайер», особенно после того грандиозного провала в Балтимейре. Обер-лейтенант даже чувствовал досаду из-за того, что ему и его экипажам так и не удалось поучаствовать в той страшной мясорубке. С другой стороны, он был рад любой минуте затишья, даже несмотря на то, что охрана западных границ Понивилля тоже была не такой уж и простой работой. Взгляд на карту. Они прошли полпути до огневого рубежа. В деревне тем временем уже завязался следующий бой – в эфире, заполненном помехами, творилась полная неразбериха, из-за чего было невозможно понять, в чью пользу складывается сражение. — Мы все сдохнем… — мрачно пробормотал Райнхольд. — А ведь для Бундесвера мы уже мертвы вроде как, — заметил Эдмунд. — Интересно, как со стороны выглядело наше исчезновение? — Можно только гадать, — хмыкнул Юрген. — Наверняка списали на какое-нибудь американское супероружие. Не думаю, впрочем, что исчезновение нескольких тысяч человек и пары военных баз хоть как-то повлияло на исход битвы за Европу. — Ну, зато повлияло на исход битвы за Эквестрию… — ухмыльнулся наводчик, впрочем, быстро помрачнев после этого. — Хотя не факт ещё… — Факт или не факт, а пару зубов они о нас сломают – вот это я точно знаю, — отозвался Фарбер. — Похоже, нам просто повезло оказаться в нужное время и в нужном месте. — Смотря что рассматривать как везение, — резонно заметил Штеффен со своего места. «И то верно» — молча согласился с ним обер-лейтенант. Впрочем, с другой стороны, для них самих в корне менялось не так уж много. Они по-прежнему бились с американской военной машиной, пускай здесь её представляли не рейнджеры, не морпехи и даже не регулярные ВС США, а военные наёмники. И, как и на родной Земле, исход этой войны был неизвестен. По сути, они просто сменили флаги. Впрочем, честно сказать, даже между розой ветров НАТО и солнцем Селестии можно было провести некоторые параллели. Совершенно призрачные, но можно было. Экипаж замолчал. Молчали и экипажи других машин, движущиеся несимметричным клином чуть позади машины Юргена. Короткий разговор позволил чуть успокоить нервы, но стоило танкистам замолчать, как напряжение начало скапливаться в боевом отделении машины с новыми силами. «Леопарды» шли полным ходом, стремясь как можно скорее выйти во фланг обороняющимся силам «Беллфайер». Даже по занесённым снегом полям и прогалинам шестидесятитонные гиганты развивали вполне приличную скорость, юрко объезжая особо крупные деревья и с треском подминая под гусеницы кустарник и прочую хлипкую растительность. Лет пятьдесят назад никто бы не поверил, что эдакие металлические сараи способны разгоняться до пятидесяти километров в час по пересечённой местности. Шутка ли – свыше двадцати коней на тонну веса! Сейчас этим, конечно, уже мало кого удивишь, но пока по скорости хода «Леопарды» обгоняли большинство, если не всех своих основных конкурентов. Российская «Армата» не в счёт: в серию эти танки встали со скрипом, даже несмотря на переориентировку промышленности на удовлетворение военных нужд, так что немецкому танкостроению ещё рано было уступать пальму первенства восточным «партнёрам». — Движение по фронту, на час, — сообщил наводчик. Юрген резко оживился и окинул взором спящий в снегу лес. Где-то в километре от них между деревьями отчётливо вырисовывались силуэты американских «Абрамсов», которые мчали им навстречу. Американцы их тоже заметили и, одна за другой, тяжёлые боевые машины останавливались на месте, готовясь к стрельбе. — Машинам – стоп! — скомандовал Фарбер. Следом за этим об один из «Леопардов» разбился подкалиберный снаряд. Затем ещё один отрикошетил от скосов башни машины Винтера и с визгом унёсся в неизвестность. — Ответный огонь, ответный огонь! Прогремела пушка одного из 2А6, и оперённый подкалиберный снаряд, пробив навылет пару стволов деревьев, уничтожил одну из вражеских машин – в воздухе перемешались снег, дым и горящие обломки. То был всего один танк, а навстречу немцам двигалась по меньшей мере дюжина. Четвёрка «Леопардов» окопалась и приготовилась принимать в бой. В таких условиях они могли позволить себе разве что оборону… *** У деревни же тем временем робкая танковая перестрелка всего за каких-то несколько минут переросла в полноценное сражение. Американцы явно не понимали, что происходит: не больно-то бронированные Т-90 выдерживали одно попадание за другим, в то время как ответные залпы из 125-мм и 152-мм орудий практически гарантированно лишали наёмников танка или огневой точки, из-за чего совсем скоро поле боя затянул чёрный дым от нещадно чадящих обломков. Две БМП «Барбарис», пользуясь своим превосходным бронированием и способностью перевозить пехоту, тут же ринулись к деревне, закрытой от ненужных взглядов маскировочным полем. Пользуясь прикрытием «Молотов», они смогли без проблем миновать два танковых взвода, прикрывающих подходы к деревне, и, пока союзные танки развлекались с оставшимися силами противника, вломиться в деревню и начать зачистку. Когда нелёгкая занесла Уивера в КМП США, – а тогда уже вся Восточная Европа и запад России были объяты огнём войны, – он и думать не думал, что ему повезёт попасть в подобное пекло. Ему почему-то вспомнился Марсель, который силы Шестого флота ВМФ США практически целиком залили напалмом, оставив от французского города лишь выжженные руины. Но тогда они играючи сломили сопротивление НАТО, основные силы которых были сконцентрированы на линии фронта с русскими, и с тех пор самые крупные и кровопролитные сражения как-то обходили стороной и Уивера, и его батальон, хотя повоевать и поубивать возможностей представлялось немало. Творящееся вокруг действительно стремилось приобрести масштабы настоящей войны – не хватало только рокота вертолётных винтов, залпов РСЗО и рёва реактивной авиации. Было жарко, даже несмотря на мороз под двадцатку, а грохот стрельбы больно бил по ушам даже под закрытыми наушниками. Их отделение рассыпалось вокруг своей боевой машины и сходу вступило в бой с окопавшимися в деревне наёмниками. Пули и снаряды из автопушек разносили штакетник, перебивали стволы деревьев, решетили стены, двери, крыши и окна избушек, вздымали в воздух снег. Всё гремело, взрывалось, разлеталось во все стороны, но довольно быстро эта какофония стихла по мере того, как СКО отвоевали себе немного пространства на окраине деревни, заставив «Беллфайер» отступить в её глубь. Лёжа в сугробе, морпех пропихнул в паз М4 новый магазин и осмотрелся, прежде чем покидать укрытие. В воздухе смешались дым и снежная пыль – видимость была ни к чёрту. Из-за купола маскировочного поля до него доносился стук танковых пушек и громкие, раскатистые взрывы вперемешку с лязгом металла. Впрочем, выходить из-за домов и смотреть, как там поживают танкисты, ему не хотелось. Рядом с Уивером, подняв в воздух облако снега, приземлился горчичного окраса единорог с медицинской сумкой. — Как, порядок? — спросил он. — Нигде не болит? — Нет, я в порядке, — мотнул головой Уивер. Он хотел сказать что-то ещё, но слова его заглушил грохот двух автопушек, что обрабатывали дальние дома деревни. «Барбарисы» держались на проезжей части, – если так вообще можно было назвать узкую просёлочную дорогу, – рядом с пехотой, не вырываясь вперёд. — Два-один-главный – всем. Зачищаем слева от дороги, — заперхало в гарнитуре шлема. — БМП пойдут за нами. Особое внимание на стрелков с противотанковым вооружением и следить за флангами. Два-два пойдёт справа. Отсюда они не могли разглядеть ни «глушилку», ни генератор маскировочного поля. Впрочем, можно было предположить, что и та, и другая установки располагаются около центра деревни, где их было бы проще всего оборонять. Вот туда-то и решили прорываться СКО. Прорываться как можно быстрее, чтобы превосходящие силы наёмников в деревне не успели окружить всего два отделения пехоты при поддержке бронемашин. Вновь затрещали автопушки. Стоило Уиверу укрыться за стеной одной из избушек, как в воздухе неподалёку от первого «Барбариса» рванул ПТУР, сбитый противоснарядом активной защиты. Ударная волна окатила деревянные строения, взметнув настоящий ураган снега, а воздух со свистом рассекли осколки ракеты. Выстрел «Корнета», и несколькими дворами далее что-то с неописуемым грохотом взорвалось, зачадило густым чёрным дымом. — Вражеская «Брэдли» уничтожена! Занимаем дворы, живо! — продолжил командовать командир отделения. Дым и снег повсюду. Уивер осмотрелся из укрытия и метнулся к следующему зданию, попутно уворачиваясь от разной сельскохозяйственной утвари, утопленной в снегу. На той стороне проезда уже завязалась перестрелка, к которой довольно быстро присоединились Т-15, принявшись в щепки разносить одно из зданий. Они уже отрабатывали это несколько раз: большинство перемещений солдаты производили под прикрытием магических щитов магов, пока наёмники были вынуждены довольствоваться хлипкими заборчиками и не менее хлипкими стенами эквестрийских домиков, прошивающихся любой пулей. Хотя «Беллфайер» и сами были не промах: в бой шли боевые дроны – неповоротливые, вязнущие в снегу, но способные в одиночку заменить целый отряд стрелков, а перебить – и того больше. Их начали обходить – отряд наёмников показался через дорогу с левого фланга. — Цели слева! Слева! Через дорогу! — закричал кто-то в рацию. Сильно этому никто не удивился: наёмники пользовались своим численным преимуществом, как и следовало от них ожидать. Уивер посильнее вжался в стену и сменил опорное плечо. Совсем рядом засвистели пули – одна из них пробила пустой ушат, стоящий на деревянном колодце, а ещё несколько – разнесли ворот с домиком, из-за чего во все стороны полетели острые щепки. Грянул взрыв гранаты, и кто-то из его отделения ткнулся носом в снег. Под прикрытием щитов к нему тут же метнулся их медик. Нет, с такой позиции от него проку точно не будет. Морпех оторвался от своего укрытия и двинулся чуть вперёд, пока не залёг в снегу за опрокинутым корытом. Выставив вперёд ствол штурмовой винтовки, он принялся отсчитывать в сторону противника одиночные выстрелы, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в дыму и снежной завесе. Кажется, он даже кого-то зацепил, но поди ж пойми… Первая БМП, наконец, поравнялась с их отделением и встала посреди дороги. По рации раздалась команда не высовываться, а затем автопушка начала бить по наёмникам прямо поверх голов союзников. Пара реактивных снарядов из АТ4 просто взорвалась о магический экран, даже не поцарапав укрытые динамической защитой борта машины. Более достойного ответа у наёмников на такой козырь не нашлось. — Я два-один-главный, противник отступает с левого фланга. Продолжаем давить ублюдков – они уже почти на грани! Медикам – доклад о потерях! Что ж, на грани они были или нет, но во дворах у центра деревни действовало ещё по крайней мере четыре отделения, в распоряжении которых были «Брэдли». И хрен ещё поймёт, как складывался бой за её пределами… Осмотрев изрешечённую пулями избу, бойцы вывалились в следующий двор, такой же засыпанный снегом и заваленный обломками и деревенской утварью, брошенной жителями при эвакуации. Справа на дороге гудели движками «Барбарисов», потихоньку продвигаясь к центру деревни вместе с пехотой. Их вклад в штурм поселения был просто налицо – большая часть зданий дальше по дороге обратилась в не подлежащие восстановлению руины, в то время как из дворов поднимались столбы дыма, выбрасываемые обломками вражеских боевых машин. — Похоже, совсем к центру деревни отступили, — подал голос один из солдат. — Значит, будет жарко, — заключил другой. — Но нам бы лишь их стелс-поле снести. Тогда танки их с землёй смешают. — Всё верно, — поддержал их командир. — Гранатомётчикам сконцентрировать огонь на установке, как только сможете произвести выстрел. Остальным – подавляющий огонь. Как только поле падёт – наёмникам крышка. — А как там наши танкисты поживают? Мы себя-то в таком случае не откроем? — У «брони» всё хорошо, «Леопарды» уже вышли на огневой рубеж. Как только откроем деревню, они отработают по всем оставшимся целям. Теперь хорош трепаться, лучше за флангами смотрите. «Было бы за чем смотреть» — подумал Уивер. Навряд ли бы наёмники решились обойти их во второй раз. — Множественные контакты по фронту! Вижу вражескую бронетехнику на центральной площади! — А вот и установка! Всем приготовиться! Наши БМП обеспечат прикрытие! Уивер стянул с плеча АТ4 и выглянул из-за угла дома на короткое мгновение, чтобы оценить обстановку. Площадью это открытое пространство в центре деревни назвать было сложно, но его вполне хватило, чтобы разместить здесь несколько тентов, палаток и сам генератор маскировочного поля, выглядящий как здоровенный металлический шар, водруженный на не менее здоровый постамент, к которому прямо по снегу тянулись толстенные кабели от большого генератора, установленного под одним из тентов. — Ну и хреновина… — буркнул Уивер, приводя гранатомёт в боевое положение. Честно сказать, он ожидал увидеть какой-нибудь десятиметровый шпиль с кучей вращающихся антенн и тарелок, по которым обязательно должны бежать дуги электричества. Нет, реальность оказалась чуть более прозаичной, хоть установка и выглядела несколько необычно. У площади их встретил настоящий шквал огня, словно СКО пытались смести одной единой волной свинца и пламени. Уиверу пришлось едва ли не целиком зарыться в снег, чтобы не поймать шальную пулю, пока «Барбарисы» очередями из своих автопушек выбивали из игры вражеские огневые точки, заодно перетягивая на себя значительную часть вражеского огня. Морпех не видел, как под градом снарядов пал щит головной боевой машины. Сразу после этого огонь сразу нескольких «Бушмастеров» сильно повредил необитаемый модуль орудийной башни и разнёс большую часть блоков динамической защиты, покрывающих лоб и борта «Барбариса». К счастью, Т-15 переняла бронирование платформы «Армата», и огонь автопушек в лобовой проекции ей был нипочём, чем, к сожалению или к счастью, не могли похвастаться американские «Брэдли», две из которых уже исходили пламенем, выбрасывая в воздух клубы чёрного дыма. — Отделению внимание! — зажужжало в наушниках, возвращая мысли морпеха обратно к бою. — По установке огонь не открывать, повторяю, по установке не стрелять! Сконцентрировать огонь на генераторе и вражеской пехоте! Посмотрим, сможем ли мы обесточить эту хреновину! Гранатомётчикам – огонь по бронетехнике! Прижимая к себе трубу АТ4, Уивер постарался сместиться поближе к первой линии, по пути ловко перепрыгнув через трупы пары бойцов из своего отделения, которых вражеские пули застали вне укрытия. Из-за снега и дыма он нихрена не видел, поэтому больше ориентировался на звук и вспышки выстрелов, мелькавшие впереди. Похоже, несколько домов горело: пламя на них перекинулось с корпусов подбитой бронетехники, и поскольку тушить его было некому, скоро вся деревня могла попросту выгореть дотла. — Ч-чёрт, я пустой! Нужны патроны, срочно! — Это последний, экономь! Пелайо, как у тебя с боеприпасами? — Два магазина осталось! Вражеский пулемётчик на час! — Всем! – Сконцентрировать огонь на вражеском пулемётчике на час! — Эванс ранен, он без сознания! — Оттащи его в укрытие и перевяжи рану! Мы почти закончили! Бристл, щит сюда! Под вопли сослуживцев Уивер взвалил гранатомёт себе на плечо и прицелился. Вот она, вражеская «Брэдли», всего в пяти десятках метров. Башня отвёрнута в сторону, лучше момента и не подобрать. Взгляд через плечо. Никого сзади. Вдох. Прицел замер. Спуск. Обратной струёй гранатомёт чуть не выбивает из рук, но это уже не имеет никакого значения: трубу можно смело выкидывать. Похоже, стопроцентное: из-под башни бронемашины начал валить дым. Но Уивер решил не предаваться эйфории от успешного попадания, а поскорее бросился в снег, прежде чем его позицию решили бы накрыть шквалом огня. Ещё один выстрел откуда-то сбоку, и на воздух взлетает уже электрогенератор, лишая установку энергии. Второй «Барбарис» выкатывается вперёд, прикрывая корпусом свою раненую товарку, и очередь из автопушки навсегда останавливает последнюю вражескую БМП. — Уделали, — оскалился Уивер, глядя на то, как площадь начинает затягивать густой маскировочный дым, скрывая за собой силуэты отступающих наёмников. Сначала дворами, а потом и лесами они вполне могли бы скрыться от СКО, да и не стал бы отряд Уивера их преследовать: своих забот с ранеными хватало, не говоря уже о том, что деревню требовалось занять до момента, когда подойдут подкрепления с «Рубикона» С холма на востоке загремели танковые орудия, и серия мощных взрывов осколочно-фугасных снарядов прокатилась по домам за площадью, размётывая во все стороны снег и деревянные обломки. Наёмникам не суждено было живыми покинуть эту деревню. — Хорошо сработано, ребята, — похвалил их командир отделения. — Первое отделение продолжит зачистку. Займите площадь, доложите о потерях с нашей стороны. Кто-нибудь видит эту грёбаную «глушилку»?.. Трудно было сказать, повезло им или нет. Похоже, они парой отделений разнесли целую роту, но даже с учётом этого факта потери казались неоправданно высокими. Уивер перемахнул через остатки штакетника и вместе с остальными боеспособными бойцами направился осматривать площадь. Разорванные тенты, упавшие палатки, разбросанные повсюду металлические контейнеры со всем, чем только можно… Ветер раздувает во все стороны дым, закручивает в вихрях вспаханный взрывами снег. Снаружи деревни всё также шёл бой. Это было уже неважно. Как только они снесут станцию глушения, «Беллфайер» автоматически проиграет. Они уже понесли несоизмеримо огромные потери, в который раз проиграв численно уступающему им противнику. Чувствуется, они ещё успеют отыграться. Пока СКО одерживают победу на одном фронте, враг прорывается на другом. С их ограниченными ресурсами не получится вечно сдерживать наступление врага на столицу. — Ну и бойня… — Кто-то из бойцов мыском ботинка перевернул на спину тело одного из наёмников. — Кто их всех уложил? У меня такое чувство, что я ни в одного не попал. — Спасибо «Барбарисам», — хмыкнул другой. — Мне кажется, они всех и перемолотили. Даже выживших не осталось… Уивер обернулся, чтобы посмотреть на повреждённую головную БМП. «Бушмастеры» разнесли ей необитаемую установку, сбили большую часть контейнеров динамической защиты и перебили обе гусеницы, из-за чего «Барбарис» стал абсолютно небоеспособной машиной. Сейчас экипаж копошился вокруг её корпуса, заменяя разорванные секции траков, чтобы хоть вернуться на базу она могла своим ходом. Они осмотрели площадь и под стихающие звуки боя вернулись к генератору маскировочного поля. Вблизи эта штуковина оказалась размером с целый дом, а в постаменте даже оказалась неприметная, практически сливающаяся со стеной дверь, ведущая вовнутрь. Ничего удивительного: ни консоли, ни каких-либо других органов управления снаружи установки не оказалось. — Думаю, в штабе найдут ей применение, — задумчиво проговорил сержант. — Надеюсь, внутри есть техническая документация. Иначе это просто очень дорогая игрушка… — Мне кажется, эквестрийцы сами за две минуты из говна, палок и щепотки магии соберут хреновину не хуже… — заметил Уивер. — Никогда не думал, что магия окажется круче технологий. — Магия магией, а против любой современной армии Эквестрия просто не выстоит, — рассудительно произнёс сержант. — Даже с нашей помощью шансов довольно мало. Так что магия, конечно, хороша, но лучше бы ей идти рука об руку с технологическим развитием. — Как мы перетащим эту штуковину в «Рубикон»? — спросил один из пони, который, задрав голову, рассматривал установку. — Она ж размером с амбар! — «Чинук» её поднимет, — заключил сержант, сделав пару шагов назад, чтобы лучше наскидку определить вес генератора. — Наверное… Не разбирать же её, в конце концов… Вон, даже проушины для карабинов есть. Нет, её сюда точно по воздуху доставили. Он обошёл установку по кругу, после чего, наконец, вспомнил, что его отделение, вообще-то, шаталось сейчас без дела. — Так, перерыв окончен, — заявил он. — Пополните боезапас и перенесите сюда наших убитых и раненых. Бойд и Кинней – осмотрите эти контейнеры. Когда вернётся первое отделение, начнём организовывать оборону. Всё понятно? Пошли, пошли, не тормозим! Чтобы через десять минут все были здесь, готовые к новым великим свершениям! С запада всё ещё доносился раскатистый гром танковых выстрелов, но исход боя уже был решён – наёмники отступали, оставив на поле брани с несколько десятков подбитых и уничтоженных машин. Этот день они запомнят надолго. Но расслабляться было ещё рано, ведь никто пока не знал, что эта дерзкая танковая атака была лишь отвлекающим манёвром, в ходе которого «Беллфайер» заняли эквестрийскую военную базу в Дымчатых горах, получив в своё распоряжение прекрасный плацдарм для своей авиации. Избавившись от Клаудсдейла, они начали скапливать войска на западе страны, полные решимости прорываться к столице. Но Кантерлот был не таким лакомым куском, как Понивилль и расположившаяся рядом база СКО. Именно здесь наёмники и ожидали самое ожесточённое сопротивление. Но ни они, ни СКО, ни эквестрийцы не ожидали того, чем обернётся битва за Понивилль в конечном итоге… *** Юрген чиркнул кремнем и подпалил кончик сигареты. Раньше он никогда не курил, не считая одного момента из юношества, о котором он стремился забыть. Но сейчас он просто не мог по-другому. Не мог, потому что это был единственный способ хоть что-нибудь сделать со сдающими нервами. Он оставил там два экипажа. Восемь человек, с которыми он делил все радости и невзгоды армейской жизни. Восемь человек, доверивших ему свои жизни, пошедших за ним в эту грёбаную мясорубку. Восемь человек, доверие которых он предал, заставив сражаться с численно превосходящим их противником. Обер-лейтенант сделал первую затяжку и закашлялся от едкого дыма, проникшего в дыхательные пути. Ничего… Скоро пройдёт. Дело привычки. Какое всё же блядство… Никакая офицерская школа не была способна полноценно подготовить человека к реальному бою. Он знал это. Знал он и то, что за два уничтоженных «Леопарда» американцы расплатились парой десятков боевых машин и бог весть знает каким количеством пехоты. За своих восьмерых танкистов он взял целую сотню и буквально представлял, как стоит по локоть в крови. Только вот ни жалости к врагам, ни раскаяния за совершённое он не чувствовал. Вместо этого внутри клекотала ярость, от которой хотелось рвать и метать, выкрикивая проклятия. Два чёртовых экипажа! Это были его первые боевые потери. За месяц. За всю его короткую боевую службу. Его первые потери как офицера, в подчинении которого не группа, не отделение, а самый настоящий танковый взвод. Вот так офицеры и подсаживаются на сигареты? Стремительно темнело, лагерь молчал. Тот самый, откуда они днём направились на выручку союзникам. «Леопарды» пришлось оттянуть для пополнения боекомплекта и ремонта повреждённых узлов. Хотя какого ремонта… Запитать защитный талисман – и вот тебе полностью боеспособная боевая машина. Провести только базовый техосмотр – мало ли что. Сейчас техника по большей части на электронике держится – это одновременно и хорошо, и плохо. Выйди что из строя – вероятнее всего, накроется вся система. Следующие затяжки уже пошли проще, и горло перестало сжиматься в болезненных спазмах. Да, нервы действительно успокаивались – в этом заядлые курильщики не врали. Только вот надолго ли хватит эффекта? Организм-то не обманешь, да и не пристало так со стрессом бороться. Танкист уселся на мёрзлую землю, прислонившись спиной к опорному катку своего танка. Сегодня «Крестоносец» хорошо себя показал. Интересно, Райнхольд считал подбитые танки? Юрген задумался над идеей наносить риски на ствол орудия. Наверное, оно в первый же день целиком покроется полосами. Посмотрим, как теперь наёмники осмелятся лезть на Понивилль. Ха, да у них там офицеры в штабе должны были в штаны наложить от таких сводок о потерях. Печально только, что Штатам от этого ни горячо, ни холодно. Усилиями наёмников в битве за Эквестрию не падёт ни одного американского солдата. По крайней мере, в активной фазе этой войны… Цокот копыт рядом заставил его оторвать взгляд от огонька тлеющей сигареты и посмотреть на внезапного гостя. Вернее, гостью. Во второй раз за день он увидел Кримсон Спраут. Казалось бы, виделись всего несколько часов назад, а по ощущениям словно прошёл год. — Я почему-то знала, что ты будешь рядом со своей телегой, — улыбнувшись, негромко произнесла она. Танкист вымученно улыбнулся в ответ. — «Крестоносец» мне теперь почти как второй дом, — сказал он. — Думаю, в нём вполне можно было бы жить. Только на койках спать всё же удобнее. Кримсон прошла к танкисту и уселась рядом, по примеру Юргена прислонившись спиной к ходовой части могучего стального монстра. Было практически тихо, не считая шумевших генераторов и военного транспорта, время от времени катящего куда-то по наезженным колеям. Если бы до этого Юрген не пережил настоящий ад, он бы нашёл эту картину почти умиротворяющей. Но теперь даже с сигаретами он чувствовал тревогу. — Что я пропустил? — поинтересовался обер-лейтенант после нескольких секунд молчания. — Раненых чуть поубавилось, — ответила поняша, ковыряя кончиком копытца голую землю. — Большую часть уже отправили в Столицу и Мэйнхэттен, подальше от фронта. Похоже, в ближайшие дни наплыв заражённых лучевой болезнью сойдёт на нет. Их через этот центр прошло так много… Но зная, сколько пони жило в Клаудополисе… это даже не одна сотая часть. Зачем кому-то вообще понадобилось создавать такое оружие? — При создании оружия упор делается на его поражающую способность, без учёта моральных принципов, — ответил ей Юрген мрачно. — Лет семьдесят-восемьдесят назад мы использовали смертельный газ и зажигательное оружие, пока ООН не наложила на него запрет. Да и сейчас используем, чего себя обманывать. В Европе есть один портовый город – Марсель. США практически полностью выжгли его напалмом, не желая впутываться в городские бои. С этого направления мы никакой атаки не ждали, так что большая часть гражданских так там и осталась… Кримсон вздрогнула. Навряд ли она видела, как действует напалм, но в общих чертах могла себе представить. Не самое редкое слово в лексиконе солдат СКО. — Знаешь… — начала Спраут, — в данной ситуации меня пугает не то, что кто-то был способен отдать такой приказ… но то, что этот приказ выполнили. Такие же простые солдаты… Вот как ты, например. Ты смог бы убивать гражданских, если бы тебе приказало твоё… командование? Правительство? — Чёрт его знает, — поморщившись, ответил танкист. — Скорее всего, не решился бы… либо пытался бы стрелять мимо. Я ведь всего месяц в реальном бою. А авиации-то что? Они отбомбились и полетели на базу. Думаю, если показать лётчикам, что остаётся от человека после взрыва топливной бомбы… и за штурвал он больше не сядет. Хотя это только мои мысли… — Да… — негромко протянула поняша и окинула взором остальные два «Леопарда», притулившихся на огневых позициях. Вопрос возник сам собой. — Мне казалось, машин было больше, когда вы уезжали. — Да, было, — просто ответил ей обер-лейтенант, зажигая вторую сигарету. — Оберштабсфельдфебель Байер. Штабсфельдфебель Адель. И их экипажи. На мордочке Кримсон отразилась целая волна эмоций, начавшаяся с осознания и удивления, и закончившаяся лёгким шоком, поделившим место со скорбью. — Я помню Байера… и его экипаж. Ещё в том лесу, — сказала она тихо и понурила голову. — Прости… — Ничего, — качнул головой Юрген. — Потерь всё равно не избежать. Сигарет бы на все напастись… — В чём, вообще, смысл запрещать определённые виды оружия? — фыркнув пренебрежительно, спросила Спраут. — Почему тогда не запретить сразу все войны и убийства? Кто это регулирует? — Хищнику не запретишь охотиться, уже пытались. После Первой Мировой создали Лигу Наций, чтобы предотвратить дальнейшие войны. А лет через двадцать началась самая кровопролитная война во всей истории человечества. Да и не надо никому запрещать войны… Кримсон моргнула и удивлённо уставилась на Юргена. — Это почему? — Да потому что это политический инструмент. — Танкист прервался, чтобы сделать глубокую затяжку, и огонёк на кончике его сигареты громко затрещал. — На фоне войны такое вытворить можно – у тебя вся грива поседеет. Не говоря уже о том, что она неплохо так толкает технологический прогресс. Да и если, скажем, установится мировое правительство с одной страной-лидером… Да оно само будет инициировать хаос, чтобы избавиться от неугодных элементов и отвлечь внимание масс на угрозы изнутри и извне. Пацифисты – идиоты. Пока есть человек, есть конфликты. Война – один из тех случаев, когда работает пословица: «Всё полезно в малых количествах». — Т-ты действительно так думаешь? — испуганно спросила его поняша, не ожидая настолько резкой реакции от человека, который когда-то сказал ей, что никого никогда не лишал жизни… по крайней мере, собственными руками. — Всё не так печально, если перестать воспринимать войну как что-то плохое, — негромко сказал ей обер-лейтенант. — Даже в вашем мире такое бывает. Иначе зачем Эквестрии нужна армия? — Чтобы… защищать, — растерянно ответила ему Кримсон. — Чтобы войны не было, — поправил ей Юрген. — А если уж всё же война, то чтобы интересы страны и народ защитить, да. Вы-то милые и пушистые… А вот грифоны теми ещё суками оказались. Поняша вздрогнула, услышал это ругательство, и понурила ушки. — И всё-то ты лучше меня знаешь… — откликнулась она печально. — Но раз так… то зачем вообще запрещать какое-либо оружие? Походит на какое-то лицемерие… — Отчасти, — скривившись, согласился с ней танкист. — Запрещают оружие, наносящее… чрезмерные повреждения. Трудно объяснить. Да и не работает оно всё равно. Так что не забивай себе голову этой ерундой. Наших тараканчиков тебе всё равно не понять. — Ну… — замялась поняша. — Ты довольно хорошо объясняешь. Я думаю, тебе надо было становиться учителем. — Не люблю детей, — поморщился Юрген и качнул головой. — О чём с ними говорить? То ли дело те, кто хоть немного понимает, как устроен мир. — А ты понимаешь? — спросила она и посмотрела на Юргена. — Ну, как мир устроен. Обер-лейтенант негромко рассмеялся и вновь покачал головой. — Крим… Сказать тебе честно, я уже нихрена не понимаю… *** Что ж, это действительно были «Опель Блицы». Не сказать, что Роберт был удивлён, хотя и отметил про себя, что старые немецкие грузовики выглядели весьма неуклюже, будучи разукрашенными разного рода цветочками, зайчиками и облачками – пони Кристальной Империи не пожалели ни краски, ни сил, чтобы превратить скучные серые машины, украшенные чёрными крестами Вермахта, в милые детские игрушки. На фоне их «Тигров» и пулемётного «Страйкера» один из венцов немецкого автомобилестроения того времени смотрелся мультяшно и неестественно, но до тех пор, пока колёса грузовиков взрывали рыхлый снег, а старые, но ещё работающие двигатели ревели под крышками капотов, Хэмп был готов терпеть подобные надругательства над автомобильной эстетикой. И всё же хорошо, что Тимуров набрал всего побольше, когда готовился к вылету – запасных раций хватило для того, чтобы снабдить ими командира каждого отделения Кристальной Стражи. Ровно сорок восемь пони теперь тряслись в тесных кузовах старых немецких грузовиков, облачённые в полные латы и вооружённые по большей части зачарованными короткими боевыми мечами по типу римских гладиусов да алебардами с набалдашниками из заострённых рубинов. Алебарды тоже были непростыми, вернее, рубины, что венчали крепкие полированные древка. Если приглядеться, то можно было заметить мягкие переливы магической энергии в каждом из них. Будучи высвобожденной при помощи заклинания, эта энергия концентрировалась в тонкий луч смертоносной магии, что буквально прожигал тонкие укрытия и то, что могло за ними укрываться. Сколько «выстрелов» вмещалось в один такой рубин и каким вообще образом копытные призывали это самое заклинание, для несведущих в подобных вопросах людей оставалось вопросом, на который ещё надо было постараться найти ответ. «Страйкер» возглавил колонну на правах самого тяжелобронированного транспортного средства в колонне. Следом неспешно катили российские «Тигры», цветастые триколоры на которых уже давно были заменены на стилизованное солнце с забранным в его диск серпом луны. И лишь после них двигались размалёванные детскими фантазиями немецкие грузовики, в последний из которых бойцы сгрузили дополнительные боеприпасы и взрывчатку для расчистки горных завалов, если такие им внезапно встретятся. Десантное отделение «Страйкера» и один из «Тигров» отдали ребятам Тимурова – сейчас они по маршруту, предоставленному эквестрийскими разведчиками, прокладывали путь для остальной колонны. Оставшиеся два бронеавтомобиля заняли бойцы сержанта Флэша и оперативники «Альфы», и суммарно вместе со стражниками их всех выходило в районе восьмидесяти боевых единиц, и всё равно Роберта не отпускали мысли, что даже такого количества огневой мощи им не хватит, чтобы перебить целый рой чейнджлингов. Что им могли противопоставить летающие разумные жуки? Численность, в этом не было никаких сомнений. И даже если на одного их бойца приходилось десять чейнджлингов, а тварей могло оказаться в десятки, в сотни раз больше. Хотя тогда вставал вопрос: почему они до сих пор не взяли Кристальную Империю? Другой вопрос – это способность чейнджлингов принимать облик других живых существ. Только ли пони? На всякий случай Тимуров и Хэмп придумали несколько незамысловатых паролей и откликов на случай, если придётся иметь дело с замаскированными перевёртышами. Их разведчики уже наверняка заметили колонну и лишь ждали удобного момента для атаки, поэтому командиры подразделений попытались предусмотреть всё, что только можно, прежде чем двигаться в путь. Местность, по которой они двигались, была крайне непредсказуема: тысячелетия льда и снега превратили здешний ландшафт в небольшой филиал ядерной зимы, и под этим многометровым слоем льда и снега крылись опасности ничуть не хуже тех же чейнджлингов: соскочивший с дороги вездеход мог не просто увязнуть в снежном насте, но даже разбиться о здоровый булыжник или вовсе провалиться в ущелье, и не факт ещё, что оттуда потом получится вылезти. Снаружи тоже проблем хватало: ледяные глыбы, занесённые снегом; узкие тропинки, петляющие между холмов и так и норовящие куда-нибудь исчезнуть из-под скользящих по снегу колёс; разыгравшаяся не на шутку метель, что засыпала обзорные стёкла автомобилей и сильно мешала обзору. Погодка здесь разительно отличалась от того, что они видели в пределах самой Империи. Холодно, ветрено и неуютно. А вот Максу всё было по барабану. Выросшему на территории одной из самых холодных стран в мире, ему было не привыкать к морозам, и пускай родным городом его был Владивосток, где суровый российский климат сглаживался близостью к морю, за годы своей службы и жизни в целом мотострелок побывал в таких местах, по сравнению с которыми местные зоны вечной мерзлоты показались бы жарким курортом. Да и остальные бойцы уже всякого насмотрелись: что мотострелки Тимурова, что немногочисленные морпехи КМП США, что рейнджеры Хэмптона. Мотострелок чуть довернул руль в сторону, не спуская глаз с кормы впередиидущего вездехода. Его отряд, а также часть разведчиков Флэша, погрузился в третий в колонне «Тигр» – дальше за ними двигались уже разноцветные эквестрийские грузовики с закрытыми тентами кузовами. Винсент, на правах новоиспечённого капрала занявший второе сидение спереди, сейчас мирно посапывал в обнимку со своей штурмовой винтовкой. За время своего короткого знакомства с этим рейнджером Макс успел понять, что у парня просто феноменальное чувство опасности – стоило ему выбрать время для короткого сна, и весь отряд мог быть уверен в том, что в ближайшее время с ними ничего не случится. Остальные бойцы были вынуждены ютиться в тесном десантном отделении вездехода – суммарно их в одном «Тигре» смогло уместиться десять бойцов, включая водителя и второго бойца в кабине, и надышать эта братия была способна не хуже какого-нибудь обогревателя: если некоторое время назад печка работала чуть ли не в полную силу, то теперь Максу пришлось даже чуть приоткрыть боковое окно, чтобы у них внезапно не закончился кислород… Да и выкуренные сигареты всё же надо было куда-нибудь выбрасывать… Дорога перед вездеходом вновь вильнула и пошла на спуск – уже в который раз за их поездку. Кругом высились ледяные громады, и за последний час этот однообразный пейзаж настолько приелся, что мотострелку уже казалось, будто они проезжают мимо очередного снежного кургана минимум пятый раз. Почему-то стало интересно, как держатся ребята в тех немецких грузовиках – уж не сила ли дружбомагии их там всех греет? На сидении рядом зашевелился, а вскоре и разлепил глаза Кричински. Сонно оглядевшись, рейнджер подобрался и посмотрел на время, секунда за секундой отмеряемое его наручными часами. — Спи дальше, не приехали ещё, — посоветовал ему Макс, посмотрев на американца, лишь на мгновение, чтобы надолго не спускать глаз с дороги. — К чёрту, — буркнул Винсент, поудобнее устраивая между коленей свою М4. — Снова какая-то муть снилась. Я лучше с вами тут посижу, в этой долбаной Сибири. Зарубин хмыкнул. — Бывал в Сибири? — Ни разу, — мгновенно откликнулся рейнджер. — Разве у вас там не так же? — Без понятия, я сам не из Сибири, а с Дальнего Востока, — пожал плечами мотострелок. — У нас поспокойнее климат, если уж совсем отдалённые северные районы не считать. — А я думал, что всё, что восточнее Урала, целиком Сибирь, — тихо рассмеялся Винсент. — Здоровая у вас страна… — Многие русские думают, что восточнее Урала только и есть, что Сибирь, — хмыкнул Макс. Да и сам уже был готов признаться, что его географические познания были ничуть не лучше, чем у большинства его соотечественников, но не успел: по каналам связи раздался приказ остановить движение. Видимо, всё же приехали… — У нас завал на дороге. Командиров подразделений ко мне, — скомандовал Хэмп, стоило всей колонне остановиться. — Интересно, — задумчиво произнёс Винсент, глядя, как Макс выпутывается из ремней безопасности и ловко подхватывает за цевьё свой чёрный АК-12, — и чего это ЭлТи решил тебя сержантом сделать, а не кого-нибудь из своих? Рейнджеры ж, мать их, все дела. — Сынок, — ухмыльнулся Макс, — я на этой грёбаной войне, наверное, уже дольше, чем вы все, вместе взятые. Так что учись, пока есть у кого. Подмигнув стрелку, он распахнул дверь и спрыгнул на дорогу. Замешкавшись, натянул на лицо маску, опустил очки: холод стоял просто лютый, но это и половиной проблемы не было – основные неудобства доставлял именно ветер. Захлопали дверцы автомобилей. Макс подтянул ремень автомата, чтобы не болтался, и обернулся на секунду в сторону игрушечных немецких грузовиков, что встали в хвосте колонны. Командир Кристальной Гвардии, гремя латами, уже направлялся к командно-штабной машине; рация, невесть каким образом прилаженная к нагрудной пластине его брони, выглядела просто нелепо. Хмыкнув, мотострелок развернулся и пошёл вдоль бронированных бортов автомобилей в голову колонны. Там, у урчащего что-то мерно пулемётного «Страйкера», уже собрался консилиум из командующих подразделениями. — Дальше пока не проехать, — кивнув двум подошедшим бойцам, сразу перешёл к делу лейтенант. — Завал в ста метрах впереди, наши сапёры его осматривают. Если можно будет рвануть – рванём, но это дело небыстрое. Я возьму ребят – установим наблюдательный пункт вот на этом холме, — кивнул он в сторону одной из заснеженных ледяных глыб, что усеивали пространство долины. — Позиция на возвышенности в случае нападения на колонну нам не помешает, заодно местность осмотрим. Макс, ты и твой отряд берёте разведгруппу Флэша и прочёсываете пещеру к юго-западу отсюда. Далеко не заходите, нам надо просто убедиться, что на нас оттуда не попрёт какая-нибудь нечисть, пока колонна стоит. Если что, то заваливайте вход к хренам, в пекло не лезьте – радиосвязи под землёй, скорее всего не будет. Остальные останутся прикрывать колонну и отряд сапёров, так что стрелкам на джипах расчехлить пулемёты. Не мне вас учить, но в таком снегопаде лучше не терять друг друга из поля зрения, радиосвязь между членами одного отряда держать постоянно, обо всех изменениях докладывать немедленно. Всё понятно? Тогда выполняйте. Вот так вот: быстро, понятно, без лишних дебатов. Шутка ли на таком морозе совещания устраивать. Тем более что в «Альфе» новичков уже давно не было – пускай до уровня «Дельты» или того же 75-го рейнджерского многие её члены и не дотягивали, но опыта им всем было уже не занимать. — Бр-р… — вздрогнула Дэрин, выбравшись на свежий воздух. — Ну и холодрыга. — А ещё пару дней назад пеклись на солнце где-то в тропиках, — фыркнул Темпест, вешая на шею ремень своей снайперской винтовки. — Ты чего со своей дурой собрался в пещерах делать, крылатый? — усмехнувшись, спросил его Винсент, сам вытаскивая из уютного нутра вездехода свою лёгкую и компактную М4 с голографическим прицелом. — Сосульки с потолка сбивать, — огрызнулся чёрный пегас и посторонился, когда из десантного отделения автомобиля выбрался наконец Эйрид Бит. У последнего по приземлении ноги заскользили в снегу, и тот тут же распластался на дороге, подняв в воздух облачко пыли. — Ненавижу снег, — проворчал он и запыхтел, поднимаясь на ноги. — Холодный… колючий… и… холодный… Макс одним резким движением ухватил его за разгрузку и поставил на ноги, отряхнул от снега. — Привыкай, лазутчик. Это мы ещё до весны не дожили. Представляешь, что будет, когда всё это дело растает? — усмехнулся мотострелок. — Не растает, — уверил его Темпест. — Тут всегда так. Зона вечной мерзлоты или как там… — А я и не про Кристальную Империю говорю, — ответил ему Макс, беря в руки АК-12 и осматривая своих «орлов». — Ладно, хорош трепаться. Проверить снаряжение, готовность одна минута. У кого взрывчатка? — У меня, — откликнулся Эйрид и подпрыгнул на месте, подбросив на спине увесистые сумки с пластитами си-четыре. — Твоё счастье, что эта хрень не детонирует от ударов, — задумчиво заметил Винсент. — А то сейчас бы все до самого Кантерлота и летели. — Из этой взрывчатки хоть скульптуры лепи, — улыбнулась Дэрин, вспомнив слова одного из рейнджеров, сказанные не так давно, но, казалось, уже целую вечность назад. — Ага. Скульптуры, — усмехнулся мотострелок. — Всё, двинули, пока не отморозили себе чего. Они встретились с отрядом Флэша и спустились по склону с дороги к тому место, где располагался вход в пещеру. Эквестрийские разведчики явно знали, куда шли: точку внедрения они нашли уже спустя десять минут шастаний по метровым сугробам – чёрный зев тоннеля под определёнными углами просто скрывался под настом белого снега, и увидеть его можно было разве что подойдя практически вплотную. — Вот здесь, — проговорил Минти, становясь у спуска в пещеру. — Снега тут намело, конечно, но вы все равно аккуратнее: лёд скользкий очень. — Что нас там ждёт? — спросил Макс, буравя взглядом зияющий чёрной пустотой провал пещеры – поступающего извне солнечного света едва хватало, чтобы осветить десяток метров прилегающего к выходу пространства. — Настоящий лабиринт, — ответил разведчик. — Эти пещеры могут вывести куда угодно. Ущелья, провалы, спуски, подъёмы, мосты – чего там только нет. Гиблое место. Если заблудитесь, то выбраться уже будет проблематично. — Ну, нам там блуждать особо и не надо, — рассудительно заключил мотострелок. — Пойдёте с нами? — Займём позицию у входа, — качнул головой сержант. — Переть туда такой толпой – самоубийство. А так хоть своим доложим, если выстрелы услышим. Когда вас ждать обратно? — Полчаса – самое большое. Возьмите тогда уж нашу взрывчатку. Завалите вход, ежели что. Ну, всё, не поминайте лихом, братцы. — Доброй охоты, — улыбнулся земной пони. На том и разошлись. На входе в тоннели пришлось подключать к делу фонари. Защёлкали переключатели, и пять конусов электрического света разрубили сгустившуюся тьму, освещая длинную выщербленную во льду кишку, уходящую вниз под постоянным углом. — Альфа-главный, я Альфа-два-один-главный. — Макс оглянулся на колонну, словно бы в надежде разглядеть что-то за завесой несущегося куда-то на бешеных скоростях снега. — Спускаемся. — Два-один, принято. Удачи, парни. — Ага. И вам тоже. Альфа-два-один-главный, отбой. Лучи фонарей вылизывали стены, холодным светом отражались от многовекового льда, прыгали из стороны в сторону по мере того, как бойцы медленно продвигались вглубь пещеры, а через несколько десятков метров, увязнув во тьме, растворялись бесследно. В спину дул сквозняк, словно бы подгоняя солдат двигаться быстрее; в лучах безжизненного электрического света играли и резвились занесённые сюда ветром снежинки, а затем либо оседали на неровном полу, либо уносились вдаль, докуда уже не доставали лучи армейских фонарей. Идти приходилось осторожно, следя за каждым своим шагом, будто идя по минному полю. Ледоступы со своей задачей справлялись и справлялись на ура: подошвы ботинок не скользили по заледеневшему снегу, и всё внимание бойцов было сконцентрировано на сгущающемся впереди мраке. И всё же велик был шанс споткнуться, потерять равновесие, а спуск был довольно крутым – одно неосторожное движение, и все неровности спуска придётся пересчитывать своими рёбрами. — Как думаете, — тихо спросил Эйрид, — глубоко вообще этот тоннель уходит? — Метров сто-сто пятьдесят… — навскидку предположил Винсент. — Не думаю, что глубже. Тоскливые завывания обдувающего их сквозняка впереди и вовсе искажались, и из холодного, смертью дышащего мрака до них уже в ответ доносился не то демонический вой, не то рёв, словно бойцы спускались в саму Преисподнюю. — Страшно… — тихо проговорила Дэрин. — И холодно… — Шарфик надевать надо, чтобы холодно не было, — усмехнулся негромко Макс. — Да ладно уже, — ответила медпони и улыбнулась чему-то своему. — Шарфик… — добавила она негромко спустя несколько секунд молчания. Тоннель раздался в стороны, и свет фонариков, вырвавшись из его жерла, замельтешил в просторной комнате, невысокий потолок которой подпирало несколько грубых, вытесанных изо льда колонн. Похоже, тоннель продолжался сразу на другом конце помещения, но были здесь и иные выходы, ведущие в противоположные друг другу направления: один слева и один справа. Флэш явно не шутил, когда сравнивал это место с лабиринтом. — Дерьмово, — только и сказал Макс, осматривая неровные своды пещеры, холодно блестящие в свете фонарей. — Ну и… куда теперь? — задал закономерный вопрос Темпест. — Не обратно – это уж точно. — Мотострелок перевёл луч фонарика с одного прохода на другой и, постояв так несколько секунд, усмехнулся. — Направо пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь… — Чего? — вскинул голову вороной пегас. — Налево пойдёшь, — продолжил Макс менторским тоном, — себя потеряешь, коня сбережёшь… Он обошёл ледяные колонны, стуча подошвами по полу, запустил луч фонаря в дальний тоннель, провёл им, ощупывая, по сводам. — Макс? — подала голос Дэрин Харт за его спиной. Мотострелок не обернулся, хотя ощущал на себе сразу несколько вопросительных взглядов. Нужно было принимать решение. — Пошли, — негромко бросил он, выудил из рюкзака флуоресцентный маркер и стрелочкой отметил одну из колонн – «прямо». — Не проще ли вообще завалить эту пещеру? — осведомился Эйрид, когда они ступили в следующий тоннель, продолжающий спускаться в недра земли. — Параспрайт его знает, что за нечисть тут обитает. — Боишься, что ли? — спросил его Винсент, двигаясь вместе с Максом в голове процессии. — После всего пережитого… — Единорог усмехнулся нервно. — Ну, вообще, да. Не сказать, что сильно… — Не дрейфь, — посоветовал ему Макс. — Нас пятеро, вооружены до зубов, да ещё и два сильных мага в команде – любую сволочь под бетон закатаем. — Сильный. Ага, — хмыкнул Эйрид. — Меня вообще безнадёжным в учебке считали. Даже простенький щит призвать не мог… — А сам магическими стрелами направо и налево раскидывался на том острове чёртовом… — заметил негромко Кричински. — Ты бы видел, как он электрическую аномалию облапошил – вот это точно гений тактики, — добавил мотострелок, сам не спуская глаз с темнеющего впереди тёмного провала, неохотно отступающего от обжигающего мрак света фонарей. — Так что не надо нам тут про «маг-не маг» заливать. Всё у тебя в порядке с твоей антенной. — Спасибо, ребята, — ответил им просто единорог, похоже, убеждённый доводами своих товарищей. На том тему и замяли. Длинные тут шли тоннели и глубоко спускались. На развязках отряд непременно останавливался, чтобы Макс успевал отметить направление жёлтой светящейся стрелочкой на стене. И вроде бы не так уж далеко от входа ушли, а создавалось ощущение, что забрели в такие дебри, откуда и выхода уже не найти. — И всё же вы не ответили на мой вопрос, — спустя некоторое время прозвучал в темноте голос Эйрида. — Это какой же? — поинтересовался отстранённо Винсент. — Почему бы нам не завалить эти тоннели и не волноваться, что отсюда может что-нибудь полезть? — Ну смотри… — уже приготовившись учить эквестрийца основам тактического мышления, начал Макс. — По поверхности без техники передвигаться – чистой воды самоубийство. То есть эти тоннели нам могут ещё понадобиться, если сапёрам всё же не удастся без последствий расчистить завал. Это раз. Теперь два: не исключено, что здесь есть другие выходы, причём в непосредственной близости к тому, что нашли мы. Это мы сейчас как раз потихонечку, не напрягаясь так, разведаем. Ну и три: мы тут не в голливудском, мать его, боевике, чтобы к херам подрывать всё, что вызывает подозрения – взрывчатка нам ещё может понадобиться. Улей этих перевёртышей там завалить или ещё что… Короче, ты меня понял. — В каком-каком боевике? — переспросил Темпест. — Эплвудском? — Да оставьте вы уже в покое американскую киноиндустрию, — усмехнулся Кричински. — Нормальные боевики, между прочим. — Может быть, и нормальные, — пожал плечами мотострелок. — Но такое же оружие пропаганды, как и всё остальное в нашем богом проклятом мире. Боюсь представить, что после войны твориться будет… Спереди веяло сквозняком, и Макс чувствовал это даже под несколькими слоями тёплой одежды. Выйдут на поверхность, свяжутся со своими, получат команду «отбой» и вернутся обратно к колонне – греть задницы в тёплых внедорожниках, пока сапёры минируют завал. Классно звучит? Макс тоже так думал. И потому не верил, что всё будет так просто. Вывалились в какое-то ущелье, сплошь изо льда и снега. Шириной оно получалось не менее двадцати метров, а падать было далеко: самый низ этой расщелины попросту терялся в сгущающемся внизу мраке. Сверху же, наоборот, светило серым затянутое пасмурной хмарью небо, низвергая армии вальсирующих в воздухе снежинок. Метров пятьдесят дотуда было, без альпинистского снаряжения не забраться. Бойцы остановились на своеобразном выступе – эдаком нешироком балкончике, откуда путь был разве что обратно в пещеры. Были у них с собой, конечно, и крюки-кошки, но, откровенно говоря, ни у кого желания перебираться на другую сторону не было. Похоже, пещеры и действительно были необитаемы. Темпест осторожно, но без страха сорваться заглянул в разверзшуюся перед ними пропасть, присвистнул: — Повезло ж мне с крыльями родиться. — Хитрый какой, — хмыкнул Макс, настраивая рацию. — Альфа-главный, я Альфа-два-один-главный, проверка связи, как слышите меня, приём? Не самые благоприятные условия для выхода на связь, если так посмотреть. Мало того, что в ущелье каком-то, так ещё и сверху чёрт те что творится с этой метелью. Не факт, что рация добьёт, конечно, но попытка – не пытка. На крайний случай просто развернутся и пойдут обратно: пометки-то на стенах Макс оставил. — Два-один, Альфа-главный, принято, слышу тебя хорошо, с незначительными помехами, приём. — Альфа-главный, отряд достиг ущелья, дальнейшее движение невозможно, всё чисто. Ожидаю приказов, приём. — Два-один, понял тебя, возвращайтесь к колонне и особое внимание: у нас тут несколько контактов к западу, предположительно чейнджлинги. Встретите на обратном пути – огонь по усмотрению. — Принято. Выдвигаемся к колонне. Альфа-два-один-главный, отбой. Макс и сам невольно бросил взгляд в ущелье. Не сказать, что он страдал боязнью высоты, но от такого мотострелку становилось немного не по себе. — Ну, что, двинули обратно? — спросил неуверенно Эйрид. — Ага. Двинули, — согласился с ним мотострелок, прежде чем отряд повернул назад. Они вновь углубились в ледяные пещеры, но в этот раз путь через эти катакомбы не вызвал у бойцов ни страха, ни каких-либо затруднений: это место было мертво наверняка уже не первое десятилетие, а оставленные Максом пометки на стенах, ярко сверкающие в кромешной тьме даже за пределами действия фонарей, не оставляли им ни малейшего шанса заблудиться. Иными словами, путь обратно до точки заброски занял у бойцов никак не больше десяти минут. Вот только по прибытии на место нарисовалась проблема: тоннель, ведущий к выходу, оказался завален. Капитально. *** Даже после нескольких дней реабилитации Твайлайт чувствовала себя несколько пришиблено. По словам медиков, прежде чем волшебнице смогли оказать достойную стационарную помощь, она успела потерять столько крови, что хватило бы, наверное, на три-четыре переливания в донорском центре – до летального исхода было копытом подать, но нет, обошлось, выдержало хрупкое понячье тело. Разве что «отходняк» последние дни был такой, что поняша и книгу-то банально своей магией поднять не могла: слабость буквально сковывала тело и разум. Настолько плохо она не чувствовала себя ещё никогда, даже когда перегрузила свой рог особо мощным заклинанием и долгое время после этого мучилась чудовищной головной болью. Она с трудом передвигалась, и лежать бы ей сейчас дома, в тепле и уюте, за хорошей книгой, слушая, как за окнами библиотеки воет вьюга. Наверное, так бы она и поступила, если бы не одно «но»… Её заклинание слежения. Сейчас она чувствовала амулет Эмбер так близко, как никогда раньше. Она вызвала его сегодня утром из чистого любопытства, даже не надеясь на отклик. Пожалуй, это было одно из самых простейших заклинаний сразу после левитации, и удивлению молодой волшебницы не было предела, когда амулет откликнулся почти мгновенно и с такой силой, будто находился прямо тут, в Понивилле. Он и находился. Совсем рядом, буквально в паре километров от библиотеки. Твайлайт на протяжение целого часа не могла найти себе места. Эмбер жива? Вырвалась из плена? Когда? Как успела попасть в Понивилль? Почему не объявилась? Хотя последнее ещё можно было объяснить: со временем, проведённым на расстоянии друг от друга, их дружеские узы могли ослабнуть. В конце концов… когда Твайлайт в последний раз видела Менуэтт, Твинклшайн или Лемон Хартс? Но всё же… они обменивались письмами! Порой по несколько за неделю! Почему… Она бродила по библиотеке под удивлённые взгляды Спайка и лейтенанта Флеймин Даска из Ночной Стражи, приставленного к ней Принцессой Луной. Она даже почти не чувствовала в тот момент усталости: адреналин кипел в её крови. Жива. Эмбер жива! И она здесь! Впрочем, грыз её в тот момент и червячок сомнений. Слишком уж хорошо всё сложилось. Таким образом амулет мог оказаться вовсе не у Эмбер, а… А у кого ещё? Солдаты СКО? Пленные наёмники «Беллфайер», взятые в Балтимейре? Твайлайт даже не догадывалась, насколько близко она оказалась к правде. Волшебнице пришлось уболтать Даска прогуляться с ней по вечернему Понивиллю. Уже стемнело, на улицах горели праздничные огни, за горизонтом стрекотали винтами патрульные вертолёты. Небо оставалось чистым и иссиня-чёрным, ни единого облачка на многие мили вокруг. Когда пару дней назад ей сообщили, что Клаудсдейла больше нет, она была слишком слабой для того, чтобы хоть как-то на это отреагировать. Теперь уже было слишком поздно для шока. Лишь поселилась в сердце печаль. Теперь она понимала, о каком таком «сюрпризе» говорили те наёмники, к которым присоединился Уильям. Не самый приятный подарок ко Дню Согревающего Очага… И снова эти дурацкие воспоминания. Как она летела домой, потеряла контроль и влетела в Уильяма. Неделю назад? Нет, чуть больше, ещё когда у них был шанс закончить эту войну до того, как наёмники развернут на юге страны свой плацдарм. Она не знала, что и думать. Её друзья были там, во вражеском плену, а она ничего сделать не могла, чтобы вызволить их. Ринулась бы прямо сейчас вместе с Эплджек, свернула бы горы, сокрушила бы целые армии, как в былые времена. Нет в мире того, с чем бы они не справились, работая вместе. Но нет, Принцессы не отпустили бы. Да и сама она понимала, что не проживёт и дня на вражеской территории. Это было не как тогда, не как с Сомброй, Дискордом или Найтмейр Мун. Даже Королева Крисалис с её армией чейнджлингов не доставила столько хлопот. У чейнджлингов не было ядерной бомбы! Это было ужасно. Она даже не знала, живы ли до сих пор её подруги. А если они уже на Земле? Это большая планета, в несколько раз больше Эквуса, и Соединённые Штаты – большая страна. Уильям рассказывал, хотя бы здесь ему не было бы причины лгать. Где их искать посреди мира, охваченного войной таких масштабов, какие пони и не снились? Именно на фоне таких мыслей она и обнаружила сигнал от амулета Эмбер. Знание того, что её старая подруга так близко, вселило в неё чуть больше уверенности. По крайней мере, если она выбралась из плена наёмников… то это значит, что шанс есть и у её друзей, так? Надежда умерла вместе с тем, как Твайлайт и лейтенант Даск приблизились к военной базе СКО у Понивилля. Сигнал вёл именно туда, за ограждения из колючей проволоки и дозорные вышки с прожекторами. Гражданским туда был вход закрыт по вполне понятным причинам, но Твайлайт была принцессой, представительницей власти в этой стране. Возможно, если она поговорит с дозорными на КПП… По крайней мере, она должна была забрать амулет. Им пришлось немного прогуляться, чтобы дойти до базы. Холм, на котором она располагалась, находился на некотором отдалении от города. В привычное время Твайлайт просто воспользовалась бы крыльями и оказалась у ворот в пару взмахов… но сейчас всё, что она могла себе позволить, так это неспешный прогулочный шаг. Дорога была хорошо наезжена, но не более того. Пони здесь не бывало, а люди предпочитали пользоваться транспортом, чем проделывать весь путь от базы до города пешком. Один раз поняшам пришлось посторониться и пропустить колонну из двух грузовиков, двигающихся к Понивиллю. СКО продолжали укреплять свои позиции в городе… — Так странно… — Твайлайт остановилась на склоне холма и посмотрела на вечерний Понивилль. Праздничные гирлянды и укреплённые позиции на фоне заснеженных коттеджей выглядели почти что дико, не говоря уже о замаскированной тяжёлой технике, которую завели во дворы, где было можно, и окопали, обложив мешками с песком и растянув поверху камуфляжные сетки. — Люди проделали хорошую работу, — заметил фестрал, тоже обратив своё внимание на город. — Такую оборону будет тяжело взломать. — Прежний Понивилль мне нравился больше. — Волшебница вздохнула и улыбнулась задумчиво. — Это был сравнительно небольшой городок, когда я только переехала сюда. Сложно поверить, что он так разросся за это время. С людьми он выглядит ещё куда более беспокойным. — Останутся ли они с нами, когда всё это закончится? — спросил страж и посмотрел на аликорна. — Я не знаю, — покачала головой Твайлайт. — Мы им обязаны. Думаю, меньшее, что мы можем им дать взамен на их преданность, так это шанс начать здесь новую жизнь. Дома их всё равно ждёт война… Они помолчали ещё несколько минут, прежде чем продолжить подъём к военной базе. В любом случае, это уже не Твайлайт решать, останутся люди в их мире или нет. Селестия и Луна наверняка посчитаются с её мнением, – её и её друзей, – но окончательное решение всегда будет за ними. Кто-то из людей всё равно захочет уйти. Они оставили на Земле всё, их нельзя было в этом винить. Но несправедливо это было, обидно: после всего произошедшего здесь вернуться на родную планету и снова биться насмерть. За дом, за семью, за свою землю и флаг. Может… Может тогда Принцессы смогут помочь людям прекратить их войну? — Эй! База закрыта для посторонних! — окликнул их дежурный у ворот и вышел к шлагбауму, закрывающему проезд на территорию «Рубикона». — Поворачивайте и чешите отсюда, у нас никаких визитов не запланировано! Ворота были откатные, на колёсах, без колючей проволоки, зубьями которой ощетинился весь остальной периметр военного объекта. Тут же были и две дозорные вышки с пулемётами, и огневая позиция с «Хамви», в турельной установке которого красовался роторный пулемёт. Это был уже не первый визит лавандового аликорна на базу СКО. Она была здесь парой дней ранее, отлёживаясь в лазарете после огнестрельного ранения, а ещё раньше, даже до начала этой глупой войны, она присоединилась к СКО, чтобы найти Эмбер, пропавшую вместе с эквестрийской делегацией. С тех пор, конечно, «Рубикон» с большого военного лагеря стал походить на настоящую базу: с огороженным периметром, прожекторами, оборудованными вертолётными площадками и окопанными артиллерийскими позициями. Появились даже ангары и безвкусные квадратные конструкции из металла и бетона – бойцы СКО были способны построить одну такую в считанные часы, а уж как способствовали росту военной базы вошедшие в состав коллективной обороны земные пони, единороги и пегасы… — Я хочу поговорить с полковником, — как можно громче и твёрже заявила Твайлайт. — По поводу? — осведомился солдат, хмуро оглядывая непрошеных гостей. То, что перед ним стояла одна из правительниц Эквестрии и офицер Ночной Стражи, похоже, вообще его никак не трогало. — Я… Мне нужно увидеть пленённых наёмников, — несколько неуверенно ответила волшебница. — У одного из них может быть кое-что важное для меня. — Одну минуту… — Боец коснулся рукой гарнитуры, встроенной в его шлем. — «Рубикон», это Пульсар-два-один, как слышите меня, приём?.. — Пауза. — Принято, у нас двое местных у главных ворот базы, аликорн и Ночной Страж, хотят увидеться с полковником, вопрос касается военнопленных. Какие распоряжения, приём? — Выслушав ответ, боец перевёл взгляд на Твайлайт, продолжая держать руку в гарнитуры. — Ээ, никак нет, это не Принцесса Луна… Понятия не имею, штаб… Вроде сиреневый… — Принцесса Твайлайт, — поняв, о чём идёт речь, немедленно сообщила волшебница. — Подтверждаю, это Принцесса Твайлайт, приём, — незамедлительно ответил штабу боец и замолчал на некоторое время, глядя куда-то в сторону Понивилля. — Принято, штаб, выполняю. Пульсар-два-один, конец связи. — Он закончил сеанс связи и повернулся в сторону одного из своих ребята, что охраняли ворота. — Берт, проводи до штаба, майор хочет их видеть. — Aye-aye, sarge, — лениво откликнулся один из бойцов и сухо обратился к гостям. — Следуйте за мной. Бойцы подняли шлагбаум, откатили ворота, и пара пони в сопровождении солдата СКО прошла на территорию базы. В отличие от Понивилля, в период своего создания не имевшего какого-либо конкретного плана застройки, база СКО выглядела ровно, красиво и аккуратно: улицы здесь были прямыми, как стрела, палатки и строения располагались на определённом отдалении друг от друга, ничто не стояло и не валялось без дела – к проектировке лагеря подошли со всей ответственностью. В это время суток здесь ещё кипела жизнь, и проходящие мимо солдаты одаривали пару гостей взглядами, начиная от заинтересованных и заканчивая целиком равнодушными. Лишь некоторые пони, перешедшие в состав СКО, совершали короткие поклоны, приветствуя коронованную особу. Впрочем, некоторые – далеко не все. За колючей проволокой «Рубикона» правили порядок, строгость и безразличие, и, похоже, этой атмосферой заразились и сами эквестрийцы, зачастую провожая волшебницу и Ночного Стража абсолютно ничего не выражающими взглядами. Война изменила слишком многих из них… У центральной палатки они остановились. Их конвоир одёрнул полог входа, заглядывая внутрь, коротко отчитался, после чего обернулся на пару пони и жестом пригласил их вовнутрь. С ними он, впрочем, не остался: правила требовали от него вернуться на пост. Задерживаться здесь надолго Твайлайт не хотелось: в палатке оказалось душно, и этот застоявшийся здесь воздух был буквально пропитан табачным дымом, смешавшимся с запахом быстрорастворимого кофе. Как штабные офицеры ещё не потеряли сознание от кислородного голодания, оставалось для аликорна загадкой. Командовать целой армией в таких условиях ей вообще казалось задачей крайне нетривиальной, и даже закралась в голову мысль, что будь здесь посвежее, и некоторых критических неудач на фронте удалось бы избежать либо хотя бы смягчить их последствия. — Как самочувствие, Ваше Величество? — с ходу, опустив приветствия, спросил её майор Гайду. Помимо него и нескольких штабных офицеров, больше в палатке никого не было, в том числе полковника. — Уже лучше, спасибо, — улыбнулась волшебница и прошла к карте в центре помещения, за изучением которой и находился майор. — Полковник Хенрикссон на месте? Мне нужно поговорить с ним. — Полковника нет на территории базы, — ответил Гайду. — На время его отсутствия командую я. Могу чем-то помочь? Это была неожиданная новость. Зачем полковнику покидать базу? И если так, то куда он мог отправиться? Кобылка могла бы задать эти вопросы майору, но почему-то ей показалось, что данная информация не будет входить в круг её компетенции. Да и не за тем она сюда пришла. — Мне нужно увидеть пленённых наёмников, — сказала она. — У одного из них может быть… один магический артефакт. И он очень важен для меня. — Что за артефакт? — нахмурился майор. Твайлайт замешкалась. Не сказать, что это была настолько личная информация, да и майор имел право знать, на что он даёт разрешение, но всё же… Неловко было отвлекать одного из командующих офицеров СКО просто из личного интереса. — Вы ведь помните Эмбер Стар, майор? — решила она зайти издалека. — Делегация на базу НАТО, помню, — кивнул Гайду. — Что дальше? — Я говорила про амулет, — продолжила Твайлайт. — Тот, который мог бы мне помочь отыскать её, если что. — Думаете, он у одного из наёмников? — быстро догадался майор. — Я уверена, — заявила принцесса. — Сигнал от него указывает на вашу базу. Он здесь. Я хочу его забрать, майор… и, если возможно, узнать, что случилось с моей подругой. Гайду задумчиво уставился на карту. Нет, ничего сверхъестественного от него принцесса не требовала – просто пытливый военный ум не давал ему принять столь простое решение без обдумывания его возможных последствий. На принятие решения у него, в прочем, ушли считанные секунды: — Хорошо, — кивнул он и обратился к ординарцу. — Проводите до палатки с военнопленными. И принцесса, — он взглянул на Твайлайт. — Вы можете задавать им любые вопросы, но не более того. Попробуете допросить их при помощи силы или магии – вас вышвырнут с базы. — Я не хочу насилия, — заверила его волшебница. На самом деле её даже немного задели слова майора: она никогда бы не пыталась причинить вред другому живому существу, если не было других путей разрешения конфликта. Флеймин Даск – другой разговор; хищничество и жестокость были в крови фестралов, и одной Принцессе Луне было известно, чему обучают Ночную Стражу на закрытых военных базах, но даже он наверняка бы не стал причинять кому-то боль просто потому, что это был самый простой способ решить проблему. Люди не всегда понимали, как работает менталитет пони. Но Твайлайт была готова им это простить. В конце концов, они были здесь, чтобы помочь. Ординарец вывел их из палатки и повёл в другой конец базы, мимо ангаров и стоянок с техникой, мимо ровных рядов казарменных палаток и вертолётных площадок, мимо складов провианта, топлива и боеприпасов. Твайлайт устала вертеть головой ещё на пути от главных ворот до штаба: всё здесь было однотипным, выцветшим, строгим и упорядоченным до скуки. Аликорн любила порядок. Ей нравилось, когда каждая вещь в её доме лежала на нужном месте и нигде иначе. Но «Рубикон»… В нём не было вкуса. Ни одного украшения или деревца – просто серая… серость. Неудивительно, что солдаты вокруг были такими мрачными и неприветливыми: довольно сложно улыбаться, когда тебе банально нечему улыбаться… — Так ваши пленники тоже живут в палатках? — спросила волшебница у ординарца. Человек в зимнем камуфляже шёл по лагерю словно на автопилоте, непременно среди нескольких одинаковых проходов выбирая именно тот, который был им нужен. — Как и все остальные, — не глядя на принцессу, ответил боец. — На войне есть определённые правила. Назовите это этикетом, если хотите. Пленные – такие же люди… Либо пони, какая разница… Женевская конвенция, все дела. — Удар по Клаудсдейлу тоже был следованием этикету? — спросил Флеймин Дакс, и в голосе его не укрылась нотка сарказма. Впрочем, солдат СКО даже не взглянул в его сторону. — Это наёмники, — ответил тот так, словно это давало ответ сразу на все вопросы. — Они не подписывали и не признавали никаких соглашений. Может, у них и есть свой моральный кодекс – понятия не имею. Так или иначе, они больше работают на эффективность. Не дают пощады, но и сами не ждут жалости. Скользкая дорожка. Все они заканчивают военными преступниками. — А чем эти пленные занимаются? — продолжила расспрос аликорн. — Они ведь не могут весь день сидеть в палатках… Или могут? — Ну… — скривился ординарец. — Привлекаем их к мелким работам, где трудно что-либо испортить. Никакой ценной информацией они всё равно не владеют… Честно, не знаю, что с ними дальше делать будем. Военнопленными мы не обмениваемся, – тотальная война, как-никак, – так что деть их некуда. По сути, они и военнопленными-то не являются. Частные военные компании – всегда проблема в этом плане. — Почему это? — поинтересовалась кобылка. — Разве они не являются… ну… Военнослужащими? — Нет, не являются, — покачал головой солдат. — Я, честно, хрен знает, кто они там по праву и законодательству: это епархия юристов. Так или иначе, все эти частные военные компании на то и частные – это коммерческие организации, не везде, к тому же, разрешённые. По сути, это гражданские лица со стволами и техникой, и права на участие в военных действиях у них нет… но кого это теперь-то волнует? Вскоре они остановились у очередной длинной военной палатки, в этот раз окружённой по периметру колючей проволокой. Как ни странно, она охранялась: несколько бойцов сторожило вход либо обходило периметр, и наверняка кто-то мог быть также во внутренних помещениях для непосредственного наблюдения за наёмниками. Твайлайт вновь призвала заклинание и в который раз убедилась в своей правоте – путь ей лежал именно туда. — Приказ майора, — сказал ординарец одному из постовых. — Они имеют право задавать вопросы, не более. — Прямо здесь? — удивился охранник. — Я думал, у нас для такого помещения есть. — Нестандартный допрос, — откликнулся ординарец. — Принцессе просто нужно что-то забрать у одного из наёмников. Не должно занять много времени. — Ну да, ну да, а ты потом кровь от стола оттирай после таких «нестандартных допросов», — пробурчал солдат и перевёл своё внимание на двух гостей. — За мной. Внутри палатки на оборудованном посту наблюдения он передал их ещё одному охраннику, проинструктировав насчёт условий проведения допроса. Внутри их тоже оказалось двое, все при оружии. Похоже, внутренний и внешний пост сменяли друг друга время от времени, чтобы одни могли погреться, а вторые – наоборот, помёрзнуть снаружи, заодно прикончив по парочке десятков сигарет. То ли того требовали протоколы безопасности, то ли принцессе банально не доверяли, но в жилую часть палатки вместе с ней направились оба часовых. Не сказать, что Твайлайт была бы сильно уязвлена этим: отношения между СКО и эквестрийским правительством, равно как и Вооружёнными Силами Эквестрии, были несколько напряжёнными. С учётом того, что и в самих-то СКО не складывалось какого-либо доверия, неудивительно, почему люди так подозрительно относились и к своим союзникам. Флеймин Даск не отступал от неё ни на шаг. Волшебница невольно задумалась о том, как фестралам удавалось так бесшумно передвигаться – будь то снег, металл или скрипучие доски старого дома, из-под копыт Ночных Стражей не доносилось ни единого звука. Были ли это годы тренировок или какая-то хитрая магия шумоподавления? Кобылке казалось, что их изящные накопытники из неизвестного металла с прилаженными подвижными клинками лезвий должны были греметь на всю округу. Если она не смотрела на Стража, то могла даже притвориться, будто его и нет. Честно, она даже не знала, бояться его или же благодарить Принцессу Луну за столь надёжного и обученного телохранителя. Златобронная Кантерлотская Гвардия наверняка таскалась бы за ней целым батальоном, гремя своими тяжёлыми латами и сверкая лезвиями мечей, секир и копий… Жилые помещения не были заняты и наполовину: большая часть двухъярусных коек пустовала. Внешне походило на обыкновенные казармы, и, если бы не вооружённый эскорт да указания поискового заклинания, Твайлайт бы подумала, что они ошиблись палаткой и забрели в какие-то необжитые казармы. — Всем встать, — громко скомандовал один из солдат СКО, хотя наёмники уже и сами заметили посетителей. Второй охранник прошёл с ними до центра казармы и отстал, решив наблюдать за происходящим оттуда. Без брони и оружия они, наконец-то, стали похожи на людей. Шестеро наёмников неторопливо поднялись с коек, пока волшебница разглядывала их и внутренние убранства тюремной казармы. Всё здесь было таким же однотипным и утилитарным, как и в остальной части лагеря, и даже пленные прекрасно вписывались в эту картину, нося одинаковую униформу и одинаковые выражения на лицах. У них даже взгляд у всех был одинаково холодный и безразличный. Он пронзал волшебницу насквозь… Конечно, наёмники уже достаточно долго находились в Эквестрии, чтобы понять, что перед ними была не совсем обычная гостья. Одновременно и рогом, и крыльями здесь обладали лишь пони, представляющие правительственную верхушку королевства. Это было символом статуса и власти. Неужели допрашивать их пришла одна из принцесс? Было бы забавно на это поглядеть. Твайлайт даже не знала, как начать, как правильно задать свой вопрос. Ей немедленно захотелось развернуться и покинуть это место, оказаться подальше от этих холодных взглядов и каменных лиц. Аликорн разглядывала пленённых оперативников, думая над тем, а действительно ли она хочет знать, что случилось с её подругой? А если кто-то из этих наёмников скажет, что лично убил её? Что пытал? Как на это отреагирует Твайлайт? Но отступать было некуда. В тот момент волшебнице казалось, что лучше уж горькая правда, чем сладкое незнание. Тем более ей не хотелось выглядеть дурой. Всё же она в какой-то мере представляла целую страну, пускай была и самой молодой из аликорнов. Тогда она вспомнила Уильяма. Он ведь оказался хорошим человеком, пускай и выбрал другой путь в своей жизни. Может, и эти наёмники были всего лишь жертвами? Может, и их толкнули в круговорот войны не жажда крови и наживы, а банальные обстоятельства? Потому что по-другому и не выжить в мире, где есть место только для войны? Она решила зайти издалека и начать с истории о пропавшей подруге. Ей казалось, что им нужно было это знать, пускай маленькая, циничная её часть и пыталась сказать ей, что им было всё равно. И всё же… Она не привыкла сразу что-то требовать. Ей хотелось поделиться этой историей, с врагом или нет. Может, тогда у неё получится создать более стабильный контакт… — Чуть меньше месяца назад я потеряла подругу, — спокойно начала она, переводя взгляд с одного наёмника на другого и стараясь выдерживать их холодные, тяжёлые взгляды. — Хорошую подругу. Она пропала в Вечнодиком лесу за несколько дней до того, как… всё началось. — Она сделала короткую паузу. Даже тогда она и представить себе не могла, что локальная операция в Вечнодиком лесу выльется в полномасштабную войну с тысячами, десятками тысяч убитых и раненых, и ещё большим количеством сломленных и разбитых потерями и непрекращающимся ужасом военных действий. — Она была частью мирной делегации. Мы пытались договориться с крупнейшими военными группировками людей в лесу, прекратить насилие. Может, у полковника были другие планы, я не знаю… — Она мотнула головой, отгоняя эти мысли. Конечно же, у него были другие планы. Разместить там форпост, завладеть складом оружия и боеприпасов… Сейчас всё это было уже неважно. — Мы дружили, когда я была ещё студенткой. Не сказать, что из меня тогда был хороший друг, впрочем… — Она скривилась, вспоминая целые вечера, убитые на чтение и подготовку домашнего задания, пока все остальные гуляли по вечеринкам и весело проводили время в дорогих кантерлотских ресторанах. — Тем не менее, я решила сделать ей подарок. Частично чтобы проверить свои магические способности… но он был от чистого сердца. — Она улыбнулась, в этот раз вспомнив, как тяжело ей было пойти на нечто подобное – с её-то тогдашней социофобией. — Это был амулет с драгоценным камнем, рубином, на котором я и решила испробовать одно из изученных мною заклинаний. Сокрытая в камне магия должна была в любой момент указать мне, где находится амулет. Её очень тронул этот подарок. Я знаю, она его сохранила, и я не раз пыталась отыскать её после её пропажи, только… — Она потупила взгляд. — Теперь магический след ведёт сюда. Вероятно, моей подруги уже нет в живых, но… Мне хотелось бы хотя бы вернуть этот подарок. Надеюсь, вы меня понимаете. Он довольно многое для меня значит… Она умолкла. Молчали и наёмники, переглядываясь и будто бы решая, что делать с этой информацией. Затем один из них вытянул из кармана уже знакомый волшебнице кулон с драгоценным камнем в середине. — Так вот, что эта штуковина творит. — Наёмник усмехнулся, разглядывая безделицу, после чего протянул кулон волшебнице. — Забирай. Мне в любом случае надоело везде таскать его с собой. Мне кажется, уже и сам генерал-майор забыл, зачем он мне его отдал. Твайлайт осторожно приняла магией амулет и тут же почувствовала ту крохотную частичку силы, что хранилась в небольшом красном самоцвете. Вне всяких сомнений, это был он. Кулон, некогда принадлежащий её подруге… — Она… — Аликорн запнулась, но всё же нашла в себе силы задать этот вопрос. — Она мертва, да?.. Она бы не удивилась. Наёмники использовали пленных как живые щиты, сбрасывали на пони напалм и взорвали Клайдсдейл оружием, которое до сих пор заставляло немногочисленных выживших умирать в страшных мучениях. Это было в их стиле. — Я не знаю, — покачал головой оперативник. — В последний раз, когда я её видел, она была ещё жива. Мы даже перебинтовали её крыло… Забавно, тогда ещё кто-то пытался помогать раненым, а не добивать их на месте. — Боец хмыкнул невесело. — Хорошая кобылка. Пугливая и наивная, но в хорошем смысле. Похоже, сдружилась с моим капралом, прежде чем его перевели в диверсионную группу… Хреновая затея. Я сразу увидел, что Уильяму не место в этой сказочной стране. Жаль, не сразу понял… Уильям… Диверсионная группа… Задумчиво глядя на переливы цвета и магии в драгоценном камне, Твайлайт зацепилась за эти слова и всё никак не могла выкинуть их из головы. А если… — Уильям? — переспросила она и подняла взгляд на наёмника. — Уильям Калински? Сколько ещё среди людей тех, кого родители назвали Уильямом? Этого кобылка не знала, но это не могло быть простым совпадением… — Именно он. — Солдат выглядел удивлённым. — Знакомы? — Ещё бы, — сердито фыркнула аликорн, но быстро вернула себе дружелюбный настрой. — Я налетела на него две недели назад во время пурги. Он очень много рассказал о себе и о вашем мире, о войне и своих мыслях касаемо Эквестрии. Я хотела, чтобы он был моим другом. Но потом нас взяли в плен. В том числе благодаря ему. Он говорил, что не хотел всего этого… и я хочу ему верить… но это слишком долгая история. Теперь он с… «Акулой», кажется. Так они себя назвали. Один из наёмников присвистнул: — «Акула»? Чёрт возьми, из пехоты туда единицы попадают. Парень нехреново так отличился, раз его взяли в спецназ всех спецназов. — Интересное совпадение, — улыбнулся бывший командир Уильяма. — Я ожидал, что он далеко пойдёт, но такое… Мне жаль, что тебя одурачили, малышка. Уильям – хороший человек. Но он тоже исполняет приказы, как и все мы. — Как вас зовут? — поинтересовалась волшебница у наёмника. Ей хотелось запомнить имя этого человека. Она и сама не знала, зачем ей это, но что-то подсказывало ей спросить, как его зовут. — Сержант Честер Хирш, — ответил боец негромко. — Хотя какой я нахрен теперь сержант… Последний выживший из своего подразделения, надо полагать. — Спасибо, что сохранили этот кулон, Честер. — Твайлайт слегка склонила голову в знак благодарности. — Я… Я ценю это. И… Если честно, забавно, что именно вы оказались бывшим командиром Уильяма. — Она вновь улыбнулась этому стечению обстоятельств, но её улыбка быстро сошла на нет. — Жаль, что мы и с вами, и с ним встретились при таких обстоятельствах… — Единственные другие обстоятельства, при которых мы ещё могли встретиться, – это поле боя, — сказал Честер и усмехнулся невесело. — Так что предлагаю считать успехом уже то, что мы не стремимся порвать друг другу глотки. — Н-наверное… — Улыбка волшебницы при звуке этих слов превратилась в натянутую. Принцессы, насколько же война исказила сознание, сам образ мышления этих людей? Когда молчание начало перетекать в неловкое и стороны поняли, что им больше нечего сказать друг другу, Твайлайт вежливо попрощалась с наёмниками и, вновь под эскортом, покинула палатку. Морозный зимний воздух обдал её со всех сторон, и аликорн слегка взбодрилась. Держа перед собой магический амулет, она старалась совладать с мыслями, роящимися в её голове. Эмбер. Уильям. Сержант Хирш. И вся эта проклятая война, где никто не понимал, что, зачем и почему. Деньги? Идеология? В большинстве случаев всё это существовало ровно до первого боя. Что-то стояло за всем этим, что-то большое, несомненно веское, но оттого не менее бессмысленное, что толкало стороны вперёд, словно ключ, вставленный в спину заводного солдатика. Почему наёмники участвовали во всём этом? Почему позволяли своими руками творить все эти злодеяния? Неужели ради денег? Неужели ради обесценившихся банкнот? В это было трудно поверить, но Твайлайт понимала, что в её ситуации попросту невозможно взглянуть на всё происходящее с точки зрения представителя другой расы, другого мировоззрения. Она не была хищником, её вид не сражался тысячелетиями за собственное выживание. Она попросту объективно не могла рационализировать образ мышления людей. Наверное, так же, как люди попросту не могли признать, что можно что-то бескорыстно, без задней мысли делать для другого, не ожидая ничего взамен. Они были слишком разные, чтобы друг друга понять. И всё же они смогли бы друг с другом ужиться. Твайлайт хотела в это верить. Просто нужно было покончить с этой войной как можно быстрее… пока не стало слишком поздно. — Принцесса? — Даск осторожно коснулся её копытом, выводя из прострации. — М? — Твайлайт растерянно взглянула на стража, после чего резко вспомнила, где они находятся. — А, да! А куда нам дальше? — Она сконфуженно улыбнулась, чувствуя себя глупой. Стоило ли им вернуться в штабную палатку или… или они могли просто уйти? Сказать честно, долгая прогулка и разговор с наёмниками неплохо вымотали молодую волшебницу. Вкупе с тем, что она всё ещё восстанавливалась после сильной кровопотери, она не отказалась бы ещё немного вздремнуть. — Передадим майору, что мы забрали то, что нам нужно, — улыбнулся ей Даск. — После можно возвращаться домой. *** Падать с девятиметровой высоты на голый лёд – то ещё удовольствие. Хорошо ещё, что вовремя сгруппировался, успел выполнить перекат, избежав сильных переломов, а то бы одним отбитым к чертям телом не отделался. Бывало, и с меньших высот люди падали и разбивались насмерть, но, благо, Максу и не такое переживать приходилось, так что когда ледяной пол под ним внезапно просел и с треском провалился вниз, мотострелок среагировал мгновенно, и, наверное, только благодаря этому и остался жив. Рейдовый рюкзак смягчил падение, тёплая одежда и снаряжение тоже стали весьма своевременной преградой между холодным твёрдым полом и позвоночником мотострелка. Башкой правда, долбанулся знатно, но и здесь удалось избежать серьёзных увечий: благо, ношением шлема боец пренебрегать не стал. Ещё бы под ноги научиться внимательнее смотреть… Родной АК-12 оказался рядом – лежал, уткнувшись стволом в лёд, прицепленный к разгрузке одноточечным ремнём. Фонарик тоже не выключился, но пользы от него, упёршегося лучом яркого света в пол, не было сейчас совершенно никакой. И куда это он так эффектно провалился? — Макс! Макс! — закричали ему сверху, и с потолка тут же ударил тонкий луч электрического света, что заметался в огромном пустом пространстве, изредка натыкаясь на массивные ледяные колонны и ловя искрящиеся пылинки снега, не успевшие ещё осесть после падения. Спустя мгновение к нему присоединился и второй. Вместе они отыскали пропавшего мотострелка всего за несколько секунд. — Вон он! — Он живой вообще? — Я не знаю… Макс! Чёрт, кажется, отключился… Что-то мелькнуло между лучами фонарей, скользнуло вниз, во тьму. Долбящий в глаза свет от фонарей скрадывал окружающие объекты, и Макс не смог в точности разглядеть приближающийся силуэт, хотя уже приблизительно догадывался, кто это мог быть… Темпест взмахнул крыльями, останавливая падение и обдавая мотострелка потоком холодного воздуха, и коснулся копытами земли. Гордому обладателю двух перьевых крыльев по бокам такие детские высоты и вовсе помехой не были… — Живой! — бегло осмотрев бойца, отрапортовал пегас товарищам сверху. Крылатый снайпер подобрался к Максу поближе, пытаясь высмотреть на его теле какие-либо повреждения. — Ты как, командир? — Будто с неба свалился… — ответил мотострелок негромко. — Нахер это тело. Хочу быть пегасом… — Ты бы сначала это прекратил гробить, — скептически протянул вороной жеребец. — Каскадёр… — Улыбнитесь, каскадёры… — усмехнувшись, нараспев произнёс мотострелок, стараясь воспроизвести слова какой-то песни из своего далёкого детства, когда небо ещё было голубее, трава зеленее, а сам он, вооружившись вырезанным из доски ППШ, носился вместе с ребятами по двору, кувыркаясь в траве или снегу, – зависело от времени года, – прыгая по гаражам, раз за разом гоня воображаемую нечисть, будь то пресловутые нацисты, американцы или вообще инопланетяне, обратно туда, откуда бы она ни вылезла. Кто ж тогда вообразить мог, что это станет его постоянным родом деятельности… — Чего? — переспросил его Темпест. — Проехали… — Макс отыскал в свете бьющих с потолка лучей света свой чёрный «калаш» и предпринял попытку подняться, а заодно посмотреть, не отшиб ли он себе чего жизненно важного. Вороной пегас тут же поднырнул ему под руку, помогая подняться, хотя с учётом роста крылатого поддержка эта была чисто символическая – максимум, что мог сделать снайпер, так это не дать бойцу грохнуться обратно на пол. — Всё в порядке? — прокричал сверху Винсент. — Порядок! — откликнулся Макс, освещая фонарём пещеру, в которой он так неудачно провалился. Ничего интересного: полый ледяной мешок да перекошенные во все стороны колонны льда. Здоровенное помещение, однако – выход поискать ещё придётся… — Макс, мы не сможем к вам спуститься! — видимо, убедившись, что командир в ближайшее время помирать от сотрясения мозга или перелома шеи не планирует, продолжил Кричински. — Попробуем продолжить путь по тоннелю, а там уж как получится. Вариант, конечно, так себе, но другого способа воссоединиться с отрядом Макс не видел: забраться наверх чуть ли не под самый потолок было просто нереально, а спускаться вниз без тросов и кошек возможно было разве что методом падающего топора, а так себе и сломать чего недолго – всё же мотострелку повезло, а мог и ногу подвернуть, и куда бы тогда? Единственный-то квалифицированный медик наверху остался. — Мы с Темпестом тогда здесь уже, — решил боец. — У тебя ведь люминесцентный маркер есть? Знаю, что есть. Не забывай проходы отмечать. Мы тут тоже живописью на льду потихоньку займёмся. Авось и наткнёмся так друг на друга. — Понял. В случае контакта с противником огонь открывать? — По ситуации смотрите. Хорошо бы без крови, конечно, но если есть угроза, и вы это видите, то кладите всех к чёртовой бабушке. Бог там у себя разберётся, что да как, или куда тут все умершие попадают… — Макс! — это уже до него донёсся голос Дэрин. — Пожалуйста, будь осторожнее. И ты, Темпест. Хватило того треклятого острова… И тех реактивных батарей… — Поживём ещё, никуда не денемся. — Мотострелок повернул голову и глянул на Темпеста. — А, крылатый? Am I right or am I right? — Чего? — в который раз переспросил сбитый с толку пегас. — Вечно забываю, что с вами такое не прокатывает, — покачал головой Макс. — А ведь говорили мне родители: «Учи, сына, английский – в жизни пригодится». Доучился, мля… — Боец взглянул наверх, где по-прежнему чего-то ждали в нерешительности оставшиеся члены отряда, и махнул им рукой. — Двигайте давайте! Хрен его знает, сколько нам тут ещё шататься… — Удачи, орлы, — бросил им Винсент, обходя здоровый пролом в полу, оставшийся после Макса. — Удачи! — поддержала его Дэрин. — И вам того же. — Мотострелок вздохнул тягостно и взглянул на Темпеста, терпеливо ожидавшего его рядом. — Ну что, ты, да я, да мы с тобой, а? — Похоже на то. — Пегас бледно улыбнулся – мотострелок едва заметил это в тусклых отсветах от фонаря. — Давай, двинули уже. Думаю, нам в этом направлении… Не стоило и надеяться, что выходов из зала окажется меньше двух – кто бы ни жил в этом чёртовом лабиринте, он явно чертовски любил копать тоннели. Какая-нибудь бешеная зверюга или спятивший шахтёр, изгнанный за страшные преступления… Хрен его знает, от кого это здесь осталось такое вот наследие. — Ты точно в порядке? — стоило им вновь углубиться в сеть тоннелей, спросил пегас. Взяв на себя прикрытие тылов, он часто оборачивался, освещая уже пройденный путь наствольным фонарём своего АКУ-12. Макса даже тронула подобная забота. — И с большей высоты валился, — заверил его мотострелок. — Всё нормально. Стрелять могу. — Если бы меня только это интересовало… — пробормотал эквестриец. Приложился Макс на самом деле хорошенько: всё ж не с детского городка в мягкую травку навернулся. При таком падении можно было запросто и хребет сломать, и шею свернуть, но нет, уберегла его судьба, сохранила жизнь для новых подвигов. И так раз за разом сухой из воды, словно отмеченный каким-то проклятьем. Когда же настанет момент расплачиваться за сделку с дьяволом? Тоннель, по которому они двигались, вильнул в который уже раз и пошёл наверх. Хороший знак. Чем выше, тем ближе к своим. Ход, правда, крутоват немного, но ничего, лезть можно… — Не посветишь? — обернулся Макс к напарнику. — Поскользнусь ещё в этом мраке, а удача не вечная. — Может, мне лучше на разведку слетать? — Порхалки-то свои развернёшь в этой кишке? Вороной пегас с сомнением окинул взором своды тоннеля, после чего распахнул свои крылья. Маховые перья всё же не доставали до стен, но полёт в таких условиях был навряд ли возможен: не хватало ни высоты, ни пространства для манёвра, а Темпест ещё и снаряжением весь увешан был – чего только одна СВДМ стоила. Эту херню и со сложенным прикладом можно было в качестве весла использовать. Тот же АК-12 Макса немногим длиннее был, а тут вона какая хреновина. Прикладом в пол упереть, и будет ростом практически со среднестатистического эквестрийца. — Начинаю ненавидеть подземелья… — буркнул снайпер, с неохотой складывая свои перьевые простыни. — Нас таких двое, — хмыкнул мотострелок, откручивая от ствола штурмовой винтовки тактический фонарь. — Ладно, ты тогда лучше тоннель задний секи, а я наверх. Дам сигнал, как доберусь… Ответа дожидаться не стал – отбросил винтовку за спину, осветил подъём, прикидывая, как подниматься будет, и полез неторопливо наверх. Сначала медленно, рассчитывая каждое своё движение, а потом потихоньку приноровился. С его-то сноровкой… Лезть было невысоко, метров семь, но из-за того, что освещать себе путь приходилось самому, да и ухватиться в этой ледяной шахте практически не за что было, подъём у мотострелка занял минут пять, если не больше. Поди-ка в горе снаряжения заберись по практически отвесной стене… Ухватился за маячащий уже перед глазами край тоннеля, подтянулся… и тут же встретился взглядом с непонятным чёрным существом, с любопытством изучающим юного скалолаза. Сказать честно, чейнджлинги не так уж и сильно походили на монстров. Человеческая фантазия порой такие ужасы вытворяла, – те же чужие и некроморфы чего стоили, – но условный враг, на уничтожение которого командование отправило в священный поход целую военную экспедицию, видом своим навряд ли бы напугал даже ребёнка. Существо попятилось от края пропасти, стоило мотострелку навести на него луч тактического фонаря. Зажмурило свои здоровенные фасетчатые глаза и что-то неразборчиво зашипело, прикрываясь от выжигающего тьму света дырявой, будто швейцарский сыр, передней ногой. У Макса было буквально несколько секунд, чтобы осмотреть перевёртыша. Чёрный лоснящийся хитин без малейшего признака какого-либо волосяного покрова, забавные ушки-трубочки, сложенные по бокам прозрачный плёнчатые крылья, изогнутый рог во лбу, два здоровенных клыка и дыры, – порой даже сквозные, – испещрявшие передние и задние ноги существа. Ну и что это за херь и по каким страшным законам эволюции на свет могло родиться нечто подобное? Макс уж думал тянуться за пистолетом, да вот перевёртыш его опередил – развернулся, замахал своими прозрачными крыльями будто здоровенная муха, и канул обратно во мрак, да только копыта и сверкали. — Зерги хреновы… — сплюнул мотострелок и быстренько выбрался на поверхность, пока смывшийся чейнджлинг не привёл сюда своих дружков. Мотострелок приладил фонарик обратно к стволу своего автомата и глянул вниз, где маячил луч света Темпеста. — Давай сюда! Такое расскажу! Хотя сам, несмотря на шутливый настрой, был напряжён как струна. Наверняка же разведчик, перевёртыш этот. А это значит, что ждать им тут теперь больших неприятностей. Устраивать перестрелки в замкнутых пространствах Максу совершенно не хотелось, но то ещё они здесь, под землёй, где мелкие хитиновые гадёныши не смогут на полную воспользоваться всеми своими преимуществами. А каково ребятам, охраняющим колонну? Живы ли ещё? Темпест наверх карабкался не в пример дольше самого Макса: всё же его, в отличие от мотострелка, не швыряло из одной «горячей точки» в другую, где то по скалам скачешь как горный козёл, то продираешься через заросшие подлеском лесные чащи, поминутно сваливаясь в овраги. Да и руками всё же за всякие выступы как-то ловчее, наверное, хвататься. Копытокинез – вещь хорошая, конечно, но лишь в узких пределах: предмет какой подержать или на спусковой крючок оружия надавить. Вцепиться во что-нибудь, как пальцами, с помощью этого не получится. Либо эффект совсем не тот будет… Пока пегас пыхтел где-то внизу, Макс бросил взгляд на свои наручные часы. Третий час уже они по этим подземельям шатались… Снаружи уже стемнеть должно было. Вот задница. Ещё и снег этот весь… «Чинуки» замучаются их отсюда вытаскивать. Когда Темпест подобрался уже совсем близко, мотострелок ухватил его за переднюю ногу и вытянул горе-скалолаза из пропасти. Снайпер, видимо, позабыв про всё на свете, бесцеремонно развалился на полу, унимая сердце и восстанавливая сбитое дыхание. — Порядок? — осведомился Макс, вновь вернув контроль над передним проходом. — Д-да… Спасибо, — ответил ему вороной пегас, неуклюже поднимаясь на ноги. — Я думал, мы повыносливее вас, людей, будем… Мотострелок усмехнулся. — Нашёл, с кем сравнивать. Я треть жизни только этим дерьмом и занимаюсь. Темпест уставился на мотострелка в неверии. — Врёшь. — Нет, с чего бы? — Тогда как ты жив до сих пор? Боец философски пожал плечами. — Не настал ещё мой час, видимо. — Ну-ну… — хмыкнул снайпер, но резко нахмурился. — Что ты мне показать хотел? — Не показать, а рассказать – это во-первых, — менторским тоном поправил его мотострелок. — Во-вторых, на том месте, где ты сейчас стоишь, всего несколько минут назад был чейнджлинг и с неподдельным любопытством меня разглядывал. Почему не накинулся – ума не приложу. — Чейнджлинг?.. — Темпест глянул себе под ноги и сдвинулся чуть в сторону, словно боялся подцепить какую-то заразу с того места, где стояло насекомоподобное существо. — Это плохо. — Разведчик, — донёс до него Макс своё предположение. — Скоро их здесь, вероятно, не счесть будет… — Да на кой пух мы им тут сдались? — фыркнул пегас. — Бродим впотьмах как слепые котята… — На кой-то пух, видимо, сдались, — проворчал негромко боец. — Так что держим ушки востро. Надо срочно искать своих – вдвоём мы много не настреляем. Тоннель с этого момента, видимо, и сам задолбавшись петлять и выворачивать кренделя, уверенно пополз вверх, суля заблудшим бойцам скорый выход на поверхность. Надежды это, впрочем, нисколечко не вселяло: что сейчас творилось наверху, можно было только гадать, и оказаться в составе небольшой группы против настоящей орды агрессивно настроенных тварей Максу не улыбалось. Узкие, неровные стены тоннеля постепенно начали давить на сознание. Если бы не частые смены курса, то мотострелку бы уже начало казаться, что они угодили в какую-то пространственную аномалию и всё никак не могут из неё выйти. Нет, они непременно двигались. Медленно, – с осторожностью выбирая повороты и поминутно замирая, чтобы прислушаться к очередному далёкому шороху, – но двигались. К уже знакомой здоровенной трещине во льду, дальше которой они не решились двинуться в прошлый раз, отряд добрался только спустя добрые полчаса, где их и встретило смеркающееся вечернее небо, тускло светящее через рваные края ущелья. Макс пощёлкал каналы рации, попытался связаться с союзными подразделениями – без толку. То ли сигнала не хватало, что странно, то ли отвечать уже и некому было. А то, может, и снежная буря сигнал глушила… В этот раз крылья Темпеста всё же пригодились: выпорхнув из ущелья, пегас пропал на несколько минут, а, вернувшись, доложил, что связи с колонной как не было, так и нет, а определить её местонахождение в такой снежной круговерти – сам быстрее заблудишься. Не выходя из тоннеля, бойцы устроили небольшой привал. Макс, надломив парочку палочек ХИС, оставил их в паре десятков метров, чтобы никакая нечисть не подкралась к их импровизированному убежищу незамеченной. Тоннель был узкий – обойти источники света возможным не представлялось, а поэтому и за безопасность тылов мотострелок был спокоен. — Отдых на краю вечности, — привалившись спиной к стенке тоннеля, усмехнулся Макс, попутно уминая порцию перловой каши с говядиной. — Не такая уж она и вечность, — сухо прокомментировал его высказывание вороной пегас, бросив взгляд в сторону расщелины, а сам похрустывая яблоком. — Метров четыреста… Лететь недолго. — Хорошо тебе говорить. — Мотострелок кивнул на чёрные крылья, сложенные по бокам пегаса. — Летаешь, где хочешь. Здорово живёте, крылатые… — Ага… — улыбнулся снайпер, оглядев свои чёрные порхалки. — Ни на что бы не променял это чувство… свободы. Когда в небе. Словами не описать. — Я тебя понял. Завидую, если честно. — Боец отправил в ущелье пустую консервную банку и глотнул сладкой воды из фляги. — Смешно, что нам ради такого приходится отграхивать двадцатиметровые в длину махины и по несколько лет учиться ими управлять. — А что смешного-то? — удивился Темпест. — У меня челюсть отвисла, когда я впервые вертолёт увидел. До сих пор не понимаю, как эта штука держится в воздухе. Помню, как парочка таких с землёй сравняла целое здание. Ни одному пегасу такое не под силу. Ни голыми копытами такое вытворить, ни унести с собой столько бомб и ракет. А уж с какой скоростью они летают… Не чета нашему брату, конечно, но… впечатляет. Для десятитонных махин-то… Ещё и везут что-то. Технику, припасы, людей, пони… Нашим воздушным каретам до этого ещё топать и топать. Так что нет в этом ничего смешного. Вы за неимением собственных крыльев себе другие построили… Из алюминия или ещё чего… — Поэтично… — покивал ему Макс. Они замолчали, слушая пение ветра, гуляющего по расщелине, и думая каждый о своём. О колонне ли, о войне, о доме – обо всём, чему могли предаться без опаски сильно усыпить бдительность. — А наши-то уже должны были до ущелья добраться, — первым нарушил тишину пегас. — Вперёд нас прошли, — пожав плечами, тут же предположил мотострелок. — Либо не дошли ещё. Либо вообще выбрались давно. Ну или вот так же сидят и кукуют. Услышав эти слова, снайпер поднялся и неторопливо приблизился к краю обрыва, куда вываливался тоннель. Осмотрел рваные края этой глубокой заледеневшей раны, испещрённой десятками узких проходов и лишь в редких местах попытавшейся затянуться, перекинув через края хлипенькие мосты изо льда и снега. — Облететь тоннели, что ли… — задумчиво пробормотал он, и Макс услышал его слова, залетевшие в проход вместе с холодным ветром. — Сиди уж, — бросил ему мотострелок. — Только время зря потратишь. — Так ведь ни на одну пометку не наткнулись, — обернувшись, сказал жеребец. — Может… — Последние слова застряли у него в горле, и пегас замолчал. — Тут в тоннелях эхо такое должно быть, что мы бы любые выстрелы уж точно услышали, — успокоил его боец. — Не в чистом поле, конечно, но уж, почитай, и не в бункере. — Не в бункере… — пони усмехнулся нервно. — Хуже… — Страшно? — Просто немного мучает клаустрофобия, — неуклюже пошутил Темпест, оглядев своды тоннеля. — Только-то и всего. — Простор подавай, а? — хмыкнул Макс. — Понимаааю. Как же ты с нами через бункер тот прошёл? — Да там уж всяко попросторней было, — с готовностью ответил снайпер. — Да и заняться как-то было чем… А тут аж жуть пробирает… Десять минут на короткий отдых, и Макс принял решение перебираться на другую сторону ущелья. Бродить здесь можно сколько угодно, а выхода так и не найти – может, хотя бы на другом конце им улыбнётся удача? — К чёрту на рога ведь прёмся, — пробормотал мотострелок, прикидывая расстояние до ближайшего тоннеля на другом конце. Чёрный провал зиял пустотой несколькими метрами ниже прямо напротив бойцов, и допрыгнуть до него было бы вполне реально, только вот обратно после этого пути уже не будет. — Не возвращаться же… — в тон ему ответил Темпест. — Снова ведь к ущелью выйдем. — Не факт, что с той стороны ситуация другая, — задумчиво произнёс Макс, и тут голову его посетила одна мысль, которая, возможно, могла бы немного облегчить им задачу. — Я ж Винсу сказал помечать путь маркером… Если они вышли к ущелью, то наверняка бы оставили у выхода из тоннеля пометку, мол, «переправились» или «повернули обратно». Зря я тебе ущелье осмотреть не дал. — Проверить? — Да хорошо бы. Сказано – сделано. Сорвавшись с края и окатив Макса веером снежинок, снайпер выпорхнул в узкое пространство между стенками расщелины и принялся облетать чернеющие тут и там провалы тоннелей. Долго у каждого не задерживался, – флуоресцентная краска могла сиять в полной темноте чертовски долгое время, – так что вернулся уже через две минуты, выглядя совершенно довольным. — Есть пометка, метров десять над нами, — отрапортовал Темпест. — Стрелка прямо у обрыва. Поворачивает обратно. Не пошли. Макс выдохнул с облегчением. Не пошли – это хорошо. Не пошли – значит остались на уже хотя бы частично изученной территории. Сейчас ещё побродить малёха, отметки на стенах поискать, а там уж кто на кого первым выбредет. — Не больно-то и хотелось… — ещё раз прикинув высоту, с которой, в случае провального прыжка, пришлось бы лететь на самое дно ущелья, пробормотал Макс. — Ну тогда и мы поворачиваем. Правильно Винс всё сделал. Того глядишь и выход отыщется. Чейнджлинги б только по своим норам сидели и не высовывались. — Накаркаешь сейчас, — ухмыльнулся вороной пегас. — Да уже... — Мотострелок перетянул автомат в патрульное положение и некоторое время просто таращился во тьму тоннеля, из которого они вышли минут пятнадцать назад. Тьма, конечно, была относительная, – всё ещё горела, разгоняя мрак, палочка химического освещения, – но веяло из глубин этого ледяного склепа будто бы могильным холодом. Неприятное местечко, чего тут ещё сказать… Разговор как-то резко оборвался. Бойцы замешкались на несколько секунд, но, в конце концов, взяв наизготовку оружие, принялись неторопливо спускаться в объятия тёмного царствия холода и мрака. А в спину им из тоннелей на той стороне расщелины, притаившись на самой границе тьмы и света, хищно уставились десятки внимательных глаз. Охота была открыта. *** Они прибыли в Лас-Пегас уже под вечер, не выспавшиеся и уставшие, бросившиеся в самое пекло и живые вернувшиеся обратно. Эквестрийский город встретил их «Чёрный Ястреб» недружелюбным молчанием, разливающимся по пустым широким проспектам и вытекающим из шикарных высотных домов, построенных из стекла и металла. Когда-то этот мегаполис процветал, о чём свидетельствовали искусственно воссозданные трудолюбивыми пони сады и парки, огромные гостиницы и отели, исполинских размеров офисные здания и казино, некогда мерцавшие в темноте миллиардами разноцветных огней. Памятник роскоши, памятник богатству, памятник жизни и процветанию, архитектуре и искусству. Облачный гигант. Теперь он был мёртв. Лопасти «Блэкхока» молотили холодный воздух, и окна небоскрёбов содрогались от их грохота, но никто не показывал своего носа из тесных офисных боксов, чтобы посмотреть на огромную стальную птицу. Пусты были огромные проспекты и искусные пешеходные мостики, перекинутые через облака, на которых держался город. В небе не сновали сотни и тысячи пегасов, бросаясь в разные стороны при виде чёрной боевой машины; не горели огни гирлянд и вывесок, наполняя сумерки праздным безумием; не рвались в небе над городом фейерверки и намертво встало на месте здоровенное колесо обозрения, на котором ежедневно приходили покататься сотни жеребят и взрослых. Нельзя было купить мороженое в уличной лавке, нельзя было посидеть в кафе с друзьями или проиграть сотню другую битсов в казино. Жизнь вымерла. Город вымер. И теперь мегаполис наполняли призраки. Они были вполне материальны, кто бы что ни подумал. Их тёмные фигуры собирались на крышах высотных зданий, провожая грохочущий в темноте вертолёт сонными взглядами. Снайперские группы и расчёты ПЗРК дежурили у границ города денно и нощно. Люди не могли ходить по облакам, но большинство строений в городе было столь же материально, как и они сами. Вероятно, это и спасло Лас-Пегас от участи своего собрата – Клаудсдейла, и город продолжал быть виден на многие мили вокруг пустыни Нейвады. Наёмники не стали занимать весь город. Выставив посты, солдаты удачи заняли несколько центральных кварталов и переоборудовали тамошние здания под свои нужды. Забавно, но Лас-Пегас стал единственным эквестрийским поселением, которое далось наёмникам вообще без каких-либо потерь. Ударная группировка просто вошла в пустой город, эвакуированный задолго до её прибытия. Своей реактивной авиации у эквестрийцев не было, так что место для полевого аэродрома пришлось искать и подготавливать самостоятельно, исходя из того, что известно и имеется на данный момент. С вертолётами и СВВП по типу Ф-35 или «Оспри» проблем не возникло никаких: инженерные бригады просто возвели хелипады на крышах зданий, предварительно расчистив их от антенн, спутниковых тарелок и прочего ненужного хлама. А вот Ф-22 и «Уортхогам» пришлось ютиться в тесных ангарах рядом с бывшей Эплузой, где наёмники в кратчайшие сроки возвели военный аэродром. И если сверхскоростным «Рапторам» было по большей части совершенно по барабану, откуда совершать боевые вылеты, – с их скоростью до любой точки Эквестрии можно было добраться в пределах получаса, – то вот «Тандерболтам», не так уж и далеко по скорости полёта ушедшим от поршневых монопланов Второй мировой, приходилось тащиться до точки часами, а потом столько же возвращаться обратно на аэродром. Захват эквестрийский базы у Ванхувера не просто обеспечил безопасность будущей операции – он фактически выстелил авиации «Беллфайер» красную дорожку до самих Кантерлота и Понивилля. В грядущем генеральном сражении воздушным силам предстояло сыграть ключевую роль. Штаб-квартирой наёмников в Лас-Пегасе стал огромный отель-казино – исполинских размеров комплекс строений, самое высокое из которых возвышалось над городом на многие десятки этажей. Он наверняка смотрелся бы эффектно в свете неоновых вывесок и прожекторов, но с заброшенными электростанциями и на фоне сумеречного неба отель походил больше на надгробие или цитадель зла, нежели чем на место увечеления. Весьма символично… Пилоты ещё на подлёте к городу обменялись позывными со штабом и получили разрешение на посадку. «Блэкхок» потратил несколько минут на то, чтобы облететь здание по кругу, прежде чем развернуться и начать плавно опускаться на посадочную площадку, освещённую сигнальными огнями. Очень скоро шасси «Ястреба» коснулись металлического покрытия, и пилоты заглушили двигатель, оставив лопасти боевой машины вращаться по инерции. Бойцы «Акулы» молча выбрались из десантного отделения. Сказать честно, Уильям устал, как собака: такого адреналинового безумия ему не могли обеспечить ни Вооружённые Силы Её Величества, ни обычные пехотные подразделения частной военной компании. Даже с учётом того, что большую часть нагрузки на себя брал экзоскелет, боец чувствовал разливающуюся по конечностям усталость, и дело было, наверное, даже не в физическом изнурении, а в количестве полученных за день впечатлений, которые помогли бойцу всего за одни сутки раскрыть в себе навыки, о которых тот даже и не подозревал, и раскрыть свой боевой потенциал на все сто процентов, применив всё, чему его научили в армии. Это было здорово. Можно даже сказать, наёмник получил от этого кайф. Почувствовал себя живым. Даже смешно стало от мысли, что всего день назад его раздирали противоречия, что он позволил пони, которых толком-то не знал, заставить его усомниться в своих идеалах. Это была его стихия, его место в жизни, что бы он ни думал ранее. Впервые за последнее время Уильям почувствовал некоторое подобие душевного спокойствия, и даже мысли о Твайлайт, витающие где-то на периферии сознания, уже не могли его пошатнуть. По дребезжащей металлической лесенке они спустились с посадочной площадки, оставив стальную птицу на попечение пилотам и техническому персоналу. За краями крыши ничего не было видно, кроме сумеречного неба – создавалось впечатление, что они парят где-то высоко в небе, на каком-нибудь воздушном острове, и что только что севший на площадку «Блэкхок» – единственное, что связывает это место с остальным миром. Впрочем, это чувство исчезло, когда бойцы спустились через надстройку на технический этаж, а с него – на жилой, где в шикарном пентхаусе наёмники организовали диспетчерскую вкупе с наблюдательным пунктом. — Не терпится снять с себя эту штуку, — пробормотал Дайер. — Весь день в ней хожу… — Н-да… — промычал ему в ответ Калински. Ходить в скафандре весь день действительно было тем ещё подарком. Хоть покурить можно было, и то здорово. Техники восстановили подачу энергии и запитали лифты, так что вместо того, чтобы минут десять греметь берцами по лестнице, бойцы забились в тесную кабину с низким потолком и отправили её прямиком на первый этаж. — Особо не расслабляйтесь, — напомнил им Коттер. — Хорошо, если на этом всё. А ну как где-то ещё спецназ понадобится. — Сомневаюсь, — буркнул Дайер. — Разве что на самую передовую нас бросать… — Ты бы не умничал. Командование уж найдёт, куда бросить. Хоть на передовую, хоть к чёрту на рога. Так что не разбредаться и полная боевая, пока не поговорю с Харрисом. — Есть, — кисло отозвались бойцы. Кабина лифта плавно остановилась, издала мелодичный перезвон и открыла перегородки. Один за другим, бойцы вышли в тёмное фойе с мезонином, освещённое лишь расставленными по углам переносными прожекторами. Они опустились на первый ярус по одной из двух лестниц, что опоясывали холл с огромной стойкой ресепшена. В мёртвом свете электрических ламп здесь смотреть было особо нечего, хотя Уильям был готов поспорить, что это огромное помещение было способно поразить красотой даже самого капризного посетителя. Что ж, видимо, не в этот раз, ибо большая часть огромного фойе утопала во мраке. Здесь не было окон. Ещё бы, зачем казино нужны окна? Пони приходили сюда, чтобы испытывать удачу, выигрывать и проигрывать целые состояния – зачем им здесь нужна была такая штука, как время? Зачем им знать, что творится за стенами этого дворца, будь то дождь, цунами или инопланетное вторжение? Здесь время работало по-другому. Оно исчезало. Жизнь превращалась в вереницу огней и звуков, игральных столов и автоматов, аттракционов и коктейль-баров. Любой каприз за ваши битсы. Некоторые вещи никогда не менялись. Пара бойцов с ПНВ дежурила у стойки ресепшна. Вернувшиеся с задания оперативники «Акулы» едва ли привлекли их внимание: их больше занимали разговоры о доме, семьях, гонорарах и проклятой войне. Одни и те же темы изо дня в день, лишь бы не сойти с ума. Отсюда можно было попасть только в три места: в залы казино и театр с первого яруса, и в ресторан и к лифтам со второго. Майор Харрис организовал свой штаб в одном из залов казино. Там же расположилась и львиная доля гарнизона, большая часть которого сейчас мирно похрапывала в своих спальных мешках в ожидании утренней смены. Огромный игровой зал был также поделён на два яруса с мезонином, куда вели две широкие винтовые лестницы. Первый этаж был целиком отдан игровым столам и автоматам, а вот наверху пони могли заказать себе выпивку либо насладиться масштабами этого места с широкого балкона, опоясывающего зал. Здесь бойцы установили казармы, в то время как арсенал и штаб полка располагались дальше, в служебных помещениях. Пост охраны был просторным помещением и целиком соответствовал своему названию, будучи заполненным десятками консолей управления и ровными рядами подвешенных рядом экранов системы видеонаблюдения. Конечно, сейчас от этого толку было совершенно никакого, но при должной фантазии можно было представить хорошо освещённое помещение, пропахшее дешёвым кофе и сигаретами, где как минимум десяток охранников в синих рубашках и со значками службы безопасности неустанно следят за сотнями экранов, привязанных ко множеству камер системы безопасности. Насколько дико это смотрелось на фоне карет и дилижансов… Полковника Хезера и полковника Кроуфорда, ответственных за западный фронт, на месте не нашлось. Зачистка эквестрийской авиабазы в Дымчатых горах прошла успешно, силы «Беллфайер» разместили там свой гарнизон и ожидали скорой контратаки со стороны эквестрийской армии и её союзников из СКО, но пока ситуация оставалась спокойной, и присутствия высшего командного состава не требовалось. Наступление на Понивилль, которое и должно было прикрыть эту атаку, к сожалению, застопорилось и постепенно сошло на нет, и даже несмотря на то, что противнику был нанесён большой ущерб, результаты операции явно не соответствовали ожиданиям командующих офицеров. Так или иначе, раздав необходимые поручения и инструкции ночным сменам, оба командующих отправились спать, и в штабе остался лишь вечно улыбающийся майор Харрис, ожидающий возвращения одной из своих передовых групп. Бойцы прошли через огромный игральный зал, стараясь не тревожить спящих оперативников. Уильям краем глаза заметил парочку патрульных, медленно прогуливающихся по мезонину, прежде чем они углубились в служебные помещения и нашли среди десятка крепких металлических дверей на магнитных замках комнату поста охраны. — Отряд «Кликер-пять», прямиком из грёбаного ада, — отчитался Коттер, когда они зашли в помещение. Они прошли в центр поста охраны, где расположился неизменный атрибут любого уважающего себя полевого штаба – куча сдвинутых вместе столов и настоящий ворох карт и снимков как всего континента, так и десятков отдельных зон в частности, все испещрённые пометками и обозначениями, в которых разобраться мог только штабной офицер. Такой, как Харрис, например. — Я уже получил доклады, — кивнул майор. — Чертовски хорошая работа. Другого я от вас и не ожидал. К сожалению, танковое наступление полковника Кроуфорда на Понивилль провалилось, но с такой оперативной базой мы быстро сведём на нет результаты этого поражения. — Я удивлён, что эквестрийцы вообще ещё дрыгаются после того, что мы сделали с Клаудсдейлом, — мрачно заметил мастер-сержант. — Балтимейр туда же – от города одни руины остались. По чему ударим следом? — Генерал-майор уже предложил дальнейший план наступления, — ответил Харрис. — Естественно, в полную силу мы им врезать не можем. Более того, провалив наступление на востоке, мы рискуем потерять инициативу – Балтимейр уже стоил нам значительной части нашего парка техники и личного состава. В основном, всё крайне просто: после того, как запад страны полностью перейдёт под наш контроль, мы перегруппируемся и наносим мощный удар по Кантерлоту и основной базе СКО у Понивилля. Городок маленький и неприметный, интерес представляет лишь благодаря близости к столице и выгодному положению. Боюсь, в текущих обстоятельствах, без поддержки остальной дивизии и ВС США, Филлидельфия и Мейнхэттен нам не по зубам. — Так что, на фронт? — осведомился Коттер. — Готов поспорить, у них в районе Понивилля сосредоточено столько дерьма, что штурм города и столицы нам обойдётся в половину уже имеющихся сил. — Оптимистичный прогноз, — хмыкнул майор. — Пока данных разведки едва ли хватает, чтобы сделать хоть сколь-либо уверенные выводы. Но нет, на линии фронта уже работают как наши агенты, так и оперативники «Акулы». Несколько наших групп также готовит масштабный саботаж в портах Мейнхэттена, которые уже готовы принимать первые батальоны Армии Эквестрии. Вас же отправят чуть ближе. Будете действовать под прикрытием в связке с группой «Азимут-один». Недавно под контроль СКО перешёл один архиинтереснейший остров… Впрочем, всю информацию по заданию я вам предоставлю завтра. Данная операция – личная инициатива самого генерал-майора. От её успеха зависит то, как скоро мы сможем получить подкрепления из родного мира. — Из ледяных пустошей прямо в тропики, — весело подметил Дайер. — Обожаю спецназ. — Как прошло боевое крещение новоиспечённого сержанта? — тем временем осведомился Харрис, переключив внимание на Уильяма. Калински как-то даже похолодел изнутри, вспомнив свою выходку в ангаре, когда помог вытащить тела техников из зоны поражения взрывпакетов. Конечно, видел-то это только Дайер, да и задание они, в конце концов, выполнили на ура, но что-то не покидало бойца чувство, что он совершил какой-то проступок, о котором внезапно всем каким-то образом стало известно. Коттер обернулся через плечо на бывшего капрала и усмехнулся весело: — Подходит. Все бы в пехоте такими толковыми были – может, и не просрали бы Норвегию русским. — Личная рекомендация генерал-майора дорогого стоит, — согласился с ним Харрис. — Ладно, отдыхайте. В девять утра жду ко мне – получите информацию для ознакомления. Доброй ночи, бойцы. Чувство было такое, словно с плеч свалился гигантский камень: когда практически весь день на ногах, носишься, стреляешь, подрываешь ангары и роешь лицом снег, нет ничего приятнее знания о том, что вот ещё немного, и ты сможешь скинуть с себя снаряжение и свалиться спать аж до самого утра. Уж после таких-то приключений… — Охренеть, свежий воздух, — выдохнул Алекс, отсоединив маску. — Не чета горному, но уж чем богаты… Своеобразную оружейную наёмники устроили в небольшом сейфовом хранилище сразу за кассами. Здесь можно было набить магазины патронами, провести разборку и чистку собственного ствола, а также разжиться противотанковыми гранатомётами и прочими взрывоопасными интересностями. Личное оружие бойцы, понятное дело, всегда и везде носили с собой. — Можно выйти наружу, подышать, — заметил Калински, оставив экзоскелет и принявшись стаскивать с себя детали брони. — На ночь полезно. — Нет уж, спасибо, — качнул головой наёмник. — Я бы так сходу и грохнулся, если честно, но ещё надо оружие прочистить. — Хорошая идея, — согласился с ним Уильям. Чистка оружия – своеобразная медитация для бойца, совмещение приятного с полезным. Если умеешь делать это на автопилоте, то отличный шанс отключиться на некоторое время и подумать о своём. Не сказать, правда, что обслуживание ACR занимало так уж много времени. Винтовка легко разбиралась на составные части и практически не собирала грязь внутри после длительного использования, в отличие от ещё не успевших выйти из употребления автоматов на базе AR-15. Да и надёжность у неё была просто феноменальная, вот только цена отпугивала, поэтому даже в рядах «Беллфайер» ACR встречалась далеко не у всех. Уильям отсоединил от винтовки магазин и извлёк патрон из затвора. Этим же самым патроном наёмник выдавил верхний-задний штифт и разъединил нижний и верхний ресиверы оружия. Вынув затворную группу, ей он первым делом и занялся, чтобы позже приступить уже к прочистке ствола. — Всё спросить тебя хотел, Уилл, — не отрываясь от своего оружия, произнёс Алекс. — Ты же во вражеском тылу работал. И с теми шестерыми копытными ты хорошо поладил, я как понял. Какие они там вообще, СКОшники и пони эти? Калински мог понять его вопрос. Алекс лично наблюдал, как Уильям вытаскивает из ангара бессознательных техников. Может быть, даже слышал, как тот пытался успокоить ту кобылку, не попавшую под шоковую гранату. Сам бы он наверняка оставил их там умирать, да и с пленной возился бы недолго. Нет, Дайер был хорошим человеком, но эти пони для него были никем. Навряд ли бы он пытался спасти кого-то из них, даже если бы у него была такая возможность. Они были врагами. — Сладкого много едят, — отшутился наёмник. На самом деле ему не хотелось об этом говорить. Он немного завидовал Стивену, сержанту, Дареллу и остальным, кто остался в его старом отряде. Уж они-то навряд ли видели этих пони дальше, чем за линией фронта. — Ну это-то понятно, — хмыкнул Алекс. — Я навряд ли объясню это словами, — понимая, что избегать темы смысла не имеет, продолжил Калински. — Они… похожи на нас, но в то же время другие. Непорочные, что ли, наивные, инфантильные в хорошем смысле… Ну, я про пони. СКО – это вообще другие фрукты. Не пойму, как они там уживаются… — Мы просто с ними уже вроде как месяц воюем, — объяснился Дайер. — Хотелось бы хоть что-нибудь о них узнать. И железная дорога у них есть, и много чего ещё как у нас. Я всегда думал, что когда встретимся с инопланетянами, то те будут какой-нибудь студенистой жижей или разумными грибами, орущими «Ваааагх!» и собирающими тотемы из соплей и металлолома, ну, в смысле, совсем непохожими на нас. А тут я порой даже не могу поверить в то, что нахожусь на другой планете. — Что ж вас всех на философию-то тянет? — беззлобно буркнул Коттер. — Просто массово. Сегодня убиваете, завтра обсуждаете смысл жизни. Самим не надоело голову себе хернёй забивать? — Это не херня, — авторитетно заявил Алекс. — Это прекрасный способ релаксации и отвлечения от наших суровых военных будней. Небось сами-то иногда предаётесь философским изысканиям, а, Серж? — Не с такой завидной частотой, как вы, засранцы, — хмыкнул Коттер. — Будете по сотне раз на день задаваться вопросами вселенского бытия – так и крышей поехать недолго. — Ну не поехали же, — пожал плечами Дайер. — У меня есть идиотская теория, — осторожно начал Уильям. — Твайлайт, та лавандового окраса, мне много рассказывала про историю Эквестрии и Гармонию. Гармония объединяет всех существ в Эквестрии… или почти всех. Короче, это то, что помогает пони жить в любви и процветании как друг с другом, так и с окружающей их природой, а также защищает их от злобных духов Вендиго, питающихся хаосом, злобой и раздором. Естественно, мы в эту Гармонию с нашими пушками, танками и рок-н-роллом не вписываемся. Чтоб я что-то понимал в магии, но, видимо, это не вечно, и постепенно нас, ну… Подсоединяет к ней, что ли. Просто мы не такие уязвимые к магии, как сами пони. Но всё же уязвимые. — Короче, через месяц-два мы все превратимся в пони, — заключил Алекс, и бойцы негромко рассмеялись. — Да иди ты, — усмехнулся Калински и откинулся на спинку стула. На тот момент чистка и сборка оружия была завершена, и наёмники, что называется, просто приятно проводили время. — Так к чему ты ведёшь-то? — спросил его Хольмберг. — Что нам будет с этой Гармонии? — Кто-нибудь из вас задавался вопросом, что вся эта операция – одна большая ошибка? — решив зайти немного с другой стороны, задал он встречный вопрос. — Что мы делаем что-то не так? — Типа проснувшаяся совесть, да? — уточнил Алекс и, дождавшись кивка, продолжил. — Да, есть такое. Ну, типа, во время боя особо без разницы, но в спокойные моменты как-то подтачивает, да. Я думал, я один такой шизофреник. — Не один, — вздохнув, заявил мастер-сержант. — Я много лет в компании. Ещё до этого служил в «Академи» до того, как её поглотила «Беллфайер». И такую вот херню я вижу впервые. У большинства солдат такие глаза, будто они не знают, какого хрена они тут вообще забыли. Меня это немного пугает, если честно. Не должен ветеран военных действий задаваться такими вопросами. Они тут для денег. Отборные отморозки со всех армий и спецподразделений мира. И за последний месяц всё это дело стало похоже на детский сад. — Я ничего не чувствую, — видимо, решив, что ему нужно что-то добавить, признался Артур. — Да тебя из танкового орудия не пробить, — хмыкнул Дайер. — Если всё это правда, — начал подводить итоги Уильям, — и люди здесь действительно… «смягчаются», то я даже не знаю, какие у нас шансы. Даже если мы победим, что тогда? — Понадеемся, что нас выведут из этого зоопарка до того, как вся эта розовая фигня нас окончательно доканает, — заключил Коттер и поднялся со стула. — Всё, бойцы, отбой. До утра свободны. Можете философствовать дальше, можете лечь спать, но в восемь часов чтоб как штыки. И Калински. — Он перевёл свой взгляд на новоиспечённого сержанта. — Добро пожаловать в команду. В этот раз по-настоящему. Он подхватил свою винтовку и покинул помещение. Вслед за ним вышел и Хольмберг, коротко пожелав бойцам доброй ночи. Уильям и Алекс остались одни наедине с мыслями о том, как закончится эта никому ненужная война. — Думаешь, это правда? — спросил его Дайер. — Про Гармонию? — Не знаю. — Калински поднялся из-за стола и закинул на плечо ремень винтовки. — Я был с теми эквестрийцами всего пару недель. В СКО тоже нормальные ребята. И я, типа, жалею о том, что пришлось их всех вот так вот кинуть. — И ты по этой же причине помог той, э, кобыле вытащить техников из ангара? — Они бы погибли при взрыве, — стараясь не звучать так, словно он оправдывается, ответил Уильям. — Случись такое на Земле… Случись подобная ситуация на Земле, чёрт, я бы их бросил. Мне было бы плевать. Десятком убитых больше, десятком меньше – кому до них было бы дело? А тут донимает совесть. Если бы я не вытащил их оттуда, я бы не простил себе этого до конца жизни. — Понимаю, — сочувственно покивал ему оперативник. — Знаешь, я списал бы это на промывку мозгов или какую-нибудь психологическую травму, но после того, что сказал Серж… Не слишком радужная картина. Выходит, мы проигравшие в любом случае. — Ещё один повод поскорее закончить эту войну, — сказал Калински. — Мне уже даже всё равно, в чью пользу… Пойду, покурю. Ты здесь? Дайер скривился. — Предпочту отключиться чем скорее, тем лучше. Давай без меня. Ты хороший боец, Уилл. Побольше бы нам таких. Последняя часть его высказывания несколько сбила Уильяма с толку, но виду он не подал. — Кто был в вашем отряде до меня? — почему-то решив задать этот вопрос именно сейчас, спросил наёмник. — Гласко. Хороший парень, четыре года с ним работали. — Алекс вздохнул и тоже поднялся со своего места. — Долгая история. Потом расскажу, если будет время. — Гласко… — Уильям хмыкнул. — Я сам родом из Глазго. Забавно… — Совпадение? — усмехнулся в ответ боец. — Ладно, доброй ночи. Мне кажется, я щас сдохну… Они разошлись в разные стороны. Алекс – искать местечко, чтобы завалиться, а Уильям, на ходу доставая из кармана пачку сигарет – на выход, к свежему воздуху и тёмным гигантам заброшенных зданий… *** За столько долгих лет службы в армии Макс ещё ни разу не испытывал столь скверное предчувствие. Не сказать, что его мучила клаустрофобия. Когда мотаешься по планете, с головой ныряя в самые жаркие сражения Третьей мировой, житейские фобии становятся чем-то вроде детских страшилок, которыми напугать можно разве что неокрепшее сознание ребёнка. Что есть все эти фобии перед лицом неминуемой смерти? На войне человек живёт другой жизнью, живёт самим страхом, битвой, смертью. Бывалого вояку уже мало чем можно напугать: у таких людей нервы либо выгорели к херам, либо стали крепче стального каната. Макс был из второго разряда военных. Сохранив рассудок, он закалил свой дух в кузнях сражений. В него стреляли, его взрывали, жгли, кололи штыками, сбрасывали на него зажигательные бомбы и травили смертельным газом. Ночами он сидел в сырых, размокших от дождей окопах в тревожном ожидании следующей атаки. Он убивал десятками и сотнями: давил, резал, стрелял в таких же людей, как и он сам, пришедших на войну с такой же простой целью – колоть, стрелять и резать тех, кого прикажут. Он терял товарищей и своими глазами наблюдал, как их тела разрывает в клочья артиллерийскими снарядами либо вражескими пулями. Он стал безумен в какой-то мере, ну а кто бы не спятил, когда весь его мир вывернули наизнанку? Мотострелок больше не знал страха. Отравленный поцелуй, чёрная метка, оставленная на нём войной, искоренила в нём все фобии, все предрассудки. Так он думал до тех пор, пока не спустился в ледяные подземелья холодного эквестрийского севера… Нет, это не было боязнью чего бы то ни было. Ступая по полу ледяного лабиринта, боец оставался максимально спокоен и сосредоточен. Чейнджлинги… Его не пугали эти твари. Чем бы они ни были, эти существа были такой же частью материального мира, как Макс или Темпест. Ни призраками, ни духами, ни какими-нибудь демонами из глубин варпа или чего бы там ни было. Их можно было убить, пустить им кровь, испугать, обратить в бегство. То же самое с наёмниками, то же самое с любым другим живым существом, известным науке. Страх? Чёрта с два. Больше всего ему не нравилась тишина. О да, казалось бы, с момента встречи с вражеским разведчиком прошло уже не меньше получаса, но напарники до сих пор не встретили ни одного чёртового жука на своём пути. — Не поскользнись тут… — Макс остановился у края и осветил фонарём крутой склон, которым обрывался их тоннель. Тесная кишка изо льда и снега выходила в очередной широкий зал где-то на высоте пяти метров. — Вот бы сейчас крюк-кошку… — Кто ж знал, что мы здесь до вечера застрянем? — пожал крыльями Темпест. — Хорошо, что рюкзаки взяли… — Давай спускаться уж, не назад же поворачивать, — резонно рассудил мотострелок, осторожно свесил ноги с обрыва и прокатился на заднице до ближайшей ледяной колонны, крепко вцепившись в свой автомат. На детскую горку это походило мало, – и потолок, и пол, и стены здесь словно бы оплыли и изобиловали выступами и неровностями, – и удовольствия от поездки Макс испытал мало. Благо, всегда с собой была полевая сидушка, – в российской армии такую штуку давно окрестили «поджопником», – и ничего жизненно важного во время спуска мотострелок себе не отбил. Поднявшись и перехватив «калаш», боец махнул своему пернатому товарищу и ещё раз осмотрелся. Взгляд тут же зацепился за здоровенные сосульки, настоящими друзами свисающие с потолка. Упадёт одна такая на голову – от сотрясения не защитит даже шлем… Темпест всё же не удержался и спикировал вниз аки чёрный ворон, раскинув свои крылья. Смотрелось эффективно ровно до того момента, когда пегас при попытке приземлиться споткнулся и распластался по полу, прокатившись по инерции на животе ещё пару метров. Очевидно, скользкий пол в качестве взлётно-посадочной полосы и вечная самоуверенность пегасьего племени не были удачным сочетанием. — Ненавижу… — фыркнув, проворчал снайпер. — Дискордовы тоннели… — Вставай, летун… — Макс помог товарищу подняться и усмехнулся. — Рождённые летать от падений не застрахованы. Пегас лишь хмыкнул невесело, подтягивая за ремень съехавший куда-то вбок автомат. Взгляд его затем переместился куда-то за спину Макса, и по тому, как резко расширились его глаза, мотострелок понял, что ничего хорошего Темпест там не разглядел. Чейнджлинги были проворными сукиными детьми. Проворными и чертовски скрытными. Боец резко обернулся, вскидывая винтовку, и это заученное на уровне рефлексов движение, вероятно, спасло ему жизнь. Удар был чудовищной силы. АК-12 буквально вырвало из рук мотострелка, а сам боец, опешив, скачком ушёл назад и свалился на спину, уже нащупывая на бедре кобуру с «Береттой». Тварь уже собиралась накинуться сверху, как над ухом мотострелка прогрохотала очередь из «калаша» снайпера, и перевёртыша отбросило на холодный пол. — Их ещё больше! — услышал он крик Темпеста, проверяя корпус штурмовой винтовки. Удар копытом привёл оружие в полную негодность, но валандаться с отстёгиванием ремня времени уже не было: из разных концов зала на них уже неслись разъярённые смертью собрата перевёртыши. Времени на прицеливание практически не было. Макс вскинул пистолет и тремя точными выстрелами вывел из игры одного из летунов. Рядом вновь застрекотал АКУ-12 Темпеста, сбривая налету ещё одного незадачливого инсектоида. Вспышки от выстрелов мерцали на стенах, а оглушительное эхо разлеталось по помещению, теряясь в ответвлениях тоннелей. Но тварей было больше, двигались они быстро, и уже скоро бойцы были вынуждены обнажить клинки и вступить в ближний бой. Дюжина или около того. Макс сбил троих, Темпест нашпиговал свинцом ещё двоих, но оставшихся всё ещё с лихвой хватало для того, чтобы надрать напарникам задницы. Перевёртыши были безоружны, но, чёрт, своими копытами они наносили удары такие сильные и резкие, что просто откалывали от стен и колонн целые куски льда. И мотострелок был готов что угодно поставить на то, что эти скотинёныши прекрасно ориентировались в темноте. Побочным эффектом этого дара стали отдающие голубым свечением в темноте глаза, и это единственное, на что можно было ориентироваться в бешеной круговерти сражения. Глаза… Нет, фасетчатыми они не были. На фоне голубого белка ясно выделялись пустые белые зрачки, внимание которых было сосредоточено на напарниках. Чёртовы понячьи зерги бесконечно перемещались, взлетали, подныривали под атаки и без единого слова проводили такие скоординированные манёвры, на которые не был бы способен даже самый сработанный отряд человеческого спецназа. Макс одним быстрым движением сбросил с себя рейдовый рюкзак и расчехлил сапёрную лопатку. Пара простых взмахов отогнала на время оборзевших насекомых, давая солдату время продумать свою тактику. Владел он лопаткой ничуть не хуже автомата, и дело было даже не в знании каких-нибудь забубенных тактик боя, а в остроте рефлексов и привычности полюбившегося мотострелку оружия. Лопатка действительно ощущалась бойцом как продолжение его руки: нанося удары и уклоняясь от контратак, Макс прекрасно понимал, что он делает и что собирается сделать в следующую секунду. Случалось ему сталкиваться в бою и не с такими хитрожопыми ублюдками. Только бы не дать себя окружить… Бой был поистине жестоким. Лошадиная доза адреналина, волной раскалённого металла хлынувшая в кровь, превратила Макса из опытного солдата в сеющую разрушения машину убийства. Он не церемонился с врагом – бил по глазам, по горлу, по суставам конечностей, стремясь серией молниеносных ударов вывести из строя одного или сразу нескольких противников. На начальных этапах боя важно было если и не завершить его, то хотя бы нанести противнику как можно больше урона, иначе всё перетечёт в затяжную стадию, где у мотострелка против превосходящего числом противника не будет и шанса. Всё походило на какой-то смертельный танец. Пока ты знаешь движения, ты живёшь, но стоит лишь один раз оступиться, всего на секунду выбиться из ритма, и жизнь могла оборваться в тот же момент. К счастью для Макса, он знал, как двигаться. Боец постоянно старался занять такую позицию в атаке либо обороне, чтобы двое или более противников оказались на одной линии. Подстёгивающий рефлексы адреналин тоже своё дело делал: несмотря на то, что счёт шёл на доли секунды, мотострелок прекрасно ориентировался в бою и безошибочно определял, куда противником будет нанесён следующий удар. И тогда протянутые перевёртышами конечности попадали под острое лезвие лопатки, которая рассекала хитин пусть и не так эффективно, как кожу, но наносила такие повреждения, что обидчики разом теряли всё желание продолжать этот бой. За трёх поверженных врагов, однако, бойцу пришлось заплатить, и если порезы, оставленные ударами по касательной, Макс ещё был готов терпеть, то вот один из ударов, пришедшийся прямо в левую руку, заставил мотострелка закричать и отступить назад. Не знал он, какие нервные центры были затронуты ударом, но рука после такого практически полностью отказалась слушаться своего хозяина, отдавая в плечо чудовищной болью. Но боец не раз уже имел дело с кратковременным боевым шоком, и пока сознание было занято мыслями о боли, тело, ведомое рефлексами, продолжило бой. Выжили только двое перевёртышей. Ясно осознав, что добыча была им не по зубам, инсектоиды взметнулись в воздух и юркнули в тоннели быстрее, чем Макс успел навести на них пистолет. С десяток трупов усеивали пол пещеры, и мотострелок отчётливо видел разливающуюся по льду зелёную кровь магических созданий. — Сучьи потроха… — выругался Макс, попытавшись пошевелить рукой. Та поддавалась с огромной неохотой, и за каждым движением следовала вспышка сильной боли, что разливалась по всей конечности. Не перелом, конечно, но приятного мало: этот пропущенный удар о себе ещё напомнит. Он обтёр лезвие лопатки о тело ближайшего супостата и с чистой совестью сунул шанцевый инструмент обратно в чехол. Отсоединив от своего раздолбанного «калаша» фонарь и осмотревшись, боец понял, что не видит своего напарника-пегаса. В голове раздался тревожный звоночек… — Темпест, ты живой? — спросил он, подсвечивая распластанные по полу тела. Опытным копытопашником вороной понь не был, но военная выучка, пегасьи рефлексы и две пары крепких копыт уж точно должны были помочь ему выбраться живым из этого боя. Тем более что на поверку чейнджлинги оказались слабоватыми бойцами, даже несмотря на свои скорость и силу. Встреться Макс при таком же раскладе с наёмниками «Беллфайер», и закончилось бы всё очень печально. Спустя несколько секунд луч фонаря наткнулся на пропавшего пегаса, сидящего посреди устроенной в зале бойни. Макс слышал, что глаза крылатых поней были способны смотреть на солнце без страха ослепнуть, но, видать, данное правило не распространялось на электрические фонари. — Да живой я, живой! — огрызнулся снайпер, прикрыв глаза передней ногой. Даже так Макс заметил, что в ходе схватки с пегаса сорвали шлем, а мордочку воина заливала красная кровь. — Помощь нужна? — Мотострелок отвёл луч фонаря в сторону и отстегнул ремень от штурмовой винтовки. Искорёженный чёрный корпус АК-12 громко брякнул о пол, а неотработанный магазин отправился в один из свободных подсумков. — Дай мне немного… в себя прийти, — пробормотал Темпест, стягивая с пояса флягу с водой. Макс мешать ему не стал – вместо этого, желая разработать повреждённую руку, он попытался перезарядить свою «Беретту». К счастью, боль постепенно сходила на нет, и уже через несколько минут этой незатейливой разминки он сумел вернуть себе полную чувствительность. — Ну как, порядок? — Макс сунул оружие в кобуру и приблизился к напарнику. Темпест сидел с армейской флягой в копыте и, судя по сложносочинённому выражению на его мордочке, предавался размышлениям о сущности бытия. — Мне… Мне кажется, у меня сотрясение… — рассеянно проговорил пегас. — Голова гудит… будто мешком с картошкой заехали… — Выпей целебное зелье. — Мотострелок присел рядом с трупом одного из перевёртышей. Мёртвыми они ему нравились куда больше. Интересно… Если они питаются любовью, то насколько бы тяжело им пришлось с людьми?.. — Они нам могут ещё пригодиться, — возразил снайпер. — Мы ведь ещё легко отделались… — Выпей, говорю, — нажал Макс и взглянул на напарника. — Дискорд знает, сколько здесь ещё этих тварей шатается – ты мне нужен в полной боевой готовности. — Ты совсем как пони ругаться начал… — хихикнул Темпест, но спорить не стал. — Хорошо… На восстановление у них ушло ещё несколько минут, прежде чем бойцы всё же отважились покинуть зал. В голове у Макса крутилась та пара перевёртышей, что улизнула под самый конец боя. Что они доложат их улью, и чем это обернётся? В то, что их с Темпестом оставят в покое, боец сомневался. Значит, зашлют более крупную группу? И если так, то где лучше всего будет организовать встречу? Мотострелок вновь выступил в роли ведущего. Без родного АК-12 боец чувствовал себя почти что голым. «Беретта» была хорошим стволом, но шутка ли – пистолет против полноценной штурмовой винтовки? Радовало в данной ситуации одно – чейнджлинги не носили бронежилеты. — Да сколько эти катакомбы длятся? — вполголоса спросил снайпер. — Кто вообще проделал все эти тоннели? — Даже знать не хочу… — ответил ему Макс. Они прошли ещё сотню метров, поминутно останавливаясь и прислушиваясь к завываниям ветра, дышащего через тоннели. Именно тогда они и обнаружили первую пометку, оставленную люминесцентным маркером на стене. Первый признак того, что здесь был кто-то из своих. — Надеюсь, это не одна из тех, что мы оставляли в самом начале, — заметив находку товарища, сказал Темпест. — Иначе выйдет, что мы ходим по кругу. — Сплюнь. — Макс осветил тоннель по направлению нарисованной на стене стрелки. — Надо поднажать. Они могут быть близко. Подрываться с места и нестись, сломя голову, они не стали, но скорость шага ускорили. Ещё метров двести они следовали указателям на стенах, и сколько бы Макс ни пытался припомнить пройденные ими маршруты, последние несколько часов для него слились в один бесконечный серый калейдоскоп из залов и тоннельных разветвлений. Он просто надеялся, что эти незатейливые пометки помогут им найти свой отряд и выбраться из этих чёртовых катакомб. Чистое везенье или воля судьбы, но так оно и произошло. Со временем отголоски проникающего в тоннели ветра обернулись слабыми порывами, и это значило, что поверхность была уже близко. Более того, это означало, что остальные члены отряда уже нашли выход из этого лабиринта. Стук копыт и армейских берцев по полу эхом разлетался по узким проходам, и кто бы ни ждал их впереди, у них было достаточно времени, чтобы подготовиться к встрече. Макс приостановился, заметив на очередном повороте лежащие на полу палочки искусственного света. Ещё несколько шагов, и их с Темпестом мог встретить настоящий шквал автоматного огня. Мотострелок встал у стены и оглянулся на своего товарища, с удовлетворением отметив, что тот без каких-либо разговоров принялся прикрывать тыл. — Хрусталь! — громко произнёс он кодовое слово. Ответ не заставил себя долго ждать. — Свиток! — откликнулся Винсент, и боец выдохнул с явным облегчением: добрались-таки! Он вышел из укрытия и тут же оказался в перекрестье трёх лучей света. — Вашу мать! — выругался мотострелок, прикрыв глаза ладонью. — Зрения меня лишить собрались? Уберите свет! Тоннель за поворотом не обрывался, а под непостоянным наклоном уходил вверх, где метров через двадцать вываливался прямо на поверхность, к тёмно-серому вечернему небу и непроглядной снежной круговерти. Практически сразу же за поворотом заблудших встретили Винсент, Дэрин и Эйрид – отряд вновь собрался в полном составе. Вид у бойцов был побитый, – не только Макс с Темпестом умудрились вступить в бой с перевёртышами, – но на общей боеспособности подразделения это не сказалось. Одной проблемой было меньше. — Уже полчаса вас тут ждём, — сказал Винсент, опуская оружие. — Где вас черти носили? — Влетели в отряд чейнджлингов. — Макс оглянулся на Темпеста и усмехнулся. — Чуть не огребли по полной. Пришлось сбавить темпы. — Вы не ранены? — обеспокоенно спросила Дэрин. — Порядок, — кивнул ей снайпер и попытался улыбнуться. — Царапины, да и только. Целебные зелья свою работу сделали. — А твой ствол-то где? — нахмурившись, спросил Кричински, указав на пистолет Макса. — Ты с этим на их рой собрался, что ли? — Хана моему стволу, — скривился мотострелок. — Катастрофа сплошная, а не день, блин… Выходили на связь с колонной? — Она должна быть метрах в двухстах, но никто не выходит на связь, — ответил Эйрид. — Должно быть, дискордова буря глушит сигнал. Пока не доберёмся – связь у нас только друг с другом. — В бой вступали? — Да. Двадцать убитых. Похоже, эти перевёртыши нас недооценили. — Охренеть недооценили – мы едва живыми от них ушли. — Но ушли же, — пожал плечами Винсент. — Подозреваю, в следующий раз они нам ещё покажут. Лучше объединиться со своими. Пять стволов – не сто. — Что ж, если других идей нет, то предлагаю этим и заняться, — заключил Макс. — Давайте, шевелимся, с меня хватит этих чёртовых подземелий. Наверху было темно и снежно. Разыгравшаяся буря ещё не развернулась в полную мощность, но сильные порывы ветра и обильный снегопад не позволяли разглядеть что-либо дальше своего носа. Завывания ветра перекрывали голоса бойцов – связь пришлось поддерживать исключительно по рациям, а двигаться – как можно плотнее, чтобы ненароком не потерять друг друга из виду. Дополнительные трудности составлял глубокий наст снега, проваливающийся под копытами и подошвами берцев – людям приходилось смешно задирать ноги, чтобы не увязнуть в постепенно набирающейся снежной каше, а пони и вовсе будто бы плавали в снегу, утопая в нём по грудь. Их скорость практически упала до нуля, когда бойцы начали подниматься по склону, что должен был вывести их на дорогу. Казалось бы, всего несколько десятков метров, но дикий ветер, отсутствие устойчивой опоры под ногами и забивающийся во все щели снег превращали этот подъём в настоящее испытание. Казалось, прошло целых несколько часов, прежде чем они, наконец, выбрались на пускай и засыпанную свежевыпавшим снегом, но более или менее наезженную дорогу. — Да любись вся эта погода понём! — буркнул Эйрид, хорошенько отряхнувшись от налипшего на снаряжение снега. — Матерь божья, и ты этим ртом хлеб ешь? — удивился Макс. — Чёрт, ругающиеся эквестрийцы – это что-то с чем-то просто. — Отсюда ещё немного, — определил Винсент и указал стволом винтовки вдоль дороги. — Попробуем связаться? Предупредить своих о возвращении было неплохой затеей: в такой метели их за кого угодно принять могли. Макс перебрал несколько каналов в рации и мрачно выругался: даже на таком расстоянии от колонны от раций не было совершенно никакого прока. Хотя мотострелок догадывался, что дело, возможно, вовсе не в рациях. Просто некому ответить с той стороны… — Двинули, — никак не комментируя тишину в эфире, приказал он. Бойцы лишь переглянулись и молча последовали за ним. Никому не понадобилось объяснять, что они могут встретить впереди. Похоже, на этом удача отряда начинала заканчиваться. Пробившись через бурю, всего через пару десятков метров они наткнулись на первую машину колонны. Немецкий «Опель Блитц» лежал на левом борту поперёк дороги в окружении нескольких тел солдат Кристальной Гвардии и мёртвых чейнджлингов. Дорога вокруг машины оказалась изрытой присыпанными снегом небольшими воронками, словно колонну пытались обстреливать из миномётов. — Вот дерьмо… — Винсент опустился рядом с одним из гвардейцев и проверил признаки жизни. Макс пригляделся к другому бойцу и заметил, что броня солдата была измята многочисленными ударами. Он бы ни за что не поверил, что перевёртыши могут нанести такие повреждения, если бы не сцепился с ними в ближнем бою раньше. Один хороший дар, и бойца убьют его собственные латы. — Множественные внутренние переломы и разрывы внутренних органов, — тихо констатировала Дэрин, склонившись над одним из тел. — Тут был тяжёлый бой. — Гвардейцы в своих скафандрах просто проиграли им в мобильности. — Макс поднялся и осмотрел перевёрнутый грузовик. — Только что перевернуло машину? Кричински обошёл автомобиль спереди и присвистнул: — Кабина всмятку! Это чем таким заехать надо? Мотострелок заглянул в пустой кузов, а затем обратил своё внимание на второй автомобиль, стоящий впереди на дороге. Дверцы кабины были распахнуты настежь, а рядом на снегу лежало ещё несколько тел. Прикрывающий кузов тент оказался пробит чем-то крупным, и теперь рваные края болтались на ветру. — Пошли, — негромко сказал он. — Выйдем в голову колонны, найдём КШМ. Будьте начеку. КШМ они, впрочем, так и не нашли. Судя по следам, оставленным на склоне холма, машину смело с дороги мощным ударом, и сейчас она лежала где-то внизу, откуда и прибыл отряд. Остальные два «Тигра» оказались развёрнуты вдоль и поперёк дороги в совершенно непонятных направлениях и навряд ли подлежали восстановлению. Башенные стрелки так и остались внутри, убитые чем бы то ни было, что раскидало семитонные бронеавтомобили словно игрушки. Пулемётный «Страйкер» оказался уничтожен полностью. Его тлеющие обломки обнаружились там же, где отряд оставил его в предыдущий раз, и машину уже успело порядочно занести снегом. Настолько разорвать машину на части можно было разве что танковым снарядом: разом рванули бензобаки и боеукладка – экипаж погиб на месте. Охрана колонны, впрочем, тоже была вся здесь. Либо практически вся, потому что в несметном количестве тел довольно трудно было подсчитать убитых. Лишь с мрачным удовлетворением Макс заметил, что большую часть убитых составляли чейнджлинги. Он был уверен, что ещё как минимум несколько десятков тел устилало ледяную пустошь вокруг дороги – тела тех, кто был убит ещё на подлёте. — Вся операция была ошибкой, — пробормотал Винсент и неожиданно пнул одного из мёртвых перевёртышей. — Проклятье!.. — Спокойно, рейнджер. — Макс подобрал АК-12 одного из убитых солдат СКО и бережно стянул оружейный ремень с тела. Оттянул затвор и заглянул в патронник. Пусто. Боец отстрелялся по полной. — Ну, так что теперь? — спросил Эйрид. Этот вопрос сейчас терзал всю группу. — Это не все, кто был в колонне, — ответил мотострелок. — Хэмп со своими занял позицию на холме. Да и под командованием Тимурова побольше людей было. Не говоря уже о Кристальной Гвардии. — Точно… — кивнул Винсент. — Они вполне могли укрыться там. Макс сменил магазин и щёлкнул затвором оружия. С родным «калашниковым» в руках жизнь уже не казалась такой невыносимой. — Ну так что, наверх? — заключил Темпест. — Наверх, — согласился Макс. — Один хрен лучше, чем здесь жопы морозить… Они собрали всё своё снаряжение из разбитого «Тигра» и, не теряя времени, начали восхождение. Заснеженная ледяная глыба, которую отряд Хэмптона выбрал в качестве наблюдательного поста, находилась прямо рядом с дорогой, и по её покатому склону можно было без проблем забраться наверх. Следы уже давно замело, и всё, что напоминало о том, то раньше здесь проходили союзники, так это вереница едва заметных углублений в снегу, оставшаяся от прошедших здесь несколько часов назад копыт и армейских берцев. Холодно. Спустя столько времени, проведённом вне тепла, пронизывающий ветер начал забираться даже под тёплые одежды людей и густую шерсть пони. Пока их спасала постоянная физическая активность, но рано или поздно усталость возьмёт своё, а что будет, если буря не утихнет в ближайшие несколько часов? Это не чейнджлинги их недооценили – это они недооценили чейнджлингов. Чёртовы инсектоиды просчитали всё наперёд, – коллективный надмозг, мать его, – и наверняка завал на дороге был их выходкой. Остановили колонну, дали силам рассосаться и вдарили в полную мощность. Вправда, и сами перевёртыши здоровски налажали – не рассчитали силы и обошлись куда большими потерями, чем наверняка планировали. Ну а толку что? Их там ещё сотни, а вот от СКО что осталось? — И как эти сволочи разнесли целый «Страйкер»? — пробормотал Винсент. — Ну, копыта у них мощные, чего уж греха таить, — невесело хмыкнул Макс. — Хочешь сказать, они ими бензобак подорвали, что ли? — Чем чёрт не шутит… Верилось в это с трудом, конечно, но факт оставался фактом – рой жуков-переростков разнёс на части целую единицу тяжёлой бронетехники. Может, и не копытами, но чем-то уж точно. Наверху их встретили, и Макс бы даже сходу не сказал кто и кого быстрее обнаружил. Рассевшиеся между нагромождениями камня и снега фигуры признаков жизни не подавали, но намётанный глаз мотострелка быстро определил, что они не были частью ландшафта. Проблема была в том, что из-за бури он не мог точно сказать, друга они встретили или врага. И уж тем более видели ли их таинственные обитатели этого места… Решение, впрочем, пришло самим собой – боец переключился на общий канал колонны и произнёс в микрофон гарнитуры одно простое слово: — Хрусталь. — Свиток, — откликнулся голос неизвестного. — Давайте сюда, здесь небезопасно. — Да мы уж заметили… — буркнул мотострелок, возвращаясь на канал группы. — Впереди наши. В темпе. В засаде оказалась группа бойцов СКО и эквестрийцев, что стерегли подходы к наблюдательному посту со стороны колонны. Командир отряда махнул им рукой и показал себе за спину: — Временный штаб за нами! Мы доложим о вашем прибытии! Макс ответил ему лишь энергичным кивком: напрягать голосовые связки в такой метели у него желания не было. Оставив позади союзников, они продвинулись ещё на пару десятков метров вперёд, прежде чем выйти к наблюдательному посту Хэмптона. Лагерь был разбит между несколькими каменными глыбами и навряд ли бы выдержал сколь-либо серьёзный штурм. Это место и лагерем-то назвать было сложно: несколько палаток да тентов, жмущихся к скалам – наверняка всё, что удалось вытащить из разбитой колонны. — Негусто, — пробормотал Темпест, оглядев всё это хозяйство. — Согреемся хоть, — пожал плечами Макс. — Идём. Похоже, нас встречают. Хэмптон и Тимуров действительно ждали их у входа в одну из палаток. Судя по всему, остальные бойцы либо были на постах, либо отдыхали после боя, не рискуя высовываться в такую метель. — Ну и где вас черти носили? — без приветствий спросил Роберт, стараясь перекричать вой бури. — Сейчас всё расскажем, — ответил ему Макс. — В гости не пригласишь? — Заходите, — усмехнулся лейтенант. — Отряхнитесь только, снежные человеки, блин… и пони. Бойцы переглянулись и заулыбались: под налётом снега даже черношёрстный Темпест выглядел не иначе как снеговик. Быстро приведя себя в порядок, они пролезли под полог и оказались в скромной обители командующих колонной. Смотреть здесь, правда, было не на что: спальные мешки, складные столы и стулья, переносной обогреватель… Судя по всему, застрять им здесь предстояло надолго. — Мы вас уже в мертвецы записали, — признался Тимуров. — Где были? — Долгая история. — Макс опустился на один из стульев и освободил лицо от маски и защитных очков. Остальные тоже разбрелись по палатке, надеясь перехватить хотя бы несколько минут отдыха и тепла. Поняв, что отвечать на вопрос явно ему, мотострелок собрался с мыслями и изложил все их похождения в подземельях максимально кратко и понятно, не забыв упомянуть про обрушившийся тоннель, не работавшую связь и стычку с чейнджлингами. Повествование не отняло у него больше пары минут. — Н-да… — протянул Роберт. — Мы тут тоже хлебнули лиха. Тоннель ребята Флэша завалили, потому что оттуда перевёртыши лезть начали. Наверное, думали во фланг к нам выйти. Мол, мы про этот вход не знаем. Странно, что вы ничего не заметили. — Там капитально обвалило всё, — вставил Винсент. — Весь тоннель со всеми, кто внутри был. Иначе бы мы столкнулись с ними ещё раньше. — Как бы то ни было, — продолжил Хэмп, — они атаковали колонну. Сразу с нескольких сторон. С этой позиции мы успели заметить и перебить всего один отряд, но их было ещё больше. Они сблизились и навязали охране колонны ближний бой. Ушли немногие. — В рукопашном бою они нас, конечно, умыли, но каким макаром они разнесли броню? — нахмурившись, спросил Макс. — Мы видели «Страйкер», когда осматривали колонну. Его ж просто на куски разорвало. «Тигры» с «Кордами» не лучше – КШМ вообще в кювете валялась… — Весьма неприятное открытие, — кивнул Тимуров. — Перевёртыши поднимались высоко в воздух, а затем пикировали на нашу технику и пехоту. Хрен их знает, каким образом, но эффект был как от артиллерийского снаряда, только без осколков. Парочка этих тварей врезалась в «Страйкер», да так и сгорела вместе с машиной. Остальную технику они тем же способом разнесли. Многих сбрили в полёте, но их оказалось слишком много. Благо, буря вынудила нас всех отступить. — Они вернутся, — уверенно заявил Роберт. — Не факт, что даже станут дожидаться конца бури. — С чего ты взял? — спросил Степан. — Мы по меньшей мере две сотни уложили, плюс те, что в тоннелях – по мне так очень болезненный щелчок по носу. — Потому что они знают, зачем мы здесь, — пояснил лейтенант. — Они собирались атаковать Кристальную Империю – для этого пары сотен бойцов будет мало. Наш штаб проебался, отправив всего одну роту на зачистку, но уж что имеем. И я почти уверен, что кто бы ни стоял во главе улья, он прекрасно понимает, что сможет нас задавить. Я бы не стал ждать. — Так каков план? — подала голос Дэрин. — Сидеть здесь? — Без техники мы заперты на этой скале, — ответил Хэмп. — Связи с «вертушками» тоже нет. Мы окопаемся, дождёмся, когда стихнет буря. Затем осмотрим технику, попытаемся вытащить радиостанцию из КШМ и связаться со своими. Пусть «Рубикон» вызывает истребители и равняет это место с землёй: наземная операция при текущем раскладе – дохлый номер. — А если радиостанция вдребезги? — недоверчиво спросил Темпест. — Наши рации банально не дотянутся до города. — Наш последний шанс – это добраться до Кристальной Империи своим ходом, — с готовностью ответил лейтенант. — Молитесь богу, чтобы нам не пришлось им воспользоваться… *** Пачка дешёвых сигарет и кружка пахучего растворимого кофе – лучше способа провести ночное дежурство и не придумаешь. Купер стряхнул пепел, отсутствующим взглядом буравя пустую стену модульного блока. Календарик бы на него повесить или постер какой, да поди ж достань что-нибудь в этом роде. Хоть вооружайся палитрой с кистью и фреску рисуй – один хрен, на этом посту заняться ночью больше нечем. «Фреска…» — подумал наёмник и усмехнулся своей мысли. — «Да уж, этой стене не помешала бы фреска…» Мигом представил, сколько бы выговоров потом получил от начальства. Заходит разводящий, а тут не боевой пост – ясли сплошные. Нет, лучше уж так. Он сделал глоток остывшего кофе – две чайные ложки сахара, терпеть не мог пить горьким, – а затем затянулся табачным дымом. Хрен его знает, что сдохнет быстрее: лёгкие или сердце. А может, желудок: там от этого кофе-то… Впрочем, чего тешить себя ложными надеждами? Подписал контракт в «Беллфайер» – считай, продал душу дьяволу. Не сегодня, так завтра загнёшься. А ведь могли и в патруль назначить. Или сопровождение конвоя. В холодную ночь сидеть в «Хамви», можно даже за турелью, М134 с прожектором. Катишь по наезженной дороге, лучом облизываешь камни, кактусы, кустарники… Вдруг Ночной Страж засветится? Хрен там. Эти если не захотят, то их и не увидишь, уж тем более ночью. Днём прятались где-то, суки, ждали, а ночью распоясывались. Сиди во внедорожнике да молись, чтобы именно в твою смену не объявились. Вон, недавно вооружённый конвой с пленными вырезали – никто не вернулся. У Купера в той смене друг был. Хороший друг, много раз выручал, много лет они вместе служили. Прирезали. Чик по горлу, и нет человека. Ублюдки. Куперу сегодня повезло: направили в тюремный блок. Тут, вообще-то, никого не было обычно, но вот привезли пару дней назад первых посетителей, а вернее – посетительниц. Четыре разноцветные поняши, одна другой краше. Купер сюда попал уже после того, как Эплузу и Доджтаун отбили, и полку его повезло закрепиться в пустыне, а не отправиться в Балтимейр или Лас-Пегас, где чёрт те что творилось. Справедливо полагать, что о волшебных обитателях этой сказочной страны наёмник слышал лишь из рассказов товарищей, а видел – ни разу. Вот до этого момента. Элементы. Так их называли. Элементы чего, правда, оперативнику рассказать никто так не снизошёл, да он узнать и не рвался. Важные шишки какие-то, видимо. Может, даже из самого правительственного аппарата Эквестрии, хотя… Неее, какими-то они всё же простоватыми были для политиков. Одна и слова из себя вымолвить не может, вторая всё не угомонится никак… Хрен их знает, что там в командовании с ними делать собрались, да и зачем вообще эти пони им нужны. Навряд ли чего полезного знают. А выглядели ничего так, миловидно. Купер бы даже сказал, гармонично. Особенно глаза. Глаза просто завораживали цветом и глубиной, будто гипнотизировали. И такие наивные взгляды были, как у детей… Даже у этой радужногривой, хотя сама тот ещё фрукт. Бесстрашная, безбашенная… Тлеющая сигарета обожгла пальцы. Наёмник выругался, бросил окурок в пепельницу. Голова тяжёлая была, мысли плыли вяло. Поспать бы, на миг глаза прикрыть… Купер отхлебнул ещё кофе. Та ещё бурда, не чета настоящему, но уж чем богаты… — Овец считаем? — спросил его Адамс, парень из его отделения, подойдя к столу дежурного. — Откуда бы им тут взяться? — хмыкнул Купер и протянул напарнику пачку сигарет. Бойцы закурили. Контейнер был относительно маленький: караулка да шесть камер – по три с каждой стороны от продола, а за ним – выход. Все камеры, кроме двух дальних, пустовали. Камеры сами тесные, но много ли места пленным надо? Уж тем более этим непарнокопытным. Они и без того большую часть времени на койках. — Дочурка была бы в восторге, — оглянувшись на притомившихся в камерах поняш, усмехнулся Адамс. — Оттого и хорошо, что её здесь нет, — проговорил мрачно Купер. — Ага. — Напарник затянулся, сбил пепел, выглянул в окно, за которым сгустился мрак. — Боже, как она их любит, ты бы знал. — Наёмник покачал головой, улыбнувшись. — Как шесть лет назад подсела, так и до сих пор… — А сколько твоей-то? — без видимого интереса спросил Купер, так, диалог поддержать. Адамс рассмеялся негромко. — Не поверишь. Шестнадцать. Взрослая совсем. Отца, поди, и не помнит уже… Грёбаная война. — Ну… Кому война, а кому – мать родная. — Купер раскурил ещё одну сигарету, выдохнул горький сигаретный дым. — Жалеешь о чём-то? — Что не прихватил с собой нормальный сигареты, — хмыкнул Адамс. — Серьёзно, Рик, где ты откопал это дерьмо? — Что-то не нравится – можешь пойти в этот их Вечнодикий и нарвать травки там. Готов поспорить, приход ты словишь ещё раньше, чем докуришь первую порцию. — Да ну к чёрту, — поморщился напарник. — Того глядишь ещё в коня цветного превращусь. Меня сержант тогда с потрохами сожрёт. — Да тебя бы на базу обратно не пустили. — Купер взглянул на своего товарища и попытался себе представить того в образе эквестрийского пони. Вышло это у него хреново: всё же не так-то много он пони в своей жизни повидал. — Ну… Осел бы тогда в лесу, — пожал плечами Адамс. — Сколотил бы себе дачу. Гнал бы самогон из местных ягод. Это ж прям новый виток жизни, если так посмотреть… — Он вздохнул как-то протяжно, почти страдальчески. — Эх, а всё-таки накоплю я на свой домик… Чтоб у речки, и лес рядом. И ни дыма тебе, ни копоти… Ни солдатни, ни сволочей всяких… С семьёй переехать и чтоб подальше ото всех… — А на людей насмотрелся уже, что ли? — спросил Купер негромко. — Да было б, на что смотреть, — поморщился наёмник. — Сковырнёшь чуть, и такая херь наружу лезет. Не, хватит с меня этого «цивилизованного мира». Посбивались в стада, будто волки. Урбанизация, мммать… — Оскотинились, а что поделать, — покивал ему сочувственно Купер. — Вот и мы сами-то… Кругом война, голод, разруха, один кризис на другом, а мы на этом зарабатываем. Причём нехило так: контрактники в армии и того раза в два, а то и в три меньше получают за ту же работу. — За ту же? — Адамс хмыкнул, всё ещё глядя куда-то в окно, будто мог за ним что-нибудь разглядеть. — Я не вижу тут ни одного действующего морпеха или рейнджера. Тем более обычного регулярника. И да, СКОшники не в счёт. Я не думаю, что им там за их дезертирство платят. — Ну как же, — деланно удивился оперативник. — Любовью, дружбой, кексами… Ты как давно кексы пробовал, кстати? — Настоящие-то? — Адамс задумался. — Вот уж не скажу. А СКОшники эти… Борются же за что-то люди, верят в своё дело, не пулемётами же их в бой гонят. — Ага… Не пулемётами, — согласился с ним Купер, и бойцы замолчали, каждый о своём думая. И действительно, в чём, как говорится, прикол биться и умирать за чужую страну, за чужую расу? Какая тут идея? Не могут же они там в СКО настолько правильными, настолько хорошенькими быть? Видимо, наплели им там что-то эквестрийцы, золотые горы пообещали… либо магией своей одурманили, чем чёрт не шутит? Ну русских и иже с ними понять можно: они на Земле с американцами дрались – они и здесь дерутся. Но свои-то, свои с этого что получат? Как они потом домой возвращаться будут, к семьям? Нечисто тут что-то. Мыльная опера прям какая-то, а не поле боя. Это что ж получается, по местным канонам наёмники – зло? Заебись перспектива. Клонило в сон. Рик затушил сигарету, поднялся со стула, подхватил родненький ACR с коллиматором – здоровская машинка, в армии таких до сих пор нет, дорого. — Собрался куда-то? — не оборачиваясь, спросил его Адамс. — Пройдусь немного, разомнусь, — отвлечённо ответил наёмник. Хотя размяться здесь было особо-то и негде: контейнер небольшой был, не те здоровенные тюремные комплексы. Тут всё обычно маленькое было компактное, чтобы можно было подцепить грузовым вертолётом либо разобрать на части и собрать где-нибудь в другом месте – те же дозорные вышки. Рик обошёл камеры, негромко стуча каблуками по полу. Света туда поступало мало, впрочем, это не мешало наёмнику разглядеть в полумраке свернувшиеся на койках фигурки. Спали. Даже розовая. А тут, в принципе, больше и нечем было заняться: вон, даже охранники скучали, добивали стратегический запас сигарет и кофе. Четверо… На крылатых – хомуты, на рогатых – ингибиторы. Один парень со взвода рассказывал, что их, вообще, шестеро быть должно, Элементов этих, и все они что-то олицетворяли, но с двоими что-то по пути на базу случилось. То ли засада, то ли ещё что… Могли и при штурме «Дельты» погибнуть – базу ту вымели подчистую, никаких выживших. Не спала разве что радужногривая. Рейнбоу Дэш. Лежала на койке, безразличным взглядом рассматривала прутья решётки, словно в них крылась какая-то древняя тайна. На наёмника она лишь бросила отвлечённый взгляд, прежде чем вернуться к своему занятию. Эта, вообще, довольно буйная была, вспыльчивая. Характер типичной пацанки: никто ей не указ, ничто ей не закон. Добрая, по сути, конечно, как и все пони, но пару раз шокером получила – отрезвляюще подействовало. Забавная у них тут вообще солянка характеров вышла. Люди-то разные бывают, но в большинстве своём темперамент у всех спокойный, равномерный, с незначительно выдающимися теми или иными чертами характера. А тут прям Мисс Сорвиголова, Мисс Застенчивость, Мисс Элегантность и Мисс… Н-да, с описанием Пинки Пай чуть посложнее будет… И ведь что примечательно: добренькие, правильные, прям стереотипные герои голливудских фильмов! Вот это как вообще?.. Дверь отворилась. Рик повернулся, чтобы поглядеть на непрошеного гостя: неужто разводящий? Рановато что-то, уже ж проверялись недавно… Нет. Вошедший в помещение человек не был ни разводящим, ни командиром их взвода, ни батальона и даже не полка. Не узнать генерал-майора Джереми Паркера не мог разве что слепой либо совсем уж новичок, а и те, и другие сейчас бились с русскими и натовцами где-то в Европе. Чёрная армейская шинель, чёрный же берет, плечевая кобура с револьвером «Кольт Анаконда», – только такой псих, как Паркер, мог использовать крупнокалиберный револьвер в качестве служебного оружия, – и вечные очки-авиаторы командующего, в этот раз, правда, не восседающие у того на переносице, как обычно днём, а выглядывающие из нагрудного кармана. Впрочем, даже без них Паркер выглядел самым крутым сукиным сыном во всей дивизии. — Генерал-майор, сэр. — Рик не стал вытягиваться во фрунт и во всеуслышание рапортовать о состоянии вверенного ему боевого поста: от лишней армейской муштры военные наёмники были избавлены, оставив все эти лишние телодвижения там, откуда и сбежали в частную военную компанию. — У нас без происшествий. — Радует, — ответил ему Паркер и оглядел камеры, на несколько мгновений задержав взгляд на Рейнбоу Дэш, что тоже слегка оживилась, хмуро разглядывая неожиданного гостя. Генерал-майор принюхался. Растворимый кофе и дешёвый табак – два неразлучных спутника армейской службы. — А я вот думаю: дай-ка погляжу на наших гостий. Уже месяц как воюем, а так ни одной не видел… — Прикажете разбудить? — тоже оглянувшись на тихо дремлющих поняш, спросил Купер. Адамс на посту охраны тоже подобрался – затушил сигарету, сунул окурок в переполненную пепельницу, перехватил поудобнее SCAR-H, словно вот прям сейчас в бой собрался. — Пусть спят, — покачал головой Джереми. — Хоть кто-то же на этой чёртовой базе должен спать ночью? — Всё могло бы быть и куда хуже… сэр, — хмыкнул негромко Адамс, пока Паркер принялся обходить камеры, негромко постукивая подошвами своих чёрных берцев по полу. — Я в этом не сомневаюсь, — протянул генерал-майор и поглядел на застывших в нерешительности оперативников. — Давно в дивизии? — Второй контракт, сэр, — отозвался Купер. — До этого четыре года в КМП США. — Оба? — Да, сэр, морская пехота, четыре года, — кивнул Адамс. — Украина, Россия, Германия… — Да уж я-то знаю, как морпехов нынче из одной «горячей точки» в другую бросает, — усмехнулся невесело Паркер. — И что вас потянуло в «Беллфайер»? — Пригласили на контракт, — ответил Рик. — Как и многих тут, я думаю… — С этим-то всё понятно, — кивнул генерал-майор. — Но почему согласились? — Деньги, слава, — хмыкнул Адамс. — Да и… честно говоря, достала уже вся эта идеологическая хрень с «либо мы, либо они». Кого сегодня волнует, кто прав, а кто нет? Так хотя бы честно всё. — Ага… — протянул Купер. Оперативник отошёл к ближайшей стене, опёрся об неё, чтобы столбом не стоять посреди прохода. — Хотя не в деньгах тут, мне кажется, дело. Так, приятное дополнение. Кому эти деньги на войне сдались вообще? Уж тем более… здесь, — окинул он взором помещение, хотя и понятно было, что имел боец в виду пространство, простирающееся далеко за границами контейнера. — Адреналин, сэр. Для тех, кому обывательской жизни уже по горло просто… Паркер улыбнулся и кивнул. Вопросы его несли чисто праздный характер, но отчего-то всегда было приятно перекинуться парой слов с подчинёнными. Они не боялись командования, говорили прямо. У наёмников был словно бы какой-то другой менталитет. Солдаты без родины и идеи, профессионалы со всех уголков земного шара, готовые по первому зову броситься в самое пекло, лишь бы было побольше нулей в гонораре. Волей-неволей это меняло их мышление. Кто-то просто был полным отморозком, а кто-то смотрел на вещи несколько шире и понимал, что Третья мировая – это не конфликт идеологий, не столкновение религий или даже политических строёв. В мире победившего капитализма всё решали деньги, и война была ничем другим, кроме как крайне агрессивной монополией, средством гарантированного устранения конкурентов и напичкивания карманов зелёными банкнотами. Всё на потеху «элите», высшим слоям общества: чиновникам, олигархам и прочей швали, сумевшей подчинить своей воле многомиллионные нации и стравить их ради собственной выгоды. И неважно, с какой стороны: под разными флагами крылась одна и та же проблема – коррупция, гниль, коррозия, разъедающая систему изнутри. Деньги, адреналин, жажда крови, мировоззрение… Что-то вело людей в «Беллфайер». Что-то заставляло их бросать чужие идеи и становиться псами войны, солдатами удачи. И они были готовы умереть ради этого. — Выйдите, подышите, — решив, наконец, что этот бессмысленный разговор пора заканчивать, сказал Паркер. — Мне нужно поговорить. Бойцы переглянулись, но спорить с командующим дивизией не стали – взяв своё личное оружие, оба наёмника прошли к выходу и скрылись за дверью. Джереми остался наедине с Элементами, и ему было, что сказать. Первым делом генерал-майор прошёл к окну и открыл его вовнутрь, впустив в помещение сухой и прохладный ветер пустыни. Он не боялся, что его услышат: говорить громко он в любом случае не собирался. Да и кому бы пришло в голову его подслушивать? Он закурил. Генерал-майор нервничал и нервничал не без причины: всё выходило из-под контроля. Будь при нём вся дивизия, и он раскатал бы Эквестрию на дрова за несколько недель, но дивизии при нём не было, да и те жалкие силы, которыми он сейчас располагал, были сильно потрёпаны и дезорганизованы. Они даже сдали позиции в Балтимейре. Сдали без возможности контратаковать и занять город обратно, потому что той сводной бригады, в которую на данный момент спешно перестраивали всех выживших в той мясорубке, едва ли бы хватило даже на повторный штурм города. Дилемма. Чёртова дилемма. СКО не знают, что портал наёмников накрылся. Они наверняка ждут, что те ударят в полную мощность. Но это крайне рисковая операция: Паркер может потерять всё, и даже если врагу будет нанесён сокрушительный урон, то тот сможет от него оправиться, а вот наёмники – нет. Но если сбавить обороты, начать действовать более осторожно, то противник что-то заподозрит. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, в чём будет заключаться причина резкой смены тактики. А дальше? Наёмники не удержат серьёзного штурма. Эквестрия задавит их численностью. «Беллфайер» просто сметут. На место одного эквестрийца встанут двое других, и насколько бы хитрыми и изворотливыми тактиками не пользовались наёмники, насколько бы серьёзное технологическое преимущество они не имели – война против целой страны была заведомо проигрышной тактикой. Не в таком составе, не с такими потерями. Остался бы только последний вариант – массовый ядерный геноцид. Такой исход также был предусмотрен американскими военными. Случись такое, и Клаудсдейл уже не казался бы эквестрийцам такой уж национальной трагедией. Клаудсдейл… Джереми и сам не знал, на что он надеялся, ударив по небесному городу. С другой стороны, иного выхода он и не видел: Клаудсдейл был буквально утыкан вражескими радарами и средствами ПВО, без ликвидации которых дальнейшее продвижение к Кантерлоту оказалось бы попросту невозможным. Раз за разом генерал-майор прокручивал в голове возможные альтернативы и раз за разом приходил к одному и тому же выводу. Он всё сделал правильно. Город нельзя было взять либо разрушить без значительных потерь среди техники и личного состава. Применить ЭМИ-удар? Это могло бы сработать. С лёгкостью вырубить всю электронику СКО, буквально выстелив авиации частной военной компании красную дорожку до самого Понивилля. Могло бы. Но не сработало бы. Ушли бы дни на доставку деталей установки, развёртку плацдарма и организацию его обороны. Вся эта деятельность навряд ли бы миновала командование СКО. Удар должен был быть неожиданным, дерзким, смертельным. Полное уничтожение города было единственным вариантом. Паркер убедил себя в этом. Так почему он чувствовал себя так, словно совершил гигантскую ошибку? — Расклеиваешься, старик? — тихо спросил он самого себя, выдохнув сигаретный дым. — Ничего… До пенсии недалеко совсем… Хотя не надеялся он дожить ни до пенсии, ни до конца хотя бы этого контракта. В этой богом проклятой войне он сражался за проигрывающую сторону. Генерал-майор затушил сигарету, сунув окурок в переполненную пепельницу, и направился обратно по продолу, заглядывая в камеры. Такие маленькие, прелестные лошадки, а сколько воли к борьбе, сколько силы духа и храбрости кроется за напускной трусостью. Они выстоят. Паркер знал это, хоть и понимал, что заранее признаёт своё поражение. Такую нацию невозможно было подчинить. Только уничтожить. Под корень. До последнего. Он остановился напротив камеры Рейнбоу Дэш и оглядел внимательно пленницу. Бунтарка. Боец. Такую трудно сломать. Но её слабость кроется в её же Элементе. Главное – это надавить в нужном месте… Пони вскинула в голову и посмотрела на командующего прямо и с открытой неприязнью. — Чего тебе? — спустя несколько секунд молчаливых гляделок, наконец, спросила она. План уже давно сформировался в его голове – остался лишь последний фрагмент, последний ключевой элемент, который сможет привести задумку в действие. Паркер улыбнулся своим мыслям, прежде чем произнести: — Есть одно деловое предложение… *** Ближе к утру бушующая на Холодном севере буря пошла на спад, и лейтенант Тимуров послал людей к останкам конвоя, чтобы найти оставшиеся на ходу машины. Они собирались вернуться поближе к границам Кристальной Империи, чтобы попытаться выйти на связь с союзниками: очевидно, на данном этапе операция была провалена, а единственная радиостанция, способная добить из такой глуши то города, сгинула вместе с КШМ, которую прямым попаданием не просто раскурочило на части, но и вовсе снесло с тракта. За ночь им пришлось отразить две атаки чейнджлингов, подошедших к лагерю под прикрытием метели, плюс ликвидировать несколько вражеских разведгрупп. Непонятно, результатом какого страшного эксперимента стали эти насекомоподобные твари, но от хорошего тепловизора их не укрыл даже мороз под сорок градусов и тонны снега. Несмотря на довольно пессимистичный настрой и общий урон, нанесённый колонне, бойцам удалось вернуть в строй два «Тигра» и один из «Опель Блитцев», чего как раз хватило, чтобы вместить туда оставшихся выживших. Двигатели, простоявшие без дела на лютом морозе всю ночь, пришлось приводить в чувства едва ли не молитвами, и очень кстати здесь пришлись единороги, способные при помощи своей магии создавать тепло и электричество. Маги Кристалльной Гвардии обладали довольно внушительным спектром заклинаний, многие из которых в нужной дозировке можно было использовать и в бытовых условиях. Жаль, что выжило их не так много: пользуясь суматохой, чейнджлинги первым делом старались выбивать из игры именно их. Собрав лагерь и все припасы, которые они смогли унести, бойцы погрузились в транспорт и двинулись в обратном направлении, оставив позади место страшной битвы. За ночь тракт порядочно занесло, и теперь водителю ведующей машины приходилось чуть ли не по памяти восстанавливать их прежний маршрут. Казалось бы, легко возвращаться той дорогой, которую уже знаешь, но нет: на обратном пути всё казалось совершенно другим. — И как они вообще выживают на таком морозе? — задался вопросом Винсент, вновь занявший место на переднем пассажирском сидении рядом с Максом. — Вроде ж теплокровные. — Не знаю и знать не хочу, — буркнул в ответ Макс, не сводя глаз с кормы впередиидущего «Тигра». — Не терпится вызвать уже авиацию. Надеюсь, от напалма эти жуки горят не хуже, чем на тепловизоре. Вспомнился ему тогда один фильм – «Звёздный десант». Фанатом творчества Хайнлайна мотострелок никогда не был, да и книгу не читал, но просто не мог не знать о столь культовом фильме. Вот ему тогда показалось: они – звёздный десант, а чейнджлинги – разумные жуки. Но не как в фильме, а злые по своей природе. Забавно было ощущать себя героем фильма-боевика или какого-нибудь литературного произведения про современную войну в сеттинге фэнтези. И ведь никто не поверит, если он вернётся домой и напишет по этому книгу. Даже не обратят внимания. А оно вот оно, происходит здесь и сейчас, а не где-то там. И никто не знает, за что они здесь сражаются и умирают. В кабину просунулась заспанная мордашка Дэрин: — Мы ещё долго? — Километров двадцать ещё точно катить, — отозвался Макс. — Проветриться захотела? — Мне… надо… — неуверенно ответила единорожка, нервно перебирая копытцами по полу. — Просто… поэтому… — Ааа, — понимающе кивнул мотострелок. — Потерпи ещё полчасика где-то. Здесь уже горы заканчиваются – можно разогнаться. — Интересно, наши рации с такого расстояния вообще додолбят до Кристальной Империи? — хмуро спросил Кричински. — Да ещё и в такую метель. Какой там у них диапазон? — С нашими антеннами должны бить километров на сорок, но это в теории, — отозвался Макс. — Та, что в КШМ, наверное, и сотню километров дала бы, если с возвышенности. — Понабрали всего с запасом, а вторую радиостанцию забыли, — хмыкнул рейнджер. — Ну, кто ж знал, что эти инсектоиды способны разгоняться до скорости поршневого истребителя и таранить землю, аки метеор? — пожал плечами Макс. — Какого хрена нам об этом не сказали-то? Охренительная операция. Лучше бы дождались их основных сил и встретили на своей территории. Камикадзе хреновы… — Мне кажется, проще было бы без лишних разговоров вызвать авиацию, — поделился своими мыслями Винсент. — Видимо, командование просто не хочет жечь авиатопливо на задания, с которыми вполне может справиться наземная группа. — Тогда я бы озаботился выслать побольше солдат, — продолжил размышлять мотострелок. — Вообще, бить врага на его же территории – это пиздец как по-американски. Я бы играл от обороны. Против численно-то превосходящего противника! Мне интересно, они вообще почувствовали потерю этих нескольких сотен солдат, что мы перебили вчера? — Ну, они не попытались устроить свой долбанутый зерг-раш во второй раз, — рассудительно произнёс рейнджер. — Смею предположить, что как минимум треть или четверть их улья наши сложили ещё там. Чейнджлинги непохожи на великих тактиков или тех, кто боится потерь, но даже для них это должно было стать ощутимым ударом. Я так это понял. — Даже если четверть или треть… Чёрт, да даже если половину… — Мотсотрелок замолчал на несколько секунд. — Оставшихся сил всё равно хватит, чтобы задать нам трёпку. — Я бы не сказал, что всё так плохо, — сказал Винсент. — Их единственное преимущество над нами – так это численное. Думаю, если грамотно выбрать позицию для обороны, то мы сможем вынудить их отступить. И это при условии, что они кинутся в погоню. — Если бы они видели полную картину происходящего… — негромко произнёс Макс. — Но, похоже, они не понимают, что мы здесь далеко не последние. Они могут попытаться нас добить. На равнине нам будет сложнее обороняться. Вся надежда на подкрепления. Несмотря на довольно внушительную скорость «Тигров», бронеавтомобилям приходилось идти медленно, чтобы не оставить позади «Опель Блитц», еле продирающийся через устилающий дорогу снег. Так бы они ещё час назад домчали до Кристальной Империи и даже успели бы проделать полдороги обратно, если бы в этом возникла необходимость. На первую деревню они натолкнулись спустя полчаса – всего несколько улиц и с десяток домиков, давно оставленных мирными жителями. Похоже, кто-то когда-то попытался поселиться за пределами воздействия Кристального Сердца. Судя по состоянию домов, через их пороги никто не ступал уже как минимум несколько лет… Автомобили остановились на центральной площади с колодцем, и Роберт полез на часовню местной школы, в то время как оставшиеся бойцы осматривали строения. Дома были добротные, из крепкого дерева – такие были способны выдержать не одну бурю. — Похожи на наши избушки, — улыбнувшись, заметил Макс и провёл рукой по толстым брёвнам, составляющим стену одного из домов. — Не удивлюсь, если найдём внутри печку, кучу ковров и самовар. Большие печки в домах действительно присутствовали, как и масса другой деревенской утвари. Даже погреба, забитые продуктами, а ещё признаки то ли паники, то ли боя – чего только стоят раскрытые настежь либо выбитые с петель двери и разбитые окна. — Как думаете, эти пони ещё живы? — негромко спросил Эйрид, наткнувшись на грубую деревянную игрушку, брошенную на полу. — Думаю, со стороны чейнджлингов было бы логично держать при себе несколько пони для того, чтобы выкачивать из них… что бы там ни было… — рассудил Макс, осматривая шкафчики на кухне. — Но не думаю, что тех при таком раскладе надолго хватает… В конце концов, нападения никогда не прекращаются. Значит, и нужда в пленниках остаётся. — Ублюдки… — сквозь зубы прошипел единорог. — Здесь же жеребята жили, Селестия милостивая… И куда смотрит стража? — Думаю, здесь был гарнизон. — Винсент заглянул в спальню и спустя несколько секунд вернулся обратно в гостиную. — Только вот что ты сделаешь против толпы кровожадных жуков? — Не буду селиться у Дискорда на рогах? — спокойно предположил Темпест. — Видимо, здесь неподалёку либо какая-нибудь шахта, либо лесопилка. — Закончив осмотр, Макс направился в прихожую. — Тут нечего ловить. Пошли дальше. Спустя десять минут командиры подразделений собрались у центрального колодца для брифинга. — Мне удалось связаться с городом, — начал Роберт. — Они вышлют «Чинуки» и «Баттлхок» для эвакуации, но грузовик придётся оставить здесь: вертолёты не потянут столько много веса. — К Дискорду грузовик, — кивнул командир Гвардии. — Самим бы выбраться. Я думаю, мы сможем забрать его позже. — И когда нам их ждать? — спросил Харрел. — Думаю, минут через десять-пятнадцать они уже будут у нас, — ответил Хэмп, сверяясь с часами. — Но не расслабляйте булки: кому-то придётся остаться внизу и подцепить наши «Тигры» к вертолётам. «Баттлхок» обеспечит прикрытие, но неясно, сколько всё это займёт времени. — А если враг объявится прямо во время эвакуации? — задал следующий вопрос Макс. — Наши дозорные обнаружат крупный отряд чейнджлингов ещё на подлёте к деревне: спрятаться огромному рою здесь будет негде. Если мы не успеем отступить на союзную территорию до предполагаемого огневого контакта, то, боюсь, придётся отзывать «вертушки» и принимать бой здесь. Даже «Баттлхок» не сравнится в скорости и манёвренности с чейнджлингами. И нам всем прекрасно известно, что всего одного их «камикадзе» хватит, чтобы вывести из строя любой из наших вертолётов. — Интересно, эта операция уже тянет на самую провальную в истории человечества? — мрачно пошутил Тимуров. — Это ещё не провал, — качнул головой Роберт. — Если они учатся на своих ошибках, то, думаю, они способны сделать два вывода. Первый – это то, что с нами лучше не связываться. С учётом их ночных миссий, он отпадает. Второй – нас лучше атаковать в полную силу. Я не уверен, что они пойдут ва-банк, но если пойдут, то огромных потерь им не миновать. После этого за нами будет как минимум техническая победа. Как минимум, они могут собрать вторую группу, в полтора или два раза больше предыдущей, чтобы нас добить. — Ну, так что мы делаем? — выждав, а не появятся ли ещё вопросы, спросил Марк. — Занимаем оборону и ждём «птичек», — сказал лейтенант. — Поставьте «Тигры» у западной окраины деревни, чтобы прикрывали наиболее вероятное направление вражеской атаки. Пусть большая часть солдат займёт позиции там же. Мне также нужна пара снайперов в колокольне – пусть следят за обстановкой. Шансов выжить в прямом столкновении у нас мало, врать не буду, но, по крайней мере, мы ещё сможем задать им хорошую трёпку, если как следует подготовимся. Если больше нет вопросов, то всем приступить к исполнению. *** Наивно было полагать, что враг позволит им вот так просто уйти. Не успели бойцы как следует окопаться, как снайперы тут же предупредили о надвигающихся силах неприятеля численностью как минимум в несколько сотен голов. Расстояние было внушительное, только вот чейнджлингам с их крыльями помехой не были ни ветер, ни снежные сугробы – у СКО было всего несколько минут, чтобы подготовить всё к тёплому приёму. — Похоже, мы их неплохо выбесили… — Темпест приник к прицелу СВДМ. — Сёстры милостивые, у меня просто не хватит патронов на всех… Отряд Макса разместился на чердаке одного из домов для лучшего обзора. Да и когда твой противник может пикировать с неба и взрывать землю словно миномётный снаряд, лучше иметь над головой хоть какое-нибудь укрытие. — Помните, что я сказал, — напомнил остальным мотострелок. — Стреляйте одиночными, цельтесь тщательнее. И не поддавайтесь панике, когда мы попадём в окружение. Главное – перебить как можно больше этих жуков, пока они не навяжут нам ближний бой. Дэрин, ты меня понимаешь? — Я… да… — Поняша выглядела куда более испуганной, чем обычно: чейнджлинги или нет, ей было сложно заставить себя навести оружие на живое существо и нажать на спуск. Даже зная то, с насколько кровожадными тварями они имеют дело. — Мне понадобятся все стволы в отряде, — продолжил Макс. — Численный перевес – десять-пятнадцать к одному, и он далеко не в нашу пользу. Если ты не стреляешь, то ты перекладываешь эту работу на кого-то другого, как будто этого мало. Так что я жду от вас всех полной отдачи, как в Балтимейре, как на том грёбаном острове. В этом и только в этом случае у нас есть шансы на успех. — Я не подведу. — Дэрин подобралась и куда увереннее перехватила свой карабин. — Не в этот раз. Мотострелок улыбнулся и кивнул. Он верил ей. После смерти Оливера она отдавала себя целиком на тренировках и приноровилось очень даже неплохо стрелять по мишеням, не говоря уже об испытаниях на командное взаимодействие. Они заняли позиции и взяли оружие наизготовку. Макс не отлипал от своего бинокля, Темпест – от прицела снайперской винтовки, ну, а остальным оставалось только ждать, когда противник войдёт в зону прицельной стрельбы. Первыми заговорили крупнокалиберные пулемёты «Корд», установленные на российских «Тиграх». Короткими, экономными очередями они принялись обрабатывать надвигающееся на них огромное чёрное облако, напоминающее рой разозлённых ос. «Корды» вполне могли работать на дистанциях, куда не всякая снайперская винтовка достанет, вот только слишком уж мелкими и слишком юркими были их цели. Благо, плотность строя противника, – если это вообще можно было назвать строем, – была настолько высока, что каждая очередь выбивала из игры одного, двух, а то и трёх летящих перевёртышей. Потеряв несколько десятков, рой разделился на три атакующие группы, намереваясь штурмовать деревеньку сразу с трёх сторон. Через десять секунд в дело включились снайперы, включая Темпеста, ну, а совсем скоро по всей деревне захлопали винтовочные выстрелы и затрещали короткие очереди из ручных пулемётов. — Ждите, когда они возьмут курс прямо на деревню, и тогда стреляйте! — продолжал напутствовать бойцов Макс. — Вы ни за что не возьмёте правильное упреждение на такой дистанции! — А эти умники куда полезли?! — удивился Эйрид, заметив группу из пары десятков чейнджлингов, что начали занимать позиции в воздухе над деревней. — Будут пикировать! Сбейте их, пока они неподвижны! К счастью, этот манёвр вовремя заметили и снайперы – им бы лишь неподвижные цели подавай. Один за другим, готовящиеся к пикированию перевёртыши начали падать вниз, но их место тут же норовили занять другие, метя в бронеавтомобили СКО, лупящие по основным силам роя, уже даже не заботясь об экономии боеприпасов. — Чёрт! — Винсент прервался, чтобы отработанными движениями пропихнуть в паз автомата новый магазин. — Мне кажется, их меньше даже не становится! — Берегись! — закричал кто-то снизу, и огненная комета упала прямо во двор, где стоял один из «Тигров», силой удара отбросив машину на метр в сторону. Стрелок на турели оперативно развернул пулемёт и одной короткой очередью разнёс выбравшегося из воронки перевёртыша на кровавые ошмётки, будто здоровую муху по снегу размазал. Основные силы чейнджлингов, уже порядком поредевшие, практически достигли границы деревни, и их по-прежнему было чертовски много для группы всего из нескольких десятков бойцов. Иногда в летящих перевёртышей попадали лучи малинового света из зачарованных алебард Кристальной Гвардии, и тогда те устремлялись к земле уже мёртвыми тушками. К сожалению, большая часть гвардейцев была вооружена лишь оружием ближнего боя… — Мы скоро потеряем «Тигры», — констатировал Макс, глядя, как всё больше перевёртышей собирается в некое подобие боевого построения над деревней. Снайперского и автоматного огня уже попросту не хватало, чтобы выбить из игры всех чейнджлингов: на их место просто становились новые. Похоже, жуки ждали, когда наберётся некая критическая масса, совершенно не обращая внимания на потери. И стоило мотострелку об этом подумать, как перевёртыши ринулись к земле, объятые пламенем, словно падающие метеоры. — Ложись! — заорал кто-то над ухом. А затем крыша над ними взорвалась, пол под ними взорвался, и всё пошло кувырком. Макс довольно быстро очухался, лёжа под окном и ошарашенно глядя на здоровенную дыру в полу, оставленную одним из таких вот «живых снарядов». Рядом нашлось тело одного из чейнджлингов, которому явно недоставало половины черепа. Ещё парочка на глазах мотострелка впорхнула на чердак прямо через выбитые взрывом окна. «Прорвались, значит» — как-то отстранённо отметил про себя мотострелок, вскидывая штурмовую винтовку. Пара одиночных выстрелов выбила мозги одного из перевёртышей на стену. Второго прикончил уже кто-то из отряда. — Все целы? — громко осведомился он, поднимаясь на ноги. Снаружи творилось чёрт те что, – замолкли «Корды» и выстрелы со школьной часовни, – но Макс был больше обеспокоен состоянием собственного отряда. — Порядок! Раненых нет! Всё нормально! — наперебой доложились ему бойцы. — Вот бешеные суки! — выматерился Винсент. — Продолжаем стрелять, нашим там совсем несладко! — скомандовал мотострелок, выглядывая на улицу. Оба бронеавтомобиля пылали ярким пламенем, а школьная часовня и вовсе отсутствовала. Сопротивление оказывали лишь те, кто укрылся в зданиях. По прикидкам Макса, у противника оставалось ещё не меньше сотни бойцов, и все они сейчас вошли в деревню. Им тоже перепало немало веселья: чейнджлинги начали лезть на их позицию через окна и дыры в крыше, и совсем скоро число мёртвых тел на чердаке перевалило за десяток. — Сёстры, да когда же это закончится… — дрожащим голосом спросила Дэрин, перезаряжая карабин. Некому было ей ответить: оставшиеся бойцы были целиком поглощены битвой. Затем крыша вновь провалилась, и в этот раз прямо над Максом. Мотострелок только и успел, что на чистых рефлексах податься в сторону, когда туша перевёртыша протаранила пол рядом с ним, и они оба с треском и грохотом отправились на первый этаж здания, прихватив с собой пару каких-то ящиков и мешков, хранящихся там. — Ох!.. — выдохнул боец, когда под его весом сложился пополам стол в гостиной и пара стульев в придачу. Не чета тому падению с десятиметровой высоты на холодный пол, но, чёрт, приятного всё равно мало. Из облака пыли на него тут же набросился, свирепо шипя, и сам виновник разрушений, но Максу хватило времени и реакции, чтобы засунуть тому в пасть ствол «Беретты» и пару раз спустить курок, разукрасив печку позади в пастельные цвета. — Пошипи тут ещё на меня… — пробормотал мотострелок, выбираясь из обломков. — Макс, ты в порядке? — В проломе на чердак появилась обеспокоенная мордашка Дэрин. — Всё окей! — махнул ей рукой боец. — Помоги-ка мне тут, я заберусь обратно… Ухватившись за протянутое копыто, он оттолкнулся от обломков стола, и единорожка затащила его обратно на чердак. Мотострелок осмотрелся. Ещё пара попаданий, и дом просто развалится от количества лишних вентиляционных отверстий. — Альфа-два-один, я Альфа-главный, — затрещало в наушнике. — Как у вас обстановка, приём? — Альфа-главный, я два-один-главный… — Макс прервался, чтобы быстро осмотреть вверенных ему бойцов. — У нас без потерь, но наша позиция скоро развалится на части. Есть какой-нибудь запасной план, приём? — Принято, два-один. Нас теснят, будьте готовы отступать вглубь деревни. Бойцы Тимурова и остатки Кристальной Гвардии сейчас начнут отход и прикроют нас, когда окопаются в центре. Им нужно несколько минут, чтобы занять позиции… — Командир, — подал голос Темпест, и мотострелок отвлёкся от рации, чтобы выслушать снайпера. — Похоже, я засёк их королеву. — Быть такого не может… — пробормотал Макс и приник к окулярам своего бинокля. — На двенадцать часов, чуть правее следов от наших автомобилей, — скорректировал его пегас, и Макс быстро обнаружил цель. — Вот кретины… — хмыкнул мотострелок. Группа где-то из дюжины чейнджлингов в фиолетовых доспехах окружала парящее в небе существо, которое при быстром осмотре можно было идентифицировать как перевёртыша-переростка либо какую-то гротескную пародию на аликорна, если так будет угодно. Только вот, в отличие от остальных чейнджлингов, королева имела длинный и кривой рог, что-то похожее на гриву и хвост грязно-жёлтого цвета, глаза с двойной радужкой и, конечно же, признак любой королевы – странного вида четырёхконечную корону, напоминающую усики насекомого. — Она в зоне поражения, — как бы невзначай заметил Темпест, но всё же не рисковал открывать огонь без прямого приказа. — Альфа-главный, я два-один-главный, — заговорил мотострелок в рацию. — Заметили вражескую королеву в зоне поражения. Запрашиваю разрешение открыть огонь. — Два-один, понял тебя… Ты уверен, что это их королева, приём? — Она выглядит как чёртов жук-переросток, сэр, — хмыкнув, ответил Макс. — И вокруг неё грёбаная толпа охраны. — Принято. Если можете поразить цель, то стреляйте. — Понял. — Мотострелок перетянул в руки АК-12 и посмотрел на снайпера. — Темпест, можешь выбить этой суке мозги по готовности. — С удовольствием. Королева… Макс ухмыльнулся. Ну, конечно же. Лично явилась, чтобы понаблюдать за битвой. Посмотреть на тех, кому хватило наглости явиться в её владения и перебить с несколько сотен её подданных. Наверняка и понятия не имеет, на какие чудовищные расстояния способно бить человеческое оружие. Расстояние до цели, скорость ветра, влажность воздуха и прочее – у пегаса ушли считанные секунды на то, чтобы провести все необходимые расчёты. Поймав момент между входом и выдохом, он плавно потянул за спуск, и оружие в его копытах выстрелило. Макс вновь приник к окулярам бинокля. На такой дистанции СВД поражала цели уже на пределе своих возможностей, но Темпесту удалось попасть цели прямо в голову, и это в одночасье решило исход всего боя. — В яблочко, — довольно заявил снайпер. Тело королевы с силой врезалось в снег над тем местом, где её настигла пуля. У чейнджлингов словно случился программный сбой – всё наступление резко остановилось, и перевёртыши принялись растерянно вертеть головами, как будто мгновенно перестав понимать, что вообще происходит. Один за другим, они разворачивались и устремлялись обратно к горам, оставляя позади своих раненых и мёртвых товарищей, трупы которых чёрным ковром устилали улочки деревни и пространство вокруг неё. Вслед им раздавались одиночные выстрелы из винтовок и короткие очереди из ручных пулемётов, будто кому-то не хватило того страшного побоища, что пережили здесь выжившие солдаты СКО. — Всем прекратить огонь! — раздался в эфире голос Тимурова. — Они отступают. Дозарядите оружие и окажите помощь раненым. Мне нужна полная сводка о потерях через десять минут!.. Не говоря ни слова, Макс прислонился спиной к какому-то ящику и достал из кармана пачку сигарет. — Королева… — протянул Винсент, усевшись прямо на полу, и хохотнул. — Вот ведь дырявая башка! Они ж почти нас уделали! — А, может, у чейнджлингов действительно дырки и в мозгу есть? — задался вопросом Эйрид, сидя в обнимку со своим карабином. — Отличный выстрел, Темпест. — Макс подпалил кончик сигареты и оглядел вверенный ему отряд. — И вообще, отличная работа, ребята. Вы все сегодня хорошо постарались. — Ты не ранен, Макс? — спросила его Дэрин, и рог её зажёгся, призывая диагностирующее заклинание. — Просто устал, — улыбнулся мотострелок и вдохнул едкий сигаретный дым. Устал, замёрз, проголодался, а ещё сигареты скоро закончатся. Мотострелок понадеялся, что на следующее задание их отправят сражаться с наёмниками. Уж у них-то можно умыкнуть пару пачек: в армии-то курильщиков много, работа нервная, как-никак… Вот только не знал он того, что сейчас происходит в «Рубиконе». Не знал о зревшем уже несколько недель плане предательства. Не ждал того, что всего через несколько дней случится на «Форпосте-один», который они захватили столь малыми силами. Не мог он этого знать. Сейчас он думал, что раз их отряду чуть ли не в одиночку удалось повернуть исход боя в Балтимейре, захватить остров-крепость под свой контроль и отразить атаку целого улья полутораметровых жуков, то им и дальше всё будет под силу. Но за белой полосой неизменно следует чёрная, и их везенью тоже рано или поздно придёт конец. Только вот не хотелось мотострелку об этом думать. Не хотелось загадывать наперёд и думать, доживут ли они до конца этой войны. Пока у него были друзья, сигареты и смысл существования… О чём ещё может мечтать солдат? Разве что о тёплой кровати. Только вот, к сожалению, нормально отдохнуть им предстояло ещё нескоро… *** Ну и бардак же полковник Хенрикссон оставил в штабе… Хотя, вероятнее всего, дело попросту было в том, что майор Гайду не привык координировать действия такого большого соединения. Командовать батальоном – это одно, а теперь на нём держалась огромная армейская структура из нескольких тысяч человек и пони, и структура эта, надо сказать, сейчас трещала по швам, рискуя развалиться на части. Сводная бригада – мягко сказано. СКО напоминали Франкенштейна – уродливую абоминацию, собранную из кусков разных армий и родов войск. Мало сказать «разных» – практически несовместимых, как если бы они пытались собрать картину из кусочков разных паззлов. Но кусочки упорно не становились на место, и тогда их приходилось обрезать ножницами, а в результате выходило что-то совершенно невразумительное, держащееся на клее, скотче и пластыре, готовое развалиться от любого чиха. Как полковник держал их всех вместе? Каким образом постоянная нехватка квалифицированных кадров, перебои со снабжением и чудовищные потери ещё не привели их к краху? Каким надо быть сверхчеловеком, чтобы превратить столь разношёрстную толпу в военную силу? Это было уму непостижимо… Час назад с ним связался командир спецподразделения «Альфа». Похоже, миссия была выполнена успешно, вот только теперь Кристальная Империя запрашивала транспорт для того, чтобы перебросить Гвардию к улью чейнджлингов и проверить его на наличие выживших и пленников. Теперь, когда королева была мертва, а большая часть солдат и рабочих покоилась под снежным настом, Империя могла справиться с недобитками своими силами. Всё, что им требовалось, так это быстрый способ перебросить свои войска в горы. Честно, майор не знал, что делать. Неделю назад он мог бы выделить для этого пару «Чинуков», но чем дольше затягивался конфликт, тем меньше авиатоплива у СКО оставалось, а Вечнодикий лес был далеко не бесконечным источником его восполнения. Немало стратегически важного ресурса они потеряли вместе с базой в Дымчатых горах, и при текущих расходах топлива хватило бы ненадолго. Всё же ничего подобного эквестрийцы синтезировать пока не научились. По крайней мере, в масштабах, необходимых современной авиационной промышленности… Впрочем, для переброски транспорта в любом случае пришлось бы использовать вертолёты, иначе тащиться грузовикам через горы, а за это время и спасать уже будет некого. Хотя в таком случае «вертушкам» нужно будет просто доставить транспорт до нужного места и забрать обратно, когда всё будет готово. Согласно плану полковника, мирных жителей из Понивилля и Кантерлота предполагалось эвакуировать именно в Кристальную Империю. Всё же хотелось бы закрепить дружеские отношения, а ещё убедиться, что угроза со стороны перевёртышей ликвидирована полностью, прежде чем разворачивать там лагери для беженцев. — И где майор Брандт, когда он так нужен? — буркнул Вёрджил. — Ты всегда можешь отдать приказ лётчикам сам, — догадавшись, о чём думает его товарищ, произнёс Кондратьев. — Если я не буду согласовывать свои действия с вами, то СКО превратятся в балаган, — ответил ему Гайду. — Полковник и сам практически ни одного решения не принял, не вынеся его при этом на обсуждение. — С самого утра Брандт выехал в Понивилль для проведения какой-то там инспекции, — произнёс танкист. — Может, какое-то поручение от полковника… — Для инспекции? — нахмурился Гайду. — Для какой нахрен инспекции? Что ему там инспектировать? Это не его зона ответственности. У понивилльского гарнизона свой командир. — Возможно, я смогу ответить на ваши вопросы, — раздался со стороны входа столько знакомый обоим офицерам голос Принцессы Ночи. Луна шагнула в полумрак штабной палатки, и Кондратьев посторонился, пропустив соправительницу Эквестрии к карте. Похоже, Владычица Снов находилась в несколько приподнятом настроении – по крайней мере, так показалось майору Гайду, заметившему лёгкую улыбку на глазах аликорна и её довольный взгляд. — Вы снова каким-то образом прошли мимо кордона… — мрачно произнёс Вёрджил, сверля принцессу взглядом. — Почему бы вам не начать планировать свои визиты заранее? В любом случае… Что вам здесь нужно? — Я ищу полковника Хенрикссона, — осмотрев палатку, ответила принцесса. — Это вопрос первостепенной важности. — Полковник отбыл ещё вчера, — не спуская взгляда с аликорна, ответил офицер. — Я заменяю его на посту командующего «Рубиконом». — Отбыл? — Принцесса вскинула брови в удивлении. — Куда? — Если бы он считал, что вы должны это знать, то он бы вас оповестил, — холодно ответил Вёрджил. — В любом случае в ближайшие дни его здесь ждать не стоит. — Даже так… — негромко ответила Луна, задумчиво разглядывая стол с картой, а затем кивнула, словно бы принимая этот факт. — Ну хорошо. Смею предположить, что вы осведомлены о том, что в высшем командном составе действует предатель? — Я и донёс до полковника эту информацию, — кивнул майор. — Откуда вы… — Я вычислила его, — вновь улыбнувшись, заявила Повелительница Ночи. — Да правда, что ли? — с заметной долей скепсиса усмехнулся Вёрджил. — Каким образом? — Моя магия дана мне не только для того, чтобы дарить пони спокойный сон, — терпеливо пояснила ему принцесса. — Вступая в контакт с сознанием спящего, я получаю доступ к его или её памяти, что позволяет мне выявлять причины кошмаров и помогать спящим обрести покой. Я бы никогда не подумала, что таким образом можно искать засланцев. — Это же Брандт, да? — нахмурившись ещё пуще прежнего, спросил её Кондратьев. Аликорн ответила ему загадочной улыбкой. — Вот сукин сын! — в сердцах выругался Гайду. — Клаудсдейл! Ну конечно же! Наверняка слил наёмникам безопасный проход в мёртвую зону ПВО! Кто ещё мог? — Он врезал кулаком по столу. — Чёрт, стоило догадаться… — Только какого хрена Понивилль? — негромко спросил Кондратьев. — Почему он отправился именно туда? — Вот сами у него и спросим, — бросил Гайду и направился к радиостанции, чтобы передать понивилльскому гарнизону приказ задержать Брандта. Впрочем, события его опередили… Полог палатки одёрнулся, и в помещение чуть ли не залетел запыхавшийся боец, который, судя по внешнему виду, успел испробовать на глубину парочку крупных сугробов. — В чём дело? — не ожидая, когда солдат по форме начнёт обращение к майору, спросил гайду. — Сэр… — Тяжело дыша и еле-еле выдавливая из себя слова, произнёс боец. — Гарнизон Понивилля, они… Все дезертировали! — Что?! Принцесса Луна, не меняя положения, мрачно уставилась на карту, где с высоты птичьего полёта можно было разглядеть обращённый в самую настоящую крепость Понивилль. — Именно это майор Брандт и направился инспектировать…