Sotto la minaccia di...

Я не разделял паники Хоши, потому что совершенно не имел представления о каких-то там «линиях судеб», но, если вспомнить его лицо, отображающее дикую панику… Что ж, можно было с уверенностью сказать, что мы реально в жопе. — Что вообще представляют из себя линии судеб? Это типа невидимые полоски в воздухе или что? — мы неспешно поднимались в горку, используя выпирающие из земли корни деревьев как ступени. Солнце пекло несщадно, однако тень крон деревьев помогала не помереть прямо здесь от солнечного удара. Я пытался как мог дышать равномерно, но влажность вкупе с жарой помогали этому слабо. Судя по солнцу, мы двигались на восток; была вторая половина дня. Среди деревьев иногда слышались перекрикивания птиц и порхание крыльев. — Чёрт, — выругался я, прихлопнув еще одного комара у себя на лице. — Линии судеб — это я устал. Давай присядем, — словно так и было задумано, ответил Дакара и уселся на землю, поворачивая ко мне голову. — Проще говоря, — на тяжёлом выдохе начал он, — это как, знаешь, есть выражение «красная нить судьбы» или «их судьбы были связаны алой нитью», — я удивлённо приподнял брови. — Все люди связаны между собой. Вот к примеру: ты и Нана, то есть твоя мать, вы связаны родственными узами, они имеют один цвет. Дружеские узы — другой, и всё в таком плане. — Я понял, но с чего ты взял, что ты их перестал видеть? Мы в лесу, и тут нет других людей, чтобы увидеть эти узы. Мне было жарко, пот капельками стекал по вискам, оставляя неприятное ощущение. Хоши выглядел пободрее, по крайней мере, пота на нём не наблюдалось. Толстовка была завязана на поясе, и Судьба сидел теперь в чёрной футболке с непонятной белой надписью на груди. Рыжие волосы он заколол неизвестно откуда взявшимися невидимками. Без челки на лбу он выглядел как-то более презентабельно. Открывался его хоть небольшой, но красивый лоб. Интересно, есть какие-то критерии оценки красоты лбов? Кажется, всё же я перегрелся. — Чтобы видеть — люди не нужны. Нити опоясывают всю Землю, соединяя людей. Это выглядит, как, например, в рекламе средств от заложенности носа. — Э-э-э? — Идет такая женщина мимо булочной или кофейни, не чувствует запаха — грустно, а чувствует — из помещения тянется запах, дымкой такой. Понял? — Не самый удачный пример. Давай какой-нибудь другой. Вытерев предплечьями пот со лба и висков, я тяжело вздохнул. Пока Хоши пытался придумать, как объяснить попроще, я решил прилечь на сухую землю, чётко осознавая, что на тёмно-зелёной футболке останется дорожная пыль. Блаженно прикрыв глаза, я наслаждался едва заметным ветерком. Отдохнуть мне не дало что-то ползущее по моей руке. Приоткрыв веки, я поднес правую руку ближе в лицу. По среднему пальцу ползло маленькое красное насекомое. — Божья коровка, — привлёк я внимание Хоши. — Что? — очнулся он от размышлений. — Божья коровка, — повторил я, протягивая руку к рыжему. Тот подвинулся ко мне и посадил маленькое насекомое себе на ладонь. Погладив ее по панцирю, парень поднял руку с насекомым вверх. — Божья коровка, улети на небо, принеси мне хлеба. Чёрного и белого, только не горелого, — произнес он нараспев и подкинул насекомое куда-то вверх. Дакара прилег на спину рядом со мной и повернул голову в мою сторону. — Что? — удивлённо вопросил он. — Что это за… что ты… Я не мог подобрать слов, как описать то, что он сейчас сделал. — Ну, я попросил божью коровку принести нам пожрать. Я голодный и жа-а-арко, — страдальческим голосом протянул он. — Ла-адно, — с трудом согласился я, — ты придумал объяснение? — А, да. Короче, как провода от компа под столом. Они все перепутаны, но имеют входы и выходы. И представь, что все провода обматывают Землю. Вот точно так же с линиями судеб. Только одна поправочка, из одного человека идет не одна линия. Их просто дохренища. — Погоди-ка, ты хочешь сказать, мир как в паутине что ли? — очнулся я от разглядывания голубого неба через листву. — Хуже, это больше напоминает туман. Такой густой разноцветный туман. — Ты через него хоть что-нибудь видишь? Это, по-моему, вообще нереально. — Ну, — Хоши резко сел, — на то я Судьба, чтобы видеть и соединять. — Пойдем, пора уже двигаться куда-нибудь, — рыжий встал и начал отряхивать свою толстовку и футболку. Я, не особо мешкая, тоже поднялся, и решил задать вопрос, который появился из-за его последних слов. — А как тогда работает судьбоносная бумага и вся эта техника, если вы руками всё соединяете, или как там вы ещё это делаете. — Будешь много знать — скоро состаришься, — лаконично ответил Дакара. Мы снова начали восходить по склону. Местность очень сильно напоминала горную, как и говорил до этого Хоши. Пить хотелось неимоверно. Мы шли уже несколько часов, ничего по дороге нового не увидели — никаких ориентиров. Лес, лес, лес и ещё, кажется, лес. Да, думаю, леса было много, как и всяких подъёмов и спусков. Солнце уверенно клонилось к закату и становилось прохладнее. Комары активизировались, и порой мне казалось, что я великий музыкант. Иду себе такой по лесу, отшлепываю по всему телу какую-то мелодию, киваю головой в такт. — Музыка убивает, — пошутил Хоши, приседая, чтобы завязать шнурки, которые успели испачкаться в пыли. — Воистину убивает, — отозвался я, убивая ещё одного кровососущего урода на моей щеке. Мне хотелось ныть как в детстве, задавая один и тот же нудный вопрос «а долго ещё?» или «мы уже пришли?» или что-то в таком духе. Но, похоже, Хоши решил это сделать за меня: -Господи, когда мы уже куда-нибудь придём?! Я откровенно заебался! Вот почему ты не взял свои перчатки, а?! -А че, я должен их собой таскать? Типа в карманы джинс запихнуть и выглядеть как придурок какой-то? Подойдёт ко мне какой-нибудь Занзас и скажет: «Эй, у тебя перчатки Вонголы в кармане или ты просто рад меня видеть?», — попытался я спародировать небезызвестную шутку из интернета. — Как же вы, люди, зависите от общественного мнения, — поднялся в полный рост Хоши, устремляя свой взгляд вдаль, — но на то вы и социальные существа. — Социальные-то социальные, а общества в округе пока не видать. — Не видать, — согласился рыжий. Мы продолжили наш путь, вновь восходя в гору. Жаль гора не идет ко мне сама, и мне приходится быть тем Магомедом, что сам идет к горе, а, точнее, по ней. Дело было уже совсем к вечеру, до наступления темноты оставалось примерно несколько часов. Москиты обнаглели в конец, жить хотелось всё меньше, а жажда росла в нереально-геометрической прогрессии, даже не смотря на то, что солнце почти село. Наконец, дойдя до вершины не то холма, не то горы, мы решили устроить привал и отдохнуть, возможно, до утра. Выбрав наиболее травянистое место, я присел на землю и прислонился спиной к так удачно стоящему сзади дереву. Хоши же, не особо церемонясь, просто завалился на травку рядом со мной. Раскинув руки в стороны, он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Я поднял голову и стал любоваться небом: его перистыми розовыми облаками, напоминающими сахарную вату, нежным голубым оттенком самого неба, плавно переходящим в оранжевый. Очнулся я только когда почувствовал, что кто-то трясет меня за плечо. — Ты там завис что ли? — Что? — обескуражено уставился я на Судьбу. — Я говорю, огни! Огни! Мы спасены! — чуть ли не вопя от счастья, возбуждёно проговорил он. — Погоди-погоди, какие огни? — пребывал в недоумении я. — Эти! — показал Дакара рукой, куда-то низ холма, с которого нам предстояло спуститься в будущем. Внизу, за деревьями и кустами, через ветки и листья пробивалось белое равномерное свечение. Только сейчас я заметил, что, пока я витал в облаках, успело стемнеть. — Это типа фонари, что ли? — радостно спросил я. Хоши, ничего не ответив, сайгаком помчался к подножью холма. Резко сорвавшись с места в попытке догнать рыжего, я запнулся о выступающий из земли корень какого-то ехидного дерева. — Чтоб из тебя сделали… что-нибудь бумажное, — быстро кинул я странную угрозу невиновному дереву, даже не будучи уверенным, что я обидел нужное дерево. Угол, под которым располагалась здесь земля, едва не дотягивал до критической отметки «девяносто». В таких поздних сумерках, да ещё и в лесу было сложно что-то рассмотреть, меня не покидала мысль, что один неверный шаг, и я кубарем полечу вниз, сломав себе шею к концу эпического полета. Страшнее было смотреть на Хоши, который уверенно спускался, быстро перебирая ногами, не задумываясь, куда ставить ногу. Возможно у его «вида» было какое-то ночное зрение или супер интуиция, а может и вовсе отсутствовал инстинкт самосохранения. Тем не менее, я все же решил спускаться как можно осторожнее, хватаясь за близстоящие деревья и наступая на корни деревьев, используя их как ступеньки, но тут уж как везло. Подняв взгляд от своих ног, я заметил, что Хоши уже скрылся из виду и, как мог, поспешил спуститься с этой адской горки. На последних пяти метрах, я все-таки сорвался и со всей дури, в попытке устоять на ногах при помощи бега, плечом впечатался в дерево, стоящее у подножия. От резкой боли я все же не удержался на ногах и рухнул в какую-то высокую траву, растущую рядом. На крик прибежал Хоши, появившись, словно из неоткуда. — Тсуна? Я наиграно измучено простонал. — Ты че, ебанутый? Что ты там делаешь? — спокойно спросил Хоши, наклоняясь надо мной. — А-а-э-а, — все, что смог выдавить из себя я. Левая рука и плечо дико болели, и приходилось удерживать положение на правом боку, чтобы не травмировать себя ещё больше. — Ну-ка, давай поднимайся, — протянул он мне руку. Судорожно выдохнув, я кое-как протянул Судьбе правую руку. Подняв меня, словно пушинку, Хоши придирчиво осмотрел мою тушку. Кивнув своим мыслям, он повёл меня за руку через кусты к фонарю. Ноги держали плохо, хотелось завалиться и уснуть, хотя, вряд ли у меня это вышло бы из-за сильной пульсирующей боли в плече. Ветка куста, через который мы лезли, неприятно прошлась по шее и, скорее всего, оставила там царапину. Пробравшись через небольшие заросли, мы вышли на асфальтированную дорогу. Шансы на выход к людям, а, значит, и к источнику чистой воды, увеличились. Я осмотрелся, но вокруг было ни души, лишь мотыльки, которые безуспешно рвались на свет фонаря, думая, что это солнце. Глупые насекомые. На другой стороне дороги пейзаж совершенно не отличался от той стоны, где стояли мы. Дорога проходила между двух холмов, и создавалось впечатление, что я нахожусь в расщелине скалы. На небе медленно зажигались новые звёзды, а я стоял на краю дороги и уже хотел начать думать о вечном, когда до меня донёсся вопрос Хоши: — Что с плечом? Я непроизвольно посмотрел на своё плечо. — Меня сбило дерево. Судьба подошёл ко мне поближе и протянул руки к плечу. — Дерево хоть живо? — Надеюсь, что нет, — с лёгкой злобой ответил я. — Задний вывих, — диагностировал он после легкого ощупывания плеча через рукав футболки. — Ляг на спину, ровно, чтобы лопатки были прижаты к земле, — скомандовал Судьба. Не смея противиться, я присел на асфальт и осторожно лег, пытаясь как можно меньше причинять боли руке. Хоши примерно минуту смотрел то на моё лицо, то руку, не решаясь на манипуляцию. Собравшись с духом и разумом, он резко выдохнул и наклонился ко мне. Взяв больную руку, он немного поднял её, но потом сразу же опустил. Разогнувшись, он немного поменял свою позицию, встав надо мной так, что его левая нога находилась около моего правого бока. Я смотрел на его лицо и никуда более, я догадывался, что он собирается сделать, но не особо понимал, как он будет это делать. Дакара нагнулся и взял мою руку в свою, при этом поставив правую ногу мне в районе ключиц и первых рёбер. В плече отдало болью. Лицо рыжего выражало уверенность, казалось, будто ему совершенно не страшно, в отличие от меня. Хоши кивнул сам себе. — Это медведь?! — испуганно выкрикнул он, показывая куда-то в сторону леса. В момент, когда я повернул голову в ту сторону, куда смотрел парень, он резко дернул мою руку на себя, фиксируя плечо своей ногой. — А-а-а! — кажется, мой крик был слышен за несколько километров, из глаз выступили слезы. — Ты в порядке? — учтиво поинтересовался «доктор» Хоши. — Нихрена я не в порядке! Ты мне чуть руку не вырвал, ирод! — шипел я от адской боли. — Но не вырвал же. Я схватился за плечо, заваливаясь на правый бок, приобретая позу схожую с эмбрионом. Плечо начинало пульсировать все более сильной болью. — Поднимайся, надо зафиксировать, а то опять выскочит. — У-у-у-у, — простонал я. — Не строй из себя кисейную барышню, типа Киоко. Будь мужиком. Боль отдавала уже в виски, и хотелось сжаться в самый маленький комочек в мире, лишь бы не чувствовать эту ноющую, пульсирующую боль. Но следуя совету Хоши, я решил побыть мужицким мужиком и всё-таки встать. Процесс поднимания застопорился на моменте, когда я сел. Дальше вставать сил у меня не нашлось. Дакара присел рядом со мной и попросил выпрямить ноги для доступа к руке, которую я прижал к груди, поддерживая за локоть снизу. Сняв себя длинную футболку, он скрутил её в подобие жгута. Видимо для удобства, Дакара опустился передо мной на колени, зажимая ими мои бедра. Мне открылся вид на полуобнажённого парня. Не то чтобы я не видел торс других особей мужского пола, но поразглядывать чужую грудь так близко мне ещё не предоставлялось. Хоши выглядел старше меня лет на пять, но волос на груди у него не наблюдалось, даже вокруг сосков. Может это опять какие-то особенности его «вида», а может у него просто мало волос на теле. На руках оволосение тоже было слабоватым. «Может он девчонка?», пришла глупая мысль мне в голову. Но взглянув на его в грудь вновь, я убедился в обратном. Хотя… Подняв взгляд на его на его шею, пропуская выступающие ключицы, я заметил слабовыраженный, но кадык. Адамово яблочко не укатилось, а значит передо мной точно парень. Хоши приблизился ко мне почти вплотную, я почувствовал его дыхание на своей шее. — Наклонись, — прошептал он. — Что? — Вперед наклонись, говорю, я не могу сзади тебя обхватить, — более громко и немного ворчливо повторил он. Поняв, что Хоши говорит о повязке, я успокоился и немного наклонился вперед. — Так, а теперь подними правую руку. Парень пропустил скрученную футболку у меня под рукой и связал два конца импровизированного жгута у меня груди. Я поморщился от небольшой боли, когда плечо полностью прижалась к боку. — Рукой не шевели, и, желательно, правой рукой придерживай предплечье левой руки, чтобы оно было перпендикулярно земле. Довольно кивнув самому себе, Хоши встал с меня и отряхнул колени от асфальтной крошки. Голова немного кружилась, но в целом ощущения были немного получше, чем до вправления плеча. Кряхтя и заваливаясь, я смог самостоятельно подняться. Выпрямившись, я почувствовал, как перед глазами начинают плясать черные точки. — Эй-эй-эй, давай-ка ты не будешь падать снова? — поймал меня Хоши, когда я начал заваливаться куда-то вбок. — Пойдем лучше… — замялся Судьба, — туда! Я смог лишь слабо кивнуть и слабо перебирая ногами побрести в сторону, куда направился рыжий.

***

— Знаешь, по-хорошему, я должен был вколоть тебе местное обезболивающее. Я недовольно посмотрел на Хоши, на что тот лишь тихо засмеялся. Мы шли уже порядка нескольких часов, и за всё это время нам не попалась ни одна машина. Мы однозначно попали в какую-то глушь. Проверив связь на телефоне, я разочаровался, когда увидел перечёркнутую красным крестом шкалу. Плечо всё ещё тянуло болью, но уже не так сильно, чтобы выть раненым зверем, за что хотелось ещё раз поблагодарить Хоши. Становилось прохладнее, тем не менее, Дакара уже успел натянуть на себя свою позитивненькую толстовку, еще с полчаса назад. Мы шли в тишине, однако, и его и меня это устраивало. Тишина была какой-то уютной, между нами. В лесу же тихо не было: постоянно раздавались хлопанья крыльев и перекрикивание птиц, какие-то жучки-сверчки миленько трещали и довершали все это цикады. Прямо как дома. Мы точно были в какой-то жаркой стране, ведь цикады не любят холод, или всё же любят. Комары всё так же исправно кусали меня во все возможные места, только теперь убить их всех у меня не получалось. Одна рука привязана, другая — держит первую. Особо не размахнешься. — А почему тебя комары не кусают? — мне стало вдруг интересно, Хоши ни разу не убил треклятое насекомое. — Не знаю, в твоем измерении я просто не существовал в материальном мире, можно сказать, я был призраком. — Но, ты же не проходил сквозь стены, — возмутился я. — Это ты так думаешь, мне всего лишь не хотелось, чтобы ты задавал всякие вопросы по поводу моей сущности. — Однако ты сам теперь вывел меня на эти вопросы. — На которые я не буду отвечать. — Так почему тебя не кусают комары? — не унимался я. — Потому что вся моя толстовка провоняла гвоздикой! — зло выкрикнул мне в лицо Хоши, подойдя вплотную. Сейчас, рядом с ним, я и правда почувствовал слабый запах какого-то растения, которое, видимо, и было гвоздикой. Пахло оно резко и немного сладковато, отдалённо напоминая запах карри, которое готовила мама. Видимо, она добавляла туда как раз эту гвоздику. Желудок от воспоминаний о еде жалобно проурчал, что и услышал Хоши. Поджав губы, он отступил от меня на шаг и резко выдохнул, сбрасывая с себя напряжение. Пристально посмотрев на меня, он только ещё раз вымучено вздохнул и махнул рукой, предлагая продолжить наш путь. Фонари по пути попадались очень редко, примерно каждые тысячу двести шагов, возможно, это был километр. И, если так посчитать, мы прошли уже пять таких фонарей. Надеюсь, мы идем в правильную сторону и не забредем в тупик. От нечего делать я сначала считал шаги, потом до второго же фонаря мне это наскучило, и я решил посчитать цикад по издаваемым ими звукам, но это оказалось слишком сложным. Следующее занятие завлекло меня больше, чем наблюдение за огнем, водой и чужой работой — я залип в собственные шаги. Вроде ничего особенного, но смотреть, как я делаю новый шаг, передвигаясь по дороге, как тот или иной кусочек асфальта остается позади, как двигаются мои колени, как работают голеностопные суставы — слишком завораживающе. За сим, я не заметил, как врезался в спину Хоши. Недоумённо подняв, голову я посмотрел в затылок судьбы, который находился порядком выше моей головы сантиметров на двадцать. — Хоши? Ответа на вопрос не последовало, поэтому я решил обойти свою Судьбу и посмотреть что с ним не так. Может на букашку какую наступил и теперь корит себя за смертный грех? Пускай теория и была дурацкой, но ведь всякое в жизни бывает и отклонять мысль пока не стоит. Обойдя рыжего с правого его плеча, я всмотрелся в его лицо и, вроде бы, ничего не заметил. Нос был все такой же ровный и маленький, на подбородке были видны коротенькие рыжие волоски и, судя по структуре, жёсткие, которые через пару суток должны были превратиться в бородку. Слабозаметные веснушки на щеках от сегодняшнего солнца проявились ярче, но не это привлекло мое внимание. Глаза. Именно его глаза были не такими как обычно, в них было что-то новое… А что это за белый отблеск чуть выше зрачка? Я повернулся посмотреть, что же там такое, за моей спиной. Это не было фонарём. Однозначно, ведь фонарь находился примерно в метрах пяти от нас и за спиной Хоши. Обернувшись, я и сам не поверил своим глазам: свет шел от ярких жёлтых огней — фонарей, что шли вдоль дороги, которая извиваясь словно змейка, пересекая овражек по мосту, вела в деревушку. Из-за посаженого когда-то зрения, я не смог рассмотреть всех деталей, но увидеть каменные домишки в европейском стиле я смог. И какая-то необъяснимая радость захлестнула меня, мне хотелось прыгать и совсем по-детски визжать, носиться по округе выкрикивая что-то в роде «ура» или «юху». Прилив безудержной радости оборвался так же быстро, когда я уже хотел поднять руки и побегать, чтобы выплеснуть эмоции. Притихшая на время боль сразу же отдала в плечо, стоило мне сделать одно резкое движение. Хоши же, словно отмерев, посмотрел на мою кислую, но всё же радостную мину и, не удержавшись, улыбнулся мне, прикрывая глаза. Я тоже улыбнулся то ли от облегчения, то ли просто за компанию. — Наконец-то. — Ага, — всё ещё улыбаясь, ответил я и посмотрел в сторону деревни. — Думаю, мы где-то в Европе, возможно во Франции, где-нибудь в армориканском массиве. — Это у них горы такие? Хоши весело усмехнулся и пошел в сторону деревушки. — Ну, типа того.