Парень хмыкнул. Уставился в окно. В саду наперегонки носились ребята. Переглядывались между собой. Что-то выкрикивали друг другу. Скорее всего бегали они от разъярённого Гокудеры, который должен был в это время вести занятия итальянского языка
Хибари фыркнула, наблюдая за возней детишек. Для нее это новое поколения Хранителей Рена были не более чем веселыми ребятишками… Она была единственным оставшимся в живых хранителем Одиннадцатого поколения. То было на редкость слабым, непозволительно хилым. Их перерезали одного за другим. Неприятная, в целом, получилась ситуация.
Эта «ситуация» на самом деле имела веское основание произойти. Наследником воли Вонголы Франц никогда не была. Стала боссом как старшая. И в итоге… Пламя не приняло ее и, соответственно, не приняло её Хранителей. Они не были истинными и не имели даже маленькой толики силы Двенадцатых. Умерли через несколько лет после назначения на посты. Все. По очереди. Первой не вернулась Дождь. Вторым не вернулся Туманник. Третьим умер Солнце. Четвертой и пятой смертью стали Гроза и Ураган. Это был самый страшный кризис Вонголы, с которым им пришлось столкнуться после продолжительного периода мира.
Единственная выжившая оказалась Акане. Скорее всего, ее спасло то, что ее отец был предыдущим Хранителем Облака. Воспитывал строго — в духе Вонголы. Остальных же собрали по разным союзным семьям.
Ей все равно пришлось передать своё кольцо Облака другому человеку во избежание несчастного случая. Она стала пережитком истории.
Смотрела в окно пристально, выслеживая кого-то, как коршун.
Но тут же осеклась и покраснела, отводя взгляд. Скорее всего, увидела на полянке сына Гокудеры и тут же поплыла.
Рен хмыкнул. Девчонки. Разве могла она его понять? Со своей дурацкой влюбленностью в Кадо, могла ли она понять всю гамму чувств, что он испытал на своей шкуре? Он не смог бы спасти Хибари в любом случае!
С момента возвращения Ренджи… Рена, да, в этом времени существует только Рен. Как он мог забыть? Тут не существовало Ренджи и не будет существовать…
С момента возвращения Рена прошло примерно девять дней. Примерно двести часов. Примерно тринадцать тысяч минут. Примерно вечность, которая тянулась и не хотела складываться в цельную картину. Мальчишка не понимал, когда кончался один день и начинался другой. Потерялся в окружающем мире и в самом себе.
Все списали это на стресс из-за отлучения от семьи.
Куда пропадал младший сын Хроме и Бела узнать так и не получилось… Возможно, был на очередном приватном задании по поручениям сестры. Та не признавалась, даже отрицала такое, поэтому определенные подозрения эта версия вызывала.
Заговор, подмена наследника, инопланетяне? Тсунаёши на такие заявления, конечно же, рассмеялся, но отбрасывать не стал. Чем черт не шутит.
Все искали в этом глубинный смысл. Связывали его состояние с временем, с местом, с людьми. Искали сотни причин и миллионы аргументов.
Но Рен просто потерял себя в водовороте дней, слившихся в какой-то цикл бодрствования и сна. Возможно, вот оно — счастье — быть ко всему равнодушным.
Хибари цыкнула, перекатилась с одной ноги на другую. Посмотрела на своего друга и присвистнула. Глаза-то были всё грустнее и грустнее.
Мальчишка, уже далеко не мальчишка, на самом-то деле, был в самой глубокой стадии депрессии. Сдался отчаянью без боли, а то его и захватило, потирая наглые руки друг о друга.
— Слушай! У тебя же совсем всё худо! А я тут одну личность знаю, которая никогда в жизни не грустила.
Она накрутила на палец смоляной локон, перекатила его между пальчиков и отдернула руки от волос. Ещё растреплет их и опять укладывать.
— Так я уже знаком с Такеши…
— А я не о нём, — девушка расплылась в коварной улыбке.
— Этот-то не особо много пережил, чтобы в неё впадать, а у моего… Примера, так сказать… Уж поводов с пару десятков нашлось бы. Ещё и каких. Только в романах писать.
Рен нехотя кивнул. Его жизнь всё равно слилась в серое пятно на сером полотне.
***
— О нет, Хибари-чан, скажи мне, что мы идем не к тому, о ком я сейчас думаю, — Рен испуганно уставился на подругу. Губы той поддергивали от сдерживаемого смеха.
— Не понимаю о чём ты.
Она изобразила искреннее удивление. Прекрасно же поняла всё, стерва. Решила сыграть на том, что он боится Хибари Кёю? Забавно, с учетом того, что именно из-за него паренек так убивался. Забавно, с учетом того, что он его безмерно любит. Забавно, с учетом того, что он думал над тем, как к нему подойти пару последних дней.
За спиной раздался хмык.
Хранители синхронно обернулись.
Девушка закатила глаза, расплываясь в улыбке. Рен медленно покрылся пятнами красного цвета, расцветшими на его коже. С ее белоснежным оттенком это смотрелось ужасно. Словно он стал в крапинку.
— Тебе что-то нужно?
Кёя обратился к своей дочери. В его руках находилась книга. Ненастоящая. Эфемерная. Как и он.
Самодовольная, бывшая, спешу заметить, наследница атрибута Облака дернула на себя Ренмару, тут же выпихивая его вперед.
— Мне нет, а вот ему очень!
Хибари сощурился, скривился и… Улыбнулся. Еле заметно, уголками губ.
Неожиданно ласково и тепло.
— Кажется, мы раньше не встречались с тобой, зверек.
Призрак протянул Двенадцатому руку. Тот не посмел ее коснуться, потому что боялся, что его пальцы просто просочатся сквозь призрачное тело.
— Имя своё, может, назовешь?
Его ударили локтем в ребро. Это было терпимо. Терпимее, чем-то, что он видел сейчас перед собой.
А видел он самого прекрасного, самого любимого и непозволительно самого мертвого человека на этой гребанной земле… Непозволительно мертвого.
— Мен-н-ня Рен звать! Мару. В смысле… То есть, Ренмару. Но если хочешь можно Мару! Хотя я Рен!
Затараторил. Сбился. Исправился. Затараторил.
Девушка закатила глаза и поспешила убраться отсюда подальше, чтобы не чувствовать потом перед отцом вину за это недоразумение, что она притащила к нему. Ну, хоть какое-то им развлечение, а-то выносят ей целый день мозги непонятно от чего. Пусть друг другу выносят.
— Потише, зверек. Не переживай так сильно, когда пытаешься предстать перед кем-то в хорошем свете. Прекрати сутулиться. Ты так и не научился людям представляться.
— А?
Хибари хмыкнул и взял его за руку. Поцеловал в центр ладошки. Рен не почувствовал ничего, кроме порыва ветра, мазнувшего его руку. Но, кажется, в этот миг в его мире взорвалась сверхновая.
— Привет из прошлого тебе, Ренджи. Я же обещал тебе, а я привык обещания выполнять.
***
— Ну и как ты обо мне вспомнил, колись?
— Бьякуран одну занимательную историю поведал. Про девочку, которая влюбилась в привидение, потому что увидела его при жизни. Ну и, всплыли пару мотивов. Про наглого парнишку.
— И как концовка? Интересная?
— Интересная… Остались девочка и человек наедине с друг другом и дали обещания. После смерти она станет привидением, а он найдет ее в любом уголке мира, куда бы не закинуло дух…
— Красиво, Кея! Но у нас, слава Ками, попроще!
— Проще?
— Уж мы-то всяко окажемся в одном месте, если кольца не выйдут из моды, конечно же.
— Не говори глупостей, травоядное, —
Хибари хмыкнул.
— Ну вот! Опять травоядное!
— Любимый?
— Фу, как старомодно!
— Моя жизнь?
— А вот этот вариант мне нравится уже гораздо больше!
— Много хочешь, травоядное.
