Выше истины земной

Если бы Наруто мог, то он бежал бы к себе. Теперь его не волновали бесята, шмыгающие в тени при появлении людей, и странный огонь. Хотелось упасть на футон и, укрывшись одеялом, представлять шум неугомонного моря, завывание ветра среди скал, портовую толкотню и легкое чувство потери равновесия при подъеме на борт покачивающегося корабля, для того чтобы вытравить из головы все глупости и начать думать, как и прежде – холодно и здраво. Его не покидало ощущение прикосновения чуть шершавых кончиков пальцев нахального Учихи, словно все еще оглаживающих его лицо. И почти задыхался, вспоминая черные глаза, буквально призывающие поддаться соблазнам: взять за руку этого искусителя и позволить себе постыдный поступок, но оттого не менее притягательный и желанный. Он уже начал грезить о невозможном, когда Роуши позвал его. - Эй, парень. Ты в порядке? Добытчик недоуменно посмотрел на рыжего, будто впервые увидел, а осознав, от каких фантазий был отвлечен, смутился, как мальчишка. Они подошли к комнате. - Да, все хорошо. Роуши помог переступить порог, не догадываясь о причинах рассеянности юноши. - Скоро будет ужин, лучше не засыпай, - предупредил он и тихо прикрыл створки раздвижных дверей. Наруто провел ладонью по волосам, огляделся. Кое-что изменилось, пока он отсутствовал. Слуги Итамы успели сменить постельное белье и зажечь еще несколько свечей. От навалившейся усталости он опустился на колени и на несколько секунд прикрыл веки, одежда непривычно зашелестела. Лишь в полной тишине это можно было заметить. Он медленно поднял и опустил руку, прислушиваясь к скольжению ткани рукава, странным образом наслаждаясь глухим звуком, было в нем что-то приятное, даже немного торжественное. Становящимся продолжением его самого, чем-то, придающим значимость каждому его движению, как у благородных. Такие наряды точно не для него. Фыркнув, он мало достойным образом - на карачках, - подполз к своим пожиткам, не желая нагружать порванные мышцы в ноге еще больше. На крышке ящика нашелся маленький тряпичный мешочек с честно заработанными деньгами за добычу персиков. Торговец тщательно пересчитал все монетки. Удостоверившись в их солидном количестве, уселся удобнее и принялся проверять внутреннее содержимое. Все оказалось на месте: кое-какие личные вещи, огниво, сухие растения, порошки, слабые амулеты, печати, кисти и чернила. Ничего не было украдено. В одной из коробочек нарочно вперемешку с обычными лесными ягодами, лежали столь нужные для изменения цвета радужки, запаса которых хватит всего на месяц. Ему вскоре придется выбираться в горы, искать ведьмины тропы, ведущие к источникам силы, в надежде добыть последние в этом году плоды особого можжевельника. Только как проделать этот трюк? Наруто тоскливо стукнулся головой о свой ящик. Он не может карабкаться, обычная ходьба дается с трудом. Шепча излюбленные проклятия, закутался в одеяло, не веря, что проведет эту ночь не на улице, и свернулся калачиком, дыша через крохотную щелку. Не желая упускать ни толики тепла, едва ли не впитывая его каждой клеточкой тела. Перед внутренним взором предстал лукаво улыбающийся Мадара. Вот кто никогда не боялся замерзнуть насмерть. Кто был воспитан, получая лучшее. Он мог позволить себе ввалиться в купальню к незнакомому человеку и развлекаться его смущением. Но Наруто испытал в тот момент не раздражение, а трепет, ведь им заинтересовались. Как давно не случалось ничего подобного. Да, мужчина играл с ним, но юноша не удержался от неприличного разглядывания в ответ его длинных волос, небрежно распущенных наперекор традициям, светлой кожи, притягательных, ярких губ. И пожелал коснуться их. У него возникла сумасбродная и жутко заманчивая идея: добиться поцелуя от Мадары. Случись нечто подобное, он бы мог долгое время наслаждаться впечатлением, смакуя его подробности в воображении. Ему нравилось уже просто предполагать, каково бы это было. Жадно или же томительно? Позволил бы он вовлечь себя в глубокие и пошлые поцелуи? Где были бы руки Учихи? «Невозможно». Глава клана не подарит такой роскоши кому попало. Даже в новой одежде и будучи чистым, бродяга остается бродягой, странным образом сумевшим привлечь к себе внимание молодого лорда, не позволив паучихе сожрать себя так быстро, как ожидалось. Он не был плох собой, но и не статен, умен или талантлив, не умел обольщать и быть обольщенным. Может, немного необычен и странен, в роде чудных морских тварей, иногда попадающихся рыбакам после штормов. В них тыкают палками и глазеют, а потом просто вышвыривают обратно, туда, где им и место – на дно. Избалованный Учиха всего лишь проявил свой извращенный интерес к чему-то редкому - тому, кого он, видимо, никогда не завлекал в свои порочные сети. И намерен использовать его. Но как запретить себе хотеть этого? Предаваясь неприятным для себя рассуждениям, айну все же заснул, недовольно хмурясь. Ему виделась укрытая темной тучей сырая гора, усыпанная опавшими нереального желтого оттенка листьями, проносящиеся тени аякаши всех мастей, спешащих на празднество, и свирепый демон, окруженный ледяным пламенем. Он бежал от него по скользкой грязи, петляя среди колючих кустарников, царапающих кожу, скрывая во внутреннем кармане косоде драгоценную ношу. Когда пошел дождь, заливая все вокруг непроглядной мерцающей серостью, Наруто и не заметил, как попал в селевой поток, просто стало больно и страшно под тяжестью холодной земли. Должно быть, он умер, а персики раздавились. По остывающей груди растекался их горячий сок. Но ведь это только сон. Ему удалось принести чудесные фрукты в заговоренных шкатулках, и на пути не встретился ни один аякаши… Разбудил его жизнерадостный голос Роуши, чье бородатое, улыбающееся лицо появилось в проеме. - Итама-доно приглашает поужинать с ним и его гостями, - выдал новость рыжий, теряя все воодушевление, видя заспанного мальца в помятом кимоно. - А? – искренне удивился Наруто, приподнимаясь на локтях. Пределом мечтаний было поесть вдоволь на кухне, вместе со слугами, но клевать по одной рисинке в компании высокородных господ – это уже слишком. Ему и кусок в горло не полезет. – Ты что-то перепутал. - Нет, - четко заявил Роуши. – Не заставляй себя ждать. Тебе и так оказали честь. «Довольно сомнительную». Коротышка помог подняться угрюмому пареньку, недовольно поправляя его потерявшую опрятность одежду. И настойчиво потянул к выходу. - И все же я не понимаю. Зачем им разделять еду с кем-то, вроде меня? – спросил Наруто, переступая через нагло развалившуюся в коридоре мелкую нечисть. - В доме Итамы-доно не имеет значение твое положение в обществе. - Так ты и здоровяк тоже будете с нами ужинать? – издевка в каждом слове. - Нет. Что я там забыл? Мы уже поели, и к тому же скоро уходим на охоту. Меня и Хана не будет несколько дней. Добытчик расстроился. Он собирался о многом поговорить с сородичем. Узнать, откуда он, не забыл ли о тех годах, когда еще не был фусю? Ответы на эти вопросы вдруг стали очень важны. Охота длится долго. Он уже вновь будет в бегах к моменту его возвращения. - Скажи, как ты жил раньше? – Наруто решил ухватиться за единственную возможность, повыспрашивать. Говоря, как давно мечтал, на родном языке, он вынужден был признать: слова уже давались чуть хуже. Неужели отвык? - Тоскуешь? – произнесено свободно на айнском. Видимо, Роуши часто общается Ханом, даже пусть тот не может ответить. - Нет. Просто интересно, - бормотание под нос. Будто он один скучает по навсегда ушедшему, которое оказалось так тяжело удержать в изменчивой памяти. Услышать и увидеть, как можно больше, прежде чем навсегда все оставить, отправляясь в другую страну, где будет беречь прошлое, не страшась будущего дня. - Я жил далеко отсюда, у побережья на северо-западе. Моя семья даже не знала о переселенцах. Наш промысел был прост, сами добывали и создавали все необходимое, не беря у природы лишнего. Исполняли обряды, приносили жертвы и радовались приходу каждой весны. Духи были благосклонны. Каждый день был похож на предыдущий. Вот и все. Наруто понял, что выбрал не того человека или не то время для разговора по душам. Совершил очередную глупость. Роуши заметил эту перемену в настроении и почувствовал некую ответственность перед молодым поколением, теми, кто либо почти не жил среди своих, либо вообще не знал родного племени и ничего о традициях, принятых у айну. Он должен передать хоть частицу их культуры, бытия, но не мог произнести ни слова о тех, кто навсегда покинул его, а он не сумел спасти их. И продолжил жить, потеряв всех. Парень не понимает, о чем просит. - Когда на нас напали, мы были беззащитны. В своих лязгающих при каждом шаге доспехах и шлемах с уродливыми забралами чужаки показались нам порождениями тьмы. Представляю, как смешно мы выглядели для них. Жалкие, изумленные, слабые. Я не расскажу тебе о случившемся, как остался один. Но я никогда не перестану думать о той неизменной твердости скал под ногами, без которой мне до сих пор любая другая земля кажется слишком мягкой, о соленом дыхании океана, а главное, о беспредельной свободе, заставляющей сердце биться от радости. Такова сущность всех семей рода Цучи, включая мою. Где бы мы ни находились, что бы ни случилось, мы останемся самими собой, пока помним это. Я ответил тебе? - Да. Спасибо. Ветер и песок – сила Казе. Вода и туман – превосходство Мизу. И теперь он знает: камни и твердь – опора Цучи. Места обитания и символы веры. Объединяющий их всех элемент – свобода. Тела и разум людей Хо питал Живой огонь. Но какое значение придавал этому его народ, Наруто не помнил. И теперь навряд ли он когда-либо повстречает того, кто раскроет ему этот секрет. - А ты откуда? – спросил Роуши. - Из лесов у реки Кровавых слез, - ответил юноша, сжимая зубы. Когда-то эта река называлась иным образом. У нее было красивое и звучное имя, подходящее ее неторопливым, прозрачным водам. Рыжий остановился и посмотрел на мальчишку рядом ним с жалостью. Та долина еще несколько лет назад скрывала в себе множество семей, они жили довольно близко друг к другу и часто роднились. А еще они были воинственны и сполна поплатились за свою непокорность. Этот случай любят бурно обсуждать, распивая саке в шумных компаниях. Каждый, кто когда-либо держал в руках меч, будет утверждать: именно он дал реке новое название, первым сбросив в нее айну с перерезанным горлом. Не один день Кровавые слезы несла в своем течении трупы тысяч людей. Даже спустя десять лет на ее берегах находят кости и одежду. И тем, кто начал эту резню, были лорды Хагоромо Ооцуцуки и Буцума Сенжу, не остановившиеся, пока леса не опустели. - Менма… - Роуши не знал, что сказать. – Господин Итама не был там. Наруто кивнул и подался вперед, как бы говоря: не стоит задерживаться. Он часто слышал, как пьяные солдаты обсуждали бойню, в которой погибла вся его семья, они любили упоминать бесстрашных сыновей Сенжу, прославивших клан своей беспощадностью и мастерством убивать гордых дикарей. *** Жилище оказалось довольно большим, со множеством комнат, непримечательным и отчасти угнетающим. В основном из-за обилия старых, поломанных вещей. Вазы были растрескавшимися, фигурки духов и богов – со сколотыми краями, на стенах висели потрясающие своими размерами полотна, но с выцветающими красками, отчего изображение становилось призрачным, теряющимся в тумане. Но на свет Итама не скупился. Всюду были лампы и фонарики, они рядами весели под потолком, стояли на полу и рядом с благовониями. Создаваемое ими тепло придавало немного уюта и безмятежности убежищу шамана. - Мы пришли, - шепнул слуга, постучав по деревянной стойке. Наруто кивнул и мысленно подобрался. За тонкой перегородкой тут же прекратили говорить. - Господин, это Роуши. Я привел добытчика. - Пусть заходит. Рыжий сдвинул створки, а юноша затрясся с головы до ног. Да как вообще такое могло произойти? Он будет есть вместе с феодалами. - Менма-кун, заходи скорее. Не запускай сквозняк, - попросил Итама как-то обескураживающе по-домашнему. Не поднимая головы, он шагнул вперед. Сёдзи с хлопком закрылись за ним. В нос ударил совершенно с ума сводящий аромат пищи. К появлению новоприбывшего отнеслись спокойно. Обстановка была легкой и необязывающей, а гости расслаблены. Все это внушало какое-то подкупающие доверие. - Здравствуйте. - Да, да, здравствуй. А теперь присаживайся, - сказал Итама, указывая на свободное место за богато накрытым немаленьким столом, как раз напротив себя. Медленно и осторожно двигаясь, Наруто опустился на хорошее татами; лучшее, на чем приходилось сидеть раньше - это соломенный футон. И постарался расположиться как можно удобнее, но выглядел неуклюже, травма мешала ему. Остальные держались свободно – без стеснения подняв колени и опираясь на них локтями, не замечая оголившейся кожи от щиколоток до бедер. Это смущало, вынуждая притворяться ничего не замечающим. Он слишком много лет прожил, впитывая чужие порядки и правила поведения, и считал несколько откровенным такую нескромность. Хотя эти мужчины были из того числа людей, которые без затруднений пренебрегают устоями, и делают это порой с вызовом или так красиво и непринужденно, как сейчас, что даже имей он право сделать им замечание, просто не смог бы, очарованный их раскованностью. - Это мои дорогие друзья, - проговорил Сенжу, разводя руками по обе стороны от себя. – Мадара – глава клана. Уже знакомый наглец чуть качнул головой в знак приветствия. – А это Изуна – его младший брат. Добытчик порывисто поклонился по очереди каждому, беспокоясь, правильно ли все делает. Он успел заметить, насколько сильно братья отличаются. Они были похожи лицами в той же мере, как и в привычке держать себя, то есть, никак. Мадара был погружен в себя - все плутовство куда-то исчезло. Длинная челка падала на глаза, широкие плечи под тяжестью невидимого груза опущены вперед. Он был невозмутим и задумчив. Изуна с горделиво выпрямленной спиной напоминал чем-то сложенных в гирлянду бумажных человечков – неизвестно, какая из открывшихся «фигурок» правдивая, а какая ложная. Эмоции сменяли одна другую, без прикрас отражая непостоянство характера своего обладателя, не заботившегося о чрезмерной мимике. Неспешно перебирая пальцами собранные в низкий хвост волосы, наследник выразительно оглядел зажатого паренька и упрекающе покосился на Мадару. Тут же на его «живом» лице появилась ехидная усмешка. Он наслаждался самой возможностью выказать претензию. Наруто испытал неловкость. Он, сам того не подозревая, похоже, оказался предметом спора. Возможно, не для всех приемлемо принятое в доме Итамы правило о равенстве. - Благодаря этому замечательному умельцу удалось спасти свадьбу Хаширамы и мое душевное равновесие. Грозный брат прогнал меня с торжества, и мои страдания прервались на два дня раньше. - Было бы что спасать. Его жену никто еще не видел, - начал Изуна, поворачиваясь всем корпусом к юному гостю, неожиданно становясь приветливым. – Может, твоя жертва, при добыче «персиков ложного лета» была напрасной, и лорд Сенжу даже не коснется своей супруги, подняв свадебные покрывала, - беззлобно язвил он. Изуна и Итама дружно, почти в унисон рассмеялись, даже Мадара позволил губам немного дрогнуть в ухмылке. Айну сильнее сжался. Есть хотелось до колик в животе. Но пока никто их сытых господ не предложил ему и крошки. - Возможно, поэтому он так тщательно скрывает свою невесту, - не унимался Изуна. – Мальчишка Хирузен возбужденно рассказывал мне об увиденной им правой лодыжке молодой госпожи, спускающейся по лестнице. Похоже, она может продемонстрировать только эту часть себя. Теперь ясно, зачем Хашираме понадобились персики. - Идея послать за ними принадлежит Мито, - слегка раздраженно начал Итама. - В моем клане слишком давно не было хозяйки, многие успели забыть: не все капризы женщины стоит выполнять. Шаман считал это прихотью будущей невестки. Но сам юноша видел ситуации с другой стороны. Зачастую, больше, чем самим лордам, наследники были нужны их женам, чья жизнь подчинена одному долгу - продолжению рода. И не всем удается родить мальчиков, или же просто забеременеть. Персики ложного лета дарили уверенность в рождении здорового сына, минуя волю жестоких богов. Для этого всего-то следовало съесть волшебный плод. Не слушая дальнейшие шуточки, Наруто нервно щелкал ногтем большого пальца руки об указательный. Он не заметил, как Мадара, наклонившись к улыбающемуся Сенжу, что-то шепнул ему, тот стал серьезнее и обратился к добытчику: - Менма-кун, ешь. Не отказывай себе ни в чем. Ты должен быть просто зверски голоден. - Спасибо вам, Итама-доно, - протараторил он, стараясь быть вежливым и благодарным, пока присматривался к жареному мясу, от которого еще пахло открытым огнем, а также к глубокой чашке с рисом, но почему-то руки не поднимались, хотя желудок, казалось, почти касался позвоночника, а слюна наполнила рот. На него неотрывно смотрели три пары глаз. Есть при этих людях почти то же самое, что принимать ванную под неустанным наблюдением жутких ёкай. - Он не умеет есть палочками? - протянул младший брат с деланным удивлением. - Прошу тебя, Изуна-сан, смени эту манеру, - переживая, не обиделся ли его гость, попросил Итама, пододвигая к подопечному все вкусности, включая бутылочку с крепким сетю, но сам же себя и остановил, возвращая напиток обратно. - Я хочу вернуться к нашему первоначальному разговору, - торопливо озвучил свое желание Сенжу, вынуждая обоих Учих обернуться к себе, и никого из них не волновало наличие рядом постороннего. – Старик Хагоромо окончательно выжил из ума. Он решил передать все свои владения младшему отпрыску – Ашуре, пока его старший успокаивает бунтовщиков в восставших селениях, рискуя быть убитым крестьянами или свободными племенами. И, видимо, мой брат тоже рехнулся, по чистой случайности забыв упомянуть в приглашении на свадьбу еще одного Ооцуцуки. Индра – маньяк, он не простит этого оскорбления ни своей семье, ни Хашираме. И пострадаем мы все, - негодовал Итама. – Он открыто вмешал нас в их дела. - Хагоромо хорошо знает своих сыновей. Кому бы он ни оставил наследие, все пришло бы к одному – междоусобице, - заговорил Мадара. – Ашура слаб, как воин, но не туп. Он хитер и изворотлив, потому очень опасен. И твой брат понимает это. Поддерживая одного из соперничающих преемников, он помогает себе собраться силами, пока два волка дерутся из-за территории. - У Индры войско в подчинении, - парировал младший Учиха. - А у Ашуры казна и земли, дорогой отото, которые кормят и одевают воинов. Солдат может прожить и грабежом, но это уже будет бандит, а его повелитель станет обычным преступником, не наследным принцем. - Это противостояние лишь оттягивает войну между кланами Сенжу и Ооцуцуки. Наруто показалось странным то, как Изуна произнес эти слова - с пугающим негодованием. - Если их ссора – правда, - холодно заметил Итама, изменившись в лице, от него тоже не укрылся недовольный тон друга. – И они не планируют разодрать Сенжу. - Если, - подтвердил Мадара. – Но сколько ни готовься к худшему исходу, в этой игре одержит победу тот, на чей стороне окажется удача. Может быть, завтра Индра погибнет, закончив на этом внутри клановую борьбу. - Ты не прав, брат. Меч воина не станет острым, если его не заточить заранее. И в нужный час он не пронзит врага, даже если удача будет стоять за спиной. Нельзя надеяться на случай. Наруто, стараясь неторопясь поглощать жареное мясо с рисом, слушал разговоры, которые никак его не касались. Основной задачей было поскорее набить желудок, потому что терпеть голод сложнее, чем собственную неуместность, и пусть шаману почему-то важно присутствие чужака рядом с его друзьями. Косясь на выход за спиной, айну невольно втягивался в разговор, явно предназначенный для узкого, доверенного круга лиц, и соглашался с Итамой, потому что сравнение войны с игрой ему не понравилось. Она приносит настоящие страдания. Люди, гибнущие за своих господ, живые, а не выкрашенные в разные цвета камни на игральной доске. Мадара выслушал родственника, неспешно поднял со стола свою курительную трубку и зажег огонь в чаше с помощью лучинки. - Поверь мне, - с напором заговорил он, - когда между жизнью и смертью натягивается тонкая, дрожащая нить, решающим в том, оборваться ей или нет, может быть случайность, любое неосторожное слово. И это станет везением для одних и крахом для других. Мой пример подтверждает наш сегодняшний гость. Все одновременно посмотрели на сглотнувшего паренька, который замер с поднятыми палочками над маринованными кальмарами. Но он-то здесь причем?! - Я? – подал голос Наруто, складывая руки на коленях, начиная щелкать ногтями. - Да, ты, – с нажимом произнёс Мадара. – Не удача ли помогла тебе не быть раскрытым в доме Хаширамы? И разве не благодаря ей ты сейчас находишься здесь под крышей и ешь? Прозвучало так, точно он забрался в дом, как вор. Юноша сглотнул и поднял взгляд. Всем почему-то был интересен его ответ. Они молча ожидали, когда он решится произнести хоть слово. Неужели им важно его мнение? - Простите меня, если я скажу что-то не то, - начинать говорить было тяжело, - но исход чего-либо решают наши решения, и мы сами выбираем либо плохой, либо хороший вариант. И удача здесь не причем. Если бы удача существовала, то она не дала бы мне свернуть на дорогу в Химэдзи, а не спасала бы меня от потока грязи и камней в горах, от пасти прожорливой ёкай или от гнева лорда Сенжу. Случившееся со мной – это результат моего собственного не лучшего выбора и стечения обстоятельств. Мадара зажал зубами кисэру, в его глазах появилось одобрение. И это удивило Наруто, поздно сообразившего, как следовало ответить – просто согласиться с чужими доводами, как и положено человеку его статуса. - Итама, - без формальностей обратился Изуна к хозяину дома. – Твое радушие и помощь сравнили с недоразумением. - Простите, я не это имел в виду, - залепетал добытчик, низко кланяясь, хотя изнутри его съедала досада. Он не напрашивался на чужую заботу, и не должен бесконечно благодарить этого Сенжу за то, о чем его не просили. - Не беспокойся, Менма-кун. Я разделяю твои мысли, - великодушно вступился за гостя Итама. - А теперь я хочу выпить. Может, кто предложит хороший повод? Изуна оскалился и прошипел не хуже змея: - Да прольется кровь потомков демоницы Кагуи. Это был странный тост, но, кажется для всех, кроме далекого от мира господ скитальца, он что-то значил. - Ты очень молод. Сколько тебе лет? – поинтересовался Изуна, облизывая намокшие от сетю губы. Наруто медлил, он растерялся. И правда, сколько? - Я не знаю точно. Больше двадцати, наверное. - Выглядишь ты моложе, - проговорил младший Учиха, опять устремив на брата неодобрительный взгляд. – А из какой ты семьи? Вопрос крайне неприятный. Это издевательство такое над безродным, о чьем происхождении и так известно присутствующим? Бродяга насупился. - Может, тогда расскажешь, из какой ты местности? – настаивал Изуна. - Моего дома уже нет. Как и семьи. - Он так забавно говорит, когда злится, – засмеялся брюнет. А Наруто прикусил язык. В чувствах он перестал контролировать себя. В такие моменты, к собственному недоумению, его речь становилась ломанной. - Может, еще что-нибудь скажешь, у тебя смешной акцент. - Хватит, - весомо потребовал Мадара, медленно затянулся, выпуская дым через ноздри, и вернулся к своим размышлениям. Учиха – бумажный человечек – принял другую личину и с отрепетированным обаятельным выражением улыбнулся юноше, только после этого заговорил с Итамой. Без сомнений, старший имел всласть над младшим братом. Наруто потерял аппетит. Ночью он будет жалеть о несъеденной, дармовой еде, но не мог перебороть себя. Пока друзья пререкались, запивая алкоголем издевательские шуточки друг над другом, он встретился взглядом с Мадарой. В этом мужчине было нечто странное, притягательное и вместе с тем опасное. В висках с новой силой застучала ранее отвергнутая идея о поцелуе. Учиха сменил положение. Добытчик обрадовался появлению знакомой лукавой ухмылки и заговорил, просто чтобы услышать голос лорда. - Мадара-доно? Можно спросить вас? - Насмелился раскрыть мне свое имя? - на лице отражалась прежняя веселость с каплей самодовольства. Айну вскинулся. - Докажите, что лекарство существует. - Как пожелаешь, - выдыхая дым, легко согласился Мадара. – Когда я вернусь. - Вы уходите? Надолго? - А ты любопытен, как маленький лис, - потешался лорд, рассматривая нахмурившегося паренька с долей снисходительности, и чем-то еще, похожим на симпатию. - Хаширама ревнив в отношении своих гостей. Свадьба еще не закончилась и не все подарки подарены. Ты наелся? Неожиданный вопрос немного сбил с толку. - Да. - Неправда, - едва уловимый шепот. Наруто приподнял брови, гадая, какой именно вкус у его лжи. - Итама-сан, - громко вклинился в чужой разговор Мадара, не отрывая взгляда от перевертыша перед ним. – Позволь проводить Менму до его комнаты. Ему уже следует отдохнуть. Хозяин как-то обеспокоенно взглянул на двоих, вдруг засобиравшихся заговорщиков, и не спешил отвечать. - Верно, Хан и Роуши уже отправились на охоту… - Мой скучный брат наконец-то уходит, - вызывающе и шутливо проговорил Изуна, вставая со своего места, и, усевшись на подушки рядом с Итамой, дурашливо взлохматил темную половину его волос. – Можешь не возвращаться. - Идите, - обреченно вздохнул Сенжу, пытаясь спасти свой достойный внешний вид. Мадара отложил трубку и поднялся с места. Он подхватил Наруто, словно ребенка, ставя на ноги. - Держись за меня. Добытчик нерешительно сжал рукав кимоно мужчины, которого такая тактика вовсе не устроила. Тогда его рука легла на талию охнувшего юнца и притянула ближе, вынуждая опереться всем телом. Идти так было проще, но и сложнее. Сердце забухало от волнения, и можно было подумать, Учиха слышит каждый его удар, потому так довольно он улыбался. За закрываемой перегородкой послышался шорох и шум движений, сопровождаемый ворчанием Изуна: - И этот дрянной сетю ты называешь хорошим вином!? - Лучшего напитка, чтобы скрыть твою скверную натуру, у меня нет. Двигаясь по коридорам, Наруто не замечал ничего, кроме обжигающей кожу даже через слои ткани ладони Мадары, то и дело, будто случайно, скользящей по выпирающим ребрам. И хоть это было приятно, мир сжался до черной точки перед взором. - Почему? - Тебе не терпелось сбежать оттуда, или я не прав? И даже не соврешь. У его комнаты они оказались слишком быстро. Войдя вовнутрь, юноша испытал потребность сказать хоть что-то, чтобы задержать лорда. Но эти планы были нарушены, не успев толком созреть. Мужчина развернул добытчика к себе лицом и, крепко удерживая, бережно повалил на футон, наваливаясь сверху. - Вы… - Помолчи. Наруто и не хотел говорить, просто был удивлен и замер, превращаясь в комок оголившихся нервов, воспринимая крайне остро то новое, что с ним творилось. Он до щемящего чувства в душе скучал по человеческой близости и боялся ее. Но решение не отталкивать Мадару пришло быстро, словно бы оно уже было готово и ждало этого мгновения. - Я же просил тебя не опускать головы, - произнес Учиха, приподнимая его подбородок. - Ты весь вечер пытался прятаться, - он с упреком оглядел темноволосого, тощего паренька, владеющего удивительным талантом нахально красть у аякаши запретные плоды, но смущающегося самого себя среди других людей. – Будь увереннее. Он укорял бездомного в том, что тот не воспринимает себя ровней господам, будто забывая о пролегающей между ними пропасти. Хотя смотреть в глаза этому наглецу было не в сравнении проще, чем кому-либо. Дальше рассуждать о чем-то постороннем Наруто не дали и шанса. Бархатисто касаясь его шеи, чужие пальцы продолжили путешествие, спустились к ключицам и замерли у края ткани, очерчивая ее границу, и осторожно, дрязняще подныривая под нее, но не более. Юноша был готов позволить все что угодно, а не только заигрывания, заставляющие трепетать от желания. Осязание и обоняние принуждали его капитулировать, обрушиваясь на него, как лавина. Кровь стала горячей и все вокруг померкло. Ставшие тяжелыми веки норовили закрыться от ощущения неспешных поглаживаний через шелк кимоно, перемещающихся все ниже и ниже, по ребрам и впалому животу к выступающей косточке бедра. Только почувствовав первый, несерьезный поцелуй в уголок губ, Наруто понял, что все же закрыл глаза и решился прильнуть к Мадаре. - Мы с тобой еще увидимся, - с ласковой безжалостностью чудесный момент был оборван. Жестокий обольститель поднялся. Черные нити его волос перепутались, а края одежды распахнулись, оголяя крепкий торс. Он выглядел столь соблазнительно, что айну, поддавшись каким-то сиюминутным эмоциям, или же из-за годами копившегося разочарования и уныния, спросил о том, о чем не стоило даже думать. И дело не во влиянии изменчивой удачи или несчастливого случая. Он один ответственен за свой плохо взвешенный, но осознаваемый выбор. В этом чудном доме ему многое представлялось другим: несложно и естественно совершать странные поступки, принимать себя, других и обстоятельства такими, как они есть. - Останься со мной до рассвета, - приподнимаясь, хрипловато предложил он, забыв использовать уважительное обращение. От волнения слова вновь получились немного искаженными, с примесью звуков его родной речи. Наруто был уверен: Мадара тоже этого хочет – и не ошибся. Мужчина имел совершенно неповторимую мимику: достаточно было измениться всего одной черточке на его лице, чтобы оно стало отражать истинные, бурлящие чувства своего обладателя. Но он почему-то медлил. Только хорошо знающий брата Изуна мог бы понять причины этой осторожности, но кто-то посторонний едва ли был способен придать правильное значение поведению Учихи – и отступить. Мадара косо улыбнулся и провел языком по зубам. - Маленький лис точно знает, чего хочет? – дразнил он. В стенах слышался шорох никогда не спящих ёкай, а Наруто казалось – это сомнения копошатся в нем, как дождевые черви, но менять свой ответ он не собирался, несмотря на подтрунивания. - Да, - короткий выдох. Он смущен, но руки тверды, и оби сползает на футон, а вслед за ним, опадая подобно листопаду, шелестит кимоно. – Если ты пожелаешь такого, как я. Он был обнажен до пояса, все его шрамы были открыты, за исключением двух новообретенных. Порезы и ожоги, полученные от людей и животных, а другие – от щупалец и лап ёкай. Особенно выделялся отпечаток от водяного хлыста у солнечного сплетения – это его лизнул один из мононокэ – призрак утопленницы, ненавидящей мужчин. Но главное, что тревожило айну – собственное низкое происхождение из гонимого и презираемого народа. Долгие, бесконечные минуты ничего не происходило, пока не послышались шаги рядом с привычно проклинающим себя юнцом. - Тебе нечего стесняться. Не смей ненавидеть себя. Это был почти приказ, подчиниться которому хотелось всем сердцем. - Не посмею. Присев на одно колено, Мадара потянулся к юноше, без преград повторяя все то, что он уже делал ранее, но теперь ощущая жар медового цвета кожи. Обхватив тонкие локти и сдавив их, он опустил Наруто обратно, уже не так же осторожно, как ранее, нетерпеливее. Нависнув над ним, Учиха облизнулся и приблизился. Неужели поцелует? Так хотелось этого - нежного, искусительного соблазна, когда губы становятся переводчиками того, что не выразить словами, о чем обычно молчат в такие моменты. Хотелось проверить, так ли это? Но соблазна ему не подарили. Он наивно начал грезить о том, что отдают только любимым, но все же кое-что было доступно и ему. Простое и самое заурядное – удовольствие от совместно проведенной ночи, отодвигающее в сторону все предрассудки и сожаления о неизбежном наступлении утра и уходе этого человека. Все ради самой возможности заполучить его частичку для себя. И, может быть, чуть больше. Наруто покривил бы душой, отрицая свою одержимость красотой. Ему нравилось добывать чудесные дары лесов, утаенные от обывателей, и считать себя единственным достойным чего-то столь ценного. Сейчас он чувствовал себя почти мошенником, обменивая свое израненное тело на безупречного лорда. Но каков из него торговец, если упустит выгодную сделку? Айну разрешил себе получить сегодня иной и не менее удивительный трофей – Учиху Мадару. Эта идея была спонтанной и дерзкой, и он никогда бы не признался, что думал подобным оскорбительным образом, но ведь мысли незаконными не бывают, пока о них никто не знает. Он в полной мере осознал смысл слова «влечение», и какая это мука – сдерживать себя, разрываясь на части. Было невероятно приятно коснуться чужого лица, зная, что как никогда вправе позволить себе это. Каким же жалким он был, когда робел перед кем-то раньше. Почему так сложно всегда потакать себе? Мадара сдерживался и не собирался причинять вред, но его тоже подогревал огонь страсти и вожделения. Он резко отбросил ворох складок наряда, открывая себе доступ ко всему ранее скрытому, жадно сжимая и царапая, помогая поддаться одной из главных человеческих слабостей и сделать это без раздумий. С головой окунаясь в водоворот общих желаний. Неопытность одного из них была очевидна, но это не значило, что будет скучно. Любой призыв стать порочнее с готовностью встречался и немедленно воплощался. Наруто буквально превратился в проводник чего-то необузданного и будоражащего. - Предоставь все мне, - мужчина улыбнулся усилиям мальчишки, рассматривая его дрожащие ресницы, приоткрытые губы от частого дыхания, розовеющие щеки, и вздымающуюся грудную клетку, в которой иступлено билось сердце. Мадара подтянул его бедра к себе на колени, вынуждая раздвинуть ноги и выгнуться вперед. Это движение причинило боль в поврежденной щиколотке. Но добытчик позволил и дальше управлять собой, ту же забывая о такой мелочи. Он висел на обхвативших его со спины руках, ужасаясь своей откровенности и радости. Он вел себя, как и многие смазливые глупцы и недалекие дурочки, уже упавшие в объятия лорда сильного и влиятельного клана, едва ощутившие на себе его каплю снисходительного внимания, и ему было все равно. Осталась лишь одна преграда – его рот был на замке. Наруто молчал, хотя ему хотелось кричать. Он не был настолько развращен, чтобы бесстыдно стонать в доме человека, давшего ему приют, занимаясь любовью с гостем хозяина. Но нелепое смущение – не преграда для опытного любовника, чья ладонь накрыла плоть юноши и немного сдавила, приподнимаясь и опускаясь. - Не сдерживай себя, - проговорил Мадара, наклоняясь к уху и прикусывая мочку, вызывая дрожь. Он продолжал свою медленную пытку, постепенно, не без удовольствия для себя, доводя его до края, вынуждая просить о продолжении. - Пожалуйста, - сдался Наруто, пытаясь возместить то, чего намеренно лишал его Учиха, вскидывая бедра, вплотную прижимаясь к своему мучителю, и получил за это награду. - Кицуне, - шепот сквозь тихий смех. И впервые не было обиды от сравнения – она утонула в восторге. Мадара развернул своего покладистого зверька, укладывая на бок, и прижимая так близко, чтобы тот мог хорошо почувствовать его самого. И припал, будто измученный жаждой, к острым плечам, оставляя свое дыхание на светлой коже и вдыхая ее запах. Руки томительно медленно опустились к паху юнца и продолжили прерванное. - Ты вкусно пахнешь. Сомкнув веки до белых кругов перед ними, Наруто неосознанно перебирал ногами, сбивая простыни под собой. Он не вслушивался. Изогнув руку, так чтобы можно убыло ухватиться за мужчину, притянул его к себе плотнее. Задышал быстрее, чувствуя напряжение в чужом, пылающем будто факел, теле. Он бесспорно желанен так же сильно, как сам хочет отдать себя. Когда язык скользнул по его пульсирующей сонной артерии, мурашки рассеялись от головы до пяток. Движения стали быстрее, и протяжный стон сорвался с его губ, до того, как он успел испугаться не сдержать его. Пальцы Мадары, испачканные в семени, еще несколько раз огладили подрагивающую плоть одурманенного Наруто, содрогающегося в истоме затухающего наслаждения. Учиха сдвинулся с места, меняя свое положение и укладывая паренька на спину. Теперь опуская руку ниже, к напряженным мышцам между ягодицами, он вызывал робкий, негодующий вздох. - Разве это не то, чего ты хотел? Айну отвел голову в сторону. Пламенея от стыда и тягучего ощущения удовольствия, приятной тяжестью отзывающегося там, где к нему прикасались, податливо прогнулся, сгибая в колене здоровую ногу. Что-то разбудило в нем самые потаенные, скрываемые от самого себя черты характера. Хотелось продолжения. Он не мог довольствоваться меньшим. И остановиться было бы преступно. Блуждая по Ямато, он встречал тысячи людей, но боялся мечтать коснуться кого-то. Происходящее с ним был так безумно, так невозможно, но неужели он испугается и отступит?! Ни за что! - Именно этого. Он был вновь возбужден. А слова перестали существовать, они стали лишними. Мадара, как пружина на взводе, закончил с прелюдией и подтянул Наруто ближе, удобнее устраиваясь над ним, крепко удерживая одной рукой за бедро. Всего секундное промедление, чтобы переплести свои пальцы с юношескими, и он подался вперед. Медленно, но не без наслаждения, беря свою очередную жертву, с упоением отдающую себя. На секунду показалось, что его глаза стали красными и исказились, но айну вынужден был закрыть свои, привыкая к плоти внутри себя. Забывая обо всем на свете, он почти не ощущал дискомфорта, вскоре уступившего пока молниеносным вспышкам удовольствия, каждый раз заставляющим его вздрагивать. Против воли стоны стали срываться с его губ, стоило только Учихе начать двигаться быстрее, и больше не замирая. До чего же было прекрасно испытывать на себе его ненасытность, с которой он запоминал истинный облик перевертыша, отбросившего бесполезные маски, его бесконечные поцелуи, словно оставляющие невидимые метки. И Наруто мог быть столь же алчным, обхватывая молодого лорда, а когда убедился, что в занятии любовью, в самом деле, есть нечто восхитительное, как трещали на улицах, забросил здоровую ногу на спину мужчине, утратив остатки стыда. Растворяясь в мареве собственных ощущений и неукротимого движения, ставшего смыслом существования, он хватался за Мадару, с каким-то восхищением ощущая скованные напряжением мышцы, перекатывающиеся под ладонями. «Если бы завтрашнее солнце никогда не всходило…». Волны удовольствия и ликования раскатывались в нем, набегая одна на другую быстрее, мощнее. Он дернулся, выгибаясь дугой, живот свело судорогой. И прикусил себе язык, чтобы не выкрикнуть имя любовника, когда ощутил, что тот излился в него. Наруто все же закричал, теряясь в темноте своих век, на мгновение забывая самого себя, ощущая лишь его и то чувство, что он дарил. Хотелось цепляться за него, царапаться, пытаясь удержаться на плаву. И ему не дали утонуть, крепко подхватив. Они тягуче медленно качались на отливе их общих стихийных эмоций, постепенно теряющих силу и перестающих быть такими неудержимыми, уходящими за край сознания, возвращаясь из-за горизонта дозволенного. Мадара посмотрел на него еще чуть затуманенным взором, но так, будто видел перед собой что-то по-настоящему ценное. Он опустил голову к основанию шеи юноши, выводя узоры кончиками пальцев на его боках. Когда они, наконец, уснули, добытчику редкостей приснился сон, будто он находился в, полном теней и опасностей лесу, зная, что злобные ёкай поблизости. Но не страшился потусторонних тварей, а улыбался им. Ведь он не один – и этого достаточно, чтобы перестать бояться темноты. *** Он не удивился. Ни капельки. Но в глазах все равно неприятно защипало. Сидя обнаженным и стыдливо прикрывая простыней особенно уродливые шрамы на теле, хотелось закрыть и лицо, предательски выдающее все его внутренние переживания. Он не видел глаз Учихи, но все и так было ясно. Ему не позволят коснуться широких плеч, не разрешат в последний раз провести по длинным и удивительно мягким волосам; отбросят руку, если он посмеет быть настолько нахальным, чтобы удержать мужчину. Но зачем ему это – одна ночь, и все. Это все на что он рассчитывал. - Прости, я обманул тебя. У меня нет лекарства от твоего недуга. - Мадара говорил тихо и выдержанно, пока приводил себя в порядок. К этому неизбалованный фортуной скиталец был готов. Кто поверит в чудесное избавление от болезни? Только идиот. Но суть-то не в этом. Учиха со свистом затянул шелковый пояс. Он поднял с пола свое иссиня-черное хаори, и вместо того чтобы надеть его, обошел юношу, застывая позади него, и набросил накидку на голые плечи Наруто, оглаживая их, будто расправляя складки на одежде. - Мне жаль, - шепнул он. Юноша, подумал о том, что вообще ничего не понимает. Обернувшись, он никого не увидел. Скучная комната, беспорядок и валяющиеся на полу свитки. Изображение пруда при солнечном свете стало еще более размытым и бесцветным. Незаметно, как ветер, Мадара исчез из комнаты, будто его и не было. Бродяга не испытывал заблуждений на свой счет, не испытывал, почти… К горлу подступал ком. Уткнувшись взглядом в смятые простыни и до боли стискивая в кулаках ткань чужого, несомненно, дорогого наряда, подаренного за его труды, Наруто едва не взвыл от негодования. Запах курительных трав крепко впитался в его кожу, а боль в ноге, отступившая на время его чарующего и безотчетного упоения близостью, вернулась, принося с собой и тянущее, до отвращения неприятное чувство в пояснице. В таком же виде его нашел Итама, перебирающий яшмовые четки. Он с сожалением посмотрел на подопечного паренька и, не переступая порога, облокотился на раздвижные двери. - Ты поддался искушению, как и многие до тебя. Я знал, мне не стоило отпускать тебя с ним. Смех сам собой вырвался сквозь плотно сжатые челюсти. - Вы для него привезли меня сюда? Для его утехи лечили, мыли и спасали от гнева вашего брата? Ему интересно было переспать с айну? - Ты все понимаешь неправильно. Я не продавал тебя. Хочу, чтобы это было ясно, - жестко заявил Сенжу. – Ты привлек его внимание, только поэтому Мадара последовал за нами сюда. Я не из-за него помог тебе. И ты остаешься моим гостем столько, сколько понадобится. Ему даже некого винить. Он хорошо понимал, с кем был, и кем являлся сам. К тому же Роуши предупреждал его следить за своим языком рядом с Учихами. Просто стало обидно. Он сумел заинтересовать лорда. Учиха хотел его соблазнить, добиться. Не нужно было гадать, он разочаровал молодого властителя своей доступностью, поведя себя как все. Не стоило просить его остаться, тогда можно было бы избежать этого отвратительного утра. Хотелось встряхнуть самого себя и сказать: с тобой случилась неслыханная вещь! Красивый, богатый, благородный человек обратил на тебя свой взор и разделил с тобой несколько часов любви. И вы оба наслаждались этим, пусть всего лишь до рассвета, но ты был счастлив. Лучше этого воспоминания в твоей жизни не предвидится. Но нет. Тебе этого мало. О чем ты жалеешь? О том, что не можешь владеть этим мужчиной? Ты изгой, безродный оборванец. Забудь и иди дальше. – Береги это хаори, - задумчиво посоветовал Итама, покидая Наруто. Тем не менее, все закончилось благополучно. Ему оставили подарок, не избили и не изнасиловали, ничего не забрали, не считая кусочка гордости. Но даже эту плату Наруто заплатил своей совести, а не Мадаре. *** Сенжу во всем продолжал поддерживать гостя и заботиться о его потребностях. Наруто ловил на себе его неожиданно не столько сочувствующий, сколько виноватый взгляд и недоумевал. Было очевидно - тот не имел отношения к его падению, кем бы ни приходились друг другу эти Учихи и Итама. Пусть он притащил его в свое убежище, зная, что Мадара увлекся им, но это нельзя назвать проступком. Шаман оказался совершенно инфантильным, меланхоличным человеком, лишенным каких-либо намеков на амбиции, изворотливость или иные волевые качества, приписываемые его клану. Говорил он всегда скучно и просто. Его руки оказались нежными и чистыми, он никогда не держал в них ничего тяжелее четок и острее бумажных печатей. Безобиден и бесхитростен. Его сложно укорить в «сводничестве» для развлечения богатого и скучающего правителя. Разве он причастен к ошибкам взятого под опеку балбеса? Настораживала только излишняя гостеприимность к нищему айну и пресловутым духам, обосновавшимся, как домашние животные. Мелкие твареныши продолжали беззаботно ползать под ногами и шуршать в стенах, а ароматические палочки неустанно сменялись и горели, не переставая, заполняя все пространство удушливым запахом. Однажды спросив хозяина о необходимости регулярно травиться дымом, он получил вполне логичный ответ. Зловония, коими юноша считал источаемые благовония, предназначались для отпугивания ёкай, потому как любой умеющий видеть для этих существ слишком аппетитен из-за сильного духа. Наруто проглотил оправдание и постарался не пялиться на жмущееся к ногам Итамы существо, подобно коту, требующему ласки. Если для шамана было важно оставить в секрете присутствие нечисти, не стоило говорить о том, что это уже никакая не тайна. Невидимый для обычных людей черный огонь, окутывающий весь дом, теперь не пугал. Возможно, это и есть аура шамана – мрачная, с виду опасная, но не враждебная. Раны быстро заживали, нога с каждым днем слушалась чуть лучше, и добытчик был почти готов покинуть Убежище. Но все же пока не мог этого сделать. Хотя запасы ягод должны были вскоре закончиться, и не допустить раскрытия своей личности от случайных прохожих или часто появляющихся посланцев из дома Хаширамы, будет проблематично. Но и просить о помощи добродушного дядюшку Итаму он не собирался. Всегда и со всем Наруто справлялся сам, и предпочел дожидаться, когда окрепнет еще хоть немного или той самой удачи, о которой говорил Мадара. Потому что не мог позволить себе полагаться на других и дальше. Воспоминания о черноволосом смутьяне будили яркие чувства, скручивающие все внутренности в тугой комок переживаний, сожалений и взволнованности. На бедрах все еще заживали царапины от длинных и острых ногтей мужчины, но тело становилось вялым, стоило только прокрутить в памяти события той ночи. Он никогда не был столь желанен кем-то и открыт чужому человеку, что от этого кружилась голова, а во рту пересыхало. Как правило, прикосновения раздражали его, и он всегда ощущал свою никчемность рядом с высокородными, но вот руки Учихи то жадно, то нежно исследующие каждый сантиметр его кожи, вызывали в нем приятную взбудораженность и привязанность. Они убеждали, дарили уверенность в собственной значимости. До сих пор Наруто мог с точностью представить их вес и силу, будто возвращаясь во времени назад, и вновь оказываясь во власти развратного лорда, подаваясь ему навстречу с удовольствием отдавая себя. А сердце сладостно замирало, а не вжималось в ребра от осознания своей бедности, необразованности и своего низкого происхождения. Для большинства или почти для всех он - выродок, дикарь, но стал любовником, пусть кто-нибудь посмеет оспорить это или преуменьшить. Даже он сам поплатится за это. Нужно лишь забыть о позоре за свою доступность и обиде за то, что позволил Мадаре соблазнить себя. Но вот почему он корил себя? Пресловутая злость, грызла подсознание, подбрасывая все новые и новые мысли о том, как могло бы быть или что делать не следовало, а если они снова встретятся, то как вести себя. Тем не менее, кое в чем молодой айну поклялся – что ни с кем и никогда в дальнейшем не повторит таких ошибок. Это слишком тонкая грань, переступив которую, можно и не заметить, как собственное тело стало товаром. Запустив пятерню в темные волосы, он отвлекся от неуместных размышлений вглядыванием в молочную непроглядность. Туманы все чаще стали обволакивать леса и подолгу задерживаться на возвышенностях, на одной из них, как оказалось, располагалось жилище Итамы, на границе миров людей и ёкай. Наруто стоял на веранде, опираясь на найденную во дворе палку, приспособленную в костыль. Здесь было много сухих растений, видимо, погибших от давнего пожара. Чаща перед взором с каждым осенним днем теряла свою таинственность, становясь прозрачнее и светлее, уже нельзя было притаиться за пушистым кустарником. Только непроглядная мгла, словно густой пар над горячими источниками, могла заставить исчезнуть даже стволы могучих деревьев, а человека навсегда потеряться в нем. Таким образом природа подыгрывала слабеющим зимой ёкай, помогая незаметно скользить с вершин к селениям злобных, лживых, наполненных пороками и страхами, уязвимых и потому таких сладких на вкус смертных. - Менма, - из дома вышел хозяин, пряча мерзнущие пальца в рукавах, и остановился рядом. – Слуги Хаширамы скоро придут, постарайся не попадаться им на глаза. - Хорошо, - буркнул гость. Проводить время на свежем воздухе ему нравилось больше, чем в душной комнате за написанием новых печатей и составлением снадобий из запасов трав, что у него остались. В отличие от зябнувшего даже на легком ветерке Сенжу, он не воспринимал холод как прямую угрозу, научившись в какой-то степени терпеть его. Направляясь к себе, окинул взглядом немногословного Итаму, будто не собирающегося двигаться с места, пока не придут те, кого он ожидал. Но только и сегодня те, кого он и Наруто, втайне от самого себя, тоже хотел бы увидеть, не появятся. Заметить перемену в настроении шамана было нетрудно: после ухода его друзей он не улыбался и не шутил, оживленность сменилась пассивностью. К тому же Роуши и Хан отсутствовали почти неделю, и тревога поселилась в нем настолько глубоко, что мужчина стал выглядеть хуже потрепанного паучихой подопечного. Даже духи присмирели и затихли. Стоило им услышать шаги и постукивание костылем хромого, они тут же ныряли в щели в полу или стенах, мерцая оттуда разноцветными глазищами, хотя раньше настойчиво вились под ногами. Мрачная осень поселилась и в маленьком затерянном убежище. Спустя час и десяток печатей с заклятиями послышались голоса посторонних. Люди лорда находились в доме недолго. Они приносили заказы от членов правящего клана и от горожан, и забирали уже выполненные. Специальная канцелярия записывала просьбы жителей и передавала их Итаме, так Сенжу проявляли заботу, а народ получал ту самую защиту от аякаши, на которую рассчитывал. В основном были нужны кое-какие лечебные средства и отпугивающие шаловливых духов амулеты. По рассказам самого изгоняющего, иногда от него требовалось создать очень мощные обереги, работа над которыми стоила сумасшедших денег, позволяя ему быть полностью финансово независимым. Выводя символ «Иллюзия», Наруто сбился, расслышав разговор посланцев, топчущихся в коридоре. Они обсуждали прошедшую свадьбу. Гости разъехались, и дом возвращался к прежнему ритму. Упоминание имени Учих окончательно вытянуло его из пустых размышлений. - Неужели, Хаширама-сама считает клан Учиха своим возможным союзником? – заискивающие спросил один из них, ища подтверждение слухам. – Придворные дамы судачат, что готовятся соглашение о династическом браке. Но Учиха никогда нам не были друзьями. - Если мы вновь столкнемся с Ооцуцуки, Учиха могут оказаться очень полезны. Чем раньше их лорд женится на одной из наших женщин, тем сильнее станем мы, - прозвучал чеканный ответ явно немолодого мужчины, привыкшего полагаться на своего повелителя и не задавать лишних вопросов, потому что не его дело болтать попусту. Наруто неосознанно задержал дыхание. Его тоже не должно было это волновать. Естественно, что однажды Мадара свяжет себя с какой-нибудь достойной и невинной женщиной, но новость затронула что-то в глубине его сердца. Оставаться полностью безразличным не получилось. Может же он просто испытывать интерес к жизни того, кто хоть на мгновение, но был частью его собственной? - На нашей стороне и так уже множество семей, ни к чему разрушать только достигнутый мир необоснованным приближением чужаков. Буцума-сама уже пытался объединиться с ними, - сомневался более молодой. Его голос звучал с упреком. – Ничего не вышло. И юноша был согласен с говорившим. Зачем провоцировать конфликты? - Сейчас этого точно не избежать. Принц Индра уже дал понять, что все, кто принял сторону его младшего брата, стали ему врагами. Отправившись по приказу отца подавлять восстания, он не потерпел поражение, как ожидалось, наоборот, укрепил свою армию. И половина клана примкнула к нему. - Господин совершил ошибку, пригласив этих змеев Ооцуцуки на свою свадьбу. Раздался хлопок, а за ним последовали тихие ругательства. - Змея, разрубленная пополам, уже не такая страшная. Не смей больше судить поступки Хаширамы-сама. - Да. Я был не прав, - послышались сдавленные оправдания. Перестав прислушиваться к чужому диалогу, Наруто опустил взгляд. Его рука замерла на одном месте, вдавливая кисть в тонкий прямоугольный листочек, по которому растекалась черная-черная тушь. Он окончательно испортил печать с заклинанием «Иллюзии».